Камень владычества (№2) - Стражи утраченной магии

Держа руку на рукоятке меча, Дамра осторожно пошла навстречу эльфам. Она намеревалась обменяться с ними общепринятыми приветствиями и пройти мимо, но один эльф, проехав немного вперед, преградил ей путь. Дамра была вынуждена остановиться.

— Владычица, — учтиво обратился он к ней, — вы и ваши друзья проделали долгий путь. Должно быть, все вы устали и проголодались. Наш господин передает вам приглашение остановиться и отдохнуть в его владениях.

Дамра слишком устала, чтобы тратить остатки сил на витиеватые фразы, которые эльфы произносили в подобных случаях.

— Через Портал сюда движется громадная армия существ, каких еще свет не видел. Вам это известно?

— Да, — ответил эльф. — Мы услышали об этом от трусливых ублюдков из Дома Вивалей, которые бежали отсюда, поджав хвосты. Это обстоятельство лишний раз говорит о том, что вам следует воспользоваться гостеприимством нашего господина.

— И кто ваш господин? — спросила Дамра.

— Барон Шадамер, — ответил эльф.

Эльфы не привели для них лошадей, однако двое предложили своих, сказав, что им приказано оставаться здесь и следить за действиями вражеской армии. Дамра недоумевала: удастся ли этим эльфам уцелеть и добраться с донесениями до своего господина? Похоже, самих эльфов это не слишком волновало. Возможно, в лесу у них были спрятаны гиппогрифы.

Дамра и ее спутники сели на лошадей и направились вместе с провожатыми к пристани, где их ждали длинные лодки. Как и куда они плыли — Дамра не знала и не видела. Убаюканная журчанием воды и сознанием того, что ей не надо следить ни за рекой, ни за берегами, Дамра заснула.

Она проснулась лишь тогда, когда лодка причалила к берегу, где путешественникам предстояло немного проехать по равнине, а затем подняться на высокую отвесную скалу, называвшуюся Имперским Эскарпом. На ее вершине Дамра увидела увенчанный башнями замок из серого камня. Казалось, он плыл среди облаков, поскольку являлся самой высокой точкой на многие мили вокруг.

— Что это за замок? — спросила Дамра.

— Крепость Шадамера, — ответили ей провожатые.

* * *

В то время как Дамра и ее спутники приближались к Крепости Шадамера, Улаф (в недавнем прошлом — брат Улаф) метался по внутреннему двору крепости в поисках своего господина и учителя.

— Где Шадамер? — спрашивал он всех подряд.

— Мы его не видели, — неизменно отвечали ему.

Наконец Улафу попался мальчишка-конюх, который неопределенно махнул рукой в направлении замка.

— Я видел, как он пошел туда, но это было несколько часов назад. Он приходил в конюшню и сказал, что ему нужны все веревки, какие у нас есть.

— Веревки? — повторил сбитый с толку Улаф. — А веревки-то зачем ему понадобились?

Мальчишка лишь усмехнулся и пожал плечами:

— Вы же знаете его светлость.

Улаф покинул конюшню и поспешил в громадный замок, известный во всей Виннингэльской империи; замок называли — одни со злостью, другие с восторгом — Крепостью Шадамера.

Первоначально этот замок, выстроенный на самой вершине Имперского Эскарпа — высоченной отвесной скалы, расположенной к востоку от Меррских гор, — состоял из четырех стен, двух башен и ворот. Замок был построен в пятьсот сорок втором году, через двадцать лет после падения Старого Виннингэля и спустя десять лет после основания Нового Виннингэля. Крепость занимала важное стратегическое положение в северной части Виннингэльской империи, находясь в каких-нибудь двухстах милях от восточного выхода Портала Тромека.

Уже тогда Шадамеров считали сумасбродами. Первым бароном Шадамером стал обедневший рыцарь, служивший в свите тогдашнего виннингэльского короля Хегемона. Будущему барону нечего было предложить его величеству, кроме собственной крови, которую он с доблестью пролил за короля во время сражения, вошедшего в летописи под названием Войны на Равнинах. Эту войну начали дворфы, узнав о том, что люди вознамерились строить новую столицу на землях, которые дворфы считали своими.

Итак, в одном из сражений предок нынешнего барона Шадамера совершил геройский поступок и спас жизнь короля, за что ему был пожалован баронский титул и право выбирать землю под свои владения. Но вместо того чтобы ухватить живописное местечко вблизи новой столицы, как делала остальная знать, барон заявил, что он уже присмотрел себе место в относительной близости от эльфийской границы и оно ему представляется идеальным для постройки замка. При дворе над Шадамером смеялись чуть ли не в открытую — на севере не было ничего, кроме эльфов и великанов. Отношения людей с теми и другими оставляли желать много лучшего, и потому ни один здравомыслящий человек ни за что не согласился бы по своей воле обосноваться в тамошних краях.

Король пробовал убедить Шадамера выбрать себе какие-нибудь более благодатные земли, однако новоиспеченный барон настаивал на своем, и король в конце концов уступил. Снарядив несколько лодок, барон вместе со слугами и помощниками поплыл вверх по реке Арвен искать подходящее место для постройки замка. Ему приглянулась отвесная скала примерно в тридцати милях от верховьев Арвена. Скала отличалась неприступностью, что давало прекрасную естественную защиту от возможных нападений. Именно здесь барон и решил строить свой замок.

Вскоре после этого эльфы объявили, что обнаружили Портал, целиком расположенный в пределах их государства. Восточный выход этого Портала находился всего в одном дне пути от виннингэльской границы. Эльфийские купцы усиленно заговорили о своем желании торговать с богатым и процветающим Новым Виннингэлем, и отношения между людьми и эльфами значительно улучшились. Барон поставил на реке сторожевой пост и начал взимать со всех, кто проплывал по его земле, весьма скромную плату. Торговцы могли бы возмутиться, но барон Шадамер не просто наживался на них. Он, в свою очередь, оберегал путников и их товары от набегов великанов, дворфов и иных любителей поразбойничать на речных просторах. Барон был известен как человек чести, умевший во всем держать данное им слово, поэтому даже эльфы отзывались о нем со сдержанным уважением.

Увидев, что Шадамер разбогател как по мановению волшебной палочки, кое-кто из завистливых баронов стали распускать слухи, что Шадамер, должно быть, заранее разнюхал о существовании Портала и скрыл это от короля. Шадамер не подтверждал и не опровергал эти слухи, а поскольку всякий раз, когда его величество испытывал финансовые затруднения, барон щедро снабжал его деньгами, королю было незачем докапываться до истины.

Проходили десятилетия. «Сумасбродства» рода Шадамеров продолжались. Дерзкий и независимый образ жизни Шадамеров постоянно задевал добропорядочных жителей Нового Виннингэля. Все бароны из этого рода женились по любви, а не из-за денег, ибо денег у них и так было с избытком. Они производили на свет здоровых детей, которые вырастали и неизменно завоевывали свое место в мире и столь же неизменно сохраняли верность и любовь к роду Шадамеров, опрокидывая надежды тех, кто желал бы видеть этот клан подорванным раздорами.

Подати, взимаемые баронами, оставались скромными, а сами бароны по-прежнему отличались честностью и открытостью во всех своих делах.

Между тем нынешний владелец Крепости Шадамера совершил столь неслыханный поступок, что тот затмил собою все прежние фамильные «сумасбродства». Ему, которого все знали как человека щедрого, храброго, умного (злые языки называли это иначе — «себе на уме») и благородного, была оказана великая честь. Барону Шадамеру позволили пройти испытания, чтобы стать Владыкой. Шадамер с легкостью прошел эти испытания, не считая мелких погрешностей, таких как его привычка без должного почтения говорить о богах и приступы смеха, одолевавшие его в самые торжественные моменты. Ему было даровано право подвергнуться Трансфигурации. Все было готово для заключительной церемонии, и вдруг Шадамер в последний момент… отказался. За всю славную историю существования Владык такого еще не бывало.

Шадамеру пришлось выдержать бурное объяснение с Советом Владык и не менее бурное объяснение с королем, во время которого барона лишили титула и приказали передать его земли в собственность государства. Шадамер ответил на это категорическим отказом. Он вывел свои земли из состава Виннингэльской империи и объявил их независимым государством, угрожая войной каждому, кто попытается отобрать у него крепость. После этого барон удалился к себе в поднебесье.

Разъяренный король и в самом деле отправил войска на штурм Крепости Шадамера. Однако многие офицеры и солдаты являлись друзьями барона и потому наотрез отказались воевать против него, а другие только делали вид, что сражаются. Штурм постыдно провалился. Тогда король посчитал, что разумнее всего будет просто не замечать Шадамера, словно его нет и никогда не было.

Кое-кто рассказывал потом, что Шадамер, когда его гнев поостыл, горько сожалел о своем поведении. Но он имел в виду не отказ от Трансфигурации. Барон редко говорил о ней, хотя всегда подчеркивал, что здесь у него нет никаких сожалений. Горькие сожаления касались разрыва связей с жителями Нового Виннингэля. Тогда-то он и начал заглаживать вину, пытаясь сделать жизнь своих соплеменников более спокойной и защищенной.

Его интерес к нуждам человечества ширился и постепенно распространился и на другие разумные расы. Шадамер понял: если народы разных рас научатся жить в мире, Лерем станет куда более благодатным континентом. Мысль эта отнюдь не отличалась новизной, многие думали так же или, по крайней мере, заявляли, что думают так. Однако Шадамер, верный своему сумасбродству, решил не ограничиваться мыслями. Среди представителей каждой расы он отыскал добровольцев, готовых помочь ему достичь этой цели. Откуда бы ни доходили слухи о войне или беспорядках, Шадамер отправлял туда своих посланцев, требуя от них подробных наблюдений и детального отчета об увиденном, чтобы он смог каким-то образом вмешаться и погасить конфликт. Иногда это ему удавалось, иногда нет, но он оставался верен своему замыслу.

За минувшие десятилетия Крепость Шадамера разрослась и заняла всю скалу, превратившись в весьма пестрое сооружение. Первоначальный замок стараниями нескольких поколений Шадамеров оброс новыми башнями, стенами, залами и комнатами, причем вкусы очередного владельца замка обычно плохо сочетались со вкусами его предшественников. Один барон обожал шпили и поставил их без разбору едва ли не на все крыши, отчего Крепость Шадамера приобрела весьма причудливый и, естественно, еще более сумасбродный вид. Другой барон был сам не свой до сводчатых потолков, а третий просто помешался на витражах. В замке постоянно бурлила жизнь. Здесь было полно многочисленных друзей нынешнего барона и его посланцев. В любое время суток кто-то приезжал, а кто-то отправлялся в путь.

Улаф прошел мимо орков, окруживших своего ведуна. Орки с беспокойством смотрели на него, слушая истолкование какого-то знамения. Оно, надо думать, случилось совсем недавно, ибо к ведуну спешили еще несколько орков, желая услышать его соображения. Улаф протиснулся между рослыми орками, чтобы посмотреть, что же могло так их взволновать.

Орки сосредоточенно взирали на кошку, державшую в зубах живую мышь. Надо сказать, что все орки с большой любовью относились к кошкам, считая, что те приносят счастье, и можно было только пожалеть того, кто в присутствии орка наступил бы кошке на хвост или пнул ее ногой. Улаф не знал, является ли кошка с мышью в зубах хорошим или дурным предзнаменованием. Раньше он непременно задержался бы и спросил, поскольку рассуждения орков всегда оказывались в высшей степени забавными. Но сейчас Улафу было не до оркских знамений — он должен был немедленно разыскать Шадамера и сообщить ему последние новости.

Улаф вошел через южную дверь — одну из шести дверей, ведущих в Большой зал крепости. Зал и в самом деле был огромным, а его стены сплошь покрывали шпалеры и знамена. В центре находился очаг. Потолок поддерживали массивные балки, вобравшие в себя копоть многих десятилетий. Солнце, светившее сквозь оконные витражи, окрашивало пол яркими цветами. В зале звенели голоса, которым вторил звон мечей. В одном углу молодые рыцари упражнялись в воинском искусстве, а в другом их ровесники вели жаркие философские дебаты.

Впрочем, питомцы Шадамера вполне могли одновременно и делать выпады мечами, и обсуждать тонкости философии. Проскользнув мимо обеих групп, Улаф ухватил за руку молодого оруженосца, который с завистью глазел на сражавшихся, и спросил его, не видел ли он барона.

— Барон пошел наверх и понес с собой несколько больших мотков веревки, — сообщил оруженосец. Из-за царившего вокруг гвалта свой ответ ему пришлось повторить дважды.

— По какой лестнице он пошел? — спросил Улаф, ибо каждая дверь зала выходила на свою лестницу и все они вели в разные части замка.

Мальчишка махнул рукой в направлении лестницы, которая поднималась на третий этаж. Прожив в замке пять лет (хотя и не безвылазно), Улаф все еще вполне мог заплутать во всех этих многочисленных коридорах и переходах. Поднявшись наверх, он огляделся, пытаясь сообразить, где находится, и надеясь отыскать здесь барона.

Барона нигде не было видно, зато Улаф узнал место, куда он попал. Этот коридор вел в личные покои Шадамера. Здесь же находились спальни его давних и близких друзей, чтобы, если они срочно понадобятся, барону не пришлось их долго искать.

Спальня самого Шадамера располагалась в самом конце коридора. Вся она была заставлена шкафами с разными диковинами, собранными бароном во время путешествий, и завалена множеством книг. На полу валялась одежда. Барон не мог выкроить время, чтобы самому навести здесь порядок, и при этом категорически запрещал слугам «подбирать за собой».

Шадамер отличался неуемной жаждой к знаниям, и спальню правильнее было бы назвать его кабинетом, поскольку спал он мало. Барону ничего не стоило разбудить кого-нибудь среди ночи, если он считал, что тот человек может ответить на один из его нескончаемых вопросов.

Ближайшая к спальне барона комната принадлежала долготерпеливому Родни — сенешалю Шадамера. Улаф заглянул в открытую дверь, но «крепостного Родни», как его называли, в комнате не было. Впрочем, Улаф и не ожидал застать его там. На Родни лежали многочисленные обязанности по управлению обширным хозяйством Шадамера, и до своей спальни он добирался лишь к ночи. Обитатели замка часто шутили, что на самом деле существует не один, а двое или даже трое Родни, поскольку кто бы ни искал его, сенешаль оказывался именно там, где его и рассчитывали найти.

Две другие спальни занимали Почтенные Маги. Один из них — Ригисвальд — некогда был наставником юного Шадамера, а теперь являлся его советником. Всегда опрятно и даже щеголевато одетый, Ригисвальд носил короткую, тщательно ухоженную черную бороду, которой очень гордился. Многие считали, что он ее подкрашивает. Этого колючего, острого на язык старика все в замке побаивались. Улаф искренне уповал на то, что Шадамеру не взбрело в голову именно сейчас завести беседу со своим бывшим наставником, иначе ему непременно пришлось бы вмешаться в их разговор. Странствуя по просторам Лерема, Улаф насмотрелся на разных чудовищ, но даже они пугали его меньше, чем перспектива услышать язвительную словесную отповедь Ригисвальда.

Дверь в комнату мага тоже была открыта. Улаф осторожно заглянул внутрь. Суровый старик восседал в кресле с бокалом вина в одной руке и книгой в другой. Он был один. Облегченно вздохнув, Улаф на цыпочках отошел от двери.

Соседняя комната принадлежала Алисе — еще одному Почтенному Магу и давнишней подруге барона Шадамера. Если Ригисвальда все боялись, то Алису, наоборот, все любили. Едва ли не каждый мужчина, попадавший на службу к барону, очаровывался ее огненно-рыжими волосами и лучистыми зелеными глазами. Шадамер не был женат, равно как и Алиса не была замужем. Являлись ли они любовниками? На этот счет ходило немало самых различных предположений и домыслов. Некоторые даже бились об заклад, и деньги переходили из рук в руки. Но по-настоящему никто еще не выиграл и не проиграл пари, потому что если Алиса и Шадамер и были любовниками, то вели себя крайне осторожно. Улаф был склонен думать, что близких отношений между ними нет. Он несколько раз видел, как Алиса смотрела на Шадамера, и в ее взгляде нежность тесно переплеталась с холодной иронией.

Улаф решил, что Шадамер, скорее всего, зашел к Алисе, поскольку остальные комнаты в этом коридоре сейчас пустовали. Дверь комнаты Алисы была между тем закрыта.

Раздумывая о том, достоверны ли слухи, и не желая нарушать уединение Алисы и Шадамера, Улаф приложил к двери ухо. Он подождал еще немного. Однако новости, которые он должен был сообщить Шадамеру, действительно не терпели отлагательства, и Улаф решил постучать.

Чья-то сильная рука зажала ему рот и поволокла его по коридору в тень, отбрасываемую массивной гранитной колонной.

— Ни слова! — хрипло прошептал ему прямо в ухо знакомый голос — Обещаешь?

Говорить с зажатым ртом Улаф не мог и потому кивнул. Рука выпустила его. Улаф сердито обернулся.

— Так и до разрыва сердца недалеко!

Шадамер прижал к губам Улафа палец.

— Т-сс! Ты же обещал. — Он указал на дверь Алиси-ной комнаты. — Смотри, что будет.

— Ваша светлость, я искал вас повсюду. У меня крайне важные…

Шадамер замотал головой.

— Не сейчас. Смотри! — велел он.

В коридоре послышался шум шагов, мягкий шорох длинного платья и женский голос, негромко напевавший старую народную песню.

У Шадамера заблестели глаза. Он еще глубже увлек Улафа в тень.

— Следи за дверью! — прошептал он ему в самое ухо.

Рассерженному Улафу ничего не оставалось, как только подчиниться и наблюдать за очередной выходкой барона.

Алиса подошла к двери. Подняв руку, она произнесла несколько слов, чтобы снять заклинание, запиравшее дверь. Потом она ненадолго замолчала.

— Странно что-то, — пробормотала наконец Алиса, обращаясь к самой себе. — Наверное, утром я забыла произнести заклинание.

Пожав плечами, она нажала ручку, слегка толкнула дверь и… остановилась как вкопанная, шумно выдохнув воздух.

Алиса изумленно смотрела, как вся мебель в комнате быстро удаляется от нее. Стулья, кушетки, письменный стол, изящный напольный светильник — все это с бешеной скоростью скользило по полу. Кончилось тем, что вся мебель с изрядным шумом сгрудилась у раскрытого окна в дальнем конце комнаты.

Лицо Алисы сделалось того же цвета, что и ее волосы. Стиснув кулаки, она отчаянно завопила:

— Шадамер!

Его светлость катался от смеха по полу, дрыгая ногами. Заметив его, Алиса бросилась к нему, едва не опрокинув Улафа. Ею владело только одно желание — вцепиться в него ногтями.

— Как ты осмелился? Как ты додумался до такой гнусности? Ты только посмотри, что творится в комнате…

— Убирайтесь в преисподнюю и там шумите! — закричал Ригисвальд и с шумом захлопнул дверь своей комнаты.

Не переставая хохотать, Шадамер отбивался от наскоков Алисы и даже сумел подняться на ноги.

— Не правда ли, это лучший из моих трюков? Идемте!

Схватив одной рукою Алису, а другой Улафа, барон потащил их в Алисину комнату.

— Я сейчас открою вам секрет фокуса.

— Господин барон, — вновь попытался вклиниться Улаф, чувствуя на себе не столько телесную силу Шадамера, сколько неукротимую силу его энтузиазма. — У меня новости исключительной важности.

— Разумеется, кому-то обязательно нужно влезть с новостями исключительной важности. Но сейчас исключительно важно другое. — Шадамер с гордостью указал на мебельное столпотворение. — Вот что исключительно важно. Догадываетесь, как я это сделал? Я привязал по куску веревки ко всем мебельным ножкам, а концы веревок обмотал вокруг валуна, что грациозно болтается у Алисы под окном.

Шадамер потащил Алису и Улафа к окну, загроможденному мебелью. И действительно, все ножки были опутаны густой веревочной паутиной.

— Отдельной веревкой я соединил валун с дверной ручкой. Стоило только повернуть ручку, и камешек поехал вниз, прихватив с собой все эти очаровательные столики и стульчики. Я назвал это «исчезающей комнатой». Замечательно, правда?

— Нет, неправда! — сердито бросила Алиса, хотя если бы кто-то посмотрел на нее со стороны, то увидел бы, что она кусает губы, чтобы не засмеяться.

— Хотела бы я знать, кто теперь будет разбирать это нагромождение?

— Естественно, я, — заявил Шадамер. — Улаф, надеюсь, ты не против, чтобы мне помочь?

Улаф беспомощно смотрел на своего господина, зная, что отказ может здорово рассердить барона. Кто-то дал такой словесный портрет Шадамера: «Мужчина средних лет с носом, подобным ястребиному клюву, с подбородком, похожим на лезвие боевого топора, с глазами, синими, как небо над Новым Виннингэлем, и с длинными черными усами, которыми он очень гордится и которые он все время то закручивает, то расправляет». Сейчас Шадамер как раз закручивал свои черные усы.

— Ваша светлость, может, вначале вы все-таки выслушаете меня? — в отчаянии спросил Улаф.

— Если ты собираешься сообщить мне, что эльфы поспешно покинули восточный вход своего Портала, поскольку через Портал движется внушительная армия каких-то чудовищ, то я об этом уже слышал, — сказал Шадамер, потрепав Улафа по плечу. — Но спасибо, что не пожалел времени и сил, чтобы найти меня и рассказать мне об этом.

Барон продолжал любоваться на дело рук своих.

— Ты бы видела свое прелестное личико, Алиса, — сказал он.

— А ты бы видел свое со следами моих ногтей, — спокойно ответила она.

— Так значит, вам известно об этой армии? — удивился Улаф. — И что же нам теперь делать?

— Пока не знаю, — ответил Шадамер, осторожно прикасаясь к царапинам на своем лице кружевной манжетой рубашки. — Нам еще мало что известно. Как говорит Ригисвальд, нельзя пытаться делать выводы, не собрав всех доказательств. Это грубейшая ошибка, ибо наше суждение может оказаться превратным. Кончится тем, что придется спешно перекраивать все замыслы, и мы лишь впустую потратим время.

— Лучше потратить его, привязывая веревки к столам и стульям, — огрызнулся Улаф.

— Но согласись, это и впрямь было смешно, — сказал Шадамер, слегка пихнув Улафа в бок.

Снизу послышались голоса.

— Господин барон, там за окнами почему-то болтается на веревке здоровенный валун!

— Господин барон, прибыла эльфийская Владычица. Она прошла через Портал и…

— Да, — вздохнул барон. — Теперь у нас есть доказательства.

Он обнял Улафа за плечо.

— Пойдем-ка послушаем про армию чудовищ. Кстати, — добавил барон, внимательно оглядывая Улафа, — твоя тонзура быстро зарастает.

— Благодарю вас, господин барон, — произнес Улаф. Он больше не сердился на Шадамера. — «Исчезающая комната» — это действительно было смешно.

— Один из моих лучших трюков, — сказал довольный Шадамер.

* * *

Эльфы верят, что в загробном мире существует тюрьма, куда попадают души, совершившие при жизни тяжкие преступления. Их не выпускают из этой тюрьмы, дабы они не вмешивались в дела живущих. Как утверждают, в тюрьме для душ царит невообразимый хаос, поскольку души постоянно пытаются вырваться на свободу. Охраняют эту тюрьму души благородных воинов, погибших геройской смертью. Это их почетный выбор, который они делают на всю вечность.

Попав в Крепость Шадамера, Дамра почувствовала себя в земном подобии тюрьмы душ, поскольку вокруг царил невообразимый хаос.

Жилища эльфов полны тишины и покоя. В небольшом доме могут жить двадцать эльфов, но посторонний, оказавшись там, даже не ощутит их присутствия. Эльфы умеют неслышно двигаться, тихо говорить и вообще быть незаметными. Сейчас же все вокруг Дамры шумело, гремело, кричало и громыхало. Вопросы, ответы, распоряжения — все это произносилось во весь голос. Слушая разом двадцать одновременно говорящих людей, можно было подумать, что их никак не меньше сотни.

Добравшись до главных ворот этой земной тюрьмы для пропащих душ, провожатые-эльфы вручили Дамру и ее спутников заботам человека по имени Родни. Сказав, что они должны вернуться к своим обязанностям, эльфы удалились.

Родни повел новых гостей через внешний двор, напоминавший базарный день в Глимрэ, только несравненно более шумный. Двор был сплошь уставлен прилавками, навесами и наскоро построенными лачугами. Вокруг теснились коровы, лошади, свиньи, овцы и куры. Их окружали взрослые всех рас и народов, а также дети всех возрастов. И все это живое месиво кричало, мычало, ржало, блеяло, хрюкало и кудахтало. Люди приближались к Дамре почти вплотную, толкали и пихали ее, исполненные самых дружеских намерений. Стайка детей — двое людей, эльф, орк и дворф — раскрыв рты, глазели на пришельцев и весело подмигивали пеквеям.

Дамра уже была готова броситься вон отсюда, когда толпа пришла в движение. Люди сновали вокруг нее, давая кому-то дорогу. Наконец толпа расступилась. Дамра увидела направлявшегося к ней человека. В толпе раздались рукоплескания, кто-то его приветствовал, другие окликали его по имени и бросали какие-то шутки. Человек весело махал всем рукой, но не останавливался. За ним шли двое других людей: рыжеволосая женщина в одежде храмового мага и престарелый маг. Выражение лица старика было сморщенно-брезгливым, словно он съел что-то кислое. Судя по крикам и возгласам, человек с длинными усами и был барон Шадамер.

Барон показался Дамре неуклюжим. Впрочем, такое она могла бы сказать обо всех виннингэльцах, словно грубо вытесанных из камня. Дамре куда больше нравились лица тонкокостных, чернокожих ниморейцев. И все же в этом бароне было что неоспоримо притягательное. Рожденный повелевать, он и в самом деле был прирожденным повелителем.

Дамра с искреннем любопытством взирала на барона. Она вспомнила то, что услышала о нем от Арима. Итак, перед ней стоял единственный кандидат во Владыки, отказавшийся подвергнуться Трансфигурации. Совет Владык долго не мог успокоиться. По сути, Владыки до сих пор упоминали имя Шадамера, хотя со времени его отказа прошло пятнадцать лет. Тогда барону было двадцать. Следовательно, сейчас ему тридцать пять.

Остановившись напротив Дамры, барон церемонно поклонился. Если бы ей так поклонился кто-нибудь другой, это выглядело бы глупо и уродливо. Однако Шадамеру эта странная церемонность даже шла.

— Барон Шадамер к вашим услугам, Владычица, — уважительно произнес он.

Дамра напряженно глядела на барона, не доверяя его словам. Она не могла забыть, что он отверг дар богов.

Похоже, барон не заметил ни ее холодности, ни ее нерешительности.

— А это мои ближайшие советники: Почтенный Брат Ригисвальд и Почтенная Сестра Алиса. С кем мы имеем честь говорить?

— Дамра из дома Гвайноков, — сказала она.

— Джессан, — коротко представился Джессан, потом указал на пеквеев. — Это Башэ, а это — Бабушка.

Башэ слегка поклонился.

Бабушка направила на Шадамера свой посох, дав глазам вдоволь насмотреться на барона.

— Они одобряют, — заявила старуха.

— Благодарю, — ответил Шадамер, искоса взглянув на агатовые глаза. — Надеюсь, что так.

Он вновь повернулся к Дамре.

— Дом Гвайноков. Почему-то мне знакомо это имя. Кстати, вы не присутствовали на Совете Владык, когда я там прохлаждался? Впрочем, вряд ли. Вы там появились позже.

Услышав слово «прохлаждаться», которым барон обозначил священные испытания, предваряющие становление Владыкой, Дамра едва не лишилась дара речи. Она твердо решила как можно скорее выбраться из этого сумасшедшего дома, но вначале ей надо было получить ответ на мучивший ее вопрос.

— Я ищу одного мужчину, — начала она.

— А у нас здесь не один, — с озорной улыбкой ответил Шадамер. Он махнул рукой. — Выбирайте.

— Вы не поняли, — вспыхнув, возразила Дамра. Только еще не хватает, чтобы из нее сделали посмешище. — Это мой…

— Дамра!

Она услышала голос, который она знала лучше, чем свой собственный. Руки, которые были ей дороже собственных рук, крепко обняли ее.

— Гриффит! — сдавленно прошептала Дамра, прижавшись к мужу.

— А-а, вот где я слышал это имя, — сказал Шадамер. — Этот бедняга, с тех пор как здесь появился, только и говорит о ней.

Барон взирал на обнявшуюся пару с такой гордостью, словно это он сотворил их обоих. Затем, мягко опустив руку на плечо Гриффита, он извиняющимся тоном сказал:

— Мне жаль, что я не могу сейчас дать вам возможность по-настоящему насладиться долгожданной встречей. Однако мне действительно необходимо расспросить вашу жену об этой вражеской армии, которая может с минуты на минуту оказаться у нас под носом.

ГЛАВА 2

Дамра сообщила Шадамеру все, что ей было известно о наступавшей таанской армии, добавив к этому сведения, полученные от Сильвита. Рассказ ее был четким и сжатым; только правда без прикрас. Она сидела рядом с Гриффитом. Они не касались друг друга даже руками, поскольку у эльфов считалось неприличным проявлять свои чувства в присутствии чужих. Однако она остро чувствовала близость его тела. Всякий раз, когда Дамра давала уклончивый ответ, она видела, как Гриффит напрягался, словно говорил он сам. Он не вмешивался в разговор и не прерывал жену, поскольку хотел, чтобы ее рассказ получился как можно более обстоятельным. Разумеется, Дамра сообщила барону Шадамеру обо всем, что она видела и слышала у западного входа в Портал, упомянув и о врикиле, но не назвав его имени.

Ей думалось, что ее рассказ удивит и ошеломит этих людей. И действительно, он их взволновал, но ожидаемого удивления не вызвал. Барон переглянулся с молодым человеком, которого звали Улаф.

— Похоже, эти врикили умеют плодиться, — сказал Шадамер. — Куда ни глянь, везде они попадаются.

Дамра украдкой посмотрела на Гриффита, который улыбнулся и тихо сказал:

— Шадамер обладает немалыми знаниями по части врикилей.

— К великому моему сожалению, да, — сказал Шадамер. — Но скажите мне, Дамра из Дома Гвайноков, почему врикиль напал на вас? Насколько мы знаем этих тварей, они сообщаются с Пустотой через сердце, а не через мозг. Врикиль знал, что вы собираетесь идти через Портал. Почему же он не пропустил вас туда? Ведь внутри Портала напасть на вас было бы намного легче.