Испанские страсти

— Вы не поняли, — возразила Джасмин и грустно улыбнулась. — На самом деле мы сгораем от любви. — Она вздохнула. — С нами всегда так. Взаимными нападками мы только сильнее распаляем друг друга. Искры и впрямь сыпятся во все стороны, и порой мне кажется, что мы с Эстебаном того и гляди вселенную подожжем. — Глаза молодой женщины затуманились при воспоминании о прошедшей ночи, а затем вновь сфокусировались на свекрови.

— Хотя я отлично понимаю, что вы воспринимаете происходящее в негативном ключе.

Беатрис потребовалось несколько секунд на то, чтобы осмыслить услышанное. Затем она вздохнула так, словно с ее плеч упало тяжелое бремя.

— Я так понимаю, во время вашего прошлого приезда сюда вы выучили испанский.

— Да, — подтвердила Джасмин.

— Тогда, боюсь, вам довелось услышать много того, чему звучать вообще не следовало.

— Да, — потупившись, повторила молодая женщина.

Вновь наступила пауза. Затем Беатрис тихо произнесла:

— Мой сын любит вас. А я, я забочусь только о его счастье. Но эти ваши ссоры… — она устало взмахнула изящной рукой, — меня так выматывали.

Меня тоже, подумала Джасмин, вспоминая те времена, когда разлетающиеся во все стороны искры символизировали не только пылкую страсть, но и откровенную враждебность. — Когда вы уехали, я вздохнула с облегчением. Но Эстебан воспринял ситуацию иначе. Он был по-настоящему несчастен… Он отправился в Египет строить этот свой курорт и так там и остался. Он тосковал по вам.

— А уж я-то по нему как скучала!

— Да… — Беатрис кивком дала понять, что верит ей, — Эстебан хочет, чтобы мы стали друзьями. Мне бы тоже этого хотелось, Джасмин.

По тону Беатрис было ясно, что для этого ей придется немало над собой поработать. Но могло ли быть иначе? — подумала Джасмин. Мать Эстебана — женщина гордая, и просто трудно переоценить величину ее жертвы. Если уж она сумела поступиться собственными чувствами настолько, что первой протянула руку дружбы, то я смогу ответить ей тем же.

— Четыре года назад я была слишком молода. Ваш стиль жизни вызывал у меня благоговейный страх. Но я по натуре обидчивая упрямица и бунтарка, и мне было трудно заставить себя прислушаться к голосу рассудка. — Джасмин подняла глаза на свекровь и торжественно пообещала:

— На сей раз все будет иначе.

Беатрис молча кивнула. Обе женщины понимали, что пришли к некоему компромиссу. Неожиданно сеньора Ривера промолвила:

— Мне очень жаль, что так вышло с ребенком. Я понимаю, насколько вы были несчастны. Вы нуждались в доброте и заботе, чтобы пережить эту тяжелую потерю, но мы не утешили вас и не поддержали.

Что можно было ответить на эти в высшей степени справедливые слова? Но, похоже, никакого отклика Беатрис и не ждала. Помолчав секунду, она повернулась и удалилась к гостям.

Спустя минуту вернулся Эстебан. Уж не нарочно ли он оставил меня наедине со своей матерью? — невольно подумала Джасмин.

— Все в порядке? — ревниво осведомился Эстебан.

Джасмин кивнула, затем шагнула к мужу и, запустив руку ему под смокинг, прижалась к нему.

— Не отпускай меня, никогда больше не отпускай, — попросила она.

— Ни за что не отпущу, — пообещал он.

Вскоре после этого супруги Ривера покинули прием. По дороге домой они почти не разговаривали. Зато Кэтрин болтала, не умолкая, про Родриго и про его планы на следующий день. Этот донжуан и сердцеед уже пригласил ее на прогулку и в ресторан тоже…

— Это надо же, — говорила Джасмин мужу, готовясь ложиться спать, — моя мать привлекла внимание первого богача Каталонии!

— И первого ловеласа Испании, — много значительно добавил Эстебан. — Мой крестный отец — парень не промах!

— Да ему же за шестьдесят, никак не меньше! Неужели он сам не понимает…

Эстебан лукаво изогнул темную бровь.

— Родриго Васкес — настоящий кабальеро. Испанец всегда останется испанцем и в двадцать лет, и в девяносто. В моих жилах, между прочим, течет та же горячая кровь, — Он окинул жену хищным взглядом, и неудивительно: на Джасмин не было ничего, кроме «фамильных драгоценностей». — Как думаешь, справишься ли ты со мной, когда мне стукнет шестьдесят, а тебе… — Только посмей посчитать, сколько мне стукнет! — шутливо пригрозила Джасмин.

Что до остального, то в ту темную, знойную ночь иных разногласий между ними не возникало. Никакие мрачные тайны теперь не разделяли их, остались лишь любовь, и доверие, и желание любой ценой сохранить то, что они обрели вдвоем.

Утро выдалось солнечное. Завтрак на террасе накрыли на двоих. Сегодня Кэтрин предпочла подкрепиться в своей комнате в преддверии романтического свидания. Когда Эстебану пришла пора отправляться в офис, он покинул жену с такой явной неохотой, что Джасмин даже улыбнулась про себя. В назначенный час явился сеньор Васкес, как говорится, «при полном параде».

Этот седой, внушительного, вида здоровяк держался с Джасмин в высшей степени учтиво, вовсю флиртовал с ее матерью и каким-то непостижимым образом убедил Кэтрин, что сегодня инвалидное кресло ей непременно понадобится. Джасмин вознаградила его признательной улыбкой.

Предоставленная себе самой, Джасмин попросила домоправительницу подать ей еще чаю и поудобнее устроилась в кресле, размышляя, как бы с пользой провести те несколько часов, пока Эстебан отсутствует.

Сегодня она надела зеленые джинсы и зеленую футболку с надписью «Сакраменто» на груди. Гардероб, привезенный ею из Штатов, на этом истощился, так что Джасмин подумывала, а не пройтись ли ей по магазинам. Тут как раз Кармен принесла чай и вместе с ними пухлый конверт, только что доставленный на имя сеньоры Ривера.

Джасмин интуитивно почувствовала, что от посылки добра ждать не следует. Уж слишком хорошо все складывалось. А кому, как не ей, знать, что безоблачное счастье не длится долго. Но она тут же прогнала тревожное предчувствие прочь. На конверте не значилось адреса, только ее имя, и от него веяло ароматом волнующей интриги. Ведь только один человек на земле мог подготовить для нее нежданный сюрприз, и человек этот только что отбыл в офис «Ривера корпорасьон». Улыбаясь, Джасмин вскрыла конверт.

На стол выпали фотографии. Джасмин отдернула от них руку, точно обжегшись. Вскочила на ноги, да так неловко, что опрокинула на пол и чашку, и блюдце. В ужасе закрыла рот ладонью, чтобы не закричать. Губы у нее дрожали, сердце неистово забилось в груди, кровь застыла в жилах. Глаза, еще недавно сияющие, потемнели от ужаса.

Джасмин отпрянула от стола, споткнулась о кресло, но чудом удержалась на ногах. К горлу подступила тошнота, и молодая женщина опрометью бросилась в ванную…

10

Кармен обнаружила Джасмин сидящей на полу в ванной комнате. Она прижималась щекой к холодной керамической поверхности унитаза. Глаза ее были закрыты.

— О, сеньора, вам плохо? — всполошилась домоправительница.

Как Кармен была права! Джасмин казалось, что она умирает. Чувства ее словно отключались одно за другим, руки и ноги отказывались служить ей, и остановить этот процесс она была не в состоянии.

— Я позову доктора и suraarido, вашего мужа!

— Нет! — с нежданной силой выкрикнула Джасмин. — Нет! — И, видя, что домоправительница испуганно отшатнулась от нее, с трудом произнесла:

— С-со мной все в порядке. Мн-не просто надо прилечь… н-ненадолго.

Молодая женщина ухватилась за край раковины, поднялась, удерживая равновесие, и на негнущихся ногах побрела прочь из ванной. Понимая, что по лестнице ей в таком состоянии не подняться, она двинулась к единственному доступному ей пристанищу — к флигелю матери.

Домоправительница проводила ее испуганным взглядом. Джасмин могла бы побиться об заклад, что Кармен сейчас же побежит звонить Эстебану. Что ж, это ее прямой долг — немедленно известить хозяина о том, что не все в доме ладно.

Но Эстебан в таком извещении не нуждался. Ему тоже вручили конверт, почти одновременно с Джасмин. И когда он отрешенно разглядывал фотографии, на столе у него задребезжал телефон. Звонил отец Инес, сеньор Ортуньо, которому тоже прислали конверт. Следующей позвонила мать, затем репортер жеронской газеты, специализирующейся на скандалах и пикантных сплетнях.

Словом, Эстебан уже понял, что происходит. Телефон зазвонил снова, но он не стал брать трубку и вышел из кабинета. Все, кто получил эти фотографии, могли убираться к черту! Эстебан не сомневался, что в данный момент его жена тоже держит в руках эту гадость.

Пронзительно взвизгнули тормоза. Взметнув облако пыли, «порше» затормозил у входа. Не позаботившись заглушить мотор, Эстебан бросился в дом. Садовник, проводив хозяина недоуменным взглядом, выключил зажигание вместо него.

В холле стояла Кармен, прижимая к уху телефонную трубку.

— Где моя жена? — спросил Эстебан и уже направился было к лестнице, когда домоправительница остановила его.

— Она… в комнате своей матери, сеньор.

Резко изменив направление, Эстебан помчался по коридору. На террасе он сбросил пиджак и галстук — и тут на столе заметил конверт и рассыпанные фотографии. Его затошнило от отвращения, а следом накатила слепящая ярость.

Оставив все как есть — в конце концов, его собственный конверт при нем, — он кинулся во флигель. С тех пор как туда вселилась Кэтрин, Эстебан во флигель не заходил и теперь непроизвольно отметил, что там стало уютнее. Впрочем, эта мысль тут же улетучилась из его головы. На кровати, свернувшись, лежала Джасмин.

Сердце его болезненно сжалось. Но Эстебан тотчас же взял себя в руки и подошел к кровати.

— Джасмин, — тихо позвал он.

Молодая женщина не шелохнулась, сделав вид, будто не слышит. Уж не ждет ли она, что он бросится перед ней на колени и станет молить о прощении и снисхождении? Ну уж нет! Эстебан в сердцах швырнул фотографии на кровать.

— Это фальшивки, — рявкнул он. — И я надеюсь, что ты мне поверишь!

Его слова прозвучали вызовом. Но Джасмин даже не попыталась ответить на него. О, как хотелось Эстебану пробиться сквозь эту степу отчуждения и упрямства и заставить жену понять: он никак не мог совершить ничего подобного!

— Джасмин! — воскликнул он. — Трагедию разыгрывать некогда! Ты — профессиональный фотограф. Объясни мне, как такие штуки, возможно, сфабриковать, чтобы я призвал к ответу виновных!

— Уходи, — прошептала она. Выругавшись сквозь зубы, Эстебан ухватил жену за плечи и усадил.

Опустившись перед ней на корточки, убрал с её лица спутанные шелковистые пряди. Более всего Джасмин походила сейчас на восставшего из могилы мертвеца. На бледном лице темнели бездонные провалы глаз.

— Послушай меня, — воззвал он.

В ответ Джасмин обрушилась на него с кулаками. Эстебан схватил ее за руки, подумав при этом, что, наверное, оскорбленная жена имеет полное право на рукоприкладство. Некоторое время молодая женщина вырывалась, затем, обессилев, стала осыпать мужа самыми страшными из известных ей оскорблений. И, наконец, высвободив одну руку, неохотно потянулась к фотографиям.

— Ты солгал мне, — всхлипнула она. — Ты сказал, что Инес для тебя ничего не значит. — Джасмин потрясала фотографиями, точно смертоносным оружием. — Но вот ты на яхте в чем мать родила и обнимаешь ее сзади, а на ней — лишь прозрачное сари! — Я не…

Эстебан еле увернулся от летящей в него фотографии. А Джасмин уже взялась за следующую.

— Ты только посмотри! — прошипела она. — Спят в одной постели, невинно улыбаясь, как ангелы! Никогда, никогда тебе этого не прощу!

Эстебан снова схватил жену за руку и отобрал оставшиеся у нее фотографии.

— Говорю тебе, это фальшивки!

Фальшивки? Джасмин подняла на мужа заплаканные глаза. Да как он смеет оправдываться, если каждый из этих снимков навсегда запечатлелся в ее сознании, точно выжженный каленым железом!

— А я-то тебе поверила…

— Так продолжай верить, — резко оборвал ее он. — И подумай немного головой, а не сердцем!..

— У меня нет сердца, — всхлипнула Джасмин. — Ты вырвал сердце у меня из груди и растоптал его!

— Для мелодрамы здесь не время и не место, любовь моя, — вздохнул он, разжимая пальцы.

— Я немедленно уезжаю, — заявила молодая женщина, вскакивая.

— Опять убегаешь? — издевательски осведомился Эстебан. — Ты бы поосторожнее с этим, — мрачно предостерег он, — а то ведь я, чего доброго, и впрямь не стану тебя останавливать. Я не хочу провести остаток жизни, в страхе ожидая того момента, когда тебе придет в голову удрать, куда глаза глядят!

Лицо Эстебана исказилось от бешенства. И Джасмин замерла на месте.

— И ты еще смеешь на меня злиться? — скорее удивленно, нежели возмущенно спросила она.

— На тебя я не злюсь, — возразил Эстебан. — Я злюсь вот на это… — Он взмахнул фотографиями. — Ты не единственная, кому их прислали.

Эстебан набрал в грудь побольше воздуха и перечислил всех, кто получил конверты.

— Это серьезно, Джасмин, очень серьезно, — мрачно добавил он. — Кто-то пытается устроить публичный скандал, и мне требуются твоя поддержка и помощь, а не твое презрение. Ты — профессиональный фотограф, ты в этом разбираешься лучше меня. Посмотри на снимки повнимательнее, может, обнаружишь что-нибудь подозрительное.

— Фальшивки, говоришь, — пробормотала она.

— Да, говорю. А ты попробуй, докажи, что я лгу или, наоборот, что я прав.

Слова его прозвучали вызовом. По-прежнему не веря ему, Джасмин извлекла из сумочки мощную лупу и, поджав губы, взялась за первую из фотографий. Если муж лжет, она и впрямь уличит его за пару секунд. А вот если говорит правду…

Джасмин сама не знала, который из вариантов предпочтительнее. Одно дело — узнать, что муж закрутил интрижку с другой женщиной, и совсем другое — выяснить, что кто-то плетет интриги.

— Но зачем, почему? — глухо осведомилась она. — Кто, по-твоему, мог состряпать такую фальшивку? Кто-то, достаточно к тебе близкий, чтобы заснять тебя на пленку…

Эстебан ощутимо напрягся. Лицо его омрачилось еще больше.

— Боюсь, это Эльвира, — неохотно ответил он.

Эльвира? О нет! Джасмин очень не хотелось в это верить. Только не Эльвира, она же обожает старшего брата!

— Зачем бы ей причинять зло тебе и своей лучшей подруге?

— Эльвира всегда стремится добиться того, чего хочет, — холодно произнес Эстебан. — С самого детства она мечтала о том, чтобы один из братьев женился на Инес, ее лучшей подруге. Мы с Фернандо не оправдали ее ожиданий!

— Не верю, просто не верю!

— Кажется, я недооценил мою сестру, — тяжело вздохнул Эстебан. — Этими фотографиями она губит меня в твоих глазах. Компрометирует Инес и меня в глазах сеньора Тенорьо, который оказал мне доверие, позволив дочери погостить у меня на яхте. Припоминаю, как меня фотографировал с берега какой-то тип. Вот этот снимок… В тот день я был одет именно так.

— То есть никак?

— Я был в шортах! — Эстебан нахмурился. — Но ведь кто-то же его подкупил.

Наверняка Эльвира. Все складывается ей на руку. Ты со мной разводишься, а я, спасая репутацию Инес, вынужден на ней жениться!

— Чушь, какая! — фыркнула Джасмин и с удвоенной энергией взялась за работу.

Стоило ей поднести лупу к фотографии, и она заметила первые несоответствия. На руке у Эстебана не хватало одного пальца. Леер яхты отчего-то обрывался, не доходя до конца. Джасмин завороженно водила увеличительным стеклом туда-сюда, находя все новые огрехи. Каждым новым открытием она делилась с мужем. Тот молча слушал, мрачнея с каждой минутой все больше и больше.

— Хочешь, чтобы я поработала и с остальными тоже? — спросила Джасмин, откладывая первую из фотографий в сторону.

— Да нет, разве что тебе необходимо удостовериться, что все они — подделка, а не только эта, — холодно отозвался он, складывая фотографии обратно в конверт.

Джасмин кивнула с виноватым видом: да, этот упрек она, безусловно, заслужила. И не только этот.

— Эстебан… — Он остановился на полпути к двери. — Эльвира знает, кто я по профессии. Помни об этом, когда будешь говорить с ней.

— И что с того? — недоуменно сощурился Эстебан.

— Просто постарайся непредвзято выслушать сестру, вот и все, — посоветовала Джасмин. У нее уже зародились собственные подозрения, которые, однако, еще предстояло проверить.

Не успела машина Эстебана отъехать от дома, как Джасмин уже сбегала на террасу, убрала свой комплект фотографий в сумочку и вызвала такси. Через четверть часа она подъезжала к особняку Тенорьо. Горничная провела ее в маленькую гостиную и, попросив подождать, отправилась известить молодую хозяйку. Чтобы хоть чем-нибудь себя занять, Джасмин порылась в сумочке, извлекла оттуда заколку и собрала волосы в пучок. Эстебан расценил бы этот жест как начало военных действий. Но боевого духа у Джасмин заметно поубавилось. Нервы ее были на взводе, в груди образовалась сосущая пустота. Молодая женщина отнюдь не была уверена, что повела себя правильно, приехав сюда. Она понятия не имела, как подступиться к проблеме. Знала она лишь одно: с Инес надо объясниться раз и навсегда, не важно, виновата она или нет.

Двери распахнулись, и перед Джасмин появилась Инес в строгом сером платье, улыбающаяся безликой любезной улыбкой. Что было несколько странно, ведь к ней приехала ревнивая жена, возможно, с целью разорвать соперницу в клочья. Более того, именно Инес смотрела на гостью как на разрушительницу семейного очага.

— К сожалению, я не могу уделить вам много времени, — холодно проронила она. — Мой отец скоро прибудет, и он не обрадуется, застав вас здесь. — И, выбивая оружие из рук Джасмин, вкрадчиво добавила:

— Теперь, когда вы знаете правду про нас с Эстебаном, можем ли мы надеяться, что вы навсегда исчезнете из нашей жизни?

Джасмин судорожно вцепилась в ремешок сумочки.

— Так это вы прислали фотографии? — выдохнула она.

Инес невозмутимо кивнула.

— Хотя должна сказать, что перед любым другим собеседником буду это отрицать, — сообщила она. — Вы мне мешаете. Вся эта затянувшаяся история с вашим нелепым браком начинает действовать мне на нервы. Две недели назад Эстебан обещал мне, что разведется с вами и женится на мне. И вдруг возникают осложнения… осложнения делового характера, разумеется. Это досадно, вы не находите?

— Осложнения делового характера? — недоуменно переспросила Джасмин.

— Отсутствие брачного контракта ставит Эстебана в крайне невыгодное положение.

Джасмин неуютно поежилась. Она вдруг почувствовала себя кроликом под холодным гипнотизирующим взглядом удава. Инес держалась спокойно, невозмутимо. Голос ее звучал ровно, даже приветливо. И молодая женщина уже ловила себя на том, что начинает смотреть на мир глазами соперницы. Джасмин вдруг вспомнилось, как Колин Питт объяснял ей выгоды ее положения. Приходилось ли удивляться, что Эстебан, еще недавно стремившийся разорвать супружеские узы, неожиданно вздумает ни с того ни с сего цепляться за злосчастный брак?

— Должна признать, что мне крайне неприятно, что приходится скрывать наши отношения, пока Эстебан пытается решить эти досадные финансовые проблемы, — продолжала меж тем Инее. — Но человек в его положении просто не может отдать половину состояния расчетливой интриганке-жене. Равно как и не вправе допустить, чтобы два высокородных семейства оказались втянуты в публичный скандал, который вы вполне в состоянии устроить, приди вам в голову такой каприз. Но попомните мои слова, дорогая сеньора Ривера, контракт вот-вот появится, и с особой оговоркой по поводу компенсаций в случае очередного разрыва.

— Но вам, по всей видимости, ждать надоело, — предположила Джасмин. — Так что вы решились-таки устроить скандал и разрешить проблему одним махом, не заботясь о репутации близких вам людей?

— Я устала лгать всем и каждому, — вздохнула Инес, — Пора моим близким узнать правду.

— О вашей интрижке с моим мужем у египетского побережья? — подсказала Джасмин.

— О, наши отношения начались задолго до того, как вы бросили Эстебана… уж извините за откровенность, — Инес воинственно вздернула подбородок. — Эстебан приезжал ко мне под Лиссабон.

Эти поездки Джасмин помнила слишком хорошо. Сколько горя они ей причинили!

— Помимо тех двух недель на его яхте у Хассама, были и другие встречи. Мне очень не хотелось бы ранить ваши чувства, но Эстебан был со мной во время сиесты не далее как вчера. У нас есть квартирка в Жероне — чудесное тайное гнездышко, где мы видимся едва ли не каждый день.

— А фотографий, часом, не осталось? — съязвила Джасмин.

— Это можно устроить.

— Не сомневаюсь. — Молодая женщина извлекла из сумочки снимки и бросила их на журнальный столик. Инес даже не посмотрела на них. — Вы лживая, двуличная, беспринципная мерзавка, вот вы кто, — невозмутимо сообщила Джасмин. — Вам нравится манипулировать людьми. Вы задурили голову Эльвире и в результате поехали в Египет вместо нее. А как ловко вы запудрили мозги моей теще этой своей неизменной мягкой, любезной услужливостью. Какая многообещающая альтернатива вульгарной снохе из Штатов!

— Ну, пот видите, вы же сами все понимаете, — улыбнулась Инес.

Да уж, за этой прелестной внешностью, за этой голубиной кротостью скрывается недюжинный ум и сильная воля, невольно восхитилась Джасмин и мстительно рассмеялась.

— Эстебан хвалит вас за «организаторские таланты». Не самый лестный комплимент для возлюбленной, вы не находите? — На лице Инес впервые отразилось что-то похожее на неудовольствие. — По всей видимости, вы и впрямь отлично умеете устраивать приемы и вести дом.

— Что до меня… — молодая женщина решила выпустить коготки, — то у меня все всегда идет наперекосяк. Эстебан зовет меня ведьмой и мегерой, говорит, что на язык мне лучше не попадаться. Но когда мы с ним занимаемся любовью, он теряет голову в моих объятиях, а потом засыпает, не размыкая рук. Не так, нет. — Джасмин ткнула пальцем в фотографию. — Чтобы Эстебан уснул на одном краю кровати, а я — на другом, такого вовеки не бывало!

Однако Инес Ортуньо превосходно владела собой. Впрочем, Джасмин добилась своего: привлекла ее внимание к фотографиям. Она выхватила из пачки очередной снимок.

— По счастью, у Эстебана пока еще все пальцы на месте. — Джасмин ехидно указала на фрагмент, где рука ее мужа покоилась на животе девушки. — Если бы он стоял позади вас, ваш затылок приходился бы ему вровень с грудью, не с подбородком. Вы, Инес, ростом не вышли, раз уж мы взялись говорить откровенно, И талия у вас не такая тонкая, и грудь не такая пышная. Один маленький совет: когда склеиваете фрагменты разных фотографий, заполняйте чем-нибудь пустоты. Вот здесь, например, части леера не хватает. Интриганка должна обращать внимание на детали, а вы такие важные подробности упускаете! Я, видите ли, профессиональный фотограф, — торжествующе закончила Джасмин, — и с фотоотпечатками каждый день работаю. Мне достаточно лишь взглянуть на снимок, чтобы понять: складки одежды падают вниз как-то неестественно.

К ее удивлению, Инес равнодушно пожала плечами. Где же смущение и страх преступницы, пойманной с поличным?

— Ах, Джасмин, какая же вы глупенькая, наивная провинциалка! — снисходительно улыбнулась сеньорита Ортуньо. — Я отлично знала, чем вы зарабатываете на хлеб, и рассчитывала, что эти фотографии объявят фальшивками. Ну с какой мне стати себя компрометировать? Я собиралась обратиться к экспертам, а потом высказать предположение, что фотографии сфабриковали вы, чтобы упрочить свои позиции в бракоразводном процессе. Вы же и впрямь профессионалка…

Да эта особа действительно настолько уверена в своих силах, что не боится раскрыть карты передо мной, своей соперницей! — потрясенно осознала Джасмин. Как же она просчиталась! Как говорится, за деревьями леса не увидела!

— В вашем плане, Инее, есть лишь одно единственное уязвимое место, — напрямик сообщила она. — У меня нет никаких оснований желать развода.

— А как насчет вашего мужа? Вы и впрямь ему нужны или Эстебан просто-напросто отстаивает свои финансовые интересы?

— О, Джасмин мне нужна, еще как нужна! — раздался глубокий, бархатистый голос.

Женщины, как по команде, обернулись. В дверях стоял Эстебан — судя по всему, едва ли не с самого начала разговора.

— Я нуждаюсь в Джасмин днем и ночью, — добавил он. — Ни минуты не в силах прожить вдали от нее, а ночами она является мне во снах. Так что тебе, Инес, рассчитывать не на что. И, не дожидаясь ее ответа, Эстебан обратился к жене:

— Пойдем?

Не колеблясь ни секунды, Джасмин шагнула к нему. К мужчине, в котором заключалась ее жизнь и ее единственная надежда на счастье. В золотисто-карих глазах светилась неизбывная любовь, отражаясь в темном взгляде, точно в зеркале. Но так просто Инес сдаваться не собиралась.

— Да, фотографии — фальшивка, но из этого вовсе не следует, что мы с ним не любовники! — зло выкрикнула она. — Эстебан, расскажи ей все. Про наши восхитительные ночи на яхте. Про наши тайные встречи в Жероне. Расскажи ей о том, что твоя мать считает ее вульгарной шлюхой и, что твоей сестре противно находиться с ней в одной комнате!

Джасмин побледнела как полотно. Она еще не забыла кошмары и унижения прошлого, и гнусные нападки Инес попали в цель. Молодая женщина подняла умоляющий взгляд на мужа. Ответь ты, читалось в ее глазах, у меня не осталось сил сражаться дальше!

Но позади него стоял кто-то еще. Стоило Эстебану сделать шаг навстречу жене, и Джасмин увидела Эльвиру, бледную, возмущенную, сжимающую кулаки Эльвиру.

— Инес, прекрати! — с непривычной для нее решимостью воскликнула сестра Эстебана. — Не понимаю, как ты только посмела…

— Ах, ты не понимаешь! — Инес смерила подругу уничтожающим взглядом. — Конечно, где тебе! Твои братья насмеялись над моими чувствами и я этого не потерплю!

Братья? Все взгляды обратились к сеньорите Ортуньо, Куда только подевалось ее напускное спокойствие, ее бесстрастная собранность? Теперь она и впрямь напоминала кобру — кобру, вставшую на хвост и изготовившуюся к смертоносному прыжку.

— Всю жизнь я завидовала тебе черной завистью! — прошипела она. — Балованная любимица стольких мужчин: отец и братья в тебе души не чаяли! А меня твой брат отверг, забыл, точно ненужную вещь!

— Инес, я никогда в жизни…

— Да не ты! — топнула ногой Инес. — Не ты, а Фернандо! Четыре года назад Фернандо от меня отказался! Сказал, что мы еще слишком молоды, чтобы знать, что такое любовь, и сделал мне ручкой! Меня же увезли в Португалию. Теперь он женится на Хасинте Тенорьо, а я осталась ни с чем! Ты залечивал сердечные раны в Египте, прятался на своей яхте. Ну что ж, подумала я, отчего бы нам не утешиться в объятиях друг друга? Ты, к слову сказать, думал о том же, знаю, что думал! Лги своей жене сколько угодно, но я-то знаю, что бракоразводный процесс ты затевал только ради меня!

— Кажется, это все зашло слишком далеко, — раздался новый голос, голос сеньора Хуана Тенорьо, отца Инес. — Эстебан, ты, надеюсь, сделал все, чтобы фотографии не появились в газетах? — поинтересовался он. — Вот и славно. А теперь будь так добр, оставь нас. С дочерью я сам поговорю.

По дороге назад все молчали, Эльвира с удрученным видом сидела на заднем сиденье «порше». Джасмин, бледная, изможденная, расположилась рядом с мужем. Сначала Эстебан завез домой сестру. Машина остановилась у великолепного особняка, раза в три больше и роскошнее его собственного. Прежде чем выйти, девушка горячо зашептала Джасмин:

— Прости меня, пожалуйста, прости. Я ни когда не думала…

— Позже, Эльвира, — перебил ее брат. — Мы обо всем поговорим позже.

— Но ведь это я во всем виновата! — горестно воскликнула Эльвира. — Я всячески поощряла Инес, целыми днями твердила, что ей непременно нужно выйти замуж за одного из моих братьев… и тогда мы станем настоящими сестрами!

— Детские фантазии, — успокаивающе произнес Эстебан.

— Я жаловалась ей, что терпеть не могу Джасмин! — Эльвира, всхлипнув, перевела дух. — Я ей доверяла все свои секреты, обо всем ей рассказывала, а она все запоминала и вон что устроила. Просто выразить не могу, до чего мне стыдно!..

Джасмин тут же представила, как девушки на пару сокрушаются о бедном Эстебане, что сердце навеки разбито злобной мегерой и ведьмой. И обе проклинают тот день, когда эта мегера и ведьма родилась на свет.

— Но я ничего, ничего не знала про нее и Фернандо… — потрясение выдохнула Эльвира.

— А там и знать нечего, — перебил ее брат. — Они какое-то время встречались — ты тогда в колледже училась, — но Фернандо сразу насторожила ее властность и стремление манипулировать людьми. Так он ей и сказал. А Инес восприняла разрыв весьма болезненно. Когда родители увезли ее в Португалию, Фернандо вздохнул с облегчением… Я буду тебе весьма признателен, если Фернандо ты обо всем этом не скажешь, — очень серьезно предупредил Эльвиру брат. — Не хватало еще портить ему настроение перед свадьбой!

Сестра энергично закивала, затем опасливо тронула Джасмин за руку.

— Правда ведь, — пробормотала она смущенно, — мы с тобой можем попробовать начать все сначала? Ты ведь дашь мне шанс?

Еще один шанс, повторила про себя Джасмин, и глаза ее затуманились. Все вокруг стремятся «начать сначала», но кто знает, сколько еще безобразных скелетов вывалится из темных шкафов, прежде чем я почувствую себя в безопасности и научусь доверять этим людям?

Но если тебе протягивают руку дружбы, можно ли не принять ее?

Джасмин ласково улыбнулась Эльвире.

— Ну конечно, — мягко произнесла она, и голос ее дрогнул. — А ты… ты — мне?

Едва сестра вышла из машины, Эстебан нажал на педаль газа, и «порше» с ревом сорвался с места. Эльвира отступила на шаг, бледная, встревоженная, удрученная. Но вот она подняла руку и неуверенно помахала невестке.

— Да что на тебя нашло? — негодующе спросила Джасмин мужа.

— Если ты собралась расплакаться, пусть это произойдет дома, в спальне, где нас никто не потревожит, — проворчал Эстебан.

— Я и не думала плакать.

А в следующий миг всхлипнула, уткнулась ему в плечо… и разрыдалась. С Божьей помощью, не иначе, Эстебан вырулил к обочине и заглушил мотор. Обнял жену, ласково привлек к себе, принялся поглаживать по волосам, давая выплакаться. Со временем — очень нескоро, рыдания понемногу утихли.