Отчет 8 Кто бы с дитем…

      Бум! Нас окатило волной холодного воздуха, когда укушенная и выброшенная вверх граната обиделась и громко об этом сообщила.
      Ого! Морозильные гранаты! Одно из немногих почти запрещенных наступательных. Хотя снежок на горячую голову полезен.
      Когда я старчески кряхтя поднялся, толпа заметно увеличилась, а впереди стоял Вадамун собственной персоной, и лепил снежок из быстро тающего снега. При этом он раззорялся:
      – Ты кто тут гранатами раскидываться? Ты кто такой в обще? Ты кто тут и кто там?
      – Я не Ктотут, и даже не Ктотам. Их я оставил дома. В Обшь я давно не наведывался, и что там о мне думают сейчас – не знаю. А гранатами это я салют на радостях, что удалось с тобой поговорить. Но салют по поводу окончания беседы пока лучше отложить
      Толпа хохотнула. Вад тоже, поскольку явно был обо мне наслышан, и просто хотел проверить, я ли это.
      – Уга! Говорить умеешь. Можно и продолжить. Так какими судьбами?
      – Надолго. К тебе пойдем или ко мне?
      Он, хмыкнув, гукнув и цыкнув, покосился на вертолет и приглашающе махнул рукой. Это было хорошо. Дедзонцы любили поболтать, если было с кем, и вообще были хорошие ребята, особенно когда откушают с гостем своего самогончика.
      Поигрывая лимонкой, я прошел сквозь проход в толпе и свалился в люк, где исчез Вадамун.
      Поднявшись с пола и проверив высоту потолка, я выпрямился, и последовал коротеньким коридором в небольшую комнатку, где помимо расстеленного на земле стола были еще две подушки, рация, ящик с холодильниками и почтенных размеров ручной бластер. Бластер перешел из лежачего в почти нацеленное на меня состояние.
      Вад, пока я осматривался, уже уселся за стол и, потягивая отечественный самогон с молоком, рисовал что-то на клочке бумаги. Усевшись напротив, я сдернул с пояса баночку и глубокомысленно изрек:
      – Ну так вот.
      Он отложил рисунки, покосился на пиво и продолжил тянуть свой любимый напиток. Я пересказал ему, сделав небольшую редакцию и монтаж. Времени это заняло немного, так как о миксимусах я почти не говорил, но за затраченный на рассказ час в комнатку сунулась пара десятков мрачных личностей, половина из которых была усажена слушать и пить.
      После завершения все озабоченно молчали минуты три. Молчание прервал Вадо.
      – За три часа до тебя приходил человек и приказал, как только ты придешь, направить тебя к нему. С охраной.
      Я присвистнул. Кто-то просчитал мои шаги на один вперед. Или на три. Этот приказун или совсем не знал дедзонцев – приказ им отдавать. Или…
      – Во вторых. Мне эти сверху не понравились сразу, так что я – с тобой. Но они прожили в наших племенах достаточно долго, и если всем намекнуть, что нас предали, то первым делом племена будут убивать предателей. Со всеми последствиями. И в третьих. Решающий фактор у тебя в руках, так что… твои предложения?
      Катрин и Танита должны были оказаться здесь. Это настолько очевидный шаг, что никто не подумает, что я рискнул. Во вторых, небольшой сводный отряд захватывает катер, пригоняет его сюда, загружает девушек и дает деру.
      Я сообщил свои идеи.
      После непродолжительного обсуждения план был принят.
      Через пятнадцать минут, за которые я успел вспомнить устройство штурмовика, выпить баночку и дойти до вертолета, группа уже ждала меня у него.
      Загрузившись, мы полетели к гринлендцам.
      Я забеспокоился сразу, как только увидел на месте пьянки три выложенных треугольником костра. Грохнувшись в центр треугольника, я, а за мной и все остальные, высыпали из вертолета и быстро рассосредоточились, изучая обстановку. Из темноты вышел Витамото с немного перевязанной рукой. Разглядев ожог на его руке, я понял все без слов.
      – Кто? – спросил я раньше, чем он открыл рот.
      – Имперский спецлегион.
      – Профи. – показал я, что прощаю, тем более, что было не за что. Я подозревал, что на самом деле, это был кто-то в форме спецлегиона. Кто-то с размороженными двигательными сегментами.
      – Они их забрали живыми, хотя и потеряли на этом человек пять – шесть.
      Из темноты стали возникать люди. На многих лицах была растерянность, что для гринлендца было непривычно. Пора брать власть.
      – Вито, собери лучших своих людей, я лечу за ними.
      Он махнул рукой и к вертолету побежал десяток людей.
      – Если они не уйдут с планеты, бери всех и уводи в лес. Рано или поздно помощь придет. На всякий случай прощай.
      Он кивнул, а я побежал к вертолету. В душе был крайне неприятно. Особенно потому, что в первую очередь я думал о захвате кем-то нехорошим миксимуса, а только во вторую – о Катрин.
      В вертолете было не продохнуть, но меня это не беспокоило – кабина была совершенна пуста. Хорошо же быть шофером.
      Взлетел я быстро. Через полчаса я приземлился у Вадо и помчался к нему, так как в нем были все наши шансы подобраться поближе незамеченными. Свалившись к нему в землянку, я приготовился объяснять, почему ему надо идти рисковать своей шкурой, но он не дал:
      – Их взяли. Пошли.
      Тут я и заметил, что он уже полностью экипирован, а в землянке еще трое, знакомых по совещанию.
      Пока мы шли, я почти спал, поскольку что-то внутри затуманивало сознание, не давая ухватить какую-то важную и интересную мысль. Очнулся я от шепота Вадо:
      – Тивсол, пришли.
      Я окинул взглядом небольшое поле, огороженное решетками, явно под напряжением, на котором стояли многочисленные транспортники, боевые самолеты, и прочие летательные аппараты. Пора включаться.
      Оглядев прожектора, часовых и несколько броневиков, я стал думать над планом и над тем, что рядом сто человек, которые его ждут. Но мой план изложил Вадо.
      – Растекаемся на группы Гринленд – Дедзон, чтоб не было неразберихи у нас и много – у них. Я постараюсь выяснить, где они, если скроюсь из поля зрения более, чем на десять минут – значить, они там. Тогда начинайте. Пять минут на рассосредоточение.
      Дедзонцы растворились во тьме.
      Через пять минут Вадо кивнул мне, поднялся в полный рост и с двумя людьми пошел к воротам. Подползая на саму границу освещенного круга, мы видели, как он и его двое после долгих переговоров с часовыми прошел на поле в сопровождении троих. Вот он исчез внутри малого транспортника. Первая минута. Вторая. Третья. Шестая.
      На седьмой он вылетел в с двумя своими людьми и быстро пробежал к одному из штурмовиков. Из транспортника выскочил окровавленный человек и выстрелил в одного из людей Вадо. Человек загорелся и упал. Вадо со вторым скрылся в штурмовике.
      Гринлендцы разрядили арбалеты по часовым и кинулись к воротам, догоняя меня.
      Как обычно, из боя запомнилось мало. Крики сгоравших гирнлендцев. Стоны пронзенных стрелами и ножами часовых, шипение бластеров, разогревшийся костюм. Вслед за мной в люк заскочили трое – остальные семнадцать остались догорать на поле.
      Сразу у двери лежал дедзонец с обгоревшими ногами. Бросив на него взгляд, я побежал по коридору, где из-за угла тянулся дымок. По пути, у входов в отсеки, лежало несколько сгоревших до неузнаваемости трупов. В воздухе привычно пахло горелым мясом.
      Дверь в рубку было приоткрыта, и оттуда слышались хрипы и бульканье. Я остановился у двери и стал дышать, только тут обратив внимание на горевшие напалмом легкие и трясущиеся ноги.
      – Эй, есть кто? – заорал я, махнув набегающим гринледнцам, чтоб они смотрели в коридор.
      – Есть. – раздался из-за двери хрип Вадо. – Тивсол?
      – Ага. Захожу.
      Я по всем правилам вкатился в комнату, целясь из пулемета в один угол и ракетомета – в другой. В меня никто не стрелял, и я плавно поднялся на ноги.
      Первое, что попалось на глаза – Вадо с обгоревшей головой, прислонившийся к пульту и его лучемет, наведенный на дверь. Я встретился взглядом с его целым глазом и больше его не отводил.
      – Тивсол!
      – Что?
      – Мы сделали это… – лучемет выпал из его руки. Из левой половины головы на все еще горевшую куртку сочилась кровь. – Возьми.
      Он сорвал что-то с шеи. Потом он ушел.
      Из руки выпал медальон голубого когда-то цвета. Пятый спецбатальен Департамента Особых дел, восставший и после подавления рассеявшийся по галактике.
      Я запомнил номер, потом закрыл глаза и немного о нем подумал. Совсем чуть-чуть.
      Потом вспомнил, что времени у меня почти нет.
      Открыл глаза. В углу, у пульта, привязанные спиной друг к другу, сидели Танита и Катрин.
      Через секунду я уже рвал веревки.
      Дела я это весьма рьяно. Катрин, украшенная за время разлуки синяком и шрамом, очнулась. Веки ее поднимались крайне медленно, я бы баночку успел выпить.
      – Трокли… засранец. – шепнула она, как только левый глаз, не обременненый синяком, сфокусировался на мне.
      – Чего тебе? – шепнул я в ответ, чуть озабоченно замечая, как спадает напряжение действия.
      – Мы им отомстили за Нирру. Я – четверых и Танита – троих.
      – Это…
      – И еще. Если бы я могла двигаться, я набила бы тебе яйца. А так… я люблю тебя.
      – На это я и надеялся. – пробухтел я, возвращаясь в действие. – Значит, двигаться не сможешь?
      От желания набить-таки мне яйца у нее открылся правый глаз.
      – Ты это…
      – Да? – буркнула Танита, возвращаясь в сознание.
      – Я не это. Я думаю, куда вас послать, чтоб не вернулись.
      Вскочив на ноги, я подошел к пульту управления, и осмотрелся. Все знакомо. Секунда концентрации и руки сами собой выполняю команды:
      Таймер на взлет, прыжок сразу после выхода из атмосферы. Связь – на Караул! на всех частотах. Выход из прыжка чуть ли не в центре Конфедерации. Автопилот – на уклонение от метеоритов. Все. На него ушло не более пяти секунд.
      Я вернулся к девушкам и сказал:
      – Итак. Счас я вас отправлю с этой планеты. Как только вас подберут – сообщите, что вас зачем-то выкинули с вашей планеты, и что я сказал, что найду вас и все объясню. Планета, с которой вас выкинули, называется не Вась-Вась, а Аляк. Если будут сильно приставать, скажите, что Тивсол Харш Трокли – ваш муж и все испугаються. До свиданья.
      Щелкнув по клавише таймера, я выскочил из кабины прежде, чем они успели что-либо ответить. Этого бы я не перенес и улетел с ними, оставив планету на растерзание.
      В коридоре я столкнулся с тремя сопровождающими. Окинув их взглядом, я скомандовал:
      – За мной.
      Мы выбежали на поле. На нем было пусто. Половина прожекторов уже не светила. Перебежав под соседний штурмовик мы присели, дожидаясь старта. Штурмовик с девушками медленно оторвался от земли и тяжело пошел вверх. Я облегченно вздохнул и стал присматривать для себя транспортно-боевое средство. Только я его высмотрел, как шипнули бластеры и трое вокруг вспыхнули и упали на бетон. Потом раздались шаги десятков трех человек, неторопливо подходивших со всех сторон.
      – Блестяще! – сказал Дадзонте Ватокс. – Как у меня все хорошо получилось!
      Из темноты появились люди в боекостюмах с направленными на меня тяжелыми ракетометами с подствольными лазерами.
      – Поздравляю, господин Трокли! Вы блестяще справились со своей работой. Штурмовик закодирован на прыжок в нашу штаб-квартиру, а на выходе из атмосферы его ждут три штурмовика прикрытия. Так что вы самым прекрасным образом попались в мои сети… Аг!!!!!!!
      – Не, браток, это я тебя поймал. – неторопливо сказал я. – За яйца.
      Одновременно его ракетомет выпустил очередь по всем окружающим. Окружающие, тоже схваченные, секунды три, пока было кому в кого, постреляли друг в друга. Я плюнул в сторону Дадзонте, и побежал к облюбованному штурмовику.
      Голова гудела, сильнее и сильнее, при этом становясь все больше и тяжелее. Ее качало из стороны в сторону, и она начинала болеть, прихватив за компанию и спину. Ножки и ручки работали все неохотней и неохотней
      Так что плюхнувшись в кресло, и глянув на двух пилотов, которым был произведен прямой массаж сердца, а отключился от рук и ног, и дальше двигал все мысленно. Спина, не говоря уже о голове, собиралась взорваться Думалось с трудом, но зато в одном направлении – вперед, в погоню.
      Ускорение на взлете размазало по креслу, а защитное поле сразу показало перегрузку, так как я помог двигателям, присоединившимся к голове в желании взорваться. Поймав на радаре три штурмовика, уже готовых прыгнуть вслед за исчезнувшим с девушками, я сделал привязку к ним. Вовремя. Они тоже исчезли. Я вылетел из атмосферы.
      На мгновение я увидел открытый космос, а потом стало холодно.
      Потом все погасло.
 

Эпилог, который настолько короткий, что в общем-то незачем, но пролог то был.

 
      Вспышка света. Темнота, Вспышка света, боль и почти сразу она исчезает, а ее сменяет чувство сильной слабости.
      Я с трудом подавил желание немножко постонать и поскрипеть зубами и вслушался в свои ощущения. Все системы функционировали нормально, я ни к чему не привязан, и даже наоборот – парю в воздухе.
      Открыв глаза, я уставился в белый потолок, обвешанный камерами и датчиками.
      Одновременно с моим переходом в сидячее положение в отскочившую дверь стандартного конфедеративного изолятора влетели трое в белых халатах. Так как один нес шприц, то прошли они не далеко.
      – По-моему, ему это не нужно. – похрипел один на линкосе, поднимаясь из угла.
      – Конечно, не нужно. Я бы лучше покурил, и выяснил, где я и мои жены.
      В распахнутую дверь влетели генерал и адмирал, оба Военно-Космических Сил, и три десантника в полной выкладке.
      – Лейтенант Трокли! – рявкнул адмирал. – Доложите обстановку!
      – Обстановка проста, и я даже не понимаю, как даже такой тупица как вы, сэр, не можете ее понять. Я нахожусь на тяжелом линкоре ВКС, оборудованным экспериментальным прибором выборочной аннигиляции, поле которого окружает планету. После аннигиляции моего штурмовика мое хладное тел было выловлено и оживлено. Теперь я нахожусь здесь и требую курить и сообщить мне, где мои девушки, а так же послать запрос в департамент особых личностей относительно моей. Причем обстановку я докладываю, выполняя незаконный приказ, так как согласно уставу ДНП п.43 ст.67843-2 я имею право не отвечать на вопросы лиц других департаментов. – оттарабанил я, нащупывая в кармане генерала сигареты и зажигалку.
      – Взять!!!! – рявкнул генерал.
      – Есть сэр! – ответил я, и, разодрав китель, взял у него сигареты и зажигалку. – Спасибо, сэр! – я прикурил и посмотрел на десантников, сражающихся со своими многоствольными стрелялками. С блаженной улыбкой выпустив в рожу полураздетого генерала струю, я мурлыкнул:
      – Ты мне нравишся, противный. – Он захлопнул рот и стал медленно из багрового становиться лиловым. – Но девушки мои нравятся мне больше. – Десантники, бросив непослушное личное оружие, ринулись ко мне с руками. Ввалив каждому из генералу по символическому пинку они попадали, занятые битвой с ботинками. – Так что, если вы не питаете к друг другу нежных чувств… – рука адмирала, подчиняясь порыву рукава, дернулась к обнаженной груди генерала. Он сердито отдернул ее, и громко буркнул:
      – Девушек сюда, быстро.
      – Есть сэр! – лязгнул динамик в потолке. Пошуршав с пару секунд, он дополнил: – Сэр! Послание из ДеОсЛича. Кавычки до прибытия спецагента Накря не оказывать никакого давления на агента Трокли выполнять все просьбы тактического уровня и согласовывать с ним все действия стратегического точка второй заместитель министра неявных дел маршал Зихиль точка кавычки.
      Генерал, грязно богохульствуя, вылетел из комнаты. Адмирал заинтересовано посмотрел на меня. Я подмигнул ему, и радостно-звонко сказал в динамик:
      – Эй, на интеркоме!
      – Да… сэр?
      – Ответ. Кавычки Трокли тире Зихилю точка Спасибо двоеточие кавычки Дадзонте Ватокс довыпендривался точка кавычки до прибытия Накря курю над планетой точка кавычки.
      – Принято, сэр.
      – Спасибо.
      В двери влетела Катрин. Одна.
      – Адмирал, вы позволите? – осведомился я как можно более светски.
      – А вы позволите не позволить? – обиженно буркнул он, вылетая из комнаты почти сам.
      – А где Танита? – спросил я, когда он вылетел.
      Катрин встала в метре напротив и обвиняюще уставилась на меня. Вся в синяках, шрамах, она хитро улыбалась, и блестела открытым глазом, на котором наворачивалась слеза.
      – Она не захотела вылезать из-под капельницы. – заговорчески прошептала она.
      – Понятно. – еще более заговорчески шепнул я, вынимая сигару и шагая к ней. Обняв, шепнул в ухо:
      – Ну так что? Вляпаешься за меня замуж?
      – Посмотрим на твое поведение.
      – Извини. – очень виновато шепнул я. – Я бы изнасиловал тебя прямо здесь, да подгладывают много.
      От удара по яйцам, носу и глазу я улетел на кровать и затянувшись, зашелся слезливым хохотом.
      – Ты засранец! – рявкнула Катрин и вылетела из комнаты.
      Я развалился на кровати и с улыбкой выпустил струю в ближайший объектив.
      ВКС, наверно, до сих пор пытается разобраться, что я имел ввиду.
      Twenty– two points, plus triple-word-score, plus fifty points for using all my letters. Game's over. I'm outta here.
      
      [1] Для простоты все длинны, глубины, толщины и т.д. переведены в привычную для читателя систему отмерений.
      
      [2] Стандартная – это, грубо говоря, такая, при которой тело Хомо Сапинеса может спрыгнуть с высоты два своих роста и если умеет спрыгивать, не сломать себе чего-нибудь.
      
      [3] Стандартных КВР-ских длинн, в родных моих километрах это надо множить на 67,94
      
      [4] А стандартная единица времени в КВР = 0, 24 секунды, помножить на нули с еденицой. Подберите подходящее количество нулей, если вам не лень.
      
      [5] С начала второго расселения.
      
      [6][6] Столько процентов потомков смешанных браков.
      
      [7] Teefsoul Harsh T-rockly (английский) – вольнопереводиться как Зубастодушев Достал Тщательнохаосович, хотя возможны варианты.
      
      [8][8] Проценты исчисляются от арифметически средних (показатель первого плюс второго плюс 100000 и т.д., деленное на число показушников), помноженных на два. Так что может быть и 105 процентов и 5.
      
      [9] Это, кто не биолог, прикол на тему задачек по генетике мама кривая конопатая и голубоглазая, а папа шестипалый альбинос, кто будут дети, если дедушки оба ветераны Чернобыля. Если вы фанат решать задачки по генетике, то напомню, что рост определяеться тремя парами генов по, моему, с полным доминорованием по типу рослый. Скажем, благо это фантастический рассказ, что один, доминируя, дает большие общие габариты, второй – вытягивание в длинну, а третий – толстость. Карие глаза доминируют над голубыми, но есть еще ген, определяющий смешивание цвета глаз в зеленый, по моему, рецессивный. И не забудьтье про кросинговер!
      
      [10] Пошловеселый мамонтотанк
      
      [11] Даже зная английский, понять сложно, поэтому даю сразу перевод: Ты кто такой есть тут? – Охотник – Чей охотник? – Я… – Я не собираюсь тебя убивать, но если ты собираешься немного быть врущим, то соберусь – Ладно…Мать…Вытащи эту стрелу – Будет немного кроваво – Да она неглубоко – Не волнуйся, сделаю, как закончим – Хорошо. Правда, не так весело, как оригинал?
      
      [12] Если перевести, то – трахнул и в лейтенанты. А на английском звучит почти так же, как трахнутый лейтенант.
      
      [13] Гибрид от искать и тискать. Значение придумайте сами – не ошибетесь.
      
      [14] Точеная из железа фиговина в виде звездочки. Очень удобна для метания, когда метатель не умеет кидать ножи.
      
      [15] Была на моей родной планете такая малоприличная песня.
      
      [16] Ускорение, сообщаемое телам при падении их на планету под действием гравитации. Обозначают буквой G (читаеться Же). А ЭМ (буква М) – общеприняте обозначение скорости звука в стандартной асмосфере.
      
      [17] Звуки приведены для представления о том, как это звучит. Данный диалект лыйэнса (самого компактного из галактических языков) очень редок, и поэтому дам перевод первого слова. Оно означает Существо, обитающее в теле, обладающим половыми признаками и неспособное из-за характеристик тела достигнуть полового удовлетворения, и имеющее навязчивое желание его достигнуть, извращенное в стремление причинять другим боль, но опасающееся наказания за это и удовлетворяющее это желание занятиями оральным сексом с рассмотрением неконтролируемых всплесков исходящих сообщений, вызванных удовольствием от акта, как сигналов о боли.
      
      [18] Это не опечатка, а неприличное предложение ввести новый предлог. Вот О Солнце и ОБ Оболтусе есть, так почему бы не УН Ушей?