Страх разоблачения

Гасси заметила стоящих у бара Диану и Рейчел и поспешила к ним. Диана выглядела очень стильно в простом шелковом платье, а Рейчел немного напоминала монашку в блузке цвета хаки и туфлях на низком каблуке.

— Слава богу, — сказала Рейчел, — а то я боялась, что ты опоздаешь. Нам нужно немного поговорить до его прихода.

— Пойдемте внутрь, там прохладно, — предложила Гасси, после того как обняла Диану и Рейчел. — Я вот-вот растаю.

Они вошли в полутемный бар и сели за деревянный столик в углу. Гасси быстро обежала взглядом помещение; посетителей было мало, и никто из них не напоминал Мика Тревиса.

Пока официант принимал заказ, они молчали. Потом Рейчел наклонилась через стол и прошептала:

— Я все еще не верю, что мы добровольно сюда пришли. Может, нам все же стоило отказаться едим встречаться?

Диана покачала головой:

— Он бы все равно от нас не отстал. Кстати, я узнала кое-что об этом господине. У него репутация настоящего негодяя.

— Тогда мы должны быть очень осторожны, — сказала Гасси. — Нам надо убедить его, что у нас нет никакой скандальной и грязной информации для его книги, и он оставит нас в покое.

Рейчел и Диана кивнули, но Гасси чувствовала, что ее собственное беспокойство только усилилось. Как бы они ни притворялись, все трое знали, что их подвергнут допросу с пристрастием. Тут в зал вошел мужчина, и она сразу поняла, что это и есть Мик Тревис. Невысокий, полноватый, светлые волосы и тщательно выглаженный бежевый костюм. Удивительно, но, по крайней мере, с виду в нем не было ничего неприятного.

— Вон он идет, — прошептала она.

— Дамы, — сказал он, слегка улыбаясь, — я Мик Тревис.

После напряженной паузы Рейчел коротко представила всех, и Мик сел за их столик. Казалось, он почувствовал всеобщую неловкость, поэтому сразу перешел к делу:

— Нет смысла зря терять время. Я пишу книгу о Бренде Гэллоуэй, и мне нужна дополнительная информация. Вы все были в доме Бренды в ту ночь, когда Рик Конти пошел погулять к морю и не вернулся. Что с ним случилось?

Диана пожала плечами, но вместо того чтобы казаться спокойной и незаинтересованной, она напоминала улитку, лишившуюся своего домика.

— Мы понятия не имеем. Вы должны об этом знать, если читали полицейские протоколы.

Мик махнул официанту, заказал виски с содовой и снова развалился на стуле.

— Я знаю, что вы сказали копам, но в ваших рассказах есть несколько нестыковок. Почему, черт побери, такой неудачник, как Рик Конти, решил исчезнуть, когда Бренда так о нем заботилась? Ведь он практически жил на ее содержании. Нет, тут что-то не так.

— Может, и не так, но мы-то тут при чем? — довольно резко спросила Диана. — Мы его совсем не знали.

Мик вытащил из кармана блокнот, накорябал там несколько строк и уставился на Гасси.

— Значит, вы хотите, чтобы я поверил, что он просто встал, ушел и исчез, не сказав ни слова?

— Именно так, — ответила она.

— Да ладно, эти сказки вы можете приберечь для колов. Конти или мертв, или прячется, это и ребенку ясно. Так, может, все-таки расскажете, что там произошло?

Гасси боялась взглянуть на Диану или Рейчел; нервы у нее были на пределе, во рту пересохло. Она не могла выговорить ни слова и ждала, что кто-нибудь из подруг прервет это невыносимое молчание.

Прошло несколько секунд. Мик медленно обводил взглядом их лица. Рейчел отвела взгляд, а Диана уставилась куда-то в темноту бара. Наконец Рейчел откашлялась и сказала:

— Мы рассказали полиции все, что знали о Рике Конти.

— Ну, на это я не куплюсь, и не надейтесь, — резко сказал он, в голосе его слышалось презрение. — Что-то странное произошло тогда в этом доме, и я собираюсь докопаться, что же именно. Если у вас, девочки, есть голова на плечах, вы избавите меня от лишних усилий.

Рейчел решительно потрясла головой:

— Вы зря теряете время. Нам нечего вам сказать.

С перекошенным от злости лицом Мик резко встал и огпихнул в сторону стул.

— Я с вами не прощаюсь, дамочки! И если вам случится разговаривать с вашей подружкой Хелен, передайте, что я до нее доберусь. Может, у нее лучше память, чем у вас.

Он направился к выходу из бара, и Гасси хотела уже броситься за ним, но Рейчел удержала ее.

— Пусть идет, — сказала она.

— Ты что, рехнулась? Хелен может бог знает что наговорить, если он ее прижмет как следует!

— Я знаю но нам все равно не удастся ему помешать. Мы только можем предупредить ее.

Гасси снова села и глубоко вздохнула:

— Что же нам делать? Он не перестанет копать, пока что-нибудь не выкопает.

— Прежде всего мы должны сохранять спокойствие, — сказала Рейчел. — Помни: никто, кроме нас, не знает, что там случилось. Если мы все будем молчать, ему придется довольствоваться подозрениями.

— Господи, надеюсь, у него ничего больше нет, — заметила Диана. — Он настроен очень решительно.

— И он безжалостен, — добавила Гасси.

— Возможно, но ему все равно необходимы факты, — сказала Рейчел. — А если мы не проболтаемся, он никогда ничего не узнает.

Допивая вино, Гасси пыталась убедить себя, что Рейчел права, но страх все равно оставался. Как ни хотелось ей верить, что разоблачение им не грозит, она понимала, что Тревис может найти какую-нибудь существенную улику, которая поможет ему раскрыть эту тайну.

Свадьба Гасси состоялась великолепным июньским утром в отделанном мрамором, элегантном эпископальном соборе в Арлингтоне. На прочных дубовых скамьях расселись несколько сотен гостей, а на паперти столпились репортеры и телевизионщики, чтобы запечатлеть молодоженов, как только они появятся из сумрака собора.

Свадьбе предшествовала большая кампания в прессе, так что церемония прошла очень торжественно. В хоре солировала знаменитая оперная певица Айлин Картер, гирлянды гардений и роз наполняли воздух сладким ароматом, а невеста была великолепна в кипе белого атласа. Все было как в сказке, но когда Гасси преклонила колени перед алтарем, слушая священника, восхваляющего достоинства брака, ей вдруг захотелось закричать. К счастью, церемония вскоре закончилась — и вот она уже идет по проходу, а сияющий Ричард держит ее под руку, как свою собственность. В этот момент она сообразила, что нет больше Гасси Тремейн. Теперь она Огаста Чандлер и привязана к Ричарду до конца своих дней.

Выйдя из церкви, Гасси заставила себя улыбнуться и вдруг почувствовала, как кровь прилила к лицу, — она заметила в толпе Мика Тревиса, наблюдавшего за ней с настойчивостью охотника, идущего по горячему следу.

У нее закружилась голова, а сердце забилось с такой силой, что ей показалось, сейчас она упадет в обморок. Пришлось ухватиться за руку Ричарда, чтобы не упасть.

— Огаста, что с тобой? — повернулся он к ней.

— Я плохо себя чувствую. Пожалуйста, проводи меня к машине.

Гасси сразу окружила толпа сочувствующих, к счастью, скрыв от ее взора Мика Тревиса, и Ричард повел ее к лимузину. Когда они уселись на мягкие кожаные сиденья, он повернулся к ней и внимательно вгляделся в ее лицо.

— Ты в порядке? Может быть, нужен врач? Закрыв глаза, Гасси покачала головой:

— Через минуту все пройдет. Это от перевозбуждения. Голова закружилась.

Ричард ласково погладил ее по щеке:

— Откинься назад и отдохни.

Гасси кивнула, но глаза не открывала, чтобы он не вздумал задавать ей какие-нибудь вопросы. Она была не в состоянии объяснить свое странное поведение и не могла думать ни о чем, кроме Мика Тревиса. Почему он ее преследует? Что он хочет?

Она пыталась обуздать свой страх, но он, как дикий зверь, разрывал ее внутренности, норовя вырваться наружу, если она хоть на мгновение расслабится. Она чувствовала, что Ричард не сводит с нее глаз, и молила бога, чтобы он ничего не заметил.

— Приехали, Гасси, — сказал Ричард, когда лимузин остановился у роскошного особняка ее родителей. — Может быть, тебе лучше подняться к себе на несколько минут, чтобы освежиться перед приемом?

Гасси кивнула, удивленная его неожиданной заботливостью.

— Пожалуйста, попроси Рейчел и Диану мне помочь. Ричард повернулся и посмотрел в заднее стекло.

— Они в машине прямо за нами. Подожди здесь, я их позову. Мы проводим тебя в твою комнату.

Но быстро улизнуть не получилось. Элизабет и Роберт были явно расстроены и крутились вокруг Гасси, как испуганные ласточки, а некоторые гости непременно хотели взглянуть поближе на невесту, которой стало плохо. К тому времени, как Диане и Рейчел удалось увести ее в спальню, Гасси вся извелась от нетерпения.

— Вы его видели? — воскликнула она, захлопывая дверь спальни. — Он был там, стоял на церковных ступеньках!

— Мы его видели, — мрачно призналась Рейчел. Гасси рванулась к окну, чтобы посмотреть, нет ли Тревиса среди гостей, собравшихся в саду.

— Как вы думаете, что ему нужно?

— Он, скорее всего, хочет нам напомнить, что не собирается отступать, — сказала Диана.

— И что нам теперь делать? — спросила Гасси. — Как нам от него избавиться?

Рейчел, не заботясь о том, что может помять свое изящное платье из органди, плюхнулась на кровать.

— Мы можем только его игнорировать. Если он попытается связаться с нами, нам надо отказываться с ним разговаривать.

— А если он будет продолжать нас преследовать? После короткой паузы Диана сказала:

— Нам остается надеяться, что ему скоро надоест. Гасси тяжело вздохнула — казалось, Диана сама не слишком верит в то, что говорит.

— А что насчет Хелен? — спросила она, переведя взгляд на Рейчел. — Тебе удалось до нее дозвониться?

— Она где-то на натурных съемках в Мексике. Постараюсь сегодня узнать, где именно, и позвоню ей сразу после приема.

Гасси кивнула:

— Хорошо. Нельзя допустить, чтобы он до нее добрался прежде, чем мы ее предупредим.

Тут в дверь заглянула Элизабет и испугалась, увидев их напряженные лица. Диана постаралась ее успокоить и пообещала, что они все спустятся вниз через несколько минут.

Когда мать закрыла за собой дверь, Гасси промокнула лицо платком.

— Только посмотрите на меня. Кошмар какой-то! Я не могу спуститься вниз в таком виде.

— Давай я помогу тебе с прической, — предложила Диана, доставая из ящика серебряную щетку. — А потом позвоню домой и узнаю, как там Кэрри. Я еще ни разу не оставляла ее на ночь с няней.

Гасси удивленно посмотрела на нее. Она никак не могла привыкнуть к мысли, что Диана — мама; тем более трудно было представить себе, что Джоуэл сбежал. Гасси подумала о том, как сумела Диана пережить крушение стольких своих надежд. Потом вспомнила Тони и неожиданно поняла: на самом деле никому никогда не удается собрать все недостающие части картинки. Все просто приспосабливаются жить без них.

Яркое солнце пробивалось сквозь кроны дубов. Гасси стояла на веранде и смотрела на оживленных гостей. Огромный белый шатер нависал над столиками, заставленными всеми воображаемыми деликатесами, начиная от омаров и кончая неизбежным французским печеньем. Вокруг лужайки размещалось несколько баров, на импровизированных подмостках расположился струнный оркестр. Большинство невест были бы в восторге от такой роскоши, но Гасси было все труднее и труднее улыбаться.

Она никак не могла смириться с мыслью, что ее замужество — свершившийся факт. Она все время надеялась, что в последнюю минуту что-нибудь произойдет и спасет ее. Но сейчас ничего не оставалось, как посмотреть в лицо ужасной реальности: ей придется провести долгие годы с Ричардом — годы, наполненные пустыми разговорами и скучными обязанностями.

Повернувшись к танцплощадке, она заметила там Рейчел и Брайана и ужасно удивилась. Она никогда не видела, чтобы Рейчел танцевала, да и вообще — держалась так свободно и спокойно с мужчиной. «Что и говорить, жизнь действительно непредсказуема», — подумала она. У Рейчел вечно были всякие великие дела, она не интересовалась такими глупостями, как любовь, и вот поди ж ты — она замужем и явно по уши влюблена в своего мужа!

Почувствовав острый укол зависти, Гасси остановила проходящего мимо официанта и взяла бокал шампанского. Сейчас точно не время размышлять о любви и о том, что могло бы быть, если бы у нее хватило смелости воспротивиться родителям и сбежать с Тони…

— Пора резать торт, дорогая, — сказала Элизабет, подходя к ней. — После этого вы с Ричардом можете уезжать.

Гасси поморщилась при мысли о перспективе остаться наедине с Ричардом. У него есть полное право рассчитывать на ее благосклонность в постели. Но как она может позволить ему проникнуть в свое тело, если это нарушит ее сладкие воспоминания о Тони?..

Через несколько часов Гасси стояла посреди роскошного номера в отеле «Плаза» и смотрела на кровать. Сердце ее бешено колотилось. Потом она неохотно пересекла комнату и скользнула под простыню.

Ричард в ванной готовился к отходу ко сну, и ей было противно слушать, как он полощет горло и спускает воду в унитазе. Она много думала о сексе, но ей и в голову не приходили другие интимные стороны брака.

Гасси тяжело вздохнула и постаралась выбросить эти мысли из головы. Ричард мог прийти в любую минуту, и она должна была подготовиться к его неминуемому вторжению в ее тело. Но стоило двери в ванную комнату открыться, как она оцепенела.

Ричард в дурацком красном шелковом халате подошел к кровати, и улыбка на его лице показалась ей еще противней, чем обычно.

— Ты предпочитаешь, чтобы я погасил свет, Огаста? — спросил он.

Она молча кивнула, с трудом сдерживаясь, чтобы не закричать. Его глаза пробежали по ее лицу, шее, голым плечам, и улыбка стала похотливой. Он рассматривал ее довольно долго. Потом потушил свет и лег с ней рядом.

Гасси лежала не шевелясь, но Ричард совершенно не ощущал ее настроения. Наклонившись, он как-то деловито поцеловал ее, потом задрал ей рубашку и положил руку на грудь. Через несколько минут рука его скользнула вниз, и он осторожно, одним пальцем вошел в нее.

Гасси приказала себе отозваться, но не почувствовала ничего, кроме отвращения. Ей хотелось одного: чтобы все это поскорее кончилось. Она застонала от безнадежности и отчаяния, когда Ричард наконец взобрался на нее и начал механически двигаться. Ей не было больно или как-то особенно неприятно — она только ощущала странное раздвоение, как будто ее душа и тело разлучились. Когда он вскрикнул и упал ей на грудь, Гасси вздохнула с облегчением.

Внезапно Ричард резко отстранился, включил свет и взглянул на нее бешеными глазами.

— Сколько мужиков ты до меня пропустила, Огаста? Пораженная его грубостью, она лишь смотрела на него большими зелеными глазами.

— Сколько?„Я хочу знать!

Гасси натянула простыню до подбородка, чтобы спрятаться от его негодующего взгляда, но все равно чувствовала себя голой и абсолютно беззащитной.

— Ричард… Как ты можешь о таком спрашивать?! Он смотрел на нее с ненавистью:

— Выкладывай! Я хочу знать точно, на какой потаскушке женился!

На глаза Гасси набежали слезы и потекли по щекам. Ее поразила эта намеренная жестокость, злоба, искажающая его лицо.

— Прекрати, Ричард! Ты не имеешь права так со мной обращаться…

Он с отвращением взглянул на нее:

— Ладно, Огаста. Раз ты не хочешь обсуждать своих бывших любовников, я не стану тебя заставлять. Но запомни, что я скажу: если ты когда-нибудь поставишь меня в неловкое положение, ты будешь жалеть об этом до конца своих дней. Теперь ты моя жена, и я требую, чтобы ты выполняла свои обязанности, черт побери!

Гасси дрожала от гнева, но при этом, как ни странно, испытывала чувство вины. Однако самым страшным было осознание того, что она связана с этим человеком на всю жизнь, что он — ее муж. А какое будущее может их ждать, если он считает ее потаскушкой?

Помимо своей воли она прошептала:

— Был только один человек… очень давно. Ни с кем другим я не была.

Ричард изучал ее с таким видом, будто мог видеть ее насквозь. Потом холодно улыбнулся:

— Ладно, я тебе верю. Надеюсь, мне никогда больше не придется возвращаться к этой теме. Спокойной ночи, Огаста.

Ужасаясь его бесчувственности, Гасси смотрела, как он перекатился на свою сторону и погасил свет. Ему было абсолютно наплевать на ее чувства, на ее потребность в ласке и утешении. Она смотрела на серебристый луч, пробивающийся в щель между шторами, и думала, за кого же она вышла замуж. Затем услышала его сонное дыхание и усомнилась, сможет ли она это выдержать всю оставшуюся жизнь.

15

Поначалу Хелен была в восторге от просторной виллы, которую студия выделила для актеров в Акапулько, но ей быстро приелась жизнь в тропическом раю. Ее раздражали жара и влажность, слишком яркие краски и чересчур приторные ароматы. Она стала ненавидеть каждый день, проведенный в Мексике, но не могла никуда деться до окончания съемок.

Между тем Джек Голден, похоже, саботировал свое собственное детище. Они уже на три недели отставали от графика, и Джек вымещал свою злость на команде. Его припадки и взрывы злости создали практически невыносимую атмосферу. Съемочная группа тратила больше усилий на то, чтобы избежать его гнева, чем на производство качественного фильма. Хелен чувствовала себя на площадке зажатой, понимала, что у нее ничего не получается, и очень переживала.

Однако больше всего она страдала из-за вынужденной разлуки с Сетом. Они никогда не расставались так надолго, и ей становилось все труднее и труднее жить без него. Она мучилась без его прикосновений, без надежного убежища его объятий в темные ночные часы.

Хелен стояла на веранде, глядя на мелькание огней города и ощущая дикую усталость. Но она не решалась отправиться спать, боясь тех демонов, которые когда-то преследовали ее во сне. Они, казалось, приближались, нависали с самого края ее снов, и она опасалась, что это только дело времени, что демоны скоро сломают хрупкие барьеры ее сопротивления.

Несмотря на теплый ветер, Хелен стало холодно, и она прикинула, не присоединиться ли ей к остальной съемочной группе, ©обравшейся внизу. Но она не хотела рисковать: а вдруг не сдержится и попытается расслабиться с помощью спиртного?

Тяжело вздохнув, Хелен поднялась в свою спальню, села на край кровати, взяла фотографию Сета в рамке и прижала ее к щеке, воображая, что ощущает тепло его кожи. Она сама не знала, сколько времени так просидела. Из этого состояния ее вывел резкий стук в дверь.

— Хелен, там тебе звонят, детка.

Она узнала хриплый голос одного из помощников режиссера и поспешила к двери. Может, Сет издалека почувствовал ее одиночество и позвонил?

— Кто меня спрашивает, Дейв?

— Понятия не имею, солнышко. Но если хочешь поговорить спокойно, иди в кладовку.

Хелен улыбнулась и сбежала по лестнице к кладовке. Там она села на стул, взяла трубку, ощущая холодок предвкушения, но мгновенно оцепенела, услышав голос Рейчел.

— Хелен, слава богу! Я целый час пытаюсь до тебя дозвониться.

Хелен сразу забеспокоилась и покрепче сжала трубку.

— Что случилось?

— Ничего ужасного, но есть одна проблема. Человек по имени Мик Тревис собирается написать книгу о твоей матери. Он хочет встретиться с тобой, вот мы и решили, что надо тебя предупредить.

— Книгу? Какую книгу?

— Одну из этих отвратительных биографий. Он в курсе исчезновения Рика Конти. Он подозревает… В общем, у него все полицейские протоколы.

Хелен моргнула, пытаясь отогнать странные видения, которые вновь поплыли перед глазами. Голова кружилась, было трудно дышать, стало страшно, что эти видения обретут плоть и превратятся в реальность.

— Хелен, ты где? Скажи что-нибудь!

— Что мне делать?

— Постарайся с ним не встречаться, но если ему удастся загнать тебя в угол, говори, что ты ничего не помнишь.

Хелен изо всех сил вцепилась в трубку. Вдруг этот человек, Мик Тревис, каким-то образом заставит ее вспомнить? Но она тут же затрясла головой в немом протесте. Если она позволит себе вспомнить, эти воспоминания поглотят ее, подобно голодным животным.

— Нет, мне надо держаться от него подальше. Он может… Я вообще не хочу с ним разговаривать.

— Тогда ты все время должна быть настороже. У этого человека нет ни чести, ни совести.

— Он знает, где я?

— Возможно, нет. Но я уверена, что он будет поджидать твоего возвращения домой.

У Хелен все еще дрожали руки, и все-таки она почувствовала, что при мысли о доме паника начала отпускать ее. Там будет Сет. И Ретта. Ей не придется иметь дело с Ми-ком Тревисом в одиночестве.

— Спасибо, что предупредила, — сказала она. — Не беспокойся за меня.

Рейчел с облегчением вздохнула:

— Постараюсь. Позвони мне, когда вернешься в Штаты.

— Обязательно. — Хелен немного помолчала, внезапно ощутив болезненную пустоту внутри. — Как прошла свадьба Гасси? Мне так хотелось приехать. Иногда мне кажется, что я никогда больше вас не увижу.

— Понимаю. Ужасно, что мы так далеко друг от друга. Свадьба была чудесная, но нам всем тебя не хватало.

— Я как-нибудь прилечу в Нью-Йорк, обещаю.

— Замечательно. Береги себя, Хелен.

Хелен неохотно положила трубку, не желая обрывать эту тоненькую ниточку, связывающую ее с прошлым. Она долго сидела не шевелясь, глядя сквозь окно в темноту сада и чувствуя, как в груди разрастается страх. Тут до нее донеслись крики веселящихся коллег, и она встала. Ей требовалось это чужое веселье, чтобы заглушить страх и заполнить пустоту в груди, забыть ночные кошмары, ожидающие ее в темноте.

Через неделю Джек Голден и Хай Шорр заперлись в небольшом бунгало в конце участка, чтобы посмотреть последние метры пленки. Когда экран опустел, Голден включил свет и грохнул кулаком по столу.

— Мать твою так, эта сучка Гэллоуэй испоганила всю картину! Что теперь делать, черт побери?

Хай задумчиво погладил подбородок.

— Ей нужна помощь, Джек. Я слышал, она пьет каждый вечер.

— Помощь?! Я ей помогу! Сделаю все, чтобы она никогда больше не работала!

— Твоей картине это не поможет, — спокойно заметил Хай. — Попробуй поговорить с ней, узнай, что ее беспокоит.

Джек сердито взглянул на него:

— Кто я, по-твоему? Психотерапевт?

— К сожалению, нет, но если так будет продолжаться, мы с тобой останемся без работы.

Так как спорить с этим было бесполезно, Голден мрачно замолчал. Через некоторое время он пробормотал:

— И что я должен ей сказать, будь она неладна?

— Спроси, нет ли у нее какой проблемы, не нужна ли ей помощь. Но будь тактичным, Джек. Если начнешь орать, только хуже будет.

Голден вскочил на ноги, подошел к окну и поднял жалюзи. Затем снова повернулся к Шорру, причем лицо у него было таким же красным, как цветы на его гавайской рубашке.

— Господи, как же я ненавижу все это дерьмо! Надо было мне послушаться моего старика и поступить в медицинское училище.

Хай цинично рассмеялся, а Джек зло посмотрел на него и выскочил из комнаты.

Вечером Хелен уединилась в своей комнате, налила себе виски и села со стаканом на кровать. Глаза заслезились, и горло обожгло, когда она выпила виски одним отчаянным глотком. Может быть, сегодня она заснет. Может быть, сегодня виски прогонит преследующие ее кошмары.

Она уже собралась улечься в постель, когда послышался нетерпеливый стук в дверь. Она заставила себя встать, открыла дверь и удивилась, увидев вышагивающего по холлу Голдена.

— У тебя есть несколько минут? Я хочу поговорить с тобой.

Ей не хотелось пускать его к себе в комнату, поэтому она переминалась с ноги на ногу, пытаясь сообразить, что делать. В полумраке холла он выглядел непривычно сосредоточенным. Она еще немного поколебалась, потом отступила в сторону и позволила ему войти.

Джек тоже явно чувствовал себя не в своей тарелке. Он неловко присел на краешек плетеного стула, и странным образом его смущение приободрило Хелен, сделало увереннее в себе. Она села напротив и заставила себя подождать, когда он заговорит первым.

— Слушай, Хелен, — наконец сказал он, — я только что просмотрел отснятый материал и понял, что у нас проблема. Он никуда не годится.

Хелен отпрянула, будто он ее ударил, и опустила голову, чтобы не встречаться с его злым взглядом.

— Ты стала отвратительно играть. В чем дело?

Она чувствовала, как дрожат ее губы, и презирала себя за слабость. Стыд и срам — плакать перед Джеком Голденом! Но слезы уже выкатились из глаз и поползли по щекам.

— Бог ты мой. какого черта ты ревешь?! — заорал он. — Я же тебя ни в чем не обвиняю. Скажи мне, в чем дело, чтобы можно было закончить картину!

Хелен закрыла лицо руками, не в состоянии сдержать поток слез.

— Я… совсем не сплю… все время снятся кошмары.

И ты каждый вечер надираешься, а на следующий день выдаешь нам дерьмовую игру? Это должно прекратиться, Хелен. Я хочу, чтобы ты обратилась к врачу. Пусть он выпишет тебе таблетки.

Хелен покачала головой, вспомнив, как предупреждала ее Ретта насчет этих маленьких черных лепешечек.

— Нет, никаких таблеток.

— Тогда собирай свои вещички и убирайся! Ты уволена! Его голос прозвучал в ее голове так выстрел — резкий и точный, нацеленный прямо в сердце. Она встретилась с ним взглядом и вздрогнула — столько в его глазах было ярости.

— Джек, пожалуйста…

— Что ты от меня хочешь? Чтобы я позволил тебе загубить фильм? Не выйдет, детка! Шла бы ты лучше к врачу, поскольку, если мне придется тебя заменить, я через суд получу с тебя все до цента, можешь не сомневаться. И ты никогда больше не получишь работу в кино.

Хелен умоляюще смотрела на него, но по выражению его лица видела, что он абсолютно серьезен. Она представить себе не могла, что ее когда-нибудь выгонят из Голливуда, что она превратится в парию, которая настолько ненадежна, что не в состоянии закончить фильм. От одной этой мысли она пришла в ужас и решила, что должна спасти свою карьеру.

— Хорошо, Джек, я пойду к врачу.

Эта безоговорочная капитуляция смягчила Джека.

— Ладно. Я знал, что ты хорошая девочка. А теперь отдохни. Я пришлю врача завтра утром.

Хелен тупо кивнула, проводила его до двери и вся в слезах упала на кровать, как тряпичная кукла.

На следующий день пришел доктор-мексиканец и несколько минут осматривал ее. Стройный, в белом костюме, который очень шел к смуглому цвету его кожи, с добрыми карими глазами. Ей так хотелось довериться ему, но он начал расспрашивать о том, что могло вызвать ее ночные кошмары, и она сразу замкнулась. Уходя, доктор оставил ей пузырек с таблетками.

В ту ночь Хелен обнаружила, что маленькая белая таблетка каким-то чудесным образом избавила ее от ночных кошмаров. Она хорошо выспалась и на следующий день работала спокойно и сосредоточенно. Джек перестал орать, а съемочная группа, казалось, дружно вздохнула с облегчением, так как его внимание снова было направлено на съемку.

Через месяц Хелен вернулась в Лос-Анджелес. Она чувствовала себя усталой и вымотанной, но довольной, что ей удалось закончить картину без новых конфликтов. Ретта встретила ее в аэропорту. Когда они пробирались сквозь толпу к лимузину, Хелен сказала:

— Я это сделала, Ретт! Я смогла выжить на съемках еще одной картины Джека Голдена!

Ретта как-то странно улыбнулась, но промолчала. Только когда они уже сидели в белом лимузине, она устремила на Хелен пронзительный взгляд и спросила:

— Что там случилось? Ты выглядишь ужасно.

— Просто устала. Ты же знаешь Джека, он ни на минуту не оставляет в покое. И еще я скучала по Сету. Мы так долго не виделись…

Ретта продолжала пристально смотреть на нее.

— До меня кое-что дошло. Ты снова пьешь?

Хелен почувствовала себя маленькой девочкой, которую застали за подглядыванием в дверную щелку. Она забилась в угол, стараясь не встречаться взглядом с Реттой.

— Я несколько раз выпила, чтобы уснуть, но это было недели три назад. Сейчас все в порядке. — Тут она вспомнила про флакон с таблетками, лежащий в сумочке, и совсем смутилась. Ретта могла простить ей выпивку, но таблетки были табу. — Теперь я дома. Обещаю, все будет хорошо, Ретт.

Ретта обняла ее:

— Господи, я так о тебе волновалась!

Хелен тоже обняла Ретту и дала себе слово спустить таблетки в унитаз. Теперь она в безопасности. Сет и Ретта рядом. Ей больше не нужны наркотики, чтобы прогнать страшные сновидения. Но тут Ретта разбила все ее надежды:

— «Обещания» запускаются в производство через две недели. Они требуют, чтобы ты завтра утром появилась на студии для последних примерок.

— Завтра? — как эхо повторила Хелен. — Но я так устала! И мне надо хоть немного побыть с Сетом наедине…

Она сжала руки, представив себе следующие несколько месяцев: снова мчаться на»студию на заре и возвращаться в конце дня такой усталой, что ноги не держат. Она внезапно почувствовала себя крысой, загнанной в лабиринт, которая доводит себя до безумия, пытаясь найти выход.

А ведь Ретта предупреждала ее насчет перегрузок. Но шанс сыграть главную роль в «Обещаниях» — женщину, одержимую своим женатым любовником, — был слишком соблазнительным, и она не устояла. Только сейчас, когда она осознала, чем придется пожертвовать, эта роль не казалась такой уж привлекательной.

— В чем дело? — спросила Ретта.

— Мне следовало послушать тебя насчет «Обещаний». Я не готова. Мне нужен перерыв.

Ретта явно расстроилась:

— Уже слишком поздно, поезд ушел. Тебе не выбраться без длинной судебной канители.

— Я знаю, — вздохнула Хелен и вымученно улыбнулась. — Не обращай на меня внимания. Устала, сил нет. Завтра я буду готова к новой гонке.

Ретта кивнула, а Хелен прислонила голову к стеклу и закрыла глаза, стараясь ни о чем не думать.

Лунный свет окрасил спальню в светлые серебристые тона. Хелен прижалась к Сету, щекой почувствовала, как он улыбается, и дотронулась пальцем до его губ.

— Мне так тебя не хватало! — прошептала она. — Господи, как же я по тебе скучала…

Он вздохнул и крепче прижат ее к себе.

— Знаю. Для меня самого каждый день был адом.

Его слова согрели все ее существо. А ведь вначале Сет не подпускал ее к себе близко — боялся влюбиться по-настоящему, но ей удалось проникнуть сквозь его броню и обнаружить целое море любви. Хелен лежала в его объятиях, и ей хотелось остаться там навсегда. Но им грозила новая разлука, она нависала над ними, как туча.