Космический госпиталь (№5) - Чрезвычайные происшествия

– Похоже, его действительно радует такая перспектива, – осторожно ответил Конвей, – и никаких явных признаков мании величия я у него не заметил.

О'Мара кивнул и откинулся на спинку стула.

Однако полковник тоже умел делать верные выводы, пусть и не так быстро, как О'Мара.

– Безусловно, О'Мара, вы не думаете о том, что всей операцией должен руководить «Ргабвар»? Это зверски масштабно и дорого. Это дело следует передать…

– Сейчас нет времени на то, чтобы ждать… – начал Конвей.

– …Решения Совета Федерации, – договорил за него полковник. – Но как бы то ни было, Флетчер говорил вам о том, каким образом он планирует воссоединить конструкцию корабля?

Конвей кивнул.

– Да, сэр. Тут все дело в общей концепции дизайна…

Капитан Флетчер придерживался мнения о том – и его мнение разделяло большинство лучших экспертов в области дизайна космической техники, – что любое техническое устройство определенной степени сложности, от обычного автомобиля до звездолета в километр длиной, нуждалось в огромной предварительной конструкторской и дизайнерской работе до того, как отдельные детали собирали воедино. Число пунктов в руководствах по сборке, планов прокладки кабелей даже при строительстве относительно небольшого корабля было головокружительным. Цель же всей этой бумажной работы состояла в том, чтобы те, кто занимался сборкой, делали свою работу, не задумываясь о том, как должно выглядеть в окончательном виде то, что собирают.

Если судить по тому, как происходила сборка техники на Земле, Тралте, Илленсии и Мельфе – а инженеры, представители этих видов, утверждали, что более легкого пути не существует, – то к чертежам, изображавшим компоненты конструкций, всегда прилагались экспликации – руководства для сборщиков.

Вероятно, существовали и более экзотические способы сборки техники, принятые у каких-либо существ, – к примеру, система тактильного или осязательного кодирования отдельных деталей. Но в данном случае, учитывая колоссальные размеры корабля и количество фрагментов, которые следовало идентифицировать и соединить между собой, такая система кодирования стала бы на редкость неудобной, если только по каким-то чисто физиологическим причинам нельзя было без нее обойтись.

Медики нашли у трупа глаза, и их исследование показало, что они предназначены для зрения в пределах обычного спектра. Капитан Флетчер был уверен в том, что кораблестроители, построившие этот корабль, должны были до предела упростить процесс его сборки за счет нанесения на соединяемые поверхности отдельных компонентов таких символов, которые можно было бы легко и просто опознать. При внимательном осмотре фрагмента корабля и того, что осталось от крепежных конструкций, Флетчер выяснил, что система идентификации, примененная в данном случае, состояла в использовании ряда значков, выгравированных на металле. Соединяемые компоненты были помечены одинаковыми сочетаниями значков, за исключением последнего символа.

– Совершенно очевидно, что эти существа размышляют и строят свои корабли примерно так же, как это делаем мы, – заключил изложение своих соображений Конвей.

– Понимаю, – кивнул полковник и расправил плечи. – Но на расшифровку этих значков и сборку корабля потребуется уйма времени.

– Или уйма помощи, – добавил Конвей.

Скемптон откинулся на спинку стула и покачал головой. Торннастор молчал, но судя по тому, как он постукивал по полу одной из своих массивных ножищ, молчание его не должно было затянуться. Однако первым заговорил О'Мара:

– Какая помощь вам понадобится, доктор?

Конвей одарил Главного психолога благодарным взглядом. Тот задал деловой вопрос и вдобавок выразил этим вопросом поддержку. Между тем Конвей понимал, что О'Мара без особых сомнений откажет ему в поддержке, если хоть на йоту усомнится в способности Конвея решить проблему. И если Конвей хотел, чтобы ему поручили руководство спасательной операцией, он должен был суметь убедить О'Мару в том, что точно знает, что делает. Конвей прокашлялся.

– Во-первых, – сказал он, – нам следует срочно предпринять поиск планеты, с которой стартовал этот корабль, чтобы узнать все, что только возможно, о цивилизации ее обитателей, среде их обитания, пищевых потребностях и о том, куда можно доставить это существо, когда его целостность будет восстановлена. Можно не сомневаться в том, что в результате аварии корабль значительно отклонился от намеченного курса. Весьма вероятно, что корабль лишился управления не в результате аварии и уже пролетел мимо той планеты, куда направлялся. Это усложнит поиск и увеличит число кораблей, необходимых для его осуществления.

Не дав Скемптону вмешаться, Конвей поспешно продолжал:

– Кроме того, мне нужно покопаться в архивах Федерации. За много столетий до того, как была образована Федерация, существовали виды, овладевшие техникой межзвездных перелетов и успевшие произвести множество независимых исследований космического пространства. Существует, пусть и небольшая, вероятность того, что кто-то из этих существ встречался с созданиями, подобными нашему разумному змею Мидгарда, или хотя бы что-то слышал о нем…

Тут Конвей отвлекся и ради Торннастора пояснил, что змей Мидгарда – это персонаж земной мифологии: огромное чудовище, которое, согласно легенде, окольцовывало Землю и при этом кусало кончик собственного хвоста. Торннастор поблагодарил Конвея за объяснение и сказал, что рад тому, что это существо – из области мифологии.

– До сих пор числилось таковым, – с тоской проговорил Скемптон.

– Во-вторых, – продолжал Конвей, – встает проблема быстрой доставки и сборки разрозненных отсеков корабля, внутри которых находятся части тела его обитателя. Для этого потребуется большее число поисковых кораблей, помощь всех имеющихся специалистов по инопланетным языкам и технике и компьютерная система, способная анализировать данную информацию. С такой работой справился бы большой корабельный компьютер-переводчик…

– Но это значит – «Декарт»! – в ужасе воскликнул полковник Скемптон.

– …за то время, что у нас осталось, – закончил прерванную фразу Конвей. – А насколько мне известно, «Декарт» недавно завершил программу первого контакта на Дверле и сейчас свободен. Но третья, технически наиболее сложная часть проблемы состоит в сборке. Для этого нам потребуются корабли с техническим персоналом и инженерными мощностями, которые позволили бы восстановить утраченные конструкции корабля. Здесь бы идеально подошли опытные бригады худлариан и тралтанов.

В-четвертых, – продолжал Конвей, не дав собеседникам времени для возражений, – нам понадобится корабль, способный координировать процедуру сборки и применение большого числа устройств, производящих тяговые и фиксирующие гравилучи, и специалисты, в совершенстве владеющие этой техникой. За счет этого мы снизим риск столкновения между собой отдельных фрагментов корабля на месте сборки. На корабле-координаторе должен стоять компьютер, способный решать логистические задачи…

– О Господи… Это значит – «Веспасиан», никак не меньше… – простонал Скемптон.

– Да, его тактический компьютер подошел бы идеально, – кивнул Конвей. – Кроме всего прочего, на этом корабле имеются мощные гравиустановки и, по всей вероятности, вместительный грузовой отсек, куда можно было поместить несколько фрагментов КРЛТ, извлеченных из отсеков. Не забывайте о том, что несколько фрагментов существа повреждены, и для того чтобы восстановить его целостность, может потребоваться хирургическое вмешательство. Но до тех пор, пока мы не узнаем намного больше о физиологии этого существа и среде его обитания, я просто представить не могу, какой объем медицинской помощи ему понадобится.

– Наконец, – проворчал Торннастор, – вы готовы поговорить о нуждах пациента.

– Я намеренно не заговорил об этом раньше, коллега, – отозвался Конвей, – поскольку прежде, чем помогать больному, мы должны восстановить целостность его корабля. Относительно пациента… Патофизиолог Мерчисон и я исследовали трупный материал и хотели бы, чтобы полученные нами предварительные данные были подтверждены. Нам нужно, чтобы вы постарались получить как можно больше дополнительных сведений по физиологии этого существа, исследовав материал, который доставлен в госпиталь на «Тиреле», а также изучив аппаратуру для внутривенного введения вещества, которое использовано для анабиоза. В частности, нам нужно узнать больше о нервной системе этого существа, о его произвольной и непроизвольной мускулатуре, о степени и скорости регенерации тканей – на тот случай, если потребуется хирургия. Кроме того, нам хотелось бы получить дополнительные сведения о той прозрачной ткани, которая покрывает торцы сегментов тела существа. Если честно, коллега, то эти сведения были нам нужны позавчера.

– А когда же еще? – буркнул Торннастор и снова начал постукивать по полу всеми шестью ножищами. Можно было не сомневаться – тралтан жаждет поскорее приступить к работе с доставленным в госпиталь материалом.

О'Мара выждал ровно три секунды, затем взглянул на Конвея с язвительной усмешкой и осведомился:

– Это все, что вам нужно, доктор?

Конвей кивнул.

– Пока – да.

Полковник Скемптон наклонился к столу и с нескрываемым сарказмом проговорил:

– Пока он желает получить в свое распоряжение половину флота Сектора, включая «Декарт» и «Веспасиан»! Я считаю, что прежде, чем мы сможем рекомендовать привлечение к операции такого количества кораблей, мы должны обратиться в Совет Федерации…

Он не договорил – говорить было трудно из-за того грохота, который производил топающий Торннастор.

– Прошу прощения, полковник, – сказал тралтан, – но у меня такое ощущение, что, если мы передадим это дело для рассмотрения в Совет Федерации, Совет для начала затянет его рассмотрение, а потом решит, что ответственность за все надо возложить на существ, компетентных в таких вопросах, а это означает – на команду техников и медиков «Ргабвара». Программа работы специального корабля неотложной помощи была разработана с учетом того, что его экипажу придется иметь дело со всякими неожиданностями, а в данном случае мы имеем дело с неожиданностью, выходящей за любые рамки.

Мы столкнулись с существом – или существами, – продолжал он, – принадлежащим к неизвестному виду, и я рекомендую оказать доктору Конвею помощь, о которой он просит, для спасения и лечения этого существа. Однако у меня нет никаких возражений против того, чтобы вы передали этот вопрос для рассмотрения в Совет Федерации. Пусть Совет ратифицирует свое решение – как знать, может быть, им придет в голову идея получше. Что скажете, полковник?

Скемптон покачал головой и тоскливо проговорил:

– Все неправильно, я точно знаю, что все неправильно – наделять такой ответственностью новоиспеченного командира корабля и медика. Но похоже, члены экипажа «Ргабвара» – это единственные, кто сейчас понимает, что происходит. Я согласен. Не скажу, чтобы я делал это с большой охотой – но я согласен. А вы, О'Мара?

Взгляды восьми глаз устремились на Главного психолога, а тот не сводил глаз с Конвея. Наконец О'Мара подал голос:

– Если вам больше нечего сказать, доктор, – сухо сказал он, – я бы порекомендовал вам как можно скорее вернуться на «Ргабвар», пока сюда не налетело такой уймы звездолетов, что вам станет трудно разыскать свою неотложку.

Корпус Мониторов отреагировал на сложившееся положение дел относительно быстро. В обзорном иллюминаторе «Тиреля» виднелось нечто, напоминавшее небольшое, не слишком изысканной формы созвездие, в центре которого вспыхивал маяк «Ргабвара». Флетчер отвечал командирам прибывавших кораблей, давал им разрешение на стоянку, но в пространные переговоры не вступал, поскольку, как он объяснил, совершенно неожиданно прибыли еще пятнадцать звездолетов, и теперь он ломал голову над тем, как включить их в программу поиска и доставки фрагментов корабля. По этой самой причине Конвею никак не удавалось доложить Флетчеру о прочих неожиданностях, которые могли произойти, до тех пор, пока он сам не вернулся на «Ргабвар», а тогда было уже слишком поздно.

– «Ргабвар», – донесся голос из динамика, когда Конвей вошел в отсек управления, – на связи «Декарт», корабль подразделения Корпуса Мониторов по поиску и установлению контактов. Командир – полковник Окосси. Мне сообщили, что у вас есть для нас работа, майор Флетчер.

– Да, сэр, – ответил Флетчер, бросил жалобный взгляд на Конвея и продолжал: – Если я могу просить вас о любезности, сэр, то не могли бы ваши специалисты-переводчики…

– Не надо, – прервал его полковник Окосси. – В смысле, не надо просить о любезности. Как только я буду знать, что тут происходит, я буду готов удовлетворить ваши просьбы, как любезные, так и не очень. А до тех пор, майор, не теряйте времени попусту и скажите, чего вы от нас хотите.

– Хорошо, сэр, – отозвался Флетчер: Затем он говорил быстро, четко и против обыкновения – уважительно.

Через несколько секунд после того, как связь с «Декартом» была прервана, на. экране радара появился новый объект, еще крупнее «Декарта». Оказалось, что это звездолет «Мотанн», с худларианской командой на борту, колоссальный инженерный комплекс, обычно используемый для оказания технической помощи кораблям, у которых отказали двигатели гипердрайва, в результате чего эти корабли беспомощно болтались в межзвездном пространстве. Капитан «Мотанна», не являвшийся офицером Корпуса Мониторов, был также рад получить инструкции от Флетчера. А потом на экране радара появился еще более крупный объект, а стало быть – еще более крупный корабль, только что вынырнувший из гиперпространства. Лейтенант Хэслэм, не задумываясь, передал данные с радара на телескоп и максимально увеличил изображение.

Экран целиком заполнило изображение громады боевого крейсера имперского класса.

– «Ргабвар», на связи «Веспасиан»…

Флетчер побледнел при мысли, что сейчас ему придется давать инструкции богоподобному существу, командующему таким кораблем. Связист «Веспасиана» передал Флетчеру наилучшие пожелания от командующего флотом Дермода и попросил как можно скорее выйти с «Веспасианом» на видеосвязь. Конвей, так и не успев предупредить Флетчера об этих самых неожиданностях, встал с кресла.

– Я буду на медицинской палубе, в лаборатории, – сказал он, ухмыльнулся, ободряюще похлопал Флетчера по плечу и добавил: – Вы держитесь молодцом, капитан. И не забывайте, что когда-то, давным-давно, командующий флотом тоже был майором.

Когда Конвей добрался до медицинской палубы, видеопереговоры Флетчера с командующим флотом уже были в разгаре и транслировались на палубный монитор, однако слышимость была неважная, поскольку на другой частоте Приликла передавал инструкции корабельному медику одного из поисковых звездолетов относительно того, что делать с еще одним обнаруженным неживым сегментом. Мерчисон хотела, чтобы тот сегмент ей доставили для исследования. Патофизиолог и Нэйдрад пока продолжали работу над первым сегментом, который сейчас представлял собой отдельные кусочки.

Мерчисон кивком указала на экран монитора и сказала:

– Похоже, вы добыли все, что хотели. О'Мара был в хорошем настроении?

– По обыкновению язвителен и могуществен, – ответил Конвей и подошел к лабораторному столу. – Ну, что новенького мы знаем о нашем боа-констрикторе переростке?

– Вот уж не знаю, что знаем мы, – проворчала Мерчисон, – но я кое-что новенькое узнала, и это повергает меня в еще большее смятение. К примеру…

По мнению Мерчисон, крупный нервный ствол, в некоторых местах которого имелись утолщения и который тянулся вдоль всей длины сегмента, наверняка был эквивалентом мозга КРЛТ. Мысль об отсутствии головы или хвоста теперь представлялась патофизиологу не слишком резонной, тем более что прозрачная ткань, покрывавшая торцы цилиндрического сегмента, была столь же прочной, как остальные кожные покровы.

Мерчисон удалось обнаружить нервы, ведущие от центрального ствола к глазам, ротовым полостям и манипуляторным конечностям, а также – к загадочной системе мышц, выстилавших органы под прозрачной тканью на торцах.

Судя по всему, исследуемое существо было мужской особью. По крайней мере женские половые органы, расположенные на противоположном конце тела, имели сморщенный вид и, судя по всему, пребывали на начальной стадии атрофии. Мерчисон удалось найти железу, в которой вырабатывалась сперма, и она высказала предположение о том, каким образом сперма переносилась внутрь женской особи.

– …Наблюдается неестественное смещение органов, – продолжала патофизиолог, – которое могло быть вызвано только невесомостью. Гравитация, истинная или искусственная, физиологически необходима этому существу. В процессе анабиоза отсутствие силы притяжения для него не смертельно, но во время пребывания в сознании невесомость могла вызвать сильную рвоту, нарушения в системе органов чувств и, кроме того, в чем у меня нет ни малейших сомнений, – тяжелейшие поражения всего организма и психики.

А это означало, что данное существо во время реанимации должно было находиться либо около наружного края вращающегося корабля, либо в условиях естественной гравитации той планеты, куда оно направлялось. «Этому пациенту, – в отчаянии подумал Конвей, – не врач нужен, а чародей!»

– С помощью капитана, – продолжала Мерчисон, – мы установили, что препарат, вводящий в состояние анабиоза и продлевающий это состояние, занимает большую часть объема в устройстве, расположенном на стенке отсека. Кроме того, в этом устройстве находится меньшее по объему количество сложного органического секрета, который, очевидно, представляет собой средство для выведения из состояния анабиоза. Флетчеру также удалось установить, что данное устройство подключено к автоматическому сенсору и реле, с помощью которых устройство переключается из режима поддержания анабиоза в режим вывода из него. Капитан утверждает, что сенсор реагирует на сочетание показаний гравитации и внешнего давления. Этот же механизм обеспечивает открывание торцевых дисков отсека, в результате чего КРЛТ может покинуть отсек.

– Рано или поздно нам придется оживить одно из этих созданий, – взволнованно проговорила Мерчисон, – и нам надо очень четко знать, что мы будем делать.

Конвей уже снял скафандр и облачился в стерильный хирургический костюм.

– Какие будут распоряжения? – спросил он.

Они продолжали исследование трупа. Бежали часы, дни, недели. Время от времени через подпространство приходили вести от Торннастора, в которых тот либо подтверждал добытые Конвеем и Мерчисон сведения, либо предлагал новые направления исследования, но даже при этом казалось, что медики продвигаются вперед с мизерной скоростью или вообще топчутся на месте.

Время от времени они поглядывали на экран монитора, но чем дальше – тем реже. Флетчер, худларианин – специалист по строительству космических объектов, и множество других офицеров Корпуса Мониторов, специалистов в разных областях, занимались тем, что непрерывно демонстрировали друг другу по системе видеосвязи всевозможные куски искореженного металла, сравнивали идентификационные значки и вели о них нескончаемые дискуссии. Можно было не сомневаться: все это было чрезвычайно важно, но выслушивать это было очень утомительно. Кроме того, медикам нужно было что-то решать с собственной, органической головоломкой.

Приятные перерывы в однообразной работе наступали тогда, когда они выбирались за борт, чтобы взглянуть на один из тех трупов, которые время от времени доставлялись к «Ргабвару». Отсеки, в которых находились неживые фрагменты, присоединяли к обшивке неотложки, поскольку внутри место было только для одного КРЛТ. При этом все исследования проводились в безвоздушном пространстве, и медики отбирали для последующего изучения только самый интересный органический материал. В итоге они обнаружили умопомрачительное число вариантов сочетания возраста и пола, что, судя по всему, указывало на то, что зрелые особи КРЛТ являлись хорошо развитыми самцами. У этих особей ткани под прозрачной кожицей на торцах тела имели коричневатый оттенок. Более юные особи явно являлись самками, у этих ткани были окрашены в ярко-розовый цвет.

Но однажды привычная работа была прервана в связи с не слишком приятным событием. Уже несколько часов к этому моменту Конвей и Мерчисон бились над исследованием лилового комка рыхлой ткани какого-то органа, который, по их мнению, мог быть тем самым органом, который отвечал за погружение своего владельца в анабиоз. Работа шла медленно и нудно. Нервную тишину нарушил Приликла.

– Друг Мерчисон, – сообщил эмпат, – ощущает усталость.

– Вовсе нет, – возразила Мерчисон и зевнула так, что от этого чуть было не вывихнула свою весьма изысканной формы нижнюю челюсть. – Точнее говоря, не ощущала, пока ты об этом не сказал.

– Как и ты, друг Конвей… – не договорил Приликла. На экране, где до того красовались куски обшивки пострадавшего корабля, возникла косматая физиономия хирурга-лейтенанта Крах-Юла.

– Доктор Конвей, – сказал орлигианский медик, – я должен сообщить вам о несчастном случае. Два землянина, ДБДГ, простые переломы, без декомпрессии…

– Понятно, – откликнулся Конвей и стиснул зубы, чтобы не зевнуть. – Вот вам и шанс расширить свои познания в хирургии иных видов.

– …а также инженер-худларианин, физиологическая классификация ФРОБ, – продолжал Крах-Юл. – У него глубокая рваная резаная рана, которую он сам быстро, но неадекватно обработал. Произошла значительная потеря крови и вызванное этим снижение внутреннего давления и нарушения сенсорики, и…

– Иду, – прервал его Конвей и сказал Мерчисон: – Скоро меня не ждите.

Летя на «Тиреле» к месту происшествия – туда, где производилось соединение между собой трех отсеков спирали, Конвей освежал в памяти свои не слишком обильные познания в хирургическом лечении худлариан.

Худлариане были существами, болевшими крайне редко, да и то – до достижения подросткового возраста, и травмы у них случались просто-таки фантастически нечасто. Их глаза были защищены плотной прозрачной мембраной, кожные покровы напоминали гибкую броню, а отверстий не теле у них не было, кроме тех, что временно открывались для совокупления и родов.

ФРОБы идеально подходили для работы по сборке космических конструкций. На их родной планете, Худларе, сила притяжения вчетверо превышала земную, а тамошнее атмосферное давление – в семь раз, если густую, бульоноподобную суспензию можно было назвать атмосферой. Эта суспензия представляла собой смесь кислорода, инертных газов и несметного количества микроскопических животных и растений. У себя на родине худлариане впитывали этот питательный бульон через немыслимо прочную, но пористую кожу, а находясь за пределами Худлара, питались спреем, которым периодически обрызгивали друг друга. Шесть гибких и невероятно мощных конечностей худлариан заканчивались четырехпалыми кистями. Эти конечности служили и для ходьбы, но при этом пальцы подгибались внутрь, а костяшками худлариане опирались о землю.

С точки зрения экологии, худлариане были исключительно приспосабливаемым видом, поскольку особенности физиологии, позволявшие им выживать в условиях сокрушительных гравитации и атмосферного давления родной планеты, позволяли им без особых неудобств трудиться где угодно, в том числе и в безвоздушном пространстве. Единственным оборудованием, в котором нуждались космические техники-худлариане, помимо рабочих инструментов, были коммуникатор, имевший полушаровидную форму и крепившийся на речевой мембране, и рация.

Конвей не стал спрашивать, есть ли медик на худларианском корабле. До того времени, как худлариане вступили в Галактическую Федерацию и узнали о таком учреждении, как Главный Госпиталь Сектора, понятие терапии было для них попросту неведомо. Поэтому худлариане с медицинским образованием за пределами госпиталя встречались столь же редко, как худлариане-пациенты в его стенах.

Капитан Нельсон остановил «Тирель» в пятидесяти метрах от места происшествия. Конвей отправился к раненому худлариану. Крах-Юл к этому времени уже успел добраться до пострадавших землян, один из которых, употребляя нецензурные выражения, громко клял себя за свою вину в случившемся.

Конвей понял, что двое землян были спасены от неминуемой гибели – они могли быть расплющены в лепешку двумя соединяемыми отсеками корабля, если бы вовремя не подоспел худларианин, который мог бы и избежать травмы, если бы острый край крепежа не поранил одну из его конечностей близко к тому месту, где она соединялась с туловищем.

В то время, когда прибыл Конвей, худларианин сжимал раненую конечность тремя руками, которые в данном случае выполняли роль жгута, а двумя оставшимися пытался совместить края раны, что ему не очень удавалось. Между пальцами худларианина выступали маленькие кровяные шарики и, невесомые, уплывали прочь, грозно дымя. Говорить худларианин не мог, потому что его коммуникатор сорвало, и теперь его речевая мембрана безмолвно вибрировала в космическом вакууме.

Конвей вытащил из ранца самый широкий и длинный бинт из тех, что захватил с собой, и знаком показал худларианину, чтобы тот отпустил руки от раны.

Рана была глубокая – это Конвей понял по тому, как сразу увеличились размеры пузырей крови, отрывавшихся от нее, но все же ему удалось наложить повязку, не допустив слишком большой кровопотери. Но даже при этом кровь продолжала просачиваться по обе стороны от повязки. Давление внутри тела худлариан было очень высоким, и кровь стремилась вырваться наружу. Конвей быстро наложил жгуты по обе стороны от повязки и принялся затягивать первый жгут, а сам худларианин занялся вторым. Постепенно кровотечение замедлилось, а затем прекратилось. Раненый отнял руки от поврежденной конечности, а его речевая мембрана перестала вибрировать. Худларианин потерял сознание.

Через десять минут он был доставлен в грузовой отсек «Тиреля», и Конвей начал обследовать его сканером, чтобы выяснить, не произошло ли повреждения внутренних органов в результате травматической декомпрессии. И чем дальше он обследовал раненого, тем меньше ему нравилось то, что он видел. Ближе к концу обследования к Конвею присоединился Крах-Юл.

– У землян несложные переломы, доктор, – доложил орлигианин. – Но прежде чем наложить гипс, я решил поинтересоваться, не желаете ли вы, как представитель этого вида…

– Лишить вас возможности расширить опыт в лечении существ другого вида? – оборвал его Конвей. – Нет, доктор, лечите их сами. Я так понимаю, что вы ввели им обезболивающие препараты, и никакой срочности в их лечении нет?

– Нет, доктор, – ответил Крах-Юл.

– Отлично, – кивнул Конвей, – потому что у меня для вас есть другая работа. Хочу поручить вам уход за этим худларианином до того времени, как вы сможете перевезти его в Главный Госпиталь Сектора. Вам потребуется питательный спрей с худларианского корабля. Затем договоритесь с капитаном Нельсоном о том, чтобы он распорядился довести показатели атмосферного давления и гравитации в этом отсеке до такого уровня, чтобы они были по возможности ближе к худларианской норме. Уход будет состоять в обрызгивании пациента питательным спреем каждый час, в оценке сердечной деятельности и периодическом ослаблении давления повязки, если ваш сканер покажет наличие серьезного нарушения кровоснабжения раненой конечности. Для того чтобы заниматься всем этим, вам придется обзавестись двумя нейтрализаторами гравитации. Если вы наденете только один, а он, к примеру, откажет здесь, где будет установлена гравитация в четыре G, то у нас появится еще один тяжелораненый – вы.

По идее наблюдать за этим пациентом должен был бы я, – продолжал Конвей, с трудом удержавшись от зевка, – но мне нужно быть на месте на случай всяких непредвиденностей с КРЛТ. Оперировать худлариан непросто, поэтому я составлю инструкцию для бригады хирургов, к которой добавлю предложение, чтобы вам разрешили наблюдать за операцией, если вы, конечно, не против.

– Очень не против, – радостно отозвался Крах-Юл. – Большое вам спасибо, доктор.

– А теперь я оставлю вас с вашими пациентами и вернусь на «Ргабвар», – сказал Конвей и мысленно добавил: «Поспать».

«Тирель» отсутствовал восемь дней, а затем получил задание, согласно которому превратился в некотором роде в курьера: он доставлял материал для исследования в госпиталь, а оттуда возвращался с информацией, советами и подробными перечнями вопросов относительно достижений в исследованиях от Торннастора. Мало-помалу в космосе начала вырисовываться гигантская спираль чужого корабля – вернее, огромное количество полукругов и дуг, по мере того как инженеры обнаруживали отсеки с идентичной маркировкой. Многих отсеков пока недоставало либо они были серьезно повреждены, а их обитатели погибли.

Конвей тревожился. И недособранный корабль, и пестрый флот кораблей Корпуса Мониторов и вспомогательных звездолетов неумолимо приближались к ближайшему солнцу, которое светило все ярче с каждым днем. Скорость сборки спиралевидного корабля явно оставляла желать лучшего. Но когда Конвей высказал свои опасения вслух, командующий флотом Дер-мод вежливо намекнул ему на то, чтобы он занимался своими медицинскими делами.

А еще через несколько дней «Тирель» вернулся с информацией, которая имела непосредственное отношение к медицинским делам.

Связист «Веспасиана», как правило, проявлявший фантастическую дипломатичность и такт, вместо того чтобы поднять Конвея по всем ступеням иерархии офицерства, за считанные секунды соединил его с командующим флотом. Произошло это вовсе не потому, что Конвей так вырос в глазах старшего офицера Корпуса Мониторов, а всего лишь потому, что в то время, как Конвей пытался выйти на связь с Дермодом, тот пытался связаться с ним.

Первым заговорил Дермод. В тоне его присутствовала некоторая натянутость, из чего Конвей сделал вывод о том, что командующий не просто торопится, а рядом с ним присутствуют другие офицеры. Дермод сказал:

– Доктор, возникла серьезная проблема, касающаяся финальной стадии сборки корабля, и мне нужна ваша помощь. Вы уже встревожены тем, что время нас поджимает, и, честно говоря, я не хотел касаться этой проблемы в разговоре с вами до тех пор, пока сам не смогу изложить ее во всей полноте и высказать соображения по поводу ее решения. Теперь я могу это сделать, причем предпочел бы начать с решения. Мне срочно нужен второй корабль того же класса, что и «Веспасиан». Желательно, чтобы это был «Клавдий», и…