Властелин Некронда (Книга Еда - 3)

      - Мне очень жаль, но это и весь мой запас ваэрлогийского.
      Узкоглазое красное лицо омрачилось и что-то проворчало с какой-то, как показалось Каспару, вопросительной интонацией. Юноша принялся демонстративно поеживаться, растирать себя, топать и подпрыгивать на месте, демонстрируя, что замерз, а потом показал на Изеллу, что поникла в седле с таким видом, будто вот-вот упадет.
      Физиономия в окне кивнула и исчезла. Из снега опять высунулось тонкое лезвие, и скоро в стене появился проход. Каспар зажмурился, глаза кололо от ослепительного сияния снега. Внутри не оказалось никакого укрытия, только свора псов, и он уже испугался, что тут им помощи не найти. Втянув за ограду своего и изеллиного коней, он подхватил дочь Ясеня, когда та бессильно сползла с седла.
      - Спар! - прошелестела она.
      - Не волнуйся, теперь ты в безопасности, - заверил он. - Теперь я о тебе позабочусь.
      Глаза охотницы улыбнулись, хотя лицо так замерзло и задубело от холода, что девушка еле шевелила губами. Низкорослый житель снегов разразился новой бурчащей фразой, на этот раз полной восторга, и, взяв Изеллу за руку, повел ее к центру огороженного пространства. Из норы показалось четверо его соплеменников, с головы до ног закутанных в шкуру какого-то зверя с необыкновенно длинным и косматым мехом. Судя по всему, такая одежда здорово сковывала движения. Неуклюже заковыляв к стене, вся четверка принялась заделывать проход снаружи вырубленными из снега плитами, а потом кое-как протиснулась обратно через узкий туннель.
      Скакуны явно обрадовались защите от ветра, однако у Каспара не было для них ни воды, ни корма. Оставалось только надеяться, что удастся восполнить это чуть позже. Все равно пока ему было и не до них - Изелла и Придди отчаянно нуждались в помощи. Вокруг норы в центре свернулось на солнышке штук двадцать собак, подвернув под себя густые и пышные хвосты, чтобы уберечься от холода. Одна-две из них зарычали на лошадей, но большинство больше заинтересовал Трог. Белый терьер умудрился кое-как вильнуть хвостом, но был слишком измучен стужей, чтобы знакомиться с сородичами.
      Путники из последних сил побрели к отверстию - простой дыре, внутрь которой вела деревянная лестница, сделанная, надо думать, из выброшенного морем плавника. Не успел Каспар помочь Изелле спуститься, как по лестнице проворно вскарабкалось с полдюжины молодых людей. Кинув беглый взгляд на нежданных гостей, они буквально прилипли к скакунам, ахая и восклицая. Видно, здесь никогда не видели и обычных-то лошадей, не говоря уж о золотых. Кто-то из юношей осторожно протянул руку к ближайшему коню.
      - Только не ешьте их, - предостерег молодой воин по-бельбидийски.
      Хотя дикари глядели на него непонимающе, он понадеялся, что они поймут, кто хозяин этих диковинных зверей.
      Внизу оказалось тепло! Восхитительно тепло. Скоро Каспара начала бить неудержимая дрожь - это озябшее тело пыталось восстановить кровообращение.
      Комната, куда провели путников, представляла собой просто-напросто выдолбленную в снегу просторную пещеру. Торра-альтанец подивился: он и не представлял, что сугроб может достигать такой толщины, ведь высотой пещера была футов двадцать, не меньше. Совсем как бобровая хатка, или подземные жилища племени Ясеня, подумал Каспар, заметив отходящие в разные стороны туннели, что вели, надо полагать, в пещерки отдельных семей. В середине, под сводчатым куполом, горел небольшой костерок, и в первый миг юноша поразился: как это пламя не растопило снег и не прожгло дыру до самой земли. Но оказалось, что очаг обмазан глиной. Топливом служило не дерево на столь крайнем севере оно, надо полагать, являлось материалом весьма ценным, - а что-то вроде масла, должно быть, жир какого-то зверя.
      Каспара пригласили сесть на ковер перед огнем, и юноша развернул Изольду. Вид у девочки был сонный, она вся заледенела. Молодой воин не на шутку встревожился. Его окружало кольцо любопытных лиц. Мужчины пожимали плечами в знак полной беспомощности, но их тут же растолкала низкая, но невероятно толстая старуха. Поцокав языком и поворчав, толстуха сунула Каспару котелок с каким-то вонючим красно-бурым месивом - мол, корми ребенка. Юноша подозрительно принюхался - похоже на жеваное сырое мясо. Обмакнув туда палец, он предложил сомнительное угощение Изольде, но та и не притронулась.
      Старуха снова поцокала и потащила Каспара к женщине, что, скрестив ноги, сидела поодаль от огня, кормя грудью крупного голенького крепыша. Старуха что-то сказала ей, и молодая мать сунула своего ребенка в выстланную мехом люльку и взяла Изольду. Малышка жадно схватила сосок и прильнула к теплому телу женщины, радуясь молочку. Каспар с неимоверным облегчением улыбнулся, благодаря кормилицу. Теперь, когда за Изольду можно было больше не волноваться, в голове юноши осталась лишь одна мысль. Точнее, две: согреться и поесть. Хотя тепловатую воду, которую предложили хозяева, он пить мог, но желудок так сжался, что от первого же куска твердой пищи Каспара затошнило. Дрожащими руками отложив жирное мясо, он отпил еще несколько глотков воды. По пальцам рук и ног разлилась пульсирующая боль, это к ним постепенно возвращалось тепло. А вот кончика носа юноша так до сих пор и не чувствовал.
      Охотница Ясеня застонала от боли. Каспар был рад - значит, согревается. Женщины снежного народа хлопотали над Изеллой и Придди и уже успели раздеть их, оживленно болтая и сплетничая над хрупкими телами гостий. Им выдали по легкой кожаной тунике - в теплом жилище ничего более солидного и не требовалось. Мужчины откровенно таращились на Изеллу, выпучив глаза и открыв рты.
      Ночь и следующий день пролетели как во сне, под стоны и завывания ветра в высоком узком дымоходе над очагом. Каспар нервничал, как там на этом ветру их чудесные кони, но после того, как он заржал по-лошадиному и показал наверх, один из мужчин успокаивающе толкнул его - лежи, дескать, не дергайся, и нарисовал картинку. Юноша уяснил, что коням построили укрытие из снега и чем-то кормят, однако, чем именно, он даже вообразить не мог.
      Каспар расслабился. Аппетит вернулся к нему, и юноша, можно сказать, зубами прогрыз себе путь сквозь огромные ломти мяса, что аборигены готовили над огнем. Каждому досталось по куску, которого, по представлениям молодого воина, запросто хватило бы человек на пять-шесть. Разговаривать с этими людьми он по-прежнему не мог, но мало-помалу научился преодолевать эту проблему, рисуя картинки на покрытых сажей стенах или указывая на рисунки, которые дикари изображали на внутренней поверхности шкур и обвешивали ими все стены.
      - Кит! - воскликнул юноша. - Это же китовое мясо!
      И откуда только посреди тундры могло взяться китовое мясо? После того как аборигены показали ему несколько грубых набросков, он понял, что они охотились на диких яков и огромных белых медведей, а шкуры продавали китобоям в обмен на еду и ворвань. Каспар ткнул пальцем в странную картинку, изображавшую корабли с необыкновенно высокими носами. Матросы с этих кораблей на рисунке гарпунили китов.
      - Пожалуйста, отвезите меня к ним, - дрожащим голосом взмолился он.
      Ведь здесь изображены корабли, а ему так нужен корабль, чтобы вернуться домой!
      Дикари усиленно закивали, и Каспар задумался, поняли ли они хоть слово. Он показал на китобоев снова и постарался жестами втолковать, что хочет уплыть на этом корабле. Дикари поглядели на него, как на помешанного, и, пожав плечами, завыли, подражая ветру. Каспар слишком устал, чтобы спорить. Он откинулся к стенке и улыбнулся сквозь слезы. Несколько дней назад юноша был уверен, что и сам он, и все его спутники обречены на смерть. Думал, его милое дитя замерзнет насмерть на макушке мира. И вот Изольда, заливисто смеясь, играет перед огнем с Придди, живая и здоровая. А значит, остается и надежда.
      Впервые за много дней он вновь обратил внимание на Изеллу. Охотница наелась, ее странная серебристая кожа вновь сияла, глаза горели. Юноша снова подивился, и как это сумел отказаться от ее предложения. Мужчины из снежной деревни мгновенно выделили красавицу из остальных гостей и теперь, когда она стала чувствовать себя лучше, пара-другая юнцов так и норовила подобраться поближе. Подойдя к дочери Ясеня, Каспар покровительственно обнял ее за плечи.
      Она улыбнулась, потом засмеялась.
      - Я же говорил, мужчины вашего племени не могут устоять против меня.
      Каспар глупо ухмыльнулся.
      Народ снегов мало-помалу стянулся к покрытым мехом скамьям, что образовывали круг по периферии комнаты, и завели низкую, протяжную песнь, полную визгов и всхлипов, зато очень мелодичную. До Каспара постепенно дошло, что они поют песню ветра.
      Пение убаюкало юношу. Следующие тринадцать дней и ночей путники провели в подснежном жилище. Каспар каждый день просил отвезти его к кораблям, но каждый раз наталкивался все на ту же реакцию. Толстые низкорослые жители тундры твердили что-то невнятное и зазывали, подражая ветру. Разочарованный, молодой воин проводил целые дни, возясь с Изольдой и обучая своих спутников начаткам бельбидийского, в котором они продвигались довольно бойко, ибо язык их континента не так уж сильно от него отличался. Проснувшись же на четырнадцатый день, Каспар понял: что-то изменилось.
      Душераздирающие завывания ветра в дымоходе затихли. Северяне уже проснулись и деловито собирались в дорогу. Каспара и его спутников замотали в толстенные шкуры. Даже Трог, над тонкой шкурой которого дикари все время смеялись, был обернут, а лапы его перевязаны, чтобы защитить нежные подушечки. Выбравшись наверх, в яркий хрусткий мир, молодой воин и его товарищи обнаружили там коней, а жители снегов свистом подозвали псов, что все это время терпеливо поджидали хозяев на поверхности. Собаки возбужденно подтявкивали и скулили, пока их запрягали в сани, а Каспар гадал, как же они так стойко переносят холод.
      Скача вслед за санями на золотистом скакуне Иномирья и спрятав Изольду за пазуху в уютном меховом конвертике, молодой человек поражался еще и скорости, какую развивали эти псы. К вечеру вдали, нарушив однообразие заснеженного белого мира, показалась ярко-зеленая морская гладь.
      Скоро процессия уже стояла над вместительной естественной гаванью, где болтались на якоре пять кораблей. Как и китобои на рисунках в снежной деревне, суда отличались высокими носами и острой кормой. Один из этих кораблей отвезет их на родину...
      У Каспара сжалось сердце, на глазах, что болели от постоянной необходимости щуриться - слишком уж ярко отражалось солнце от хрустального снега, - выступили слезы.
      - Изольда, - пробормотал он, - мы едем домой.
      24
      Посланец Тудвала громко сопел у огромных дубовых дверей, что вели в манор Бульбака. Король Рэвик избрал поместье себе под командный пункт за близость к баронству Торра-Альты.
      - Мне велели вернуть вам послание, - заявил гонец с характерным кеолотианским акцентом, втаскивая в зал тяжелый мешок.
      Мышцы на толстых руках вздулись от натуги.
      Сердце Халя подкатило к горлу. Один из людей Рэвика заглянул в мешок и с пронзительным воплем выронил его на пол и в ужасе убежал.
      Халь шагнул вперед. Открывать мешок одной рукой было неудобно, но юноша кое-как справился. И сглотнул, преодолевая дурноту.
      - Унесите это. Пусть несчастных похоронят и благословят по обряду, распорядился он, передавая мешок стоящему рядом солдату.
      - Что там? - осведомился король Рэвик, приподнимаясь из-за стола в парадном зале Бульбака.
      - Вы не захотите этого знать, - заверил молодой воин.
      - Я король и должен знать.
      - Головы, - лаконично отозвался Халь. - Головы гонцов.
      Большинство несчастных были моложе его. Война есть война, но это уже чересчур!
      Король сморгнул, однако ястребиное лицо его осталось твердым.
      - Продолжай, добрый человек, - кивнул он Халю.
      Тот быстро отдал честь и, наконец-то выдворив Пипа из комнаты - юнец стал до возмущения непочтителен теперь, когда нелегкое положение сплотило всех дворян в единый крепкий узел, - вернулся к брату. Бранвульф сидел перед самым огнем, накрытый теплым медвежьим плащом, но все равно дрожал. Однако хотя бы голос его вновь приобрел силу, и барон явно лидировал в спорах. Обсуждали тревожные вести, доставленные сыновьями Бульбака, и гнусного зверя, что втащили они во двор манора. Однако скоро все замолчали: король Дагонет поднялся из-за стола, дабы побеседовать с одним из своих посланцев, который, запыхавшись, вбежал в комнату.
      Халю не потребовалось напрягать слух, чтобы расслышать, как страшно взревел король при новостях о ситуации в Кеолотии.
      - Королева Рейна! - язвительно прогремел он. - Да никто слыхом о такой не слыхивал. Даже среди бандитов с Каланзирских гор таких нет!
      - Она утверждает, будто происходит пег прямой линии от короля Дардонуса и его законной жены. Она и примкнувшие к ней рабы уже захватили Кастагвардию, - доложил гонец.
      Халя проблемы Кеолотии не волновали. Единственное, что требовалось ему от Дагонета, - войска, чтобы помочь отобрать у Тудвала Торра-Альту. Однако большинство людей союзного короля уже давным-давно отплыли обратно на родину усмирять восстание рабов. Теперь при короле осталась только личная гвардия - человек сто, не больше.
      Молодой воин перевел взгляд на Бульбака. Овиссийский барон в сильном волнении расхаживал взад и вперед, пока Кеовульф отдавал распоряжения о подготовке транспорта для женщин - чтобы отправить их на юг, в безопасное место. Едва рыцарь приехал в Иотунн, Кибиллия, что во время отсутствия мужа жила со своей семьей, гордо показала ему сына. И с той секунды Кеовульф сделался другим человеком. С несвойственной ему нервозностью он рвал и метал, требуя, чтобы Кибиллия немедленно присоединилась к принцессе Кимбелин, которой король Дагонет повелел немедленно вернуться на юг. Принцесса уже была готова к отъезду.
      Однако уговорить Кибиллию оказалось не так легко.
      - Но, милорд, я не видела вас целый год, а вы сразу же отсылаете меня, - сетовала она, надув прелестные алые губки. Рыцарь ударил кулаком по столу.
      - Вы, госпожа моя, сию же минуту отправитесь в Калдею вместе с моим сыном. - Притянув супругу к себе, он пылко поцеловал ее. - Женушка, делай, что тебе сказано.
      В конце концов упрямица согласилась уехать - исключительно ради сына. Стоило Кибиллии покинуть манор, Кеовульф заметно расслабился и снова смог участвовать в военных советах.
      К собравшимся вокруг стола присоединился барон Бульбак.
      - Объединенная армия Тудвала и Годафрида отобьет любую лобовую атаку. Торра-Альту слишком легко защищать. Но если бы небольшой отряд сумел как-то тайком проникнуть в крепость, освободить ваших, Бранвульф, людей и взять Торру изнутри, у нас еще был бы какой-то шанс.
      Бранвульф пробурчал что-то в знак согласия.
      - Так-то оно так, но как же этому отряду проникнуть внутрь? - спросил Рэвик.
      Барон Бранвульф пожал плечами.
      - Никак.
      - Все же овиссийцам с вашими лучниками не сравниться, - напомнил ему король.
      - Да. Но все равно у подножия Торра рыщут волки. А если даже мы ухитримся ценой огромных потерь миновать их, с троллями, а уж тем более с хобгоблинами нам нипочем не справиться, - объяснил Бранвульф. - Ущелье наводнено ими, вы все сами видели размеры той твари, что приволокли сыновья Бранвульфа. Хобгоблины едят все, что только попадет в их грязные лапы, по ночам нападают на скот даже в амбарах, а уж невооруженного человека убить им проще простого.
      Все закивали головами. Халь поморщился, вспомнив тощее, жилистое тело хобгоблина. Мерзкая тварь была ростом примерно с самого юношу, из безгубого рта торчали острые зубы, а за поясом торчали ножи. Судя по тому, сколько скота находили в полях убитым, освежеванным и полуобгрызенным, в окрестностях бродило множество подобных чудищ.
      - И все же это возможно.
      Халь придвинулся ближе к столу, уселся на табурет и потянулся к кувшину с элем. Выпив большой глоток, он отер губы и постучал по карте, что лежала перед его братом.
      - Вот Торра-Альта.
      Он провел пальцем к северу от замка, привлекая внимание слушателей к узкому проему в западном склоне ущелья, незначительной черточке на карте.
      - Здесь с Желтых гор сбегает речка Белоструйная. Она прорезает в скалах глубокую теснину. И примерно на середине этой теснины в утесе есть трещина, что ведет к древним каменоломням.
      Бранвульф кивнул.
      - А ты прав, Халь. Если удастся заманить этих тварей туда, то несколько человек запросто смогут пробраться в замок и освободить моих людей из темницы. - Он просиял, но тотчас же снова помрачнел. - Только вот имеется тут один монументальный недочет.
      Бранвульф уже мог понемногу передвигаться самостоятельно, хотя от малейшего усилия все еще заходился мучительным кашлем.
      - Четыре десятка бойцов, - продолжал Халь, точно не слыша последних слов старшего брата. - Этого хватит, чтобы задержать их в каменоломне. Выход очень уж узок.
      - На приманку, - произнесла Керидвэн, дабы пояснить ситуацию.
      С тех пор как из ивовой рощи таинственным образом вышла мать Харле, молодой воин практически не видел жрицы - обе женщины целыми днями просиживали возле Брид. Глаза Керидвэн ввалились, руки чуть заметно дрожали. Застывшее от напряжения лицо сказало Халю то, что он хотел знать: Брид не стало лучше, даже мать Харле не нашла способа спасти ее. И сознание этого лишь укрепило решимость юноши.
      - Да, на приманку, - с напускной бодростью согласился он. - Эти твари необыкновенно прожорливы. Если нагнать в ущелье всякого скота, волки и хобгоблины так и сбегутся туда, а группа тщательно отобранных воинов запрет их в теснине.
      Бранвульф заразился его энтузиазмом:
      - Да, это должно сработать: освободить путь, чтобы остальные тем временем попытались захватить замок изнутри.
      - О чем вы говорите? - прорезался сквозь мужские голоса голос Керидвэн. - Глупость несусветная.
      - Это военный совет, - к барону ненадолго вернулись былые силы, - а не бабская говорильня со всякими сантиментами.
      Керидвэн не удостоила эти слова ответом.
      - Я согласна с тем, что замок надо брать изнутри, но ни один из тех, кому выпадет удерживать волков и хобгоблинов, не останется в живых - ни один. Едва хобгоблины покончат с добычей, они накинутся на людей. И вся разница только в том, сколько они сумеют продержаться, сколько времени дадут остальным на то, чтобы пробраться в крепость. Бранвульф кивнул.
      - Ты права, госпожа моя. Поэтому-то я лично возглавлю их. Халь покачал головой.
      - Нет, Бранвульф, ты еще недостаточно окреп. Если нам необходимо ворваться в замок и освободить наших людей, то любая минута на счету. Так что отряд в каменоломню поведу я. - Он обвел взглядом сидевших за столом. Но приказывать кому-либо идти со мной нельзя. Это должен быть осознанный выбор.
      - Уверен, среди моих людей добровольцы найдутся, - прогремел Бульбак. - Из-за этих хобгоблинов и волков мы потеряли огромное количество скота, и потеряем все, если не прогоним их восвояси. Хватало с нас и волков, а тут еще эта пакость...
      - Я пойду, - поднялся средний сын Бульбака, Тан, высокий, в отца, уже тоже с изрядным брюшком и лицом, поразительно старым и изможденным для человека, еще не приблизившегося и к сорока. - Они убили мою жену и ребенка. Они забрали у меня все. Я буду сражаться. Я буду одним из этих немногих.
      - И я с тобой! - вызвался его брат Оксвин.
      - Нам нужно всего-то четыре десятка, - повторил Халь. - Выход из каменоломни очень узок. Если мы заманим их туда, удерживать проход будет просто.
      Бранвульф похлопал его по спине.
      - Ты прав, Халь. Ты поведешь отряд. Но я тоже пойду.
      - Нет, - отрезал юноша. - Не пойдешь. Ты должен вести людей в Торра-Альту.
      - Нет! Ты вообще никуда не пойдешь, Бранвульф, - вмешалась Керидвэн. Никто не сомневается в твоей храбрости, но у тебя еще просто-напросто нет сил.
      - Кто же тогда поведет людей потайным ходом, чтобы освободить узников? Кроме меня, некому, - указал барон.
      - Есть, - негромко ответил Халь. - Пип.
      - Пип! - расхохотался барон. - Мальчишка, простолюдин.
      - И всем сердцем настоящий торра-альтанец, - напомнил молодой воин. Барон заворчал.
      - Гм-м-м... сначала поговорю с ним, а там уж решу. - Он умолк, чтобы откашляться и отхаркаться, а потом тяжело оперся на плечо младшего брата. Четыре десятка, говоришь?
      Тот кивнул.
      Барон хладнокровно качнул головой, но вдруг сорвался:
      - Нет, Халь, нет! Я не могу позволить тебе идти на верную смерть. Никто из вас не уцелеет, никто.
      - На войне всегда убивают, а мы ведь воины. - Юноша упрямо вздернул подбородок. - Я не боюсь.
      - А следовало бы. Мало тебе руку потерять? Ты мой брат. Когда наш отец лежал при смерти, я обещал ему позаботиться о тебе, тогда еще годовалом малыше. Разве так заботятся?
      Барон прижал платок к губам и отер кровавую пену.
      - Милорд, мне больше не для чего жить. После того что я совершил с Брид, мне жизнь не в жизнь. Но сражаться я еще могу, могу стоять насмерть. У меня есть рунный меч, для него мне и одной руки хватит. И потом, всегда остается надежда.
      - Там никаких надежд не будет, - проворчал Бранвульф. - Если даже все пройдет, как задумано, и вы сумеете продержать их там хоть целых полдня, то стоит вам повернуться, чтобы бежать, как они насядут сзади и разорвут вас на клочки.
      Споры не утихали до глубокой ночи. Халь не хотел умирать, но знал: у него есть долг, нельзя оставить Торра-Альту Тудвалу, чтобы тот продолжал совершать из крепости набеги на всю Бельбидию. Тревожась за Бранвульфа, а еще больше - за Каспара, который так и пропадал неизвестно где, молодой воин, наконец, отправился в постель, но спал плохо. На рассвете его разбудили известием о нападении на деревню Иотунн. Хобгоблины вырывали младенцев из рук матерей и пожирали их. А что еще хуже, на пороге уже стоял очередной посланец Тудвала с тяжелым мешком в руках.
      Желая уберечь остальных от того ужаса, что таился в мешке, Халь сам взял его.
      - Пока вы не покоритесь принцу Тудвалу, каждый час здесь будет прибавляться новая голова, - мрачно сообщил гонец.
      Король Дагонет, все еще уверенный в том, что сын его либо и сам в плену, либо просто не знает о том, что отец ищет мира, слал в Торра-Альту гонца за гонцом. Но теперь никто не желал идти: от предыдущих-то посланцев вернулись лишь головы. Когда первый из слуг Дагонета отказался повиноваться, разгневанный король всадил в сердце ослушнику кинжал.
      - Никто не смеет идти мне наперекор. Никто!
      Кроме Тудвала, подумал Халь и, приподняв брови, вернулся к горячим дебатам с бароном Бранвульфом. Отчаявшись придумать план получше, чем заманить хобгоблинов в каменоломню, братья ожесточенно спорили, и Халь остро осознавал, что пока они тут препираются, там, в Торра-Альте, гибнут люди.
      Кроме того, смущали новости с западного побережья Бельбидии: королю Рэвику доложили, что в Писцеру приплыло множество каких-то странных, невиданных кораблей с очень высокими носами.
      Однако эта новость вскоре забылась из-за другой, куда более трагичной: погиб один из сыновей Бульбака. Широкогрудый барон пришел в неистовство.
      - Если понадобится, я пойду один! - взревел он, хватаясь за тяжелый меч, что висел на стене в зале. - Эй, люди, кто со мной? Мы уже столько дней вязнем в сплошной болтовне, а никому так и не удалось придумать план лучше, чем у Халя. Мой народ гибнет, я в ответе за него. Я положу этому конец! Если убрать хобгоблинов и троллей, то есть еще шанс ворваться в крепость. А значит - наша задача ясна. Я первым встану на выходе из каменоломни и буду стоять насмерть, сколько потребуется.
      Хелена, его жена, отказавшаяся покинуть мужа, разразилась рыданиями:
      - Нет, муж мой, нет!
      - Я думал, ты давно разлюбила меня, - произнес он с удивительной нежностью.
      - Разумеется, я люблю тебя! - Баронесса залилась румянцем.
      - Почему же все эти годы ты так скверно обращалась со мной? - ласково спросил Бульбак, заключая супругу в богатырские объятия.
      Та пожала плечами.
      - Таков уж мой нрав. Ты сам бы не хотел, чтобы я изменилась. Но, умоляю тебя, пусть на вылазку идут лишь одинокие воины.
      Бульбак крепче обнял ее.
      - Бесценная моя любовь, я уже стар, сыновья готовы занять мое место и любой из них прекрасно может править баронством. Так что мне в самую пору идти.
      - Нет! - настаивал Дагонет. - Тудвал сам уйдет! Я же приказал...
      Он не докончил фразы. На пороге зала стоял воин в разорванной и залитой кровью одежде, на голове у него зияла рана.
      - Я знаю тебя! - обвиняюще вскричал король Кеолотии хриплым срывающимся голосом. Воин кивнул.
      - Я возглавлял эскорт принцесс. Хобгоблины пощадили меня лишь для того, чтобы я отвез вам вести. Принцесса Кимбелин и леди Кибиллия взяты в плен.
      - Моя дочь! - застонал Дагонет. - Опять!
      Беды Дагонета мало волновали Халя. Молодой воин искал глазами Кеовульфа. Рыцарь весь дрожал и держался за спинку стула, чтобы не упасть. Лицо его было бледно как мел, расширенные глаза потемнели.
      Перехватив взгляд друга, калдеанец ринулся к нему.
      - Халь, ради всего святого, у них моя жена и ребенок. Мой сын! В следующий раз в мешке окажется его крохотная головенка и голова Кибиллии. Ты мой друг, я не хочу терять тебя, но ты должен заманить этих демонов в каменоломню, чтобы я прорвался в Торра-Альту и спас свою жену и сына.
      Всеобщее внимание привлек сокрушительный треск. Барон Бульбак с силой хватил мечом по столу, перерубив его пополам.
      - Сперва мой сын, а теперь еще это! Они забрали мою дочь! Пусть я тысячу раз погибну, лишь бы спасти ее! Кеовульф сжал зубы.
      - Надо приготовиться.
      Его била неудержимая дрожь.
      - А теперь послушайте. - Никто более не препятствовал Халю, и молодой воин взял командование на себя. - В Торра-Альту может проникнуть лишь небольшой отряд.
      Бранвульф кивнул.
      Халь не собирался открывать местоположение тайного входа: ни один торра-альтанец не выдаст уязвимых мест крепости.
      - Кеовульф, тебя поведет Пип. Он знает вход и туннели, что ведут к темнице. Сперва освободите торра-альтанцев. А потом отправляйтесь за Годафридом, Тапвеллом и Тудвалом.
      - Сын нужен мне живым! - прорычал Дагонет. - Он похитил у меня Кимбелин и поплатится за это.
      - Я должен отобрать добровольцев, - негромко промолвил Халь и зашагал прочь из душного зала Бульбака.
      Отряды бельбидийцев, ополчение с полей Наттарда, Иотунна и равнинных деревушек Торра-Альты, а также горстка людей Дагонета стояли лагерем вокруг манора Бульбака. Усталые, плохо обученные ополченцы вынуждены были постоянно нести стражу, каждую ночь отражая нападения полчищ хобгоблинов.
      Халь велел всем собраться и, встав на сухую каменную стену, обратился к ним с речью:
      - Нас мало и с каждым днем становится еще меньше. Даже принцесса Кимбелин и дочь барона Бульбака взяты в заложники. Тапвелл с Тудвалом требуют, чтобы мы отдали им все королевство. Если не остановить их, погибнем мы все, до единого. У меня есть план, как их разбить.
      Он не кричал, голос его, спокойный и властный, легко разносился над притихшей толпой.
      Халь не стал посвящать солдат в детали своего плана, сказал лишь, что от тех, кто отправится с ним, потребуется величайшее самопожертвование, какое только можно вообразить.
      - Едва ли хоть один человек из тех, кто пойдет со мной, вернется домой живым, - хладнокровно произнес он. - Но если мы погибнем, то с сознанием того, что отдали жизни ради спасения остальных. У нас хотят отобрать все: наши земли, наших жен, наших детей. Мы не допустим этого! Мы встанем грудью против врага и по истечении веков имена тех, кто отдал жизнь за других, останутся в истории. Кто со мной?
      По рядам прокатился дружный рев, и прошло несколько минут прежде, чем Халь смог продолжать:
      - Вы все - славные воины, но мне требуется совсем немного народа. Пусть те, кто готов идти, через час явятся ко мне на передний двор. Проведите это время с толком. Поговорите с друзьями, хорошенько подумайте. Не принимайте решение на горячую голову, второпях. Если нам суждено пасть в битве - пусть мы умрем свободными людьми, по собственному нашему выбору. Я приветствую вас и горд тем, что стою среди вас.
      Отсалютовав солдатам, юноша спрыгнул со стены и вернулся в манор. По полю у него за спиной разлилось молчание, подобного которому Халь никогда еще не слыхал прежде.
      Задолго до истечения условленного часа во дворе собралось больше семидесяти человек. У Халя упало сердце - так не хотелось самому выбирать смертников. Что еще хуже, среди них был Пип.
      Молодой воин отозвал паренька в сторону.
      - Ты не пойдешь, - твердо заявил он. Пип бросил на него обиженный взгляд.
      - Мой отец отдал жизнь за барона. Я не посрамлю его.
      - Пип, я знаю, какой ты храбрый. - Халь стиснул его плечо. - Но тебя уже выбрали для другой задачи. Мальчик нахмурился.
      - Небось бегать с поручениями в тылу и не путаться под ногами.
      Халь улыбнулся, хотя сердце у него сжалось при мысли о том, как ему будет недоставать нахального юнца.
      - Нет, Пип, барону надо, чтобы ты провел Кеовульфа с отрядом избранных в замок. Больше некому.
      - Вести Кеовульфа! Вести отряд! Пип расплылся в улыбке от уха до уха. Халь хлопнул его по спине.
      - Я горжусь тобой, парень. Тот заухмылялся еще шире.
      - Знаете что, мастер Халь? Я тоже вами горжусь! Глаза молодого воина защипало от слез.
      - Что ж, Пип, ступай. Доложись барону, и он все тебе объяснит.
      Отправив мальчика, Халь оглядел добровольцев. Число их уже близилось к сотне и все нарастало. Как же отобрать требующиеся сорок человек? Дождавшись окончания срока, молодой лорд повернулся к толпе. Во дворе тотчас же воцарилась мертвая тишина.
      - У кого из вас есть дети? - напрямик спросил он.
      Поднялось около тридцати рук. Халь улыбнулся.
      - Спасибо. Вы храбрые воины, но нам не подходите.
      Они по большей части выглядели обрадованными и по одному, по двое потихоньку выскользнули прочь, оглядываясь через плечо. Халю требовались люди, которые будут стоять насмерть, не вспоминая в последний момент, что им есть ради кого жить. Эти не будут жалеть, что их не взяли.