Псих, или Танцы с Виртуэллой

Хотя в своем воображении, его виртуальная хорошо запрограммированная проекция выпрыгивала из-за этого шкафа и просто выбрасывала шефа в окно. А потом могучая проекция шла по институту, наводя ужас на профком, партком и комсомольскую организацию. Иногда он представлял своего виртуального двойника кунфуистом, иногда динозавром или коброй. Но никогда это не было беспочвенной фантазией, он всегда проектировал и программировал свое виртуальное тело...
      Мамы не стало в крохотной квартирке без газа и воды в Первом Водопроводном переулке. Ее жизнь была плохо написанным программным кодом, это он в полной мере унаследовал от нее. Смерть представлялась ему не вечной остановкой в тени кладбищенских лопухов, а глупым программным блоком, заставляющим систему виснуть.
      Возникали, но потом уходили наверх друзья-товарищи. Извини, старик, у меня куча дел, я тебе позвоню. Они звонили через десять лет. А он продолжал сидеть за шкафом в маринаде из собственных мыслей и мечтать о замечательном коде, который способен оптимизировать жизнь, на котором можно написать счастье, силу и удачу. Но советская ЭВМ трудилась только час в день, а остальное время страдала различными машинными болезнями.
      Симпатичные девушки с яркими глазами и веселыми ртами почти не различали его среди предметов. "Вы - лопоухий и скучный." "Мне нравятся умные парни, но вы и на умного-то не больно похожи." А с девушками несимпатичными и унылыми как он сам, Шрагину, что говорится, не хватало тактовой частоты.
      После тридцать пятого дня рождения, который он встретил и проводил, стоя на перроне Московского вокзала, он понял, что
      окончательно заблудился. Не будет ему ни Эльдорадо, ни Конкисты, ни покорения миров. Тогда он первый раз попал в психушку, на Скворцова-Степанова.
      Хорошо залечили. Голова не варит, руки что-то делают, например клеют коробки.
      После больницы где-то год он занимался тем, что таскал ящики для какого-то абрека на Сенном рынке, получая регулярно зуботычины, впрочем как и остальные грузчики - простые советские алкаши, не вписавшиеся в нагрянувший рынок. Случайно в руки попалась книжка по новым объектно-ориентированным языкам.
      В голове снова зашевелились мысли. Раз не добрался до Эльдорадо, попробую смастерить его сам.
      Тут и далекий греческий родич его мамаши по имени Аристотель прислал ему из Греции, где все есть, приличный компьютер, да еще удалось подсесть на интернетовское подключение богатого соседа. Случайный собеседник в каком-то чэте оказался компьютерным гением по фамилии Сарьян. И, после серии тестов, попадание в десятку - он в команде Сарьяна...
      Слушай, старик, говорил Сарьян, мы делаем революцию: сначала в программировании, потом в гастрономии, выпивоне и так далее. Нас надолго запомнят, старик. От нас все пойдет быть, как от Ноя с его тварями, приземлившимися на горе "Арарат". Для начала, мы, простые скифы и евроазиаты, обставим америкашек из "Сан Микросистемс", потому что наш продукт получится круче. Мы не оставим "засСАНцам" ни одного шанса. Кончится это тем, что повсюду будут программировать на нашем языке, пить только коньяк "Арарат" и водку "Московскую", никаких тебе виски и брэнди. Сарьян даже намекал, что за спиной стоит таинственная организация, некая российская спецслужба, контролирующая программистов и хакеров, готовая поддержать их всей государственной мощью. И якобы америкашки уже наделали в штаны от страха за свое темное будущее...
      Год он проработал в команде Сарьяна, которая разрабатывала новый революционный язык программирования. Ну, очень революционный, с зачатками искусственного интеллекта, с так называемыми сценаристами - самопрограммирующимися объектами. Но дело вязло еще в теории, спонсоры отваливали по тихому один за другим, конкуренты из штатовской "Сан Микросистемс" обсирали революционное начинание по полной программе. Он понял, что поток его жизни изнашивается в очередной бессмысленной петле и ушел...
      Америкашки может и наделали, но выгребать пришлось из Сережиных портов.
      А намедни он прочитал в солидном глянцевом журнале "Wireless" статью про героев-программистов. Не статью, а настоящую оду со сладкими подвываниями. Группа Сарьяна-таки сделала революцию в программировании, и заодно перебралась в Гамбург, под крылышко "Сименса", так что "Сан Микросистемс" действительно просрала игру. Новый язык, именуемый, между прочим, "Арарат", в основном создан и властители программного обеспечения бьются до рвоты за право отхватить лицензию на эту "вершину программного мира". Однако теперь это его совсем не касается... Наверное жизнь прожита давным-давно и совершенно даром, вместо замечательного программного кода получилась использованная туалетная бумага. Собственно, от этой фразы даже становится легче. А у кого недаром?
      Взять выдающегося писателя. Еще при жизни, если она затянулась, его читают из вежливости, если не считать отдельных маньяков. А все оставшиеся столетия им мучают школьников и трясут как старыми панталонами на юбилеях, доказывая величие нации и количество гениев на душу населения. Про писателей Сережа знал не понаслышке, по молодости накатал несколько фантастических романов, дал почитать кое-кому на предмет публикации. Кое-кто с публикацией не помог, но Сережа еще долго встречал аппетитные кусочки и звонкие осколочки своих романов в произведениях некоторых успешных коммерческих авторов, особенно Вторушина и Общакова...
      Но есть, конечно, по настоящему крутые фигуры - сэр Ньютон, Эйнштейн, Кант, Борн, который Макс, Бор, который Нильс. Однако от всей их личности остался только ярлычок с именем, который пришпилен к тому или иному научному закону. Да и была ли она, личность, столь уж важной? Не были ли эти господа ученые примитивными мономанами, а попросту говоря обыкновенными чурбанами во всем, что не касалось научных задач. Кто знает? Сэр Айзек за все тридцать лет сидения в парламенте удосужился произнести лишь: "А не пора ли закрыть форточку, джентльмены".
      Пожалуй, неплохая фраза для буддиста, но Ньютон не был буддистом. Кант под старость обрюхатил свою служанку. Засадил ей вдруг сзади, когда она у плиты возилась, а через пять минут уже забыл. Нравственный императив, ничего не поделаешь. А старина Альберт как обычный местечковый мышигенер <примечание: - идиш, сумасшедший> изводил жен и показывал язык фоторепортерам. Только этим и занимался последние сорок лет своей жизни после опубликования общей теории относительности. Он, конечно еще думал и мечтал о чем-то, также как и Шрагин, даже говорил, что "Бог не играет в кости", но так и не смог выразить на бумаге свои думки. Бог не играет в кости, Бог пишет программный код, но на каком программном языке? Эта загадка растрачивала жизненный ресурс Шрагина, также как и Эйнштейна. Цикл деструктора был таков.
      <выделение> для (продолжительность жизни; год за годом ) {
      пытаться {
      Ресурсы.расходоватьНа(непосильное)
      }
      прерывание (ТипОшибки конецРесурсов)
      {
      Системное сообщение(некролог);
      } } </выделение>
      У Шрагина не было жен, которых можно было бы изводить и корреспондентов, для которых можно было бы оголить язык, он даже не мог вонзить стрелу-упрек в небо, подобно древним галлам, он не мог преодолеть чувство вины перед начальством, но он смог вдруг сделать ерунду... Четыре года назад он прикрутил лентой цифровую камеру с радиоинтерфейсом на 2,4 Ггц к столу непосредственной начальницы в фирме "Малина Софт". Несколько
      ниже уровня пояса прикрутил. И через фирменную сеть послал картинку на десктопы остальных сотрудников. Светочувствительный кристалл был слабым, всего на миллион пикселов, кадры получились блеклыми, но женщину все узнали.
      Победа оказалась липовой. Он же сам жалел горько плачущую толстушку, да вдобавок она оказалась женой крупного мафиози. Любовь к жене собственно и была единственной светлой стороной пахана. Из-за этой светлой стороны Сереже и пришлось пострадать. Некто с квадратной фигурой покарал Шрагина прямо на улице, ударив в левый глаз, "чтобы не подсматривал". Травма оказалась довольно серьезной, расслоение сетчатки, однако расстроившийся за супругу мафиози попросил возместить "моральный ущерб" и в денежной форме...
      А, кстати, почему это дверца в его шкафчике не открывается? После того как соседка уничтожила всю телематику, раскиданную по коммунальной территории, он потихоньку поставил на дверцу шкафчика замочек, сканирующий с помощью лазерного светодиода его радужку. Нет, сегодня как будто радужку подменили. Или словно дверцу гвоздиком подбили.
      Как бы открыть, расческа же там...
      Хлипкая дверь ванной затряслась под ударам пудового соседкиного кулака.
      - Сколько можно санузел занимать? Совмещенный санузел не для занятий онанизмом, Сергей Сергеич дорогой. Или вы там проверяете, является ли моча напитком?
      Соседка проснулась. Это плохая примета. Так взять стакан и в комнату, пока кофе не выкипел, а то термосенсор последнее время барахлит...
      Нет, проскользнуть не удастся. Она наступала на него своей выступающей челюстью и выпяченной нижней губой. Она преследовала его по пятам, похоже, что пытаясь проникнуть вместе с ним в комнату. За неимением лучшего выхода, он вынужден был вернуться в ванную.
      - Это что за визги вы испускали до трех часов ночи, Сергей Сергеевич?
      Два года назад он ее трахнул мутным новогодним утром - набежал и вставил, с тоски, с депрессии, из-за Weltschmerzen <примечание: мировая скорбь>, почти как Иммануил Кант. Трахнул, но не убил. А надо было наоборот. И видимо придется за это дань платить по гроб жизни. Если не накопить денег на собственную квартиру, где балкон с видом на что-нибудь зеленое и зимний сад c огородом на кухне. Сейчас не хватает двадцати тысяч баксов, полгода назад - пятнадцати. Конечно, можно было совместно приватизировать коммуналку, продать ее и поделить деньги пополам. Но она никогда не согласиться. Потому что ей нужно клевать его регулярно. По возможности беспрерывно. Когда-то ее целью было принуждение к женитьбе. Теперь чистое мучительство ради мучительства. Раньше она врывалась в его комнату, просто когда ей заблагорасудиться поскандалить. Он установил на дверь электронный замок с камерой-распознователем образов. Так эта бестия научилась даже
      образ свой менять, то картонный нос с искусственными усами нацепит, то заячью маску. Тогда он приделал к замку сканер, который считывает папиллярный рисунок с пальцев. Это помогло, Зинаиде осталось только просовывать свои записочки под дверь. Но,
      ей, конечно, от этого удовольствия мало, поэтому и стала она вдвое агрессивнее в местах общего пользования, а на охоту выходит с самого ранья.
      - Зинаида Васильевна, вы же знаете. Я использую звуковой режим, Vox-порт так называемый, когда работаю на компьютере. Это увеличивает производительность моего труда.
      - Да знаю я, производительность какого труда вы увеличиваете.с мудрыми прокурорскими интонациями произнесла Зина.- Объемная девка на экране трясет задом и передом, а у вас рука работает в кармане, туда-сюда. То есть, поскольку вы у нас передовой, не рука, а вагинатор с квази-эпителием, на быстрых микрочипах ..
      Да, как она... Он с Виртуэллой ничего себе такого никогда!.. Хотя, конечно, упомянутая штучка у него есть на всякий пожарный, он же одинокий киберковбой. Но разве его можно этим попрекать? Да и как Зинка вообще про вагинатор пронюхала? Неужели взломала его электронный замок и обшмонала комнату?
      Ощущение такое противное, что "Зинаида Васильевна" и не женщина вовсе, а программный вирус, которого сконструировал и реализовал какой-то садо-хакер.
      <выделение>
      абстрактный тип Соседка { метод НадоедатьЛюдям(очередная Вредность()); метод МучитьБлижнего(новое Коварство()); метод ПодслушиватьСоседа(воплощенная Наглость()); }
      </выделение>
      А вообще, ее даже приятно ненавидеть. Ее так легко сделать ответственной за все. И все таки... она действительно ответственна за все. Попробуй только дамочку привести - Зинаиде получаса хватает, чтобы гостью выпроводить взашей... Уже дамочка почти готова, понравились ей самооткрывающиеся форточки и анимация, бегущая по стенам, но. Едва гостья направится в туалет или, скажем, в ванную, как эта кобра выползает наружу и говорит: "Я ведь Сереже почти жена". Иногда без слова "почти" обходится. Иногда вместо жена употребляется слово "сожительница", что звучит особенно гадко. Так вот, это чертова сожительница всю кухню захватила, всю прихожую, весь сортир...
      Неожиданно мышцы на лице у Зины перегруппировались, изобразив приветливость, и звуки стали образовываться не в мрачной утробе, а в верхней части горла, приобретя мелодичность и даже нежность.
      - Давайте я вам носки постираю, Сергей Сергеевич, а то аромат даже за дверью чувствуется. И может мне я у вас прибраться, а
      то небось уже все паутиной заросло и козявки к экрану приклеены... Эй, ау! Чего это вы не отзываетесь?
      Тактику, значит, сменила, допрограммировала себя новыми методами. Заботливостью пытается окружить, окольцевать внимательностью. Да, порой ему приходится соглашаться, когда она ему предлагает что-то постирать или заштопать, пришить пуговицу или сварить суп, дать таблетки или микстуру...
      - Послушайте, Зинаида Васильевна, я ни в чем не нуждаюсь. У меня хорошая работа, зарплата. Если надо будет, я смогу нанять уборщицу или прачку.
      - Что-то незаметно зарплату вашу, вон рубахи какие заношенные и трусы с дырками. Вот такие, наверное, у вас и программы - как дырявые трусы. Дигитальные трусы, ха-ха. Вы, Сережа, мягко говоря, давно уже "ку-ку", что-то вроде деревенского дурачка, так что нечего из себя профессора корчить. Профессор кислых щей.
      Если бы он тогда не ушел из команды Сарьяна, то сейчас такие люди как Зинка играли бы лишь мелкие эпизодические и полезные роли в его жизни: вымыть окно или унитаз, сбегать за пивом, подстричь газон. Они бы тогда знали свое место. Но надо попробовать ее иронией уничтожить.
      - Ну вы, оказывается, компьютерный эксперт, Зинаида Васильевна. А я-то думал, что вы - эксперт по протухшей капусте. Вон вчера целое корыто навернули.
      - Да нашлись на вас эксперты, Сергей Сергеевич, не думайте, что вы - непостижимый, как черная дыра. Порассказали они мне в научно-популярной форме, какой вы дигитальный из себя и сколько у вас там в голове нулей.
      - Кто рассказал, Зинаида Васильевна? Кому вы интересны? Кому охота с вами общаться?
      Ох, как он ненавидел эти глазки, такие же маленькие как у него, только не умные и понимающие, а тупые и хитрые. В них сейчас была хищная сосредоточенность зверя, методичным жеванием добирающегося до яремной вены своей жертвы. А ведь "доброжелатели" могли даже Зинке позвонить, эти стервятники, которые последние три года старательно гадят на него с недосягаемой высоты.
      - Я и сама позвонить могу куда надо...
      А ведь могла и сама позвонить, засранка. Могла инстинктивно нащупать направление главного болезненного удара. Как он ненавидел эту оттопыренную самодовольную нижнюю губу. И как погасить эту ярость? Он почувствовал как сдавливает от ненависти горло. Как?
      А абстрактная ненависть где то в горле уже инкарнировалась в конкретный вектор отвращения.
      <выделение>
      психотип Соседство, применяя интерфейс Ненависть {
      пытаться
      {
      житьСовместно();
      }
      прерывание (ошибкаВремениСовместногоПроживания)
      {
      труп = очередное УбийствоНаБытовойПочве();
      сброс трупа;
      } } </выделение>
      Конечно, он никогда бы не реализовал этот интерфейс, но в ее поросячьих глазках уже засновал страх - как зверь в узкой клетке. А тут чертов стакан выпал из правой руки, на которой с армии не хватало двух пальцев, и нарочито громко разбился. Последний чистый стакан. Уже и кофейку не глотнуть. Она лишила его всего, даже утреннего промывания кишечника. Какая-то древняя часть мозга, оставшаяся в наследство от ползающих и кусающих, может даже, от всем известного змия, перехватила управление над телом. Сергей наклонился и подхватил двумя влажными самый большой осколок. Соседка искренне завизжала - от прежней наглости и следа нет, ужас прыгает в глазах как чертик на пружинке.
      - Убивают! Жизни лишают.- последняя фраза была явно из свежего романа известной фантазистки Марии Симбионовой. Явный, хотя и бессознательный импринтинг. Да и защитную позу она приняла, как каратист на видике.
      - Что ты мелешь, Зинка? На кой хрен мне твоя жизнь сдалась?зарычал он.
      Он не мог объяснить себя даже ей, которая сидит у него под боком последние три года, которая ловит каждое его слово и следит за каждым его движением, которая отдалась ему также покорно, как корова отдается ветеринару со шприцем, начиненным бычьим семенем.
      Вектор ненависти был переполнен, однако не имел выхода наружу. Внешней реализации не было, поэтому Шрагин полоснул осколком по собственной руке. Это выглядело дико. Но рука все-таки была своей собственной.
      - Психопат!- соседка, тряся низкими ягодицами, с повизгиванием побежала в свою комнату - как бородавочник от льва. Невинная жертва, полная предсмертного ужаса. Как он сразу догадался она бежала звонить в скорую психиатрическую помощь.
      - Не делай этого, Зина! Хочешь пойдем куда-нибудь вместе? Только мы вдвоем. Будем танго танцевать.- От одного такого предложения его затошнило, но и этого соседке было мало.
      Он не имел никакого права лишать ее высшего наслаждения - сцены расправы над ненавистным мужчиной... Он знал, что скрытые хватательные движения сейчас пронизывают Зинину мускулатуру, вызывая какую-то сладость в нижней части ее крепкого тела, если точнее в тазу, а рефлекс хищника заставляет выделяться слюну.
      И тем не менее он потерял еще несколько драгоценных минут в мольбах и стенаниях возле ее беспощадно закрытой двери. А вот медработники сегодня оказались быстрыми как летучие обезьяны.
      "Скорая" влетела в тот момент, когда Шрагин метался в поисках новой рубашки. А сквозь рукав старой выплывало красное пятно.
      - Все ясно, значит еще хотел танго танцевать,- сказал доктор, более похожий на уголовного авторитета благодаря щетине и облаку перегара.
      - Что вам ясно? Я...
      Рука санитара предупредительно легла ему на загривок - широкая и твердая как лопата, она заставила присесть. Виртуальный Сережа мгновенно раскидал санитаров как котят, и уложил доктора на пол ударом пудового кулака. Но в реале он лишь попробовал уйти из-под властной руки санитара - как бы не так, она не только придавливала его, но и примагничивала. На чугунной ладони медработника он мельком заметил наколку - парашютик и два буквы, похоже что инициалы. Где-то он такую уже видел, давно это было...
      - Нам ясно все. Не такой ты уж сложный.- сказал доктор и вонзил шприц в непораненное предплечье...
      - У меня программа зависла, будильная, значит и обеденная не загрузится, кура вовремя не разморозится. Можно мне в комнату?сказал в надежде неизвестно на что. Не уйдет же он через окно по карнизу?
      - У нас пообедаешь. Мы тебе другую куру дадим, резиновую. И танго танцевать научим. Так что поехали, чмур.
      - Так еще ж переодеться надо.
      - Ладно, иди, одень свой лапсердак,- согласился белохалатник.
      Мгновенно из темного угла возникла Зинаида.
      - Я ему помогу собраться, товарищи. Он ведь такой беспомощный. Дигитальный такой.
      Все ясно, его уволокут, а она останется у него в комнате хозяйничать. Не выйдет.
      - Все, я передумал,- сказал Шрагин, заворачивая подкрашенный кровью рукав.- Я - уже готов.
      И хотя он дал отпор проискам враждебного существа, внутри него лопнула какая-то струна и он понял, что проиграл. Проиграл давно, когда программа его жизни, пройдя неверный оператор, попала в петлю, из которой нет выхода. Если бы он не ушел из команды создателей нового революционного языка, сейчас бы его славили и рисовали яркими красками на страницах толстых солидных журналов, но он ушел. Единственный его бесспорный талант выбрать неверное направление.
      На полминуты ему стало дурно - наверное, тот укол подействовал. Затмение какое-то, в сумерках все вокруг стало текучим, ему даже показалось, что Зинаида омывает его как волна, пытается накрыть с головой, плещет в глаза, в рот. Но со странным звуком "сам-по" волна схлынула и мир принял прежние очертания и освещенность.
      - А что, поехали, товарищи.
      От этих слов он стал уютным привычным психом, отчего доктор с санитарами сразу заулыбались и перестали угнетать. Он привольно разлегся на носилках в задней части автомобиля, на передних местах расположились медработники. Через открытое оконцо, соединявшее кабину с отделением для психов, лилась как будто песня вперемешку с полубезумным бормотанием ди-джея. "Если вы считаете это музыкой, то вы горько заблуждаетесь. Слова же в лучшем случае высосаны из пальца..."
      - Ну, хорошо, почему меня везут в психушку, а не его?безадресно спросил псих, думая о ди-джее.
      - Потому что у него нет соседей,- охотно отозвался доктор.
      - А куда мы так мчимся, психиатрия?
      - В Бехтерева, родимый.
      В Бехтерева - это класс, там покойно, там все передовое. Он был там три года назад и ему понравилось. Это вам не Скворцова-Степанова, где в палате по двадцать психов, набитых всяким калом по самую макушку, где в сортир надо в калошах ходить, чтобы не утонуть, где целую ночь яркий свет глаза выедает. В Бехтерева же разговоры с культурными людьми за Фрейда, Эдипа и его маму. Там всем желающим раздают мольберты и холсты, рисуй свой психоз на здоровье, только краски не ешь...
      Интересно, может ли Зина проникнуть в его комнату при нынешней системе опознания. Наверное, может - если потихоньку снимет отпечатки его пальцев и перенесет папиллярный рисунок на пластик. Ну и там подкинет ему ворованные шмотки или листовки с призывами к межнациональной розни - шикарная месть. Что-то утром в комнате было не так, только без очков он рассмотреть не смог. Что-то не так... Вечно это ощущение чего-то упущенного и не понятого. Ну, почему он не алкоголик? Почему не лежит firewall из огненной воды между ним и нецифровым миром, в котором он бессилен?
      Бархатистый женский голос долго выводил на стереоволнах песню, состоящую из трех слов, а потом рассказывал об фьючерсных сделках, из чего Сережа едва ли понял три слова, потом пошли новости - в основном про расцвет преступности, международной, организованной, отважной, разнообразной и интеллектуально развитой. Про то, как сетевой вирус присвоил себе все электронные деньги в маленькой, но богатой стране, и как в большой, но бедной стране России нашли труп финансиста и олигарха Шермана, похоже, погибшего под колесами большегрузного автомобиля неподалку от морского порта, на улице Курляндской. Стоп! Это что, Андрея Арьевича убило? Задавило каким-то сраным грузовиком? Главу холдинга, в которой где-то далеко внизу работает он сам....
      - Эй, стойте, о чем это они!
      - Это же радио, а не магнитофон, радио стоять не может.укоризненно заметил санитар.- А вот уже и подъезжаем. В больнице все узнаешь, там тоже радио есть и даже голубой экран.
      И правда, машина лихо взлетела по пандусу вверх, к приемным воротам. Открылась торцевая дверца.
      - Самодур, на выход, лечиться пора.- позвали его ласково.
      Его ждали, к нему тянулись длинные волосатые руки, чтобы упихнуть в черную дыру психлечебницы минимум на месяц.
      Радио, которую он принял за магнитофон, еще сказало, что в руке у господина Шермана был зажат отрубленный палец ребенка, скорее всего имеющий отношение к его дочери, похищенной две неделя назад прямо на улице. Ну что это за слова такие элегантные - "имеющий отношение". И еще оно сказало, что господин Шерман был замешан в крупный международный скандал, связанный с новым лекарственным препаратом, именуемый патоцидом, который, по подозрению в токсичности и канцерогенности, был отклонен как американской FDA <примечание: Федеральное Агентство по лекарственным средствам>, так и российским Минздравом...
      - Эй, что ты там, заснул?
      - Сейчас, сейчас, я вам не блоха, чтобы скакать...
      Итак, господин Шерман почему-то не смог спасти свою дочь и решил погибнуть. Неужели, он пожмотился на выкуп? Или он хотел быть правильным и понадеялся на постсоветских шерлок-холмсов? В свою
      очередь, шерлок-холмсы его не поняли. И вместо того, чтобы шевелиться, сели ждать, пока "жирный кот" выплатит энную сумму и проблема рассосется сама собой.
      Страдания господина Шермана, на первый взгляд, казалось, были далеки от господина Шрагина. Сережа не виделся со своим папаней с момента собственного зачатия. Сережины пальцы бессмысленно было посылать папе, ввиду отсутствия получателя. Полупарализованный поэт Кривоходько, которого его мама некоторое время выдвигала на роль папы, давно спился и не мог отличить пальца от сосиски, а сосиски от пиписки. Не было речи и о том, чтобы кто-то похитил Сережиного сынка Вовку в деревне Носопаткино. Вовка любым киднепперам таких бздей накидает, что они после этого смогут разве ботинки ему лизать в лежачем положении. Но с другой стороны лишь одно воспоминание хранилось в почти-живом и ярко-цветном виде в памяти Шрагина.
      ... Руки-клещи прижимают его щекой к какой-то склизской доске, прямо перед глазом шевелит усиками, будто силилась пообщаться глянцевая жужелица. Там за жужелицей, виднеется его кисть, лежащая на той же доске. Один "дедушка"-сержант держит ее запястье, другой зажимает его шею под мышкой, третий подносит штык-нож к его пальцам. Кисть кажется жужелице огромной горой типа того самого Эвереста, но в руке первого "деда" она выглядит чем-то незначительным вроде зубной щетки. Потом лезвие кидается вниз. Боль возникает как будто с другой стороны тела, а потом шквалом кидается к руке...
      Сергей нарочито медленно выбирался из машины, мучаясь от крайне неприятного ощущения - как будто что-то натягивается в его голове и хочет оборваться.
      Эту девочку никто никогда не спасет. В грязной и холодной яме инфекция обеспечена. Сепсис, гангрена. Вспышка огня в маленьком тельце, засохшие губы, а потом тепло уходит навсегда. Это ощущение было на его ладони...
      Эту девочку никто никогда не спасет, кроме. Три года назад он встретил в электричке господина Шермана и его дочку, тогда еще Андрей Арьевич еще ездил на общественном транспорте загаженного типа. Сергей знал по Одессе, если точнее по двору, по школе, слегка так, потому что
      Андрей был младше на несколько лет. Шермана было не трудно узнать, низенький, кругленький, рыжеватые кудряшки, как был карапуз с виду, так и остался. А вот сам Шерман долго таращил свой и без того лупоглазый зрительный аппарат, пытаясь распознать неожиданного собеседника.
      В итоге, не только распознал, но и взял Сергея в свою фирму. А девочку звали Аня. В электричке она почти все время молчала, но подарила ему гриб на прощание...
      Шрагин почувствовал поворот, за которым его ждет Виртуэлла, сейчас маленькая и печальная. Она была похожа на украденную Аню Шерман и на на соседскую девчонку, которая тридцать лет назад таскала ему сладости из буфета своего папы - полковника КГБ. Виртуэлла просила о помощи слабым прерывающимся из-за каких-то помех голосом. И он не мог прогнать ее, хотя она была явным призраком его нездоровья. Еще он увидел картинку. Спасенный ребенок сидит на одной его руке, в другой - опущенный меч, на голове пилотка, на плечах монументальная плащ-палатка. Он только что грохнул этим самым мечом всех негодяев-похитителей, лихо выверчивая восьмерки самурайским лезвием.
      Шрагин не стал думать, что пригрезилось ему новое издание памятника русскому солдату-освободителю в берлинском Трептов-парке, разве что меч позаимствован у мастеров кэндо.
      Вместо этого он подумал, что еще мгновение и поворот исчезнет.
      <выделение>
      тип ПотокСобытий {
      метод бежать() {
      если (успеть == истинно) { я.совершить(мойПервыйПоступок); }
      } } </выделение>
      Но я не могу действовать, Виртуэлла, пожаловался он, я привык оперировать абстракциями: типами и интерфейсами. А не кулаками или ногами.
      Ну и оперируй своими кулаками и ногами, также как и своими абстракциями, посоветовала Виртуэлла.
      Это была интересная идея. А также больше чем идея.
      Наружнее пространство стало медленным, холодным и плоским. Внутреннее пространство осталось теплым и в нем находился виртуальный Шрагин - маленький подпрограммист, быстрый и решительный. Подпрограммист как будто застрочил от бедра из прототипинг-сканера, который быстро пропесочил примыкающую действительность, угадывая имена и свойства объектов. Подпрограммист как будто запустил объектный сшиватель и тот соединил нужные вещи эластичные нитями будущих событий.
      Эта эластика и вытолкнула Шрагина, как тело, из точки покоя.
      Он дважды хряпнул санитара, сперва головой в живот, где как будто пробил ей заслонку из мышц, а потом коленом в челюсть до хруста.
      Он, почти не чувствуя веса, устремился прочь от приемного покоя.
      Он обнаружил, что водитель с физиономией, выражающей ярость, догоняет его. Резкая остановка с подкатом помогли оторвать преследователя от поверхности Земли, а затем припечатать к асфальту. Выражение ярости у водителя сменилось выражением плаксивого недоумения...
      Снизу по пандусу въезжал легковой автомобиль. Сейчас или никогда. Шрагин запрыгнул на бампер легковушки, пробежался по капоту, крыше и... приземлился за багажником. Ну надо же. Все так просто - словно в компьютьерной игре, на уровне для "начинающих".
      Несколько секунд Шрагин потратил на то, чтобы признать свой успех и вычислить новое направление для своего тела. Тело рванулось к воротам для въезда автотранспорта. Створки ворот уже закрывались, движимые электромеханизмом. Сзади вздымался на ноги могучий санитар. Отрывался от асфальта и озлобленный шофер с красной соплей под носом.
      Ворота сжали Сережу, но не успели раздавить. Куда теперь? Остановка троллейбуса направо или налево? Кажется по этой дорожке налево. Все, бежать больше невмочь. Собственно, прибежал уже. Надо ждать и молиться троллейбусным богам. А на рубашке еще несколько кровавых клякс добавилось. И в стекле отражается мелкий злодей, поревшивший собутыльника на бытовой почве. Именно на таких милиция выполняет все свои планы.