Ниро Вульф (№57) - Окончательное решение

Говоря о гостеприимстве, не могу не признать, что я-то выспался прекрасно в предоставленной мне комнате, но Вулфу пришлось помучиться. Хотя там были книги для чтения, но ни одного подходящего для него кресла не нашлось, а лежа он читать не может. Не оказалось там пижамы соответствующего размера, и он вынужден был спать в нижнем белье; еда была хоть и неплохая, но не для такого гурмана, как он; пиво, лишь одного сорта, да и не того, какое он всегда пьет; всего две подушки, причем на одной он спать не мог — низко, а на двух — слишком высоко; полотенца или слишком маленькие, или слишком большие; мыло пахло туберозой, а не франью, как он привык. И все же, принимая во внимание, что Вулф больше года уже не ночевал вне дома, первые день и ночь он держался хорошо, хотя, конечно, был мрачен, но и у вас вряд ли было бы лучше настроение, если бы по не зависящим от вас обстоятельствам вам пришлось бы в спешке бежать из дома, не захватив даже зубной щетки.

Мы не звонили Фрицу, чтобы справиться о визитерах, так как не знаем много о последних изобретениях в области электроники, да и кто вообще-то знает? Мы знали, что установить, откуда звонили, дело довольно сложное, но вдруг полицейские использовали какой-нибудь нейтрон, позитрон или еще какой-нибудь «трон», который немедленно засечет, откуда последовал звонок? За новостями мы следили по газетам, вышедшим в четверг вечером и в пятницу утром. Лон сдержал слово, и «Газетт» не обмолвилась о похищении; ничего не было также ни в «Нью-Йорк таймс», ни в «Последних известиях», переданных по радио в одиннадцать часов. Правда, о Джимме Вэйле было написано предостаточно, однако сутью всего было именно то, что сообщил мне Лон; в 9.05 утра в четверг в библиотеку зашла Маргот Теддер и обнаружила отчима под бронзовой статуей Бенджамина Франклина, продавившей ему грудь.

Пятеро, а не один видели его в последний раз живым вечером в среду — жена, ее сын и дочь — Ноэль и Маргот Теддер; ее брат — Ральф Парселл и ее адвокат Эндрю Хлад. Все они собрались в библиотеке после ужина (о теме их совещания ничего не сообщалось), а вскоре после десяти часов вечера Джимми Вэйл заметив, что не спал как следует в течение трех ночей (о причине этого в газетах не говорилось), улегся здесь же на кушетке. Он все еще спал, когда примерно через час члены семьи разошлись. Ноэль и Маргот Теддер и Ральф Парселл отправились к себе, а Хлад, вместе с миссис Вэйл, поднялся к ней в кабинет. Часов около двенадцати ночи Хлад уехал, а миссис Вэйл легла спать. Видимо, раньше она тоже недосыпала, потому что находилась все еще в постели в четверг утром, когда ее сын и дочь прибежали к ней, чтобы сообщить о несчастье с Джимми.

Все в доме, конечно, включая и прислугу, знали, что статуя Франклина неустойчива. «Газетт» даже поместила заключение эксперта о различных способах закрепления ног бронзовых статуй на пьедестале. Ему не разрешили осмотреть статую, упавшую на Джимми, но он все же высказал мнение, что она могла рухнуть не из-за какой-нибудь плохо завернутой гайки, а потому, что болт или болты были с браком или могли треснуть во время установки. По его словам, вполне возможно, что Джимми Вэйл, проснувшись, направился через комнату к двери, нечаянно потерял равновесие, схватился за статую, чтобы не упасть, и повалил ее на себя. Я подумал, что «Газетт» поступил чертовски умно, поместив такое сообщение. Умело поданное убийство или подозрение в убийстве, конечно, способствовало бы продаже дополнительных тысячи экземпляров, но газета давала понять, что смерть Вэйла могла явиться результатом несчастного случая.

В газетных сообщениях не было никаких ссылок на беседы с членами семьи. Миссис Вэйл лежала в постели под наблюдением врача и, конечно, не принимала. Эндрю Хлад уклонялся от встреч с репортерами, а полицейским сообщил, что, уходя домой около двенадцати часов ночи, в библиотеку он не заходил и что при уходе никто из семьи его не провожал.

Как я уже сказал, в «Последних известиях», передававшихся по радио в пятницу в одиннадцать часов утра, ничего нового тоже не было. В 11.10 я позвонил в уголовную полицию из кабинета доктора Волмера (он в это время был в больнице) и попросил дежурного передать инспектору Кремеру, что у Ниро Вулфа есть для него кое-какая информация о Джимми Вэйле. В 11.13 я позвонил в прокуратуру в Уайт-Плейнс, связался с одним из помощников прокурора и попросил его передать Хоберту, что Вулф готов ответить на все интересующие его вопросы, В 11.18 я позвонил Лону Коэну в «Газетт» и сказал, что он может использовать мои сведения, как он найдет нужным, я даже разрешил ему сослаться на нас, как на источники информации при условии, что он правильно напишет наши фамилии. Разумеется, ему хотелось узнать что-нибудь еще, но я положил трубку. В 11.24 мы поблагодарили Элен Джиллард, попросили передать нашу благодарность доктору Волмеру, вышли, прошли ярдов шестьдесят до особняка Вулфа, нашли дверь закрытой и позвонили. Дверь открыл Фриц, тут же доложивший, что сержант Пэрли Стеббинс приходил минут через десять после нашего ухода, а часов около шести появился инспектор Кремер собственной персоной. Ордера на обыск они не предъявили, однако Кремер звонил в 8.43 и 10.19. На пороге кабинета Вулф справился о мидиях, и Фриц ответил, что они прекрасно сохранились. Вулф уселся за письменный стол и закрыл глаза. Я просматривал почту, когда в дверь позвонили. Я открыл. Это был инспектор Кремер, еще более багровый, чем обычно, и сутулившийся несколько заметнее, чем во время предыдущих визитов. Даже не взглянув на меня, он прошел в кабинет и, не медля ни секунды, спросил:

— Где вы с Гудвином были вчера, начиная с полудня?

Спустя пятьдесят минут, в 12.35, Кремер снова потребовал:

— Но я все же хочу знать, где вы с Гудвином были и что делали в течение последних двадцати четырех часов?

Мы рассказали все. Большей частью говорил я, ибо весь мир… ну, скажем, человек семь-восемь… знает, что единственная разница между мною и магнитофоном заключается в том, что мне можно задавать вопросы. Да и кроме того, Вулф не был в Уайт-Плейнс и не присутствовал на семейном совещании в библиотеке Гарольда Ф. Теддера. Мы вручили Кремеру письмо, полученное почтой, сделанные мною копии обеих записок, текст телефонного разговора миссис Вэйл с Нэппом. Я несколько изменил формулировки отдельных выражений Вулфа и моих с тем, чтобы подчеркнуть главное, а именно: мы стремились прежде всего к тому, чтобы обеспечить возвращение Джимми Вэйла живым, а затем защитить его самого и его жену путем выполнения обещания, взятого с них похитителями. Разумеется, Кремер тут же зацепился за это. Почему мы хранили молчание в течение суток уже после смерти Вэйла? Да только потому, что Вулф не желал вернуть гонорар, уже положенный в банк. Но это же сокрытие информации, исключительно важной для ведения следствия по делу об убийстве!.. Создание помех отправлению правосудия в своих личных корыстных интересах!..

Вулф фыркнул, а я почувствовал себя обиженным. Должны же мы были подумать о мисс Вэйл, а кроме того, мы не знали, что Вэйл убит. Он действительно убит, да? Я читал заключение эксперта, который заявил, что он мог стать жертвой несчастного случая. Может быть, и в самом деле произошел несчастный случай, а? Кремер уклонился от ответа, да он, собственно говоря, и не требовался, поскольку визит инспектора свидетельствовал, что на этот счет вопрос остается открытым. Он заметил, что мы, очевидно, читали сообщение прокуратуры, опубликованное в утренних газетах. В нем говорилось, что вероятной причиной смерти Вэйла была придавившая его статуя, что сейчас проводится тщательное расследование и что окончательный ответ можно будет дать после судебно-медицинской экспертизы. Лишь после изложения всего этого Кремер вынул изо рта изжеванную незажженную сигарету и спросил, где мы провели последние двадцать четыре часа.

Однако сейчас уж вывести Вулфа из себя было нельзя. Он находился дома, в своем любимом кресле, знал, что через час будут готовы мидии, а срок, в течение которого он обязывался молчать, истек.

— Как я уже сказал, — заявил Вулф, — мы понимали, что нас будут беспокоить, и поэтому решили провести некоторое время вне дома. Где именно — значения не имеет. Мы ничего не делали и ни с кем связи не поддерживали. Сегодня в одиннадцать часов утра, после того, как срок нашего обязательства перед миссис Вэйл истек, мистер Гудвин позвонил в уголовную полицию, тут у вас никаких законных претензий быть не может. Вот и сейчас вы уклонились от ответа — ведете ли вы следствие по делу об убийстве. Я понимаю вас — вы пытаетесь установить, имел ли место сам факт убийства. Попытка обвинить нас в создании помех отправлению правосудия вряд ли заслуживает серьезного внимания. Судя по вашим вопросам, вы подозреваете мистера Гудвина в том, что он пытается найти пишущую машинку, исчезнувшую из кабинета миссис Вэйл. Но это совершенно не соответствует действительности. Вчера с полудня ни он, ни я ничего не искали. Наша заинтересованность в том деле вообще исчерпана. Никаких обязательств перед миссис Вэйл мы больше не имеем. Нашей клиенткой она больше не является. Если миссис Вэйл убила мисс Атли и своего мужа (мне лично это кажется маловероятным, но не невозможным) — ваше дело доказать ее вину.

— Но она же заплатила вам шестьдесят тысяч долларов!

— Да, и по условиям нашей договоренности с нею я заработал этот гонорар.

Кремер встал, подошел к моему столу и бросил сигарету в корзину для мусора. Это было необычно для него — обычно он швырял ее издалека и всегда мимо. Потом вернулся к столу Вулфа, поднял шляпу, положенную им раньше на стол, и сказал:

— Мне нужны подробности, письменное объяснение, подписанное вами и Гудвином. Оно должно быть вручено мне в моем кабинете не позднее четырех часов дня. По всей вероятности, прокуратура вызовет Гудвина. Меня вполне устроит, если прокурор вызовет также и вас.

— Но я не в состоянии написать все к четырем часам, — попытался возразить я. — Тут же работы часов на шесть.

— Мне нужно основное, но со всеми подробностями. О том, что произошло в Уайт-Плейнс можете опустить. Эти данные мы получим оттуда.

С этими словами Кремер повернулся и вышел. Я проводил его, закрыл за ним дверь, а когда вернулся в контору, Вулф уже был погружен в чтение книги. Закончив с почтой, я положил ее Вулфу на стол, поставил перед собой машинку, достал бумагу и копирку. Мне предстояла большая работа, по существу бесполезная, поскольку дело нас уже не интересовало и клиента у нас не было. Пришлось заложить в машинку бумагу для четырех экземпляров — для полиции графства Вестчестер, для прокуратуры и два для нас.

Несмотря на то, что мне пришлось потратить некоторое время на обед, бритье и перемену сорочки, было всего лишь пять минут пятого, когда я вышел из дома, на углу Тридцать пятой улицы и Восьмой авеню купил «Газетт» и взял такси. Мне с трудом удалось закончить объяснение вовремя, ибо меня несколько раз прерывали. Ну, во-первых, позвонил сержант Пэрли Стеббинс, и сказал, чтобы я отвез наше объяснение в прокуратуру, а не Кремеру. Потом позвонил Бен Дайкс и продержал меня за разговором минут пятнадцать, прежде чем согласился со мной, что Вулф никак не может принять его раньше половины двенадцатого в субботу. После этого мне пришлось отделываться от трех репортеров — от двух по телефону, а от третьего — лично. Все они были страшно возмущены тем, что «Газетт» первая опубликовала сообщение о похищении Джимми Вэйла. Я прочитал его в такси. Конечно, «Газетт» не хватало присущей всем такого рода сообщений сенсационности, мучительной неизвестности о судьбе жертвы и все такое, коль скоро Джимми вернулся домой живым и невредимым. И тем не менее сообщение «Газетт» вызвало огромный интерес, поскольку через какие-то пятнадцать часов после возвращения Вэйл оказался мертвым в собственном доме. Газета поместила фотоснимки ресторанов «Фоулер» и «Жирный теленок» и Старой Рудничной дороги. Сохраняя, как мы условились, в секрете мое сообщение, Лон предпринял некоторые меры для проверки его. Мы с Вулфом упоминались как-то глухо и неопределенно, но вместе с тем так, что вроде бы мы знали об этом, потому что вообще знаем все. Это было вроде неплохо. Сообщение представляло собою самую громкою сенсацию, которую я когда-либо доставлял Лону, что тоже было совсем недурно. В прокуратуре меня провели в кабинет помощника прокурора Мандельбаума, который, даже не поздоровавшись, ткнул пальцем в «Газетт», лежавшую на столе, и потребовал:

— Когда вы сообщили все это «Газетт»?

Я ответил, что мы сделали это сегодня в десять минут двенадцатого.

На этот раз я отделался сравнительно легко. В прошлом в этом же здании чиновники прокуратуры «беседовали» со мною несколько раз часов по шесть, а дважды допросы оканчивались тем, что я оказывался в каталажке в качестве особо важного свидетеля. В этот день Мандельбаум и два детектива из уголовной полиции отпустили меня меньше чем через два часа, во-вторых, потому, что у меня с собой было уже готовое объяснение, во-вторых, потому, что официально они не были причастны к расследованию дела о похищении, ведущему полицией и прокуратурой графства Вестчестер, и, в-третьих, из-за отсутствия у них уверенности, была ли смерть Вэйла результатом убийства или несчастного случая, причем последнее их вполне устраивало. Полицейским хватает хлопот с их обычной «клиентурой», они предпочитали не связываться с богачами вроде Теддеров и Вэйлов. Так что после рутинного допроса в течение полутора часов они выставили меня, и в четверть седьмого я уже расплачивался с таксистом перед старинным особняком Вулфа. Однако едва я успел выйти из машины и ступить на тротуар, как кто-то, назвав мою фамилию, схватил меня за руку. Я обернулся. Это был Ноэль Теддер.

— Какого дьявола воображает о себе этот ваш Ниро Вулф? — пропищал он.

— Все зависит от того, в каком он настроении. — Я попытался освободить руку, но Теддер не выпускал ее. — Отпустите мою руку — она еще пригодится мне. Он что, выставил вас?

— Да нет, меня и в дом-то не впустили. Вначале мне предложили прийти после шести, что я и сделал, но при этом лишь узнал, что он «занят». Я спросил о вас и получил ответ, что вас нет и неизвестно, когда вы будете. Я попросил меня впустить, чтобы я мог подождать вас, но мне отказали. Может быть, мне следовало явиться сюда с паспортом?

— Вы назвали свою фамилию?

— Конечно.

— Вы объяснили, зачем хотите повидаться с Вулфом?

— Нет. Я сделаю это при встрече с ним.

— Только после того, как вначале все расскажете мне. Это не потому, что таков у нас порядок, просто сегодняшний день для Вулфа был исключительно тяжелым — за завтраком не оказалось ежевичного джема, ему пришлось пропустить утренний визит в оранжерею с орхидеями, к нему приходил полицейский инспектор и, в довершение ко всему, он прочел и подписал длинное объяснение. Если вы скажете мне, чего вы хотите, возможно, он примет вас. Не скажете — ваше дело безнадежно.

— Сказать здесь, на улице?

— Ну, если предпочитаете, мы можем посидеть на крыльце.

Теддер отвернулся, чтобы посмотреть на проходивших мужчину и женщину, и я успел заметить, что ему вовсе не мешало бы побриться, постричься и погладить костюм. Как только пара отошла от нас шагов на десять, он перевел взгляд на меня.

— Вы знаете, у меня сейчас есть возможность получить кучу денег, но один я не в состоянии это сделать и даже не представляю, с чего начать. Мама сказала, что если я найду часть или все деньги, выплаченные ею похитителям отчима, они — мои, а ведь речь идет о пятистах тысячах долларов! Если Вулф согласится помочь мне, я согласен уплатить ему пятую часть.

— Когда миссис Вэйл сказала вам это? — удивился я.

— В среду вечером.

— Но, возможно, теперь она уже передумала.

— Нет, не передумала. Я спрашивал ее опять сегодня днем. Она сейчас не… Она не в очень хорошем состоянии, но я решил, что от моего вопроса хуже ей не будет. Она ответила положительно и сказала, что даже не желает видеть эти деньги, они ей не нужны.

— Но о похищении известно полиции и ФБР.

— О ФБР я не знаю, а в полицию мы заявили сегодня утром.

— Но сейчас на расследование брошены десятки опытных детективов, завтра их будет уже сотни. Какие же шансы могут быть у вас?

— Черт побери, я и сам знаю, что никаких, и поэтому мне нужна помощь Ниро Вулфа! Разве он не лучше всех этих детективов?

— Да, это, конечно, так, — согласился я, хотя и воспринял его предложение совсем с иной точки зрения. Мы никогда не занимались подобными делами, удайся соблазнить Вулфа этой проблемой, было бы интересно понаблюдать, как он возьмется за нее. Конечно, не менее интересно было бы заполучить и обещаемую часть денег.

— А знаете, что я скажу? — заметил я. — Весьма сомнительно, чтобы мистер Вулф ухватился за подобное дело. Он не только эксцентричен, но и, как правило, не соглашается на долевое участие. Однако я передам ему ваше предложение. Вы можете подождать в доме.

— Если туда вообще можно попасть, — снова пропищал Теддер голосом, никак не соответствовавшим его внешности.

— Попытаемся, — ответил я, поднимаясь на крыльцо. Дверь была закрыта на цепочку, мне пришлось позвонить. Если Фриц удивился, увидев меня с посетителем, которому уже дважды было отказано в приеме, то вида не подал. Я сам отправился в контору. Вулф сидел за столом и рылся в среднем ящике — считал колпаки от пивных бутылок, чтобы определить, насколько он превысил недельною квоту пива после суточного воздержания. Я подождал, пока он закрыл ящики взглянул на меня.

— Прокурор меня не принял, а Мандельбаум шлет вам привет. Они, наверное, не будут беспокоить нас, пока не решат, что смерть Джимми Вэйла последовала не в результате несчастного случая, хотя им страшно не хочется приходить к такому решению. Вы читали «Газетт»?

— Да.

— И что вы можете сказать?

— Ничего.

— Следовательно, я еще не уволен. В таком случае беру отпуск без сохранения содержания. Ну, скажем, на месяц, хотя возможно и на более длительный срок.

Вулф поджал губы, глубоко вздохнул, а потом спросил:

— Ты что, решил довести меня до белого каления?

— Нет, сэр. Я просто хочу использовать одну предоставившуюся мне возможность. Я только что встретил возле дома Ноэля Теддера, доведенного до белого каления вашим отказом принять его. В среду мамаша сказала, что он может взять все деньги, уплаченные ею в качестве выкупа, если их найдет, и Ноэль явился к вам с просьбой помочь ему, суля пятую часть в качестве гонорара. Разумеется, вас это интересовать не может, поскольку вы сейчас берете только дела, которые удается успешно закончить всего лишь путем помещения объявления в газетах. Поэтому я намерен сообщить Теддеру, что сам приму его предложение. Я взял на себя смелость, без вашего разрешения, пригласить его в гостиную, однако подумал, что вначале я должен сообщить вам об этом. Конечно, шансы у меня очень небольшие, но если удастся найти эти деньги, моя доля составит сто тысяч долларов и я перестану сердить вас, так как тогда, возможно, смогу открыть собственное агентство с Солом Пензером в качестве партнера, причем мы…

— Заткнись!

— Слушаюсь, сэр. Вот еще одно преимущество моего ухода — вам не придется кричать…

— Хватит!

— Слушаюсь, сэр.

Вулф взглянул на меня, как мне показалось, довольно тепло.

— Ты явно надеешься втравить меня в это фантастическое предприятие, — заметил он.

— Может быть, вы найдете несколько минут, чтобы выслушать Теддера. Ведь было бы занимательно нам найти то, что ищут десять тысяч фараонов и шпиков из ФБР. Кроме того, заработав сумму, выше которой финансовые органы начинают удерживать с вас восемьдесят процентов всех ваших доходов, вы прекращаете работать и отдыхаете. Я понимаю, что успешный исход такого расследования весьма маловероятен, но если вы все же найдете деньги и добавите гонорар к тому, что уже заработали в этом году (а сейчас даже еще не май), вы сможете всю зиму отдыхать. Если же вас постигнет неудача, вы потеряете лишь небольшую сумму. Я вовсе не хочу втравливать вас во что-то, но сейчас у нас нет на руках и в перспективе ничего, и, если я уйду в месячный отпуск, Фриц будет стирать пыль с вашего стола, выбрасывать мусор из корзинки, ну а почту вы сможете вскрывать сами.

— Очередной вздор! Ты не посмеешь так поступить.

— Вы так думаете?

Вулф закрыл глаза, вероятно, для того, чтобы насладиться созерцанием чудесной возможности безделья в течение нескольких месяцев, когда его не будут беспокоить всякие посетители. Спустя минуту он открыл глаза и пробормотал:

— Ну, хорошо, приведи его.

Глава 7

Вулф внимательно рассматривал Ноэля Теддера, который сидел в кресле, положив ногу на ногу, демонстрируя желто-голубые носки под брюками в полоску. Вулфу трудно угодить, и ему обычно требуется некоторое время присмотреться к посетителю. Мне приходилось слышать от него, что люди, одевающиеся стандартно, напоминают ему овец, но я слышал от него, что люди, одевающиеся не так, как все, являются хлыщами.

На вопрос Теддера, доложил ли я, зачем он пришел, Вулф утвердительно кивнул, а затем заявил:

— Это самое бесперспективное дело, которым меня когда-либо просили заняться, если мистер Гудвин правильно понял вас, а я его. Ваша матушка сказала вам, что если вы найдете деньги, выплаченные ею в качестве выкупа за вашего отчима, вы можете оставить их себе. Теперь вы просите меня найти их и обещаете выплатить пятую часть в случае успеха и ничего в случае неудачи. Это так?

— Да. Конечно, я…

— Позвольте закончить. Когда миссис Вэйл сказала вам обо всем этом?

— В среду вечером и подтвердила сегодня днем. После смерти Джимми… моего отчима. Я решил, что мне следует спросить ее об этом.

— В среду вечером подняла этот вопрос она?

— Подняла?..

— Ну да, заговорила первой… Сама она подала вам такую мысль?

— Не помню. Это имеет значение?

— Может, имеет. Ну, например, если такое предположение исходило от вас, сразу же возникает мысль, что вам известно местонахождение денег и вы хотите раздобыть их так, чтобы обладать ими на законном основании. Тогда вы обратились ко мне по той простой причине, что сами не можете «найти» их и заявить об этом… Не прерывайте меня… В соответствующей форме и, конечно, замаскированно, вы дадите мне кое-какие намеки, и мистер Гудвин, под моим руководством, найдет деньги. Вы будете рассчитывать, что, если у меня даже возникнут подозрения в связи с вашими намеками, я игнорирую их, чтобы получить свою долю. Вот я и спрашиваю вас, кто первым поднял этот вопрос — ваша матушка или вы?

Теддер хихикнул, но имейте в виду, что я вовсе не хочу создать у вас ложное впечатление о нем, тем более что уже упоминал об его писклявом голосе. Нельзя же запрещать людям хихикать.

— Боже мой! — воскликнул он. — Но для этого нужно быть большим ловкачом. Откуда мне может быть известно, где деньги?

— Как откуда? Вы могли спрятать их после того, как вечером во вторник сами или ваш сообщник получили их от миссис Вэйл на Старой Рудничной дороге.

— Что? — прищурился Теддер. — Не понял. Скажите еще раз.

Вулф погрозил пальцем.

— Мистер Теддер, вы явились ко мне с таким необычным предложением, что прежде всего я должен спросить вас о вас самом. Это вы похитили своего отчима?

— Чушь. Он сразу бы узнал меня.

— Но вы принимали участие в организации похищения? Да или нет?

— Нет, нет, нет! — Теддер продолжал щуриться. — Может быть, вы хотите, чтобы я поклялся на Библии?

— Это ничего не докажет. Но предположим, что я поверю вам. Что же дальше? Бессмысленно вступать в соревнование с целой армией опытных людей, ведущих сейчас сложное расследование. Если мы вообще займемся этим делом, отталкиваться нужно будет от чего-то найденного нами и упущенного ими. Прежде чем принять или отклонить ваше предложение, я должен знать, согласны ли вы со мной кое в чем. Кроме того, я должен спросить вас: предположим, что мы найдем деньги, а миссис Вэйл откажется от своего обещания отдать их вам. Что тогда?

— Она не сделает этого.

— Но может сделать.

Теддер покачал головой.

— При нашем разговоре присутствовало еще четверо: моя сестра Маргот, дядя Ральф, адвокат Хлад и Джимми. Правда, Джимми уже нет в живых…

— И все же она может отказаться. Вот поэтому я должен предупредить вас, что если она откажется, я все равно взыщу с вас свою долю в судебном порядке.

— Пожалуйста, кто вам запрещает? Однако вам не придется обращаться в суд, так как мама не откажется от своего обещания… В чем именно я должен быть согласен с вами?

— С рядом предположений, которые могут вам не понравиться. Первое и основное состоит в том, что смерть мистера Вэйла произошла не в результате несчастного случая: он был убит.

— Да? Но он же уронил на себя эту проклятую статую.

— Нет! — резко возразил Вулф. — Я не отрицаю, что это возможно, полиция может принять подобную гипотезу, но я ее отклоняю. В опубликованных газетами материалах нет даже намека на то, что он был пьян. Он был пьян?

— Нет.

— Но он выпивал перед этим?

— Он выпил бокала два виски с содовой, а обычно мог выпить бокалов шесть. Он сказал, что очень хочет спать, у него слипаются веки, и тут же улегся на кушетку.

— Но позднее, когда вы и остальные ушли… Уходя, вы выключили свет?

— Да, за исключением торшера, стоявшего у стены, как велела мама.

— В нем яркая лампочка?

— Довольно яркая.

— А мистер Вэйл потом проснулся, сообразил, где находится, встал с кушетки, потерял равновесие и, пытаясь удержаться на ногах, схватился за статую, оказавшуюся плохо укрепленной, и уронил ее на себя? Возможно, но я не верю этому. Не верю, чтобы человек, уже проснувшийся и направляющийся к двери, находился бы в таком состоянии, что не мог бы уклониться от падающей статуи.

Теддер снова прищурился.

— Вот высказали, что он был убит. Неужели он так крепко спал, что не проснулся, когда кто-то стащил его с кушетки под статую и свалил статую на него? И вы верите этому?

— Да, если предварительно его одурманили.

— Одурманили?

— Очевидно, ему дали снотворное в бокале с виски. Например, хлоралгидрат, который легко достать. Если его растворить в каком-нибудь алкогольном напитке, он почти не дает привкуса. Небольшая доза хлоралгидрата вызывает глубокий сон. Он быстро разлагается, и при вскрытии, если она производится через несколько часов после смерти, его невозможно обнаружить. Если же есть основания подозревать отравление хлоралгидратом — единственным доказательством может служить немедленный анализ мочи, а я очень сомневаюсь, чтобы он был проделан. Не думайте, что я хвастаюсь своими знаниями, — сделав такое предположение вчера, я заглянул в кое-какую литературу по этому вопросу.

Вулф ничего не говорил мне об этом раньше, ибо тогда бы он согласился, что обстоятельства смерти Джимми Вэйла представляют интерес для нас. В нашей библиотеке есть книги по токсикологии, но Вулф вчера не заходил сюда; правда, он мог найти что-нибудь у доктора Волмера. Лично я хорошо знаю, что такое хлоралгидрат, так как однажды мне подсунула его в вине некая Дора Чапин. В течение двух часов после этого вы могли утащить меня на край света или свалить на меня статую Свободы — я даже не мигнул бы.

— Замечание о том, что мистер Вэйл был убит, пока не больше чем предположение, — продолжал Вулф. — Скажите, вы согласны, что такая возможность существует?

— Не знаю, — ответил Теддер, облизывая губы. — Какие у вас еще предположения?

— Три дня назад мы с мистером Гудвином пришли к выводу, что Дина Атли, секретарша миссис Вэйл, принимала активное участие в организации похищения. Ее смерть…

— Откуда вам это известно?

— Мы пришли к такому выводу на основании полученных данных и их соответствующей интерпретации. Я раскрываю перед вами, мистер Теддер, свои карты, чтобы вы заняли такую же позицию, но это вовсе не обязывает меня рассказывать вам о всех предпринятых мною мерах. Я принимаю на веру вашу порядочность и честность в отношениях со мной в качестве рабочей гипотезы, хотя не исключаю, что вы тоже принимали участие в организации похищения и вам известно, где сейчас деньги, уплаченные в качестве выкупа. Если так, вы совершили грубейшую ошибку, явившись ко мне. Я-то получу свою долю из этих денег, но вы будете осуждены. Может быть, вы хотите аннулировать свое предложение, прежде чем я соглашусь заняться этим сумасшедшим делом? Хотите?

— Нет, черт возьми! Говорите вы много и легко швыряетесь громкими фразами.

— С определенным смыслом, что дает нам возможность определить нашу отправную точку. Мне кажется, что я уже подошел к ней. Мисс Атли, принимавшая участие в организации похищения, была убита. Мистер Вэйл, ранее похищенный, тоже убит. На основе этого я выдвигаю два предположения. Во-первых, оба убийства в какой-то мере связаны с похищением. Во-вторых, смерть Вэйла — результат предумышленного убийства, поскольку он предварительно был одурманен, причем его убийце, как участнику похищения, известно местонахождение денег, и он присутствовал на семейном совещании в доме Вэйлов вечером в среду. Поэтому, если мы действительно хотим найти деньги, нам прежде всего следует заняться этим домом и его обитателями. Если вы согласны со мной, я готов принять ваше предложение.

Теддер покусал губы, воскликнул: «Боже мой!», снова покусал губы и сказал:

— Но вы так охарактеризовали положение, что у меня нет выбора… Вы заявляете, что дядя Ральф или Хлад, или моя сестра убили Джимми…

— Или ваша матушка, или вы…

— Да, мы все, конечно, были дома в среду вечером. — Теддер покачал головой. — Бог мой! Но подозревать в убийстве маму — нелепость. Меня? Но мне же Джимми нравился, хотя он терпеть не мог меня. Дядя Ральф…

— Мистер Теддер, не гадайте на кофейной гуще. Сейчас дело не в этом. Я предполагаю, что оба убийства непосредственно связаны с похищением. Похитителям нужны были только деньги, и поэтому они не намеревались причинить какой-либо вред мистеру Вэйлу. Логически рассуждая, это исключает из списка подозреваемых миссис Вэйл, но не исключает вас. Можно назвать несколько возможных причин убийств. Мисс Атли могли убить за то, что она потребовала себе слишком большую долю выкупа.