Дни минувшие (Исторические очерки)

      Вы, вскормленные молоком женщины,
      Её с презрением отгородили от мира.
      Мы продолжали упрашивать его прийти на вечер. Он кротко улыбнулся и развел руками: "Как я могу появиться среди образованной публики в столь неприличном наряде! Нет уж, увольте... Прочитаете стихи, того будет достаточно..." Он поседел, выглядел уставшим, изнуренным. Словно могучий дуб, сломленный грозой. Только глаза смотрели на мир столь же гордо и непреклонно. Он был готов погибнуть, но согнуть его не могла никакая сила на свете. Поэт открыто презирает тех, кто теряет свое собственное лицо, кто унижает и забывает о собственном достоинстве ради презренных благ.
      Не станет пресмыкаться гордый ради
      хлеба,
      Ярма не примет благородный ради
      хлеба,
      Слез не прольёт в мольбе, голодный ради
      хлеба,
      От истины не отречётся ум свободный ради
      хлеба.
      Алимамед Мустафаев рассказывал: "В первые дни мая двадцатого года сидели мы с Хади в кафе "Чанах гала". Поели яичницу, выпили кофе. А выйдя из кафе и направившись в сторону Николаевской, повстречались с наркомом юстиции Алигейдаром Караевым. Увидев нас, он замедлил шаг, поздоровался. Хади сказал: "Я рад, что сумел дожить до благословенного часа и увидеть торжество свободы. Агахерим оглы Алигейдар, за всю историю человечества ещё никто и никогда не запрещал вино. А вы, большевики, запретили. Если вы сумеете избавить цивилизацию от той трагедии, от "того бедствия, я первым восславлю вас". - Он немного помолчал и добавил. - "Нигде не найдёшь вина. Однако, он сунул руку в карман и извлёк чекушку водки, - однако я нашёл. Приду к себе, выпью и позабуду обо всём на свете. Только не думай, что моя квартира похожа на один из этих величественных дворцов, которые вы экспроприировали у буржуев. Я живу в караван-сарае на Куба-мейданы, в комнатке, похожей на пещеру".
      Мы попрощались с Караевым. Мухаммед Хади задумался, а затем стал негромко декламировать:
      О ты, счастливец, день грядущий
      увидевший,-воспомни нас,
      На сей стезе тоской сожжённых
      друзей воспомни в светлый час,
      Приди на скромную могилу и прах слезою ороси.
      И этот стих мой повторяя, печально стоны возноси:
      - Восстань, почивший в тьме забвенья!
      избавлен от ненастья мир!
      Пришла желанная свобода, и воссиял от счастья мир!..
      ...Первая общественная библиотека-читальня в Баку была учреждена в сентябре 1896-го года по инициативе Наримана Нариманова. С этой целью благотворительное общество даёт в театре Гаджи Зейналабдина Тагиева специальное представление, вырученная сумма в размере 325 рублей передаётся на приобретение книг и инвентаря для библиотеки.
      ЖИВОПИСЬ. Художник Амир-афенди Гаджиев рассказывал, как под воздействием общественно-культурной жизни России и Европы зародилось в Баку искусство живописи, появились первые профессиональные художники. Мы уже рассказывали о картинах Алибека Гусейнзаде "Биби-Эйбатская мечеть" и "У родника", которые можно считать одними из первых произведений национальной художественной школы. Однако Алибек Гусейнзаде был художником-любителем. А вот Азим Азимзаде, о котором пойдёт речь, явился первым профессиональным художником Азербайджана, основателем национальной школы карикатуры и шаржа.
      Ещё во время учёбы в русско-татарской школе, Азим Азимзаде проявлял большую склонность к рисованию. Вскоре судьба улыбнулась ему. Работая курьером на мельнице миллионера Агвбалы Кулиева, он познакомился с художником Дуровым, которому был поручен интерьер роскошного особняка миллионера. Он строил его в центре города - на углу Персидской, Карантинной и Гимназической.
      Агабала Кулиев, кстати, также происходил из бедной семьи. В детстве продавал на городских улицах и пристанях кутабы, которые пекла его мать. А когда подрос, открыл своё собственное дело: занялся куплей-продажей муки и зерна. Через несколько лет выстроил мельницу.
      Дела придприимчивого купца всё время шли в гору, и вскоре он уже владел мельницами по всему Кавказу и Средней Азии. Это он основал акционерное общество нефтепровода "Баку - Батуми".
      В соответствии со вкусом и запросами клиента, Дуров украшал особняк видами Стамбула, сценами из арабской жизни, древним национальным орнаментом. Азим впервые встретился с мастером, работавшим масляными красками. Дуров по достоинству оценил способности парня и согласился быть его учителем. В свою очередь, Азим помогал художнику постичь древние традиции Востока, особенно азербайджанской этнографии, богатейшего прикладного искусства.
      Всю жизнь посвятил Азим Азимзаде любимому делу. Более всего он тяготел к жанру политической сатиры - карикатуры, шаржа. Активно сотрудничал с журналом "Молла Насреддин", безбоязненно бичуя художественными средствами отрицательные стороны действительности, создавая незабываемую галерею сатирических типов. Азим последовательно выступает в печати. Его рисунки и карикатуры появляются на страницах журналов "Зенбур" ("Пчела"), "Барабан", "Межели" ("Потешник"), "Бабаи-эмир" и других сатирических органов печати. Порой ему приходилось создавать до 10 - 15 рисунков в неделю. Некоторые карикатуры Азим подписывал псевдонимами, - ведь меткие стрелы художника часто жалили "сильных мира сего".
      Азим Азимзаде преподавал в школах, работал над созданием картин в историческом жанре, писал портреты. Ему принадлежат многочисленные иллюстрации в журналах, книгах, сборниках. Так, первые рисунки к "Хоп-хоп-намэ"", избранным произведениям великого поэта Сабира, создал Азим Азимзаде.
      В 1919 - 1926 годах он ведёт большую пропагандистско-просветительскую работу, создаёт плакаты, карикатуры, шаржи, оформляет концерты и спектакли.
      ПАМЯТНИКИ АРХИТЕКТУРЫ. С развитием промышленности, науки, культуры, увеличением численности городского населения в Баку появлялись киносалоны, залы для проведения концертов, спектаклей и, наконец, театры.
      Здание первого национального театра в Азербайджане построил в 1883-м году Г.З.Тагиев. Автором проекта был архитектор Когновицкий.
      Женщины не ходили в театр, партер и ложи занимали мужчины в папахах. Лишь двадцать три года спустя, в 1906-м году, в театре были созданы специальные ложи для мусульманок. Газета "Баку" 30 ноября 1906-го года поместила специальное объявление по "тому поводу: "Вскоре ложи тагиевского театра смогут посещать женщины-мусульманки. Мусульманская драматическая труппа стремится создать в театре Тагиева благоприятные условия для посещения мусульманками спектаклей на татарском (азербайджанском - М.С.) языке. С "той целью ложи по бокам и спереди драпируются занавесями".
      Следует заметить, что в большинстве случаев представления и концерты в театре давались на русском языке. Вот, к примеру, какие злоключения претерпела постановка произведения Нариманова "Надир-шах", которое драматург создал ещё в 1899-м году. Пьесу семь лет запрещала цензура, и лишь в 1905-м году, под воздействием революционных событий, бакинский губернатор разрешил поставить произведение Наримана Нариманова на родном языке. Кружок любителей с увлечением принялся репетировать, но сыграть пьесу на азербайджанском языке тогда так и не удалось. Наступил траурный месяц магеррам. Все представления и зрелищные мероприятия пришлось отложить. Чтобы не упустить возможности увидеть своё детище на сцене (цензура могла передумать), Нариманов в кратчайший срок переводит пьесу на русский язык, а режиссёр-любитель ставит "Надир-шаха" на сцене театра в феврале 1906 года. Эта постановка имела большой успех.
      В тагиевском театре часто давали концерты заезжие знаменитости. Однажды местные энтузиасты решили устроить "восточный концерт", для чего из Шуши были приглашены ашуги, музыканты. Концерт удался на славу. В нём приняли участие известные шушинскне ашуги-импровизаторы Наджафкули и Аббаскули, певцы из Баку - Сейид, Алескер, Касум, а все деньги, вырученные от концерта, были перечислены на нужды учащихся технических и реальных школ.
      В этом здании 25 января 1908-го года была осуществлена постановка оперы Узеира Гаджибекова "Лейли и Меджнун" - события для Баку чрезвычайной значимости. Произведение Узеира Гаджибекова явилось первой оперой не только в Азербайджане, но и во всём мусульманском мире. Так что эта дата вписана золотыми буквами в историю нашей национальной культуры.
      Режиссёром постановки "Лейли и Меджнун" был Гусейн Араблинский, роль Мед-жнуна исполнял прославленный мастер сцены, певец Гусейнкули Сарабский.
      Кстати, в здании мусульманского театра раз в неделю выступала армянская труппа, давала представление на родном языке. Тагиев дал артистам специальное разрешение и приказал не брать с них никакой арендной платы.
      ...Интересна история сооружения театра оперы и балета. В 1910-м году в Баку приехала с гастролями известная певица. Её красота и бесподобный голос очаровали местную публику. А один из старших братьев, миллионеров Маиловых влюбился в певицу без памяти. Оказывая ей всяческие "знаки внимания", осыпал золотом и драгоценностями.
      Братья Маиловы были известными в России рыбопромышленниками, имели на берегах Куры рыбные промысла. Владели цехами по производству икры.
      Певица провела в Баку около месяца - давала концерты в здании Биржи, в "Зимнем клубе", а то и в деревянном цирке, После окончания гастролей в "Казино" устроили торжественные проводы певицы.
      Во время обеда у примадонны спросили:
      "Когда вы ещё обрадуете бакинцев своим приездом!"
      Певица кокетливо пожала плечами: "Наверное, никогда. Я не привыкла выступать в казино, в цирке. Я просто поражаюсь, почему в вашем прекрасном, богатом городе, где живут такие щедрые рыцари, нет оперного театра, где бы певцы могли демонстрировать своё искусство".
      Маилов спросил: "Ханум, куда вы намерены отправиться сейчас!"
      Певица ответила, что ей предстоят гастроли в Японию и что через год она вернётся в Россию.
      Тогда Маилов сказал: "Приезжайте в наш город через год. Мы построим достойное вашего искусства здание, а вы его откроете".
      На том и порешили. Маилов поручает подготовку проекта архитектору Баеву и просит его выстроить здание, похожее на тифлисскую оперу, только более красивое и внушительное.
      Прослышал об этой истории Гаджи Зейналабдин Тагиев и при встрече с Маиловым поинтересовался, как идут дела. Маилов ответил, что архитектор Баев уже ознакомился с чертежами оперного театра в Тифлисе и, вернувшись в Баку, засел за проект. Гаджи Зейналабдин сказал: "Не представляю, как можно построить такое здание за год! Я сам был каменщиком, подрядчиком, немало домов выстроил. В этом деле, можно сказать, собаку съел. И знаю, что это почти невозможно".
      Маилов усмехнулся и говорит: "Гаджи, давай поспорим. Если здание не будет готово за год, я завершу строительство и отдам оперу тебе. Но если я уложусь в срок, то ты возместишь мне затраченные на строительство средства. А здание останется мне".
      Тагиев согласился. Маилов построил здание за восемь месяцев.
      В связи с окончанием строительства оперы газета "Бакинец" поместила в 1911 году восторженную статью: "Мы склоняем головы перед энергией, талантом и неистощимым трудолюбием архитектора Баева. Действительно, не каждому мастеру удалось бы за семь-восемь месяцев возвысить на голом, пустынном месте столь роскошное, величественное здание.
      Этот оперный театр для Баку - бесценный подарок. Ведь для такого большого города с разнообразным населением одного тагиевского театра было, конечно, недостаточно.
      Потолок здания покрыт несколькими слоями бархата, поверх которого уложен войлок. Такая изоляция создаёт в зале и на сцене отличную акустику".
      Маилов даёт телеграмму певице, приглашая её на открытие оперы. Она приезжает в Баку и принимает участие в торжествах. Открытие бакинского оперного театра стало знаменательным событием в общественной и культурной жизни города. После исполнения первой арии певицу осыпали золотым дождём. Сцена была завалена цветами. Маилов и здесь отличился. Он преподнёс своей пассии венок, составленный из ассигнаций разного достоинства - пятисотенных, сотенных, пятидесятирублёвых и четвертных билетов. Об этом по городу ещё долго ходили пересуды.
      Место, где построили оперу, было в крайне запущенном состоянии. На фоне ветхих лачуг, старых одноэтажных домов здание театра выглядело особенно величественным. Улицу вокруг оперы не успели замостить, и после дождя грязь здесь поднималась до колен. Это создавало большие неудобства для театралов. Многие, чтобы не запачкаться, нанимали за деньги амбалов. Утопая в непролазной грязи, те несли на закорках до фаэтонов и карет разнаряженных мужчин и женщин. А наутро рассказывали друзьям, какие аппетитные красотки побывали у них ночью в объятиях.
      Интересна также история сооружения здания "Исмаилийе" предназначенного для мусульманского благотворительного общества. Сын миллионера Мусы Нагиева - Ага Исмаил - заболел чахоткой. Обследовав Ага Исмаила, врач сообщил Мусе Нагиеву, что состояние его сына весьма тяжёлое и если не предпринять срочных мер, парень может погибнуть. "Хочешь, я сам повезу Ага Исмаила в Швейцарию. Через год я вылечу его и привезу домой. На это потребуется около пятидесяти тысяч". Муса Нагиев сказал, что может предоставить только десять тысяч. На этом их разговор закончился. Между тем состояние Ага Исмаила всё более ухудшалось. В конце концов Ага Муса согласился выделить на лечение любимого сына пятьдесят тысяч рублей. Врач вторично обследовал больного и сказал, что уже поздно. Теперь его не спасут даже миллионы.
      По просьбе Гаджи Зейналабдина Тагиева доктор Мамед Рза Векилов повёз больного парня в Швейцарию. После продолжительного лечения ему стало немного лучше. Они вернулись в Баку. Спустя некоторое время Ага Исмаил скончался.
      Каждый год, в канун праздника Новруз-байрам, Тагиев накрывал в одном из залов своей женской школы праздничные столы. Три дня двери роскошного зала "в арабском стиле" были гостеприимно распахнуты для каждого желающего.
      Как-то после смерти Ага Исмаила собрались в этом зале несколько известных ахун-дов, кази и уважаемых людей города, в том числе Мир Магомед Керим, и Ахунд Мир Абутураб. Посоветовались они с Гаджи и решили заставить Ага Мусу взять на себя строительство здания для благотворительного общества. Гаджи говорит кази Мир Магомед Кериму: "Как только Муса согласится, ты примешься читать молитву, а мы все поздравим Ага Мусу, чтобы он не успел опомниться." Ага Муса появляется. Улучив момент, Гаджи Зейналабдин спрашивает:
      "Ага Муса, да будет земля пухом Ага Исмаилу. Хочешь увековечить имя своего сына!" "Конечно хочу", - отвечает Муса. Гаджи Зейналабдин говорит: "У мусульманского благотворительного общества нет своего здания, а , превосходное место, чуть ниже здания женской школы, которую я построил, пустует. Построй здесь дом, Назовем его "Исмаилийе". Тогда имя твоего несчастного сына не исчезнет из нашей памяти. Хочешь, Ага Муса!" Муса Нагиев воодушевился:"Что ж, это предложение. Согласен".
      "Ну вот и ладно. Бог в помощь. Поздравляем тебя", - Гаджи подмигнул кази Магомеду, мол, начинай, самое время читать молитву. Мир Магомед Керим, воздев руки к небу, принялся читать благодарственную молитву. Все окружили Ага Мусу, поздравляя его с благородным деянием.
      На следующий день Ага Муса, опомнившись, приехал к Тагиеву и принялся ныть: "Ай Гаджи, что ты со мной сделал... Ты хочешь меня разорить, пустить по миру! Хочешь.чтобы я вконец обанкротился!"
      Гаджи удивлённо спрашивает: "Да что случилось, говори яснее".
      "Отец мой, что ещё может случиться! То здание, что вы мне вчера навязали, обойдётся в громадную сумму. Откуда у меня столько денег!"
      Гаджи говорит : "Ага Муса, я плачу два миллиона за твое состояние".
      Ага Муса вскипел: "Отец мой, да ты совсем спятил. Мое шестидесятимиллионное состояние ты оцениваешь в два миллиона!"
      Гаджи усмехнулся: "Но ты же только что говорил, что у тебя нет и сотни тысяч на строительство здания в память о сыне".
      На следующий день Гаджи Зейналабдин Тагиев поместил в газете "Каспий" объявление о том, что "если Муса Нагиев обанкротится, я беру обязательство построить здание "Исмаилийе" на свои средства". А проектировщикам посоветовал указать в смете меньшую сумму, чем понадобится не самом деле. Чтобы Ага Мусу не хватил удар.
      Для строительства здания отвели соответствующий участок на площади "Габан диби". Эта площадь была одним из самых оживлённейших мест города. Из Шемахи, Агдаша, Геокчая, Шеки, Кубы, других уездов и окрестных сёл сюда привозили для продажи продовольствие, фрукты, ковры, паласы, пригоняли скот и отары овец. Площадь "Габан диби" в те времена представляла собой живописнейший восточный базар. Чего здесь только не было: караван верблюдов, улёгшись у крепостных стен, отдыхает после долгого перехода, чуть поодаль фыркают кони, пережёвывая овёс и траву. В другом месте сгрудились быки чёрные, рыжие, пятнистые с огромными рогами... Издалека доносится звон колокольцев, извещая о приближении к "Габан диби" очередного верблюжьего каравана. В одном караване было порой по сто-сто пятьдесят верблюдов. Или, глядишь, вереница, повозок, запряженных буйволами, неторопливо въезжает на площадь. Скрип колёс разносится по округе. Пыль поднимается столбом. Ночами же "Габан диби" являла собой удивительное зрелище. Задав корм верблюдам, быкам, лошадям, приехавшие на базар крестьяне разжигали костры и, собравшись вокруг огня, вели долгий неторопливый разговор. Здесь можно было услышать многообразие диалектов и наречий всего Азербайджана. А уж в праздник Курбан-байрам здесь яблоку упасть некуда: кто расхваливает свой товар, кто зазывает прохожих, дервиши читают желающим молитвы. Многолюдно и празднично бывало на площади и в канун Новруз-байрама.
      Городская управа решила предоставить "Гапан диби" в распоряжение мусульман для строительства мечети. Миллонеры задумали построить в Баку величественную монументальную мечеть, наподобие тех, что возвышались в Стамбуле, Тебризе, Багдаде, Каире. Предполагалось, что у этой мечети будет несколько куполов, шесть минаретов с парными балконами. Вокруг будет разбит сад, заложены бассейны и фонтаны. Однако городская управа всё оттягивала решение этого вопроса. А площадь временно предоставили в распоряжение мелких торговцев, которые понастроили здесь деревянные будки, одноэтажные лавочки. Изменили даже название площади - нарекли её "Шейтан-базаром". Но христианское духовенство воспрепятствовало строительству столь величественной мечети непосредственной близости от "Золочёной церкви". Решение о строительстве здесь здания благотворительного общества также вызвало долгие споры. Некоторые члены городской Думы доказывали необходимость закладки на этом месте городского сада. Наконец, выступил доктор Мамед Рза Векилов и произнёс такую убедительную речь, что после него уже никто не осмелился выступить. В тот же день Дума приняла решение отдать участок благотворительному обществу мусульман.
      К месту заметим, что, когда Нариман Нариманов, окончив медицинский институт, вернулся в Баку, в городской управе также разгорелись споры относительно утверждения его главным санитарным врачом города. И вновь слово берёт доктор Мамед Рза Векилов, убедительно доказывает, что Нариман Нариманов - самая подходящая кандидатура на эту должность. Это врач высокой квалификации, к тому же он прекрасно знает традиции местного населения, большинство которого составляют мусульмане. Таким образом Нариманова утвердили главным санитарным врачом Баку.
      Проект "Исмаилийе" был подготовлен к 1907 году. Место было выбрано очень удачно с точки зрения планировки. Над проектом здания без устали трудился польский архитектор Плошко, проявив незаурядный талант и творческие способности.
      В 1908 году, в день рождения пророка Магомеда, в большом зале мусульманской женской школы на торжественном собрании благотворительного общества были вывешены проекты, рисунки и чертежи будущего здания.
      Здание "Исмаилийе" построено в стиле "венецианской готики". А чтобы подчеркнуть принадлежность здания к мусульманскому благотворительному обществу, по основному и боковым фасадам здания большими золотыми буквами были высечены следующие изречения: "Человек возвышается трудом, и только трудом он может достичь цели", "Труд сотворил человека", "Человек должен стремиться к знаниям от рождения до смерти", "Мусульмане, ваш век умирает с вами. Готовьте своих потомков для будущего", "Стремитесь к знаниям, как бы ни был далёк этот путь". Эти ценные изречения высек на стенах здания известный каллиграф Мирза Асадулла Хилал. У этого мастера была большая и довольно бедная семья. Молодые азербайджанские интеллигенты, чтобы помочь Мирзе Асадулле материально, открыли курсы каллиграфов. Они учились высекать на кости мудрые изречения и продавали поделки за большую цену, тем самым поддерживая семью мастера. Кстати, в тот памятный вечер, когда были вывешены чертежи будущего здания "Исмаилийе", автор проекта архитектор Плошко признался, что он давно мечтал возвести в центре Баку грандиозный дворец, украшенный азербайджанским орнаментом. Сейчас исполняется его заветная мечта, и он бесконечно благодарен Ага Мусе Нагиеву.Ага Муса принимал поздравления, в душе проклиная себя за уступчивость.
      Вскоре "Шейтан-базар" окружили забором, снесли старые будки, лавки. Закладка фундамента прошла очень торжественно. Почти весь город присутствовал на этой церемонии. Сюда пришли именитые люди Баку, нефтепромышленники, представители городской управы, градоначальник, губернатор, интеллигенция. Звучали речи, поздравления, напутствия. Бакинский кази, Ага Мир Магомет Керим, прочёл суру из Корана, восславил императора и членов царской фамилии, вспомнил добрыми словами родителей Мусы Нагиева. Золотой брусок с выгравированной датой начала строительства положили в стальную шкатулку, запечатали её и уложили в фундамент.
      Верблюжьи караваны, арбы, запряженные тяжеловозами, с утра до поздней ночи возили камень из местечка "Гызыл гая". Кто обтёсывает каменные глыбы, кто мешает раствор, кто ведёт кладку-Проект, разработанный талантливым архитектором на бумаге, постепенно оживал и воплощался в каменную симфонию, подлинный венец настоящего искусства...
      К сожалению, скупость Ага Мусы Нагиева едва не испортила все дело. Когда завершили строительство первого здания, обнуружили, что деньги, заложенные в смету, иссякли. Обратились к Нагиеву, но тот решительно отрезал: "Отец мой, я заплатил всё сполна. Больше не .могу дать ни копейки". Стройка замерла на некоторое время. В конце концов, Гаджи Зейналабдин Тагиев посоветовал управляющему Нагиева - Фатуллабеку Рустамбекову - уговорить старика раскошелиться. Дело в том, что управляющий пользовался у Ага Мусы особым доверием и даже имел на него некоторое влияние. В знак особого расположения Нагиев положил на имя Рустамбекова десять тысяч рублей в банк.
      В один прекрасный день, когда Нагиев пребывал в благодушном настроении, Фатуллабек решился напомнить ему об "Исмаилийе". Мол, нехорошо получается, надо всё же завершить строительство. Что люди скажут! Ага Муса махнул рукой и в отчаянии произнёс: "Отец мой, иди и поступай, как знаешь. Только мне об этом ничего не говори..."
      Фатуллабек принёс банковые документы и протянул хозяину для подписи. Миллионер зажмурил глаза, чтобы не видеть суммы, которая "уплывает" у него из рук навсегда, и подписал бумаги.
      После этого строительство "Исмаилийе" было продолжено.
      В те дни с людских уст не сходили имена искусных каменщиков - уста Ганифа, уста Гаджи Аббас, уста Гаджи Хейрулла, Кербелай Мирза Солтан, Салман Ата - чьи пальцы оживляли суровый камень, превращая его в диковинные цветы, узоры, затейливый орнамент, сложное сплетение красочных узоров.
      САДЫ МИЛЛИОНЕРОВ. Чудодейственная сила "чёрного золота" в мгновение ока возносила вчерашних рабочих, мастеровых, аробщиков, духанщиков, мелких лавочников к высотам славы и богатства. Они совершали путешествия по городам Европы, отдыхали на лучших курортах мира, жили в самых дорогих гостиницах. Приезжая домой, они старались и здесь украсить свой быт, окружить себя роскошью и красотой. Строили великолепные особняки в Баку, виллы за городом, разбивали сады, фонтаны, сооружали бассейны. На своих дачах в Шувелянах, Мардакянах нефтепромышленники сажали фруктовые и декоративные деревья, цветочные кусты, сооружали в тени аллей навесы и уютные беседки. Конечно, такое было под силу только очень богатым людям, если представить себе безводную, каменистую почву Апшерона, отсутствие дорог, недостаток в опытных специалистах-садоводах. Загородные сады обходились миллионерам в целое состояние.
      Большинство "отцов города" предпочитали строить свои виллы в Мардакянах. Это апшеронское селение, расположенное в относительной близости от Баку, отличалось особой чистотой воздуха и наличием питьевой воды. Кроме того, Гаджи Зейналабдин Тагиев провёл из Сураханов в Мардакяны за свой счёт шоссейную дорогу.
      Здесь же была открыта бакинская школа садоводства. Мраморная табличка на воротах гласила: "1894 г. 27 сентября. В царствование императора Александра III при министре земледелия и государственных имуществ была заложена школа садоводства при содействии и участии Бакинского губернатора В.П.Рогге, бакинским 1-ой гильдии купцом Гаджи Зейналабдином Тагиевым". Архитектором проекта школы и опытного садового участка был главный архитектор Баку Гославский.
      Разбить сад на участке, изобилующем камнями и кочками, требовало большого труда, умения и денег. Следовало очистить и разровнять землю, привезти плодородную почву, провести водопровод. После обустройства участка сюда потянулись арбы с чернозёмом. Работа продолжалась днём и ночью. А вскоре после закладки опытного сада начались работы по строительству здания будущей школы.
      Эта школа, основанная по инициативе Гаджи Зейналабдина Тагиева, дала мощный толчок развитию садоводства на Апшероне. Безводный песчаник покрылся зеленым нарядом, ласкающим взор, земли, заросшие бурьяном и полынью, превратились в виноградники. В густой тени высоких деревьев поднялись красивые дачи в несколько этажей. Вокруг разбивали цветники, сажали декоративные растения. Непременной при надлежностью апшеронских дач были бассейны с прозрачной, словно хрусталь, водой. На поверхности плавали утки, лебеди. Под навесами расхаживали царственно-прекрасные павлины. Певчие птицы, развешанные в клетках по саду, услаждали слух. Иные заводили в вольерах оленей, джейранов, экзотических животных.
      С каждым годом хорошели апшеронскме сады. Сюда завозили деревья и цветы буквально со всего света! Даже в осенние и зимние месяца сады не покидали дыханья весны.
      Аллеи в этих садах, как правило, носили имена деревьев, высаженных по обе стороны: "Дорога меж чинар", "Плакучая ива", "Сосновая аллея", "Аллея кипарисов", "Дубовая аллея" и пр. Порой даже палящее южное солнце не могло пробиваться сквозь крону могучих деревьев.
      Богачи обносили свои участки высоким каменным забором, а затейливо украшенные железные ворота издалека оповещали о том, что дача принадлежит известному в округе человеку. Часто к воротам прикрепляли мраморные таблички, где было указано имя хозяина и дата закладки садового участка.
      Один из первых апшеронских садов заложил в Мардакянах Мухтаров. Это произошло примерно в 1980-м году. Тысячи кубометров плодороднейшего чернозёма привезли сюда на баржах по морю, а затем доставили к месту на арбах и верблюдах. Чтобы обеспечить сад, бассейны и фонтаны водой, в пяти местах прорыли колодцы глубиной в сорок метров, соорудили специальные хранилища. Каждый амбар для хранения воды имел пять метров в ширину и десять метров в длину. Сюда же подвели мощные насосы. А чтобы не выходили из строя, поставили особые фильтры-дистиляторы.
      В летний зной обитатели виллы Мухтарова собирались на небольшой площадке, расположенной на глубине сорок метров. Здесь было прохладно в любое время года. Хозяева и гости ели фрукты из сада, мороженое, пили шербет, кофе, изысканные вина. Желающие могли сесть в нарядные лодки и поплавать в бассейне, который имел поистине гигантские размеры: тридцать метров в ширину, пятьдесят в длину и тридцать в глубину.
      На берегу играли сазандары, пели певцы, приглашённые из Баку, Шуши. Чуть ниже большого четырёхугольного бассейна располагался изящный круглый бассейн, день и ночь журчавший фонтанами. Высокие стены бассейна с наружной стороны обвивали вьюнки и ипомеи.
      Однако, пожалуй, несравненным по красоте и роскоши был сад Шамси Асадул-лаева, который заложили всего за пять лет (1897-1901) и который раскинулся на пятнадцати гектарах.
      Для сравнения отметим, что садовый участок братьев Нобель в Белом городе составлял десять гектаров, сады Мухтарова и Тагиева - восемь, а сад Ашурбековых - семь гектаров.
      Только подсобные помещения, построенные на дачном участке Асадуллаева, имели четыреста метров в длину. Высота и крепость забора, внушительность парадных ворот, украшенных богатыми узорами, поневоле вызывали у прохожих робость. Постучаться в эти ворота решился бы не каждый.
      Сам сад Шамси Асадуллаева поистине не имел себе равных по многообразию плодовых деревьев, выписанных из самых разных уголков страны. Чего здесь только не было: вишня, черешня, персики, абрикосы, кизил, алыча. Аромат яблок, груш, айвы, граната разносился по всей даче.
      Бакинская городская управа (за девяносто лет) насадила зеленые насаждения всего лишь на одиннадцати гектарах, тогда как нефтепромышленники за короткий срок заложили цветущие сады общей площадью более чем в семьдесят гектаров.
      Старые наименования улиц и площадей Баку.
      Азиатская - Петра Монтина - Аловсата Гулиева (с 1991 г.) Алатавинская 1-я - Алатавинская Алатавинская 4-я - Гамидова Алатавинская 5-я - Талыблы - Асада Ахмедова Алатавинская 6-я - Назима Гаджиева Апшеронская - Алисабы Абдуллаева (с 1991 г.) Армянская - М. Горького (с 1928 по 1997 гг.) - Мирзы Ибрагимова (с 1997 г.) Баиловская 1-я - Красина - Сабаил - Курбана Аббасова Баиловская 2-я - Ханлара - Сулеймана Меликова Баиловская 3-я - Тимченко - Братьев Алибековых Баиловская 4-я - Попова - Айдына Мамедова Баиловская 5-я - Эйжен Берга (с 1965 г.) - Али Назми Баиловская 6-я - Гасана Рахманова Баиловская 7-я - Баиловская Баиловская 9-я - Мирзы Мустафаева Базарная - Гуси Гаджиева 26 Бакинских Комиссаров - Алескерова Балаханская - Басина - Физули (с 1989 г.) Балаханское шоссе - Московский пр.