Важна только любовь

      Он сделал шаг к ней. Она подняла глаза - и с лица тут же исчезло всякое выражение. Выключила газонокосилку и как-то слишком спокойно приблизилась.
      - Я сказал, что вернусь, - нам надо поговорить.
      - Я занимаюсь газоном...
      - И с Лизой тоже хочу поговорить.
      Адриана посмотрела на него внимательно, а потом сделала несколько шагов к входной двери. Повернулась, скрестив руки на груди и словно говоря: "Это мой дом, моя территория". Его здесь не ждали.
      - Лиза в балетной школе по пятницам. Ее не будет дома до позднего вечера. В любом случае она не очень-то хочет тебя видеть.
      - Может, и нет, но это к лучшему, ты не думаешь?
      Адриана пожала плечами.
      - Мне осталось всего несколько часов работы, и я закончу ванную. У меня с собой инструменты, могу начать прямо сейчас. Заодно подожду Лизу.
      - Пожалуй, не стоит.
      - Адриана, это глупо. Я... - Он умолк, стараясь успокоиться. То, что он собирается ей сказать, и так нелегко перенести, а она еще и слушать не желает. - Знаю, тебе трудно говорить со мной о Харви, но мы ведь можем поговорить об этом, да?
      - Нет, не можем! - Она произнесла это твердо, но щеки у нее запылали от смущения.
      Он понял, что произошло: он знает правду, и это конец. Для того, кому ведомо, что за тайны хранят хозяева и что кроется за их вежливыми улыбками, вход в этот дом заказан.
      Всю прошлую ночь он практиковался, представлял, как скажет ей, как объяснит все: что сперва это была для него всего лишь работа, но потом все изменилось. Он познакомился с ней, с Лизой, с Бланш и решил узнать правду, чтобы раз и навсегда покончить с этой историей и начать все сначала.
      Но она отвернулась от него, и возврата нет. Эта мысль привела его в отчаяние. Адриана готова уйти, ее рука уже на ручке двери...
      Он схватил ее за плечи и притянул к себе. От нее слабо пахло бензином и свежескошенной травой, а на вкус она была как свежая мята. Обнимать ее было невыносимо прекрасно - словно всякий раз оказываешься в раю... Его губы, голодные, требовательные, требуют от нее ответа, которого она дать не готова. Руки решительно рванули вверх ее рубашку и стали гладить спину от плеч до талии. Потом метнулись к груди, касаясь атласа Бог знает, какого грешного цвета. С тихим стоном сладкого поражения губы ее приоткрылись, язык затанцевал, и он понял, что теперь для них нет ничего невозможного. Намотав золотые волосы на руку, он еще крепче прижал ее к себе.
      - Вот теперь прикажи мне уйти... - пробормотал он, отрываясь от ее губ и целуя в подбородок. - Поцелуй меня, а потом прогони!
      - Уходи.
      Она воспользовалась его изумлением, чтобы освободиться. Волосы выскользнули у него из руки. У нее в глазах совсем не было боли, когда она отступила и посмотрела на него, тяжело дыша. От сумасшедшей страсти сердце у нее неровно билось, но Адриана упрямо отказывалась покоряться своему сердцу.
      - Черти и дьяволы! - взорвался он, чувствуя странную пустоту. - Я ведь пытаюсь помочь!
      - "Помочь"? - резко и недоверчиво рассмеялась она. - Помню, отец говорил тебе, что все можно починить, но ты сам признал - у тебя нет его таланта. Еще немного помощи с твоей стороны - и моя семья развалится на части!
      Эти слова ударили его, словно ножом, у него закружилась голова. Едва отметив, как хлопнула дверь, он остался стоять во дворе один. Заработали фонтанчики, поливая газон. Ботинки и джинсы у него тут же покрылись капельками воды, руки окутал влажный туман. Но он ничего не замечал, прошел назад к фургону, завел двигатель, выехал на дорогу и помчался на север, ничего перед собой не видя.
      Адриана права. Его работа - найти деньги, а не заставлять Адриану искать новую жизнь. В результате не нашел ни того ни другого. Лишь разрушает все, к чему прикасается.
      Каттер остановил фургон у подъездной дорожки к родительскому дому, прежде чем понял, куда едет. Перед закрытой дверью гаража стояла машина брата. Петунии разрослись вдоль дорожки, газета перед дверью на крыльце, из гостиной доносятся голоса... Он пришел сюда в поисках семейного тепла, безопасности и утешения.
      Отец, как всегда, в кресле, туг же мать и брат Том - все трое беззаботно болтают. Увидели его, замолчали.
      - Каттер! - воскликнула мать и, поднявшись, чмокнула его в щеку. - Ты как раз вовремя - мы собирались позвонить тебе и пригласить на ужин. Нам надо кое-что с тобой обсудить.
      Он встретил взгляд брата и понял: что бы это ни было, ничего хорошего ждать не приходится.
      - Садись, садись! - Мать примостилась на краешке дивана и похлопала по сиденью рядом с собой. - Разве не здорово? Мы сегодня собрались всей семьей.
      - Просто скажи ему, мама, - произнес Том.
      - Что ж, у нас хорошие новости, правда. - Она глубоко вздохнула и выпалила:
      - Мы с отцом решили купить квартиру, собираемся продать дом. - И робко улыбнулась. - Правда, отлично?
      Глава 8
      Адриана уже ударила его, а теперь родная мать всаживает ему в грудь еще один нож. А что об этом думает брат? Том - тоже темноволосый, как Каттер, на три года моложе и на двадцать фунтов тяжелее. Каждый вечер жена-итальянка готовит ему лазанью, канноли и маникотти.
      - Эй, не смотри на меня так! - запротестовал Том. - Я сам сегодня впервые об этом услышал.
      Каттер круто повернулся и направился на кухню. Достал из холодильника три бутылки пива и, вернувшись, протянул одну брату. Прежде чем отдать отцу, открыл пробку и подождал, пока тот крепко возьмется за холодную бутылку. После двух хороших глотков почувствовал себя достаточно спокойно, чтобы спросить:
      - Где же?
      - Мы присмотрели милую квартирку, с двумя спальнями и одной ванной, ответила мать. - Как они их называют, Питер, - бунгало? Да, кажется, бунгало. Все в штукатурке и плитке, совсем не требует ремонта. О дворе заботится правление, и там...
      - Это на Хайлэнд-Фоллз, - вставил Том. О, черт, этого он и боялся.
      - Пап, Хайлэнд-Фоллз - это же один из домов для престарелых. Сначала вы живете в таком бунгало, потом переходите под опеку врачей и целый день смотрите мыльные оперы, не вылезая из инвалидных кресел.
      - Я очень внимательно рассмотрел все варианты, - вступил в разговор отец. - Не так уж плохо. - Занявшись бутылкой пива, он избегал смотреть Каттеру в глаза.
      - Вы любите этот дом, привыкли к соседям. Больше нигде вы не будете так счастливы.
      - Я буду счастлива там, где твой отец не будет спать на кушетке, потому что у него слишком болят ноги, чтобы подняться в спальню. - Слова матери прозвучали непривычно строго. - Там, где не придется ежедневно прибирать пустые, пыльные комнаты.
      - Мам, - начал Том, - ты же знаешь, мы с Люси предлагали послать девочек тебе в помощь...
      - Но ты ведь сам сказал: переехать - неплохая идея, - проговорила мать смущенно.
      - Ты так сказал? - Каттер нахмурился, глядя на брата. - Черт возьми. Том, что с тобой такое?
      - Что ж, - начал Том рассудительным тоном, который всегда выводил Каттера из себя. Он отставил пиво и неловко переводил взгляд с одного на другого, по-моему, переехать на меньшую площадь разумно - проще заботиться.
      - Но не в дом же для престарелых!
      - А мы и есть престарелые, Каттер, - спокойно констатировала Мэри. - За исключением мистера Пирсона, все наши друзья, жившие на этой улице, или умерли, или живут с детьми, или продали дома и уехали в Аризону.
      - Мы с Люси предлагали вам переехать к нам, - напомнил Том. - У нас хватит места.
      - Мы не хотим жить с вами. Ты очень хороший мальчик. - Мать протянула руку и потрепала его по колену.
      - Пап? - вопросительно произнес Каттер. Неужели отец хочет продать дом, который выстроил своими руками? Дом этот всегда был для него источником гордости. Каттер повторил свое обращение, потому что отец молча потягивал пиво.
      - Решил - пора, - только и молвил Пит Мэтчет.
      Каттер сел на диван рядом с матерью. Что ж, значит, так тому и быть. Раз отец сказал свое решение - все. Он молча смотрел на того, кто вырастил его и научил всему, что знал сам о дереве, о жизни, о том, что хорошо и что плохо. Питер Мэтчет совсем утонул в большом оранжево-желтом цветастом кресле, с которым он уже никогда не расстанется, непременно заберет с собой, и старая, громоздкая вещь будет торчать в новой квартире инородным телом. И родители сами покажутся такими же старыми и изношенными в окружении белых, холодных стен, без полок с игрушками, с неопределенного цвета ковром, не заляпанным домашними животными и внуками.
      Этого он тоже не в силах поправить, осознал Каттер. Очередной провал. Глупо, напрасно надеяться - не вернешь семи десятков прошедших лет, возраст и усталость неумолимы.
      Вся его жизнь - сплошной пример напрасных усилий. Играя в прятки, день за днем рискуя шкурой во время "холодной войны", он напрасно старался. Борьба с запоями и романами Марши тоже не стоила его усилий. А стремление открыть правду Адриане вообще обернулось катастрофой. Пробить головой стену - попытка, обреченная на неудачу.
      - Вот вы спросили, хотим ли мы с Люси жить здесь, - заговорил Том. - Но нам еще восемь лет выплачивать деньги за дом. Да и детям нравится школа, где они учатся. Не думаю, что нам стоит переезжать.
      - А как насчет тебя, дорогой? - Мэри мило улыбнулась Каттеру. - Тебе всегда было по душе это место.
      - Нет, мама. - Каттер встал - ему нужен лишь его собственный, пустой и бездушный дом, где надежный, не знающий времени, неизменный дуб ждет его возвращения. - Нет, я не хочу жить здесь. Но я знаю хорошего риэлтера, попрошу ее зайти.
      ***
      Воскресным утром Адриана проснулась поздно. Полночи она проворочалась, вспоминая последний поцелуй Каттера. Он так внимательно следил, какой эффект на нее производит его поцелуй, так ждал, что она потянется к нему, - и добился только обратного.
      Она спустилась вниз. Глаза припухли, в висках пульсировала боль. Лиза сидела за столом и завтракала овсяными хлопьями, изучая надписи на картонке с обезжиренным молоком.
      - Привет! - поздоровалась она рассеянно. Вчера вечером пришла домой из школы, наложила чего-то в тарелку и скрылась в своей комнате на весь вечер. Адриана поняла - трусит.
      Но сейчас, кажется, наступило перемирие.
      - И тебе привет! - Адриана взяла из буфета тарелку, ложку и присоединилась к Лизе.
      - Ты когда-нибудь это пробовала? - Лиза подняла коробку. - Здесь сказано молоко, но я что-то не уверена.
      - Ну, тебе просто нужно привыкнуть.
      - Спасибо, что купила. - Лиза отставила коробку в сторону. - И спасибо за вчерашний ужин.
      Как ни странно, Адриане доставила удовольствие благодарность дочери. Значит, Лиза заметила, что с куриных грудок аккуратно снята кожица, а салат с легкой заправкой.
      - Будем есть более легкую пищу, почему бы и нет? - ответила она.
      - Но, мам, ты так любишь готовить...
      - А я знаю кучу рецептов, где ни масла, ни сливок. - И насыпала себе хлопьев. Лиза удивленно присвистнула:
      - Ни масла, ни сливок? Значит, почти без холестерина...
      - И никаких пирогов, пирожных, печеной картошки... - добавила Адриана.
      - Ох, - застонала девочка, - ты меня убиваешь! - И хихикнула.
      Адриана улыбнулась в ответ: все снова в порядке, им хорошо вдвоем.
      - Я уже потеряла целый фунт! - с гордостью проинформировала Лиза.
      - Что ж, замечательно, дорогая! Я так тобой горжусь. Ты.., прости, что давила на тебя...
      - Нет, это ты прости, что я вопила, когда ты пыталась положить мне бурито. В первый день мне хотелось съесть весь горшок... Я так старалась...
      - Знаю, милая. Сама не понимаю, зачем предложила.
      - Может, потому, что очень старалась ничего не сказать про мое платье?
      Адриана не собиралась упоминать о платье. Но Лиза, хоть и слегка покраснела, задорно улыбалась.
      - Кажется, это была не лучшая из моих идей, мам. Понимаешь, я считала, что в черном буду выглядеть более утонченной. - Она опустила ложку. - Ради Каттера - чтобы взглянул на меня так, как смотрел на тебя.
      О Боже, да понимает ли Лиза, что означает этот взгляд?..
      - Так скажи мне, в чем там дело, мам, а?
      - Ни в чем.
      Но Лиза ждала другого ответа.
      - Ладно, дело в том... - Адриана замялась, - я сама не знаю.
      - В чем-то хорошем или плохом? Скажи! - потребовала Лиза.
      - Говорю же - не знаю. - Адриана отодвинула тарелку и потерла виски: боль усилилась. - Мы провели вместе около двух недель, разговаривали...
      - Он - хороший слушатель, да? - мудро изрекла Лиза.
      Адриана кивнула: о да, он умеет слушать, и она рассказала ему то, чего никогда еще никому не рассказывала.
      - Знаешь, некоторые люди просто.., сходятся. Мы сошлись. Мы... Ладно, сейчас это уже неважно! - резко закончила она, собрала тарелки и отнесла в мойку. - Его нанимали сделать определенную работу, он сделал ее и ушел. Вот и все.
      - И все? - фыркнула Лиза. - Нет душевого провода, вешалки для полотенец, туалетная бумага лежит на бачке.
      - Это я могу доделать и сама.
      - Но зачем? Не позволишь ли Каттеру вернуться на денек, и посмотрим, что случится?
      - А что, по-твоему, может случиться? Лиза повернулась на стуле и посмотрела на Адриану.
      - Не знаю. Может быть, ты, например, пойдешь на свидание.
      - Лиза! Твоего отца всего год как нет в живых.
      - Роль скорбящей вдовы - бабушкина, а не твоя. Жестокие слова...
      - Лиза, не говори со мной таким тоном! Лиза поглядела невинно и опустила глаза.
      - Прости! Но не можешь же ты притворяться, что скучаешь по папе. Последнее время вы не были тем, что называют любящей парой. Все было.., плохо!
      Этот детский, полный смущения и страха крик вызвал у Адрианы инстинктивную реакцию - утешить, успокоить, солгать: "Нет, милая, чудовищ не бывает. С тобой никогда не случится ничего плохого, мама с тобой". Каттер, конечно, потребовал бы:
      "Скажи ей правду!" Рассказать все Бланш оказалось проще, чем ожидала Адриана. Может быть, стоит поделиться маленькой частью своей боли с Лизой...
      Сначала сантехник, потом мать, затем дочь... Скоро хоть помещай объявление в "Нью-Йорк тайме" в две колонки.
      - У меня и твоего отца были проблемы, - осторожно начала она. - В каждом браке есть трудные времена, но у нас настали очень уж трудные.
      - А что же, что, мама? Адриана подняла руку.
      - Некоторые вещи должны оставаться между мужем и женой. Мне кажется, тебе не нужны детали.
      - Дело в сексе? - поинтересовалась Лиза. - Кажется, дело всегда в сексе.
      - Ну, нельзя сказать, что причина одна, - причин много. - Адриана умолкла в замешательстве, затем продолжила:
      - Но хуже всего, что я все больше старалась вспоминать про старые обиды, старую боль, причиненную мне в детстве и юности. Злилась на бабушку, перенося вину своих родителей на твоего отца. В конце концов, я начала злиться на него, я.., я не слишком хорошо справилась. И прошу прощения, если тебя расстроило все происшедшее. Думала, ты слишком мала, чтобы заметить.
      - Твои улыбки, мам, расстраивали меня больше всего. Добрая ссора разрядила бы атмосферу.
      И не только для Лизы, но и для нее самой, поняла Адриана. Возможно, и Харви только порадовался бы шансу разогнать тучи. Возможно, думал о том, чтобы сказать ей правду, но сомневался, что она станет слушать. Если бы она дала ему возможность, он не убежал бы однажды утром, не сказав ни слова.
      Лиза подошла к ней, и Адриана обняла ее, целуя в волосы. Девочка подняла голову.
      - Ты ведь не хочешь оставаться одна навсегда, мам?
      - Конечно нет, но...
      - Тогда позвони Каттеру и скажи, чтобы вернулся. Я вела себя, как идиотка, но я тоже скучаю по нему и хочу снова его увидеть. Разве от этого кому-то будет плохо?
      Мне, подумала Адриана, мне будет плохо. Прикрыла глаза и снова прижала к себе Лизу.
      - Милая, помнишь, как ты сказала, что Каттер - хороший слушатель? - Лиза кивнула, и ее мягкие волосы коснулись подбородка Адрианы. - Возможно, он слишком хорошо слушал. А сейчас пойдем! У меня ведь последние дни отпуска. Давай что-нибудь придумаем!
      Понедельник стал поистине тяжелым днем. Огромная бумажная кипа, скопившаяся на столе за время ее отсутствия, вселяла тоску. Кое-что могла сделать только Адриана, но многое Лу вполне мог бы выполнить сам или поручить другим служащим, не будь он так ленив и упрям.
      Она подняла следующую папку и попыталась добиться смысла: проектный расчет затрат и прибылей для небольшой семейной пиццерии. Собираются работать с доставкой на дом. Цены на бензин и кетчуп мелькали у нее перед глазами. Обычно такими маленькими коммерческими проектами занималась Мика, Адриана имела дело с более крупными предприятиями. Иногда Лу подсовывал ей такие мелкие дела, чтобы держать ее на коротком поводке.
      "Засунь эту папку ему в ухо!" - посоветовал бы в таком случае Каттер. Она улыбнулась. Все выходные провела, скучая по нему, и это чувство пустоты пугало ее. Каждая третья фраза, произнесенная ею или Лизой, была связана с Каттером. Черт, этот человек ушел, и это хорошо! Больше он не будет указывать ей, как растить дочь, как вести себя на работе. Целовать в затылок каждый раз, как она отвернется, заставляя ее говорить ему вещи, которых у него нет права знать...
      - Ради всего святого, Лу, почему ты не отдал это дело Мике?
      Она не знала, кто больше удивился - Лу или она сама. Он как раз проходил вдоль стеклянной стены ее кабинета и остановился, ошарашенный ее словами.
      - А в чем дело? - Он заглянул в открытую дверь.
      - Я спросила, почему ты не отдал дело с пиццерией Мике.
      - Ну, Адриана, я подумал, здесь всем распоряжается босс, и этот босс - я.
      О да, она знает, кто здесь босс.
      - Я и так завалена работой. У меня нет времени на такие мелочи.
      Лу вошел в ее кабинет, решительным взмахом руки отодвинул стопку бумаг и примостил бедро на край стола.
      - Кажется, я слышу сегодня голос сопротивления. - Он скрестил руки и оглядел ее сверху вниз, отчего у нее по коже пробежали мурашки.
      - Тоскуешь по своему другу водопроводчику? - проворчал он. - Я заметил, как он на тебя смотрел тогда. - Лу подмигнул и препротивно осклабился. - Я-то надеялся, что его интерес сделает тебя доступнее. Если ты понимаешь, о чем я.
      Да, она поняла, о чем он. Но она провела без Лу и его намеков целых две недели и успела позабыть о его настойчивости. Вот только сегодня ей почему-то не хочется ему спускать.
      - Про-ошу проще-ения? - медленно произнесла она, растягивая слова без тени улыбки.
      - Вот опять... Строишь из себя недотрогу, а я всего лишь пошутил.
      - Лу, шути, пожалуйста, где-нибудь в другом месте. - И посмотрела ему прямо в глаза.
      Улыбка у него сползла, глаза сузились в неприятные щелочки.
      - Я думал, ты помнишь свое место.
      Но угроза у него в голосе ее больше не пугает - наоборот.
      - "Свое место?" - Она поднялась на ноги. - Мое место? - И указала на него пальцем. - Подумай об этом получше, Лу. И не уходи. Я скоро вернусь.
      Она вылетела из кабинета и пересекла холл, направляясь в кабинет Мики. Молодая женщина за столом, болезненно худая, с черными волосами и мертвенно-бледной кожей потянулась за салфеткой и чихнула.
      - Прости, у меня аллергия. - Снова чихнула, высморкалась и бросила салфетку в переполненную корзину. - Как прошел отпуск?
      Один восторженный молодой человек, работающий в кофейном магазине, куда она заходила, восхищался ею и писал ей стихи.
      - Вдохновляюще.
      - Правда? А ты говорила, что собираешься заниматься покраской и уборкой.
      - Да, так и есть.
      - Ой! - Мика оглядела Адриану покрасневшими глазами. - Что... - У нее стало снова капать из носа, и она потянулась за новой салфеткой. - Что случилось? - удалось ей спросить между двумя чихами.
      - Ты не знаешь, та вакансия в городе еще свободна?
      Мика кивнула.
      - Я хочу уйти туда! - объявила Адриана. - Не запишешь ли меня на собеседование?
      - Но они же пытаются переманить тебя в свой главный офис уже несколько лет! Ты всегда говорила, что не заинтересована в переводе.
      - Я передумала. Как ты думаешь, сколько времени займет бумажная волокита?
      - А если все сегодня?
      - Отлично! Спасибо, Мика.
      - Конечно, но...
      - Не сейчас.
      - Ладно, - согласилась Мика, и добавила:
      - Я узнаю все подробности за чашечкой кофе в перерыве, да?
      Адриана кивнула и повернулась: Лу стоял в дверях.
      - Я занятой человек, Адриана. В какую игру ты желаешь со мной сыграть?
      - Я перехожу в главный офис.
      Его жирное лицо покраснело от злости.
      - О нет, не переходишь, маленькая мышка. Никуда ты не денешься без моей рекомендации. Так принято.
      - Ты прав, Лу. И ты дашь мне ее. - Она спокойно прошла назад к своему столу и повернулась лицом к компьютеру. - Давай посмотрим... "Тем, кого это может заинтересовать..." - начала она печатать.
      - Погоди-ка минутку! - Лу протиснулся к ней и начал читать бегущие по экрану строки.
      - "Увлеченная.., контактна, общительна..." - бормотала она, продолжая печатать.
      - Довольно!
      - "Изобретательна?" - спросила себя Адриана.
      Пальцы у нее так и летали по клавиатуре. - Да, так. "Я чрезвычайно высокого мнения об Адриане Родес..." и так далее и тому подобное. "Искренне ваш, Лу Густафсон". - И она нажала клавишу "Печать". - А сейчас ты подпишешь это.
      - Не подпишу! - заорал он. - Будь уверена - ни за что не подпишу!
      Она достала бумагу из принтера, положила на стол и протянула ему ручку. Из других стеклянных кабинетов к ним уже начали поворачиваться любопытные головы, так что она понизила голос.
      - Ты подпишешь это, Лу, или я привлеку тебя к суду за сексуальные домогательства - глазом моргнуть не успеешь. Рад будешь, если тебя примут чистить сортиры. Мы поняли друг друга?
      У него с лица отхлынула краска, оно стало совершенно белым.
      - О чем ты говоришь?! - вспылил он, челюсти у него сжались. - "Сексуальные домогательства", говоришь? Это что, новые женские штучки?
      - Это реальность, Лу. - Она улыбнулась. - И мне она начинает нравиться.
      Десять минут спустя она протянула Мике подписанную рекомендацию, официальный запрос на перевод и заявила, что идет на ланч - ранний и очень длинный ланч, - а потом покинула приемную и пересекла улицу на дрожащих, подгибающихся коленях.
      Это получилось удачно, говорила себе Адриана снова и снова. В маленьком кафе взяла булочку и кофе и села наслаждаться жизнью, разглядывая залитый солнцем пол, покрытый плиткой. За окнами цветет весна, кругом сидят другие клерки, вышедшие на ланч, звучит спокойная, как в кабинете дантиста, музыка... Она сожгла мосты - ход, продуманный давно. Кофеин растекался по венам - она довольна нежданной свободой...
      Допив кофе, вышла и остановилась у большого, в рост, зеркала рядом с салоном красоты. Все-таки она недурна, и даже очень: где надо - подтянуто и упруго, где надо - округло и нежно. Распрямила плечи, высоко подняла голову, втянула живот... Все у нее отлично. Словно черепаха, высунулась наконец из панциря на свет и вдыхает свежий воздух после долгого сидения в темноте.
      И это сделал для нее Каттер - вытащил упирающуюся, кричащую из панциря, оставил нагой, открытой всем ветрам, без привычной брони, которую унаследовала от матери и нацепила, как только жизнь повернулась к ней неприятной стороной. Должна бы испугаться, смутиться, но нет - она чувствует себя легкой, свободной, собственное отражение улыбается ей из зеркала...
      Никогда она ловко не управлялась с дрелью, пусть Каттер закончит ванную он сделает это в десять раз быстрее, чем она. Решив так, Адриана направилась прямо в салон. Там она уселась в кресло и расслабилась, вокруг нее засуетился парикмахер. Надо поблагодарить Каттера, вдруг пришло ей в голову, за ванную, за.., да вообще за все.
      При мысли о встрече с Каттером она больше не чувствовала смущения, только радость. Он все видел и слышал, все знал о ней - и вернулся, как и обещал, снова обнял ее...
      Глупость она сделала, прогнав его. Только маленькая испуганная дурочка, боящаяся правды, могла отвернуться от Каттера. Хватит зарывать голову в песок, она постарается стать сильной и встретить будущее вместе с Каттером.
      Домой добралась легко - машин на дорогах было еще мало. Подъехала к дому на пятнадцать минут раньше обычного - Каттер, оказывается, уже занял ее место своим фургоном. По телу пробежала дрожь, словно тысячи крошечных мурашек забегали и засуетились. Глубоко вздохнув, прошла по дорожке и толкнула дверь. Смутно подумала, что, должно быть, забыла ее запереть утром, но все мысли исчезли, стоило ей увидеть Каттера. Он появился из кухни: в одной руке дрель, вокруг другой намотан провод. На поясе, как всегда, пояс с инструментами.
      - Ты что-то рано.
      В глазах Каттера, когда он смотрел на нее, она не заметила мягкого света, к которому привыкла. Он не рад ее видеть, взгляд холоден и далек, как в первый день их знакомства.
      - Я только что закончил работу в ванной. Сейчас все готово - душевой провод и все остальное.
      Улыбка, невольно озарившая ей лицо при виде его, погасла, начали дрожать уголки губ.
      - Спасибо. Я не думала.., я хочу сказать, это очень великодушно с твоей стороны.
      Они посмотрели друг на друга. "Хотел уйти прежде, чем я вернусь", - поняла Адриана. У нее перехватило дыхание.
      - Мне нравится твоя прическа, - сказал он вдруг.
      - Спасибо, - ответила она так же вежливо, почти шокированная его словами. - Подстриглась вот сегодня днем.
      Да, она расправила плечи, почувствовала себя легко и свободно... Стоило прядям упасть на кафельный пол парикмахерской - словно родилась заново. Расставание с длинными волосами - своего рода символ. Сейчас все по-другому, и сама она стала другой. Но и Каттер изменился.
      - Мне пора идти, - произнес он спокойно, отстраненно. - Дай знать, если возникнут проблемы.
      - Каттер! - вскрикнула она, когда он проходил мимо. - Я рассказала Бланш о Харви - почти все. И с Лизой тоже поговорила. Все стало.., лучше.
      - Я рад.
      - Посмотри, что я купила Лизе. - Она почувствовала отчаянное желание доказать ему, что он был прав, она поняла это. Лихорадочно порывшись в сумочке, достала маленький пакетик. - Она просила эту программу неделями. У меня пальцы зудели, когда видела все эти летние платья, но я стойко прошла мимо. - Она принужденно улыбнулась - разве он не видит, не понимает?
      - Ей понравится, - сказал он. - Ладно, я лучше...
      - Прости, - слова вылетали испуганной скороговоркой, - за то, что я сказала. Ну, что ты нам не помог. Очень, очень помог. Лиза все еще сидит на диете, а я сегодня уволилась с работы. Я и раньше думала о переводе. На следующей неделе выхожу на работу в новый офис.
      На секунду, на одно мгновение он сделал едва заметное движение к ней.
      - Я рад, Адриана. - Голос у него был нежен, но он не сделал больше ничего. - Желаю вам всего самого лучшего.
      "Нет!" - мысленно крикнула она. И закрыла глаза.
      - Адриана!
      Сердце у нее подпрыгнуло, и она распахнула ресницы.
      - Ты не попросишь Бланш позвонить мне? Родители решили продать дом. Надеюсь, Бланш хорошо для них все устроит.
      Он проговорил эти слова спокойно, но она-то знает, что значит для него этот дом.
      - Ох, Каттер, мне так жаль!
      Он кивнул, принимая ее сочувствие.
      - Хорошо, я скажу ей.
      Она оставила дверь открытой, и он просто прошел мимо. Вот так просто... Медленно она поднялась по ступенькам в спальню; открыла шкаф, достала пластиковую сумку. Понесла ее через дом на задний двор, к мусорному баку в конце аллеи. Металлическая крышка, нагретая солнцем, приятно грела руку. Сумка упала на дно пустого бака, глухо стукнула туфелька. Адриана не стала смотреть вниз, закрыла бак и вернулась во двор.
      Теперь она снова живет в реальном мире. Трава под ногами упруга и зелена, небо затягивает облаками, легкие порывы ветра несут с собой тихие звуки из соседних домов. В доме ниже по улице хлопнула дверь. И в этом реальном мире она, в первую очередь, должна признаться себе, что любит Каттера.
      Адриана села на ступеньку и зажала руки между коленей. Покачиваясь вперед и назад, словно на качелях, позволила себе ощутить любовь. И позволила себе ощутить боль.
      Глава 9
      С самого его приземления в Далласе идет дождь. Взятая напрокат новенькая машина пахнет маслом и пластмассой. Каттер оставил окно открытым, несмотря на дождь, - пусть выветрятся химические запахи и в салон проникнет городской смог. Рядом с ним на сиденье - карта, сложенная так, чтобы выделить район между Далласом и Форт-Уортом.
      Он проехал Альпийские Луга где-то около полудня. Ряды жилых фургонов перпендикулярны гравиевой дороге, которая начинается от двухполосного шоссе по нему он ехал. Единственный замеченный им луг был покрыт пожухлой травой, и на многие километры к северу больше ничего альпийского он не заметил. Свернул к ряду фургонов, под колесами шуршал гравий. Через заливающие стекло струи дождя Каттер старался рассмотреть цифры на почтовых ящиках вдоль дороги кое-где они почти стерлись.
      Кенди Лейтон жила около девятьсот сорок пятого номера, в бежевом с оливковой полосой домике. Основанием служили куски шлака и старые автомобильные покрышки. Ступеньки успели прогнить, на двери зияла дырка.
      В день смерти в кармане у Харви Родеса лежал билет в один конец до Далласа. Кенди Лейтон должна была сидеть рядом с ним в самолете, судя по тому, что сообщил ему друг - служащий из касс аэропорта. Она заказала два места туристическому агентству в Далласе, и ее имя и адрес черным по белому выписаны напротив фамилии Лейтон в телефонной книге Далласа и Форт-Уорта.
      Остановившись на обочине, он заглушил двигатель; посидел несколько минут, представляя себе предстоящий визит. Вовсе он ему нежелателен, но, если он этого не сделает, здесь побывает Джонатан Раунд, - он ясно сказал это последний раз по телефону...
      Раунд позвонил в понедельник вечером, едва Каттер переступил порог, думая о своей злой судьбе. Ему следовало уйти до того, как вернется Адриана, а он под любым предлогом задерживал себя, словно влюбленный школьник, - мечтал бросить на нее последний взгляд.