Поручик Ржевский или Любовь по-гусарски

         Поручик вскочил, опрокинув стул, и бросился к дверям.
         - Деньги, ваше благородие! Деньги! - истошно завопил половой, кидаясь вслед за ним.
         - Да на, подавись, - поручик на ходу вытащил из кармана несколько монет и швырнул их себе за спину. - А-пчхи! Вот дуреха! Какие духи! Это черт знает что такое...
        
         Глава 3
         Амурное послание
        
         Оказавшись на улице, Ржевский развернул письмо. Удерживая его на расстоянии вытянутой руки и стараясь лишний раз не дышать, прочел: "Поручику Ржевскому от Тамары".
         - Итак, она звалась Тамара, - проговорил он, прищелкнув языком. Его глаза заскользили по строчкам. - Ого, написано стихами. Должно быть, поэтесса.
        
        "Я вам пишу, чего же боле,
        Что я могу еще сказать?
        За что должна я так страдать?
        У-у, как хочу вас увидать!"
        
         - Недурно, - хмыкнул Ржевский. - Темперамент так и прет.
        
        "Хочу вас к сердцу я прижать
        И долго страстно обнимать.
        И целовать, и миловать.
        И покориться вашей воле"
        
         - Отчаянная девушка! - Поручик мечтательно зажмурился: - Интересно, умеет ли она целоваться по-французски?
         С каждой прочитанной буквой он приходил во все большее возбуждение. И вскоре любовная записка в его руке дрожала, как пойманный за лапки мотылек.
        
        "От мамы с папой я сбегу.
        Вас буду ждать в своем саду.
        И утоплюсь в своем пруду,
        Коль вас в саду я не найду"
        
         - Да приду я, приду, - сказал Ржевский, словно уже видя перед собой свою призрачную поэтессу. - Зачем топиться? Лучше искупаемся вместе. Черт побери, отличная мысль! Для начала я возьмусь обучить ее плаванию. Ха! Неплохой повод, чтобы избавиться от лишнего обмундирования.
         Он снова заглянул в письмо.
         - Постойте-ка, здесь, кажется, постскриптум... "Жду". Ну, это понятно. "Жду с утра до вечера". А почему не с ночи до утра?.. И второй постскриптум: "По прочтении съесть!" Может, сжечь? Нет, в самом деле - "съесть". И восклицательный знак притом. Вот так компот!
         - Съесть! - возмутился поручик. - Я эту бумажку и понюхать толком не могу, а тут - "съесть"! Вот девицы! Воображают себе о гусарах черте что. Да ни за что на свете. Такой закуски нам не надо, будь я хоть пьян стократ.
         Немного поостыв, поручик вдруг заметил, что на послании не указан обратный адрес.
         - Вот так бульон! Как же я ее найду без адреса? Рассеянная, как все поэтессы.
         Он опять перечитал письмо, повертев его и так и этак.
         - Ага, там есть пруд. Отлично, это прекрасный ориентир. Будем искать дом с прудом и садом. И с этой, как ее, Тамарой. Однако, пожалуй, тут без подзорной трубы не обойтись.
        
         Глава 4
         Наука побеждать
        
         В одноэтажном особняке, несмотря на наступивший день, были наглухо задернуты занавески.
         Поручик Ржевский соскочил с коня и, подбежав к окну, постучал.
         Занавески дернулись, и за стеклом показалась женщина с растрепанными волосами, в ночной рубашке.
         - Ротмистр Лейкин здесь? - спросил Ржевский.
         - Никак нет, - нахмурилась она, собираясь захлопнуть окно, но за ее спиной уже возник грузный лысый тип в кальсонах и с пистолетом в руке.
         - Чего надо? А, это вы, поручик. Я думал, французы... - Ротмистр Лейкин с заметным сожалением засунул пистолет в подштаники. - Что вам не спится?
         - Я всегда встаю до полудня, Семен Петрович.
         - Да вы, поручик, сущий жаворонок, - усмехнулся Лейкин и широко зевнул. - А я, представьте, сова... - Он положил руку на плечо стоявшей рядом женщины. - Иди, Клава, приляг, - и снова повернулся к поручику. - Ну, что вам угодно от меня в столь ранний час?
         - Осмелюсь попросить вашу подзорную трубу.
         - А куда вы направляетесь, если не секрет?
         - На пруд, - бесхитростно ответил Ржевский.
         - Девок высматривать? - заржал Лейкин. - Поручик, мы же не в деревне. Шли бы лучше в городские бани. Дам вам молоток и гвоздь. Пробьете себе дырочку - и можете наслаждаться пейзажем.
         - Но, господин ротмистр...
         - Извольте, друг мой, извольте. - Ротмистр исчез за занавесками и через минуту появился вновь. В руке у него была подзорная труба. - Только не потеряйте в кустах, - сказал он, протянув ее Ржевскому.
         - Скорее у меня глаза на лоб вылезут, чем я допущу утратить столь ценный боевой прибор, - заявил поручик, прижав ее к груди.
         - Вот именно. Очень ценный боевой прибор. Теперь ступайте, а мы тут с Клавой продолжим... А что это вы ухмыляетесь, поручик? Думаете, мы с ней в жмурки играем? - Лейкин крикнул вглубь комнаты: - Клава!
         - Чего?
         - Ну-ка, скажи. Пуля - дура...
         - Штык - молодец!
         - Вот видите, Ржевский, мы с Клавдией Васильевной повторяем азы "Науки побеждать" Суворова. И нечего вам ухмыляться.
         - Виноват, господин ротмистр.
         - Кру-гом! Шагом марш!
         - Слушаюсь.
         Поручик Ржевский лихо оседлал коня и поскакал на поиски своей таинственной поэтессы.
        
         Глава 5
         Обознатушки
        
         Выспрашивать у каждого встречного, где в городе есть дом с садом, прудом и Тамарой в придачу Ржевскому было явно не с руки. И он избрал другую тактику. Городок был мал, объехать его за несколько часов никакого труда не составляло. А при наличии подзорной трубы все, что нужно, он мог бы высмотреть и сам.
         Девятый по счету дом, который попался на его пути, как раз был с садом.
         Оставив коня у дерева, Ржевский перелез через ограду и оказался в чужих владениях. Впереди сквозь кусты и редкие деревья проглядывал пруд. И хотя он скорее смахивал на большую лужу, вода в нем была прозрачна и чиста, как девичья слеза.
         Поручик приложился к подзорной трубе и, обозрев окрестности, тотчас заметил стройную женщину, сидевшую на берегу в летней беседке. Незнакомка была обращена к поручику спиной.
         - Она, - решил Ржевский. - Но, право же, какая талия...
         Сложив трубу вдвое, он спрятал ее в карман штанов и резвым шагом направился к беседке. Казалось, женщина не могла не слышать его торопливой поступи, тем более торжествующего звона шпор, но она сидела по-прежнему неподвижно и энергично обмахивалась веером.
         "Глухой прикидывается, - хмыкнул про себя Ржевский, переходя со скорого шага на галоп, - волнуется, понятное дело".
         Он ворвался в беседку и грохнулся на колени.
         - Бонжур, мадемуазель! Вы мне писали?
         Вздрогнув, как от выстрела, незнакомка отняла от лица веер, в испуге уставившись на коленопреклоненного поручика.
         - Графиня?! - воскликнул он, обнаружив перед собой вместо ожидаемой молоденькой девушки нарумяненную и напудренную без всякой меры старушку.
         - Поручик?! - изумилась графиня Шлёпенмухер, приложив к глазам лорнет. - Как вы меня напугали.
         Ржевский никак не мог вспомнить, где он впервые имел тошнотворное счастье лицезреть эти беспокойные, потускневшие от времени глазки, длинный кривой нос и маленький морщинистый рот. Он только помнил, что они виделись где-то на балу или на обеде, и эта сухопарая дама с осиной талией была представлена ему как самая настоящая графиня.
         "Влип, - подумал Ржевский. - Влип, как кур в ощип".
         - Проезжая мимо, я решил засвидетельствовать вам свое почтение, графиня, - произнес он, делая шаг назад.
         Она со странной улыбкой немедленно протянула ему руку.
         Подавив в себе желание укусить графиню за палец, Ржевский ткнулся носом в ее запястье, обозначив поцелуй.
         - Как вы галантны, - прошамкала старушка. - Мой Жорж целовал меня так же страстно. Он был знатный серцеед, - и она вдруг захихикала.
         "Она сумасшедшая", - с опаской подумал Ржевский.
         - Позвольте откланяться. Дела, видите ли, то да се, эскадрон, лошади...
         - Постойте. - Графиня Шлёпенмухер встала и, ткнув поручика сложенным веером в живот, с томным придыханием, больше похожим на астматическую одышку, промолвила: - Вы, кажется, задали мне вопрос?
         - Какой вопрос! - вскричал поручик, прижавшись спиной к деревянному столбу, подпиравшему крышу беседки. - Помилуйте, графиня, я толькоана минутку заскочил, чтобы справиться о вашем самочувствии.
         - Было, было, не отпирайтесь, - она игриво помахала веером у него перед носом. - Ах вы лукавый обольститель. Вы спросили, писала ли я вам? Да, я вам писала. На той неделе. Вы ведь получили мое письмо?
         Поручик напряг память и тут же вспомнил о какой-то бредовой записке, полученной им ровно неделю назад. Этой бумажкой он с похмелья пришлепнул муху и отправил ее в клозет.
         - Я заждалась, сижу тут который день и все жду и жду, - продолжала бубнить графиня. - Но истину сказал Господь: "Блажен, кто не соблазнится о Мне". И я знала, что рано или поздно вы придете. И вы пришли... Кстати, что касается моего здоровья. Я не жалуюсь.
         - Очень рад, графиня. Не далее, как вчера, я слышал, что вы при смерти.
         - Враки, - рассердилась старушка. - Не дождутся. Но что мы все с вами обо мне да обо мне. Поговорим лучше о более приятных вещах. Что это у вас там торчит, поручик? - Она показала веером на его оттопыренный карман.
         - Подзорная труба.
         - Охо-хо-хо! А-ха-ха, - развеселилась старушка. - Charmant! Charmant! Подзорная труба! А покажите мне вашу подзорную трубу.
         Ржевский показал. Это была самая обыкновенная подзорная труба ротмистра Лейкина.
         Графиня разочарованно поджала губы. Ее рыбьи глазки, еще мгновение назад готовые вылезть из орбит, спрятались в расщелине припухших век.
         - Уберите, эту гадость, поручик, - капризным тоном произнесла она. - В военных вопросах я ничего не смыслю.
         У Ржевского лопнуло терпение.
         - Был рад застать вас в добром здравии, графиня. Позвольте мне удалиться.
         - Не позволю, - упрямо заявила старушка, невозмутимо обмахиваясь веером. - Вы только пришли, а уже уходите.
        - И тем не менее дела. Как это по-французски? Мэ жэ а фэр!
        - Подождут ваши дела.
         - Мой конь не кормлен! - возопил поручик.
         - А покажите мне вашего коня, - оживилась старушка. - Я страсть как любопытна. Чем вы его кормите? Сеном? По-моему, это так вульгарно. Я слышала, гусары угощают своих лошадей шампанским?
         - Нет, графиня, шампанское мы приберегаем для дам.
         - Что же вы не принесли с собой бутылочку?
         Старушка попыталась ухватить поручика за ментик.
         Ловко увернувшись, Ржевский заторопился к выходу из беседки.
         - Простите, графиня, но я пошел.
         - Нет, просто так я вас не отпущу! - заявила она. - Вы даже не хотите попить со мной чаю.
         - О-о-о!.. - простонал поручик, рванувшись на волю.
         За его спиной что-то грохнулось, но он и не подумал оглянуться.
        
         Глава 6
         Русалка
        
         Поручик Ржевский приставил к глазу подзорную трубу и навел резкость. На этот раз ошибки быть не могло. Девушка была у него как на ладони.
         Стройная, словно фузея, она брела вдоль пруда, рассеянно глядя себе под ноги. У нее были крутые, как лошадиный круп, бедра и волосы - длинные и черные, как конская грива.
         Прячась за кустом ежевики, поручик продолжал вести наблюдение.
         Девушка села на траву у воды и, обхватив руками колени, склонила голову. Все признаки любовного томления были налицо.
        "Переживает, что я задерживаюсь, - самодовольно рассудил Ржевский, поедая ежевику. - Ничего, сейчас я ее обрадую. Черт побери, я буду не я, если она у меня не завизжит от радости!"
         Пора бы было уже представиться барышне, но поручик не двигался с места, в надежде, что девушка решит искупаться нагишом. Ну что ей стоило сделать ему этот маленький подарок!
         И в самом деле, девушка вдруг встала и, подойдя к самому краю обрыва, уставилась долгим взглядом на водную гладь. Однако раздеваться не спешила.
         И вдруг неловко покачнулась, взмахнув руками.
         "Топиться собралась, - встревожился Ржевский.
         Выскочив из-за своего укрытия, он бросился к ней.
         - Эй, Тамара, куда же вы? Я здесь!
         Девушка, вздрогнув всем телом, обернулась.
         Увидев незнакомого мужчину, который бежал к ней с перекошенным лицом и раскрытыми для объятий руками, она в испуге сделала шаг назад и упала в воду.
         - Все-таки бухнулась, - крякнул с досады Ржевский.
         Подскочив к краю обрыва, он протянул девушке руку.
         - Хватайтесь!
         Ударив ладонью по воде, она послала ему в лицо веер брызг.
         - Кто вы такой? Что вам от меня надо?
         - Я собираюсь вас спасти, сударыня, - ответил Ржевский, злясь от того, что эта вздорная девица намочила ему усы. - Давайте же руку!
         - Не дам!
         - Вы утонете.
         - Как бы не так! Здесь мелко.
         И действительно, вода была ей по грудь.
         - Но вы промокнете, - сказал Ржевский.
         - Уже промокла. Вы довольны?
         Поручик насупился.
         - Сударыня, я не заслужил вашего язвительного тона. Пусть я немного опоздал, но, знаете ли, эскадрон, лошади...
         - Не понимаю, о чем вы говорите, - капризно надув губки, заявила девушка. По всему было видно, что вылезать из воды она не собиралась.
         Ржевский, чтобы было удобнее вести беседу, опустился на колени.
         - Вы такая молоденькая, - с умилением произнес он. - Право, не следует по всяким пустякам бросаться в воду.
         - Это я из-за вас.
         - Виноват, задержался. Но я не знал вашего адреса. Видите ли, Тамара...
         - Тамара?! Какая еще Тамара? Меня зовут Сонечка!
         В голове Ржевского за одну секунду пронесся смерч. Он понял все и сразу. Девушка была не та. И пруд был не тот. И дом. И сад.
         Однако девушка была слишком прелестна, чтобы от нее отказаться.
         - Сударыня, вы меня не расслышали. Я говорю: "Видите - комарик!" - Поручик махнул рукой возле ее лица и показал ей крепко сжатый кулак: - Поймал! Сей наглец посмел сесть вам на щечку. Впрочем, я его понимаю. Ведь вы такая...
         - Какая? - с вызовом усмехнулась Сонечка.
         - Вы ангел, мечта богов и эта... - Ржевский запнулся.
         - Эта?
         - Да не "эта", а которая с хвостом. Русалка! Дайте ручку, я помогу вам выбраться на берег.
         Сонечка заколебалась.
         Заметив ее смятение, Ржевский решил зайти с другого фланга.
         - Я смотрю, сударыня, вы такая смелая, - сказал он. - А у вас в пруду, небось, водяные водятся.
         - Ой, зачем же вы меня пугаете?
         Боязливо оглядываясь, она протянула ему руку.
         Поручик воспылал. Подхватив на лету ее мокрую ладонь, он по дворянской привычке потянулся губами к этим тонким пальчикам. Но вдруг потерял равновесие и плюхнулся в воду.
         Сонечка едва успела закрыть лицо от полетевших в нее брызг.
         - Какой, однако, попрыгунчик, - рассмеялась она.
         Не обращая внимания на барахтающегося рядом поручика, она двинулась вдоль берега, нащупывая ногами мель.
         Перед тем, как выбраться на сушу, она оглянулась на него через плечо. Он стоял по плечи в воде и смотрел на нее влюбленными глазами.
         - Отвернитесь, я сейчас выйду, - строго сказала Сонечка.
         Ржевский добродушно улыбался и, заложив в ухо мизинец, тряс им изо всех сил.
         - Простите, сударыня, ничего не слышу. Как артиллерист после выстрела.
         - Скажите лучше, как тетерев на току, - хмыкнула она.
         - Что? Как?
         - Да закройте же глаза! Я стесняюсь.
         Мизинец наконец сделал свое дело, и к поручику Ржевскому вернулся слух.
         - Так о чем мы тут беседуем? - игриво улыбнулся он, подгребая к девушке.
         - Стойте! Я хочу выйти на берег.
         - В добрый час.
         - Отвернитесь, а не то...
         - Что?
         - А не то... - повторила она и вдруг покраснела до корней волос.
         - А не то - что?
         - Вы всё увидите.
         - Что я увижу? - недоумевал Ржевский.
         - Всё! - с вызовом ответила девушка.
         - Да что же наконец?!
         - О! - взмолилась небесам Сонечка. - Неужели это так трудно понять?! У меня платье мокрое. Насквозь!
         - Пардон, вы намекаете, что вы без панталон? - взволнованно зашевелил усами поручик. - И что же? Я не против. Да-с. Почту за честь увидеть ваш задок-с.
         - Какой вы.. да вы... знаете, кто вы? Вы противный, противный... гусак, вот вы кто! Отвернитесь немедленно или я позову маменьку.
         Угроза была - страшнее не бывает. Чего Ржевский более всего опасался в молоденьких барышнях, так это их непредсказуемых маменек.
         Он насупил брови и отвернулся от девушки.
         Сонечка поняла, что не на шутку его расстроила. Но ей так надоело торчать в пруду, что она и не подумала взять свои слова обратно. И только выбравшись на берег и спрятавшись за кустом, она милостиво обронила:
         - Можете повернуться, сударь.
         - Благодарю покорно, - разводя воду руками, Ржевский направился к берегу.
         - А что, если не секрет, вы делали у нас саду?
         - Заблудился. Я всего лишь месяц, как в вашем городе.
         - Вы - гусар?
         - Еще бы! - Он самодовольно усмехнулся. - Что же вы прячетесь от меня, как Ева от Адама? Мы ведь с вами запретного плода еще не откушали.
         - На что это вы намекаете?
         - Нам не мешало бы просушиться. Снять одежду, развесить ее по деревьям...
         - Я как-нибудь без вас. Не маленькая, сама разденусь.
         - Сонечка! - простонал Ржевский, выбираясь на берег. - Позвольте вам помочь. Разве вы не знаете, что только гусар может так раздеть женщину, чтобы она запомнила это на всю жизнь.
         - Какие пошлости вы говорите, - фыркнула девушка. - И не приближайтесь ко мне. Ой, молчите! - Она прислушалась. - Кажется, сюда идет моя маменька. Прячьтесь скорее.
         - Можно к вам за кустик?
         - Нет, только не сюда. Ступайте обратно в пруд.
         - Но позвольте...
         Ржевский не договорил. Язык его онемел, ибо в эту секунду Сонечка выбежала из-за куста в своем мокром платье, которое не скрывало, да и не могло ничего скрыть. Она налетела на поручика, подталкивая его к пруду.
         - Откройте рот! - приказала она.
         - А-а...
         Поручик был послушен, как дрессированный пудель. Она сунула ему в рот длинный сухой стебелек.
         - Закрывайте. И вовсе не обязательно обнимать меня за талию.
         - Мм... - промычал поручик. Он хотел спросить, что это на нее вдруг нашло.
         Но Сонечка знала, что делала.
         - Лезьте в воду, горе вы мое. Сядете на дно. Дышать будете через трубочку.
         - Мм... - попробовал возразить Ржевский.
         - Не утонете, - решительно заявила она. - Помните, в романе у Фенимора Купера один индеец, его звали Чингисхан, так прятался в озере от ирокезов.
         - Ишвините, пшаво, шоман сей не шитал.
         - Но вы же не хотите, чтоб моя маменька нас застала?
         - Не хошу.
         - Ну и ступайте в пруд!
         - Соня! Сонечка! - раздавалось уже совсем близко со стороны сада.
         Чавкая сапогами, Ржевский бросился к пруду и с головой нырнул в воду.
         Девушка опять спряталась за кустом.
         - Я тут, маменька! - крикнула она.
        
         Глава 7
         Водяной
        
         На берегу появилась Антонида Степановна - упитанная дама средних лет в простом белом платье и большом чепце, повязанном розовой лентой.
         - Доченька моя, где ты?
         - Я здесь, маменька.
         - Да где же? - Антонида Степановна в растерянности озиралась по сторонам.
         - За кустом, маменька.
         - Господи! Что случилось?
         - Ах, не приближайтесь.
         - Да что ты там делаешь, скажи на милость?
         - Живот прихватило.
         - Ох, Боже мой! Неужто с блинчиков?
         - Не знаю, м-маменька...
         Сонечке становилось прохладно сидеть в тени. Но и выйти к матери в своем мокром виде она никак не могла решиться.
         - Тебя, никак, лихорадит, доченька? Температура подскочила?
         - Нет, нет. Просто устала.
         - Устала? А давно ты там сидишь?
         - С тех пор, как вы меня окликать стали.
         - Бедный ребенок, - расстроилась Антонида Степановна. - Я помню, два года назад баба Мотя на масленницу блинами объелась. У нее в животе все так скрючило - не знала, что делать. Побежала в церковь грехи замаливать. А там уж ей совсем невмоготу стало. Она совсем очумела и на колокольню полезла. Почти до самого верха добралась, да не удержалась. И прямо на голову отцу Никодиму свалилась. Он, сивый мерин, внизу стоял - подглядывал. Бабка насмерть расшиблась и попа покалечила. Он после этого случая умом тронулся, обрился наголо и в отшельники подался. Говорят, до сей поры где-то неподалеку в наших лесах бродит. Помнишь эту историю, дочка?
         - Ступайте, маменька, - взмолилась Сонечка, не в силах больше сносить порывы ветра, который все крепче сжимал ее в своих холодных объятиях. - Я вас догоню.
         - Так ты слушай. Знаешь, что мне нынче приснилось? Я как с тобой про живот заговорила, сразу вспомнила. Баба Мотя, покойница! Вижу, сидит она на печи и блины жрет. Я ей говорю: "Моть, ты уж померла давно, а всё блины наворачиваешь. Угомонись!" А она мне: "А ты попробуй, Тося, какие они вку-у-сные". И руки ко мне тянет. А вместо пальцев у ней - блины свернутые. И масло из них течет. Жуть!
         И только она эти слова произнесла, как из пруда с шумом и брызгами высплеснулось облепленное тиной и водорослями чудовище.
         - Водяной! - завизжала от страха Антонида Степановна.
         - Уф, уф, - отдуваясь и отплевываясь, стонало чудовище, выбираясь на берег.
         Приблизившись к Антониде Степановне, "водяной" сплюнул и состроил мину.
         - Ну чего вы орете? Я же не утопленник. Можете меня пощупать.
         Но она не унималась. Сонечка стала ее уговаривать:
         - Маменька, не бойтесь, не кричите.
         Антонида Степановна, выпучив на Ржевского глаза, продолжала орать:
         - Чур меня! Чур! Пропади, сгинь!
         - Да пощупайте же меня, мадам.
         "Водяной" протянул к ней руку, отчего она завопила с еще большим воодушевлением.
         - Ну, ладно, не хотите меня щупать, давайте я вас пощупаю, - и он ущипнул Антониду Степановну за ляжку.
         От прикосновения этих холодных пальцев она несколько пришла в себя.
         - Кто вы, сударь?
         - Имею честь, поручик Ржевский!
         - Рже... - слабо взмахнув руками, Антонида Степановна свалилась в обморок.
         Поручик подхватил Сонечку на руки.
         - Так, значит, вы - Ржевский? - спросила она.
         - Собственной персоной.
         - Что вы собираетесь со мной делать?
         - Пока ничего. Но если вы не против...
         Со стороны дома донесся собачий лай.
         - Вы держите собак?
         - Да, и они очень злые.
         - А что это за чудо с ружьем там вдали бежит?
         - Это мой папенька.
         - Черт возьми! Пожалуй, мне пора. Надеюсь, мы еще вернемся к нашему разговору.
         Запечатлев на устах девушки крепкий поцелуй, поручик поставил ее на землю и скрылся в саду.
        
         Глава 8
         Денщик на ночь
        
         День был в самом разгаре. Стояла невыносимая жара. Ржевский лениво покачивался в седле, думая о Сонечке.
         "Сонечка, - думал Ржевский. - Волосы, глаза, губы, шея. Плечи, грудь, талия, бедра..."
         Мундир на поручике давно высох, но грязь запеклась в виде замысловатых разводов. Сознавая свой весьма неприглядный для гусара вид, Ржевский ехал домой кружными путями, направляя коня под тень деревьев, прижимаясь к заборам. До дома Авдотьи Ильиничны, где он снимал комнату, оставалось рукой подать, когда за поворотом поручик вдруг наткнулся на ротмистра Лейкина. Тот ехал в сопровождении неизвестного молодого гусара.
         - А, поручик, - обрадовался Лейкин, завидев Ржевского. -Чего это вы руку к голове прикладываете? Пальцем у виска покрутить захотелось?
         - Честь отдаю, господин ротмистр, - буркнул Ржевский, слегка обидевшись.
         - Ах честь, - язвительно протянул ротмистр, обдавая его густыми парами, которые могли выбить из седла кого угодно. Но только не гусара. - Где же ваш головной убор, поручик? Кивер ваш где? В ломбард заложили? пропили?
         Ржевский пощупал макушку. И цыкнул зубом. Кивера не было! Должно быть, он оставил его под кустом ежевики, когда высматривал в подзорную трубу Сонечку.
         - И вообще, поручик - продолжал глумиться пьяный Лейкин, - вы выглядете так, как-будто вас долго били под Полтавой.
         Рассвирепев, Ржевский втянул полной грудью изрыгаемый ротмистром воздух, и, подобрев от ударившего в голову хмеля, философски заметил:
         - Вы тоже, господин ротмистр, небось, не бургундским баловались.
         Ротмистр Лейкин от этого замечания сразу как-то сник и погрустнел.
         - Сивуха, какое там, к лешему, бургундское, - поведал он, рассеянно почесывая пятерней в гриве у лошади. - Здесь не Париж и даже, скажу вам откровенно, не Санкт-Петербург. Одна надежда - на французов. Как полезут на нас через Неман, будет нам повод в Париж прогуляться. Там уж мы с вами свое возьмем. Если не убьют, конечно.
         - "Кто остался жив, тому честь и слава!" - неожиданно процетировал спутник Лейкина, державшийся до этого поодаль.
         Поручик пригляделся, и на его лице от уха до уха расплылась сладчайшая улыбка:
         - Мое почтение, Клавдия Васильевна.
         - Вы что такое себе позволяете, поручик! - вскипел Лейкин, подскочив в седле. - Это мой новый денщик. Мы с ним прогуливаемся, а тут вы, понимаете ли, выезжаете из-за угла с вашей похабной фасьяль, если не сказать - с мордой. И строете черт-те какие предположения. Что за глупые намеки!
         Поручик молча улыбался. Слова ротмистра его ничуть не трогали. "Где бы мне раздобыть такого денщика на сегодняшнюю ночь?" - думал он, хитро поглядывая на гусара, у которого доломан едва не трещал по швам, откровенно топорщась на груди.
         - Вы думаете, я совсем спятил, чтобы обрядить бабу в военный мундир?! - продолжал орать ротмистр. - За кого вы меня принимаете?
         - За ротмистра Семена Петровича Лейкина.
         - Да, это я. Не буду спорить, Лейкин Семен Петрович - это я. Но зарубите себе на носу, поручик, фамилия Лейкин и садовая лейка - не имеют ничего общего! Лейкин - от слова "лить". Лить пушки, ядра, пули...
         - Воду, - подсказал Ржевский.
         - Да, воду, сталь, чугун. Проливать кровь. Разливать водку.
         - Ты пьян, Петрович, - ласково проговорила Клавдия Васильевна. - Поехали, а? "Где тревога, туда и дорога, где ура - туда и пора".
         - Молчи, дура! "Надлежит, чтобы войска предводителя своего разумели".
         - "Неприятелю время давать не должно", - возразила она.
         - А кто здесь неприятель? - удивился Лейкин. - Поручик Ржевский, чтоб ты знала, мой первый друг во всем эскадроне. Ведь так, поручик?
         - Гусар гусару - брат, - тепло проговорил Ржевский.
         - Гусар гусару глаз не выколет, - подхватил ротмистр.
         - Если только по пьяному делу или на дуэли.
         - "Искренность отношений, правда в общении - вот дружба", - заулыбалась Клавдия Васильевна.
         - Молчи дура! - оборвал Лейкин. - Научил тебя на свою голову суворовским маразмам. Будешь теперь цитировать до посинения.
         - Сами вы дурак, - обиделась женщина. - И нос у вас синий.
         Ударив лошадь по бокам, она поскакала прочь.
         - Мда-а, поручик, - пробормотал Лейкин, удрученно глядя ей вслед. - Наверное, я и в самом деле спятил, но посмотрите, как она соблазнительно выглядит в гусарском мундире.
         - Хороша, - кивнул Ржевский. - А без него и подавно.
         - Что-о-о? А вы откуда знаете?
         - Предполагаю.
         У Лейкина отлегло от сердца. Он ухмыльнулся.
         - А я вот располагаю. Хоть и не Господь Бог. Эх, догоню, прощенье вымолю... - он развернул коня. - А что касается вашего кивера, поручик, завтра же вы должны предъявить его вахмистру Глотову. Ищите где хотите, а чтоб был.
         - Ну вот, дружба дружбой, а портянки врозь, - проворчал Ржевский.
         - И подзорную трубу мою отдайте. У вас еще от голых девок в глазах не двоится?
         - Никак нет.
         - Завидую я вашему бинокулярному зрению, поручик. Я вот смотрю вслед Клавдии Васильевне - и уже не могу разобрать, где она, а где лошадь.
         - Лошадь снизу, а она сверху. Если б было наоборот, господин ротмистр, они бы так далеко не ускакали.
         - Ржевский, вы меня утомили.
         Забрав у поручика подзорную трубу, ротмистр Лейкин пустился галопом догонять свою пассию.
        
         Глава 9
         Аполлон
        
         Поручик Ржевский лежал раздетый на кровати и размышлял.
         Поэтессу Тамару он так и не нашел. Зато потерял свой кивер. Спрашивается, кого теперь искать в первую очередь? Тамара грозила утопиться. А если кивер не отыщется, вахмистр Глотов, этот зануда, его до смерти замучает. Будет ходить по пятам и клянчить: где? да где? И что еще более неприятно - все равно потом из жалования кругленькую сумму вычтут.
         "Не найду кивер - застрелюсь, - думал Ржевский. - Нет, лучше Глотова застрелю. Кому-то ведь надо его застрелить. Всем тогда будет счастье. Все будут рады. Особенно майор Гусев. Глотова - в гроб, меня - в кандалы и в Сибирь. Красота... Нет-с, господа хорошие, кукиш вам с маслом!"
         Ржевский почти не сомневался, что его кивер лежит сейчас под кустом ежевики у Сонечки в саду. Надо бы вернуться и проверить. А Сонечкина мать? Вдруг он на нее наткнется, и она признает в нем недавнего утопленника? Ржевский терпеть не мог скандалов, если они исходили от женщин. Особенно, от чопорных дур.