Ложь напрокат

– Ну что? – съехидничала Наташка. – Кончилось твое «Баунти»?

– Твое тоже, – мрачно ответила я. – Готовься. Можешь потопать ногами и изрыгнуть пару проклятий прямо сейчас. Через час придется перейти на болезненный шепот. К тебе тоже возвращается верный супруг. С мешком картошки, морковки и прочих обитателей урожайных грядок.

– Зачем? Я же только в воскресенье все это привезла…

– Затем. Надо. Он твой мешок прогулял на дачу, дал посмотреть на родные просторы, а теперь возвращает обратно.

– Во блин!!!– заорала Наташка.

– Боже мой! – вскочила Танюша.

– Может, чайку попьем? – не очень удачно попыталась я разрядить ситуацию.

– Нет, нет. – Танечка даже руками замахала. – Я поеду… Вот здесь, – она схватила мой ежедневник, – пишу свои координаты. Жаль, нет зарядного устройства, я бы…

– Какой марки телефон? – деловито осведомилась подруга. – «Сонька»? Сейчас будет тебе зарядное. Лешик аппарат сменил, прежнее зарядное не подходит. – Подруга вихрем унеслась и вихрем принеслась назад. – Номер прежний?

Татьяна, лихорадочно убирая зарядное устройство в сумку, это подтвердила. Руки у нее тряслись. Я понеслась за деньгами. Татьяна схватилась за сумку…

– А что мы все дергаемся? – неожиданно спокойно произнесла Наташка. – В запасе не менее часа. Мы обсудили все, что надо. Экстренная связь будет. Танюша, у тебя есть АОН?

Живая покойница кивнула головой и сказала «нет».

– Тогда нужен пароль. Будем звонить тебе на мобильник, сразу его называть. А пароль, – она оглянулась по сторонам и ни с того ни с сего брякнула: – Пылесос!

– Это ты к чему? – насторожилась я.

– К тому, что тебе пора квартиру пылесосить. Мне тоже. Двойной эффект. Будешь называть пароль – лишний раз расстроишься. Или наоборот – обрадуешься… – Она развернулась к Танюшке: – Татьяна! В понедельник договариваемся с тобой и едем в консультацию. Не знаю, какие там у вас в деревне врачи. Надо убедиться, что все в порядке. Одевайся и не торопись. Все под контролем. Если будешь звонить сюда и напорешься на наших… любимых, сразу пищи: «Это казино?» Это точно мужиков разозлит, и они поделятся своей злостью с нами. А мы изыщем возможность сразу же с тобой связаться. Поезжай спокойненько. И попробуй превратить свое пребывание в гостинице в отдых. Наслаждайся тем, что не надо спешить на работу. Приедешь – позвони. А мы тут продумаем вопрос о коллективной поездке в твою Таложню…

Татьяна собралась быстро. Ежик темных волос задорно топорщился, глаза лучились благодарностью. Мы проводили ее до выхода из подъезда и распрощались. Она торопливо пересекла двор и направилась в сторону метро. Ничего подозрительного мы не заметили.

На своей лестничной площадке невольно замерли. В квартире Анастас Ивановича шел разговор на повышенных тонах. Причем повышенным тоном пользовался только Степан Иванович. Нежный тенор сыпал громкими обвинениями и временами срывался на детский альт. Анастас Иванович что-то ворковала в ответ своим глубоким контральто. Мы немного замешкались с решением разойтись по квартирам. Обещали помочь бедняжке, но времени катастрофически не хватает. Все равно до отъезда надо ее проблему решить. Не сговариваясь, зашли ко мне.

– У нас проблемы! – открыла Америку Наташка и выглянула в окно. – У тебя нет ощущения, что вокруг нас сжимается железное кольцо. Может, попробовать «Аэроволны»?

– Слушай, – перебила я подругу, – с работой я улажу, но Димка меня никуда не отпустит. О детях – вообще молчу.

– Отпустит, – легкомысленно отмахнулась Наташка. – Нашла о чем переживать! Лучше подумай, в чем ехать и что с собой брать. Со вторника потепление обещают.

– Да при чем тут потепление! Ты понимаешь, что поездка под угрозой. Не можем же мы закинуть Татьяну в вагон или в автобус… Не знаю, во что… И бросить на произвол судьбы. Вдруг Сергей ее вычислил? Ты слышала, как он уставился на Татьяну на похоронах?

– Не слышала. Костями он не гремел. Да меня там и не было.

Я на секунду задумалась.

– Не ерничай. Я имела в виду, что об этом безумном взгляде Танюшка рассказывала. Вдруг у него есть сообщники?

Наташка призадумалась.

– Да-а-а… А из общего количества родных и близких мы с тобой вдвоем только двое остались.

Я вздохнула. Похоже, заговариваться стала не только я.

– У тебя хорошо забытая, но нежно любимая тетя где-нибудь в тмутаракани есть? – неожиданно спросила подруга.

– Нет.

– А дядя?

– Тоже нет.

– Ты что, сирота казанская? Ну хоть кто-то из родственников сохранился?

Я призадумалась:

– Ну, если поискать… Да нет, днем с огнем не найдешь. Хотя, кажется, где-то в Тамбове какая-то дальняя родственница есть. Впрочем, нет. Не моя.

– Ничего, твоя будет. Слушай и запоминай: завтра отправлю мужскую часть населения своей квартиры в магазин или еще куда подальше. Сразу зайду к тебе за солью. Как только уйду, ты сломя голову лети в туалет. И не вылезай оттуда, вроде как занята. Это к тому, чтобы к телефону не подходить. Я звонить буду. Трубку должен снять Димка. Если дома Алена будет, отправь ее в аптеку. Тебе остается одно: с небольшим напрягом вспомнить тетю Дусю из Тамбова. И ее знаменитые пирожки с картошкой, которыми ты лакомилась в три года. Дальше будешь активно сопротивляться предстоящей поездке к выжившей из ума тетушке. Только не переиграй. Соглашайся лишь при условии, что с тобой поеду я. Понятно?

– Более-менее…

– Может быть, Галке позвонить? Она осторожненько разведает, дома ли Сергей. Впрочем, не будем ее вмешивать, можем напрямую Маше позвонить. Что-нибудь придумаем. До четверга надо успеть забрать из Танюшкиной квартиры сберкнижку и свидетельство о рождении. В пятницу выезжаем в Таложню. На моей «Ставриде». Сэкономим!

– Что именно?

– Два дня, конечно. Чудесный выходной субботний день и еще воскресенье. Заодно полпятницы прихватим. Ну а там как уж твоя тетя Дуся будет себя чувствовать… – Наталья выглянула в окно и обеспокоенно добавила: – Пожалуй, пора. Надо учитывать, что мне гораздо хуже, чем тебе. При случае – навести.

– Не волнуйся. Болей себе на здоровье. Навещу.

Наталья ушла, и в квартире установилась относительная тишина. Относительная, потому что за окном чья-то машина-недотрога жаловалась хозяину на попытку угона. Скорее всего, надуманную. Сигнализация вопила на разные лады. Хорошо хоть не ночью. Машинально я убрала со стола, вымыла посуду, вынесла мусор и неожиданно поняла – какое это счастье: у меня есть Дом! Англичане правы. Дом – это семейная крепость. И как страшно его лишиться! Прошлась по комнатам с мыслью о пылесосе. Пожалуй, пылесосить на ночь глядя не стоило. Я усиленно искала, чем заняться. Жалости к себе как не бывало. В конце концов еще раз протерла на кухне пол, переставила в шкафчике специи с места на место и успокоилась. Танюша позвонит не раньше чем через час. Я уселась на диван и включила телевизор. По нескольким каналам шли фильмы со сходными сюжетами. В одном какой-то маньяк старательно душил свою жертву. Так долго, что ей это надоело и она, изловчившись, сыпанула ему в глаза горсть как нельзя вовремя подвернувшегося песка. Утрамбовав пару раз макушку маньяка лопатой, опять-таки предусмотрительно торчавшей рядом, недодушенная жертва решительно отряхнулась и пошла прочь – к машине… Сцены другого фильма содержали кадры мучительного раздумья маньяка в белом халате на тему, каким именно способом прикончить жертву, прикрученную веревками к стулу. Правом голоса она не обладала – во рту торчал кляп. Отчего-то широкий ассортимент убийственных средств, аккуратно разложенных на столе, его не устроил. Он пошел в огромную ванную за бритвенным лезвием и долго рылся в поисках его. А зря. Мог бы сразу спросить у жертвы. Она заранее зажала его в кулачке. Освободившись от пут, жертва схватила со столика скальпель (а чего ж там особо изощряться), поправила прическу и накинула на себя веревку, имитируя крепкую привязанность к своему стулу. Так, со всеми удобствами и разделалась с упертым маньяком, отыскавшим в конце концов злосчастную бритву. Он так удивился!

Убедившись, что все в порядке, я переключилась на другой канал. Как нельзя более кстати. Бывший муж с бывшей женой под проливным дождем упорно пытались скинуть друг друга в свежевырытую могилу. С переменным успехом. В итоге в могиле оказались оба, но борьбу продолжили – за право выскочить оттуда первым. Как и следовало ожидать, «победила молодость». В лице юной супруги бывшего мужа бывшей жены. Она исподтишка внимательно наблюдала за развитием ситуации. Скорее всего, эта мышиная возня ей надоела, и она, ничтоже сумняшеся, поднатужилась и сбросила на не сумевшую поделить пальму первенства парочку могильную плиту… После этого все успокоились. Ни с того ни с сего я принялась сочувствовать могильщикам. Трудная профессия. На любителя. Правда, говорят, они хорошие деньги получают. И риска никакого. Хотя кто-то мне рассказывал одну историю. Двое работников этого лопаточного труда подрядились копать могилку. И то ли почва была нестандартная, то ли еще что. Словом, не успели. Гроб уже, что называется, на подносе, а место для вечного покоя не готово. Бедная вдова руки заламывает. Решив использовать ситуацию с выгодой, могильщики запросили двойную цену. Вдова и не думает спорить. Мужички рьяно удваивают усилия. В это время открывается крышка гроба, покойник в строгом черном костюме решительно встает, подходит к ополоумевшим могильщикам и профессионально поставленным голосом объявляет:

– Всем оставаться на местах! Налоговая полиция. Контрольная закопка…

«Нет, – призадумалась я, наблюдая, как юную супругу теперь уже дважды бывшего мужа переезжает на машине любовник, – пожалуй, это все же анекдот…»

Щелкнув очередной раз пультом, я с удовольствием посмотрела рекламу детских памперсов. На душе потеплело. Жизнь продолжается! И с облегчением выключила телевизор. Решила полежать немного с закрытыми глазами. Воображение продублировало последнюю сцену триллера: любовник с перекошенным от счастья лицом переезжает свою юную подругу и сообщницу… Под аккомпанемент раскатов грома. Не очень задержавшаяся вспышка молнии выхватывает из мрака ночи фрагмент кладбища, безлюдной дороги и мертвого прекрасного тела. Вдалеке ярко горят удаляющиеся габаритные огни машины любовника. Я открыла глаза и резко вскочила. Может, еще раз посмотреть рекламу? Решила же, что жизнь продолжается… Придурка любовника, хоть и в конце фильма, но все равно поймают. А мы разоблачим Сергея. Заставим его ответить по полной программе. Воображение переключилось на отдельные детали рассказа Татьяны. Через пару минут я смотрела на преступление совершенно с другой точки зрения. Интуиция меня никогда не подводила. Выводы, к которым я пришла, требовали великой осторожности в наших действиях. А главное, эти наши действия должны содержаться в строгой тайне. Пожалуй, не стоит забивать головы Натальи и Татьяны моими подозрениями, но предупредить подруг о необходимости строгой конспирации лишний раз не помешает.

Телефонный звонок прозвучал очень тихо. Причина выяснилась не сразу. Я закопала трубку в плед.

– Это казино? – пропищал противный женский голос, заслуживающий достойного отпора. Хорошо, что я вовремя опомнилась: – Казино, казино. Все в порядке?

– Ну, в отношении всего не могу сказать, – раздался нормальный голос Татьяны. – А в основном, бесценная подруга, все хорошо, все хорошо…

– Мадам, – решила я соблюдать полную конспирацию, – вы на своем рабочем месте последнее время не работали с секретной информацией?

– Сплошь и рядом были сведения, составляющие коммерческую тайну.

– Ну тогда не мне вас учить держать язык за зубами. Забудьте окончательно о своей прежней жизни.

– Да я и так молчу со страху.

– Молчать мало. Надо полностью войти в новый образ. Уверена, что ты шляешься в прежних колготках. Выкинь. И купи новые. В свою консультационную забегаловку ни в коем случае не ходи. Твоего агента я предупрежу. Слетаете к частнику. Если что, звони. Пароль прежний.

– Ну хорошо… – раздался в трубке испуганный голос, и я поняла, что переборщила. Быстренько сменила тон и, уложившись в минуту, моментально доказала Татьяне, что жизнь продолжается. И она прекрасна… при соблюдении конспирации.

Разговор закончился вовремя: создавая эффект толпы, в квартиру ввалились Димка с Аленой. А вслед за ними и Славик. Не успев прикрыть за собой дверь, сын громко поинтересовался моим самочувствием. Ответить я не успела. Мою попытку перебил новый вопрос сына о наличии плотного ужина.

– Ты же у бабушки на довольствии состоял! – возмутилась Алена.

– Ну что ж я буду объедать родную бабусю. Слегка перекусил – и ладно. А ты, заинька, родному брату кусок хлеба пожалела? Зря. Я бы тебе его оставил. Мне бы котлетки с картошечкой хватило. И ветчины.

– Хватит балаболить! – счел своим долгом вмешаться Димка. – Для начала разденьтесь и разберите котомки. Я, между прочим, тоже голодный. И за рулем был.

– Уговорил! – донесся из кухни голос Вячеслава. – Лучший кусок – тебе…

Через полчаса все сидели за кухонным столом и ужинали поздним обедом. Я тихо радовалась семейной идиллии.

– Что это? – возмутился Димка, вылавливая из тарелки внушительную сахарную косточку.

– Лучший кусок, – прыснула в кулак Алена.

Я торопливо выкинула «лучший кусок» в ведро. Еще вчера и не подумала бы сделать это, поразмыслив, что у мужа есть свои руки. Весь вечер я терпеливо ухаживала за членами семьи, ловя в родных глазах обожание.

Воскресное утро началось для меня с голубого неба и хорошего настроения. Димка возился на кухне с мойкой. Я смотрела на мужа, излучая любовь и уважение. Кухонная раковина стала проявлять упорную склонность к локальным потопам всего-то полгода назад, а Димка уже все исправляет. Причем без очередного напоминания и с песней на устах. Откуда-то из-под раковины скороговоркой доносились попытки подделаться под Андрея Губина: «В небе тают облака… По земле течет река… Широка и глубока… Не перебраться…» Муж время от времени взлягивал ногами, но не в такт песенному бормотанию. Я тихонько ушла. Не стоило прерывать момент счастливого единения супруга с раковиной. Авось и вправду починит…

Через десять минут ничего в кухне не изменилось. Даже слова песни. И не удивительно. Из песни слов не выкинешь. Вот только теперь Димка не произносил их нараспев. Фразы звучали зло и отрывисто. Это было сигналом к более длительному невмешательству во внутренние дела мужа в районе мойки. Дальнейшее я уже знала.

Как и планировалось, еще через полчаса расстроенный Димка вошел в спальню и, скрывая раздражение, произнес:

– На кухне раковиной не пользоваться. Нужен новый сифон. После завтрака поеду на рынок.

Я с удовольствием отметила в себе полное отсутствие какого-либо недовольства и блаженно улыбнулась. Димка озадачился. Подошел ко мне и губами потрогал лоб. Недоуменно пожал плечами, на всякий случай повторив, что пользоваться раковиной на кухне нельзя. Я радостно согласилась. Он настороженно посмотрел на меня, еще раз пожал плечами, почесал макушку и ляпнул, пожалуй, неожиданно для самого себя:

– Тебе приготовить омлет?

Я, глядя на мужа с обожанием, отказалась. Димка неуверенно потоптался на месте и пробормотал:

– Ты побалдей еще немножко. С завтраком я сам… Смотаюсь за сифоном, починю раковину и встанешь.

Ремонтные работы завершились к полудню. Как раз встали дети.

– Ма-а-а! А что на завтрак? Бабушка меня оладьями кормила…

– Мамуль, давай блинчиков испечем? – вторил братику мечтательный голосок Алены.

– Ленка! Хватит валяться! Иди помоги мамочке с завтраком.

– Женишься, тогда женой и командуй.

– Доведете. Женюсь… с голодухи.

– Ага. Еще и жену на нашу шею посадишь.

– Где ты нашла у себя шею? Так, стебелек какой-то болтается.

– Мам! Славка меня обзывает нахлебницей. Говорит, что я веду растительную жизнь.

– «Растительную жизнь» ведет Павел Лобков. А ты просто… – Дальше я слышала только визг, хохот и прочие признаки междоусобицы.

– Оставьте мать в покое! – Грозный рык главы сумасшедшей семейки восстановил прежнюю тишину. – Соизволили пропустить завтрак, соизвольте обслужить себя сами!

Я благодарно улыбнулась мужу, и он расправил плечи, как сложенные крылья. Из комнаты показалась взлохмаченная голова дочери:

– Мамуль, ты не знаешь, что у Натальи Николаевны сегодня подают на завтрак Лешке?

– Иди и узнай сама, – послышался голос сына. – Да оденься победнее. И тапки сними. Проси на двоих. Дотащить я помогу.

– Еще чего! Ты старше, опытней. Все-таки надо тебя женить. На контрактной основе. Основной пункт – возврату и обмену не подлежишь!

– Вы что, – рассердился муж и отец, – не в состоянии себе завтрак приготовить? Омлет, например.

– То-то я чувствую, чем-то горелым пахнет. Папик! Ты сам готовил омлет! Мог бы и поделиться… холестеринчиком. Ладно, я чайку с бутербродами попью, – остановила дочь мою попытку пройти на рабочее место в кухне. – Некогда. Мы с Лешкой собирались на Полянку, в «Молодую гвардию».

– Бросаешь меня на произвол родителей! – возмутился Славка. – Брата на макулатуру променяла! Нет, надо бежать из этого дома. К родной бабушке. Вот только позавтракаю… Ленка, это мой бутерброд! Я на этом куске колбасы с вечера расписался, а ты умышленно роспись стерла. Сделай себе другой…

Через час дети разбежались. И только я обеспокоилась долгим отсутствием Натальи, как она позвонила в дверь. Открыл Димка, и она долго рассказывала ему о своем чудесном исцелении от простуды с помощью народных средств. Потом попросила соли – слаба еще в магазин идти, а Боре, отправившемуся за хлебом и молоком, не напомнила. Получив запланированную с вечера соль, подруга подмигнула мне и отправилась к себе, а я, как и договаривались, рванула в туалет.

Телефонный звонок не заставил себя ждать.

– Иринка, возьми трубку, – раздался из спальни голос мужа.

– Не могу! – отчаянно заорала я из туалета.

– Почему?

– Догадайся сам!

Дальше я с замиранием сердца слушала, как он раздраженно проорал в трубку:

– Алло?! Кто-кто?.. Баба Дуся? Какая такая баба?.. У нас? Трехкомнатная… Да… На недельку?.. Ну… не знаю, привозите… Как самим?.. Нет! Я говорю, нет! Это совершенно невозможно. Я работаю, у меня запланированы сложные операции… И потом, это нецелесообразно… Как почему? Да потому, что нет никакого смысла везти выжившую из ума старушку из Тамбова к нам в Москву на какую-то неделю. Вы же сами сказали, что через семь – десять дней ее поместят в специнтернат для престарелых. Не успеем сюда привезти, как уже надо отправлять обратно… Не кричите… У меня есть совесть… И у вас есть… Я понимаю… Вы можете не кричать?.. Да. Я предлагаю другой выход, к тете Мусе… Что?.. Хорошо. Тете Дусе. Я просто о ней ничего не знал. К тете Дусе приедет моя жена и до момента отправления старушки в специнтернат будет за ней ухаживать… Так вы будете до пятницы?.. Я вам очень благодарен. Очень… Да-да… И вам того же. – Я услышала, как Димка положил трубку на место, и покинула убежище.

Муж сидел на табуретке, опершись на холодильник, скрестив руки и вытянутые ноги. Лицо выражало подлинное страдание. Я спокойно убрала средство для чистки унитазов на место – пусть не думает, что я сидела в туалете без дела, и вымыла руки.

– Иришка, – донесся из кухни его печальный голос, – у тебя остались какие-нибудь родственники в Тамбове?

Я выдержала небольшую паузу, на мой взгляд достаточную для ревизии памяти, и ответила:

– Ну, жила там тетя Дуся. Не знаю, может быть, и сейчас живет. Очень умная была женщина. Часто к нам в Москву приезжала. Вкусные пирожки пекла с картошкой, шаньги называются. – Меня определенно несло. – Вообще-то она родом из Архангельска. Жила там лет до двадцати, а потом вышла замуж за дядю… Степу и уехала с ним в Тамбов. Со временем родственные связи ослабли, и долгое время я о тете ничего не слышала. Знаю только, что дядя Степа умер, не дожив до пенсии месяц… Подожди, – воскликнула я с истинной радостью в голосе, – это она звонила? Что же ты меня не позвал?

– Твоя умная тетя Дуся сошла с ума. Болезнь Альцгеймера. Или, по-другому, старческое слабоумие.

– Не смей так говорить о моей тете! – запальчиво воскликнула я, почувствовав настоящую обиду за родственницу.

– Это не я так говорю, – устало отбился муж. – Это диагноз, который ей поставили врачи. Страшная болезнь, которая поражает не всех, но многих стариков. Она неизлечима. Какое-то время можно поддерживать умственную деятельность, но лекарства от нее нет. Человек на глазах деградирует и превращается… Не буду тебя расстраивать. Выпей корвалол. Ты побледнела. Как я понял, ухаживать за тетей Дусей некому. В данный момент это, правда, делает соседка. Но в субботу она уезжает к внукам. У нее уже есть билет на поезд. На следующей неделе бабе Дусе будет оформлена путевка в специнтернат для престарелых с психическими отклонениями. Надо продержаться буквально несколько дней. Без присмотра старушку нельзя оставлять. Видишь ли, она уже чуть не взорвала подъезд. Газ открыла и поставила чайник на конфорку. А через час решила чиркнуть спичкой. Хорошо, эта самая соседка вошла. Женщина просила нас взять тетю Дусю сюда, но я сумел убедить ее, что это не имеет смысла, раз почти готова путевка в интернат. Ирочка… Придется тебе поехать к своей тетушке. Крайний срок – на семь дней. Я говорю крайний, поскольку ты можешь там найти сиделку. Придется, конечно, заплатить. А что делать?

И тут вмешалась Алена. Разумная девочка внимательно выслушала доводы папы и, не рассуждая, заявила:

– Ма-ам! Я с тобой.

Димка аж задохнулся от возмущения. Словесная перепалка между отцом и дочерью длилась долго. Я слушала и не перебивала, очередной раз удивляясь организаторским способностям и актерскому дарованию Наташки.

– Ну что ты молчишь? Думаешь, я тебя подставляю? – Муж виновато взглянул на меня.

– Конечно, ты ее подставляешь, – заявила Алена. Молодость категорична в выводах.

– Ну что ты, – возразила я тоном, не допускающим сомнения в точности ответа дочери. – Это ж все-таки моя тетя. И не ты, а я ела в детстве ее пирожки с картошкой. Но одной ехать не хочется, а отрывать Алену от учебы непозволительно. Давай вместе, а? Или привезем ее сюда? Сам же сказал, что это не надолго.

Алена обиделась и демонстративно ушла в свою комнату.

– Ирина, – в Димкином голосе зазвучали металлические нотки, – я не могу. У меня операции. Это же человеческие жизни, которые можно спасти. И везти твою тетю в память о пирожках сюда нет никакого смысла. Я же объяснял. Ну чего ты боишься? Хочешь, я поговорю с Натальей и Борисом. Может быть, ей удастся поехать с тобой?

Я обреченно вздохнула и согласилась.

Через полчаса муж ушел на переговоры. К этому моменту вернулся домой Борис. Еще через полчаса Димка вернулся вместе с Натальей.

– Я поеду только на машине! – заявила она с порога. – Бензин за ваш счет.

– Ну замучился тебя убеждать! Зачем вам машина? Куплю билеты на поезд. Ночь поспите – и на месте. Я вас провожу…

– У меня аллергия на железнодорожный транспорт. И в поездах я вообще не сплю, – огрызалась Наташка. – Кроме того, поезда обожают террористы…

– Ну какие террористы, Наталья? – сморщился Димка.

– Квалифицированные. А еще там бандиты шастают. И вдобавок поезд могут отменить, он может опоздать или можно опоздать на него, не достать билетов и, кроме того…

– Все! – сломался Димка. – Езжайте на машине. Только я тебя прошу, не гони… быстрее паровоза.

– Обижаешь, начальник. Я дорожу собой не меньше, чем твоей женой. А ты, жена своего мужа, – обратилась она ко мне, – не волнуйся. Мигом пристроим твою тетушку в интернат. А до этого момента она у нас быстро поумнеет.

– Телефон! – неожиданно воскликнул Димка. – Я забыл спросить у соседки тети Дуси номер телефона!

– А мобильник на что? – удивилась Наталья. – И перестаньте суетиться, отъезд только в пятницу. Еще почти неделя впереди. Вот думаю, стоит ли брать с собой собаку?

Наверняка подруга вспомнила поездку в Реченскую… Я неуверенно пожала плечами, а Димка категорически возразил – собака, мол, требует определенного ухода, переставшая дружить с головой старушка – тоже. Лучше не переутомляться. Наташка не спорила. И Димка, довольный тем, что все так удачно уладилось, прихватив кучу газет, отправился отдыхать. Мы решили отметить свою удачу кофейком.

Убедившись, что муж накрепко приклеился к дивану, я прикрыла кухонную дверь и достала конфеты с ликером.

– Надо завязывать с пьянкой, – произнесла подруга, решительно раскусывая конфету. – Вчера коньяк, сегодня ликер… Татьяне теперь такие нельзя.

– Кстати, о Татьяне. Вчера я не могла тебя предупредить – не вздумайте завтра отправиться в районную женскую консультацию.

Вопросительный взгляд Натальи говорил сам за себя.

– К себе на работу ее тоже не таскай. Лучше наведаться в какую-нибудь частную контору. Сама определишь какую. Боюсь, что дело несколько серьезнее, чем мы думали.

Наташка еще больше округлила глаза и перестала жевать конфету. Одна щека смешно оттопырилась. Физиономия выражала явное непонимание.

– Ну ты представь, – терпеливо объяснила я. – Явитесь вы в консультацию, отметитесь, и мы уедем. Наблюдаться следует ежемесячно. Беременные на учете. Не думаю, что Татьяна сможет вернуться домой через месяц. Значит, следует ждать звонка медсестры. Сергей снимет трубку и сообщит печальное известие, а медсестра постарается его убедить, что Танюшка в добром здравии в последний раз была у врача на одиннадцатый день после своей смерти. Что касается твоей клиники… Татьяна у тебя бывала не раз. Многие коллеги знают, что она работала в фармакологической фирме, – не раз рекомендовала какие-то препараты. Я даже слышала, как она кому-то из ваших диктовала свой рабочий телефон. Дальше рассказывать?

– Ну что я, совсем дура? – Конфета у Натальи переместилась на противоположную сторону. – Надо же, а я и не подумала… Но зато знаю, как попасть в квартиру к Татьяне! Борис подсказал. – Теперь уже я с немым удивлением смотрела на Наташку. – Ему вчера вечером позвонил какой-то тупой доцент и попросил срочно сделать расчеты чего-то там… Не знаю, я в этом ничего не понимаю. Борис сказал, что они готовы и лежат у него на работе в ящике стола. За ключом, если не лень, доцент может заехать к нему домой. С секьюрити Борис договорится, охранник проводит доцента в кабинет. Поняла?

– Поняла. Нет, погоди. Поняла только про Бориса. А при чем тут наша ситуация?

– Ну нельзя же быть такой тупой! Как доцент. Позвоним Маше завтра вечером и скажем, что нам необходимо срочно забрать перевод технической документации к медицинскому оборудованию. Эту работу Танюша делала для моей клиники. Руководство с ней расплатилось предварительно и теперь снимает с меня стружку за отсутствие выполненного заказа. Рекомендовала-то ее я! Если во вторник до обеда перевода не будет на столе у руководства, я могу больше не тратить зря деньги на общественный транспорт до родной клиники. Маша работает, к неожиданному визиту не готова: надо отпрашиваться с работы, ехать к брату на квартиру… Наша задача – постараться убедить ее передать ключи нам. Мы возьмем перевод и вернем ей ключи!

– А Сергей? – мрачно спросила я, с огорчением отметив, что съела последнюю конфету из коробочки, неосознанно. – Что, если он дома? Он не Маша, его не проведешь.

– Надеюсь, он опять в командировке. Туда ему и дорога. Ну а если дома, ты будешь ему на кухне зубы заговаривать, а я беру на себя кражу документов и какой-нибудь личной вещи Татьяны.

Наталья наконец-то проглотила единственную конфету, которая выпала на ее долю в начале разговора.

– А вещь зачем?

– Есть у меня одна задумка. – Глаза подруги подернулись мечтательной дымкой. – Я заставлю этого подлеца забыть про покой. Пусть потихоньку сходит с ума. Не поможет и талант актера. Мы его выживем из квартиры. Прямо сейчас и начну.

Она схватила трубку и набрала номер. После пятого или шестого гудка трубку сняли. Подруга поманила меня пальцем ближе к телефону.

– Я слушаю. – Голос был тихий, бесцветный. Жизни в нем не чувствовалось. Наташка, поджав губы молчала.

– Слушаю вас, говорите. – Голос немного ожил. В нем появились нотки раздражения.

И тогда подруга выдохнула в трубку:

– Мне холодно…

Я от страха покрылась мурашками, но Наташка только издевательски улыбнулась – ждала реакции Сергея.

Реакция не задержалась.

– Танечка!!! – отчаянно завопил Сергей. – Родная!!!

Наташка от неожиданности подскочила и отключилась. Я зажала уши руками и сиганула под стол.

– Чокнутый какой-то, шуток не понимает…

Подруга была испугана не меньше меня, но пришла в себя раньше.

– О! Ты еще помещаешься под столом? Можно к тебе? Мне наверху одной страшно…

Препираясь, мы не слышали, как вошел Димка.

– Вы что там сидите? – миролюбиво поинтересовался он, присаживаясь на корточки.

Я попыталась ему объяснить, что нам самим под столом тесно, но он не понял.

– Так что вы там потеряли? – спросил он с любопытством.

– Эскперимент! – нашлась Наташка, делая попытку выбраться. – Раньше мы под столом вдвоем не помещались. А теперь – легко. Похудели!

– А на весы встать слабо?

– Еще чего, – проворчала я, следуя по проторенному подругой маршруту. – Они врут. Как ни встану, все одно и то же.

Димка внимательно посмотрел сначала на меня, потом на Наташку и, вздохнув, заявил, что реклама иной раз говорит чистую правду – у женщин свои секреты. Я поинтересовалась, не имеет ли он в виду секреты старческого слабоумия, но он очень поспешно заявил, что подобного и в мыслях не держал. Наташка сразу же засобиралась домой, и я проводила ее до двери. Когда вернулась на кухню, муж на коленках ползал под столом и внимательно изучал плитки пола и плинтус. Я сделала вид, что ничего удивительного в этом не нахожу. Просто наклонилась и спросила – обед ему подавать туда или, как и раньше, на стол.

Болеть, как правило, надоедает.