Чародей (№5) - Чародей в ярости

— Ты действительно этого хочешь, Род?

— Когда вернусь домой, то снова сменю их на прежние! Но на данное время я не могу иметь их при себе, и потому мне лучше снова привыкнуть к одиночеству. Я могу справиться и без них, и справлюсь.

— Конечно, справишься, Род.

Род уловил в голосе Векса знакомые интонации и прожег взглядом затылок металлического черепа.

— Что за «но» мне слышится тут?

— Всего лишь то, что тебя это не обрадует.

* * *

— Нет, Род! Это нестерпимо! Сколько мне везти эту колымагу?

— А, заткнись и дай задний ход.

Робот издал мученический всплеск белого шума и попятился. Род поднял оглобли телеги и прикрепил их к сбруе, которую он натянул на Векса вместо седла.

— Это жестокое унижение породистого рысака, Род.

— Да будет тебе! — Род влез на сиденье шириной в одну доску и взял вожжи. — Ты бывало пилотировал космический корабль, Векс. Идея тут в основном та же, что и тянуть свой воз.

— Нет, это аналогично управлению возом. А в остальном твое утверждение так же точно, как заявление, что схема воплощает ту же идею, что и кусок резного пластика.

— Тонкости, — легкомысленно отмахнулся Род и шлепнул Векса вожжами по спине.

Робот, вздыхая, потащился вперед.

— Моя фабрика выпустила меня не для работы ломовой лошадью.

— Да брось, ты! Когда мои предки повстречались с тобой, ты пилотировал буксир старателя в поясе астероидов вокруг Солнца! Я ведь слышал семейные предания!

— Знаю, я сам передавал тебе их, — вздохнул Векс. — Это всего лишь поэтическая версия. На север, Род?

— На север, — подтвердил Род, — на королевский большак. Хайя! — Он снова шлепнул вожжами по синтетической лошадиной шкуре. Они свернули с проселка на большак на двухколесной телеге.

Когда они ехали рысью на север Векс заметил:

— Относительно твоей дискуссии с женой, Род...

— Великолепная женщина, — восхищенно покачал головой Род, — она всегда понимает реалии положения.

— А как мы определяем в данном контексте «реалии», Род?

— Мы их не определяем, они определяют нас. Но ты хочешь сказать, что она позволяет мне поступать по-моему, не так ли?

— Не столь уж часто, — задумчиво проговорил Векс. — Во всяком случае, в отношении чего-то действительно важного.

— В том смысле, что обычно она уговаривает меня поступать, как ей хочется. — Род, нахмурясь, сел прямее. — Минутку! Не хочешь ли ты сказать, что она и на этот раз сделала то же самое, так ведь?

— Нет. Мне лишь подумалось, что ты добился ее сотрудничества с замечательной легкостью.

— Когда ты начинаешь употреблять столько многосложных слов, я знаю, что ты пытаешься сказать мне что-то неприятное. Ты имеешь в виду, что все получилось слишком легко?

— Да, мне пришло в голову что-то в этом роде.

— Ну, не беспокойся из-за этого. — Род оперся локтями о колени. — Спор вышел недолгий, но отнюдь не легкий. Во всяком случае, если учесть все предварительные стычки.

— Наверное... Но все-таки, на нее это не похоже...

— Да... Если она думает, что вот-вот выйду из себя, то все равно твердо стоит на своем, если не видит веской причины изменить свое мнение. И по-моему данное мне обещание весьма веская причина. Но, если дойти до самой сути, Векс, то убедил ее, по-моему, не я.

— Ты имеешь в виду герцогиню?

Род кивнул.

— Что-то сказанное, как мать матери, всегда обладает большей убедительностью для жены и матери.

— Полно, Род! Ты ведь, безусловно, не считаешь себя не способным убедить жену в правильности твоей точки зрения?

— В смысле, что она и слушать меня не станет. — Род кивнул. — Не станет. Если, конечно, я не буду действительно прав.

Было нетрудно определить границу, когда они к ней приблизились, так как там стоял патруль для напоминания об этом.

— Стой! — резко бросил сержант, а двое рядовых с треском опустили алебарды, преграждая путь.

Род натянул поводья, стараясь изо всех сил думать, как заморенный старый фермер — возмущенный и негодующий.

— Да, да, успокойтесь! Остановился я, остановился!

— Твое счастье, — пробурчал сержант и кивнул двум рядовым. — Обыскать. — Те кивнули и обошли телегу сзади, где начали шарить в капусте и мешках с отрубями.

— Эй! Эй! Что вы делаете! — закричал потрясенный Род. — Оставьте в покое мою капусту!

— Так приказано, старик. — Сержант, подбоченясь, встал рядом с ним. — Наш господин, герцог Альфар, требует обыскивать всякого, кто стремится войти в пределы Романова.

Потрясенный Род уставился на него во все глаза, и чувство это было не поддельным. Так значит Альфар сам себя повысил в должности!

— Герцог Альфар? Что еще за чушь? Здесь же правит герцог Иван!

— Измена! — прошипел один рядовой, и его алебарда так и вскинулась. Бойцовские инстинкты Рода побуждали броситься на этого юнца и схватить за горло, но он строго подавил их и сделал то, что сделал бы крестьянин: чуть съежился, но мужественно не отступил. Он заглянул парню в глаза и увидел там прямой, но отвлеченный взгляд, словно этот паренек был не совсем в себе, но о деле он радел очень даже рьяно.

Загипнотизирован до фанатизма.

Сержант усмехался, а в глубине глаз у него просматривался такой же опустошенный взгляд.

— Где ты был, старик? Зарылся в полях, уткнувшись башкой в землю? Иван разбит и посажен в тюрьму, а герцог Романова теперь Альфар!

— Нет, не может быть! — Но Род настороженно поглядел на мундир солдат.

Сержант увидел его взгляд и гортанно хохотнул.

— Да, то ливрея Альфара. — Он хмуро посмотрел мимо Рода. — Вы еще не закончили? Это же телега, а не фургон!

Род оглянулся посмотреть и в ужасе уставился на открывшуюся сцену.

— Да, закончили. — Солдаты выпрямились. — Здесь ничего нет, прапор.

— А вот и нет, — возмутился Род, — у меня еще осталось несколько клубней репы. Ужель ваши подсумки недостаточно велики, чтобы вместить всю?

— Не вякай, — проворчал сержант. — Велика ль важность, если ты потерял несколько кочанов капусты? У тебя еще много есть для продажи на рынке в Корасташеве.

— Зачем ты едешь на север? — потребовал ответа один из ратников, проворно обращавшийся с алебардой.

Род повернулся к нему, внезапно осознав опасность. Он посмотрел на солдата, и глаза его застекленели, когда видимый им мир стал немного меньше чем реальный, и мозг его открылся для восприятия сигналов. Что происходило на самом деле за маской лица солдата?

Он ощутил давление, словно кто-то нажимал ему пальцем на мозг. Род мысленно застыл, становясь абсолютно пассивным. Он почувствовал различие в окружающих его разумах, это походило на запах, словно каждый мозг испускал свой собственный аромат.

Но четверо из них одновременно думали одну и ту же думу: останавливать убегающих, чтобы сделать Альфара сильнее и могущественнее. Однако, кто-то въезжающий в герцогство сильно раздражал. Он не был угрозой, всего лишь еще одним потенциальным кадром, лишь еще одним мозгом, что поможет умножить славу Альфара.

Но пятый мозг был живым, бдительным и переполненным подозрением. На выходе у него возникла пробка из дюжины вопросов, которые требовалось задать. Под ними лежало подозрение, что незнакомец мог быть шпионом или того хуже убийцей. А в глубине его разума крутился водоворот неоглашенных мыслей, порождаемых смесью чувств: честолюбия, подозрительности, стыда, гнева, ненависти. Род старательно подавил содрогание и приложил все усилия к тому, чтобы думать, как фермер-крестьянин. Он был грубым, неграмотным селянином, трудившимся двенадцать часов в день на полях своего лорда и четыре часа в день на своем собственном — для выращивания урожая на продажу, который целиком умещался в одну тележку. Конечно, он старался изо всех сил извлечь за весь этот труд, как можно, больше денег — дополнительную сумму, которая уменьшит разницу между нищетой и достатком для него самого и его семьи при житье во время зимы. Чего там затеяли эти надменные ублюдки, пытаясь не пустить его на богатый рынок герцога Романова в Корасташеве! И с чего им вздумалось вести себя так высокомерно? Всего лишь оттого, что напялили на себя кожаные доспехи и держат алебарды! Особенно, когда всякому видно, что под зелено-коричневыми мундирами они были обыкновенными грязными крестьянами, вроде него самого, а, быть может, и того ниже. Вероятно, всего лишь крепостными и сыновьями крепостных.

Солдат нетерпеливо пошевелился.

— Говори, мужик! Зачем ты ехал...

— Да как зачем, продать мои отруби, капусту и репу, — ответил Род. — Думаешь я трясся весь день на лошади для удовольствия?

Караульный проигнорировал этот вопрос.

— Ты подданный графа Тюдора, — проворчал он, — почему не продаешь в Карнарвоне? Зачем ехать этот путь на север до самого Корасташева?

— Вовсе не «этот путь», — фыркнул Род. — Я живу всего в трех лигах, вон там. Он кивнул на дорогу позади него. — Корасташев для меня ближе. — Он сердито посмотрел на солдата, но дал заранее своему мозгу задержаться на мысли о ценах, которые он мог заломить в Корасташеве. Все знали, что бароны герцога Романова дрались между собой, и тем больший герцог дурак, раз позволяет им! А всякому крестьянину известно, когда армии воюют урожай вытаптывают. Нет, народ в Корасташеве, наверняка, заплатит за капусту намного больше, чем в мирном Карнарвоне графа Тюдора!

Лицо солдата расслабилось.

— Так значит сей жалкий старый чудак-жадюга! Отлично, мы знаем, как обращаться с жадными...

Род еле-еле сдержался от негодования. Старый?! Чудак — это ладно, но старый? Он перенаправил этот импульс на усиленное подозрением кипение про себя: кто такой этот еще не брившийся щенок, чтобы задавать ему вопросы? Да у него ж еще молоко на губах не обсохло!

Он с удовлетворением увидел, что юнец немного покраснел, но подозрения этого парня еще не совсем иссякли. Он окинул опытным глазом Векса.

— Откуда у бедного грязного фермера такой отличный конь?

Страх! Беспокойство! Единственное, в чем его, действительно, могли обвинить. Род попался. И сразу же вслед за этой эмоцией нахлынуло чувство стыда. Он взглянул на Векса.

— Да, десять лет назад моя жена была просто красавицей! Неудивительно, что сэр Эдвинг обратил на нее внимание...

Он снова повернулся к юнцу.

— Мне дал его сэр Эдвинг, сказав, что он уже слишком стар, чтобы носить на себе рыцаря в латах.

Подозрение в голове молодого солдата все еще оставалось, оно просто изменило направление. Юнец пытался найти в этой истории какой-то изъян.

— С чего бы рыцарь отдал бедному крестьянину, даже выбракованного скакуна?

Снова стыд. Род дал ему вырасти, стать жгучим.

— Да, за... услуги... оказанные ему нами, мной и моими. В основном, «моими». — Возник короткий мрачный образ рослого, светловолосого мужчины в постели с пышнотелой молодой женщиной, с каштановыми волосами. Правда иных черт ее было не разглядеть, и видение исчезло. Но, стыд остался, а под ним нарастала ярость. — За услуги. — Лицо Рода сделалось деревянным. — Правда это не твое дело.

— «Дело», да? — Юнец дал насмешливой улыбке расползтись по лицу. — Да, ручаюсь, твое «дело» теперь продажа капусты. — Он повернулся к сержанту. — Зачем мы задерживаемся, теряя время на этого мужика, прапор?

— Да затем, чтоб он не пустил своего коня вскачь, — пробурчал сержант. — Катись отсюда, малый! Убирай свою телегу с нашего поста! Чеши отсюда на рынок!

— Да, и спасибо вашей милости, — кисло отозвался Род. Он повернулся и шлепнул вожжами по спине Векса, но очень мягко, во избежание металлического звона. Векс снова тронулся, потащившись прочь.

Род продолжал думать по заданному плану. Искушение окунуться в предположения было таким огромным, таким сильным! Но он еще находился в радиусе приема юного телепата, и останется в нем, по меньшей мере, еще несколько миль, даже если способности у этого парнишки слабые. А если сильные... Нет, Род поддерживал постоянный мысленный поток смущения и кипящего гнева. Тот юный ублюдок задавал ему такие личные вопросы! Какой же у него должно быть грязный ум! И откуда у такого низкородного сына взялось право расспрашивать его, старину Оуэна о том, куда и откуда он едет?

А под этим поверхностным потоком дум бушевала, во вспышках, читая мысль, не закодированная в словах. Интересно, что рядовой задавал вопросы, а сержант, казалось, даже не замечал, что узурпировали его власть. Очевидно, что караульные колдуна прикидывались подчиненными и проявляли некоторое умение в области маскировки. Род ничуть не сомневался, что тот молодой чародей был одним из тех, кто добровольно работал на Альфара, и вполне охотно. Юнец явно обладал комплексом неполноценности и преследуемого ведьменыша, выросшего во взрослого мужчину с больным честолюбием. И Род внутренне содрогнулся, будь он на месте Альфара, то никогда не смог бы спать спокойно, зная, что его подчиненные с великой радостью изрежут его на кусочки и займут его место.

С другой стороны, тот факт, что они его не зарезали, указывал что Альфар либо был мощным старым эспером, либо его окружали искренне преданные ему подручные. Или то и другое.

Но вероятность, что телепаты вели постоянное наблюдение за всем герцогством, была слишком велика. Род не мог позволить себе идти на риск. Его сосредоточенность могла поколебаться именно в то миг, когда одному из караульных доведется прослушивать район, где он находиться. Ему следовало принять более основательные ментальные меры предосторожности,

В соответствие с этим, он заставил напряжение от столкновения на границе постепенно сойти, и начал расслабляться, конечно же, как старый Оуэн.

«Подумаешь эка важность, что там сказал малец с пушком на щеках? Я в Романове и смогу продать свой урожай по более высокой цене! Но долгий же, однако, выдался денек! Он, Оуэн, встал до зари, как вставал всегда, конечно, но путешествие утомляло больше, чем молотьба. Веки его опускались сами собой. Как приятно было бы немного вздремнуть, всего лишь самую малость! Может на полчаса или около того. Фактически, он начинал клевать носом. Небезопасно править возом, когда так клонит в сон. Нет, ему, наверняка, лучше вздремнуть.»

Поэтому он свернул телегу на обочину дороги, натянул вожжи, останавливая коня, привязал их к верхней перекладине телеги, перелез через сиденье в телегу и нашел себе гнездышко среди своих корзин. Доски оказались не намного жестче, чем тюфяк у него дома, по крайней мере, он мог улечься на спине. Он дал своей голове откинуться, закрывая глаза, позволяя сонливости одолеть его, давая своим мыслям затуманиться и перестать течь.

— Род.

Род резко сел, моргая, вытягивая рассудок из паутины сна.

— А? Что? Что случилось?

— Ты собрался вздремнуть, Род?

— Кто, я? Смешно! — фыркнул Род. — Просто устраиваю очень хороший спектакль. Ну... ладно, возможно я немного увлекся...

— Как пожелаешь, Род. — Векс мирно пощипывал придорожную траву.

Род сделал мысленно заметку на память, не забыть опустошить мусорную корзину робота. На данное время созданный Вексом спектакль был столь же необходим, как и разыгрываемый Родом. Конечно, ему требовалось удерживать его в рамках игры. Он привалился спиной к мешку с отрубями и дал сонливости снова овладеть им, допуская на поверхность мыслей мелькание образов воображаемого дня Оуэна.

А под этой поверхностью он пытался вспомнить, что произошло у него в голове, когда он впервые прибыл на Грамарий, что он тогда почувствовал.

Он вспомнил шок, возникший, когда он обнаружил, что кто-то читал его мысли. Он с восхищением глядел на одну из молоденьких ведьм, строя предположения о ее формах, когда та ахнула и обратила в его сторону пылающий взгляд. Он вспомнил, как он тогда смутился, и испугался сообразив, что кто-то мог прочесть его мысли. И хуже того, что это могла сделать любая из грамарийских «ведьм», а их было, по меньшей мере, несколько дюжин!

Но к тому времени, когда он встретился с Гвен, та была не в состоянии прочесть его мысли. Девять лет это было единственным изъяном в благословенном браке. Бывали, конечно, и небольшие ссоры, но было постоянное тайное напряжение, которое всегда возникает, когда двое людей пытаются жить вместе одной жизнью, но любовных утешений, которых она имела все основания ожидать, восторга от возможности слить свой разум с разумом мужа в их браке не было вовсе. Это подвергало их брак непрерывному, безмолвному давлению, при Гвен, скрывающей свои чувства обманутости — не Родом, а жизнью, и Роде, пытающемся менее успешно похоронить свои чувства неполноценности.

А потом, когда семью умыкнули в страну Тир-Хлис в альтернативной вселенной, Род повстречал своего аналога, альтернативного Верховного Чародея, лорда Керна, который очень сильно походил на лорда Гэллоугласа, настолько близко, чтобы мог быть дублем Рода. Но внутри личности наблюдались крупные различия, такие, как горячий нрав Керна. Но огромные магические силы позволяли слить его разум с разумом Рода и одолжить ему силы Керна. Это пробудило дремавшие силы эспера у самого Рода, однако заразило его вспыльчивым нравом. К счастью, это разбудило в нем способность к чтению мыслей. Гвен оказалась в состоянии прочесть его мысли, он больше не был телепатически невидимым.

Потому, если он был открыт для чтения мыслей, когда прибыл на Грамарий, но телепатически невидим, когда повстречал Гвен, то, вероятно, его мозг закрылся от смущения, поняв, что какая-то особа могла прочесть его мысли, когда он этого не хотел.

Конечно, когда девушка перестала сердиться, то выглядела довольно польщенной...

Он попытался вспомнить, как он чувствовал себя в тот момент и уловил состояние, выставленного на обозрение и уязвимого. Было невыносимо быть таким открытым. Род не мог позволить другим людям узнать о нем того, что они сумеют использовать ему во вред. Не мог дать им возможность знать, что он собирался сделать в скором будущем.

Он почувствовал, что уходит в себя, отгораживаясь и наглухо от остального мира. Он будет улыбаться, он будет по-прежнему взаимодействовать с ними, но они не смогут, узнать его внутреннее «я»...

Вышел он из этого созерцательного состояния с внутренним содроганием. При таком отношении к окружающим просто удивительно, что его брак протянул первые девять лет. Хотя зная Гвен, это можно понять. Он надеялся, что с той поры он возместил ей это. Неужели возместил, превращаясь в воющего демона каждый раз, когда несколько неприятностей случались одновременно?

«Будь справедлив», — сказал он нахмурясь себе. Если она предпочитала его эмоционально открытым, то должна принимать и все что из этого вытекало. Что он мог поделать, если под маской он был по существу не очень милым парнем?

А теперь он был несправедлив к самому себе. Разве не так? Наверняка, ведь должен существовать какой-то способ быть открытым, не становясь то и дело бешеным. Обязательно должен существовать, и он займется его поиском, как только будет устранен текущий кризис.

Он замер, подумав вдруг, что его техника могла и не сработать. Возможно, ему не удалось вновь обрести телепатическую невидимость, и он по-прежнему открыт нараспашку для прохожих телепатов.

Род сидел неподвижно, давая своему мозгу открыться, закрыв глаза, будто спит. Своим мыслям он тоже дал уснуть, замедлил их переход в сны, в то время как его мозг открылся для восприятия всякой информации и впечатлений.

И не услышал ни одной мысли.

Он мог бы предположить, что на сотню миль вокруг него нет ни одного мыслящего существа, но отсутствовали не только человеческие мысли. Когда он сосредотачивался на чтении мыслей, то обычно слышал непрерывный фоновой шум звериных мозгов, простые ясные эмоции: голод, ярость, желание. Даже земляные черви излучали резкие, сильные укольчики, когда упорно прогрызали себе путь сквозь почву.

Но не сейчас. Либо черви запахались в песчаную почву, либо его мозг замкнулся от всех восприятий. Он ничего не слышал, ни фонового гула, ни зова жаворонка, ничего. У него возникло такое ощущение, словно ему ампутировали какую-то жизненно важную часть, что он сделался меньше, чем был. После трех лет пребывания в телепатах, это было опустошительное обнищание.

Но такое состояние было необходимо. Иначе его очень быстро обнаружат и после этого умертвят.

Поняв это, он почувствовал себя немного лучше. Нет, решил он, ментальная глухота определенно предпочтительней вечного сна. Кроме того, глухота эта временная.

Как он надеялся.

Он отогнал эту мысль и чуть приоткрыл веки, чтобы видеть сквозь ресницы. Он увидел, что дорога была чистой. Но кто-то мог приблизиться к нему сзади, поэтому он продолжил спектакль. Медленно сел, моргая и озираясь, словно не мог вспомнить, где находится. Затем поднял голову, якобы вспоминая, улыбнулся, зевнул и потянулся. Он нагнулся вперед, опираясь локтями о колени, обозрел окружающий пейзаж, дожидаясь пока проснется его тело. Наконец, Оуэн опустил руку отвязать вожжи, выпрямился и щелкнул языком, просигналив коню, слегка (совсем слегка) шлепнув его по спине. Конь поднял голову, оглянулся, увидев, что его хозяин проснулся и тогда и налег на хомут. Воз заскрипел, застонал и снова загремел по большаку.

Когда деревянные колеса покатили по вымостившим дорогу камням, Род старался побороть возникший страх, что по окончанию борьбы с эсперами-регенератами, он не сумеет выйти из своей скорлупы, может навсегда остаться ментальным калекой и никогда больше не сможет быть со своей семьей.

— Готово, Векс. Я закрыл свой мозг. Остальной мир для меня телепатически невидим.

— А ты для него? — Робот удивился. — А не крутовато ли малость, Род?

— Да, но в стране враждебных телепатов это, по-моему, необходимо.

Робот помолчал несколько минут, а затем кивнул.

— Мудрый курс, Род. Я тоже посоветовал выбрать его, если бы ты спросил меня.

Род уловил подразумевавшийся упрек.

— Было нельзя спрашивать, пока вражеский телепат мог прочесть мои мысли. — Он помолчал несколько секунд, а затем добавил. — Это пугает, Векс.

— Так и должно быть, Род, после трех лет пребывания телепатом. Но я подумал, что Альфар окажется еще более опасным.

— Что он? — Род пожал плечами. — Вообще-то, нет. Я имею в виду, если дело дойдет до самого худшего, и я не вернусь, то Туан выступит в поход.

— Перспектива довольно ужасная. Чего же ты тогда боишься, Род?

— Застрять здесь, внутри самого себя. — Род содрогнулся. — И оказаться не в состоянии снова отомкнуть свою душу.

ГЛАВА 9

Солнце стояло низко. Очерчивая пыльную, придорожную листву пылающим оранжевым светом, оно заставляло весь мир казаться прекраснее, чем он был на самом деле. Глядя на эту красоту, Род начал расслабляться. Дорога стала какой-то волшебной, ведущей петляя в золоченной листве к непредсказуемому, чудесному, сказочному миру.

За поворотом тревожно закричал человек, ему вторил хор ревущих криков. Затрещали деревом по дереву посохи, послышалось лязганье по железу.

Род уставился вперед, резко выйдя из мечтательного состояния. А затем рявкнул.

— Гони!

Векс припустил галопом. Позади него гремела и подскакивала телега, дыни и качаны вылетали на дорогу. Род свернул за поворот, оторвав одно колесо от земли, и увидел седого мужчину, крутившего во все стороны посохом, отбивая свирепые удары трех плотных, патлатых громил с пятидневной щетиной. Двое из них были одеты в железные шапки, что было для них и к лучшему, поскольку палками они орудовали не очень хорошо. Прямо на глазах у Рода седой сумел треснуть одного из них посохом по черепу. Тот взвыл и отшатнулся, прижимая руку к голове. Затем убедившись, что он невредим громила взревел и снова ринулся в драку, нанося мощнейший удар, похожий на дугу ветряной мельницы, удар, способный превратить в мелкое крошево любой предмет на пути. Но посох мужчины постарше взметнулся под углом, отражая удар, и палка громилы скользнула вниз по гладкому дереву, прямо к костяшкам пальцев жертвы. Однако посох путника дернулся еще дальше, описывая полукруг, и палка громилы врезалась в землю. Тут же времени другой конец посоха седовласого вскинулся отразить короткий злобный удар громилы с другой стороны.

В Роде вспыхнул гнев, негодование при виде несправедливости.

— Всякий умелец заслуживает помощь! — резко бросил Род. — Мы не можем дать ему погибнуть, потому что его превосходят в численности! Никогда!

Копыта Векса замелькали со скоростью, недоступной настоящему коню. Род замахнулся кнутом, борясь с собственным гневом, и придержал удар до нужного момента.

Из кустов вдоль обочины вырвалась группа солдат, выехав из лесного проселка.

Род натянул вожжи, конь, правда, в этом не нуждался, но это помогло Роду подавить свой гнев, сдержать досаду на сорванный удар.

— Погоди, Векс! Появилось общество. Возможно, нам лучше предоставить этого молодца естественному ходу событий.

Сержант увидел схватку, взмахнул рукой и указал на громил. Пришпорив коня, сам он поскакал галопом. Его войско проревело ответ, и их лошади понеслись в атаку.

Громилы слишком увлеклись боем и не заметили солдат, пока они не оказались всего в тридцати футах от них. Тут один из них поднял взгляд и закричал. Двое других обернулись и в панике с испуганным воем нырнули в подлесок.

Сержант натянул поводья, как раз перед седым.

— Спасибо, прапор, — поклонился путник, опираясь на посох, — они бы ободрали меня до нитки и оставили на закуску волкам!

— Да, действительно! Мы не можем допустить таких дел, не правда ли? — усмехнулся сержант своей рати, с чем та хором согласилась, и снова повернулся к путнику. — На все добро, каким владеют путники, притязаем мы. — Он свесился с седла, сунув раскрытую ладонь под нос путешественнику. — Выкладывай кошелек, дед!

Седой в шоке уставился на него, а затем вздохнул и отвязал от пояса кошель и вложил его в руку сержанта.

— Возьмите его. Я обязан дать вам все, что могу, за ваши добрые услуги.

— В самом деле? — Сержант выпрямился, открывая с иронической улыбкой кошель. Но улыбка растаяла, перейдя в негодование, когда он заглянул в кожаный мешочек. Он прожег путника взглядом. — Эй ты! Что еще за шутки такие?

— Да никаких! — Удивился старик. — Те немногие монеты, какие у меня есть, все там!

— И впрямь немного. — Сержант перевернул кошель и высыпал со звоном на ладонь пять медных монет. Зарычав, бросил их в пыль. — Полно заливать!

Никто не пускается в путь, не взяв со собой, по крайней мере, несколько шиллингов на пропитание.

Седой покачал головой.

— Больше у меня нет, и моя дочь вскоре разрешится первенцем. Я должен быть там, она будет нуждаться во мне.

— Безусловно будет, — прорычал солдат, — как будешь нуждаться и ты. — Он кивнул своим людям.

— Мы найдем шиллинги, будь они, хоть у него животе.

Путник в ужасе попятился, когда солдаты посмеиваясь, двинулись к нему. Затем лицо его помрачнело, когда он понял, что его ждет, и поднял посох.

— Взять его! — рявкнул сержант.

— Ну вот и весь толк от естественного хода событий. — Гнев Рода взмыл, освобожденный от подавления. — Давай, Векс!

Большой черный конь рванулся вперед.

Один из солдат рубанул путника алебардой, но посох его жертвы треснул ей по древку, она ушла в сторону, грохнув о щит солдата рядом с ним.

— Вот тебе! — рявкнул тот и взмахнул своим топором.

— Нет, нет, — с отвращением воскликнул сержант. — Неужели один...

Слова его заглушил яростный рев, и глаза его вылезли из орбит, когда кнут Рода обвился ему вокруг шеи. Род дернул его на себя, когда Векс шибанул в солдата. Сержант вылетел из седла. Солдат же завопил, когда его конь рванул в сторону. Векс врезался в другого коня, тянясь стальными зубами к его седоку. Род повернулся схватить спрятанную им среди мешков с зерном дубинку и с размаху опустил ее с яростью на стальную шапку третьего солдата. Удар прозвенел, как приходской колокол в святой праздник, и солдат рухнул наземь с полетевшим прочь шлемом. Векс мотнул головой, отпустив руку второго солдата, и тот завертелся в полете, пока не врезался в дерево. Род развернулся, когда четвертый солдат свалился наземь. Посох путника взлетел вверх и опустился с глухим стуком. Род скривился, ярость его кончилась столь же внезапно, как и началась, превращаясь в свинцовую досаду. Он огляделся кругом, оглядывая трех павших. Никому из них не причинили вреда. Во всяком случае, никакого неисправимого...

Затем он обернулся и увидел, что седой, тяжело дыша поднял голову с ярко проступившими белками глаз, снова вскидывал посох, обороняясь.

Род бросил вожжи и поднял руки до уровня плеч, открыв ладони.

— Не меня, дед! Я просто пришел на помощь!

Посох завис, не двигаясь, пока напряжение боя медленно вытекало из мускулов путника. Наконец, он опустил его и улыбнулся.

— Тогда благодарю тебя, хотя я не «дед».

— Пока может и нет, но скоро будешь. — Род заставил себя улыбнуться. — Я невольно подслушал ваш разговор.

— Не думаю, что ты мог слушать его. Благодарю тебя за помощь. — Путник вогнал в землю конец посоха и протянул руку.

— Меня зовут Саймон, а деревня моя Верклос.

— А я, ээээ... — Род нагнулся пожать руку Саймону, лихорадочно вспоминая какое имя он использовал, разыгрывая из себя «старого фермера». — Зови меня Оуэн. Из Армана.

— Оуэн из Армана? — поднял брови Саймон. — Никогда не слыхал о такой деревне.

— Она далеко отсюда, на юге. — Во всяком случае, галактическом юге.

— Спасибо тебе за добрые услуги, Оуэн из Армана. — Рукопожатие Саймона было теплым и крепким. — В самом деле, если б не ты... — Он вдруг оборвал фразу, уставясь в пространство.

Род нахмурился.

Саймон резко вскинул голову.

— Нет, извини! Мои мысли разбредаются. Если б не ты, эти ливрейные разбойники обокрали бы меня, а так как никаких шиллингов они бы все равно не нашли...

Рот Рода сжался и отвердел.

— То, вероятно, содрали бы с тебя кожу, а потом пустили в ход ножи, обыскивая карманы.

— Ничуть не сомневаюсь. — Саймон повернулся к солдатам. — И все же творили это не они. Они попали под власть злых чар. Идем, мы должны им помочь. — И повернувшись опустился на колени рядом с одним из солдат, оставив Рода в недоумении. Произошло все это внезапно, хотя Саймон и был вежлив, он явно пытался сменить тему. Чего он увидел в Роде такого, что столь обидело его?