Солдаты удачи (№12) - Пятеро против всех

А вот чеченца в Швейцарии грохнули профессионально. И итальянца тоже... Злотников все больше склонялся к мысли, что те, кто хотел убрать журналистку, наняли людей случайных, отморозков, «разбойников с большой дороги», а не профи...

— Все готово. — Светлана разложила еду по тарелкам и поставила их на стол. — Что уж получилось.

— Очень вкусно, — похвалил Артист, прожевывая кусок котлеты. — Вы замечательно готовите.

— Да ну бросьте — из полуфабрикатов! — махнула рукой Светлана. — Вот мама у меня, она — да, умеет! Такие пирожки с грибами печет! Когда кто-нибудь из знакомых в Москву едет, она обязательно посылочку шлет. О боже, а куда же она теперь?.. Вы разрешите, я ей позвоню? Всего одну минутку!

— Ни в коем случае! А если телефон вашей матери прослушивается? Знаете, сколько секунд им понадобится для того, чтобы определить мой номер?

— Сколько?

— Да нисколько! При современных методах цифровой прослушки — мгновенно. Так что пока угроза покушения не будет снята, никаких звонков по знакомым и родственникам! Все передвижения вне пределов моей квартиры только в сопровождении. Я вас, кажется, уже инструктировал на этот счет.

— Инструктировали, — вздохнула журналистка. — То есть вы теперь будете везде следовать за мной, как хвост?

— Буду.

— И с Кириллом я встретиться не могу?

— С Кириллом? — Артист на секунду задумался. — Ни в коем случае! Категорически запрещено!

— Вот они, ваши методы! Деспотия! Ничего не изменилось за десять лет!

— Что касается мер безопасности, когда жизни человека угрожает убийца, то тут никогда ничего не изменится.

— А может быть, вы все это придумали для того, чтобы заманить меня в ловушку? Я ведь никакого киллера тогда не видела! Вы же сразу применили свои приемчики и вырубили меня...

— Если в вы его увидели, то не сидели бы сейчас за столом. А потом, какой мне резон заманивать вас к себе домой таким странным способом?

— Как — какой? Вы... вы — сексуальный маньяк!

— Ну-ну. — Артист усмехнулся. — В таком случае я должен был давно воспользоваться вашей беспомощностью. Вы у меня третий день живете, да?

— Это ни о чем не говорит! Вы еще воспользуетесь...

— Ну вот что! Мне приказано отвечать за вашу безопасность. Если вы хотите остаться живой и невредимой, будьте любезны соблюдать все мои требования!

Журналистка начинала раздражать Артиста.

— На работу в понедельник я могу выйти?

— На работу? Да, на работу я вас, пожалуй, отвезу.

— Спасибо большое! — В голосе Светланы послышались язвительные нотки.

— Хотя... нет. Вы не могли бы работать здесь? Допустим, по Интернету? У вас ведь достаточно веские обстоятельства.

Светлана пожала плечами:

— Я не знаю. Надо позвонить, выяснить.

— Звонить будете в моем присутствии.

— А что еще я должна делать в вашем присутствии?

— Слушайте, Джалиль в разговорах с вами не называл других имен? — Артист перевел разговор на другую тему. — Может быть, какие-нибудь родственники, знакомые из чеченской диаспоры?

— Родственники? — Светлана задумалась, пожала плечами. — Не знаю. А впрочем, когда мы встречались во второй раз, он упоминал об одном человеке. Говорил, что у него все шансы в будущем стать президентом Ичкерии. Как же его?.. На "И", кажется. Исаков, Исаев...

— Может быть, Итоев?

— Точно, Итоев. — Журналистка удивленно вскинула брови. — Вы его знаете?

— Нет. Но он, точно так же, как и ваш любимый Джалиль, отправился на небо беседовать с Аллахом.

— Вы серьезно?

— Нет, все шуточки! Куда уж серьезней, Светлана! — Артист ушел в комнату и вернулся с газетной вырезкой: — Читайте!

Светлана пробежала заметку глазами.

— Теперь вы понимаете, насколько все это серьезно?

— Я это давно уже поняла, — вздохнула журналистка.

— Вот и нечего тогда меня подкалывать! Семен хотел продолжить, но тут раздался телефонный звонок.

— Извините! — буркнул Артист и снял трубку. Звонил Пастухов.

— Тут такое дело: клиент отказывается от наших услуг, говорит, что его люди в сто раз надежнее нас. Не хочешь коня искупать?

— Козел! — произнес Артист с чувством. — Теперь ты понял, какую подставу они для нас придумали? Будем на них вкалывать, а потом нас же еще и обвинят!

— Ладно, ладно, не ворчи! Эта ситуация разруливается без проблем. Надо только доказать им, что мы кое-что можем. Через час тебя жду в Ясеневе — прокатимся.

— Хорошо. — Артист положил трубку, отодвинул от себя тарелку. — Спасибо, Светлана, мне пора. Я вас закрою на два замка. К двери не подходить, на телефонные звонки не отвечать. В окнах тоже лучше не светиться. Разрешается смотреть телевизор, читать книги и журналы. Ясно?

— А справлять естественные надобности можно? — с издевкой спросила Светлана.

— На этот счет я должен проконсультироваться с начальством, — отпарировал Артист. Он ушел в комнату собирать сумку. Газетную вырезку с заметкой про Итоева специально оставил на кухонном столе. Пускай напоминает ей об опасности!

Когда дверь за Злотниковым закрылась, Светлана подождала еще немного и сняла телефонную трубку.

— Кирилл, ты? Ну слава богу! Да никуда я не пропала! Я не могу по телефону говорить, но тут такое случилось! Такое! Я тебе потом все расскажу! В общем, ты не волнуйся, у меня все в порядке. Думаю, скоро увидимся. Меня теперь спецслужбы охраняют, — добавила она шепотом.

* * *

Муха ловко и бесшумно, как кошка, забрался по стволу дерева, устроился на суку поудобней и приставил бинокль к глазам. Окуляры приблизили двухэтажный кирпичный дом за высоким забором. Большая часть дачи была скрыта за густой листвой деревьев, но крыльцо дома и площадку перед ним он видел прекрасно. У крыльца стояли две «Волги». Около ворот Муха заметил охранников в камуфляже. На крыльце появился водитель. Он неторопливо выкурил сигарету, сел в машину.

Олег вынул из кармана куртки небольшую рацию.

— Второй, Второй, извозчик на месте, ждет объект. У ворот два карандаша. Работаем, — произнес он скороговоркой.

* * *

По периметру ограды были установлены камеры видеонаблюдения. Артист, одетый бомжом, выбрался из кустов, огляделся и спокойно подошел к забору. Попав в поле зрения видеокамер, он стал вести себя как пьяный: походка сделалась нетвердой, движения расхлябанными. Для пущей убедительности он расстегнул ширинку и помочился на забор. Потом медленно повернул голову и якобы только что заметил висящую на кронштейне видеокамеру. На лице у Артиста отразилось удивление, любопытство, досада. Что это вы меня снимаете? Он, покачиваясь, подошел поближе, показал в объектив фигу, после чего исчез из поля зрения камеры, чтобы через несколько мгновений появиться снова. Теперь он волочил за собой березовый ствол с обломанными ветвями. Уперев ствол одним концом в землю, а другим в забор, Злотников по нему вскарабкался к камере и, уцепившись за кронштейн, пьяно рассмеялся и плюнул в объектив.

— Работайте, мужики, — произнес Артист негромко в микрофон, и тут же из кустов появились Пастухов и Боцман с шестом. Пастух был впереди, Боцман сзади. Разбежались. Используя шест как опору, Пастух легко взбежал по забору наверх. Боцман же подпрыгнул, уцепился за край и подтянулся. Пастух сверху помог ему.

— Давай держись, Артист, — подбодрил он Злотникова, и оба легко спрыгнули с забора и исчезли в кустарнике.

Не прошло и двадцати секунд, как Артист увидел бегущих к нему охранников дачи. Их было трое — двое были вооружены пистолетами, у третьего на плече болтался автомат, кроме того, у каждого было по резиновой дубинке.

— Ты что это, сука, в камеру плюешь? — закричал один из охранников и пнул по приставленной к забору березовой слеге. Слега с треском повалилась на землю, и Злотников повис на кронштейне. Двое охранников принялись охаживать его дубинками по ногам.

— А ну прыгай!

Третий достал из кармана камуфляжной куртки рацию и произнес в нее: «Все в порядке! Он один. Алкаш. Сейчас обработаем, чтоб неповадно было».

Артист неловко спрыгнул, покачнулся и тут же получил дубинкой по почкам.

— Мужики, мужики, вы чего это деретесь? — пробормотал он, удивленно глядя на охранников.

— Щас узнаешь — чего мы! — На этот раз дубинка чувствительно прошлась по плечам.

— Ну ладно, ладно, пошутил я! Отпустите!

— Во-во! Сейчас мы тебя опустим, — нехорошо рассмеялся охранник с автоматом. Третий удар пришелся по ребрам.

— Ну, блин, так не пойдет! — мотнул головой Артист.

Он понимал, что в запасе у него всего доли секунды и работать надо с тем, у кого автомат — пока еще эти двое из кобур свои пистолеты достанут! Он с разворота ударил автоматчика ногой в челюсть. Тот упал, смешно взмахнув руками, и потерял сознание. Охранники, не ожидавшие от «алкаша» такой резвости, на мгновение растерялись, и этого Артисту было вполне достаточно. Последовала серия молниеносных ударов — руками, ногами, головой — и теперь уже все трое лежали на земле, не подавая признаков жизни. Кажется, они даже не успели толком понять, что случилось. Артист быстро разоружил охранников и всех троих сковал друг с другом наручниками.

— Отдыхайте, ребята, — сказал Артист на прощание и скрылся в кустах.

Оружие он развесил на ветвях росшей неподалеку елки. Очухаются — найдут.

* * *

Водитель Исы Хусаинова сидел в «Волге» и крутил настройку радио. Поймал «Ретро».

В веселья час и в час разлуки... —

раздался из колонок приятный мужской голос.

— ...Давай пожмем друг другу руки и в дальний путь на долгие года, — фальшиво подпел водитель.

— Вот именно, на долгие... — насмешливо произнес чей-то хрипловатый голос. Водитель поднял взгляд и увидел стоящего у дверцы здорового мужика. Это был Боцман. — А ну подвинься давай!

Это что такое? — нахмурился водитель. — Вы кто?

— Из охраны. Сегодня я машину поведу. Но водитель почувствовал подвох и потянулся к телефонной трубке.

— Не надо! — грозно произнес Боцман, дверца распахнулась, и водитель почувствовал на своем горле железные пальцы. — Не надо делать лишних движений! — Свободной рукой Боцман скользнул водителю под пиджак и выудил из кобуры пистолет. — Так спокойней будет. Двигайся, я сказал!

Водитель послушно перебрался на соседнее сиденье. Боцман плюхнулся за руль:

— Сиди и не пикай!

И тут же открылась задняя дверца слева.

— Здравствуйте. — Пастухов опустился на сиденье. — Хорошая песня, душевная. Когда хозяин должен прийти?

— Сказали ждать. Сейчас будет, — испуганно оглядываясь, произнес водитель.

— Ты не бойся, мы его мочить не будем. Просто поучим немного, чтобы нос не задирал.

— Ага, — произнес водитель глупо и кивнул головой. Его лицо покрылось бисером пота.

— А вот и он, — удовлетворенно сказал Пастухов. — Боцман, товсь!

Хохлов завел двигатель, снял машину с ручника.

Хусаинов в своей традиционной папахе шел к машине в сопровождении двух охранников. Неожиданно что-то мягко шлепнулось на его правое плечо. Иса скосил взгляд и увидел на пиджаке небольшое желтоватое пятно. Он поднял голову, пошарил взглядом по ветвям деревьев, чтобы обнаружить птицу, но не увидел. Выругался по-чеченски, достал из кармана носовой платок, чтобы оттереть пятно, и так, занятый пятном, Иса Мирзоевич опустился на заднее сиденье. Еще ничего не успев понять, он удивленно уставился на Пастухова.

Боцман, не дожидаясь, пока в машину полезут охранники, рванул «Волгу» с места, и тут же Пастухов на ходу захлопнул дверцу, локтем прижав Хусаинова к спинке сиденья.

— Тихо сиди! — сказал он. В зеркало заднего вида было видно, как на мгновение растерявшиеся охранники запоздало бросились следом за «Волгой».

Впереди показались ворота. Боцман вдавил педаль газа в пол. Видя несущуюся к воротам машину, здешние охранники, только что получившие сообщение о ЧП по рации, встали по обе стороны ворот с пистолетами на изготовку.

— Что делать будем, командир? — растерянно спросил Боцман.

— Жми давай! — Пастух был уверен, что по машине охрана стрелять не будет — в «Волге» стекла темные, а в ней «сам».

Боцман прибавил скорость, и охранники, действительно не решившись стрелять, бросились в стороны.

Жил да был черный кот за углом... —

зазвучала вдруг веселая песенка по радио.

Водитель рядом с Боцманом от страха закрыл глаза, зашептал что-то, беззвучно шевеля губами. Похоже было, молился.

Машина на полной скорости врезалась в ворота, и автоматические штанги, закрывающие створки, не выдержали этого мощного лобового удара — ворота со страшным грохотом распахнулись, при этом одна из створок сорвалась с петель. К счастью, двигатель машины не заглох от удара, и «Волга» понеслась по дороге.

— Впереди внешний пост, сворачивай направо! — приказал Боцману Пастухов.

«Волга» свернула на грунтовую дорогу, петлявшую между кустами и деревьями.

— Что вы делаете? Вам все равно отсюда не уйти! — неожиданно подал голос Хусаинов.

— А мы и не собираемся никуда уходить. Это у нас учения, приближенные к боевым, — насмешливо произнес Пастухов.

Машина свернула с дороги и выехала на небольшую лесную полянку. Здесь их уже поджидали Муха и Артист.

— Выйди из машины! — приказал водителю Боцман.

— Э-э, мужики, да вы что, с ума сошли? Это же официальный представитель Чечни! Вам за это пожизненное светит! — по-своему понял это приказание хусаиновский водитель. Его голос срывался и дрожал.

— Да выйди ты, блин! — прикрикнул на него Пастухов.

Водитель выбрался из машины, а на его место сел Мухин.

— Не узнаете, Иса Мирзоевич?

— Узнаю, — кивнул чеченец.

— Вот видите, какие у вас замечательные джигиты — прозевали хозяина!

— Это провокация! — Хусаинов зло смотрел на Мухина.

— Это не провокация — это проверка надежности охраны, — возразил Пастухов. — Я думаю, результаты вам ясны.

— У вас очень странный способ доказательства своей правоты.

— Но вы же не поверили нам на слово. — Сергей подумал, что для такой критической ситуации Хусаинов держится молодцом — никакого испуга, и даже голос не дрогнет.

Водитель «Волги» отошел на несколько метров от машины, оглянулся и, убедившись, что на него никто не обращает внимания, бросился в кусты. Вдогонку ему раздался звонкий свист Артиста:

— Штаны не потеряй, водила!

— Иса Мирзоевич, дело не в том, что мы вас похитили. Это, скажем так, демонстрация силы. Про Итоева вы знаете?

— Знаю, — кивнул Хусаинов.

— Ну так вот. Стрелял по нему снайпер высочайшего класса. Взгляните-ка на свое правое плечо.

Чеченец скосил взгляд. На плече все еще был виден едва заметный желтоватый след.

— Это не птичка, это господин Мухин. Покажи, Олег! — Муха продемонстрировал чеченцу короткоствольную винтовку для пейнтбола, к которой был прикреплен баллон с краской. — Стрелял он с восьмидесяти метров и, как видите, попал. А тот, кто убил Итоева, попал за километр. Значит, у него отличная оптика и твердая рука. С такой охраной у вас нет никаких шансов на выживание. Мы вам это только что доказали. Так что или в дальнейшем мы сотрудничаем, или...

Чеченец зло зыркнул на Пастухова, выбрался из машины и не торопясь пошел в сторону дачи.

— Ишь ты, обиделся! — сказал вслед ему Боцман. — Мы на него за пацанов наших, в чью смерть их матери до сих пор поверить не могут, не обижаемся, а он, видите ли, обиделся. Козел! Остановить?

— Не надо, пусть подумает.

Глава четвертая. Док

Разбор полетов происходил в Центральном парке культуры и отдыха за столиком летнего кафе. Со стороны могло показаться, что это собрались страстные болельщики «Спартака» и спорят по поводу последней неудачи клуба.

— Нет, надо же додуматься до такого маразма — похитить официального представителя Чечни, да еще угрожать ему! — горячился подполковник Горобец.

— Никто ему не угрожал. Все было тихо-мирно, по-человечески. Зато теперь он понял, что представляет из себя его охрана и что можем мы, — тихо произнес Пастухов.

— Почему вы мне не сообщили, что он отказался от вашей охраны?

— Знаете, мы привыкли действовать самостоятельно, а согласовывать каждый свой шаг с начальством...

— Да, конечно, самостоятельно. Дорого нам обойдется ваша самостоятельность. Охрану разоружили и побили, — подполковник начал загибать пальцы, — ворота сломали, машину помяли. У водителя после всего происшедшего сердечный приступ случился.

— Конечно, будет приступ, если в его возрасте, как заяц по лесу бегать, — усмехнулся Мухин.

— Так он же от вас убегал, думал, вы будете Хусаинова мочить. А он, получается, единственный свидетель.

— Богатая у шофера фантазия, — сказал Артист. — А ведь он, поди, не просто водитель, а водитель-охранник...

— Ну вот что, все эти ваши шуточки дурно пахнут!..

— Я так понимаю, контора в наших услугах больше не нуждается? — спросил Пастухов. — Знаешь, подполковник, если уж честно, положа руку на одно место, все это самая настоящая подстава. Я пацанов с места сорвал, пообещал им выгодную работу, а оказывается, мы вовсе никому и не нужны! Вы бы сначала сами со своим чеченом договорились, а потом уж и нас бы с насиженных мест срывали!

— Некогда нам было с ним договариваться. Через полторы недели саммит, он обязательно должен быть там, иначе решение проблем с Чечней опять затянется черт знает насколько!

— Надеюсь, аванс мы можем оставить себе? Все-таки большая работа проделана... — Пастухов поднялся из-за столика. — Ладно, пошли, мужики, пускай они сами своих чеченов охраняют.

— Подожди, Пастухов! — Горобец так же решительно поднялся, встал на пути Пастухова. — Что ты воду мутишь?

— Кто мутит, интересно знать?

— Ису тоже понять можно. У него люди годами верной службы проверены, а тут ему подсовывают каких-то русских. Но в общем, положа руку на одно место, как ты говоришь, ваша дурацкая выходка его убедила. Он согласен выполнять все ваши инструкции, но работать вы будете не одни, а вместе с его охраной.

— Они хоть по-русски-то понимают? — поинтересовался Боцман.

— По-моему, намного лучше, чем вы, — сказал Горобец.

— Ладно, с охраной так с охраной, — кивнул Пастухов. — Лишь бы под ногами не мешались.

— Возвращайтесь в Архангельское и приступайте к исполнению своих служебных обязанностей! А за ворота и машину мы с вас все-таки вычтем, чтобы впредь неповадно было! — пообещал Горобец.

— Вы, вместо того чтоб копейки считать, лучше бы о бронированной машине для клиента позаботились, а иначе охранять его — бессмысленное занятие! — веско сказал Пастухов.

Генуэзский залив, 15 июня, 17.48

Следователь Адриано ди Бернарди и прокурор города Сержио Адамо сидели в шезлонгах на корме небольшой яхты. Сегодня был выходной, и прокурор предложил Адриано порыбачить. К палубе специальными металлическими скобами были прикреплены мощные спиннинги. Толстые лески, поблескивающие на солнце, были натянуты — яхта на малой скорости шла по заливу.

Тихонько пропиликал встроенный в удилище электрический звонок, оповестивший рыбаков о том, что на крючок попалась рыба.

Прокурор первым поднялся из шезлонга, не вынимая спиннинга из скобы, потянул его на себя. Удилище выгнулось.

— Кажется, на этот раз, крупная рыбешка, синьор Бернарди! — радостно произнес прокурор. Он начал водить удилищем из стороны в сторону, постепенно сматывая леску.

Вот уже в пене за кормой показалась спина тунца средних размеров.

— Я подведу его к борту, а вы нажмете на педаль подсачека!

Прокурору действительно удалось подвести рыбу близко к борту.

— Жмите, жмите, Бернарди! — закричал он в азарте.

Адриано надавил на педаль в палубе, и большой автоматический подсачек вместе с рыбиной поднялся из воды. Теперь оставалось только оглушить тунца электрошокером и втащить на борт.

...Рыба была тут же разделана и отдана жене прокурора Марии.

— Скоро у нас будет прекрасный ужин, — улыбнулся прокурор и фамильярно похлопал Адриано по плечу. — Но я смотрю, рыбалка не доставляет вам особенного удовольствия.

— Ну почему же? Весьма увлекательное занятие, — неопределенно пожал плечами следователь.

— Ладно, ладно, не притворяйтесь! — Прокурор опять закинул в море блесну и уселся в шезлонг. — Почему у вас такой задумчивый вид?

— Дело Апполинаре никак не идет из головы. Ризотти был застрелен из той же снайперской винтовки, что и Марко. Экспертиза установила. Согласитесь, что это странно.

— Что ж тут странного? Очевидно, что киллер изящно убрал единственного свидетеля, который мог бы его опознать.

— Странно, что оружие не было оставлено на чердаке. Обычно снайпер бросает винтовку, потому что она уже побывала в деле. Более того, мы не нашли гильз. В том и в другом случаях точки, откуда велась стрельба, были нами установлены, но ни оружия, ни гильз там не оказалось.

— Гильзы он мог подобрать, — произнес прокурор, следя за леской.

— Я думаю, все намного проще. — Адриано подошел к борту и снова надавил на педаль автоматического подсачека. Подсачек взметнулся над водой, разбрызгивая воду. — Тот же самый принцип. Я видел такое на пулеметах в бронетранспортерах, когда служил в армии. Для того чтобы гильзы не разлетались в разные стороны, внизу прикрепляются мешки на защелках. Очень удобно. Вот и к снайперской винтовке можно приспособить такой же, только поменьше.

— Вы сейчас об этом догадались?

— Да, глядя на ваш подсачек. А оружие на месте преступления снайпер или снайперша не оставляет потому, что винтовка эта ему или ей очень дорога. Вполне вероятно, что она какая-нибудь особенная, ценная.

— Из золота, что ли? — рассмеялся прокурор. — Вы что, склоняетесь к тому, что стреляла женщина?

— Да, теперь я в этом почти уверен. Вы верно сказали, что киллер изящно убрал единственного свидетеля, но в том-то и дело, что Ризотти не видел никого, кроме белокурой женщины. Он предполагал, что это была шведка.

— Почему же именно шведка? Славяне тоже белокурые.

— Славяне? Да-да, может быть, — задумчиво произнес следователь. Он подумал о том, что между двумя убийствами прошло три дня. Снайперша должна была жить где-то рядом. Может быть, она останавливалась у родственников, может быть, была туристкой... — Мне нужны люди для работы в отелях. Может быть, портье или горничные сумеют вспомнить эту даму, ведь у нее абсолютно нетипичная для Италии внешность!

— Хорошо, я распоряжусь. Люди у вас будут.

— Как жаль, что у нас нет ее фоторобота!

— О, черт, кажется, опять!.. — Прокурор подскочил к спиннингу. — Адриано, хотите знать, почему у вас никогда не клюет?

— Почему?

— Потому что вы вместо рыбалки думаете о своей снайперше. И рыба это чувствует!

* * *

— Док! — Пастухов крепко обнял Ивана Перегудова. — Загорел-то — как индеец!

Действительно, обветренное лицо Дока было кирпично-красного цвета.

— С экспедицией ходил на Алтай, вот и поджарился, — усмехнулся Док. — Сейчас в законном отпуске. Пойдем хоть пивка хлебнем ради встречи, что ли...

— Во-первых, я за рулем, во-вторых, не просто так к тебе, а с интересом. Потолковать надо.

— Потолковать — это пожалуйста. — Док провел гостя на кухню, прикрыл дверь.

— Главное вот что, — сразу взял быка за рога Пастухов. — Мы с пацанами снова в более-менее настоящем деле. Помощь твоя нужна. — Он кратко рассказал Доку об Итоеве, о снайпере, о событиях последних дней. — А вот такое лекарство Итоев вместе с «Выбором» поставлял в Россию. — Пастухов по памяти написал на листочке из блокнота название препарата, который значился в документах.

— Это не лекарство, Сережа, — покачал головой Док. — Это вакцина. Гамма-глобулин. Против гепатита "А" и как укрепляющее имунную систему средство. Действует в течение полугода. Я вам в Чечне такой колол, чтоб не болели.

— Да? — Пастухов же вспомнил пневматический пистолет, приставленный к его плечу, шипящий звук выходящего под давлением воздуха, легкую боль, вытекающее из неглубокой ранки лекарство. — Получается, что Итоев с «Выбором» доброе дело делали — иммунитет русской нации повышали? Импортный гамма-глобулин — он, конечно, лучше отечественного?

— Конечно, — кивнул Док.

— Пятьсот коробок — это много или мало?

— Если брать Москву, то капля в море, а если — небольшой районный городишко, то можно все население привить.

— И документики по такой партии должны быть? — Пастухов упорно подводил Дока к мысли о том, что ему придется снова поработать в команде.

— Если вакцина проходила через границу и поступила в медицинские учреждения, должны быть соответствующие документы. Дело в том, что предварительно разрешение на применение партии должен дать Минздрав. Сертификация, или как это у них там называется...

— Слушай, Док, нам с пацанами некогда, надо чечена охранять. А ты — медик. Может, займешься этими документиками?

— Серега, ты охренел? Я сегодня только прилетел, и вообще — отпуск у меня, понимаешь?

— Вот я и говорю — отпуск. Времени свободного навалом. Не целый же месяц где-нибудь на даче торчать? Есть у меня, Иван, подозрение, что с Итоевым все не так просто. Дело не в политике. Политика — это просто прикрытие, чтобы внимание спецслужб отвлечь. Что-то тут другое. Давай, Ваня, включайся по старой дружбе... Деньжат заодно заработаешь. Плохо ли!

— Какой же ты зануда, командир! — покачал головой Док. Он потер переносицу: — Ладно, хрен с тобой — займусь. Только у меня два условия.

— Валяй! — кивнул Пастухов.

— Во-первых, ты даешь мне два дня, чтобы прийти в себя, во-вторых... мы сейчас же идем пить пиво. Ну прикинь, почти месяц на чистом спирту, всю глотку себе сжег.

— Ну ладно, пиво так пиво. — покорно согласился Пастухов.

Генуя, 18 июня, 16.45

Машина с мигалкой и воем неслась по генуэзским улицам, заставляя прохожих оглядываться. Она замерла около парадного входа отеля «Корона» на виа дель Соль, из машины выбрался следователь Адриано ди Бернарди, вошел в отель.

В фойе около регистрационной стойки его уже поджидал полицейский.

— Синьор следователь, — козырнул он, — пройдемте со мной, пожалуйста.

Следом за полицейским Бернарди прошел по длинным гостиничным коридорам, и скоро они очутились в небольшой комнате для отдыха горничных. За столом девушки в гостиничной униформе — белоснежная блузка и юбка выше колен — пили кофе и щебетали о чем-то своем. При виде мужчин они замолчали.

— Луиза, можно тебя на минуту?

— Да, синьор. — Из-за стола поднялась смазливая девчушка лет восемнадцати.

— Это следователь Адриано ди Бернарди. Расскажи ему, пожалуйста, то, что ты рассказывала мне по поводу той светловолосой дамы.

— Давайте мы с вами в другом месте поговорим, Луиза. Вы наверняка знаете здесь укромные уголки, — приветливо улыбнулся девушке Адриано.

— Да-да, конечно. Пожалуйста, идите за мной. — Девушка завела его в комнату, где стояли корзины с бельем.

Полицейский козырнул и прикрыл дверь с другой стороны.

— Итак, вы заметили что-то необычное?

— Да, синьор следователь. Это была высокая дама со светлыми волосами. Я слышала, как она говорила по телефону на непонятном языке. Он такой медленный и певучий.

— Какой? Немецкий, французский, английский, шведский?

Девушка пожала плечами.

— Не английский и не французский. Непонятный.

— Что еще?

— Она редко выходила из номера и не разрешала убираться.

— Но когда уходила, вы все-таки убирались?

— Конечно, синьор, иначе меня выгонят. Здесь с этим очень строго. Ну вот, я пылесосила в гардеробной и нечаянно задела щеткой сумку, которая стояла в углу. Знаете, такая большая длинная сумка, ну как у теннисистов. Сумка упала, и я ее подняла. Она была очень тяжелой. Я сама люблю играть в теннис, знаете, ракетки столько не весят, они легкие. — Девушка замолчала.

— Когда уехала синьора?

— Я не помню. Кажется, тринадцатого.

— "Кажется" или тринадцатого?

— Я не помню, синьор, мне приходится убирать столько номеров каждый день!

— Все? — Адриано ди Бернарди нервно задышал. Он своим следовательским чутьем чуял, что напал на след. Национальность синьоры и дату ее отъезда он сейчас узнает у портье. А дальше? Дальше все просто! Раскрытие преступления такого уровня принесет ему повышение по службе и хорошую премию.

— Все, наверное. — Луиза пожала плечами.

— Пошли! — Следователь кивнул на дверь.

— Куда? — испуганно спросила девушка.

— В тот номер, куда же еще?

— Но там теперь живут другие люди.

— Ну и что!

* * *

Горничная несколько раз громко постучала в дверь. Никто не отозвался. Тогда девушка открыла номер своим ключом.

— Кажется, никого нет, — прошептала Луиза.

— Вот и замечательно, — подбодрил ее Адриано. — После отъезда синьоры тут, конечно, все мыли и прибирали?

— Конечно, синьор.

— Это плохо, — вздохнул следователь. — Давайте-ка сразу в гардеробную.

В спальне Луиза открыла глубокий стенной шкаф, который здесь называют «гардеробной». В шкафу висели костюмы, платья.

— Это нехорошо, синьор следователь, я должна поставить в известность администрацию отеля.

— Луиза, это не обыск. Я только посмотрю. — Адриано встал на четвереньки, вынул из кармана пиджака маленький фонарик и стал сантиметр за сантиметром изучать пол. — Где стояла сумка?

— Вот здесь, в углу.

Луч фонаря уперся в уголок картонки, торчащей из щели между плинтусом и полом. Следователь пинцетом осторожно вытянул картонку из щели. На картонке было что-то написано на иностранном языке. Кажется, это были буквы славянской письменности. «Кириллица» — так, кажется, она называется. Он видел такие, когда был по делам в Югославии. Неужели прокурор был прав? Адриано сумел прочитать только единственное странное слово «Макумар». Одно было очевидно: это картонка — ярлык от какой-то импортной вещи.

— Что скажешь, Луиза? — Он продемонстрировал картонку горничной.

— Не знаю, синьор, как так получилось? Обычно я хорошо убираю номера. Никаких замечаний не поступало.