Страх разоблачения

Гасси покраснела, припомнив, как его пальцы медленно гладили ее руку. Внезапно все ее фантазии перестали быть пустыми мечтами женщины, испортившей себе жизнь. Она безумно хотела снова его увидеть, но ей мешало чувство долга, воспитанное с детства. О романе с Тони и думать было нельзя.

Но каждый раз. когда Гасси пыталась выбросить Тони из головы, она обнаруживала, что упорно цепляется за воспоминания о нем. Наверное, это судьба, что он снова возник в ее жизни именно сейчас, когда она так несчастлива и разочарована. В другое время у нее нашлось бы больше сил, чтобы сопротивляться. Но сейчас она чувствовала себя слабой и уязвимой, истерзанной перспективой жизни без детей. Ричард ее предал, и это делало мысли о неверности не такими пугающими.

Гасси поразило, что она всерьез думает о романе с Тони. Она судорожно оглянулась, боясь, что ее мысли можно прочесть по лицу, и вдруг услышала знакомый скрипучий голос, от которого у нее душа ушла в пятки.

— Давненько не виделись. Гасси! Но ведь я обещал, что мы снова встретимся. — Мик Тревис сел на свободный стул рядом и ехидно ухмыльнулся.

— Что вы здесь делаете?! — прошептала она. — Это частный прием!

Мик порылся в кармане смокинга, выудил оттуда смятый пропуск для прессы и помахал им перед ее лицом.

— Ты забыла, что я репортер, лапочка?

— Вы не репортер! Убирайтесь отсюда, или я позову охрану!

Он засмеялся, затем лениво откинулся на спинку стула и закурил сигарету.

— Не думаю, что ты это сделаешь, Гасси. У нас с тобой еще есть незаконченные дела.

— У меня нет никаких дел с вами! — Она вызывающе уставилась на него, стараясь скрыть свой дикий страх, но Тревис, казалось, видел ее насквозь.

— Тогда тебе придется поговорить с копами.

Гасси вздрогнула и быстро оглядела зал. Ричард будет вне себя от ярости, если заметит, что она разговаривает с таким типом, как Мик Тревис. Но она была так напугана, что боялась просто прогнать его.

— Ладно, — согласилась Гасси. — Только не здесь. Я встречусь с вами на улице через несколько минут.

Он ухмыльнулся, встал и ногой отпихнул стул.

— Всего пару минут, Гасси. Я не из терпеливых.

Гасси проследила, как он исчез в толпе, борясь с охватившей ее паникой. Почему именно сейчас? Что ему надо? Ведь прошло столько времени! А что, если он собрался ее шантажировать?..

Не в состоянии сдержать дрожь, Гасси вскочила и начала проталкиваться сквозь толпу. Взяв в гардеробе свое соболье манто, она прошла через холл гостиницы, опустив голову, чтобы не привлекать к себе внимания. Меньше всего ей был нужен сейчас пронырливый репортер, который бы последовал за ней на улицу.

Она вышла в темную январскую ночь, и холодный порыв ветра ударил ей в лицо. Мик прятался в тени, подобно зловещему призраку. Гасси постаралась взять себя в руки и медленно подошла к нему.

— Так что вам нужно? — спросила она.

Мик, взглянув на любопытного швейцара и взяв ее под руку, увел подальше в темноту.

— Я хочу поговорить о Рике Конти.

— Зачем? Вы же уже написали свою поганую книжонку. В его глазах сверкнул гнев.

— И ты считаешь, что это все? Что тебе сойдет с рук убийство?

— Убийство? — ахнула она. — Вы с ума сошли!

Но Гасси прекрасно понимала, что никакой он не сумасшедший. Он смотрел на нее, как прокурор, уверенный в обвинительном приговоре, и ее охватил настоящий ужас.

Тут Мик вытащил из кармана золотой медальон и потряс им перед ее носом.

— Знакомая вещица, Гасси?

Она отрицательно помотала головой.

— Бренда Гэллоуэй заказала его специально для Рика Конти. Я нашел ювелира, который изготовил этот медальон, хоть и пришлось потратить неделю.

Гасси молча смотрела на сверкающую в свете уличного фонаря золотую вещицу. Она никогда не видела ее раньше, но тем не Менее ей стало еще страшнее.

— В чем дело, лапочка? Неприятно видеть медальон, который был на Конти в ту ночь, когда ты его убила?

— Убила? Это смешно! Я ухожу.

— Придется подождать. Я хочу тебе кое-что показать. — Он поднес медальон к лучу света. — Эти ржавые пятна — высохшая кровь, Гасси. Доказательство, что ты убила Конти.

Гасси отпрянула от него и снова потрясла головой:

— Вы просто гоняетесь за скандальной историей!

— Я нашел этот медальон в сгоревшем доме старушки Гэллоуэй, под досками на патио. Игра окончена, лапочка. Тебе придется признаться.

— Я не сделала ничего плохого…

Его губы изогнулись в ядовитой ухмылке.

— Я собираюсь привлечь тебя и твоих подружек за убийство, Гасси. Подумай об этом. Если решишь заговорить, позвони мне.

— Идите к черту!

Он злобно расхохотался, повернулся и скрылся в темноте, а Гасси осталась стоять у входа в гостиницу, дрожа, как загнанное животное.

Прошла неделя. Гасси все еще нервничала, хотя телефонные разговоры с Дианой и Рейчел несколько притушили ее панику. Теперь она понимала, что забрызганный кровью медальон — всего лишь косвенная улика. Если даже Мик Тревис выполнит свою угрозу и пойдет в полицию, он не сможет предъявить неопровержимых доказательств, что Рик Конти убит. И все же она боялась, что его находка может привести к попыткам раскопать старый колодец.

Закрыв глаза, Гасси постаралась отогнать тревожные мысли и стала думать о ближайшем дне. Ричард уехал в город, и она должна была представлять его вечером на ужине, который организовывало Американское общество борьбы с раком. Ничего занимательного, но она по крайней мере будет слишком занята, чтобы думать о Мике Тревисе и его угрозах.

Гасси вылезла из постели и направилась в ванную, но в это время раздался тихий стук в дверь.

— Войдите! — крикнула Гасси.

В комнату вошла горничная. В руке она держала одну красную розу, завернутую в целлофан.

— Только что принесли, миссис Чандлер.

Гасси постаралась казаться равнодушной, но внутри у нес все бурлило.

— Спасибо, Аннет. Оставь ее на столике.

— Слушаюсь, мэм. Что вы желаете на завтрак?

— Не сейчас. Я позвоню, если что-то понадобится.

Как только горничная вышла, Гасси кинулась к столику и достала белую карточку, приколотую к целлофану. Тони Де Коста приглашал ее на ленч.

Сердце Гасси затрепетало.

Она столько лет мечтала о романе с Тони, но всерьез никогда такую возможность не рассматривала Это были лишь сладкие грезы, неспособные принести никакого вреда, поскольку существовали только в ее голове. Теперь же он предлагал ей воплотить свои мечты в жизнь.

«Разумеется, это невозможно, — сказала себе Гасси. — Нельзя снова с ним встречаться, это огромный риск». Но она так тосковала по его прикосновениям, по музыкальному тембру его голоса, по его сильным рукам и красивому телу…

Гасси прижала розу к щеке, вдыхая ее аромат, и снова на нее накатили воспоминания. Так она простояла несколько минут, разрываемая сомнениями, потом осторожно положила розу и взяла телефонную трубку. В конце концов, что плохого в простом ленче? К тому же можно будет еще кое-что добавить в копилку ее воспоминаний.

Гасси увидела старую гостиницу, и во рту у нее пересохло. Затем она заметила Тони, вылезающего из своего «Мерседеса», и руки ее невольно вцепились в рулевое колесо.

Пока Тони шел к ее машине, ей казалось, что время остановилось. Солнце играло в его черных волосах, освещало волевые черты и четкую линию подбородка. Гасси почувствовала знакомую смесь нервозности и желания. Ей захотелось развернуться и уехать, но он уже открывал дверцу ее машины.

— Сага, ты приехала!

Какой-то негромкий рассудительный голос в ее голове что-то прошептал, но Тони взял ее за руку, и она забыла все, кроме ощущения этого прикосновения. Она собиралась предупредить его, чтобы он ничего от нее не ожидал, но вместо этого только кивнула и разрешила ему помочь ей выйти из машины.

— У меня такое впечатление, будто я ждал вечность, чтобы увидеть тебя, — тихо сказал он.

— Тони, пожалуйста!..

Он улыбнулся и взял ее под руку.

— Всего лишь ленч, Гасси. Остальное — только на твоих условиях.

— Ничего «остального» быть не может, ты же знаешь.

— Тогда давай получим удовольствие от ленча. Пошли, ресторан здесь просто замечательный.

Через несколько часов Гасси припарковала машину у тихого придорожного мотеля и смотрела, как Тони выходит из своей машины и идет в контору. Она ужасно нервничала, но понимала, что оказаться с ним в постели для нее так же необходимо и неизбежно, как дышать. Ленч привел к кульминации ее самых бурных фантазий.

Тони вышел из конторы и отправился в один из домиков. Гасси немного подождала и поспешила за ним. Сердце ее готово было выскочить из груди. Она рисковала всем, чтобы побыть несколько часов с любимым человеком! Но вдруг реальность окажется не такой, как ее воспоминания? Что, если ее тело вообще потеряло способность отзываться после стольких лет механического секса с Ричардом?

Съедаемая сомнениями, она помедлила у дверей, но внезапно на пороге появился улыбающийся Тони.

— Не бойся, сага, Я тебя люблю. Я всегда тебя любил. Все сомнения исчезли, когда он втянул ее в комнату и крепко обнял. Она чувствовала, что достигла места своего назначения. Находилась там, где ей и полагалось быть. Тони наклонил голову и нежно поцеловал ее. Его губы слегка пахли вином. Она жадно прижалась к нему телом, и он глухо застонал.

— Я так часто себе все это представлял. Гасси! Чуть с ума не сошел.

— И я никогда не переставала о тебе думать.

Он взглянул на нее, и Гасси прочла в его глазах немой вопрос.

— Я совершила ужасную ошибку, — пробормотала она. — Я оставила тебя, потому что боялась родителей.

Он снова улыбнулся, и по его глазам она поняла, что он все ей прощает.

— Ничего, сага. Я должен был это понять, но позволил гневу ослепить меня.

— А теперь слишком поздно. Сегодня — это все, что у нас есть.

Она почувствовала, как он замер.

— Мне этого мало, Гасси. Я хочу, чтобы ты была моей женой.

Гасси показалось, что у нее сейчас разорвется сердце.

— Я люблю тебя, Тони, но я замужем за Ричардом. Этого нельзя изменить.

— Разведись! Мы и так потеряли слишком много времени.

Гасси отодвинулась и сразу ощутила холод одиночества.

— Зря мы это затеяли. Только причиним друг другу лишнюю боль.

Он мягко приподнял пальцем ее подбородок и заглянул в глаза.

— Нет, не зря. Я хочу тебя настолько, что готов принять то, что ты можешь мне дать.

Гасси снова прижалась к нему, уверенная, что их любовь невозможно удовлетворить такой улыбкой и такой ненадежной вещью, как адюльтер. Но она хотела его так сильно, что не позволила реальности разрушить ее прекрасную иллюзию.

19

Хелен стояла на пороге огромной роскошной гостиной, выполненной в белых и золотых тонах, и взирала на разворачивающееся перед ней зрелище. Это была типичная голливудская вечеринка — шумная и беспорядочная, заряженная изрядным количеством выпивки и кокаина. Но она не чувствовала себя потерянной среди этого сверкания и блеска, ей казалось, что она плывет по воздуху. Воротилы студии «Империал» собрались в особняке продюсера Хауи Родмана, чтобы отпраздновать потрясающее событие: номинацию на Оскара Хелен Гэллоуэй за главную роль в фильме «Жизнь во мраке».

Хелен одарила сияющей улыбкой проходящего мимо официанта и взяла у него бокал шампанского. Она редко пила в последнее время, но это была магическая ночь, она не хотела ничего пропустить. Невзирая на мрачные предсказания, ей удалось не только удержаться в Голливуде, но и взлететь на недосягаемую высоту.

Она пила маленькими глотками шампанское и вспоминала свою долгую борьбу с маленькими белыми таблетками, дни и ночи, проведенные в безумном угаре. Сейчас все это казалось нереальным, но тогда она медленно опускалась в бездонную яму отчаяния. Однако Сет и Ретта любили ее достаточно для того, чтобы остановить ее стремление уничтожить себя.

Сегодня она чувствовала себя настоящей звездой и ощущала, что в душе у нее проклюнулся нежный росток надежды. Даже если кошмары всегда будут с ней, сейчас у нее хватало сил, чтобы с ними бороться.

Хелен заставила себя выбросить из головы все мысли о прошлом и улыбнулась, заметив Ретту, пробирающуюся к ней сквозь толпу. Она по-прежнему скалывала свои тусклые седеющие волосы в пучок на затылке, но черное платье и красивый жемчуг на шее были стильными и дорогими, что свидетельствовало о ее успехе.

— А вот и ты, — сказала она, обнимая Хелен. — Я всюду тебя ищу. Как тебе в роли звезды?

Хелен улыбнулась, ее темные глаза сияли.

— Здорово, Ретт! Вот только иногда мне кажется, что я все это вижу во сне.

Ретт рассмеялась, достала из сумки сигарету и щелкнула дорогой зажигалкой от Картье.

— Едва ли. Джек Голден только что поймал меня и заявил, что хочет снимать тебя в «Смертельной одержимости».

Хелен припомнила свой последний ужасный фильм с Джеком и поморщилась. Большая часть этих душных недель в Мексике стерлась из ее памяти, но она все еще живо помнила таблетки, алкоголь и бесконечные ночи разгула.

— Что ты ему сказала? — спросила она, начиная нервничать.

— Я сказала, чтобы он убирался ко всем чертям. Хелен рассмеялась:

— Я хочу работать, но не думаю, что выдержу еще один фильм с Джеком.

— Значит, я поступила правильно. У нас масса предложений. Не торопись, подумай и скажи мне, чем ты хочешь заняться дальше.

Хелен снова кивнула и разгладила складки своего белого платья. Всего несколько минут назад она чувствовала себя прекрасно, а сейчас вдруг начала нервничать.

— Эй, ты в порядке? — встревоженно спросила Ретта.

— Да вот почему-то задергалась. Ретта взяла ее за руку.

— Будет тебе, расслабься. У тебя все идет прекрасно. Не говоря уже о том, что в этом платье ты выглядишь потрясающе.

Хелен улыбнулась ей, чувствуя, что уверенность в себе быстро возвращается. Она все еще была слишком худой, но знала, что это сверкающее платье снова сделало ее прекрасной.

— Не беспокойся за меня, Ретт, — тихо сказала она. — Яне развалюсь на части, не подведу тебя. Все это в прошлом.

— Совершенно верно, черт возьми! А теперь почему бы нам не поинтересоваться угощением? Я слышала, вечеринку обслуживает сам Эрл Мосс.

Уже почти рассвело, когда Хелен сбросила с ног белые сандалии и свернулась клубочком около Сета на переднем сиденье. Она все еще переживала свой сегодняшний триумф. Профиль Сета был виден ей в таинственном свете приборной доски.

— Мне так хорошо! — вздохнула она. — Жаль, что вечер кончился…

Сет взглянул на нее, его синие глаза были серьезны.

— Мы этого добились, Хелен. Теперь-то все и начнется.

Хелен чувствовала, как его любовь и понимание окатывают ее нежными волнами. Они вместе прошли сквозь ад, и теперь их связывало нечто большее, чем любовь, — они сумели выжить.

— Я тебя люблю, — пробормотала она. Он погладил ей руку.

— Может, сейчас и не вовремя, но я тут подумал… Ты не хочешь выйти за меня замуж?

— Но ведь ты…

— Да. я всегда считал брак ловушкой, но не сейчас. Не с тобой.

Хелен прекрасно понимала, что он чувствует. Ей и самой брак вдруг показался единственно правильным и разумным решением. Они должны были быть вместе.

— Когда? — спросила она.

Сет откинул голову и рассмеялся.

— Как можно скорее.

Хелен наклонилась, чтобы поцеловать его в щеку, но ее вдруг ослепил свет фар. Через секунду она смогла разглядеть летящую им навстречу машину.

— Сет, осторожнее! — крикнула она.

Но ее крик заглушил скрежет металла, рвущего металл.

Хелен застонала, снова увидев тот же сон, который повторялся, подобно старому фильму. Она в стерильно белой комнате, окруженная странными звуками и неприятными запахами. И боль — резкая, безжалостная боль…

— Хелен, открой глаза! Взгляни на меня. Хрипловатый голос казался знакомым. Хелен попыталась открыть глаза, но яркий свет слишком слепил.

— Уже лучше, Хелен. Попробуй еще раз.

Хелен заставила себя посмотреть в ту сторону, откуда звучал голос. Увидев смутные очертания женщины, наклонившейся над ней, она моргнула, и очертания стали четче.

— Ретта, — прошептала она.

— Слава богу! — воскликнула Ретта.

— Где я?..

— В больнице. Ты не помнишь аварию?

Хелен снова закрыла глаза. Голова казалась легкой, как перышко; она все еще пребывала в тумане, словно не Совсем проснулась.

— Какую аварию?

Ретта ласково коснулась се плеча.

— Это сейчас не важно. Как ты себя чувствуешь?

— Голова кружится. И почему-то все болит…

— Я позову врача. Ты отдыхай, я скоро вернусь. Ретта выскочила за дверь, а Хелен попыталась сесть, но голову пронзила такая дикая боль, что она снова упала на подушки. Ясно, с ней произошло что-то ужасное. Но почему она ничего не помнит?..

Хелен лежала совершенно неподвижно, когда вернулась Ретта вместе с незнакомым мужчиной в идеально чистом белом халате. Нижняя часть его лица была закрыта густой черной бородой, но карие глаза казались добрыми. Он улыбнулся и подошел к кровати.

— Здравствуйте, Хелен. Я — доктор Перез, Как вы себя чувствуете?

— Ужасно. Что со мной случилось?

— Вы получили травмы при автокатастрофе. У вас небольшое сотрясение мозга и много некрасивых синяков и кровоподтеков, но через несколько дней вы поправитесь.

— Доктор, почему я ничего не помню?

Он снова улыбнулся тепло и обнадеживающе.

— Вспомните. Временная потеря памяти часто сопутствует сотрясениям. Надо немного подождать. — Он приложил стетоскоп к ее груди. — Мне бы хотелось вас осмотреть. Если все нормально, я могу прописать вам что-нибудь болеутоляющее.

Хелен внезапно забеспокоилась.

— Нет… никаких таблеток.

Он посмотрел на нее с пониманием и сочувствием.

— Разумеется вам решать. Дайте мне знать, если передумаете.

Хотя осмотр длился всего несколько минут, Хелен совсем обессилела. Голова болела все сильнее, ей очень хотелось спать, но в ее мозгу, как пылинки, уже начали мелькать частички воспоминаний. Она закрыла глаза, чтобы сосредоточиться и собрать все эти разрозненные части вместе. Внезапно она увидела машину, мчащуюся прямо на нее из темноты, и закричала. Ретта бросилась к ней.

— Хелен, что с тобой? Позвать врача?

— Авария… Я вспомнила аварию! — Она облизнула пересохшие губы. — Что с Сетом?

Ретта быстро отвернулась, но Хелен успела заметить жалость в ее глазах, и сердце ее замерло.

— Где он? Я хочу его видеть!

— Не сейчас. Тебе надо отдохнуть.

— Говори! — взвизгнула Хелен. Ретта долго молчала.

— Сет погиб в автокатастрофе, — наконец сказала она. Хелен задрожала и затрясла головой.

— Нет, ты ошибаешься! Мы собирались пожениться. Ретт. Решили прошлой ночью. Может быть, мы поедем в Лас-Вегас… в одну из этих маленьких церквей.

— Детка, он умер, — хрипло сказала Ретта, из глаз текли слезы. Она наклонилась и обняла Хелен. — Мне так жаль.

Хелен поморщилась и попыталась оттолкнуть ее.

— Сет не бросит меня одну! Ты лжешь!

Не выпуская Хелен из объятий, Ретта покачала головой.

— Ты не одна. Я здесь. Я о тебе позабочусь.

Хелен изо всех сил противилась правде, но в сердце уже начал воцаряться дикий холод. Она поняла, что снова осталась одна, наедине с призраками прошлого и разбитыми мечтами на будущее. Она закрыла глаза и беспомощно зарыдала.

Ретта толкнула стеклянную дверь и вошла в свой элегантный офис. Но вместо того, чтобы еще раз полюбоваться изящной мебелью дымчатого цвета, она плюхнулась в кресло и с отсутствующим видом взглянула на секретаршу.

— Как Хелен? — с беспокойством спросила Милли. Ретта вытерла покрасневшие глаза мокрым платком и покачала головой.

— Ужасно. Боюсь, ей этого не пережить. Милли тяжело вздохнула:

— Бедняжка. Они были так счастливы вместе… Как в сказке, Ретт!

Ретта хотела было резко ответить, но сдержалась. «В Голливуде даже смерти придают романтический оттенок, — подумала она. — Еще один трагический конец еще одной любовной истории».

— У меня полно работы, — сказала она. — Не зови меня к телефону, если не будет ничего срочного.

Опершись на подлокотники, Ретта тяжело встала и прошла в свой кабинет. В этой светлой комнате, в окружении картин импрессионистов и изящных статуэток, ей всегда было спокойно. Но сегодня вся эта красота казалась искусственной. Она не вязалась с кошмаром смерти.

Ретта медленно обошла свой стол, села в кресло и, достав из ящика бутылку бурбона, налила немного в пустую кофейную кружку. Смерть всегда вызывает всякие ненужные мысли, но им не следует поддаваться. Выпив глоток коньяка, она откинулась на спинку кресла и задумалась. Надо было заняться организацией похорон.

Ретта знала, Хелен предпочтет скромные и достойные похороны, но Голливуд потребует зрелища: как-никак знаменитый режиссер. О какой скромности может идти речь, если потеря и боль вызывают такое отвратительное любопытство? Хотя Сет всегда старался держаться подальше от суеты, смерть его станет публичным зрелищем.

Ретта с отвращением взяла карандаш и принялась делать пометки в желтом блокноте, но через несколько секунд раздался звонок интеркома.

— Прости, Ретт, но звонит Диана Эллиот! Говорит, она подруга Хелен.

Ретта узнала имя. Ей пришлось выслушать немало рассказов Хелен об учебе в колледже, и в голове запечатлелись имена ее трех ближайших подруг.

— Соедини.

— Мисс Грин. Меня зовут Диана Эллиот. Я узнала о несчастном случае и весь день пытаюсь связаться с Хелен, но меня с ней не соединяют. Вы знаете, что с ней?

Внезапно Ретта разозлилась. Кто, черт возьми, дал этой Диане право проявлять такое беспокойство после Стольких лет? Может, она тоже одна из этих любопытствующих? Ретта уже приготовилась грубо отшить ее, но подумала о Хелен и смягчилась. Именно сейчас ее девочке нужны друзья, и есть шанс, что Диана Эллиот озабочена искренне.

— У нее небольшие травмы, ничего серьезного, — наконец сказала она, все еще ощущая необходимость оберегать Хелен.

После короткой паузы Диана спросила:

— Можно ее навестить? Я утром говорила с Гасси и Рейчел, и мы хотели бы все прилететь. Конечно, если вы не сочтете, что это может принести вред Хелен.

Удивленная Ретта прижала трубку плечом и закурила сигарету. Инстинкт подсказывал ей, что этой женщине с мягким голосом можно довериться, но внутренне она все равно была настороже.

— Вы не видели Хелен несколько лет. Может быть, разумнее перенести ваше воссоединение на другое время?

Диана резко втянула воздух.

— Речь не идет о воссоединении, мисс Грин. Нам дорога Хелен, и мы знаем, как ей сейчас плохо. Мы хотим быть с ней.

Ретта внезапно устыдилась своих подозрений.

— Простите, но я должна была убедиться, что вы собираетесь приехать не из пустого любопытства. Когда мне вас ждать?

— Завтра днем.

— К этому времени Хелен уже выпишут из больницы.

Назовите мне номер вашего рейса, я пошлю лимузин в аэропорт. Остановиться вы можете на ранчо.

— Вы уверены? Может быть, нам лучше остановиться в гостинице?

— Хелен нужны друзья, миссис Эллиот. В данный момент она держится на тоненькой ниточке.

Закончив разговор, Ретта положила голову на руки, охваченная невыносимой тоской. Ей так хотелось помочь Хелен, но в глубине души она понимала, что ничего не может сделать. Есть раны, которые нельзя залечить.

Хелен открыла глаза с ощущением покоя. Она лежала в своей собственной постели, пятна лунного света плясали на стенах, вечерний ветерок раздувал занавески. Она протянула руку, чтобы дотронуться до Сета, и внезапно все вспомнила.

Сет умер.

Она коснулась его подушки, погладила прохладную наволочку. Если бы только он лежал рядом! Но там была пустота — такая огромная, что могла проглотить ее целиком.

Спрятав лицо в подушку, она зарыдала, вдыхая легкий аромат его любимого мыла. Разве может он быть мертвым, когда вся эта комната полна им?! Она его почти видела — взлохмаченные после сна темные волосы, голубые глаза, в которых отражается утренний свет… Но когда она пыталась его коснуться, он исчезал, как легкое облачко.

Хелен застонала, потому что что-то вдруг лопнуло у нее внутри — последняя тоненькая ниточка надежды. Он и в самом деле ушел, оставив ее наедине со своими воспоминаниями, одинокую и напуганную. Она дрожала, обхватив руками колени, хотя из окна дул теплый ветер.

Она все еще лежала в постели, когда в дверь тихо постучалась и затем вошла Ретта.

— Ты проснулась, Хелен?

Шторы были наглухо задернуты, Ретта подошла к кровати и включила настольную лампу. Глаза у Хелен были распухшие и красные, темные волосы спутаны.

Ретта подошла к кровати.

— У тебя гости. Я подумала, что тебе надо помочь одеться.

Хелен уставилась на нее остекленевшими глазами, придя в ужас при мысли о необходимости общаться с вежливыми посетителями, приехавшими выразить свое соболезнование. На самом деле все они были для нее чужими.

— Не сейчас. Ретта. Прогони их.

И тут она увидела в дверях три лица, которые, казалось, возникли из ее памяти, подобно призракам, и внезапно обрели плоть. Не сомневаясь, что у нее галлюцинации, она закрыла глаза и потрясла головой. Но образы не исчезли, наоборот, стали четче. Наконец Рейчел вошла в спальню, за ней последовали Диана и Гасси. Хелен молча смотрела на них и вдруг почувствовала, что в глухой стене ее отчаяния появилась трещина.

— Вы приехали, — сказала она. Рейчел кивнула:

— Мы хотели быть с тобой.

С полными слез глазами Хелен протянула к ним руки. Рейчел бросилась к кровати, села рядом с Хелен и крепко обняла ее.

— Господи, как же мне жаль! — прошептала она. Хелен спрятала лицо у нее на груди.

— Я потеряла все, Рейч…

— Нет. ты обязательно это переживешь, — с нажимом возразила Рейчел. — Сейчас ты живешь как в аду, но когда-нибудь тебе станет легче.

Она ошибалась, но Хелен не могла найти слов, чтобы описать свое странное ощущение. Ей казалось, будто ее душа покинула тело, чтобы последовать за Сетом в вечность, оставив на земле только пустую скорлупу. Она отодвинулась от Рейчел и взглянула на Диану и Гасси.

— Я рада, что вы здесь, — тихо сказала она.

Они тоже направились к постели, но Ретта жестом остановила их.

— Ты бы оделась, Хелен. Нам всем будет удобней в гостиной.

Хелен догадалась, что Ретте во что бы то ни стало хочется заставить ее покинуть свое убежище — постель, но сил спорить у нее не было.

— Ладно. Я выйду через минуту.

Ретта облегченно вздохнула, все четверо вышли из спальни, и Хелен с трудом встала на ноги. Голова все еще болела, ее покачивало, но она не обратила на это внимания, доковыляла до стенного шкафа и достала оттуда старые джинсы и белый хлопчатобумажный свитер.

Осторожно натягивая свитер через голову, Хелен подумала, как странно видеть подруг здесь, на ранчо. Они принадлежали другому месту и времени, где всегда оставались молодыми, такими, какими она помнила их по Брентвуду. Теперь же они стали совсем другими.

Рейчел похудела, густые темно-русые волосы все так же образовывали кудрявый нимб вокруг ее лица, но в глазах появилась печаль. Она казалась несколько подавленной. На ней была простая черная юбка и строгая блузка. Зато Диана распустилась, как экзотический цветок. Платье на ней было модного фасона, глаза светились уверенностью. Она уже не была застенчивой девушкой, переполненной несбыточными мечтами. Городская жизнь, похоже, радикально изменила ее.

Гасси тоже изменилась. Она все еще была необыкновенно красива, но в улыбке проскальзывала горечь. Она выглядела как-то слишком безупречно в своем бежевом костюме от дизайнера высокой моды, с великолепным макияжем — как манекен с блестящей обложки. Она всегда держалась несколько отстранение, сейчас же к ней было просто не подступиться.

Натягивая джинсы, Хелен вдруг почувствовала себя неловко. Эти женщины когда-то были ее ближайшими подругами, но теперь они во многом стали для нее чужими. Их, как пропастью, разделяли долгие годы. Они не видели ее после кошмарных ночей, не знали, как она пыталась бороться с наркотиками. Их жизни далеко разошлись, и все же они приехали… Она была им небезразлична.

Когда Хелен вошла в гостиную, Диана и Гасси сидели на диване, а Рейчел стояла рядом с Реттой у огромною окна и что-то негромко говорила ей. Хелен внезапно захотелось поскорее присоединиться к ним, чтобы хоть на время заполнить пустоту в своей душе.

Рейчел смотрела в окно. Ей было не по себе без привычных городских звуков — шума автомобильного движения, гудков и воющих сирен. Здесь казалось, что время остановилось и этот покой будет длиться вечно.

Обернувшись на звук шагов, Рейчел увидела стоящую в дверях Хелен. Она казалась хрупкой и больной: огромные синяки под глазами, кровоподтеки на лице. Помедлив на пороге, она подошла к креслу с яркой обивкой и упала в него, словно тряпичная кукла. Ретта поспешила к ней, но Хелен протянула руку, отстраняя ее.

— Я в порядке, Ретт, — сказала она, затем взглянула на остальных и слабо улыбнулась. — Может быть, вы чего-нибудь хотите? Прохладительного или бутерброд?

— Не сейчас, — сказала Диана. — Нас кормили в самолете.

Хелен кивнула, и в комнате повисло тяжелое молчание. Рейчел села и сложила руки на коленях. Весь день она думала о Хелен, представляя себе, какую тоску и боль она испытывает. Но сейчас она чувствовала себя так, будто пытается влезть в душу к незнакомому человеку. Может, лучше было просто послать цветы, избавить Хелен от неприятной встречи с прошлым? Наверное, напрасно они сюда приехали… Нет, не может быть. Пусть прошло .много лет, но внутренняя близость между ними сохранилась. И сейчас Хелен в них нуждается.

Рейчел вскочила на ноги, быстро подошла к креслу Хелен и опустилась возле него на колени.

— Это безумие! — воскликнула она. — Почему мы все здесь сидим как чужие после всего, что нам пришлось пережить вместе?