Ночь ошибок

      Лили нахмурилась.
      – И ты, думая, что я такая же бездарная актриса, как и она, избегал представлений с моим участием?
      Черные глаза Деймона молили о понимании и прощении.
      – Я же обещал, что не стану тебе лгать, а я свое слово держу.
      Да, он прав. И это признание заставило Лили еще глубже почувствовать, как сильно она любит этого удивительного человека.
      – И все же я не понимаю, какое отношение имела Пегги к твоему категорическому нежеланию отпустить меня в Лондон.
      – Чтобы доказать мне, что я ошибался, Пег решила во что бы то ни стало добиться пробной роли или в «Друри-Лейн», или в «Ковент-Гарден». Она бы ни за что не успокоилась до тех пор, пока не добилась бы своего. – Деймон отвернулся к обитой пестрой тканью стене. – К тому времени она мне так надоела, я настолько устал от бешеных перепадов ее настроения, что был готов избавиться от нее любыми способами. И все же я попытался отговорить Пег от поездки в Лондон, так как понимал, что критики разгромят ее в пух и прах, и это будет концом ее карьеры.
      По той же самой причине Лили настаивала на контракте, отвергая приглашения выступить в пробной роли.
      Деймон снова повернулся к ней.
      – Я предупредил Пег, что, если она уедет в Лондон, между нами все будет кончено. Я надеялся, что это ее остановит, но она лишь еще больше распалилась. Она была убеждена, что станет звездой лондонской сцены и после этого я сам приползу к ней. Увы, сбылись мои самые худшие опасения. Пег провалилась в пробной роли, и критики были безжалостными.
      – А ты сдержал свое слово, не захотел даже видеть ее, после чего она покончила с собой.
      Он грустно вздохнул.
      – Нет, Пег даже не сделала попытки связаться со мной. Полагаю, она не находила себе места от унижения. Я в то время был в Хокхилле, и лондонские газеты с критическими отзывами дошли до меня только через несколько дней. Прочтя их, я не на шутку встревожился, сознавая, что Пег может решиться на все.
      Учитывая то, как отчаянно Пегги стремилась к славе и признанию и как тяжело переживала любое критическое замечание, Лили прекрасно понимала его тревогу.
      – Я немедленно отправился в Лондон, но было уже слишком поздно. Пег наложила на себя руки из-за разгромных статей критики, а не потому, что мы с ней расстались. – Деймон смело встретился взглядом с Лили. – Она оставила предсмертную записку, где прямо сказала об этом, однако содержание этой записки не стало достоянием гласности.
      А людская молва возложила всю вину на Деймона! Лили нежно коснулась его руки, и он сразу же накрыл ее руку своей.
      – Когда ты объявила, что отправляешься в Лондон, – печально закончил он, – мне показалось, я заново переживаю тот старый кошмар.
      – Ты считал меня достаточно слабой, чтобы покончить с собой в ответ на плохие отзывы критиков?
      – Нет, но ты ошеломила меня своим известием. Мы были так счастливы в Хокхилле, и я понятия не имел, что ты собираешься уезжать в Лондон. Я был сам не свой, и больше всего на свете мне хотелось избавить тебя от боли и страданий.
      Деймон поднес ее руку к губам.
      – Мною в тот день двигали лучшие побуждения, – грустно заключил он, целуя ее, – но претворил я их в жизнь хуже некуда. Возвращаясь после встречи с мировым судьей, я собирался рассказать тебе про Пег, но ты устроила прощание на людах.
      При воспоминании об этом Деймон нахмурился.
      – Я до сих пор не могу понять, зачем ты это сделала. Такое коварство в духе Оливии.
      – Ты решил, мною движут какие-то корыстные цели? – воскликнула Лили. – Но в чем же именно ты мог меня заподозрить?!
      – В том, что ты стараешься любыми средствами вынудить меня жениться на тебе, – прямо заявил Деймон. – А ты знаешь, как я отношусь к хитрым, корыстным женщинам.
      – Да, и после того, что тебе пришлось перенести по вине Оливии, мне трудно тебя в чем-либо винить. Но у меня и в мыслях не было ничего подобного. Я просто боялась, что, оставшись с тобой наедине, не смогу устоять перед твоими уговорами и останусь в Хокхилле, хотя из-за этого мне пришлось бы потерять все, к чему я так долго стремилась.
      Лили взглянула на раскиданные в беспорядке постельные принадлежности, и ее лицо залила краска.
      – Когда мы одни, ты бываешь очень убедителен. – Подняв голову, она смело встретилась с Деймоном взглядом. – Клянусь, я и не думала о браке. Я знаю, что между нами он невозможен.
      Деймон привлек ее к себе, целуя, обнимая, лаская, пытаясь наверстать то, что упустил в течение долгих горестных дней, недель, месяцев.
      – Каким ослом я показал себя в тот день! – воскликнул он. – Прости, любимая.
      К его удивлению, Лили вырвалась из его объятий. Деймон видел, что сделал ей больно, но не мог понять, чем именно.
      – Не называй меня так! – с жаром воскликнула она. – Я не могу слышать это слово, ведь оно для тебя ничего не значит!
      Деймон растерялся. Он заговорил о любви потому, что это чувство переполняло его сердце. Неужели она не понимает? Нежно обхватив ее лицо ладонями, он заглянул в изумрудно-зеленые глаза.
      – Ты моя любимая, моя единственная! Я всегда буду называть тебя так!
      – Но ты же не веришь в любовь!
      Деймон смахнул с ее лица золотисто-каштановую прядь.
      – Не верил, – поправил он, – до тех пор, пока не повстречал тебя. Ты обратила меня в свою веру.
      И он обязательно найдет способ добиться, чтобы Лили навеки была рядом с ним.
      Деймон почувствовал, что до конца дней своих будет помнить, каким счастьем озарилось ее лицо.
      Выразив свое чувство словами, он принялся доказывать Лили, как сильно он ее любит, всеми другими доступными ему способами.
 
      Позже, спустя много времени, когда Деймон еще лежал в кровати, уткнувшись лицом в подушку, хранящую аромат Лили, молодая женщина вышла, чтобы приготовить завтрак.
      Пусть Лили думает, что брак между ними невозможен. Деймон уже утвердился в своем решении: он женится на ней, каким бы скандалом это ни кончилось. За счастье взять ее в жены он готов заплатить любую цену.
      Послышался осторожный стук в дверь. Оказалось, это пришли брат Лили и Сьюэлл. Преданный конюх принес своему господину свежее белье, туалетные принадлежности и костюм.
      Рейли, одетый по-домашнему в легкие брюки и рубашку с расстегнутым воротником, похоже, не собирался уходить вместе со Сьюэллом. Как только за конюхом закрылась дверь, Джеймс спросил Хокхерста, могут ли они поговорить.
      Деймон кивнул. Он догадывался, что волнует молодого майора, и был рад представившейся возможности как можно скорее объясниться.
      – Я люблю вашу сестру. Очень люблю.
      – Да, знаю. Я сразу это понял, увидев, как вы смотрели на нее в то утро, когда сюда пришли.
      – По-моему, вы удивительно спокойно относитесь к моему пребыванию здесь.
      – Это лишь потому, что Лили безумно в вас влюблена. – Нахмурившись, Рейли отвернулся и уставился на обитую пестрой тканью стену. – Скажу честно, я бы предпочел э… чтобы между вами все было оформлено по закону, но мне понятно, сколько сложностей возникает, когда граф любит актрису.
      – Я намереваюсь жениться на Лили.
      Изумленный майор стремительно обернулся.
      – Но этои есть самая главная трудность.
      – Уже бывали случаи, когда актрисы выходили замуж за знатных дворян, – возразил Хокхерст. – Лорд Крейвен связал себя брачными узами с провинциальной актрисой, а граф Дерби женился на Элизабет Фаррен. Последняя благодаря усилиям своего супруга даже блистала какое-то время в высшем свете. И я тоже сделаю все для своей жены.
      – Но ведь замужество потребует от Лили, чтобы она ушла из театра, – заметил Джеймс. – Мы оба понимаем, что не может быть и речи о том, чтобы графиня Хокхерст выходила на сцену.
      К сожалению, это была правда. И леди Крейвен, и графиня Дерби вынуждены были покинуть театр.
      – Я успел проникнуться глубоким уважением к тому, какое большое место занимает в жизни Лили игра на сцене, – тихо промолвил Деймон. – Ей будет очень трудно расстаться со столь дорогой для нее свободой, но еще труднее будет отказаться от театра. Я слишком сильно люблю Лили и не смогу просить ее пожертвовать тем, что так много для нее значит, но я надеюсь, она пойдет на это добровольно.
      – Однако если Лили откажется, вы не сможете жениться на ней, – печально заметил майор.
      – Да, – согласился Хокхерст.
      Вот как все повернулось! До знакомства с Лили Деймон был уверен, что, если он, непримиримый противник семейных уз, когда-нибудь и выбросит белый флаг, его избранница будет считать себя счастливейшей из женщин. Теперь же дело обстоит наоборот: если Лили примет его предложение и покинет сцену, он будет считать себя счастливейшим из мужчин.
      Открылась дверь, и появилась Труда с завтраком. Следом за ней еще с одним подносом шла Лили. Заговорщически подмигнув Деймону, молодой майор удалился.
 
      Хокхерст два дня оттягивал разговор, должный определить его судьбу, дожидаясь, пока он сможет встать с кровати и начать передвигаться по дому. Между тем он не терял времени даром, стараясь склонить чашу весов в свою пользу. Снова и снова он дарил Лили сладчайшие мгновения любви, используя все мастерство, на какое только был способен. А она, в свою очередь, поражала его глубиной ответной страсти.
      Наконец, набравшись мужества, Деймон приковылял, опираясь на палку, в крохотную гостиную. Молодая женщина писала за столиком в углу. Взглянув на Лили, он понял, что не может жить без нее. Она должна принять его предложение.
      Оторвавшись от письма, Лили взглянула в сторону двери, и ее лицо озарилось радостной улыбкой.
      Деймон неуклюже пробрался к письменному столу между креслами, обтянутыми розовой тканью в цветочек, знакомой ему еще по Бату. Наверное, в таких случаях полагается опускаться на колено, но Деймон опасался, что сейчас у него это вряд ли получится. Поэтому он ограничился тем, что неловко плюхнулся в кресло рядом со столом.
      Лили в ожидании посмотрела на него.
      Теперь, когда наконец настал решающий момент, Деймон вдруг к своему ужасу обнаружил, что не помнит ни слова из тщательно заготовленной пылкой речи.
      Пока он, напрягая память, судорожно пытался собраться с мыслями, Лили обвела рукой маленькую гостиную.
      – Здесь так тесно. Должно быть, тебе не терпится перебраться к себе в Хокхерст-Хауз.
      – Да, но только в том случае, если ты переедешь туда вместе со мной. – Увидев ее потрясенное лицо, Деймон поспешно выпалил: – Любимая, переезжай ко мне!
      Перо выпало из рук Лили, оставив черные кляксы на ее письме к Саре. Значит, Деймон хочет объявить всему свету, что она его любовница!
      – Я знаю, любимая, как ты гордишься своей независимостью, – продолжал он. – Мне понятно твое нежелание уступить контроль над своей жизнью мужчине, но я клянусь, что буду всю жизнь заботиться о тебе.
      – Всю жизнь? Для содержанки это слишком долгий срок!
      – Для содержанки? – Деймон растерянно моргнул. – Я прошу тебя стать моей женой.
      Опешившая Лили уставилась на него, не в силах вымолвить ни слова.
      – Ты шутишь! – наконец обрела она дар речи.
      Деймон, наклонившись к ней, нежно обхватил ее лицо.
      – Никогда в жизни я еще не был так серьезен.
      На мгновение Лили воспарила к заоблачным вершинам счастья, но ее радость тотчас же испарилось, рухнув в бездну жестокой действительности. Деймон потянулся к ней, ища поцелуем ее губы, но Лили испуганно отшатнулась от него.
      – Деймон, ты не можешь жениться на мне! Для тебя это будет конец. Свет от тебя отвернется.
      Он улыбнулся, и в его бархатных глазах было столько любви, что у Лили навернулись слезы.
      – Нет, – спокойно, но решительно произнес он. – Я позабочусь о том, чтобы нас с тобой приняли, как в свое время были приняты граф и графиня Дерби.
      Но ведь Элизабет Фаррен, после того, как она вышла замуж, пришлось покинуть сцену. Лили вложила в любимое ремесло столько сил и труда и вот наконец достигла вершин успеха. Мысль о том, что от всего этого придется отказаться, казалась ей невероятной. И пугающей. Театр так долго был ее единственной опорой в жизни!
      – Деймон, ты ведь знаешь, как много значит для меня сцена.
      – Ты сможешь сколько тебе заблагорассудится участвовать в любительских спектаклях – и здесь, в Лондоне, и в Хокхилле.
      – Но это же совершенно разные вещи!
      Между любительскими постановками и профессиональной сценой бездонная пропасть. По сути дела, Деймон вынуждает ее сделать выбор между тем, что ей дороже всего на свете – между ним и театром.
      – О, Деймон, – взмолилась Лили дрогнувшим от волнения голосом, – прошу тебя, не уговаривай меня отказаться от карьеры.
      Он схватил ее руки.
      – Не буду. Выбор за тобой, любимая.
      – Но ведь, если я не уйду со сцены, мы с тобой не сможем жениться, да?
      – Да, – мрачно подтвердил Деймон.
      Сердце Лили разрывалось при мысли о том, какой невыносимо мучительный выбор она должна сделать.
      Но еще хуже было то, что она прекрасно понимала, какую непомерную цену заплатит Деймон за этот брак. Лили вовсе не разделяла его оптимизма по поводу того, что ему удастся заставить свет принять ее в качестве его жены. В противном случае их союз станет для Деймона и детей, которые у них родятся, настоящей катастрофой. Из-за нее они превратятся в изгоев общества.
      Возможно, сейчас Деймон предпочитает не заглядывать в будущее или же надеется, что легко перенесет презрение света. Если так, он глубоко ошибается. Так же, как ошибался отец Лили. К счастью, его любовь к жене не ослабла, когда общество отвернулось от них, но ему было очень больно. Лили не могла допустить, чтобы Деймон страдал из-за нее так, как в свое время страдал ее отец.
      А что, если любовь Деймона превратится в ненависть?
      От этой мысли сердце Лили болезненно сжалось. Она должна отказаться от великодушного предложения Деймона ради него самого и ради детей, которым никогда не суждено родиться.
      Последние сомнения рассеялись. Она должна быть твердой. До тех пор, пока она не откажется от сцены, их брак с Деймоном невозможен. Это ее самое действенное оружие.
      – Умоляю тебя, скажи, чем мне придется занимать себя, если я оставлю театр? Или ты хочешь, чтобы я превратилась в скучающую бездельницу, единственным развлечение которой станет бесконечная смена нарядов и бесцельное шатание с бала на бал?
      – У тебя будет очень важное занятие, – с жаром возразил Деймон. – Ты будешь моей супругой и матерью моих детей. Я предлагаю тебе стать моей женой, потому что хочу, чтобы у нас была семья.
      – Мне тоже этого очень хотелось бы, – с бесконечной тоской в голосе призналась Лили. – Увы, этому не суждено осуществиться. Прости, Деймон, но я не смогу отказаться от театра.
      Боль, наполнившая взгляд Деймона, острым ножом полоснула ее по сердцу. Он резко отпустил руки Лили.
      – Если бы ты любила меня хоть в половину так сильно, как люблю тебя я, ты бы согласилась.
      – А если бы ты любил меня хоть в половину так, как утверждаешь, ты бы мне такое не говорил!
      – Послушай, Лили, – взмолился Деймон. – До встречи с тобой я не верил в любовь, но ты доказала мне, как сильно я ошибался. И вот теперь я хочу о тебе заботиться, оберегать, дать тебе свое имя, хочу растить с тобой наших детей. Неужели это ничего для тебя не значит?
      Значит, значит! Больше, чем Лили могла высказать словами.
      – А если ты забеременеешь? – тихо спросил Деймон. – Несмотря на все предосторожности, этого тоже нельзя исключать.
      – Вовсе не обязательно, чтобы это случилось именно с нами, – резко возразила Лили.
      Отчаянно желая рассеять тучи, затянувшие лицо Деймона, она обвила руками его шею, что есть силы притягивая его к себе.
      – О, Деймон! Я люблю тебя так сильно, что это не передать никакими словами. Мы были так счастливы эти два дня. Ну почему мы не можем и дальше продолжать жить так же?
      Деймон крепко прижал ее к себе.
      – Я тебя люблю, Лили, и соглашусь на все, лишь бы оставаться рядом с тобой. – В его голосе было столько печали, что Лили захотелось плакать. – Я принимаю все твои условия, но все же надеюсь, что в самое ближайшее время к ним добавится и узаконенный перед небом и людьми брак.

30

      Деймон так быстро уступил желанию Лили продолжать отношения, не заводя речь о замужестве, потому что рассчитывал в самом скором времени убедить ее переменить свое решение. Но молодая актриса упрямо не желала расставаться со сценической карьерой.
      Надеясь рассеять опасения Лили по поводу материальной зависимости, Деймон предложил заключить брачный контракт, предусматривающий ежемесячные щедрые выплаты на текущие расходы, а также значительную сумму на тот случай, если с ним что-либо произойдет.
      Любая другая женщина из тех, которых ему доводилось встречать, с готовностью уцепилась бы за это предложение, но Лили его отвергла.
      Вдобавок ко всему Деймона угнетало нежелание Лили принимать от него подарки. Она постоянно повторяла, что ей нужна только его любовь. Вначале Деймон был даже рад этому, так как прежде ему прохода не давали женщины, требующие от него денег и дорогих нарядов.
      Однако вскоре все это стало его огорчать. Деймону хотелось осыпать Лили осязаемыми доказательствами своей любви, но она была непреклонна. Она даже не позволяла ему купить или снять особняк, где бы они могли встречаться.
      – Какой прок от моего состояния, если я не могу потратить из него ни пенни на женщину, которую люблю? – ворчал Деймон.
      Дни шли по установившемуся порядку. В те вечера, когда у Лили была репетиция перед спектаклем, Деймон уезжал в Хокхерст-Хауз заниматься своими делами. Затем, одевшись, он отправлялся в театр. Хокхерст не пропустил ни одного спектакля с ее участием, но после травмы он ни разу не появлялся за кулисами, не желая привлекать внимания к их отношениям, и после представления отправлялся в клуб. Домой Лили провожал брат.
      Те дни, когда у Лили не было спектаклей, они проводили вместе: разговаривали, играли в шахматы, предавались утехам любви. Как только нога Деймона зажила настолько, что он смог обходиться без палки, они начали совершать прогулки по Лондону.
      Однажды в начале декабря Лили, вернувшись домой, застала Деймона, с грустным видом стоящего у окна, за которым белыми хлопьями падал мокрый снег. Увидев меланхолическое выражение его лица, она сразу же встревоженно спросила, в чем дело.
      – Мне хотелось бы на Рождество уехать в Хокхилл. Этот праздник я больше всего люблю встречать именно там.
      – Так поезжай.
      Деймон резко отвернулся от окна.
      – Только если ты поедешь со мной!
      – У меня на той неделе не будет спектаклей, так что я смогу тоже съездить в Хокхилл.
      Его лицо пересекли решительное складки.
      – Только в том случае, если ты будешь моей женой. В Хокхилле ты появишься лишь в качестве его хозяйки, а не моей любовницы.
      Лили нежно провела пальцами по его щеке.
      – Пожалуйста, Деймон, не надо заговаривать о браке. Мы ведь были очень счастливы эти три недели, разве не так?
      – Я был бы гораздо более счастлив, если бы ты стала моей женой.
      Лили поспешила перевести разговор на другую тему:
      – Кстати, о Рождестве. Что бы ты хотел от меня в подарок?
      – Наследника, или по крайней мере первые шаги в этом направлении. И только это.
      А для этого необходимо, чтобы Лили вышла за него замуж. В противном случае ее внебрачный ребенок не будет иметь никаких прав на титул отца, и они оба это прекрасно понимали.
      – Это невозможно, – тихо промолвила Лили.
      – Это очень даже возможно – мешает только твое упрямство.
      После этого Хокхерст больше не заводил разговоров о браке, но его решимость сделать Лили своей женой крепла с каждым днем. Хотя он больше не пытался ее переубедить, эта мысль не выходила у него из головы. Но Деймон не мог забыть и просьбу Лили: «Умоляю тебя, не заставляй меня делать выбор между тобой и театром».
      Чем дольше Хокхерст думал об этом, тем больше утверждался во мнении, что Лили не должна выбирать. Он сам в сердцах обвинил ее в том, что она упрямая, но он и сам не без греха. А если бы Лили попросила его выбрать между ней и чем-нибудь столь же дорогим его сердцу, как Хокхилл? Разве он не переживал бы по этому поводу?
      У Лили – выдающийся талант, и если он ее действительно любит, ему нужно постараться, каких бы трудов это ни стоило, предоставить ей возможность как можно полнее этот талант раскрыть. Так что пусть после того, как они с Лили поженятся, она продолжает играть в театре.
      Конечно в свете это вызовет небывалый скандал, но какое ему до этого дело? Деймон был решительно настроен обеспечить Лили место в обществе, по праву принадлежащее ей как графине.
      Вот достойная задача! Хокхерст начал готовиться к ее решению с той же тщательностью, с которой сам герцог Веллингтон разрабатывал планы своих кампаний.
      Первым делом он нанес визит своей тетушке леди Эдит Перселл. Обменявшись приветствиями с престарелой дамой, Деймон сразу же перешел к делу:
      – Вчера я получил письмо от Кассандры. Она безмерно счастлива, что вы согласились в следующем сезоне взять ее под свое покровительство. – Он с чувством пожал пухлые руки тетушки. – Я вам очень признателен. А теперь мне придется попросить вас о втором, еще более трудном одолжении.
      – Что стряслось? – встревоженно спросила леди Перселл. – Мне еще никогда не приходилось видеть тебя таким подавленным.
      Деймон выпустил ее руки:
      – Я влюблен, очень сильно влюблен и собираюсь жениться. И мне бы хотелось, чтобы вы позаботились о том, чтобы мою жену приняли в обществе должным образом.
      Его тетка удивилась бы меньше, если бы Деймон сказал ей, что солнце встает не утром, а в полдень.
      – Вот уж не думала, что когда-нибудь услышу от тебя подобное признание. Я ее знаю?
      – Вы не знакомы лично, но она вам известна: это Лили Калхейн.
      – Актриса? Ну удивил так удивил! Но ведь, насколько я слышала, у нее есть любовник – майор Рейли.
      – Нет, Джеймс Рейли – ее родной брат.
      – Но это же означает…
      – Вот именно. Лили происходит из двух знатных родов. Она – внучка сэра Джона Дрю и генерала сэра Френсиса Рейли. Помимо того, Лили племянница леди Чаринг. И она будет моей женой. Я хочу обеспечить ей место в обществе, которое должно быть у нее по праву.
      – Лили Калхейн – самая популярная актриса на лондонской сцене. Какой шум поднимется, когда выяснится, что она покидает театр и выходит за тебя замуж.
      – Лили не уйдет из театра.
      – Но не можешь же ты позволить своей жене выходить на сцену! – воскликнула леди Перселл.
      – Могу. И именно это я и собираюсь сделать.
      В конце концов, как и рассчитывал Деймон, тетка согласилась ввести Лили в свет.
      – Но тебе никогда не удастся заставить твердолобого старика генерала Рейли признать ее своей внучкой, – на прощание предостерегла его она.
      Хокхерст загадочно улыбнулся:
      – Посмотрим.
      Следующий визит он нанес леди Чаринг, увядающей красавице, чьи зеленые глаза сразу же напомнили ему Лили. Леди Чаринг без колебаний выразила готовность оказать племяннице посильную помощь.
      – После смерти сестры я умоляла лорда Чаринга взять к нам ее детей, – со слезами в голосе призналась она, – но он был категорически против и даже не позволил мне присутствовать на похоронах.
      По тому, как леди Чаринг произнесла имя своего покойного супруга, Деймон сделал вывод, что она, как и Феба, рада своему вдовству.
      Последний визит в этот день Хокхерст нанес генералу сэру Френсису Рейли.
      Растрепанный старый слуга, судя по всему, не привыкший встречать таких знатных особ, провел нежданного гостя в библиотеку.
      Хокхерст не прождал и двух минут, как в комнату торопливо вошел сам дед Лили. Его морщинистое лицо не покидала улыбка, а с уст сыпались подобострастные слова приветствия.
      – Лорд Хокхерст, какая приятная неожиданность!
      С первого взгляда Деймон заключил, что генерал Рейли был безжалостным тираном по отношению к своим подчиненным и лебезил перед всеми, кто занимал более высокое положение. Лицо и руки генерала покрылись старческими пятнами, но сухощавая фигура еще хранила следы армейской выправки. Хокхерст предположил, что суровая внешность старика как нельзя лучше соответствовала его характеру.
      – Чем я обязан чести принимать такого важного гостя, милорд?
      – Вашей внучке.
      Улыбка на лице старика мгновенно погасла.
      – У меня нет внучек, есть только один внук. Возможно, вы слышали о нем: майор Джеймс Рейли, герой Тулузы.
      Хокхерст даже не пытался скрыть свой гнев.
      – Если майор Рейли ваш внук, то у вас есть еще две внучки, Сара и Лили Калхейн, хотя вы не заслужили права именоваться их дедом.
      – Прошу прощения, я вас не понимаю, милорд, – надменно заявил сэр Френсис.
      – Нет, вы должны просить прощения не у меня – у Лили, – ледяным тоном произнес Деймон. – Вы должны гордится ею. Это самая замечательная женщина, какую я только встречал в жизни, и к тому же блистательная актриса. Вам приходилось видеть ее на сцене?
      Генерал, похоже, пришел в ужас.
      – Я ни за что на свете не опущусь до этого. Но почему вы ее защищаете? Впрочем, конечно же, мне следовало догадаться. Граф Хокхерст, знаменитый «король гримерных»! Она ваша любовница?
      Нет, не любовница, подумал Хокхерст, а возлюбленная. А это огромная разница. Лили открыла ему глаза – как и на многое другое, в том числе на то, что такое настоящая любовь.
      – В самом ближайшем будущем она станет моей женой, – холодно произнес Деймон. – Генерал, будете ли вы склонны признать свою внучку, когда она станет графиней Хокхерст?
      Старик раскрыл рот от изумления:
      – Неужели вы действительно собираетесь на ней жениться? Свет вас отвергнет!
      Несомненно, только это и имело значение для старого генерала.
      – Что ж, Лили стоит того. Однако для нееимеет большое значение, как отнесется ко мне высший свет, и именно поэтому я собираюсь приложить все силы к тому, чтобы приняли нас обоих.Я хочу, чтобы Лили заняла место в обществе, принадлежащее ей по праву как моей супруге и вашей внучке.
      – Значит, вам удалось убедить ее оставить сцену?
      – Нет, я не требую от нее такой жертвы. Лили не хочет уходить из театра, и она будет продолжать играть.
      Генерал побелел от злости:
      – Да вы просто безумец, если собираетесь пойти на это!
      – Нет, я был бы безумцем, если бы заставил ее зарыть в землю свой талант.
      Водянистые старческие глаза генерала превратились в две щели.
      – Ни за что на свете я не признаю вульгарную комедиантку своей внучкой!
      Деймон понял, в кого Лили такая упрямая.
      – Вы отказываетесь признать Лили своей внучкой только потому, что боитесь, как бы общество не отвергло вас. Неужели вы настолько трусливы, генерал?
      Лицо сэра Френсиса залила краска.
      – Я не допущу, чтобы гордую фамилию Рейли пятнала дешевая актриса!
      – На честь вашей семьи бросает пятно не Лили, а кое-кто другой.
      – Кого вы имеете в виду? – испуганно встрепенулся генерал.
      – Вас! Обещаю, я позабочусь о том, чтобы вся Англия узнала о вашем постыдном поведении.
      – Мне никогда не приходилось краснеть за свои поступки.
      – Неужели? А какими словами можно назвать то, что вы с чудовищной жестокостью прогнали обратившихся к вам за помощью собственных внуков, вынудив не имеющих ни гроша сирот самим добывать себе кусок хлеба? – голос Хокхерста наполнился презрением. – Заверяю вас, что весь свет проникнется к вам отвращением, когда узнает, как ваша безграничная черствость заставила семнадцатилетнюю девочку пойти на сцену, чтобы прокормить себя и брата с сестрой. Наперекор всем трудностям ей удалось сохранить семью и даже отложить денег, чтобы купить брату офицерский патент, подарив таким образом Англии героя.
      Деймон умолк, давая возможность генералу осмыслить его слова. Затем он продолжил ледяным тоном:
      – Обещаю, что все будут восторгаться мужеством и благородством Лили и осуждать ваш отвратительный поступок. – Это шантаж! – воскликнул Рейли, брызгая слюной.
      – Нет, это справедливость.
      – Вы насильно заставляете меня признать Лили.
      – Больше того, вы раскроете перед ней свои объятия, как раскрыли их перед ее братом – когда он прославился на поле битвы и стал национальным героем.
      Некоторое время старик молчал. Наконец гордая военная осанка исчезла, плечи бессильно опустились. Генерал признал поражение.
      – Вы не оставляете мне выбора, – желчно произнес он. – Но все ваши усилия бесполезны. Если эта женщина не откажется от театра, общество ее ни за что не примет.
      – Примет, положитесь на мое слово, – решительно заявил Хокхерст.
      Генерал изумленно уставился на него:
      – О боже, а ведь вы добьетесь своего!
 
      Лили не надо было выходить на сцену ни в этот вечер, ни в следующий, чему она была очень рада. Обычно полная энергии, жизнерадостная, молодая женщина сегодня почему-то чувствовала себя очень уставшей. Всегда с нетерпением ожидавшая спектакля, сегодня Лили с облегчением думала, что ей не нужно ехать в театр. Гораздо приятнее будет провести вечер у камина в гостиной, беседуя с Деймоном.
      Когда Лили после ужина отказалась от обычной партии в шахматы, Деймон озабоченно справился, как она себя чувствует.
      – Любимая, ты сегодня сама не своя, – заметил он, заключая ее в свои объятия.
      Лили рассказала ему, что с утра испытывает какую-то слабость.
      – Но ничего, завтра все будет в полном порядке.
      – Ты сегодня просто восхитительна!
      Взгляд черных глаз скользнул по голубому шелковому платью с глубоким декольте, задержавшись на соблазнительной выпуклости груди. Деймон ласково прикоснулся кончиком большого пальца к ее вершинке, но Лили вздрогнула.
      – Любимая, я сделал тебе больно? – удивился он.
      – Она у меня сегодня почему-то слишком чувствительна.
      Задумчиво посмотрев на нее, Деймон направился к дивану перед камином. Лили устроилась рядом с ним, и он, поцеловав ее, глухо произнес:
      – У меня в кармане лежит вещь, не имеющая денежной стоимости, но, надеюсь, ты примешь этот подарок как свидетельство моей бесконечной любви.