Гений Умирает Дважды

      Вмешательство этого мальчишки Самураю не понравилось. Ну да тут ничего не поделаешь - родственник хозяина, и с этим приходится считаться. Поэтому он попросту проигнорировал его реплику.
      - Ты хочешь отсюда уйти? - Самурай надеялся, что эти его слова прозвучали ласково, по-доброму.
      Он присел на топчан. Карина подалась от него, поджала под себя ноги, еще сильнее вжалась в покрытую кафельной плиткой стену. Она по-прежнему молчала.
      - Ну что ж, - с деланным сожалением вздохнул Самурай. - Я хотел с тобой по-хорошему. А ты...
      Он приподнялся, протянул руку к девушке, взял за отворот платьица. Карина уже мало что понимала, она просто была не в силах что-либо воспринимать. Тянувшаяся к ней страшная рука воспринималась ею словно в замедленном фильме - и она ничего, кроме этой большой, в густых черных волосках, руки, высунувшейся, выдвинувшейся из затянувшего все мрака, не воспринимала. И она по-прежнему не издала ни звука.
      Ее молчание немного насторожило Самурая. Вдруг она онемела от страха? Как тогда выполнить поручение Вахи и выпытать у нее, чем они занимались со стариком?..
      Впрочем, колебался он не больше мгновения. В конце концов, этот секрет ему лично нужен не больше, чем дельфину акваланг или пингвину плавки. Вот до тела ее поскорее бы добраться - уж очень хороша девчонка!
      Самурай рванул на себя платье. Материя поддалась не сразу, легкое тельце девушки оторвалось от стены, ее лицо оказалось вскинутым к лицу насильника. Ох, как же она хороша - опять оценил про себя Самурай. Особенно эти большие, черные, полные животного ужаса, глазищи!..
      Как же приятно трахать женщину, которая тебя вот так, до сжимающего все внутри ужаса, боится!.. Как же невероятно приятно вонзаться в женское тело, которое тебя не только не хочет принимать - которое тебя ненавидит, которое тебя отторгает!.. А ты его имеешь и чувствуешь, что внутри тебя кипит, всевластвует ликование самца, овладевшего очередной, а точнее, внеочередной самкой!.. Сила, сила, сила - кому они нужны, эти любовные сопли!..
      И он больше не стал сдерживаться. Он почувствовал, как наливается необузданной силой его мужское естество и параллельно затуманивается голова. Он больше ничего не видел и видеть не хотел, кроме этого беспомощного существа, которое оказалось в его полной власти. Еще одним движением он разодрал-таки платье. Маленькие крепенькие грудки, которые она инстинктивно попыталась прикрыть извечным женским жестом, плоский животик, точеное загорелое тельце... Давно у похотливого Самурая не было такого юного совершенного создания... Он легко, одним пальцем, зацепил ее тоненькие трусики; они лопнули от первого же его движения.
      Но чего ж она не кричит-то, не молит о пощаде?.. Они ведь всегда просят не трогать, такие вот молодые... А-а, ладно! Все потом, потом, после того, как вся его похоть сладостными толчками выплеснется в это чудесное покорное тельце! Только тогда к нему вернется способность соображать... Самурай отшвырнул в сторону тряпки, которые только что были женской одеждой, начал торопливо расстегивать пояс.
      Иса на происходившее смотрел с откровенным удовольствием. Как же замечательно, что у его отца есть такой двоюродный брат, как Ваха. Как здесь все здорово! Сейчас он тоже навалится на эту смугленькую девчонку. А потом, вечером, Ваха уступит ему ту блондинку... И все это достается ему само собой, без малейшего с его стороны усилия. Здорово!
      Самурай наконец совладал со своей одеждой, опять схватил по-прежнему молчавшую, как будто безразличную к происходившему девушку, повалил ее на спину. Она не сопротивлялась - лишь крепко сжимала поджатые к животу ноги, а руками закрывала груди... Впрочем, ее груди Самурая ничуть не волновали. Своими сильными руками он развдинул ее ноги и всей тяжелой волосатой тушей навалился на девушку...
      Третий мужчина, присутствовавший в камере, один из охранников, глядя на происходившее, досадовал только на одно - что ему еще долго ждать своей очереди. Самурай знал, кого нынче с собой брать в подвал - была б его воля, он бы уже давно выгнал этого Боксера к чертовой матери и поставил начальником охраны именно этого импонирующего ему парня. Он не из чистоплюев, какого корчит из себя отставной спортсмен. Подумать только, шишка на ровном месте - член олимпийской сборной Союза, призер какой-то Олимпиады!.. Толку-то от этого олимпийского прошлого - надо жить настоящим! Вот этой девчонкой сейчас нужно жить, этим маленьким тельцем, на котором сейчас, сладостно постанывая, елозит покрытое густыми зарослями жестких волос туша Самурая.
      ...Самурай отвалился скоро - наверное, слишком завелся при виде смуглого юного тела. Удовлетворенно зарычал и расслабленно замер. До крайности возбужденный, Иса нетерпеливо потрепал его по мохнатому плечу.
      - Слезай, дай мне!
      - Ага, сейчас...
      В чем, в чем, а в этом он сопляка сейчас прекрасно понимал - когда при таком присутствуешь, и в самом деле трудно сдержаться. Особенно по молодости. Еще не вытерпит, да штаны мужским добром намочит... Гы-гы-гы, во картина была бы, если бы он сейчас не успел до нее донести это самое добро!..
      Так их и застал Боксер, резко, рывком распахнувший дверь в камеру.
      Карина безучастно лежала на спине, раскинув вытянутые ноги, расслабленно вытянув вдоль тела руки и равнодушно глядя в потолок. Готовый навалиться на нее Иса не стал даже раздеваться, лишь спустил до колен столь любимые кавказцами "фирменные" спортивные штаны. Самурай подтирался порванным женским платьем и довольно смотрел на свою жертву. Предвкушавший свою очередь возбужденный зрелищем охранник уже начал снимать джинсовую рубашку, чтобы потом, когда придет его очередь, не потерять ни единого мгновения...
      Животные! Двуногие животные... Даже разумными их не назовешь...
      Все трое мужчин резко повернулись на звук распахнувшейся двери. Карина на это не отреагировала никак.
      - Ты это чего?.. - успел произнести удивленный Самурай.
      Его вопрос заглушил громкий дуплет выстрелов. Одна пуля разнесла череп охраннику, который, так и не успев ничего понять, ткнулся окровавленным лицом в установленный в углу камеры унитаз. Вторая отшвырнула к стене Ису; тот сполз на пол голым задом, удивленно глядя на своего убийцу уже ничего не видевшим взором (Боксеру бросился в глаза большой, смуглый, по-мусульмански обрезанный член уже мертвого человека, который обмякал и опадал, заваливаясь головкой влево)...
      - Ты что?.. - уже иначе, со страхом, повторил голый Самурай.
      Услышавшая выстрелы девушка уже сжалась в крохотный комочек, забилась в угол, почти осмысленно уставилась на черную отверстие дула пистолета, смотревшего на насильника. Но кричать даже не пыталась - она вообще не выдавила из себя ни звука с того времени, как ее привезли сюда и заперли в этой комнате.
      - Мне все это надоело, Самурай, - сказал Боксер. - И я выхожу из игры. Эту девушку я забираю с собой - может, это мне зачтется когда-нибудь... И не вздумай мне мешать - я выстрелю раньше, чем ты дернешься.
      - Я не собираюсь тебе мешать, - торопливо проговорил Самурай, медленно подаваясь в дальний угол. - Делай, как знаешь... - Наконец он достиг стены, прижался к ней и теперь стоял, с интересом и с опаской наблюдая за происходившим, ничуть не стесняясь своей наготы. - Ты что же это, ментам сдаваться пойдешь? На нары захотел?..
      Не отвечая, Боксер подошел к девушке, протянул к ней руки, при этом не забывая все время коситься на жавшегося в углу Самурая. Довериться Самураю мог только человек, который его вообще не знал - Боксер же знал его слишком хорошо... Карина засучила ножками, стараясь отодвинуться от мужчины еще дальше.
      - Не бойся, малышка, иди ко мне, - Боксер старался успокоить ее, говорить как можно ласковее.
      - Она не пойдет, боится, - подал реплику Самурай. Он чуть успокоился - если бы Боксер хотел его убить, сделал бы это сразу. - У нее, похоже, крыша поехала...
      - А ты ее изнасиловал!..
      Взбунтовавшийся начальник охраны постарался вложить в эти слова как можно больше осуждения. Только для насильника это было не больше, чем сотрясение воздуха.
      - А какая разница? - хохотнул тот, правда, несколько нервно. - Дырка-то у нее, как и у всех, вдоль, а не поперек.
      - Дебил... - с досадой прокомментировал Боксер.
      Он уже снял с себя и накинул на девушку свой просторный пиджак.
      Карина торопливо закуталась в него. После этого доверчиво придвинулась к мужчине, позволила себя обнять и взять на руки.
      - А ты-то не дебил? - не обиделся Самурай - он и в самом деле не понимал поступок Боксера. - На нары собрался? - повторил он, искренне пытаясь понять, что же происходит.
      - На нары не хочу. Но и участвовать в этом дерьме больше не желаю.
      Боксер поднял Карину на руки. Стоял большой, сильный, с приплюснутым, перебитым когда-то носом, со сбившимся набок галстуком, с перетягивающими его мускулистое, чуть подернутое жирком тело ремнями пустой подплечной кобуры... Его большой автоматический пистолет торчал из-за пояса, руки были заняты свернувшейся в клубок девушкой.
      - Слушай, Самурай, - заговорил Боксер. - Мы с тобой не первый год знакомы, во многих делах вместе участвовали... Потому я тебя и пожалел, не убил. Прошу тебя только об одном: не останавливай меня, не поднимай тревогу хотя бы минут пятнадцать... Скажешь, что я тебя оглушил или связал - найдешь что сказать... Договорились?
      - Конечно, - торопливо согласился Самурай. - Ты же меня не тронул...
      Боксер ему не поверил. Но и выхода другого у него не было - Самурая убить он не мог: они всегда были в одной команде, еще у Мастера Стаса вместе начинали 1)., потом под покойным Самойловым вместе
      1). О Мастере Стасе и его воспитанниках подробнее рассказывается в романах "Убить, чтобы выжить" и "Тринадцатый сын Сатаны".
 
      ходили... Как бы он ни относился к этому убийце и насильнику, они с ним были одной крови...
      - Тогда прощай. Я тебя найду, если потребуешься.
      Было сделано только самое простое. Выбраться с территории дачи было куда труднее.
      Выйдя из камеры, Боксер повернул в замке ключ, запирая ее снаружи, торопливо прошел по коридору и, никем не замеченный, оказался в подземном гараже. Здесь тоже никого не было, что ничуть его не удивило - по случаю теплого времени все машины, которыми сейчас пользовались, размещались на летней площадке.
      В гараже стояло несколько машин. Ближе всех к выходу оказалась принадлежавшая ему белая "вольво". Впрочем, чья конкретно машина оказалась бы ближайшей к выходу, не имело никакого значения - можно было брать любую. Боксер знал, что каждая заправлена и готова к выезду в любой момент. Тут на аккумуляторах не экономили. Дверца чуть приоткрыта, ключи лежат на приборной панели...
      Мужчина осторожно, ногой, приоткрыл правую дверцу, опустил девушку на сиденье. Та безропотно покорилась, только судорожно сильнее закуталась в пиджак. Боксер натянул и защелкнул ремень безопасности, захлопнул дверь, повернулся в сторону телекамеры слежения, успокаивающе махнул рукой. Hа центральном пункте охраны, у блока мониторов, сейчас сидел кто-то из его подчиненных, который обязан докладывать обо всем непонятном, происходящем на "подведомственной" территории, своему начальству. Но теперь, когда само начальство что-то вынесло и собирается вывозить с территории - это уже дело самого начальства, пусть само разбирается. Так он должен рассудить, сидящий за пультом охранник, а потому его лучше успокоить, показать, что все в порядке. После этого Боксер неторопливо обошел машину, плюхнулся на сиденье водителя. Схватил ключи, отыскал нужный брелок, направил его в сторону двери, нажал кнопочку. Створка медленно, непозволительно медленно, раздражающе медленно, поползла вверх... Теперь бы не сорваться, не газануть излишне сильно, не заглохнуть ненароком, не привлечь внимания!..
      Машина тронулась с места плавно, выехала из гаража и покатила по дорожке медленно, как и положено ездить по территории, прилегающей к особняку. Боксер на всякий случай достал из-за пояса свой пистолет, положил на колени - он объявил войну Вахе и его команде, тем самым поставив себя вне закона. Самурай же, по всей видимости, уже ломится в запертую дверь. При его силище она долго не выдержит.
      Блондинка (как же ее все-таки зовут? - мелькнула и тут же бесследно исчезла мысль) ждала его именно там, где он и назначил. Она торопливо стала дергать ручку дверцы, однако ее дрожащие пальцы никак не могли совладать с замком.
      - Успокойся! - Боксер перегнулся через спинку сиденья, подцепил ручку изнути и толкнул дверцу.
      А сам тут же поддал газу, удерживая сцепление выжатым. И, едва услышал сзади щелчок закрывшегося замка, стронул машину с места. Теперь бы только благополучно миновать ворота... Там тоже охрана, ворота можно заблокировать, так что если Самурай поднял тревогу, изнутри это уже могли сделать.
      ШВЕЙЦАРИЯ. ПЕННИНСКИЕ АЛЬПЫ
      По роду своей деятельности Александру Лосницкому по белу свету довелось поколесить немало. Европу он объехал едва не всю, бывал в некоторых странах Африки, Азии... Так что много чего повидал: бескрайние пустыни Австралии и Монголии, заоблачные вершины Тибета, индийские джунгли... Где он не бывал, так это в Америке, ни в Северной, ни в Южной, и от души надеялся, что еще успеет съездить - жизнь длинна.
      И все же среди всех виденных им ландшафтов Лосницкий отдавал предпочтение морю; лучше всего Средиземному, хотя не отказался бы и от Черного... В крайнем случае был согласен на отдых в лесу у костерка на берегу тихой, спокойной среднерусской речушки. И поэтому никогда не понимал всяких альпинистов и спелеологов, видевших красоту в каком-то хаотически-первозданном нагромождении камней. По его мнению, это происходило от элементарного недостатка эстетического воспитания. Или от извращенности вкуса, культивирующего дикую необузданную силу.
      Впрочем, именно сейчас, когда он только что вырвался из Лозанны, где по собственной глупости по самые уши вляпался в чреватую непредсказуемыми последствиями историю с какой-то иностранной (кстати, а какого именно государства?) разведкой, Лосницкому вообще было не до красот окружающей природы. Тем не менее несмотря ни на что он не мог не признать, пусть и помимо собственной воли, что в диком нагромождении скал, пропастей, снежных вершин, скачущих по камням потоков воды, ледников, судорожно цепляющихся оголенными корнями за самые крохотные расщелины скрюченных деревьев и кустов - во всем этом есть своя прелесть. Даже не прелесть - столь женственное слово совсем не подходит к этой величественной буйной красоте первозданного хаоса. Черт его знает, быть может, Высоцкий в чем-то был прав - и в самом деле можно испытывать пьянящую гордость, вскарабкавшись на одну из этих сияющих белых вершин, впившихся в бездонное синее небо.
      Причем именно этих. Альпы, конечно, не Гималаи и не Анды, но все же это самая высокая горная система Европы. А потому и в общечеловеческую культуру, становление которой пришлось на эпоху великого Рима, вклад они внесли неоценимый. Во всяком случае, терминологический. Такие понятия, как "альпийские луга", "альпийский рельеф", "альпийская растительность", "альпийский пояс", "альпинарий", и некоторые другие стали не просто понятиями - научными терминами. Да и само их название происходит от кельтского слова "alp", что означало "высокая гора". Не случайно же среди остальных военных подвигов преодоление именно этой горной страны ставится в особую заслугу и Ганнибалу, и Наполеону, и Суворову. Здесь находятся все четыре европейских "четырехтысячника", в том числе и Монблан - 4807 метров над уровнем моря...
      Уникальность Альп, естественно, сформировала своеобразный тип людей. Некоторые антропологи даже выделяют так называемую альпийскую человеческую расу, ведущую свою родословную еще от древних кельтов. Впрочем, раса расой, это вопрос спорный, но на территории какого бы государства альпийцы ни проживали, они неизменно чувствуют свою общность. Лосницкий, будучи сотрудником МИДа, конечно же, отлично знал о том, что местные сепаратисты (ох уж эти сепаратисты всех стран и всех мастей!) уже давно вынашивают идею о создании так называемой Альпийской республики, в которую вошли бы Австрия, Швейцария, Лихтенштейн, Словения, а также альпийские районы Франции, Италии и Германии. Причем в Италии даже образовалась партия, ставящая перед собой цель реализовать этот замысел...
      Черт, одернул себя Лосницкий, ты ведь сейчас не на работе. И пусть местные власти сами разбираются со своими проблемами! Мне бы сейчас вырваться отсюда, проскочить под всемирно известным перевалом, быстренько миновать Италию и оказаться во Франции - ну а там уже разберемся, как действовать дальше. Быть может, даже есть резон сразу мчаться в аэропорт, скажем в Марсель, и воспользоваться первой же возможностью, чтобы побыстрее оказаться дома. А там - будь что будет!
      ...Машина, в которой ехал Лосницкий, уже миновала Эгль. Впереди оставался только единственный более или менее крупный населенный пункт - Мартиньи-Виль, расположенный на берегу Роны. Дальше, думал Александр, он уже будет в относительной безопасности - вскоре за Мартиньи-Виль начинался построенный в 64-м году один из самых длинных в Европе, почти шестикилометровый, тоннель под перевалом Большой Сен-Бернар, который выныривал на поверхность уже в Италии, близ Аосты. Въезд в тоннель контролируют швейцарские пограничники, выезд - итальянские, а значит, рассуждал беглец, в самом тоннеле нападать на него или даже пытаться задержать никто не решится... Планируя побег, Александр специально избрал именно этот маршрут, надеясь сбить со следа преследователей, если за ним вдруг попытаются следить. Будь он глупее, рассуждал о себе Лосницкий, он бы сразу кратчайшей дорогой рванул на север, во Францию - через Берн и Базель на Страсбург или же прямиком на Дижон; или на запад, через Женеву на Анси. Он же предпочел окружной путь, через перевалы Большой и Малый Сен-Бернар и Турин на Гренобль. Таким образом он надеялся запутать следы.
      Ехать быстро он не решался - водителем был не слишком опытным, а дорога оказалась извилистой и слегка влажной от выползавших из ущелий языков тумана. Пристроившись за столь же осторожно ехавшим впереди "фольксвагеном", он аккуратно притормаживал на поворотах, чуть прибавлял скорость на нечастых прямых участках дороги...
      Миновал красивый мост через Рону, слева остались пики Бернских Альп. Теперь до Мартиньи-Виль осталось совсем ничего... Увлекшись своими мыслями, Лосницкий не сразу обратил внимание на еще один автомобиль, который догнал их "спарку" и теперь неотрывно катил сзади. А когда обратил, занервничал.
      - Ты не за мной случайно? - вслух спросил он, часто и нервно поглядывая в зеркальце заднего вида.
      Какое-то время они так и ехали, втроем, заднее авто не предпринимало попыток обогнать передние. Лосницкий начал немного успокаиваться.
      - Тоже, наверное, такой же Шумахер, как и я, - хмыкнул он. - Вот и тянется еле-еле...
      Словно услышав его слова, водитель задней машины вдруг резко прибавил скорость. Это было сделано в тот момент, когда ехавший впереди "фольксваген" едва скрылся за одним из многочисленных скальных выступов. Мгновенно преследователь оказался рядом с "рено", за рулем которого сидел Александр, и начал теснить его к обочине. Тот недовольно, еще не сообразив, что происходит, взглянул на обгоняющую его машину и увидел, что из ее открытого бокового окна ему в лицо глядит черная точка ствола пистолета. Инстинктивно отпрянув, Лосницкий нажал педаль тормоза, отпустил руль и закрыл голову руками. Потерявшая управление машина вильнула в сторону, слетела с асфальта, сбив столбик ограждения, проскочила неширокую обочину и заскользила по крутому, слегка припорошенному снежком склону к пропасти...
      - Черт, не успел выстрелить!.. Ну-ка, притормози на минутку...
      - Ладно.
      Машина, в которой ехали мужчины, получившие задание от "Джона" убить Лосницкого, съехала на обочину и остановилась. Пряча под полой пиджака пистолет, киллер едва не на ходу выскочил из нее, подбежал к обрыву. "Рено" не слишком быстро, не переворачиваясь, но безостановочно скользил боком, увлекая за собой поток влажных камней и снега.
      - О, черт! - еще раз выругался киллер. - Как же это я так, не успел...
      Он опять достал свой пистолет, вскинул его, сжимая рукоятку двумя руками. Всем телом откинувшись назад, он поймал на мушку удалявшуюся, подпрыгивавшую на неровностях коробочку автомобиля. Медленно нажал спусковой крючок. Потом еще раз, еще... Скалы дробно отразили эхо выстрелов.
      - Машина идет! - крикнул ему водитель .- Уезжаем!
      - Черт, черт и черт!..
      Свидетели сейчас им ни к чему. Киллер торопливо вернулся к своему автомобилю, плюхнулся на место. Водитель тут же вдавил в пол педаль акселератора, круто развернулся и рванул назад... Со встречным автомобилем они разминулись тотчас, едва повернули за выступ скалы, который огибало шоссе.
      - Вовремя слиняли, теперь даже если они что-то заметят, нас уже не вспомнят, - прокомментировал водитель. И тут же озабоченно поинтересовался: - Ну что там?
      - Не знаю, - честно признался киллер. - Его машина до пропасти не докатилась. А попал я в нее или нет - не знаю. Далеко было... Да и подпрыгивала она на камнях...
      Водитель покачал головой.
      - Плохо... Ну да ладно, сейчас все равно уже ничего не поделаешь...
      Какое-то время они ехали молча. Потом стрелок еще раз выругался. Водитель успокаивать не стал. Конечно, его главная задача состоит не в том, чтобы стрелять, а чтобы крутить "баранку". Да только работают-то они в паре, так что неприятности, которые теперь за неисполнение задания обрушатся на его напарника, рикошетом могут ударить и по нему. Слов нет, осечки случаются у каждого, да только лучше бы сегодня ее не было.
      - А впрочем... - вдруг раздумчиво проговорил водитель. - Впрочем, кто его знает, может, оно и к лучшему. Может, местная полиция, если в машине не будет дырки, сочтет это за простое дорожное происшествие.
      - Лишь бы этот русский подох, - мрачно отозвался киллер. - А я не видел, чтобы его машина упала в пропасть. - И опять со злостью повторил: - Черт, черт и черт!
      МОСКВА. КАБИНЕТ ИНГИБАРОВА
      Сергей Реисович Ингибаров смотрел на Вадима Вострецова своими черными непроницаемыми глазами и молчал. Этого взгляда Вадим боялся едва ли не больше всего на свете. Потому что молчать можно по-разному: благожелательно, рассеянно, раздраженно, осуждающе... Сергей Реисович всегда молчал одинаково. И потому никогда нельзя было понять, что именно кроется за этим молчанием.
      Ну а теперь Вадим прекрасно понимал, что ничего хорошего начальник думать про него не может. Важный свидетель, который мог, мало того - должен был, оказать следствию огромную помощь, скончался непосредственно во время допроса, а потом на его же, следователя, глазах нелепо погиб врач, который этого свидетеля лечил... Какому руководителю понравится, если рядом с его подчиненным происходят такие события?..
      Вадим даже предположить сейчас не мог, что в голове его начальника бродят мысли совершенно иные.
      В свое время этого парня буквально навязали ему, Ингибарову, в отдел. Произошло это по банальной, извечной на Руси причине: когда-то отец Вадима Вострецова работал вместе с тогдашним начальником Ингибарова и попросил взять его чадо под свое крыло. Ну а Сергей Реисович никогда не любил папенькиных сынков, считая именно кумовство, семейственность и протекционизм едва ли не главными бедами всей страны. Так к подчиненному он и относился - с откровенной неприязнью и недоверием, будучи уверен, что из него никогда ничего путного не получится и его добровольный уход из отдела - только вопрос времени... А тот вдруг взял и раскрутил Барабаса. И теперь обратил внимание на шприц-тюбик, хотя вполне мог не заметить этого... Да, сегодня ему, Вадиму, повезло. Нет, не в том, понятно, что он стал свидетелем сразу двух убийств, а в том, что он заполучил в руки стопроцентное доказательство преднамеренности убийства. Так ведь везение в любом деле играет не последнюю роль. А уж в следствии...
      Чего ему не хватает, Вострецову, так это уверенности в себе, умения отстаивать свою точку зрения... Да что там отстаивать - просто сформулировать ее, четко изложить. И теперь Ингибаров, глядя на неловко ерзающего под его взглядом парня, прекрасно отдавал себе отчет, что именно он в значительной степени повинен в том, что этот парнишка так его боится.
      Вот и теперь, в данный момент, похоже, он опять передержал паузу.
      - Ладно, Вадим, поиграли в молчанку и хватит, - подчеркнуто дружелюбно произнес Ингибаров. - Давай-ка быстренько, в темпе вальса, все, что у нас накопилось по этому делу.
      - Да в том-то и дело, что у нас пока не так много чего имеется... - несмело пожал плечами Вострецов.
      - Сам знаю, - Ингибаров перебил его без привычного в их разговорах раздражения. - И все-таки, давай рассказывай, что знаем и что ты думаешь. Любую бредятину неси, все, что ты думаешь...
      Это было что-то новое. Вадим даже взглянул на начальника с некоторым удивлением, однако наткнулся на тот же непроницаемый взгляд и опять потупился.
      - Мы проморгали самое главное, Сергей, - начал он. В отделе было принято обращаться к Ингибарову по имени, минуя непривычное для русского языка отчество. - Я не проверил заранее, по какой причине Штихельмахер оказался в кардиологическом отделении больницы, сочли, что это случайное совпадение. А он туда попал в предынфарктном состоянии. Причина - обыск, произведенный неизвестно кем и невесть по какой причине у него в квартире. Да что там обыск - полнейший разгром! Ребята из районного уголовного розыска решили, что это обычная квартирная кража - мол, какие-то домушники рассудили, что у еврея, который работает в "закрытом" НИИ, всегда найдется чем поживиться. Никаких посторонних "пальчиков" они там не нашли, осмотр произвели формально - тем более что сам пострадавший в это время находился в больнице и не мог рассказать, что и где лежало у него там ценного и что могли унести... Ничем не смогли помочь нам в этом вопросе и его дочь и внук, проживающие отдельно и считающие, что у покойного вообще ничего ценного никогда не было и быть не могло. Тут я, конечно, тоже сомневаюсь, было ли у него что-нибудь... А там кто его знает...
      - А что могли унести, как ты думаешь? - перебил его Ингибаров. - За чем эти неизвестные могли охотиться?..
      На его столе зазвонил телефон. Сергей Реисович поднял трубку.
      - Да!.. Я... Слышь, если не очень срочно, попозжее... Да, я занят... Ну, все-все, пока... Жду!
      Он бросил трубку на рычаг и вполголоса выругался.
      - Чем только не приходится заниматься, - проворчал Ингибаров. - Ну да ладно, на чем мы?.. А, да! Так что, по-твоему, там могли искать?
      - Теперь-то мы знаем, что это была, судя по всему, не простая кража... - заговорил Вострецов .- Расстрел в лаборатории, преступники выгребли все бумаги именно Штихельмахера, унесли "винты" из компьютеров, увели помощницу покойного Штихельмахера... Короче говоря, я так подумал, Сергей, и рассудил, что объяснение может быть тут только одно: кому-то стало известно, что Штихельмахер или уже сделал какое-то открытие или изобрел что-то, или же занимался очень перспективной работой, которая сулила или сулит большие барыши. Или же кто-то из криминала уверен, что такое открытие состоялось. Причем открытие, которое может принести большой навар. Какого-нибудь другого разумного объяснения всей этой истории я просто не могу придумать... Этот кто-то попытался выкрасть, и скорее всего ему не удалось, материалы его работы из дома. Однако там ничего важного для себя они не нашли. Тогда они совершили налет на лабораторию. А тут выяснилось, что сам Штихельмахер лежит с инфарктом в больнице, то есть связываться с ним - дело опасное. Тогда преступники вынуждают врача этой больницы сделать укольчик больному...
      - Каким образом вынуждают?
      Всякий раз, когда он не мог четко ответить на вопрос начальника, Вадим весь внутренне съеживался. Ингибаров это видел и отметил про себя, что надо бы попросить психолога управления побеседовать, поработать с парнем. Ну это же не дело - так трепетать перед начальником. Причем, перед непосредственным начальником, с которым нужен самый плотный контакт и максимальное взаимное доверие.
      - Это пока точно не известно, - неловко проговорил Вострецов. - Есть только версии... По некоторым данным, у Леваневича в последнее время были серьезные проблемы с деньгами. Якобы он играл в казино, надеясь, что таким образом поправит свое положение, но только еще больше запутался... Но это еще не точно.
      - Во всяком случае убедительно, - поощрительно кивнул Ингибаров. - Продолжай.
      Ободренный Вадим закруглился быстро.
      - Так вот, Леваневич делает укол свидетелю, а потом его убирают самого. Все концы обрублены.
      Ингибаров все это уже знал. Более того, ему было известно кое-что такое, чего пока подчиненный не знал. Однако когда кто-то излагает вслух даже известные факты, всегда есть шанс услышать что-то по-новому, обратить внимание на какой-то нюанс.
      Так было и теперь.
      - Все это выглядит, бесспорно, очень логично. Мне непонятно только одно, Вадим, - задумчиво проговорил начальник. - Зачем было убирать Леваневича? Он ведь дело сделал, да так, что не подкопаешься.
      - Ну почему же не подкопаешься? - не понял Вадим. - Яд в крови обязательно был бы выявлен экспертизой...
      Сергей Реисович позволил себе чуть усмехнуться.
      - Ты уверен?.. Не будь наивным, Вадим! Подумай сам: старый человек, которого обокрали, а его сотрудников почему-то всех убили, во время допроса умирает от острой сердечной недостаточности... Вполне объяснимая смерть, ему даже вскрытие могли бы не сделать... Знаешь, какая сейчас по Москве смертность среди стариков?.. Да если бы ты не заметил и не подобрал тот шприц-тюбик, ты бы сейчас не здесь, у меня в кабинете, сидел, твоим делом занимались бы совсем другие люди, из отдела собственной безопасности, и еще неизвестно, чем бы оно для тебя закончилось! Уж взыскание за непрофессионализм схлопотал бы - как пить дать!
      Вадим зябко передернул плечами, будто по спине прошелся леденящий ветерок.
      - А причем тут шприц-тюбик? - поторопился он перевести разговор в иное русло.