Круг - Кровь. Царство химер

Томас назвал их минами.

– Отнести по двадцать на каждую скалу, – отдал он приказ. – В концы разломов уложить по пять штук, вдоль них – по десятку. Мы должны хотя бы запереть Паршивых. Солнце встанет через два часа.

Мины втиснули глубоко в разломы скал с обеих сторон от спящей Орды. Наружу вывели холщовые полоски длиной в десять футов. Предполагалось поджечь их и бежать.

Остальное было в руках Элиона.

На размещение мин ушел целый час. Небо на востоке посветлело. Орда начала просыпаться. Сотню Стражников отправили за стрелами. Если рухнувшие скалы задавят только половину вражьего войска, решил Томас, лучники помогут довершить начатое. Перебьют их, как рыбу в бочке, объяснил он.

Держа в руке последнюю мину, Томас занял наблюдательный пост:

– Все готово?

– Одну ты оставляешь? – спросил Уильям.

Томас взглянул на плотный сверток с порохом.

– Это, друг мой, запасной вариант.

Каньон был серым от Паршивых, валявшихся там во всей своей мерзости. Сорок бойцов Томаса встали возле фитилей с кресалами наготове.

Томас зажмурился и глубоко вздохнул. Открыл глаза:

– Поджигаем на северной скале.

Позади него послышался тихий шелест. Лучник пустил сигнальную стрелу. В небо взвился огонек, оставляя за собой дымный след.

Двадцать человек стояли вместе с Томасом на выступе. Они смотрели на скалу. Ждали. Долго ждали…

Томаса начало подташнивать.

– Сколько на это надо времени? – спросил кто-то.

И, словно бы в ответ, из дальнего конца разлома в небо выстрелил огненный язык.

Взрыва, однако, не получилось. Мины вышли недостаточно мощными, чтобы разорвать обмотку и разнести крепко обнимавший их камень.

Вторая вспышка раздалась поближе. Затем еще и еще. Мины воспламенялись одна за другой, выплевывая в небеса огонь.

Но скалу они не крушили.

В каньоне завопили Паршивые. Подобной демонстрации силы они еще не видывали. Но увы, не та это была сила, на которую надеялся Томас.

Он сунул последнюю мину в седельную сумку и вскочил на коня.

– Майкиль, отдашь приказ поджигать на южной скале. По моему сигналу. Я протрублю в рог.

– Куда ты?

– Вниз.

– Вниз, к Орде? Один?

– Один.

Он развернул коня и направил его в карьер.

Паршивые в каньоне вопили все громче. Но к тому времени, когда Томас спустился со скалы, их страх поостыл. Они увидели, что огонь, извергавшийся с высоты, никакого вреда не причинял.

Въехав в каньон, Томас на полной скорости помчался вперед. Небо было уже светло-серым. У врага сто тысяч воинов. Нет, восемьдесят, – двадцать положили вчера его люди. Но сейчас это значения не имело. Важны были только те десять тысяч, которые толпились в каньоне перед ним и смотрели, как он к ним скачет.

Жеребец перепрыгнул через валуны, служившие вчера Стражникам заграждением. Расти в пустыне деревья и умей ее обитатели делать луки, Томаса могли бы застрелить, едва между ним и Паршивыми осталось пятьдесят ярдов.

Он остановился вблизи строя, ощетинившегося копьями. Элион, дай мне силы!

– Обитатели Пустыни! Мое имя – Томас Хантер! Коль хотите прожить еще хотя бы час, позовите своего вождя. Вреда я ему не причиню, лишь поговорю с ним. Если же он побоится выйти, вы все умрете – мы обрушим с небес огонь и обратим вас в пепел!

Он успокоил жеребца, норовившего взвиться на дыбы, и потянулся к мине, лежавшей в седельной сумке. Все сказано, отступать некуда.

Внезапно тишину нарушил раскатившийся над каньоном грохот. В другом конце его, так далеко, что Томас едва мог разглядеть, обвалилась часть скалы. В небо поднялось облако пыли.

Мина все-таки взорвалась! Одна из двадцати. Видимо, нашлось слабое место, и тлевшая искорка сделала свое дело.

Сколько же там обвалилось? Маловато. Тем не менее Паршивые в ужасе отпрянули от скалы.

Приободренный этой нежданной удачей, Томас снова прокричал:

– Позовите вождя, или мы раздавим вас, как мух!

Передние ряды расступились, верхом на коне выехал шагов на десять Паршивый, подпоясанный черным кушаком – генеральским отличием, и остановился. Но это был не Кваронг.

– Нас не одурачишь! – выкрикнул он. – Нагревать камни и поливать их водой, чтобы раскололись, мы тоже умеем. Думаешь, испугаемся огня?

– Вы не знаете огня, который дал нам Элион! Если сложите оружие и отступите, мы пощадим ваше войско. Если нет – увидите огонь самого ада.

– Ты лжешь!

– Хочешь испытать силу Элиона? Вышли вперед сотню своих людей!

Генерал обдумал предложение. И щелкнул пальцами.

Никто не шелохнулся.

Он повернулся к строю и лающим тоном отдал приказ.

На те же десять шагов вперед вышел большой отряд. Отступать и впрямь было некуда. Если припасенная мина не взорвется, ему конец.

– Предлагаю самому тебе отойти в сторону, – сказал Томас.

Генерал поколебался, потом все же медленно отъехал от своего отряда подальше.

Томас вынул кресало, поджег фитиль длиною в два фута и дал ему сгореть до половины, после чего тронул с места своего жеребца. Он погнал его прямо на солдат, швырнул в них мину и резко повернул направо.

Дымящийся мешок шлепнулся посреди отряда, и солдаты инстинктивно бросились искать укрытия.

Но укрытия не было.

Со страшным грохотом мина взорвалась, разбросав их во все стороны. Горячая волна ударила в лицо Томасу, отчего он на мгновение задохнулся.

Генерала снесло с лошади. Он вскочил на ноги и уставился на последствия взрыва. По меньшей мере полсотни солдат погибли. Уцелевшие почти все были ранены. Невредимыми остались лишь несколько человек.

– А теперь слушайте! – крикнул Томас. – Вы все еще сомневаетесь, что при помощи этого оружия мы обрушим на вас скалы?

Генерал не дрогнул. Трусость в Орде никогда не приветствовалась, тем не менее стойкость этого человека впечатляла. Ответа Томас не дождался.

Тогда он поднял рог и протрубил.

– Что ж, взгляните еще раз! Но для вас он будет последним. Коль не отступите, погибнете сегодня все до единого.

Фейерверк вновь начался с дальнего конца каньона, только теперь с южной стороны. Вся надежда была на то, что получится еще хотя бы один взрыв. Еще одно слабое место в разломе, еще один тлеющий мешок с порохом…

Бабах!

Часть скалы начала падать.

Бабах! Бабах!

Еще два взрыва! Внезапно откололась почти треть скалы и полетела на отчаянно вопивших Паршивых. Огромный каменный пласт, способный накрыть разом тысячу человек, ударился о землю, медленно отскочил и повалился на солдат. Земля содрогнулась. Упал еще кусок скалы. Пыль завесила небеса. В ужасе ржали, вставая на дыбы, лошади.

Страха Паршивые не ведали, но и самоубийцами не были. Паническое бегство началось за несколько секунд до того, как генерал отдал приказ отступать.

Ошарашенный Томас молча наблюдал за бегущим, подобно откатывающейся морской волне, вражеским войском. Под обломками скалы погибли тысячи солдат. А может, и десятки тысяч. Но главной победой был страх, который отныне поселился в их сердцах.

Его собственные воины опасливо толпились на краю северной скалы. Вернее, того, что от нее осталось. И смотрели вниз так же ошарашенно, как он сам. Пора было добивать Паршивых стрелами – их как раз подвезли, но Лесные Стражники об этом словно забыли.

Через несколько минут остатки Орды исчезли в пустыне. Как велел их обычай, Паршивые, отступая, добивали раненых.

Пищи шакалам и грифам в этом каньоне теперь хватило бы на год.

Томас одиноко восседал там на своем скакуне, шокированный размерами опустошения, произведенного им во вражеском стане. В стане врагов Элиона.

Все его войско собралось наверху – семь тысяч человек, считая и тех, кто прибыл ночью. И вослед бегущей Орде понеслась победная песнь:

– Элион! Элион! Элион!

Но вскоре зазвучала другая. Другое имя, распеваемое все громче, разнеслось над рядами воинов с запада на восток, пока не заполнило весь каньон:

– Хантер! Хантер! Хантер!

Томас медленно развернул коня. Пора было возвращаться домой.

8

Кризис – странная штука. Иногда он объединяет людей, иногда разъединяет.

В этот раз он заставил некоторых представителей вашингтонской элиты забыть о политических разногласиях и подчиниться президенту, потребовавшему немедленной встречи.

Вирус, судя по всему, не был ни демократом, ни республиканцем.

Именно по этой-то причине Томас и сидел тут, в заднем ряду, чувствуя себя неуютно в обществе ведущих руководителей – не потому, что сам таковым не был, а потому, что его опыт руководства слишком уж отличался от их. Сила духа и физическая мощь – это не политические интриги. А именно интриги здесь главенствовали – в этом он не сомневался.

Он разглядывал собранных президентом в конференц-зале Западного крыла мужчин и женщин – всего двадцать три человека. Перелетев Атлантику, в Вашингтон Томас из-за смены часовых поясов прибыл только в полдень. Здесь Мертон Гейнс его покинул, заверив, что вскоре к нему обратятся с вопросами. Пока же на его собственные вопросы будет отвечать ассистент Мертона, Боб Стентон. Боб устроился по одну сторону от него, Кара – по другую.

Чудно как-то с Карой… Старше он ее сейчас или по-прежнему младше? Тело осталось двадцатипятилетним, что да, то да. А разум? Она-то на него сейчас смотрела скорее как на старшего брата. И пока он рассказывал, какую победу одержал благодаря пороху, слушала его с почти благоговейным выражением лица.

– Задерживаются, – сказал Боб. – Пора бы начинать.

Мысли Томаса вернулись к ущелью Наталга. Там он был признанным лидером, закаленным в боях военачальником, которого боялась Орда и любили подчиненные. Мужем и отцом двоих детей.

Пятнадцать лет вполне удачного командования. Хотя, конечно же, и ошибки случались – о них ему вечно поминал Уильям.

В ушах еще звучала хвалебная песнь. Хантер, Хантер, Хантер!

А здесь он кто? Двадцатипятилетний мальчишка, чудак, сны какие-то потусторонние видит. Вырос на Филиппинах… Родители развелись, мать страдает маниакальной депрессией… Колледж не закончил, связался с воровской шайкой… Да уж. Есть с чего умом тронуться и начать бредовые сны видеть. Но раз президент Роберт Блэр хочет, чтобы он их видел, значит, надо продолжать. С президентами не спорят.

На сцену поднялся высокий седой мужчина с крючковатым носом, уселся за уставленный микрофонами стол. Вслед за ним места заняли еще трое. Затем вошел президент Роберт Блэр, направился к центральному стулу. Все это напоминало пресс-конференцию.

– Слева – Рон Крит, начальник штабов вооруженных сил, – объяснил Боб. – Далее – Грэхем Майерс, министр обороны. Фила Гранта из ЦРУ вы знаете. А это – Барбара Кингсли, министр здравоохранения.

Томас кивнул. Сплошь шишки. В переднем ряду виднелись смутно знакомые лица. Тоже члены кабинета. Сенаторы. Конгрессмены. Глава ФБР.

– Нечасто в одной комнате увидишь столько сильных мира сего, – сказал Боб.

Рон Крит откашлялся:

– Благодарю вас всех, что прибыли сюда. Как вы знаете, примерно четырнадцать часов назад в Госдепартамент пришло по факсу послание, в котором нашим гражданам угрожают вирусом под названием штамм Рейзон. Копии этого факса и другие относящиеся к делу документы вы найдете в папках, которые вам раздали.

Стало ясно, что факс читали не все. Часть присутствующих открыла папки и зашелестела бумагами.

– Президент пожелал лично обсудить с вами эту тему, – Крит взглянул на Роберта Блэра. – Прошу, сэр.

Томас подумал, что Роберт Блэр похож на Роберта Редфорда. Веснушек только поменьше, а в остальном – просто копия актера. С лицом сосредоточенным, но спокойным президент наклонился к своему микрофону и отрегулировал его.

– Спасибо, что откликнулись на приглашение. – Голос прозвучал сипло, и Блэр прочистил горло. – Я долго думал, как вести разговор, и решил, что буду вполне откровенен с вами. Я отвечу на все ваши вопросы, но сначала позвольте мне обрисовать ситуацию и подвести итог. – Он глубоко вздохнул. – Группа необычных террористов, которую, как мы полагаем, возглавляет швейцарец Вальборг Свенсон, рассеяла вирус в разных городах по всему миру. Среди них – шесть наших городов, и число их, по всей вероятности, возрастает с каждым часом. Наличие штамма Рейзон подтверждено в Чикаго, Нью-Йорке, Атланте, Лос-Анджелесе, Майами и Вашингтоне.

В зале стояла такая тишина, что можно было расслышать чье-то тяжелое дыхание.

– Штамм Рейзон – это аэрогенный вирус, который распространяется с беспрецедентной скоростью. Согласно сделанным подсчетам, им будут заражены в течение двух недель триста миллионов американцев.

Казалось, ахнула сама комната, столь дружной была реакция.

– Что… что вы говорите?

– Я говорю, Пэгги, что если десять минут назад находящиеся в этом зале люди и не были заражены, то сейчас это, скорее всего, уже случилось. И еще я говорю, что, если мы не найдем способа справиться с вирусом, через четыре недели умрут все живущие между Нью-Йорком и Лос-Анджелесом.

Повисла зловещая пауза.

– Вы сознательно подставили нас под его действие? – раздался голос.

– Нет. Вы подставились сами, раньше чем вошли в это здание, Боб.

И тут все зашумели. Все громче и громче. Кто недоумевал, кто возмущался.

Слева от Томаса поднялся пожилой господин:

– Но вы, конечно, не можете быть в этом уверены. Подобные заявления вызывают панику.

В весьма экспрессивной форме его поддержала почти половина присутствующих.

Президент поднял руку:

– Пожалуйста, Чарльз, помолчите! Сядьте. Помолчите все!

Господин немного поколебался и сел. В зале воцарилась тишина.

– Единственный способ разобраться во всем – это сосредоточиться на проблеме. Я сдал кровь на анализ. Результат теста на штамм Рейзон – положительный. Мне осталось жить три недели.

«Молодец, – подумал Томас. – Заставил их заткнуться, хоть и ненадолго».

Президент взял лежавшую в стороне стопку бумаг и, держа ее обеими руками, поставил стоймя.

– Последние новости ничуть не лучше. Второй факс пришел в Госдепартамент менее двух часов назад. Нам предъявлены многочисленные и подробные требования. «Новая лояльность», как они назвали свою группировку, предлагает антивирус, способный нейтрализовать штамм Рейзон. Но сначала они хотят получить, помимо многого другого, наши основные системы вооружения. Список весьма конкретный, настолько конкретный, что я потрясен. Требуемое должно быть доставлено в течение четырнадцати дней в то место, которое они укажут.

Он отложил бумаги.

– Такой же ультиматум получили все страны, владеющие ядерным оружием. Мы, леди и джентльмены, имеем дело не с кучкой детишек или каких-нибудь полоумных. Это тщательно подготовившаяся группировка, которая намерена в последующие три недели радикально изменить существующий мировой порядок и расстановку сил.

Он умолк и окинул взглядом зал. Все словно остолбенели.

Мужчина из переднего ряда высказал вслух то, что вертелось на языке у каждого:

– Но это… это невозможно.

Президент промолчал.

– Неужели возможно?

Боб наклонился к Томасу:

– Это Джек Спейк, из руководства демократов.

– Что возможно?

– Перевезти наше оружие за две недели.

– Это мы сейчас анализируем. Но они… кажется, они предусмотрели все.

– И вы хотите сказать, что, имея блестящих ученых и выдающихся профессионалов в области здравоохранения, мы не можем справиться с этим вирусом?

Президент переадресовал вопрос министру здравоохранения:

– Барбара?

– Разумеется, мы над этим работаем. – Микрофон взвизгнул, и она слегка отодвинулась от него. – В нашей стране примерно три тысячи вирусологов, достаточно компетентных, чтобы заниматься проблемами подобного уровня. Их содействие нам гарантировано. Но поймите – речь идет о мутации вакцины, спроектированной генетически, а это буквально биллионы пар ДНК и РНК. Поиски антивируса могут потребовать больше времени, чем у нас есть. Фармацевтическая компания Рейзон, создавшая вакцину, которая мутировала в вирус, предоставила нам все свои данные. Но на то, чтобы разобраться только с этой информацией, уйдет как минимум неделя. Даже при участии специалистов, работающих в компании. К несчастью, пропал их главный генетик, отвечающий за этот проект. Мы думаем, что Монику де Рейзон похитили те же самые террористы.

Собравшиеся начали осознавать уровень проблемы.

Вопросы посыпались со всех сторон, и президент попросил соблюдать некое подобие порядка. Залп вопросов – один ответ.

Существуют ли другие способы лечения? Как действует вирус? С какой скоростью распространяется? Когда люди начнут умирать?

Барбара отвечала с профессиональной сноровкой, восхитившей Томаса. Она продемонстрировала всем компьютерную симуляцию, которую он видел в Бангкоке, и, когда экран погас, вопросы иссякли.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.