Майджстраль (№1) - Бриллианты имперской короны (др. перевод)

Роман замурлыкал, изображая восторг по поводу кускусского мрамора, обстановки, изысканного вкуса и заботливости, с которой был убран дом. Поскольку лорд Грейвз путешествовал в окружении многочисленных произведений искусства, Роман осведомился об охране и получил краткий обзор системы защиты поместья. Он попросил копию голограммы, чтобы иметь возможность послать ее лорду Грейвзу, и его светлость смог лично обозреть мебель и убранство. Роман поинтересовался, может ли он осмотреть дом. М-р Клайв ответствовал, что в настоящее время дом занимает графиня Анастасия и ее свита, но она сняла его только на месяц, и можно позвонить ей и спросить, не будет ли ей неудобен этот визит, не мог бы он записать телефон м-ра Кастора?..

Роман дал номер телефона в доме, где прятался в настоящее время Мейстрал, и поднялся, чтобы отвесить церемонный поклон. М-р Клайв проводил его до двери и обнюхал уши.

Роман заметил, что служащий полностью открыл глаза (что он счел за знак уважения) и на прощание кивнул танкуэру. Пока он шел по тротуару, вымощенному голубым кирпичом, его тайная радость росла. На несколько коротких минут, которые потребовались Роману, чтобы пройти двести ярдов, он полностью отдался во власть образа м-ра Кастора, помощника имперского лорда, наперсника аристократов, вращающегося в элегантном и изящном балете высших кругов Империи.

Если разобраться, то просто поразительно, что расшитый галунами камзол и пара розовых очков могут сделать с человеком. Вот Роман — полностью владеющий собой, мускулистый помощник знаменитого вора, шагает по улице, раздавая милостивые и изящные кивки прохожим, — живое воплощение «noblesse oblige» [1] и великолепный образчик того, каким может быть Хосейли, если отбросить в сторону кое-какие мелкие запреты. Казалось, тайная радость Романа передавалась всем, кого он встречал, и они шли дальше с просветленным сердцем, вдыхая внезапно посвежевший воздух, довольные тем, что высокий, темный лорд-Хосейли казался таким радостным только от встречи с ними. Это чудо было маленьким — участок взаимного блаженства длиной в двести ярдов, но тем не менее, это было чудо.

Роман, все еще сияя от внутреннего удовлетворения от сознания того, что он — м-р Кастор, грациозно поднялся в свой флаер и отправился в свой чудесный путь в небо.

Графиня Анастасия услышал, что по телефону Мейстрала ответил робот, и повесила трубку. Мейстрал не отвечал весь день. По-видимому, он был в номере у Николь, растрачивая себя на отвратительные чувственные наслаждения, хотя вместо этого он мог быть здесь, сражаясь за Империю, как это делали его дед и отец.

От всего этого графине захотелось плеваться.

— Мейстрал, по-видимому, прячется, дожидаясь, когда пройдет срок ограничений, — заметил барон Синн. — Мы сможем связаться с ним завтра утром.

Нос у графини все еще был белым.

— Это возмутительно. Мне нужна имперская реликвия, и я хочу, чтобы это создание — Йенсен — УБРАЛОСЬ из моего дома.

— Бояться незачем. Она никак не сможет догадаться, где ее содержат. Никого из нас она не видела.

Графиня нахмурилась:

— Я беспокоюсь не об этом. Мейстрал… он ленив. Но при этом не лишен гордости.

Уши барона Синна задумчиво опустились:

— Вы хотите сказать, что он может причинить нам неудобства?

— Именно этого я и боюсь. К тому же он действует очень успешно, если что-то задумал. Возможно, нам следует усилить охрану вокруг дома. — Графиня положила руку на локоть барона, поглаживая густой мех. — Я знаю двоих людей. Мы использовали их в качестве охраны для собрания империалистов на случай подрывных актов.

Синн был задумчив:

— Чем меньше людей мы будем знать, тем лучше для нас.

— О, я не стану упоминать настоящей причины, почему они здесь. Просто скажу, что у меня есть повод подозревать неприятности. Мы можем дать им комнату внизу, так нам легко будет их вызвать, но мешать нам они не будут.

Диафрагма барона запульсировала:

— Очень хорошо, графиня, — произнес он. — Вызывайте их.

Улыбаясь, графиня Анастасия потянулась к телефону. Она почему-то была в приподнятом настроении. Даже при том, что эти двое мужчин не составляли никакой разницы, было утешением хоть что-то делать.

— Возможно, позже, — обратилась она к барону, — вы составите мне партию в крокет.

— Буду счастлив, миледи.

Сообщая телефону, чей номер вызывать, графиня мысленно представила себе гладкий желтый газон, щелканье молотков и мячей и легкий, свежий воздух. Барона Синна, разыскивающего свой мяч в куче фруктов-кибблов. Прелестно, прелестно. А пока она будет развлекаться, план будет продвигаться вперед. Большего графиня и не желала.

— Я собираюсь немного подумать, — Мейстрал только что сел за поздний завтрак — пару сэндвичей на подвесе. — Прошу вас не беспокоить меня, если у вас не будет полной уверенности в том, что дело срочное.

Мейстрал умел достаточно хорошо играть роль аристократа, чтобы у Грегора или Пьетро Кихано могла возникнуть мысль спросить, о чем он намеревался думать и сколько это займет времени. Только Роман знал Мейстрала достаточно хорошо, чтобы уловить легкую фальшь в его поведении, но Роман был на задании в «Вулвинн Лизез Лтд.».

А истина заключалась в том, что Мейстралу было нечего делать, пока Роман не вернулся с задания, а болтаться поблизости и глазеть на реликвию, пока Кихано продолжал брюзжать, он не желал. Мейстрал, которому в действительности хотелось досмотреть видео, пока он будет есть сэндвичи, а потом — вздремнуть, знал, что поддерживать определенный ореол таинственности было важным фактором для утверждения его положения лидера, и ему было прекрасно известно, что сообщение о том, как он собирается провести послеобеденный отдых, к усилению ощущения таинственности не послужит.

Мейстрал сидел, скрестив ноги, на кровати, пока вестерн приближался в своему очищающему концу — Джесс и Присцилла мертвы, Бэт ранен, Король одинок… при последних аккордах гитары в руках человека, удалявшегося в одиночестве в кровавый закат, комок подкатил к горлу Мейстрала. Трагедия была ужасна и великолепна, и Мейстрал сразу почувствовал себя лучше. Он подавил желание съесть третий сэндвич — вообще-то он бы съел что-нибудь другое, но кухня была епархией Романа, а готовить что-то, кроме сэндвичей, Мейстрал не умел. Поэтому он растянулся на кровати и попытался заснуть.

Возможно, такая реакция человека, чести которого только что было нанесено смертельное оскорбление, могла показаться странной. Может быть, ему следовало топать ногами, бушевать и строить кровавые планы отмщения. Несомненно, Мясник Роберт так бы и поступил. Но Мейстрал был более небрежен в этик вопросах — на самом деле, у него не было ни малейшего намерения посылать вызов барону Синну или кому бы то ни было, и рисковать своей шкурой больше, чем он рисковал ею до сих пор. Мейстрал сказал это только из тех соображений, чтобы произвести впечатление на Кихано, а также потому, что Роман ожидал это услышать. Мейстрал не хуже любого другого мог сыграть роль.

Он знал, что безнадежно отстал в моральном отношении, но сознание этого, похоже, не слишком его тревожило. Вне всякого сомнения, совести у него тоже не хватало.

Так, без зазрения совести, с нервами, успокоенными сэндвичами и безопасной видеотрагедией, Мейстрал спал крепко.

Перед тем, как разбудить Мейстрала, Роман переоделся в соответствующее платье, и, с сожалением распростившись с м-ром Кастором, повесил расшитый галуном камзол в шкаф. Мейстрал, привыкший к тому, что его будили в самое неподходящее время, полностью проснулся, как только Роман тихонько поскребся в дверь.

При первом взгляде на Мейстрала, растянувшегося на кровати, Роман понял, что тот опять предавался низменным развлечениям. Подавив спазм возмущения, он доложил Мейстралу о результатах своих изысканий и наблюдал, как Мейстрал просматривал голограмму резиденции Анастасии. Мейстрал пробежал ее дважды, нервно крутя бриллиант на пальце, затем поднял глаза.

— Нам необходимо составить план, — произнес он. — Как ты думаешь, м-р Кихано умеет обращаться с пистолетом?

8

Пааво Куусинен большую часть послеобеденного отдыха провел в дреме, растянувшись под крикетным деревом с желтыми листьями. Он расположился на небольшом возвышении примерно в полумиле от резиденции графини Анастасии; открыв один глаз, он мог обозреть сверху все, что находилось позади дома, а также задний портик с его двойным рядом колонн, выходивший на гладкий просторный крокетный корт, окруженный аллеей деревьев с красными плодами Через мощный бинокль, бывший у него с собой, Куусинен мог разглядеть окна, выходившие на задний двор, и время от времени мелькавшие там неясные очертания фигур, главным образом, роботов. (Со своего удобного места наблюдения он не мог видеть загороженного переднего окна, за которым в плену с отличной кухней томилась Амалия Йенсен, однако не следует забывать, что в этом деле Куусинен был новичком). Его флаер был припаркован в незаметном месте, по другую сторону холмика.

С утра смотреть особенно было не на что, разве что на графиню, игравшую в крокет с бароном Синном. Поставив свой бинокль на максимум, Куусинен разглядел, что, помимо крокетных молотков оба были вооружены пистолетами. Он следил за игрой достаточно долго, чтобы выяснить, что графиня была страстным и искушенным игроком. Она дала барону мяч особого красноватого оттенка, и когда с треском, доносившимся даже до холмика, где расположился Куусинен, она посылала мяч за край площадки в аллею, Синну приходилось разыскивать мяч среди упавших фруктов, а они были того же размера и оттенка. Куусинен пришел к заключению, что цвет мяча оказался ничем иным, как психологической военной хитростью со стороны графини. И это сработало. Обе игры Анастасия выиграла.

Во время сиесты игры закончились. Куусинен задремал. Проснувшись, он зевнул, потянулся и снова обследовал окна с помощью бинокля. Ничего интересного. Куусинен отправился к корзине для пикника, которую доставили ему из ресторана, съел салат из лососины и выпил бутылку ринка. Возможно, подумал он, следует позвонить Мейстралу и анонимно сообщить ему, в каком месте держат в плену Амалию Йенсен. Затем решил подождать со звонком до утра.

Появились звезды. В листве крикетного дерева зашелестел прохладный ветерок. Куусинена пробрала дрожь, и он завернулся в накидку. Через минуту, когда ветер стих, он услышал нежный шепот флаера где-то высоко в ночном небе. Куусинен навел бинокль вверх и безошибочно опознал силуэт Густафсона SC-700, летевшего по Млечному Пути. Он улыбнулся. Флаером Мейстрала был «Густафсон».

Флаер приземлился на расстоянии более мили, на дальней стороне гряды, как корона, украшенной деревьями, в том месте, где открывался вид на парадный вход дома. Куусинен не мог видеть их со совей позиции, но его это не волновало. Он достал из флаера несколько таблеток-стимуляторов и проглотил их, не запивая водой. Куусинен собирался быть начеку. Что-то должно было случиться, и он был уверен, что когда Мейстрал начнет действия, ему как-нибудь удастся это увидеть.

Над головой просвистел еще один флаер, промчавшись мимо холмика Куусинена. Пааво поднял глаза и помахал рукой. Еще один «Густафсон-700», причем так близко, что можно было разглядеть сидевшую в нем пару. Флаер описал круг и приземлился рядом с первым. Через несколько минут оба флаера поднялись и умчались за горизонт.

Куусинен нахмурился. Поведение Мейстрала — если это действительно был Мейстрал — казалось странным. Но потом он сообразил, что флаеры, по-видимому, были куда-то отосланы на автопилоте — на тот случай, если кто-нибудь видел, как они садились.

Пааво Куусинен улыбнулся — первая волна симуляторов начала свой танец по его нервам. Все это обещало быть очень занимательным.

— Эй. Знаешь, что получается, когда врезаешься в дрифтерный рейнджер с дизермуном? Младенец, и весь багрового цвета.

У Амалии Йенсен от смеха сделались колики. Хохоча, она подняла скованные ноги и болтала ими в воздухе. Тви улыбнулась. Это была не такая уж плохая идея — оставить Амалию крепко связанной после сиесты и тихонько спуститься вниз за бутылкой вина. Чтобы пробраться незамеченной, Тви пришлось проскользнуть по винтовой лестнице в круглой библиотеке на восточной стороне, но для тренированного вора это не представляло особой трудности. Она поглубже зарылась в свое кричащее кресло.

— Мой дед работал дизермуном целый сезон, — сообщила Амалия. — Он рассказывал об этом кучу историй. Это было до Восстания. Он командовал крейсером на Хорне, но с Адмиралом Сколдером познакомился только после войны. — Она вздохнула. — Отец тоже служил во флоте. До двенадцати лет я сменила шестнадцать баз. А потом отец погиб в катастрофе на «Хотспуре Б» и мама приехала сюда. Мы жили с дедушкой до его смерти.

— У меня было такое же детство, — отозвалась Тви. — Только мои родители оба были гражданскими служащими. — Она подумала, что не слишком много выдаст таким признанием — имперских гражданских служащих насчитывались сотни миллионов.

— Большая часть мест были нормальными. Граница довольно близко от Земли, так что базы в основном были поблизости или на планетах, которые уже давно были заселены. Так что мой отец не был членом Корпуса Пионеров или чего-нибудь в этом роде.

— Но все равно он был военным. Могу себе представить.

— Жизнь была, скажем так, дисциплинированной. Но это нормально. Что мне не правилось — это то, что он постоянно куда-то уезжал.

— Но вы сами не пошли во флот.

Амалия Йенсен пожала плечами. Ее лицо ничего не выражало:

— У меня была эпилепсия в легкой форме. С помощью лекарств ее можно было контролировать, но из-за этого я не годилась. На ее лечение нужны большие расходы, и флот предпочел тратить деньги, обучая кого-нибудь другого.

— Извините. — Тви заинтересовалась, что такое эпилепсия. Видимо, какая-то особенная человеческая болезнь.

— Я могла пойти в Планетную Службу. Но для меня вопрос стоял так: флот или ничего. — В желудке Тви заурчало. Она посмотрела на часы и сообразила, что скоро Хотвинн принесет ужин. Лучше допить бутылку. — Еще вина? — спросила она.

— Спасибо. Так что вместо этого я стала заниматься политикой. Мне казалось, это самый лучший способ выполнять свой долг. Во всяком случае, вне флота. — Тви свела вместе лодыжки и запястья Амалии, налила вина, отступила назад через комнату и снова уселась в свое кресло, проделав все это, пока Амалия говорила.

— Думаете, отец бы вас одобрил? — спросила Тви.

— Думаю, да, — отозвалась Амалия. — Он и дед всегда были ярыми сторонниками человеческой расы.

Тви задумчиво потягивала вино:

— А вот мои родители совсем меня не одобряют, — произнесла она. — Пока я росла, мы постоянно воевали. Но интересно. Если бы мой отец умер, когда мне было двенадцать, была бы я сейчас в имперской форме, пытаясь изображать лучшего служаку за все времена на пятидесяти планетах?

Амалия Йенсен, казалось, была погружена в свои мысли. Раздался стук в дверь, от которого обе подскочили, а потом — голос Хотвинна.

— Сменяю тебя.

Тви поспешно проглотила вино, затем спрятала бокал в ящике. То немногое, что оставалось в бутылке, она вылила в чашку Амалии.

— До скорого.

— Au revoir, м-р Шалун, — Амалия пьяно хихикнула.

Тви с удивлением увидела длинный меч, пристегнутый к поясу Хотвинна и странный дерзкий блеск в его глазах. Она недоумение подумала о том, какие мысли пришли на этот раз в голову троглодита, затем решила, что он, по всей видимости, провел послеобеденный отдых, подогревая себя записью «Десяти величайших милитаристских речей» или чего-нибудь столь же вдохновляющего.

— Пленница в хорошем расположении духа, — отрапортовала Тви.

Хотвинн прорычал:

— Как зовут того человека, что был у нее вчера вечером?

Тви удивило это проявление интереса:

— Этого? По-моему, лейтенант Наварр.

— Гм. Хорошо. — Тви почти могла видеть, как медленно перекатываются шарики в мозгу Хотвинна. Мех на ее плечах слегка приподнялся — этот пещерный житель со своим мечом и пристальным взглядом выглядел по-настоящему жутко, — затем Тви усилием воли пригладила мех и отдала ему голограмму Шалуна Ронни. Если разобраться, то она была по-настоящему рада, что не знает мыслей Хотвинна. Это доказывает, подумала Тви, что ее предки, в отличие от его, по-видимому, были более развиты на протяжении примерно последнего миллиона лет.

Тви спустилась по лестнице для слуг, стараясь не слишком пьяно пошатываться. Странно, подумалось ей, что пленница была единственным существом в этом доме, с кем она могла поговорить. Амалия Йенсен могла быть какой-нибудь идиоткой-политиком, но ее суждения не были злобными, и, по крайней мере, она казалась более уравновешенной, чем остальные придурки в этом доме.

— Там, на холме, к севере-востоку, засел какой-то старикашка, — сообщил Грегор. Он был в маскировочном костюме, мягком, свободном крепе, скрывавшем все, кроме бледного овала его лица, но маскировочные голограммы он еще не включил. — У него флаер, он припаркован так, что его не видно. Он помакал нам, когда мы пролетали мимо. Даме не пытается скрываться. Там и спрятаться-то негде — одно дерево, да и то толщиной меньше его самого.

— Как вы думаете, он наблюдатель? — спросил Пьетро. На нем был запасной маскировочный костюм, с пояса свисали пистолеты. Он показал себя способным к обучению пользованием оружия, но ни Мейстрал, ни его помощники не имели ни малейшего представления о том, как он будет себя вести в настоящем деле, и решили экипировать его только несмертоносным оружием, против которого в их маскировочных костюмах имелась встроенная защита.

— Наблюдатель? — переспросил Мейстрал. Из клубящейся черноты голограммы его голос доносился жутким звуком. — Возможно, хотя я больше склоняюсь к мысли, что он из полиции или какой-то политический контакт мисс Йенсен.

Пьетро быстро покачал головой:

— Нет. Он не из наших.

Мейстрал продолжал:

— С того места, где он сидит, он не может видеть и половины подходов к дому — если он наблюдатель, ему бы лучше быть на крыше, — но вполне возможно, что здесь мы имеем дело с непрофессионалами. — Он только что вернулся после короткого полета над деревьями, во время которого исследовал мощным биноклем фронтальную часть дома. — Там, на втором этаже, есть занавешенное окно, рядом с юге-восточным углом. Оно довольно отчетливо видно, но графиня никогда не отличалась особой осторожностью.

У Грегора в руке был голопроектор. Он тронул кнопку, и неожиданно, мерцая в темном ночном воздухе, возникло изображение дома. Мейстрал отключил свой маскировочный костюм и указал рукой в мягкой перчатке:

— Вот здесь.

Грегор поменял перспективу на голограмме, двигаясь по второму этажу здания.

Спереди дом имел форму широкой и низкой подковы, крытую веранду, поддерживаемую мягкими «дужками» подковы. На юге-восточном углу, на втором этаже, находилась гостиная, занимавшая «дужку» подковы на этом этаже. Прямо к северу от гостиной была расположена круглая библиотека высотой в два этажа с замысловатой спиральной лестницей из кованой стали и огромной хрустальной люстрой. Из окон гостиной, выходивших на запад, открывался вид на крышу веранды, а в севере-западном углу гостиной находилась дверь, которая вела в верхний парадный холл. Если идти по этому холлу, то за следующей дверью к западу и была комната с занавешенным окном.

Мейстрал находил, что ситуация испытывает его терпение.

— Доступ ко второму этажу даже слишком легкий, — пробормотал он. — Слушайте. В доме, в нескольких шагах от комнаты мисс Йенсен, находится лестница для слуг, а сразу за углом от нее — парадная лестница, ведущая в нижний этаж. На восточной стороне мы имеем спиральную лестницу вокруг библиотеки, с этой лестницы открывается доступ в юге-восточную гостиную, а от этой гостиной всего несколько шагов до комнаты, где они держат мисс Йенсен. От парадного крыльца к балкону на переднем портике — две ступеньки, и они ведут к окну мисс Йенсен. А в другом месте — ну-ка, посмотрим, — имеются четыре другие лестницы и два лифта.

— Это дает нам еще несколько выходов, — заметил Грегор.

— Это также означает, что на любом пути мы можем нарваться на неприятности, — ответил Мейстрал. — Приходится предположить, что они охраняют мисс Йенсен, а мы можем не справиться со стражником без шума. Поэтому план надо составлять так, чтобы не позволить ему поднять тревогу.

— Диверсия, сэр, — предложил Пьетро, — некоторые из нас могут попробовать ворваться с черного входа…

Мейстрал опустил уши в знак неодобрения, и Пьетро замолчал.

— Думаю, нет, сказал Мейстрал, — разделение сил вызывает хаос, и диверсией мы можем практически ничего не добиться, если они ее проигнорируют и сосредоточат внимание на защите мисс Йенсен. — Он нахмурился, крутя кольцо на пальце. — А вот что нам необходимо сделать, это распечатать комнату мисс Йенсен на то время, которое понадобится ей, чтобы освободиться. Для этого нужно только обвить ее антигравитационным поясом и поместить вокруг шеи микроэлектрод. Тогда, даже если она связана, она сможет совершить побег сама, а мы будем в это время прикрывать ее.

Мейстрал в последний раз повернул кольцо, словно принимая решение.

— Очень хорошо. Роман, ты и м-р Кихано войдете в гостиную второго этажа в юго-восточном углу. Роман, ты подойдешь к двери в холл и встанешь там наготове, чтобы разобраться с охранниками в коридоре. М-р Кихано, ваша конкретная задача будет заключаться в том, чтобы блокировать дверь, ведущую на лестницу в библиотеку. Вам надо не просто запереть ее, но поставить перед ней что-нибудь из мебели — самое тяжелое, что сможете унести. А потом помочь Роману, если понадобится. Грегор, ты пойдешь к незагороженному окну рядом с окном мисс Йенсен. Любые охранники, которые окажутся в коридоре, будут заперты между тобой и Романом.

— А вы, босс?

— Я сначала подлечу к окну мисс Йенсен. Хочу убедиться в том, что ее действительно там держат, прежде чем кто-то из нас предпримет какие-то действия.

Пьетро Кихано бросил на Мейстрала взгляд, исполненный восхищения Остальные приняли план без единого слова. У Мейстрала были свои причины, чтобы идти первому и стремиться находиться на балконе второго этажа, где не было охраны, зато было чистое поле, на случай, если придется бежать, и эти причины не имели ничего общего с надеждой заставить Пьетро восхищаться его храбростью.

— Мы зайдем с юго-востока, чтобы нас не мог заметить тот парень на холме, чем бы он там ни занимался. Вы должны находиться под прикрытием, пока я не подам сигнал…

— «Deus vult» [2], сэр? — предложил Роман.

Мейстрал улыбнулся. Роман всегда был рад проследить генеалогию рода Мейстрала далеко за те пределы, которые сам Мейстрал считал достоверными. Как бы то ни было, считалось, что Жан Паризо де Ла Валетт дал обет безбрачия и, более того, почти наверняка не одобрил бы поведение приписываемого ему потомка.

— «Deus vult». Очень хорошо. Спасибо, Роман.

Мейстрал попросил каждого из своих спутников вслух повторить его инструкции, чтобы убедиться, что все они знали, что им предстоит делать, затем повел их на короткую прогулку по горному хребту, и дальше — через первый ряд тройной сигнализации, холодное поле в форме полусферы, окружавшее здание, как невидимый пузырь. Роман, контролируя маскировочный костюм Пьетро Кихано через микроэлектрод, показал молодому человеку, как пробираться сквозь сеть.

На западе над горизонтом появился ярко освещенный флаер. Мейстрал прирос к месту, резко включив маскировку, сердце его застучало, что было совершенным абсурдом. Он был рад, что никто не заметил, как задрожали его руки. Маскировочный костюм Романа также был включен, но он, по-видимому, поднял свой бинокль:

— Деуэйн Семь, — произнес Роман.

Старая модель, не слишком быстроходная. Посетители? Мейстрал был в недоумении. Флаер описал круг, затем приземлился на заднем дворе. Нет, не посетители, заключил Мейстрал, если они пользуются входом для слуг. Сантехники, повара, может, люди, устанавливающие новые охранные устройства. Если последнее, время действовать быстро.

— Это может послужить нам на пользу, — заметил Мейстрал, — если в доме будут посторонние, менее вероятно, что они применят насилие.

Пьетро Кихано всем своим видом выражал сомнение. Он все еще сражался со своим маскировочным костюмом, пытаясь включить ночные голограммы. Мейстрал протянул руку через разделявшее их расстояние и нажал рычаг на поясе Пьетро.

— Спасибо, — отозвался тот.

Мейстрал не ответил. Он уже летел к дому в сопровождении одного из своих информационных шаров, оба старались держаться поближе к земле.

Генерал Джералд, тяжело дыша от напряжения после того, как он натянул на себя доспехи, снова скорчился в углу своей гостиной. Во время сиесты его мониторы засекли несколько облетов его дома, и любым из разведчиков мог оказаться Мейстрал, осматривавший поместье генерала в своем флаере. Полной уверенности у Джералда, разумеется, не было, однако была некая моральная убежденность, что Мейстрал появится именно сегодня.

Генерал ухмыльнулся и сжал губы, просматривая отчеты данных из разных комнат своего дома. Он мог проследить даже отдельные пылинки, кружившие над книжными полками. Никаких шансов у Мейстрала не будет.

Это будет великолепно.

Мейстрал плыл над густой, ухоженной лужайкой. Дом впереди него был залит светом; планки, шрамами покрывавшие единственное окно в верхнем этаже, резали глаз и явственно свидетельствовали о том, что здесь было что-то не так. Сенсоры Мейстрала протянулись вперед, нашли и рассекли защиту здания. Он развернулся, ногами вперед проскользнул через флэксы, потом добрался до генератора и бесшумно отключил его. Окружавший его голографический образ — маскировочный костюм Мейстрала был более усовершенствованным, чем у Тви, — стал приобретать более светлые оттенки в тон освещенным пятнами света стенам.

Мейстрал без всяких усилий поднялся на второй этаж и нейтрализовал ряд липеров, указанных ему миниатюрными маячками Грегора. Он подплыл к окну, тщательно стараясь не касаться ногами балкона, и заглянул в щели между грубыми планками, прибитыми гвоздями к окну. За планками находилась штора, и через нее Мейстрал ничего разглядеть не мог. Он активировал режущее устройство и вырезал аккуратный кружок в одной из планок, а затем — еще один в стекле. Пропустил сквозь отверстие микроинформационный шар и направил его таким образом, чтобы тот осторожно устроился под кружевными оборками штор. Обзор из шара поступал прямо в мозг Мейстрала.

Амалия Йенсен лежала на кровати под полотом и ела с подноса ужин. Больше в комнате никого не было.

Сердце Мейстрала затопила волна облегчения. В конце концов, все могло действительно пройти легко.

Матово-черный шар прокатился вдоль края шторы, скользнул по темным панелям комнаты, поднялся вверх по одной из ножек кровати и, наконец, подплыл и остановился примерно в дюйме от левого уха Амалии Йенсен. Мейстрал заметил царапины на ее щеке, и в душе его вспыхнул гнев. Он заговорил, неслышно артикулируя в микрофон в его горле, а шар шептал за него.

— Не подскакивайте, мисс Йенсен. Это Дрейк Мейстрал.

Она все же подскочила, но, по крайней мере, не перевернула поднос. Когда ее голова повернулась в направлении шара, Мейстрал получил быстрое и искаженное изображение широко раскрытых глаз, приоткрывшихся губ, распухшую линию шрамов и пор, похожих на следы метеоритов.

— Прошу вас, говорите шепотом, мисс Йенсен. Ваша комната каким-нибудь образом просматривается?

Изображение ее двигающихся губ в мозгу Мейстрала делало их огромными, как «Фассбайндер Джордж» на Ньютоне.

— Нет, — сказала Амалия. — Снаружи находится охранник, и меня предупредили, чтобы я не дотрагивалась до окна, потому что на нем сигнализация.

Мейстрал уменьшил размер крупного плана и на минуту задумался: — Я выполнил свою половину работы. И хотел бы обсудить оплату.

Она ответила несколько озадаченным тоном:

— Но ведь вы пришли вытащить меня отсюда. Как только я буду на свободе, мы сможем завершить сделку.

— Мисс Йенсен, я прибыл только для того, чтобы договориться о доставке реликвии и получения моих денег.

В голосе Амалия слышался растущий гнев:

— Как, по-вашему, я могу с вами расплатиться, м-р Мейстрал? Меня держат в плену.

— Пожалуйста, говорите потише, мисс Йенсен. — Мейстрал улыбнулся, скрытый голографическим экраном. — Я просто хотел получить подтверждение, что ваша оценка ситуации совпадает с моей.

— РАЗУМЕЕТСЯ, совпадает! Все, что от вас требуется, — это вытащить меня отсюда, а потом я вам заплачу.

— Я кок раз собирался отметить, мисс Йенсен, что обычно я не занимаюсь спасением похищенных клиентов.

— Могли бы сообщить в полицию.

— Боюсь, что в таком случае они узнали бы, что вы наняли меня для кражи бесценного предмета. Мне не хотелось бы втягивать вас в неприятности, мисс Йенсен. В любом случае, у меня принцип — никогда не иметь дела с полицией.

Последовало продолжительное молчание. Мейстрал снова сосредоточил внимание на изображении в информационном шаре; Амалия свирепо смотрела в него. Затем произнесла:

— Что вы предлагаете, м-р Мейстрал?

— Я предлагаю аннулировать наше прежнее соглашение и заключить новое. За ваше освобождение я предлагаю плату — шестьдесят. После того, как вы будете целой и невредимой доставлены к своим друзьям, мы можем договориться о продаже Имперской Реликвии.

— Вы не оставляете мне выбора.

— Напротив, выбор целиком за вами. Вы можете принять мое предложение, либо организовать свое освобождение сами, либо оставаться здесь до тех пор, пока истечет срок вашего задания, и я буду свободен от своих обязательств.

— Где я достану деньги?

— Вы лучше знаете состояние ваших финансов. Однако вы — член состоятельной межзвездной политической организации, чьи интересы могут быть здесь затронуты. Предлагаю вам связаться с ними.

— Вы пользуетесь ситуацией.

Ответ Мейстрала прозвучал немедленно:

— Мадам, у вас ошибочное представление обо мне. Мой характер и интерес — в том, чтобы воспринимать ситуацию и действовать в соответствии с ней Я не делаю попыток скрывать факты, например, ценность, которую может представлять собой серебряный контейнер, и отчаянные действия, которые могут предпринять некоторые личности, чтобы завладеть им.