Ненужная Война (№2) - Маг и боевой звездолёт

— Посадка возможна при условии соблюдения киборгом чрезвычайной осторожности.

Это создавало иллюзию, будто она разговаривает с портретом, а не с кораблем.

Флейм приобрела эту привычку с десяток лет назад, при этом совершенно не замечая, что делает.

— Неужели посадка так уж необходима? — спросила она со смешанным чувством страха и тоски. — Можно просто выпустить последние боеголовки и убраться.

— Опровержение. Применение акции любого типа невозможно, пока не установлен статус планеты. Она может быть дружественной.

Механические, беззвучные слова никак не соотносились с высокомерным лицом звезды. Флейм годами сознательно не замечала этого, но сейчас разница просто поразила ее.

— Ой, кончай, а? — устало произнесла она. — Дружественных планет нет.

Какие там ракеты у нас остались?

Мужчина на плакате смотрел на нее своими когда-то необыкновенно голубыми, но теперь изрядно выцветшими глазами, и Флейм отвела взгляд.

Иногда она ненавидела не только врагов, а буквально всех, включая корабль и самое себя. Этот мужчина умер несколько веков назад, она презирала его за это — и завидовала ему.

— Сохранившееся бортовое оружие включает в себя: две единицы артиллерийского орудия модели МТН-2, серийные номера ноль-ноль-три-девять-четыре-три и ноль-ноль-три-девять-четыре-четыре; ядерную боеголовку, тактическую, мощностью двести килотонн, с независимой детонационной системой; одну единицу артиллерийского орудия модели МТН-5, серийный номер восемь-пять-пять-один-ноль-один; ядерную боеголовку, тактическую, мощностью восемьдесят килотонн с реактивным взрывателем; семь единиц артиллерийского орудия...

— Заткнись, дурак, — сказала она. Слабость прошла: действие транквилизаторов уже закончилось. — Итак, три тактические ядерные бомбы. Что еще осталось из крупного?

— Уточните вопрос.

— Есть еще ядерные боеголовки?

Ее блуждающий по потолку взгляд задержался было на тускловатых пластиковых плафонах, но тут же перескочил обратно на плакат. Черный комбинезон мужчины и его темные волосы резко контрастировали с желтым фоном плаката и бежевыми стенами.

— Опровержение, — ответил компьютер. — Остальное ядерное оружие использовано.

— Я так и думала. Тогда у нас есть возможность уничтожить три небольших города; это неплохо, если учесть, что на планете только один по настоящему большой город, да и то такой радиоактивный, что хватит одной такой штуки, чтобы с ним покончить. Но всех уничтожить не удастся, да?

— Бортового оружия недостаточно для уничтожения населения целой планеты. Применение акции любого типа невозможно, пока не установлен статус планеты. Она может быть дружественной.

Целиком погруженная в свои мысли, Флейм пропустила мимо ушей последние слова компьютера. Уставившись в голубые глаза мужчины, она шевелила губами, что-то рассчитывая в уме.

— Во всяком случае, можем мы их заморозить? — спросила она. — Как-нибудь климат испортить? Скажем, уронить астероид или еще что?

— Опровержение. Существующей огневой мощи корабля недостаточно, чтобы вызвать наступление ядерной зимы. Система стоит на низшем ступени развития по астрономическим масштабам. Кроме того, корабль не сможет адекватно восполнить затраченные на акцию боевые ресурсы. Применение акции любого типа невозможно, пока не установлен статус планеты. Она может быть дружественной.

— Но откуда же здесь столько радиации, если планета дружественная? — спросила она, утомленная повторениями.

— Полная информация отсутствует. Имеются факты интенсивного использования ядерного оружия.

— А ты не думаешь, что это оружие было направлено Командованием?

— Точная информация отсутствует. Есть версия о возможности нападения как вражеских, так и дружественных и нейтральных сил. Достигнутый культурный и технический уровень системы к моменту развязывания войны между Древней Землей и восставшими колониями не исключает возможности местного конфликта с применением ядерных боеголовок большой мощности, повлиявших на планетную атмосферу. Доказательства в пользу версии о нападении со стороны отсутствуют. Политическая и экономическая ситуация в системе к моменту войны между Древней Землей и восставшими мирами не исключает возможного удара со стороны армии восставших.

— Вздор. Их уничтожила Древняя Земля. Я уверена в этом. Надо кончать с ними.

— Факты, подтверждающие или отрицающие версию киборга, отсутствуют.

Флейм несколько дольше задержала взгляд на портрете, изучая узкое, с немного выступающими скулами лицо и прямые волосы своего кумира. Мужчина смотрел на нее со спокойной, нагловатой уверенностью. Она откинулась в кресле ускорения и стала изучать изогнутый пустой потолок.

— Ты ведь знаешь, я могла бы настоять на своем. Я могу поставить тебя перед выбором — либо взорвать планету, либо погибнуть самому.

С чего это Сланту, так гордящемуся своим освобождающим кодом, вздумалось заботиться о ней? Вот что ей хотелось бы узнать. Конечно, это идиотство — бесцельно скитаться по космосу долгие годы, превратившись в слугу собственного компьютера. Но ее вовсе не устраивал абы какой способ выйти из этого дурацкого положения. Она не предала ни Командование Древней Земли, ни себя. Она взяла ситуацию в свои руки. Если она умрет, то компьютер тоже погибнет. А она, пока жива, может разрушить компьютер в любое время, стоит ей по-настоящему захотеть избавиться от него.

Такая возможность появилась у Флейм после уничтожения второй планеты, ставшей жертвой АРК 247. Это произошло несколько лет назад по бортовому времени и больше столетия по планетному.

То был великолепный удар. Горстка людей, населявших планету в нескольких обитаемых городах, сгорела в ядерном огне. Операция была проведена безукоризненно чисто и в восхитительном темпе.

Несмотря на малочисленность, население той планеты достигло значительного технического уровня. Один из суборбитальных истребителей, прежде чем АРК 247 разнес его на куски, успел сделать очень удачный выстрел, и в корпус корабля Флейм попала размножающаяся ракета-минога.

Крошечные отпрыски этой ракеты проникли в корабль в десятке мест, прежде чем удалось обезвредить механизм воспроизведения: Флейм пришлось выдавливать их по одному и уничтожать затем из ручного снарка.

Программа компьютера при этом серьезно пострадала. Уже после нападения несколько электронных термитов, которых не удалось раздавить сразу, систематически, в течение нескольких месяцев космического полета, разрушали компьютерную память, пока Флейм, потратив неделю на поиски, не ликвидировала их. Но полностью восстановить утерянную информацию оказалось невозможно.

Сам компьютер счел повреждения некритическими. СКК АРК 247 продолжала работать.

Флейм тоже не смогла оценить истинные масштабы повреждений. Она наблюдала за компьютером, но ничего серьезного не замечала. Казалось, машина стала глупее, но она никогда и не блистала умом, поэтому на это не стоило обращать внимания.

Конечно, Флейм не могла судить об исправности компьютера, поскольку не была специалистом. Две из ее функциональных персоналий, вероятно, разобрались бы в этом, но Флейм не собиралась идти даже на временное самоубийство, давая им волю. Она не верила, что, освободившись однажды, персоналии примут ее контроль над ними как должное. Личности-функции были чужды ей, а значит, враждебны. Ей придется самой вникать в компьютерные неполадки, не прибегая к тому, чем Командование набило ее мозг.

Флейм предприняла также меры предосторожности на случай, если повреждения окажутся серьезными. Определив местонахождение последнего электронного термита, она не стала его уничтожать, а поместила в специальный контейнер. Когда все было кончено и вместо городов на планете остались зияющие воронки, а все пространство заполнили радиоактивные облака — предвестники ядерной зимы, она направила корабль в открытый космос, а сама занялась изучением термита.

Устройство оказалось простым — ведь в конце концов его породила обыкновенная ракета. Даже Флейм, с ее более чем скудными познаниями в технике, быстро удалось блокировать источник энергии и перерезать основной провод.

Таким образом термит был обезврежен. Потом, она вставила дополнительный таймер в энергетическую линию — так, что при совпадении стрелки с отметкой «ноль» схема восстанавливалась и термит оживал.

Компьютер наблюдал за всем этим без комментариев, удовлетворившись объяснением Флейм, что она изучает вражескую технологию. И лишь когда она запустила термит в память компьютера и закодировала крышку таким образом, что та открывалась только от прикосновения ее пальцев, а не по команде компьютера или служебных роботов, компьютер запротестовал.

Но было уже поздно.

— Это всего лишь предосторожность, — успокаивала его Флейм. — Возможно, ты поврежден серьезнее, чем нам кажется. Я просто буду постоянно перезапускать таймер, и все будет в порядке. Он дойдет до нуля только в случае моей смерти, а я умирать не собираюсь, если только ты подведешь.

Так что, в случае моей гибели, ты не достанешься врагу.

Компьютер возражал, но поделать ничего не мог. Служебные роботы не могли проникнуть сквозь закодированную крышку. Термит оставался внутри, и Флейм, как и обещала, время от времени ставила таймер на максимум — 99 часов 59 минут 59 секунд.

Теперь — чего, собственно, и добивалась Флейм — их шансы сравнялись.

Компьютер всегда мог ее убить термитным зарядом, вмонтированным в основание черепа. Однако и она могла покончить с компьютером, ничего особого при этом не предпринимая. Если она умрет, компьютер и корабль последуют за ней. Это казалось ей только справедливым.

Пусть Слант и заполучил как-то свой освобождающий код, но при этом он лишился корабля и всех связанных с этим привилегий и удобств. Он остался жив, но утратил сверхчеловеческие возможности. Такая сделка не для нее. Ей не нравится проигрывать. Ей больше по душе ее собственное маленькое изобретение.

Время от времени компьютер жаловался, что термит создает помехи в программе. Но Флейм и не подумала беспокоиться из-за этого.

Компьютер всегда глупел, стоило ей попытаться что-то предпринять. Как он может спорить, если полностью у нее в руках? Иногда она напоминала ему о термите, но, похоже, это не производило должного впечатления.

— Подтверждение, — отвечал он, как обычно.

Флейм вздохнула. Едва ли такое поведение компьютера предвещает что-то хорошее. Однако Флейм не созрела еще для окончательного решения. Ведь, уничтожив компьютер, она погибнет, а умирать ей не время. По крайней мере сейчас, когда еще так много нужно сделать. В свое время ее четко сориентировали против самоубийства, и это внушенное под гипнозом чувство сидело в ней крепко.

— Ты веришь тому, что рассказывал Слант? — спросила она. — Мне кажется, он должен был помочь нам, а не пороть чепуху о мирных аборигенах.

Внезапно Флейм почувствовала новый приступ злости и боли при мысли о его предательстве. Когда она впервые услышала сигнал бедствия, она была уверена, что Слант давно погиб, и решила взяться за дело от скуки. Тем не менее в глубине ее души жила надежда, что ей удастся найти коллегу, друга по несчастью. Когда выяснилось, что Слант жив, надежда вспыхнула с новой силой.

Но Слант оказался предателем, как и многие другие. Разочарованную Флейм вновь захлестнули злоба и жалость к себе.

— Термин «верить» неприемлем, — бесстрастно ответил компьютер.

— Да я и так догадываюсь, что ты не веришь. Ты ни во что не веришь, ты просто выполняешь приказы Командования, есть в них смысл или нет.

Она некоторое время лежала молча, потом спросила:

— Как ты думаешь, он не врал про свой корабль?

— Фактов недостаточно.

— Может быть, машина где-нибудь спрятана?

Флейм упорно подталкивала разговор в нужное ей русло. Корабль многое мог прояснить. Не исключено, что даже компьютер перестал бы сомневаться в предательстве Сланта.

— Обломки звездолета класса АРК обнаружены примерно в ста километрах к западу от самого большого города планеты.

От изумления она даже вскочила на ноги. Этого не может быть!

— Это правда? Черт возьми, что же ты, глупая машина, не сказала об этом раньше?

— Киборг не запрашивал информацию.

Флейм саркастически хмыкнула. Хороши оба: что она, что компьютер.

— Ты думаешь, это корабль Сланта? — спросила сна.

— Подтверждение.

— Ты сказал, он сейчас разрушен? Насколько серьезно? Что-нибудь уцелело?

— Информация отсутствует.

Беспомощность компьютера просто бесила ее. Очевидно, разрушение корабля не производилось специально, иначе компьютер заметил бы. Но на самом звездолете могли храниться доказательства насильственного разрушения, которые из космоса обнаружить невозможно, например — магнитные записи.

Найденный корабль отплывал новые возможности. Теперь эта дрянь, этот предатель ответит за все свое благополучие, за все свои спокойные годы!

Теперь он...

Флейм охватил необыкновенный порыв энтузиазма.

— Как ты думаешь, можно поднять корабль с земли? А вдруг там остались неиспользованные ракеты?

Перспектива еще большего количества смертей, достижимого при наличии боезапасов двух звездолетов, взволновала ее не на шутку.

— Опровержение. Ремонт звездолетов класса АРК силами самого корабля невозможен...

— А ракеты? — настаивала она. — Как думаешь, они там есть? Если да, то можно их как-то использовать?

— Информация отсутствует.

— Проклятье! Какой же ты дурак! С тех пор как в нас попала эта ракета-минога, ты стал законченным идиотом. Хотя и до этого умом не отличался. Хорошо, что я пристроила термит, иначе вообще не могла бы тебе доверять.

Стиснув руки, она лихорадочно соображала:

— Ладно, я думаю, мы все-таки приземлимся как можно ближе к обломкам и осмотрим их. Если там есть ракеты, обслуживающие роботы смогут взять их на борт, и, может быть, нам удастся взорвать всю эту поганую планету.

Флейм улыбнулась гари мысли о еще одном ядерном пожаре — о том, как будут смотреться из космоса огненные грибовидные облака. Неужели ей выпадет счастье очистить еще один мир от инфекции под названием «человечество»? Не то чтобы она была кровожадна. Но это было единственным удовольствием, какое еще оставалось для нее.

Конечно, ее скрутит многодневная депрессия, как всегда после бомбардировок. Но игра стоила свеч. Компьютер будет лечить ее при помощи скромных бортовых запасов эйфориков, чего в обычное время не допускалось.

Он выведет ее из самого тяжелого состояния. А экстатический восторг ужаса при виде разгорающихся атомных пожаров стоит самой жестокой депрессии.

— Применение акции любого вида невозможно, пока не установлен статус планеты. Она может быть дружественной.

— Ну да, конечно!

Флейм усмехнулась. Ей лучше знать. Все человечество стало ее врагом, все повинны в том, что ей выпала такая судьба. Пусть все и расплачиваются.

— Послушай, я хочу приземлиться как можно ближе к обломкам корабля. Можешь вызвать Сланта и сказать, что мы выбрали место посадки. Пусть встречает.

Флейм снова усмехнулась. Если Сланту есть что скрывать, корабль выведет его на чистую воду. Она найдет способ отомстить этому лживому, самодовольному трусу, а потом займется городами. Как он мог отказаться присоединиться к ней! Как смел бросить ее в одиночестве на борту звездолета!

Будет только справедливо, если она убьет его ракетой с его собственного корабля.

— Принято к исполнению, — ответил компьютер.

Флейм смутно почувствовала какое-то изменение в эфире и поняла, что компьютер поменял внутреннюю связь на внешнюю. Раньше она этого не замечала. Да и сейчас не услышала бы, если бы не находилась в состоянии напряженного ожидания.

— Место посадки выбрано, — сообщил компьютер, и она догадалась, что это говорится для Сланта.

Секунду спустя голос в ее голове спросил:

— И где вы будете приземляться?

На мгновение она испытала ощущение нереальности происходящего из-за схожести внутренних голосов Сланта и компьютера. Неужели все происходит на самом деле? Существует ли тот киборг в действительности или она его выдумала? Может, это компьютер дурачит ее? Или она сама сошла с ума?

Может, это одна из ее "я"-функций, каким-то образом освободившись без ее ведома и против ее воли, программирует на компьютере все эти события, чтобы подшутить над нею?

Она была полностью отрезана от внешнего мира и не общалась ни с кем за пределами корабля, за исключением связи через компьютер. А компьютер контролировал все до единого иллюминаторы и дисплеи. Она не могла точно знать, действительно ли они приближаются к планете. Она даже не знала, покидала ли Марс вообще. Образы, возникающие в ее голове, казались необыкновенно живыми, более живыми, чем воспоминания, но она знала, что все это может оказаться обманом, созданным при помощи спецэффектов.

Откуда ей было знать, настоящие ли эти звезды, существует ли на самом деле эта бело-голубая планета и движется ли корабль? Она видела гибель двух планет, которые сама же приказала уничтожить, но было ли это наяву, на самом деле? И не мираж ли те нестерпимо яркие вспышки огня и сверкающие облака, которые вырастали, темнели и затем медленно рассеивались? Может, и этих планет не существовало?

А вдруг все это входит в программу ее подготовки? И все эти ужасы — просто проверка, выдержит ли она в экстремальных условиях.

Возможно, она выдумала всю свою жизнь, а правда состоит в том, что на свете нет ни звезд, ни планет, ни Командования — ничего, кроме ее самой и корабля.

Даже ее самой могло не быть. Она может думать, да ведь и машина умеет анализировать.

Нет, твердо сказала себе Флейм, эти мысли — бред. Она уже испытывала подобное и знала, что поддаваться им нельзя. Если поверишь в них, сойдешь с ума. Она знала это наверняка. Марс и Древняя Земля существовали на самом деле — и были уничтожены, а она осталась одна в пустоте с кораблем и компьютером.

Она твердо знала, что те две планеты, атакованные ею, существовали, поскольку одна из них поразила корабль ракетой-миногой; она собственными глазами видела ракетных термитов, а одного даже поймала и обезвредила. И он был настоящим.

Но ведь все это происходило на борту корабля и могло быть частью какого-нибудь теста!

Нет. Это не так. Внешний мир существовал, реальность есть реальность.

Хотя... Какова бы ни была правда, ей придется продолжать свое дело. Ничего другого не остается. Военный компьютер не даст ей умереть и не позволит сдаться. Тем лучше. Она хранит верность Древней Земле, и она единственный из живых преданный ей человек, поэтому будет драться с этими ублюдками-мятежниками, сломавшими ей жизнь и заточившими ее здесь, а также с предателями, допустившими победу мятежников.

Разогнав тоску решительным самовнушением, Флейм приободрилась — и вдруг все ее оживление улетучилось.

Ей пришла в голову странная, необъяснимая, невозможная прежде мысль, что она может покинуть свою тюрьму. Она может оставить корабль после посадки. Раньше это было неосуществимо. Две предыдущие планеты были атакованы без приземления, прямо с орбиты, поскольку открыто признали свою нелояльность. Компьютер проник в их систему связи и запросил в банке данных информацию о том, на чьей стороне они воевали во время Восстания; кода ответ был получен, с планетами было покончено.

Флейм при этом лишь наблюдала за ходом атаки, выбирала цели и направляла ракеты. Она никогда не приземлялась — с тех самых пор, как села в звездолет на Марсе.

А теперь на этой планете, она сможет выйти из корабля, вдохнет свежий воздух, увидит небо.

При этой мысли ее пронзило чувство трепетного ожидания, смешанное со страхом. Как бы ни развернулись события, ей придется приземлиться и выйти из корабля.

Она сама убедится в существовании внешнего мира. Она почувствует прохладу на лице, вдохнет запах деревьев и земли, увидит прожилки на листьях, увидит небо. Стоит только захотеть, и термитная ловушка покончит с компьютером, а Флейм будет избавлена от одинокой смерти среди звезд.

Ее охватило страшное волнение, и оно стремительно росло, подобно приближающейся гроза.

— Хорошо, Слант, — сказала она, стиснув зубы и пытаясь овладеть собой. — Мы решили приземлиться и осмотреть твой корабль. До встречи!

Тернер чуть замешкался с ответом:

— Это два дня пути для меня.

— Да? — она улыбнулась про себя. — Отлично. У меня будет время, чтобы осмотреться, пока ты не прибудешь и не начнешь спорить.

Она нервно захихикала, потом расхохоталась, плохо понимая, что же ее развеселило. Ей предстояло скоро покинуть корабль, но ничего смешного в этом не было.

— Компьютер, — сказала она, все еще улыбаясь и не обращая внимания на дальнейшие возражения Тернера. — Выключи-ка этого идиота и давай спускаться.

7

— Сначала сообщи Азраделю, Сэм, — настойчиво повторила Парра.

Несмотря на все усилия казаться спокойной, голос у нее срывался, руки нервно оправляли платье на бедрах. Оба стояли, хотя к маленькому декоративному столику, на котором Тернер разложил свои пожитки, были придвинуты стулья.

— С ним свяжешься ты, — ответил Тернер, не глядя на жену. — У меня нет ни секунды: они в любую минуту могут приземлиться рядом с кораблем. Я не хочу, чтобы они видели, как я летаю, поэтому придется добираться на лошади. А раз так, они появятся там задолго до меня, может, за несколько дней. Остается только надеяться, что за это время они не поговорят с каким-нибудь полудурком или мутантом, который может сболтнуть лишнего.

Тернер осматривал ствол скорострельного гранатомета. Пожалуй, этого будет достаточно. Он перекинул его через плечо, а ремень закрепил на тяжелом зимнем пальто, которое надел впервые. Кому какое дело, в пальто он или пользуется тепловым полем? А пальто сэкономит энергию, и в его ситуации это важней всего.

Он сменил одеяние мага на шерстяную рубаху и кожаные брюки, достал свои самые прочные ботинки и пару тонких кожаных перчаток. Вот только приличную шапку или шарф найти не удалось. Теперь его длинные волосы и борода будут защищать голову и лицо от холода.

Сэм вспомнил свой богатый гардероб на корабле — сколько там было всего на случай холодной погоды! Овчинный тулуп и кожаное пальто, которые он носил сейчас, были изготовлены в Праунсе, между тем как сейчас весьма кстати пришлись бы легкая синтетическая непромокаемая парка или теплое белье. А он самым глупым образом все оставил там, не удосужившись навестить обломки корабля, столько лет служившего ему домом.

Тернер удивлялся собственной глупости, насмешливо изучая свое отражение в зеркале. Определенно он был похож на средневекового человека в этом длинном, до колен, пальто с широким воротником, и только ствол гранатомета резко контрастировал с костюмом.

— Мне это не нравится, — сказала Парра, со страхом разглядывая оружие. — Не люблю я такие вещи.

— Я тоже, — согласился Тернер. — Но что поделаешь! Надо выложиться до конца, чтобы этот псих не превратил нас в радиоактивную пыль.

— Ты действительно не хочешь, чтобы я отправилась с тобой? — Голос Парры звучал печально. Она уже знала, что он ответит.

Тернер посмотрел на жену. Ее узкое лицо, казалось, несколько удлинилось из-за выражения тревоги на нем. Прямые черные волосы рассыпались в беспорядке: она помогала ему рыться в кладовке. Он наклонился через стол и поцеловал ее.

— Нет, не хочу, — ответил он. — По крайней мере не сейчас. Кому-то нужно смотреть за детьми и сообщить о случившемся другим магам. Один я быстрее доберусь. Кроме того, этому типу вряд ли понравится, если я приведу с собой кого-то. Я единственный, кто что-то знает об АРК и Древней Земле, мне и идти. Я, как и ты, не в восторге от этого, но такова реальность. Лошадь готова?

— Должно быть. Десять минут назад я телепатировала Хейгеру и, думаю, все объяснила. Лошадь должна ждать тебя на улице.

— Хорошо.

Телепатия была одной из тех составляющих магии, которые ему никак не давались. Его собственная псионическая аура была настолько искажена киборгизированными участками, что подладиться к мозгу другого человека ему было гораздо труднее, чем другим магам. Поэтому он всегда предоставлял Парре управление каналом семейной дальней связи и каналом местной «чудесной» связи.

Ей это хорошо удавалось, просто великолепно. Вообще говоря, телепатия была ее специальностью. При идеальных условиях она могла телепатировать почти на пять километров, что удавалось далеко не всем.

Что до Сэма, то он, лишенный телепатической чувствительности, был рад, если бы ему хотя бы удавалось отличить правду ото лжи при разговоре с глазу на глаз.

Тернер последний раз проверил наспех собранное снаряжение. Гранатомет удобно лежал на плече, нож и лазер, мощность которого на двадцать процентов превышала мощность всех других видов энергетического оружия, висели на поясе под пальто. Парра приготовила ему достаточный запас еды, в основном сушеные фрукты и вяленое мясо, которые сама же рассовала по многочисленным внутренним и внешним карманам пальто. В маленькой черной пластиковой сумке на спине, взятой когда-то с корабля, разместились линия связи большой мощности, двести патронов и еще кое-какие мелочи.

Сэм Тернер подошел к окну и открыл его. В лицо ударил холодный воздух.

— До свидания, — произнес он, полуобернувшись. — Я люблю тебя.

— Будь осторожен, — только и ответила Парра.

— Конечно, — и Сэм шагнул через окно.

Парра молча наблюдала, как он завис в воздухе, потом исчез из виду.

Почти половину пути он просто падал и, даже затормозив, продолжал лететь вниз так быстро, что из-за резкого приземления на твердый тротуар больно ушиб лодыжку.

Он мог поспорить, что компьютеру не удалось засечь использование магии, или, по его выражению, гравитационную аномалию. Иного выхода у Тернера не было: с башни можно было спуститься только с помощью магии.

Компьютер пока что молчал. Возможно, ничего не заметил. Или занят посадкой и не следит за Тернером.

Во всяком случае спустился он благополучно. Уже стоя на тротуаре, Тернер оглядел пустынную улицу. Мороз загнал большинство жителей города в тепло. Холод обжигал лицо, и маг, поежившись, создал вокруг себя небольшое тепловое поле.

Лошадь, о которой он просил, была здесь, около стоял Хейгер. Высокий, нескладный и такой тощий, что даже широкие складки мантии мага не могли скрыть его худобы, он держал животное за уздечку. Лицо у него было озабоченное, под стать голосу:

— Сэм, ты в порядке? — Хейгер посматривал на внушительного вида ствол гранатомета, торчавший из-за плеча Тернера.

— Да, в полном, — кратко ответил Тернер.

— Ты ужасно быстро спустился.

— Я спешу.

Тернер похлопал лошадь, взялся за повод и сунул ногу в стремя.

— Я могу чем-нибудь помочь? Парра не сказала мне, что именно ты собираешься делать, но она была так взволнована...

— Знаю, — прервал Тернер с внезапным раздражением. Забравшись в седло, он сказал: — Я прекрасно знаю свою жену. Я тоже тревожусь. Она тебе все расскажет, у меня нет времени. — И он стал поворачивать лошадь к западным городским воротам.

Хейгер все еще держал уздечку. Тернер вздохнул и постарался говорить спокойно.

— Послушай, Хейгер, — сказал он. — Это смертельно важно для всех нас. Отпусти животное. У меня ни секунды на объяснения. Возвращайся домой и передай Эннау мое почтение. Или, если хочешь, пойди к Парре, она тебе все расскажет. Отпусти же лошадь!

Хейгер нехотя подчинился, и Тернер тут же пришпорил животное.

Не успел он исчезнуть из виду, как Хейгер почувствовал легкое давление в голове и ушел в частичный транс, характерный для телепатического разговора.

— Он уехал? — беззвучно спросил голос Парры.

Хейгер подал безмолвный утвердительный ответ.

— Ты не очень занят? А Эннау?

— Нет, — ответил Хейгер, — мы сейчас свободны. А что случилось?

— За детьми бы присмотреть. Вы с Эннау не возьмете их на несколько дней?

— Ты поедешь за ним?

— Конечно.

Хейгер вздохнул. Он не думал, что Тернер одобрил бы это решение. Он все еще не знал, в чем дело, но если бы Сэм захотел, он бы взял жену с собой. Это точно.

Как это все похоже на Парру. Сам он был чрезвычайно рад, что его собственная жена, Эннау, не будет бегать за ним, если он не велит. Эннау была олмеянкой и считала, что женщина должна жить в покорности и посвящать себя в первую очередь семье и детям, хотя сама тоже была магом и ей хватало смелости высказать свое мнение, если в том была необходимость.

Парра была из Праунса, где мужчины и женщины имели более или менее равные права, особенно среди магов, но она в своей независимости доходила до крайностей. Нигде в Праунсе не было такого равноправия между супругами, как у Тернера и Парры. Конечно, женщина имела полное право реализовать свои возможности, но считалось, что более мощный и сильный, не подверженный эмоциональным срывам мужчина все-таки выше ее. Независимость Парры была не последней ее причудой. Хейгер иногда думал, что, кроме Сэма, чужеземца, который отличался радикальными взглядами, никто бы не женился на Парре.

Однако в этой странной семье царило полное согласие, что немало удивляло Хейгера. Взгляды взглядами, но как же они умудрялись следовать им в жизни? Это ведь практически невозможно. Может, им и удается договориться между собой, но нужно уметь избавиться от стольких стереотипов. И потом, кто-то должен быть за хозяина. Неважно кто. Это единственная альтернатива хаосу. Умение подчиняться лежит в основе любой иерархии, лежит оно и в основе праунсианского государства.

Впрочем, это не его проблема. Теперь его должно волновать увеличение, пусть временное, его собственной семьи на трех маленьких человечков.

Хейгер улыбнулся. Он знал, что Эннау не будет возражать. Она любит детей.

— Ладно, — покорно телепатировал он. — Побудем няньками. — Он замолк, потом добавил: — Но сначала все согласуй с Азраделем.

— Страшно благодарна тебе, — ответила Парра. — А что касается Азраделя, я сейчас же свяжусь с ним. Может, даже поговорю со всем Советом. Пожалуйста, приходи скорее, ты бы присмотрел за детишками, пока я найду Азраделя.