Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Книга 1_Потерянные души

ModernLib.Net / Суренова Юлиана / Книга 1_Потерянные души - Чтение (стр. 3)
Автор: Суренова Юлиана
Жанр:

 

 


      – Ты еще налюбуешься им, – услышала она над самым ухом тихий шепот Дубравы. – А сейчас нам нужно идти,- в одну руку колдунья взяла дочку, второй сжала ладонь воспитанницы и двинулась вперед, увлекая за собой Полесю.
      Девочка даже не успела ощутить страх перед неизвест-ностью перехода. Она и не почувствовала, как оказалась по другую сторону врат. Только цвета вдруг стали ярче, запахи сильнее, а звуки звонче.
      И тут… Полеся отшатнулась, разглядев незнакомых людей. Они были всего в нескольких шагах от странников – два всадника, державшие под уздцы еще трех коней, и повозка с возни-цей. На мужчинах не было ни плащей с пентаграммами, ни тяжелых черных хламид колдунов – обычная людская одежда: широкие штаны, свободные рубахи да расшитые причудливыми узорами безрукавки.
      Девочка сжалась, проглотила подкатившийся к горлу ком и замерла, не зная, что делать: бежать, пытаясь спастись, или покорно ждать неминуемой кары.
      За спиной раздался хмурый, полный уко-ра голос Старшего:
      – Что же вы мне ребенка до полусмерти напугали? Неужели не могли, раз уж явились встречать, хоть талисманы надеть?
      Мужчины сконфуженно взглянули на девочку:
      – Прости, милая, – заговорил, склонившись к ней, один из всад-ников. – Мы не подумали о том, что тебе, впервые попавшей в эти края, такая одежда на колдунах покажется… непривычной. Не бой-ся: здесь все свои. Тебе не угрожает никакая опасность.
      – Тут совсем нет людей? – немного справившись с волнением, спросила Полеся.
      – А разве мы – нелюди? – удивился всадник.
      Затем все они спешились и поспешили к Черногору.
      Только теперь, оглянувшись, Полеся заметила, что колдуны несли Старшего на носилках. Видимо, это не на шутку встревожило встречающих. На их лицах отразилась озабоченность, но никто не посмел спросить Старшего о произошедшем.
      Черногор же не стал дожидаться их расспросов:
      – Зачем вы пришли к Вратам?
      – Мы ждали тебя. Вчера прибыл гость, которому нужно срочно поговорить с тобой.
      Он в замке, – поспешно ответил тот из колдунов, который был возницей в повозке – крепкий бородатый мужчина с покрытой бронзовым загаром кожей. Лицо Старшего помрач-нело, черные вороные брови сошлись на переносице.
      Черногора хотели усадить на повозку, но резким, не терпевшим возражения взглядом тот указал на коня.
      – Мне придется покинуть вас,- уже из седла проговорил он, прощаясь со спутницами.
      – Влас проводит вас до нового дома, покажет все, поможет устроиться… – и, сопровождаемый всадниками, он ускакал в сторону замка.
      – Ну, милые колдуньи, пожалуйте в карету, – Влас помог им взоб-раться в мягкую, пахнущую свежим сеном повозку, которая, протяжно скрипнув, тронулась с места.
      – Что-нибудь случилось? – взволнованная столь внезапным уходом Старшего, спросила Дубрава у колдуна.
      – Да, как всегда какие-то проблемы, – махнул тот рукой. – У Стар-шего жизнь – ни минуты покоя. На нем все заботы, – однако, от женщины не ускользнуло, как подернулись тревогой глаза колдуна. Но она не стала продолжать расспросов: отныне ей предс-тояло думать и заботиться лишь о будущем, забыв, насколько это возможно, о настоящем.
      Дом, к которому привез Влас Дубраву, стоял на краю деревень-ки. Небольшой, белый, с узорчатыми резными ставенками и стрелкой флигеля на крыше, в окружении тенистого яблоневого сада, такой уютный, что при виде его у колдуньи защемило сердце, а на глаза навернулись слезы. Не в силах сдержаться, она уткнулась в сверток с младенцем и разрыдалась.
      Полеся с удивлением и страхом смотрела на всегда такую твер-дую и сдержанную наставницу и не могла понять, что случилось, не знала, что сделать, как успокоить женщину. Но тут ей на помощь при-шел Влас. Соскочив на землю, он подошел к Дубраве, приобнял:
      – Ну что ты, что? Все уже позади.
      – Мне не верится. Мне кажется, я просто заснула, размечта-лась… Это слишком хорошо, чтобы быть правдой!
      – Однако, это правда. Вот твой новый дом, и он с нетерпением ждет свою хозяйку.
      Пойдем, – он помог ей слезть с телеги, ввел на крыльцо. Легкая дверь, приветственно скрипнув, отворилась…
      Дубраве не терпелось поскорее осмотреть дом, но она удержала себя от соблазна, поспешив сперва накормить и перепеленать девоч-ку. Поняв, что она собирается уложить малышку спать, Влас, до тех пор молча стоявший чуть в стороне, произнес:
      – Тут в спальне есть колыбелька. Пойдем, я покажу.
      Он провел ее в маленькую уютную комнатку с большой, аккурат-но застеленной белым покрывалом кроватью и стоявшей рядом резной колыбелью с висевшими над ней разноцветными погремушками.
      Дубрава улыбнулась, ее глаза залучились счастьем.
      – Это ваши соседи постарались. Боялись не угодить.
      – Все просто замечательно! А где они?
      – Сейчас я их приведу.
      – Обожди, неудобно как-то. Может, они заняты…
      – Что ты, они горят желанием поскорее с вами познакомиться, а не пришли сами сразу, увидев, как вы приехали, лишь потому, что не хотели беспокоить странниц, уставших после долгой дороги. Так я позову их?
      – Конечно.
      Колдун улыбнулся и поспешно ушел.
      Вернулся он в сопровождении полноватого однорукого мужчины, маленькой, хрупкой женщины и парнишки лет 12 – высокого и строй-ного. Его можно было бы назвать симпатичным, если бы не ужасный шрам от ожога, спускавшийся от левой брови до самого подбородка, словно скашивая половину лица. Но было видно, что па-ренек не придает никакого значения своему уродству, свыкнувшись с ним. Это не ожесточило его сердца, не легло незаживавшей раной на душу: в глазах горела доброта и приветливость, а на губах играла теплая улыбка.
      Дубрава, положив Полеси руку на плечо, ждала их на крыльце.
      – Ну вот, хозяюшка, и соседи ваши,- промолвил Влас.- Знакомь-тесь. Аламир у нас тут ведет что-то вроде летописи, так что ему известно все, что происходит в деревне. Ивушка кружевница и выши-вальщица, мастерица знатная, а Видимир – твоей ученицы сверстник, парнишка веселый и на руки умелый.
      – Да, Влас, силен ты хвалить, – смущенно улыбнулся Аламир.- Знайте, он ведь такой речистый потому, что сам у нас в деревне за сказителя: набродится по миру вместе со Старшим, а потом долгими вечерами всех историями тешит.
      Дубрава в ответ тоже улыбнулась, облегченно почувствовав, что напряжение спало, волнения улеглись. Здесь действительно все были своими, близкими и доброжелательными.
      – Что это я? – встрепянулась женщина. – На пороге с гостями раз-говариваю, вместо того, чтобы пригласить в дом…
      – Нет, нет, – остановила ее Ива. – Мы только поздороваться приш-ли, познакомиться и вовсе не хотим вам мешать устраиваться на новом месте.
      – Да и отдохнуть вам надо хорошенько, – поддержал ее муж. – Уста-ли, небось, с дороги. Мы пойдем, а если что понадобится – милости просим к нам. Мы тут рядышком живем, вон наш дом, за садом.
      – Приходите к нам вечером. Я заварю трав, наделаю пиро-гов…
      – С радостью, – еще раз улыбнувшись на прощение, те ушли.
      – Какие замечательные у нас соседи,- глядя им вслед, прошепта-ла Дубрава.
      – Да,- кивнул Влас. – Вот что, тут новички всегда первое время всех сторонятся.
      Не надо. Помни, здесь только свои. А вместе жить куда легче.
      – Мне нужно время, чтобы поверить в это, привыкнуть… Но я постараюсь не шарахаться от соседей.
      – И правильно… Только… Они обязательно сами заговорят об этом вечером, но лучше тебе все узнать заранее… Ива – не колдунья.
      – Что? – женщина сразу даже не поняла.
      – Она – лишенная дара.
      – А Аламир?
      – Мой старший брат. Вот такая история… Если тебе интерес-но, я расскажу, как все вышло.
      – Говорить о других, да еще за их спинами… Так нельзя.
      – Это не разговор о других, – качнул головой колдун, – а рассказ, ставший частью истории колдовского народа. Той истории, которую, во имя будущего, следует знать и помнить.
      – И все же… – ей было страшно любопытно, однако, сама не зная почему, она продолжала отказываться. – Мне бы не хотелось, чтобы воспоминания причиняли тебе боль…
      – Если душе и были когда-то нанесены раны, то они давно за-жили. Теперь память – лишь тень минувшего, бестелесная и бесчувс-твенная. Но в ней хранятся знания, которыми полезно поделиться с другими… Аламиру и Иве прошлось многое пережить, но ты сама ви-дишь: сейчас они счастливы. Они верят, что судьба вела их через испытания, чтобы сделать радость обретенного сильнее. И они бла-годарны за все: за свет и мрак, за счастье и горе, веря, что все было предопределено…
      – Ну что ж, – она вздохнула, – раз так, рассказывай, – Дубрава села на ступеньку крылечка, при-готовившись слушать. Колдун опустился с ней рядом.
      – Сами боги свели их. Аламир в то время бродил по миру в по-исках своей судьбы, своего дома. Проходя мимо шумной, разлившейся по весне реки возле города, он услышал, как кто-то зовет на по-мощь, увидел девушку, из последних сил боровшуюся с течением. Аламир спас ее, отнес домой… Ива была единственной дочерью городского головы, человека богатого и знатного. Она долго пробыла в холод-ной воде, сильно замерзла и заболела, и мой брат, назвавшись ле-карем, остался, выходил ее. Думаю, тогда он снова вырвал ее из рук смерти… Так случилось, что он полюбил ее. Той же было чуть больше шестнадцати… Девчонка, она без памяти влюбилась в своего спасителя… Ее родители знали, что брат – колдун, но согласились на этот брак, при том условии, что молодые останутся жить с ними и Аламир скроет от других правду о себе.
      – Но колдуны не могут обманывать! Обычаи запрещают нам лгать!
      – Никто не лгал. Если бы его спросили напрямую, Аламир ответил бы. Но ни в ком из горожан не возникло подозрений и ему дол-го удавалось сохранять все в тайне…
      Дубрава, к чему делать вид, что подобного никогда не было и нет? Мало ли колдунов, запрятав поглубже силу, отказавшись от своей дороги, заставив себя забыть о родных, выбрали ничем не приметную жизнь среди людей?
      – Это предательство!
      – Нет, – в его глазах была мольба – просьба по-нять.
      – Прости,- вздохнула Дубрава.- Я еще ничего не знаю, а уже спешу осудить. Что же эта жизнь делает с нами!…Прошу тебя, продолжай.
      – Они жили спокойной размеренной жизнью горожан. Брат много знал о врачевании и, даже не прибегая к помощи дара, был способен помогать людям… Конечно, это не совсем та работа, которая позво-ляет не выделяться… Первое время им просто везло. Горожане были бла-годарны ему, священники-проповедники не вселяли им в разум безу-мие ненависти, и до поры до времени никто не думал о том, кем мог быть чужак. А потом в городе случился страшный пожар, и Аламир, чтобы спасти тех, кто был добр к нему, прибег к дару. Правда открылась. Оставаться было больше нельзя, да и незачем: к тому времени родители Ивы уже умерли, а других родственников у нее не было… Спасибо горожанам, они проявили сострадание и позволили им бежать…
      – Обычная судьба, – Дубрава вздохнула,- и, в то же время… – не договорив, она качнула головой. – Как же так случилось, что они оказались здесь, в колдовской деревне? Неужели Старшие согласились принять их на наш путь? И открыли его для чужой, ввели лишенную дара в храм? Подобного никогда не было… – услышанное потрясло Дубраву, но не возмутило, нет, просто очень удивило.
      – Такого давно не случалось, но не потому что это запрещено зако-ном. В древних рукописях говорится, что до Падения подобные браки были не редкостью. Они не осуждались, признавались законными. Свя-занные ими лишенные дара принимались в колдовской круг, им даже позволяли разделить с супругами вечный путь. Хотя, конечно, эти браки не особенно приветствовались. Но лишь потому, что в них не рождалось детей. Никогда.
      – Видимир – их приемный сын, – понимающе кивнула Дубрава.
      – Да. Ему пришлось пережить то же, что и твоей воспитаннице…
      – Ох, не знаю, проклинать ли жестокий век за то, что он калечит судьбы детей, отнимая у них родителей, или благодарить, ибо, что бы там ни было, он позволяет хотя бы им остаться в живых и продолжить род… В страшное время мы живем… Ты прав: отвергать своих, отказывать им в помощи – жестокость, не имеющая оправда-ния…
      Нельзя жить, будучи чужим всему миру!- прошептала Дубрава.- Пусть нам тяжело, пусть нас гонят и презирают, но у нас есть хоть что-то свое: народ, храм…
      Однако я снова прервала твой рассказ. Продолжай, прошу те-бя.
      – У Аламира была Ива, приемный сын. Ему хватало того, что они с ним рядом, но он видел, как тяжело родные воспринимают тяготы дороги. Им был нужен дом, согретый теплом очага.
      – Он мог бы построить его даром колдовства…
      – Конечно, – Влас вздохнул. – Но как бы он тогда объяснил свя-щенникам, почему у колдуна жена – лишенная дара? Что бы ждало ее, если бы все открылось? Костер?
      – Но дорога должна куда-то вести! Иначе она не имеет смысла!
      – Брат думал также, продолжая путь и надеясь… да что уж там, надеясь на чудо. И спустя долгие месяцы их повстречал Черногор.
      – Он уже стал к тому времени Старшим?
      – Да. И мы с Ясенем сопровождали его.
      – Представляю, каково было тебе увидеть Аламира!
      – Я был рад, что он жив, ведь считал его давно погибшим.
      – А Черногор? Он принял их и совершил все обряды?
      – Не сразу. Зная, что не нарушит этим закон, он хотел быть уверен, что следует воле богов.
      – Он привел их в храм? И что же сказали боги?
      – Они открыли надалтарную арку.
      – Но ведь это врата времени, невидимые и опечатанные! – воск-ликнула Дубрава. – Сквозь них невозможно пройти!
      – Я тоже так думал. Но Черногор наделен огромным могуществом. Он отвел нас в избранное богами время – это был Год Падения… Да, я забыл сказать: Старший, проводя семью Аламира через особое посвя-щение, не только отправился с ними сам, но и позволил нам с Ясе-нем следовать за ними… Мы видели текущие бесконечной рекой по дорогам войска, возглавляемые первосвященниками, которым их бог дал способность поворачивать дар колдунов против них самих, мы видели, как умирали под ударами молний древние замки… Это бы-ло ужасное зрелище, не знаю, выдержали бы мы его, если бы не хранили от рождения память о прошлом, прошлом, которое, получив плоть и кровь, стало… оно было живым, и, в то же время, мертвее самой смерти, ибо это был миг пустоты. Мы испытали все отчаяние, которое приш-лось пережить нашим предкам, ужас и страх… Лишь там я по-насто-ящему понял это слово-Падение… Пустота затягивала. Казалось, стоит на миг остановиться, и не будет сил двинуться даль-ше… И когда мы уже готовы были впасть в отчаяние, Старший приз-вал богов, и те заговорили с нами. Они рассказали…Оказывается, во времена последнего короля-колдуна было произнесено пророчест-во, которое дважды подвергалось забвению. Сначала его попытались выжечь из памяти по приказу короля, ибо в нем предска-зывался конец прежнего мира и колдовской власти… В него не хоте-ли верить, над ним смеялись, его почти забыли… Но оно начало сбываться, и это возродило его к жизни. Когда же Год Падения стал близиться к концу, пророчество подняли как знамя, ибо оно обещало, что наступит время, когда чаша искупления переполнится, и судьба вновь повернется светлым ликом к наделенным даром… Об этом узнали первосвященники и, испугавшись, низвергли на проро-чество новое проклятие, истребили всех, кто его знал… И пламень, возродившийся из пепла, погас в волнах безвременья…
      – Это пророчество… Почему оно сбылось не до конца?
      – Все еще впереди. Во всяком случае, мы надеемся на это.
      – Но как оно связано с Аламиром и его семьей?
      – Пророчество заканчивается словами: "Спустя столетия испы-таний, вновь наступит время перемен. И придут в движение чаши ве-сов. И сменятся ненависть и страх любовью и почитанием, которые соединят два мира, два народа воедино. Придется долго ждать, пока семя даст первый росток. Но только в нем будущее. Ненависть и Страх, ярость Потерянных душ и холод пустоты будут пытаться погу-бить его. И горе всем, если это случится, ибо тогда ни у кого не останется надежды". Совет считает, что боги говорили о семьях, подобных союзу Аламира и Ивы.
      – Да, – вздохнула Дубрава. В ее сердце еще не было новой веры, а потому все услышанное не трогало его, оставляло безучастным. – Жаль, что мы разучились верить в пророчества.
      – Пророчество – как замкнутый круг. Верят в него или нет, следуют его заветам или стремятся все сделать наоборот, оно сбы-вается.
      – "Незачем торопить приход будущего пророчествами и предска-заниями, гневя этим богов, учредивших порядок времен", – повторила Дубрава слова Старшего, сказанные им возле храма.
      Влас качнул головой:
      – Думаю, Черногор, говоря так, имел в виду новые предсказания. Об этом же он сказал тогда другое – "Раз уж пророчество было да-но, его нужно прочесть от начала до конца, понять, а потом поско-рее забыть, позволив богам самим ткать полотно судьбы".
      – Отказаться от любых действий? Не становимся ли мы тем са-мым слепыми котятами в руках судьбы?
      – Почему слепыми? Мы знаем, что нас ждет. Почему ты так уве-рена, что наши попытки повлиять на будущее приведут к хорошему, а не плохому? Может быть, предки поступили правильно, предав проро-чество забвению. Как они могли изменить свою судьбу? Уничтожением всех лишенных дара, полным подчинением своей воле?
      Только предс-тавь себе, что было бы тогда.
      Дубрава вдруг побледнела: – Великие боги!
      – Что с тобой? – встревожился колдун.
      – Ну конечно! Они пытались! Они пытались избежать злой судь-бы! Кто знает, скольких смертей, скольких бед удалось бы избежать, если бы пророчества не было!
      Они не смогли предать его забвению! Они просто сожгли рукописи, запретили пере-давать его изустно. Но они сохранили веру, и, веря, неосознанно, сопротивлялись своей судьбе! Не ясно лишь одно: если это так, по-чему боги вернули нам это ужасное пророчество? И почему, понимая его опасность, Совет Старших не сделал это знание тайным? Ведь не всем дано понять…
      – Разве тайное знание не привлекает к себе более всего?
      – А лишенные дара? До них уже дошла весть о том, что пророчество вер-нулось?
      Лицо Власа помрачнело: – Боюсь, что да.
      – Но ведь они не поймут! Они решат, что мы хотим взять нити судьбы в свои руки и забрать силой то, что принадлежит нам по праву! Страх за свое будущее заставит их начать новую вой-ну!
      – Ты должна принять все, как есть. Такова воля богов.
      – Так решил совет?
      – Так сказал Черногор.
      – Что ж,- она, вздохнув, кивнула. – Я готова положиться на его мудрость.
      – Тут ведь дело не в том, что он не хочет, чтобы мы пытались изменить будущее…
      Одни боги знают, каково было ему там, в прош-лом, видеть, как мечтавшие о солнце принесли на землю еще более черную ночь… Не забывай, ведь он – прямой потомок королевского рода, единственный, в ком сейчас течет кровь древних правите-лей. И, при это, он еще и Старший… На его плечах лежит груз па-мяти и ответственности, не сравнимые ни с чем иным, – Влас опустил глаза. – И, все же, в его словах, поступках я вижу и что-то иное. В последнее время мне все больше и больше кажется, что Черногор предвидит будущее.
      – Ему было дано новое пророчество? Но почему он… – женщина осеклась, вспомнив, сколько бед принесло прежнее.
      – Он хранит его в себе. Порою я вижу, какую боль причиняет ему это знание, как оно гнетет его.
      – Мне ясно, что заставляет Черногора молчать. Ведь, зная будущее, даже не желая что-то изменить, понимая, что завтра нас ждет беда, подсознательно мы попытаемся избежать ее… Как бы мне этого ни хотелось, я понимаю, что не должна расспрашивать Старшего о том, что было ему открыто богами.
      – Это все, о чем я прошу. Ему сейчас и без того нелегко… Ладно, отдыхай-те. Я и так отобрал у вас слишком много времени,- он засуетил-ся, спеша поскорее уйти.
      – Влас,- он уже был на тропинке, когда Дубрава окликнула его.- Приходи к нам вечером. Мне будет очень приятно вновь уви-деть тебя. И приводи своих. Буду рада познакомиться с твоей же-ной…
      – У меня ее нет, – ответил тот. – Я так и не обзавелся собственной семьей. Все было как-то не до этого… Но я не отказываюсь от приглаше-ния,- и он исчез за деревьями.
      Пахнущая свежестью вода и густой, обжигающий пар бань-ки смыли дорожную грязь, которая еще миг назад, казалось, навеки пристала к коже. Пусть не долгий, но такой сладкий сон в мягкой чистой постели легко снял усталость, освободил глаза от оков красноты и немых слез усталости. Новая, подогнанная по фигуре одежда – длинные цветастые сарафаны-ласкали тело – не висела бесформенным мешком, прижимая своей тяжестью плечи к земле и под-нимаясь за спиной уродливым горбом.
      Ближе к вечеру хозяйки засуетились, готовясь к приходу гос-тей. Впрочем, долго ли двум колдуньям установить в уютной беседке в саду стол и накрыть его? Дубрава наслаждалась этим уже начавшем забываться чудом – стряпней мясных и сладких пирогов, лепкой пирожных… А похвала собравшихся гостей – новых, но, как уже каза-лось, близких, вечно знакомых друзей-была ей лучшей награ-дой. С ними ей было легко говорить: все понимали друг друга с по-луслова, с полувзгляда. И даже вопрос вдруг встрепенувшейся Ивы:
      – Ой, а как же там малышка, совсем одна? – вызвал лишь добрую улыбку на устах женщины, тронутой неподдельной заботой.
      – С ней все в порядке. Домовой убаюкал ее песенкой, а если вдруг ей понадобится мое тепло, он позовет.
      – Порой я жалею, что родилась не в колдовской семье, – вздохну-ла Ива, бросив робкий взгляд на сидевшего рядом с ней мужа. – Тогда многое сложилось бы по-иному.
      – Кто знает, может, ничего хорошего из этого иного бы не вышло, – улыбнувшись, колдун обнял ее.- Нужно радоваться всему, что дается, ибо это – так много.
      – Да, дорогая,- кивнула Дубрава. – Боги позволили тебе познать оба мира, они открыли тебе, и нам через тебя, великую тайну. В ней – наша надежда на будущее.
      Вслед за вечером пришла ночь. Взрослые отправили детей спать, а сами еще долго сидели в саду, говоря обо всем, что так беспокоило их сердца – о жизни и смерть, прошлом и будущем. Было уже за полночь, когда они, наконец, разошлись, чтоб поутру встре-титься вновь.
      Вернувшись домой, Дубрава склонилась над колыбелькой, в ко-торой сладко спала малышка. Слезы катились по щекам женщины, большими алмазными каплями падали на розовое детское одеяльце. Она не пыталась их унять. Это были слезы радости, ибо лишь за один такой день, за память о нем, колдунья была готова отдать долгие годы жизни. Но в слезах была и соль грусти, боль потери, которая навсегда останется в сердце, и которая особенно сильно ощущалась именно сейчас, в радости и покое. Женщина была призна-тельна богам за миг настоящего, не смела упрекать их за прошлое, боялась попросить открыть будущее. Сейчас ей так хотелось жить только одним мигом, зная, что счастье не продлится вечность, что немому времени милее заплаканные глаза грусти…
 

Глава 3

 
      В зале совета Черногора ждал седой как лунь, худощавый ста-рик с глубоко впавшими серыми глазами. Колдуны смотрели на него с уважением, почтительно склоняя головы. Даже если бы среди них на-шелся тот, кто б не знал Велимира – старейшего из Старших, главу Совета, ему было бы достаточно заглянуть в глаза гостя, чтобы по-нять, какую власть имеет этот тщедушный и неказистый на вид человек.
      Ожидая возвращения хозяина замка, гость сидел на низком стуле возле стены и, прикрыв глаза, отдыхал. Со стороны могло показаться, что он дремлет. Но старик был само напряжение. И стоило дверям отк-рыться, как он с удивительной для своего возраста легкостью и поспешностью вскочил:
      – Черногор, нам надо…- начал он и осекся, увидев повязки на но-гах странника.
      Дожидаясь, пока Старшего уложат на узкий, обитый бархатом диван с низкой резной спинкой и витыми боками, он набросился на колдуна, сопровождавшего Черногора в его странствиях:
      – Ясень, разве Совет не велел вам с Власом оберегать его? Или вы не поняли, что это не пожелание, а приказ?- он старался гово-рить как можно тише, не желая привлекать внимания раненого, кото-рому женщины подали чашу с водой, но его голос, срываясь в хрип, звучал как рык разозленного зверя. Он разнесся по зале, заставив колдуний вздрогнуть и, с опаской взглянув на старика, поспешно повернуться к Черногору. И лишь добрая, даже немного виноватая улыбка последнего вернула им спокойствие.
      Ясень молчал, опустив голову. Ему было нечего сказать в оп-равдание, да он и не хотел, когда, чувствуя свою вину, более чем кто-либо другой, осуждал себя.
      – Оставь его в покое, Велимир, – поморщившись, Черногор сел, поудобнее устраиваясь на диване. – Что он мог сделать, когда наши законы запрещают возражать Старшему?
      – Чем ты всегда пользуешься, рискуя понапрасну своей жизнью, – пробормотал старый колдун, недовольно качая головой. – Ох, мой мальчик, это все молодость.
      Она мешает тебе по-настоящему осознать цену собственной жизни, – он подошел к нему, сел рядом.
      Быстрым взмахом руки Велимир велел всем удалиться. Колдуны поспешили ис-полнить волю гостя, оставив Старших одних.
      – Твой шаг кажется мне куда более рискованным, чем мой, нас-тавник, – Черногор, вздохнув, на миг прикрыл глаза, отдыхая.- Поче-му ты пришел сам, вместо того, чтобы прислать ко мне вестника?
      – Я не хочу, чтобы другие узнали о приближении беды прежде, чем Совет будет готов встретить ее. Нет ничего гибельнее слепого отчаяния.
      – Война? – Черногор нахмурился.
      – Мы всегда знали, что рано или поздно люди захотят покончить с теми, в ком видят неотступную как тень угрозу. Но при этом мы не прекращали надеяться, что боги будут благосклонны к нам и поз-волят подготовиться к новому испытанию… И вот теперь мы стоим на грани войны! А самое ужасное, что виноваты в этом не лишенные дара с их священниками, а мы сами! Теперь их Пресвитер может призы-вать верующих к борьбе, оправдывая все будущее зло тем, что мы, дескать, сами того хотели!..
      Если бы Яросвет научился сдерживать свои чувства! Если бы только он лучше следил за жителями своей деревни, успокаивая в них нетерпение и ярость, мы бы не стояли сейчас на этой грани!
      – Не вини во всем только его,- промолвил Черногор.
      – Почему ты защищаешь Яросвета, даже не зная, что он сделал!
      – Потому что это не важно. Пресвитер уже давно мог бы найти тысячу и одну причину для начала похода.
      – Его люди убили священника!
      – Множество колдунов становятся невольными свидетелями гибели священников, и не один Яросвет виноват в том, что может случить-ся.
      – О чем ты говоришь!
      – Никто из нас не свят. Ты можешь с тем же успехом обвинить во всем и меня, ибо не далее как вчера я сам стал причиной смерти одного из священнослужителей.
      – Что произошло?- старик нахмурился.
      – Желая отомстить мне и людям, которым я помог, он воззвал к силам Потерянных душ.
      Я смог защитить других, но не его само-го: гнев сжег священника как факел.
      Насторожившийся было Велимир облегченно вздохнул:
      – Но это ведь совсем другое! Он сам себя погубил и ты тут ни при чем, в то время как колдуны Яросвета не просто расправились с проповедником, подошедшим к их деревне, но прибегли для этого к помощи колдовства!… Постой-ка, – он сам себя прервал. – Ты сказал, что священник использовал власть Потерянных душ. Но разве лишенный дара способен на такое?
      – Для этого не нужно быть колдуном, достаточно лишь знать слова заклятий.
      – Но откуда…
      – Они были в архиве первосвященников.
      – В потерянном архиве! Значит, они нашли его! Вот откуда эта уверенность в речах Пресвитера! Выходит, все не случайно. Они ре-шили выпустить на волю гнев Потерянных душ! Глупцы! Может статься, что в мире не найдется силы, способной под-чинить себе вырвавшихся пленников и тогда умрет все: и небо, и земля…
      Казалось, Черногор не слушал его, думая о чем-то совсем другом. Его брови сошлись на переносице. – Пресвитер уже призвал верующих в поход против нашего народа? – спросил он -Нет,- качнул головой Велимир. – Но к тому все идет. Мне стало известно, что он провозгласит войну в день Первосвященника Рода, в конце праздника. А это значит, у нас чуть больше недели.
      – Не торопишь ли ты события, наставник? Ведь пока еще ничего не произошло.
      – Мы должны постоянно думать о будущем, чтобы миг ненастья не стал неожиданным.
      – Колдовской совет принял решение?
      – Мы ждали тебя.
      Черногор откинулся назад, прикрыв глаза, но жгучий пламень его взгляда продолжал мерцать, пробиваясь сквозь длинные ресни-цы.
      – А что думаешь ты?
      – Пытаясь бороться, мы потеряем все,- промолвил старик, – ибо победителей в этой войне не будет. Боль, горе, смерть… Многие проклянут день, в который пришли в этот мир. А затем, когда от прошлого и настоящего не останется ничего, когда будут отрину-ты все законы и обычаи, придет время битвы, в которой не будет победителя… Я думаю… Я надеюсь, что, может быть, еще не позд-но, что мы еще можем обратиться к священникам с просьбой принять наше покаяние. Да, если они согласятся, мы лишимся всего, что у нас оставалось до сих пор: дара, веры, свободы… Но если так мы сохраним жизнь народу…
      – Ты полагаешь, люди согласятся? – Черногор горько усмехнул-ся. – Зачем им наше покаяние, когда лишенные дара считают, что оно ничего не изменит? Привыкнув сами давать ложные клятвы, они не поверят нашему слову.
      – Это так. И, все же, стоит попытаться.
      – Не делай этого, Велимир. Ты только расколешь наш народ, об-речешь на медленную смерть.
      – Нам не выиграть в войне, победить в которой мы не хотим, боясь в одночасье уничтожить то, чего добивались веками. Тебе из-вестно пророчество. Может быть, покаяние – путь к тому будущему, что нам было обещано, – он пристально взглянул на Черногора, словно ожидая, что тот скажет, но Старший молчал, погруженный в размышле-ния. – Я хотел, чтобы ты знал все, прежде чем примешь решение. От твоего слова очень многое зависит. Лишь ты можешь сделать так, чтобы мы были едины в своем решении. Тебя послушают.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17