Совещание с оперативным составом Крылов назначил ровно в десять, но прежде полковник пожелал встретиться с Михаилом Чертановым. Геннадий Васильевич ответил на приветствие подчиненного коротким кивком и указал взглядом на стул.
— Какие-нибудь соображения по текущему делу имеются? — спросил он у Михаила, едва тот разместился напротив.
Крылов слыл прирожденным сыскарем. И если бы его лишили любимого занятия, то он наверняка засох бы от тоски, как это бывает с деревом, лишенным питательных соков. Полковник производил впечатление человека великодушного, где-то даже доброго, чему в немалой степени способствовала его полнота, которая делала его похожим на детскую плюшевую игрушку. Но в действительности полковник имел очень сильный характер и порой смотрел на сотрудников таким буравящим взглядом, как будто намеревался проделать каждому дыру во лбу.
Михаил невольно поежился.
— Я опросил всех свидетелей… Вернее, тех, кого возможно было опросить за это время, — невольно поправился он, заметив, как складка между бровями полковника заметно углубилась. — Предположительно убийца был одет в темно-серую куртку. На голове черная вязаная шапочка, лицо он обмотал зеленым шарфом. Так что рассмотреть его никто не сумел. Опять же предположительно он немного выше среднего роста… Хотя все это условно… В обоих случаях его видели мельком две пожилые женщины. Это очень ненадежные свидетели. Сегодня они говорят одно, завтра — совершенно иное… Но то, что действовал один и тот же человек, не вызывает никаких сомнений. Выстрелы были произведены в правый висок и с очень близкого расстояния. Калибр пули такой же, как и в других случаях.
— Зацепки какие-нибудь конкретные имеются? Друзья, круг знакомых? Может быть, убийцу и жертв что-нибудь связывало?
— Эту линию мы тоже прорабатываем, товарищ полковник. Жертвы не были даже знакомы. Жили в противоположных концах города, совершенно разный круг общения. Женщина, как нам удалось выяснить, занималась антиквариатом. Мужчина, убитый в Медведкове, бывший офицер десантных войск, подавшийся работать у бандитов. Его интерес к антиквариату носил, гм, специфический характер. Собирал дань с антиквариатчиков…
— У них были при себе деньги?
— Скорее всего, — ответил Михаил.
— Деньги обязательно должны были быть, — согласился Крылов. — С точки зрения преступника, любой антиквариатчик — идеальная жертва. Народ в основном интеллигентный, мягкотелый.
— Так точно, товарищ полковник, это не банк грабить, где могут башку прострелить, а потом у антиквариатчиков при себе всегда имеется несколько тысяч долларов. Из-за такой суммы можно пойти на риск. Оружия при себе они не имеют, таких потрясти — все равно что яблоню.
— А что ты скажешь по поводу убийства «кассира» — рэкетира? Мужик был сильный, не робкого десятка. Думаешь, легко застать такого врасплох? Да и другие были такие же…
Михаил пожал плечами:
— Очень напоминает вызов ворам. Пойти на такое мог только законченный отморозок. Ведь его будем искать не только мы, но и братва, что куда для него опаснее. Если они найдут его раньше нас, то мгновенно упакуют в деревянный бушлат.
— Ничего не изменится, даже если мы опередим Варяга, — буркнул Крылов. — Беспредельщика прирежут после ареста где-нибудь, в следственном изоляторе, на зоне. И все-таки ловить его нам. Где? Как?
— Похоже на то, что преступник имеет в среде скупщиков антиквариата своего информатора, — осторожно предположил Михаил.
— Не исключено, — охотно согласился полковник. — И обрати внимание, майор, на кассира он напал не где-нибудь на дороге, а в его собственном подъезде. В это время человек расслабляется, потому что пришел домой. А здесь для него, оказывается, заготовлен сюрприз в виде нескольких граммов свинца в голову.
В руках у полковника была красивая шариковая ручка, которую он то и дело переворачивал. Ручка обладала интересной особенностью — стоило ее слегка наклонить, как крохотная девушка, спрятавшаяся в толще прозрачного пластика, лишалась лифчика, при более сильном наклоне дело доходило и до узких трусиков.
— Совершенно верно, — поддакнул Михаил, скосив глаза на пальцы Крылова. Очень хотелось пообстоятельнее рассмотреть занятную игрушку, увлекшую начальство.
Перехватив его взгляд, Крылов сунул ручку в карман и сказал:
— Между всеми убийствами короткие перерывы. Деньги у грабителя заканчиваются быстро, значит, он любит жить на широкую ногу. Наверняка деньги спускаются в казино, оставляются в ресторанах халдеям, тратятся на шлюх. — Он неодобрительно крякнул. — Ты вот что, майор, напряги свою агентуру во всех злачных местах, может быть, там что-нибудь интересное всплывет. Мало ли, может, проговорится кто-нибудь? Если работал не залетный какой-нибудь, то о нем наверняка должны знать. Если все-таки это промышлял гастролер, то его вообще могут сдать нам с потрохами. Во — первых, на чужой хлеб роток не раскрывай, а во-вторых, он как кость поперек горла Варягу, который доит антиквариатчиков. Как ты думаешь, майор?
— Все верно, товарищ полковник.
— С антиквариатчиками мы, конечно, немного дали маху. Нам нужно было давно заиметь среди них осведомителя. Там происходит черт знает что, а мы совершенно не в курсе. Нужно действовать на опережение. — Крылов подпер большими пальцами подбородок и спросил: — Трудно будет внедрить к ним нашего человека?
Михаил ненадолго задумался:
— Я немного знаю эту публику. Своеобразная каста, сторонящаяся разного рода чужаков. К ним просто так, без рекомендации, не подступишься. А потом, даже среди них существует очень жесткая конкуренция. Сработаться с ними может только очень компетентный человек.
— Это ты в самую точку, — согласился полковник. — Для этого дела идеально подошел бы Маркелов Захар. Парень он артистичный. Помнишь, как мы его в охрану внедрили? — Майор молча кивнул. — Но сейчас уже не получится, засвечен! Ты-то сам кого порекомендуешь?
Нечасто полковник Крылов просил совета. Обычно к чужому мнению он относился как к полному недоразумению, не выдерживающему никакой критики.
— Ну-у… трудно так сразу сказать, — замялся Михаил.
— Тогда скажу я. Шибанов!
— Гриша? Ему придется трудновато, товарищ полковник. Все-таки, как говорится, не пацан, а сформировавшийся человек. Ему трудновато будет подстроиться под психологию этого жулья. Здесь должен быть кто-то с более гибким мышлением.
— Глупости, майор, — отчеканил Крылов. — Шибанов в курсе дела, парень он сообразительный, и если будут возникать какие-то вопросы, то ты будешь помогать ему решать их по мере возникновения. Задача понятна?
— Так точно, товарищ полковник, — выдавил из себя Михаил.
— Тогда ступай и пожелай другу успехов на новом поприще. После совещания я с вами обоими побеседую на эту тему более подробно.
Достав из недр пиджака свою хитрую ручку, Крылов принялся вертеть ее в руках с таким видом, словно она интересовала его куда сильнее всех оперативных разработок, вместе взятых.
Глава 5 ЛЮДИ ГИБНУТ ЗА МЕТАЛЛ
Шибанов нервно посмотрел на часы — Кочан опаздывал на десять минут. В последние полгода его агент вел себя как девушка, избалованная вниманием. Мог опоздать минут на пятнадцать, а то и вовсе не явиться на встречу. А позже, позвонив по домашнему телефону, слезно просить прощения за забывчивость.
За подобное легкомыслие осведомителя следовало бы упечь куда-нибудь в приемник-распределитель суток на пятнадцать. Соседство с тамошним контингентом очень прочищает мозги, но Шибанов всякий раз откладывал задуманную акцию, надеясь на благоразумие Кочана.
Контактный, малость разухабистый, Кочан имел приятелей едва ли не во всех слоях общества, а потому его информация всегда отличалась достоверностью. По складу характера он был авантюристом и наверняка считал себя разведчиком, оказавшимся в стане неприятеля.
Шибанов поежился. Мартовский воздух был прохладен, и он уже пожалел о том, что не надел свитер под легкую куртку. Еще минут пятнадцать подобного ожидания, и он будет неотличим от статуй, навеки застывших в парке.
Кочан возник за спиной неожиданно, словно материализовался из воздуха. Кашлянул негромко над ухом вздрогнувшего Шибанова и, весьма довольный произведенным эффектом, присел на холодную скамью:
— Привет, начальник.
— Ты заставляешь себя ждать.
— Через весь город на перекладных добирался, начальник. У тебя ведь служебная машина. Пальцем щелкнул, и тебя куда угодно отвезут, а мне приходится свои кровные палить.
— Ты чего свистишь? — возмутился Григорий, одновременно удивляясь себе, что способен стойко выдерживать такое хамство. — У тебя же есть машина!
— Разбил я ее, начальник! — чуть ли не радостно объявил Кочан. — Вдрызг разбил! На Кольцевой… Один баран остановил свою тачку на крайней левой полосе, так я в нее со всего размаху въехал. Не знаю, как живой остался.
— Пьяный, что ли, был?
— Самую малость, — широко осклабился Кочан.
— Права, наверное, забрали?
— А ты думаешь, я ментов дожидаться, что ли, буду? Вылез из машины и пошел себе. А там попробуй докажи, что это я за рулем был! Угнали у меня машину, вот так-то!
— А ты хитрец.
— С вами без хитрости нельзя, быстро на кичу определите. Хе-хе-хе!
— Ты об ограблении антиквариатчиков слыхал? — перешел на деловой тон Шибанов.
— Конечно, слыхал, начальник, — кивнул Кочан. — Весь город по этому поводу гудит. Каждую неделю кого-нибудь из них убивают.
— Что ты можешь сказать об этом, Кочан?
На свое погоняло парень не обижался. При высоком росте и узких плечах его голова выглядела безобразно огромной и в самом деле напоминала выросший в чистом поле овощ. Сходство усиливали огромные уши, торчащие по бокам головы словно капустные листья.
— Начальник, вчера с корешами водяру жрали, до сих пор не могу оклематься. Может быть, ты мне на оздоровление деньжат подкинешь? А то в горле пересохло, боюсь, как бы слова к языку не прилипли. Пивком бы освежиться.
Шибанов усмехнулся. Кочан любил устраивать праздники из подобных встреч и по возможности старался урвать у куратора хотя бы полтинник.
— На, возьми! — протянул Шибанов сто рублей. — И не забудь вернуть сдачу. Это ты у нас левыми заработками промышляешь, а я на голом окладе сижу.
— Начальник, в натуре!.. Ну, ты за падлу меня, что ли, держишь? — попытался обидеться Кочан, но радость от халявной выпивки буквально распирала его. — Не переживай, я тебя нагревать не собираюсь. Тут рядом киоск есть, я мигом! — Он засеменил длинными ногами по аллее парка и, уже отойдя на значительное расстояние, обернулся, спросив: — А может, тебе, гражданин начальник, что-нибудь покрепче взять? — Прочитав на лице Шибанова отрицание, кивнул понимающе: — Ах да, конечно, служба!
Вернулся Кочан быстро, издалека победно встряхнув в воздухе двумя баллонами с пивом. Не доходя несколько шагов до скамейки, он открыл один из них и жадно проглотил зараз полтора литра. Прямо скиталец, исстрадавшийся в пустыне от жажды.
Сыто отрыгнув, он приблизился и хвастливо спросил:
— Ты заметил, начальник, как пошло пивко? Раз, и нету! Зато я теперь не ходячий похмельный синдром, а сознательный гражданин, — бубнил Кочан, садясь рядом и скручивая крышку второй емкости.
— Ты ничего не забыл? — хмуро поинтересовался Шибанов.
— Если я чего-то и забыл, начальник, так это спозаранку опохмелиться, — редкозубо заулыбался Кочан.
— Сдачу гони, балабол!
— Пожалуйста!
Несколько медлительнее, чем следовало бы, Кочан вытащил горсть мятых бумажек. Он всегда болезненно расставался с деньгами, даже если они были чужими.
— Десятку зажилил, — констатировал Шибанов, пряча в карман деньги. — Ладно, давай по существу.
— Вот смотрю я на тебя, гражданин начальник, и никак тебя не пойму. Вроде бы все при тебе есть: и рожа, и рост. Наверняка бабы млеют только от одного твоего взгляда. А ты все время о делах говоришь. Расслабься! Вот сколько мы знаем друг друга? Год? Другие за это время такими корешами становятся, по целому морю водяры успевают выпить, а ты от меня все нос воротишь. Давай с тобой, начальник, лучше на дружеской основе пообщаемся. Возьмем телок, завалимся куда — нибудь на хату да оттянемся на всю катушку…
— Смотри, ты у меня сегодня действительно оттянешься… в КПЗ.
— Понял, понял, — торопливо сказал Кочан. — О делах так о делах. Так вот, что антикварщиков касаемо… На внутренние разборки не похоже. Скорее всего, их залетные щемят. По почерку видно, что ребята отчаянные, другие бы против Репы и Варяга не поперли. Они теперь во вкус вошли, с каждым днем наглеют все больше, на этом и погорят. Если не менты прижучат, то достаточно набирается других желающих с ними душевно пообщаться.
— Это понятно, — отмахнулся Шибанов. — Ты мне вот что скажи: у тебя выход на антикварщиков есть? Мне в их среду затесаться надо, а они люди осторожные, особенно в свете последних событий.
Кочан промолчал. Лицо у него порозовело, глаза подернулись маслянистой пленкой. Он глуповато улыбался девушкам, успевшим с первым весенним солнышком заголить колени, но отвечать не торопился. Пришлось хорошенько тряхнуть его за плечо.
— Ты чего, начальник? Я ж думаю!
— Надумал?
— Ну, в общем-то, есть такая возможность… Хотя, с другой стороны…
Шибанов недобро усмехнулся:
— Мне кажется, пиво на тебя плохо влияет. Что-то у тебя реакция стала замедленной. Не расшевелить ли тебя немного?
— Э! — обеспокоился Кочан. — Я просто хочу попросить тебя об одной услуге и не знаю, как подступиться…
— Когда тебе нужны деньги, так ты не стесняешься. Выкладывай, что там у тебя?
— Я тут с одной соской сошелся. Молодая деваха, лет восемнадцати. По клиентам она работает, ну и мне кое-что перепадает. Я парень не брезгливый, так что претензий к ней не имею. Каждый зарабатывает так, как умеет. А тут неделю назад ее к богатому фраеру вытянули. Баба она умелая, завести может с полоборота даже паралитика, вот на радостях он и задарил ее разной всячиной.
— Какой, например?
Кочан замялся:
— Золотые часы «Ролекс», бриллиантики. Потом еще видеокамеру дал. Доллары под юбку сунул…
— Сколько?
— Кажется, тысяч шесть.
— Ого! Щедрый! — саркастически улыбнулся Шибанов.
Но Кочан сделал вид, что не понял намека.
— Этот козел, — возмущался он, — потом на нее «заяву» написал. В общем, закрыли ее, начальник.
— Так что ты от меня хочешь-то?
— Ты бы посодействовал, чтобы заявлению ход не дали. Хочешь верь, хочешь нет, но у меня к этой девке любовь. Деру ее во все дырки, а сердечко песни поет…
— Очень романтично, — хмыкнул Шибанов. — Где задержали даму твоего сердца?
— В Северо-Западном округе.
— Ладно, выясним. Обещать не буду, но постараюсь сделать все возможное.
— Вот спасибо, начальник! Я с лихвой отработаю!
— Меня интересуют антикварщики, — лаконично напомнил Шибанов.
— Могу хоть завтра с ними свести. С Вальком перетру, что почем, и все. Он на Арбате целыми днями тусуется. Среди этой шушеры он в авторитете, так что поможет.
— Завтра в девять, устроит?
— Заметано.
— Еще один вопрос на дорожку. Что у вас говорят об убийстве женщины в Царицыне?
Подумав, Кочан отвечал:
— Бабу эту случайно сделали. Она ведь была подруга Колючего, кассира с Таганки. Обычно деньги он домой забирал, а тут ей передать решил.
— Не знаешь почему?
— Сложно сказать, — пожал плечами Кочан. — Там ведь у них какие-то свои игры идут. Никто ничего толком не знает, но просто так отдать деньги он не решился бы. Может, в ее хате общак находился, а? Баба одинокая, вне подозрений. Почему бы и нет? В наше время еще и не такое встретишь. Но тот, кто ее замочил, очень обидел серьезных людей. И если он попадет на зону, то больше одного дня там ему не прожить.
— А Колючий что?
— Ему даже собирались правиловку устроить. Потом ходили слухи, что на счетчик поставят, но ничего, обошлось. Парень он молодой, перспективный, от такого пользы больше, чем вреда. Короче, голову ему на плечах оставили, хотя настучали в нее, как в бубен.
— Понятно, — Шибанов встал. — Все, разбегаемся.
— Разбегаемся, начальник, только давай сначала договоримся, — осклабился Кочан. — Не назначай ты свои свидания на улице в такую холодину! Как говорится, не май месяц, у меня задница отмерзла совсем. В Москве баров, что ли, нет? И пивка попить можно, и в тепле посидеть.
— Договорились, — улыбнулся Шибанов. — Только в следующий раз твоя очередь угощать.
* * *
Серый вдавил недокуренную сигарету в пепельницу. Тонкая бумага лопнула, и желтый табак неряшливо просыпался, испачкав пальцы.
— Вон того высокого хмыря в красной куртке видишь, Гончар? — спросил он, повернувшись к своему собеседнику, подвижному мужчине неопределенного возраста.
— Который сейчас валютой расплачивается? — уточнил тот, простуженно шмыгнув носом.
— Он самый, — подтвердил Серый. — Фартовый мужик. Вчера ему старушка какая-то серьги с изумрудами принесла, а теперь — перстень с бриллиантами. Поскольку он у греческого посольства трется, то каналы сбыта у него отлажены. Прикинь, сколько он «капусты» рубит в течение месяца. А в год?.. Прямо голова кругом идет.
Серый откинулся на спинку кожаного кресла. Удобно. Роскошь он любил. Впрочем, кто ее не любит? Но не у каждого есть деньги, чтобы ее оплачивать. Через тонированное стекло автомобиля хорошо просматривался пятачок у антикварного магазина, где топталось несколько человек. Здесь, едва ли не круглосуточно, проводились сделки, и, судя по количеству людей, которые желали избавиться от старинных украшений, можно было смело предположить, что в карманах «жучков» оседал немалый капитал. Почему же не в карманах Серого?
— Во сколько этот тип заканчивает свою рабочую смену? — спросил он.
— Часиков до шести будет стоять… — ответил Гончар.
— Люблю весну в начале марта, — хохотнул Серый.
— За что ж ее любить?
— Темнеет рано. Это плюс… Адрес помнишь?
— Обижаешь!
— Тогда отчаливаем.
Серый повернул ключ зажигания, дождался, пока заурчит двигатель, притопил педаль газа и медленно поехал по переулку.
Следующая остановка была сделана в районе Марьинского бульвара. Выбравшись из машины, Серый бросил критический взгляд на номера «девятки». Ничего не разобрать. Цифры были густо заляпаны грязью.
— Такие бабки гребет. Мог бы подыскать себе что-нибудь поприличнее этой халупы, — заметил Серый, когда Гончар ткнул пальцем в пятиэтажное здание.
Гончар хихикнул:
— А это он для конспирации. Подставляться не хочет.
Подъезд был не освещен, о чем Гончар позаботился заранее, выкрутив лампочки на нижних пролетах. Лишь на последнем этаже через толщу пыли пробивался тусклый свет.
Поднялись на второй этаж. В подъезде было тихо и прохладно, как в склепе. В окно виднелся небольшой садик, засаженный хилыми деревцами, и две скамейки, присыпанные снегом. Дорога к подъезду шла узкая — две легковушки вряд ли разминутся.
Серый чертыхнулся, увидев, как к соседнему подъезду подрулила темная иномарка, совершенно перекрыв проезжую часть. Вышедшие из машины парни о чем-то громко разговаривали, без конца смеялись и при этом жестикулировали так энергично, словно разминались перед дракой.
Если потребуется срочно уезжать, подумал Серый, то придется сдавать задом и идти на таран. Он не сдержал вздох облегчения, когда парни наконец вновь загрузились в иномарку и покатили дальше, оглашая двор включенной на полную громкость музыкой.
— Терпеть не могу рэп, — процедил Серый.
— Будем надеяться, что эта самая большая неприятность за сегодняшний день, — философски заметил Гончар.
Он ошибся. Неожиданно раздался щелчок отворяемого замка, и дверь слегка приоткрылась. В полумраке угадывалась сгорбленная старушечья фигура с седыми космами. Серого передернуло от дурного предчувствия.
— А что это вы здесь делаете, молодые люди? — неожиданно звонко поинтересовалась старуха. — Другого места не нашли водку распивать?
— Какая может быть водка, мать? — откликнулся Серый. — Девушку мы ждем.
— Это кого же?
— Девушку, — тупо повторил Гончар, не отличавшийся богатой фантазией.
— Уж не Зинку ли с третьего этажа? — скрипуче осведомилась старуха.
— Ее самую, — согласился Серый.
— Столько хахалей у этой шалавы, что их всех и не запомнишь… Ишь, устроили тут притон! Милицию бы на вас!
— Уж сразу так и милицию, — отбрехивался все тем же миролюбивым тоном Серый. — А если это любовь?
— Знаю я вашу любовь! Вам бы только под юбку залезть! — Не дожидаясь ответа, старуха громко хлопнула дверью.
— Видал? — усмехнулся Серый. — Натуральная баба-яга, а туда же — под юбку!
— Любви все возрасты покорны, — продемонстрировал Гончар знакомство с классической поэзией.
Во двор, мигнув левым поворотником, въехал темно-синий «Фольксваген Пассат». Забравшись колесами на бордюр, он остановился как раз напротив подъезда. Широко распахнув дверь, из машины вышел молодой человек в красной куртке. Поставив машину на автоматическую охрану, он уверенно зашагал в сторону подъезда.
Натянулась со зловещим скрежетом входная пружина, и тотчас, сбивая штукатурку с потолка, хлопнула дверь.
Серый вытащил из кармана шапочку с прорезями для глаз и быстро натянул ее на голову. Гончар стоял рядом, такой же безликий, только в темноте хищно поблескивали глаза.
Антиквар пребывал в хорошем настроении. Он что-то негромко напевал и, преодолевая сразу по две ступеньки, вбежал наверх. Заметив два силуэта у окна, он ускорил шаги и, стремясь не задеть стоящих, прижался к перилам. Но неожиданно один из них отделился от стены и, загородив проход, произнес:
— Веди себя спокойно, если не хочешь обзавестись лишними дырами в собственной шкуре.
Серый отметил, что при виде узкого лезвия заточки в расширенных зрачках парня застыл неподдельный ужас.
— Что вы от меня хотите? — голос скупщика антиквариата заметно дрогнул. Парень догадывался, что находится в одном шаге от смерти. Теперь он точно знал, как она выглядит: чуть выше среднего роста, в темной маске. Остального не разобрать — полумрак.
— Ты знаешь, что случается с твоими коллегами, которые плохо ведут себя?
— Д-да.
— Это хорошо, значит, не нужно ничего объяснять, — спокойно проговорил Серый, пощекотав острием заточки сонную артерию жертвы. — А теперь тихонечко, без всяких необдуманных телодвижений, спускайся вниз. Я не чемпион по стрельбе, но уверяю, с двух метров я обычно не промахиваюсь. — Он показал перекупщику пистолет с глушителем.
— Я вас понял, — часто закивал парень и, едва сгибая в коленях онемевшие ноги, пошел вниз.
Когда молчаливая процессия очутилась во дворе, Гончар открыл дверцу машины, а Серый затолкнул пленника в салон. Гончар пристроился рядом. Серый, не теряя ни секунды, сел за руль. «Девятка», взвизгнув шинами, мгновенно отъехала от подъезда.
— Голову ему наклони, чтобы не зыркал, — распорядился Серый, снимая с лица маску. — Вот так.
— Может, он у меня по дороге еще и отсосет, я могу и ширинку расстегнуть, — хохотнул Гончар.
— Оставь, — оборвал Серый. — Я вижу, что он парень с понятиями, зачем его обижать? — Он свернул в безлюдный переулочек и заглушил мотор. — А теперь давай поговорим по-свойски. Сколько у тебя баксов?
— У меня две тысячи… в кармане. Больше ничего нет, клянусь вам.
— Ай-яй-яй! — разочарованно протянул Серый. — Я был о тебе куда лучшего мнения. Такой солидный человек — и целыми днями простаивает на улице из-за каких-то двух тысяч баксов. А ведь сейчас холодно, зря ты не бережешь себя, — протянул он сочувственно, — так ведь и яйца отморозить можно… Придется тебя обшмонать на предмет наличия теплого белья…
— Ха-ха-ха! — Гончар, ткнув протянутый ему «вальтер» в лоб пленнику, бесцеремонно вывернул его карманы. — Голову не поднимай! — прошипел он.
В салон щедро просыпалась денежная мелочь, звонко бряцнула связка ключей.
— А вот и заначка, — удовлетворенно протянул Гончар. — Ровно две штуки баксов, я сосчитал.
— Пошуруй еще, — сердито распорядился Серый. — Наверняка этот хмырь остальное еще куда-нибудь заныкал. За подкладкой куртки посмотри. Они, суки, любят туда «капусту» прятать.
— Точно, что-то есть, — радостно воскликнул Гончар, пошарив ладонью за подкладкой. — Только как туда добраться?
— На! — Серый сунул ему заточку, а пистолет забрал себе.
Послышался треск распарываемой ткани.
— Куртка, — взмолился валютчик. — Она дорогая.
Гончар хохотнул:
— Ну что за народ! Что за скряги! Может, он через минуту сдохнет, а о барахлишке печется… Ну, бля буду, повезло! — выдохнул он восторженно. — Да здесь не меньше десяти штук баксов припрятано!.. Ого, тут и кольцо с бриллиантиком. Послушай, — Гончар подмигнул Серому, — а может, нам с тобой тоже в антикварщики переквалифицироваться? Работка у них не хилая. Стоишь где-то на углу, с девахами мило беседуешь, на вечерок договариваешься, а денежки сами в карман сыплются. Не хило, а?
Наблюдая в зеркальце заднего вида, как напарник рассовывает добычу по карманам, Серый поморщился:
— Чем языком попусту болтать, лучше дай барыге понять, что он очень меня расстроил. Объясни, что я терпеть не могу хронических врунов. И вообще, пусть знает, что с такими серьезными людьми, как мы, так себя не ведут. Можно заработать большие неприятности.
Гончар негромко хохотнул и с коротким замахом ткнул рукоятью заточки в скулу пленнику.
— Ыыы! — взвыл парень. — Зубы раскрошил.
— Это только начало твоих неприятностей. Дальше может быть еще хуже. А теперь расскажи, где ты прячешь остальные деньги?
— У меня нет никаких денег… Клянусь!
— Ладно, — разочарованно протянул Серый, — вижу, что здесь разговор у нас не клеится. Но у меня есть на примете одно тихое местечко, где исповедоваться тебе будет легче.
Серый завел двигатель, и машина мягко заскользила в ночь.
Через полчаса «девятка» выбралась к лесополосе. Место глухое и очень негостеприимное. Темные деревья почти не отличались от отбрасываемых ими теней.
Серый с Гончаром вытолкали из салона пленника.
— Посмотри вокруг, — произнес Серый, — что ты видишь?
— Лес, — с содроганием произнес пленник. Он съежился, и от этого казалось, что он усох наполовину.
Серый с Гончаром дружно захохотали.
— Действительно, лес… Ты посмотри, какая вокруг замечательная природа, как легко здесь дышится! Через неделю повсюду зажурчат ручьи, защебечут птицы… Но ты этого никогда не услышишь.
— Что вы от меня хотите? У меня ничего нет, ничего!
— Не столько тебя жаль, сколько твоих близких, — продолжал Серый задушевным тоном. — Ты даже не представляешь, как им тяжело будет обращаться в милицию по поводу твоего исчезновения.
— У меня ничего нет! — долдонил пленник.
— Да, некоторые люди не умеют ценить дружеское расположение… А ведь ты сначала мне очень понравился. — Держа «вальтер» наготове, Серый подал знак Гончару. — Может, ты найдешь общий язык с этим упрямцем?
Гончар коротко хохотнул. Неприятно, дико. Его смех больше напоминал вопль гиены, почуявшей добычу. Он приблизился вплотную к пленнику и прогудел:
— Какой красавчик, видно, баб имеет целый гарем… Только надолго ли? — Удар кулака пришелся парню в лицо. Нижняя губа того мгновенно лопнула, брызнув на почерневший снег кровью. — Какая жалость, какая жалость! — сочувственно запричитал Гончар. — Ах, какой замечательный портрет испортился! Больно?
— Больно, — плаксиво подтвердил пленник.
— Ничего, сейчас я тебя подлечу. — Гончар со всего размаха нанес еще один удар. — Господи, что же это такое происходит? У тебя никак от волнения глазные сосуды полопались. Видел бы ты, на кого стал похож! Вылитый урод. Теперь тебя подруги бесплатно любить не будут, даже не надейся.
— Где деньги? — жестко спросил Серый.
— У меня их нет. — На этот раз голос скупщика прозвучал не так уверенно.
— Я просто диву даюсь, — возмутился Гончар. — Из-за каких-то зеленых бумажек он готов под землю лечь! Не знает, наверное, что фраеров жадность губит.
— Что ж, это его проблемы, — в голосе Серого прозвучало соболезнование. — Лично мне больше время терять не хочется — в казино уже начинается самая игра. Так что будем прощаться.
— Прощаться? — в голосе несчастного затеплилась надежда.
— Посмотри туда. — Серый ткнул стволом в темноту, где зияла узкая яма глубиной в человеческий рост. — Мы зароем тебя по горло. Знаешь, сколько может прожить человек в таком положении?.. Всего лишь три дня, проверено на практике. Это при самом благополучном раскладе, когда земля теплая, а сверху греет солнышко. В это время года ты можешь рассчитывать всего лишь на несколько часов. Впрочем, скоро ты сам убедишься…
— А ну, пошел! Прыгай вниз! — заорал Гончар.
Пленник попятился, стараясь держаться подальше от края своей могилы. Ударом ноги Гончар угодил ему в солнечное сплетение, заставив согнуться пополам.
— Глубже дыши, — посоветовал Гончар, — а то сдохнешь раньше времени. — Ухватив стонущего антикварщика за волосы, он ударил его коленом в лицо, подволок к яме и столкнул вниз.
Серый присел на корточки и, помахивая стволом, заговорил:
— До чего же может довести человека упрямство! Это надо же, какая незавидная участь быть закопанным живым где-то на окраине Москвы! Хочешь, я расскажу, что будет с твоими останками, скажем, месяца через полтора, когда окончательно растает снег? Сначала твою голову, торчащую из земли, обглодают бродячие псы, которых здесь несметное количество. А потом, немного позже, когда у молодежи начнут бурлить гормоны в крови, на твои останки натолкнется какая-нибудь влюбленная парочка, ищущая уединения. Твои кости никогда не опознают и зароют на краю кладбища, где обычно закапывают всяких бродяг… Ну, что стоишь? — прикрикнул Серый на ухмыляющегося Гончара. — Закапывай его.
