Горький хлеб истины

      Л ю б о м и р о в. Кто она вам?
      С а в и н о в. Жена! Это моя жена.
      Л ю б о м и р о в (берется вместе с Крикуновым за пустые носилки). Держите немцев. Мы вынесем ее из опасной зоны и прооперируем. За исход не ручаюсь. Не те условия, да и ранение тяжелейшее...
      Гаркуша и Крикунов из палатки выносят на носилках накрытую простыней В е р у. На этих же носилках, у ног Веры, - ящики с инструментами и стопка простыней. Савинов испуганно смотрит на Веру. Она узнала его.
      В е р а. Володя... Береги себя... Я выживу... Береги себя.
      С а в и н о в (наклонился над носилками). Верочка... Верочка, выдержи... Выдержи, милая... Я люблю тебя... Мы отомстим им, Вера!
      Г а р к у ш а (Крикунову и Любомирову). Идите! Идите за мной!..
      Все уходят. Савинов кидается туда, где идет бой.
      С а в и н о в. Ребята, держись! Не пускай гадов!.. Сейчас там Веру будут оперировать!..
      З а т е м н е н и е.
      Внезапный взрыв и вспышка, которая выхватывает из темноты падающую лицом на землю фигуру Савинова.
      С а в и н о в (кричит). А-а-а!..
      Мечутся лучи прожектора.
      Г о л о с. Лейтенанта Савинова убило! Взвод... Слушай мою команду-у!..
      З а н а в е с.
      ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
      Картина четвертая
      В палатке Ступакова. На парусиновой стенке висит топографическая карта. Стол с бумагами и телефоном. Железная койка, тумбочка с графином, ящик-сейф.
      С т у п а к о в, заложив руки за спину, нервно прохаживается по палатке. Остановившись у карты, водит по ней карандашом. Раздается телефонный звонок. Берет трубку.
      С т у п а к о в. У аппарата... Кто?.. Простите, это какой Михайлов?.. А-а, как же, помню... Гора с горой не сходится... Михайлов, Михайлов... Я видел на дороге указатель "Хозяйство Михайлова". И в голову не пришло, что это именно ваш санбат... Пожалуйста, коль смогу... (Слушает.) Хах-ха... Раз аптека взлетела на воздух, значит, теперь у вас воздух целебный!.. (Холодно.) Понимаю, что не до шуток. Но извините, дорогой, у меня медикаменты по нормам, в обрез... Вот именно, даже на полдня заимообразно не могу... Мы ведь тоже под бомбами... Что поделаешь... Пожалуйста. (Кладет трубку.)
      За входом в палатку слышится голос Киреевой: "Можно войти?"
      Войдите!
      Входит К и р е е в а.
      Ну, удалось что-нибудь выяснить?
      К и р е е в а. Светлана Цаца доказывает, что Савинов отбыл в запасной полк. А мне думается, что он на передовой, в своей седьмой гвардейской.
      С т у п а к о в. Почему вы так полагаете?
      К и р е е в а. Характер у него такой. Да и у дочери вашей, извините, тоже.
      С т у п а к о в. Но я же там был! Облазил всю передовую, все медпункты. Неужели ехать опять?
      К и р е е в а. Несерьезно и неблагородно... Силой вы ее не вернете! Натура у нее не такая.
      С т у п а к о в. Ничего, привезу силой! И натуру ее приведем в порядок.
      К и р е е в а. Лучше согласитесь на ее замужество. Письмо напишите. Пусть приедут вдвоем да хоть по-человечески фронтовую свадьбу сыграем. Ведь ребята-то какие!
      С т у п а к о в. Неужели она стала его женой? Не уберег!.. Дите ж еще!
      К и р е е в а. В ее возрасте я уже была мамой.
      С т у п а к о в. Моя дочь - пе-пе-же. Ужас!
      К и р е е в а. Странный вы человек, Иван Алексеевич.
      С т у п а к о в. Пусть бы лучше конец света, чем такое падение! Какой позор на мою голову!
      К и р е е в а. А если это любовь! Чистая и светлая! Это же их счастье. И мы не имеем права посягать на него!
      С т у п а к о в (примирительно). Ну хорошо. Письмо ей я уже написал. А дальше что? Куда посылать?
      К и р е е в а. Пошлите с письмом в седьмую... Ну, хотя бы Светлану Цацу! Она, если ей строго приказать, разыщет их!..
      С т у п а к о в. Верно. Позовите-ка Цацу, прошу вас.
      К и р е е в а. Сейчас. (Уходит.)
      С т у п а к о в (делает несколько шагов по палатке). Не гнись, не гнись, Ступаков! Все в жизни поправимо, кроме смерти. Что же я ей там написал? (Подходит к столу, садится, читает написанное.) "...Сразила ты меня наповал... Сердце не выдержало... Лежу. Если не хочешь потерять отца, немедленно возвращайся. (Дописывает и говорит вслух.) И привози этого своего бандита. Раз все так случилось, будем справлять свадьбу". (Заклеивает письмо в конверт.)
      Входит лейтенант С в е т л а н а Ц а ц а.
      Ц а ц а. Лейтенант Цаца по вашему вызову!..
      С т у п а к о в. Светлана Святозаровна, к вам огромнейшая просьба... Личная... Понимаете, личная...
      Ц а ц а. Личная?.. Личную - с превеликим удовольствием, Иван Алексеевич!
      С т у п а к о в. Берите машину и езжайте в седьмую гвардейскую... Где-то там Вера. Я знаю. Найдите и вручите это письмо. (Подает конверт.) И привезите. Живую или мертвую привезите!
      Ц а ц а. Зачем же мертвую? Так не шутят... Но я знаю: она не согласится.
      С т у п а к о в. Согласится. Тут все написано! И скажите, что я серьезно заболел... Я действительно плохо себя чувствую.
      Ц а ц а (с притворным испугом). У вас нездоровый вид! (Решительно подходит к Ступакову, прикладывает ладонь к его лбу.) Очень нездоровый! И температура!.. (Обнимает за плечи, прижимается губами ко лбу.)
      С т у п а к о в. Что вы?! Светлана Святозаровна!
      Ц а ц а. Мне в детстве мама всегда так температуру мерила.
      С т у п а к о в. Я же не ребенок!
      Ц а ц а. Вы хуже ребенка... Вы, мужчины, как дети, беспомощны и безвольны. Вам даже тут, на войне, нужна женская забота и ласка. (Осторожно обнимает Ступакова за плечи.) Давайте я вас уложу.
      С т у п а к о в. Не буду я ложиться! Я здоров! (Встает.)
      Ц а ц а (поворачивает его к себе лицом). А температура?.. Может, я ошиблась?.. А ну... (Обнимает за шею, тянется губами будто ко лбу, но целует в губы.)
      Ступаков пытается вырваться из ее объятий, но тщетно.
      В палатку заходит медсестра С е р а ф и м а. Увидев обнявшихся, зажимает рукой рот, чтобы сдержать вскрик, и выбегает.
      С т у п а к о в (вырвался из рук Светланы). Что это значит, черт вас возьми?! Что за ерунда?!
      Ц а ц а. Я думала - температура... А вы... холодны, как снеговик.
      С т у п а к о в. Я спрашиваю, что это за шуточки?!
      Ц а ц а. Шуточки?.. Ничего себе шуточки!.. От таких шуточек (тихо) дети бывают.
      С т у п а к о в. Что вы болтаете, лейтенант Цаца?! Как вам не стыдно?!
      Ц а ц а. А что здесь стыдного?.. Я уезжаю на передовую, где, между прочим, стреляют... Буду искать там вашу дочь... Может, меня убьют... Вот и поцеловала. Вдруг мы последний раз видимся с вами.
      С т у п а к о в (уже мягче). Светлана Святозаровна, что за глупости? Будем благоразумны.
      Ц а ц а. Могли бы на прощанье и Светой назвать.
      С т у п а к о в. Ничего не понимаю... Может, я действительно в бреду?..
      Слышится голос Серафимы: "Светлана Святозаровна!.."
      С е р а ф и м а заглядывает в палатку, лукаво смотрит на Светлану и Ступакова. Так как же с этими машинами?
      Ц а ц а (вдруг вспомнив). Ой товарищ подполковник! Там пришли две машины с ранеными!.. Начальник сортировки спрашивает, как с ними быть.
      С т у п а к о в (удивлен). Что значит "как быть"? Как всегда - в сортировку. Затем раненых в обработку.
      С е р а ф и м а. Но раненые прямо с передовой. Почему-то медсанбат переправил их к нам без обработки.
      С т у п а к о в. Вот так новость! Почему без обработки? Стоим в обороне, и такое нарушение инструкции! А если в машинах окажутся безнадежно отяжелевшие? Значит, повышение смертности в моем госпитале? И лучшие показатели отдавай, Ступаков, дяде?..
      Ц а ц а. Выходит, что так. Берем чужие грехи на свою душу.
      С т у п а к о в. Какой же это медсанбат позволяет себе такое безобразие?
      Ц а ц а. Седьмой гвардейской дивизии. Михайлова.
      С т у п а к о в. Михайлова?.. Опять этот Михайлов! У другого соринку в глазу видит, а сам... И я еще буду виноват, если заверну машины. (Задумался.) А представитель медсанбата сопровождает машины? Хоть объяснил бы, в чем там у них дело.
      Ц а ц а. Нет. Представителя с ними нет.
      С т у п а к о в. Нет? А машины уже на территории госпиталя?
      С е р а ф и м а. Стоят за шлагбаумом.
      С т у п а к о в (раздумывает, качает головой). Ха! Опять Михайлов скажет, что у Ступакова сердце не на месте.
      Ц а ц а (поражена). А где ж ваше сердце?
      С т у п а к о в. Оно у меня, по Михайлову, под пряжкой ремня! Ясно?
      Ц а ц а (смотрит на Ступакова с испугом). Ну, вот видите! Я же говорила, что вы нездоровы.
      С т у п а к о в (строго). Инструкция есть инструкция. И на фронте должен быть хоть элементарный порядок. Все!.. Машины не принимать! Идите!
      Пожав плечами, Цаца подталкивает из палатки Серафиму. Они уходят. Ступаков продолжает шагать вдоль стола.
      По его определению, я "собиратель жучков", и я же прими раненых не только без обработки, но и без объяснения причин... Шалишь, товарищ Михайлов! Ах да! Тебя бомбили!.. А ты что хотел, чтоб тебя одеколончиком поливали? На то и война!.. Ступаков может прощать обиды. Но оскорбления... никогда!.. Придумал же: сердце под пряжкой ремня!.. Понабирались там, в своей медицинской академии, притчей от Любомирова... И Анна Ильинична... Ну, ничего. Ступаков тоже не лыком шит. Мал барабанщик, да громок, мал золотник, да дорог!.. (Притрагивается рукой к губам.) Вот холера!.. Что все это значит?
      Входит К и р е е в а с папкой в руках.
      К и р е е в а. Извините, товарищ начальник, опять я. Есть новости.
      С т у п а к о в. От Веры?!
      К и р е е в а. Нет. Приказ о медико-санитарном обеспечении наступления. (Открывает папку.)
      С т у п а к о в (угрюмо). Читайте. Исполнение приказов - суть нашей жизни на войне.
      К и р е е в а. Тут надо с картой читать. Приказ о создании головного полевого эвакопункта. Наш госпиталь включается в его систему.
      С т у п а к о в. Вот как?! Успел-таки Любомиров!
      К и р е е в а. Я только суть. (Читает.) "Подполковнику Ступакову И. А. скомплектовать и возглавить подвижной хирургический отряд и вместе с госпиталем быть готовым к передислокации в район тылов тридцатого полка седьмой гвардейской стрелковой дивизии..."
      С т у п а к о в (хмуро). Понятно. Все ясно.
      К и р е е в а (с любопытством наблюдает за Ступаковым). Какие будут указания?
      С т у п а к о в. Ну что ж... Приказ есть приказ.
      З а т е м н е н и е.
      Декорация первой картины. В кабинете Крикунова прибавилась еще одна солдатская кровать, аккуратно застланная серым одеялом.
      У стола, на котором кипит самовар, сидят за чаем Л ю б о м и р о в и К р и к у н о в.
      Л ю б о м и р о в. Мало о полковых медиках пишут наши фронтовые газеты. Солдат должен знать и верить: для его спасения наготове армия медицинских работников и целый арсенал медицинских средств. Это тоже важный моральный фактор.
      К р и к у н о в. Пописывают больше о красивых санитарках да молодых врачихах.
      Л ю б о м и р о в. И это надо. Надо, чтоб и об этой девушке написали. И орденом наградить ее надо! В одном бою вытащить столько раненых нешуточное дело! Все умоляла, дурочка: "Отвезите к отцу..." Еще бы чуть-чуть промедлили, и никто бы не спас.
      К р и к у н о в. Всякое я видел на фронте, но чтобы такую операцию, как вы... вот так, на поляне, в лесу...
      Л ю б о м и р о в. Сегодня, с вашего позволения, я съезжу в госпиталь к Ступакову. Посмотрю, как она себя чувствует, подскажу кое-что Ступакову... Интересно, как он встретит меня после того жесткого разговора?
      К р и к у н о в. Ступаков воспитан, вежлив. Есть выдержка.
      Л ю б о м и р о в. Вежливость отличается от доброты как позолота от золота.
      Раздается телефонный звонок. Крикунов встает, берет трубку.
      К р и к у н о в. Слушаю!.. Крикунов у телефона!.. (Закрывает рукой трубку, обращается к Любомирову.) Из санитарного управления фронта... (Опять в трубку.) Нет, нет! Мы все-таки остановились на системе головного эвакопункта!.. Виноват... Признаю... Я же нейрохирург, а не штабист!.. Буду только благодарен! Готов хоть сейчас передать!.. Что Ступаков?.. Алло! Алло!.. (Кладет трубку.) Что-то о Ступакове начал говорить, и обрыв. Конечно! (Прохаживается по комнате.) Какой из меня начальник санотдела? Я специалист по черепным и мозговым ранениям!
      Л ю б о м и р о в. Но ведь у нас нигде сейчас не готовят ни начальников, ни главных. Приходится...
      Слышен стук в дверь. Г о л о с и з с е н е й: "Полковнику Крикунову шифровки!"
      К р и к у н о в. Иду! (Быстро выходит.)
      Любомиров допивает чай, отодвигает кружку, затягивает ремень на гимнастерке, берет полевую сумку. Возвращается со вскрытым пакетом в руках К р и к у н о в.
      К р и к у н о в. Вы послушайте, что пишет Ступаков!.. (Читает.) "С получением приказа о включении... так... так... Прошу разрешить дислоцировать госпиталь на два километра северо-западнее пункта, указанного в приказе, по соображениям условий транспортировки. Свои сомнения о системе эвакопункта снимаю полностью как ошибочные. Ступаков".
      П а у з а. Любомиров и Крикунов озадаченно смотрят друг на друга.
      Л ю б о м и р о в. Как бы я хотел, чтоб с его стороны все это было искренним.
      К р и к у н о в. Алексей Иванович, поверьте мне... Ей-богу, он неплохой мужик!.. Может, по молодости делал глупости, а сейчас... Видите? (Потрясает шифровкой.) Так разрешим?
      Л ю б о м и р о в. Разумеется, если для пользы дела.
      К р и к у н о в. Что тут еще... (Развертывает вторую бумагу, молча читает, прикладывает руку к груди.) Алексей Иванович... невероятно! "В медсанбат майора Михайлова во время бомбежки прибыли две машины с ранеными. Ввиду невозможности обработки раненых их отправили в полевой госпиталь подполковника Ступакова... Госпиталь отказался принять раненых и завернул машины обратно... Многие раненые отяжелели, а трое наиболее тяжелых... скончались в пути".
      Т я г о с т н а я п а у з а.
      Л ю б о м и р о в (обессиленно опускается на табуретку). Там, во второй машине, была и Вера... Она была самая тяжелая...
      К р и к у н о в (кидается к телефону, с яростью крутит ручку). Соедините с двадцатым!.. Шумилов? Позвоните в санотдел седьмой, а еще лучше прямо Михайлову!.. Да!.. Узнайте, кто завернул машины с ранеными?! Уже известно?.. Не может быть... (Медленно кладет трубку). Они проверили... Сам Ступаков...
      З а н а в е с.
      Картина пятая
      Перевязочная палатка операционно-перевязочного блока полевого госпиталя. Столы для перевязок и легких операций, столики с инструментарием и растворами, шкаф с перевязочными материалами. Слева выход в лес, в глубине - задрапированный простынями переход в операционную палатку.
      За столом для записей сидит в белом халате К и р е е в а, что-то пишет в журнале.
      На переднем столе полулежит знакомый нам р ы ж е у с ы й с о л д а т. Медсестра С е р а ф и м а заканчивает перебинтовывать ему ногу.
      К и р е е в а (закрывает журнал). Кажется, палаточные все обработаны.
      Р ы ж е у с ы й. Скоро вам медсанбаты опять подкинут работенки. По всему видать - наступать будем. (Вздыхает.) А я уже отнаступался.
      С е р а ф и м а. Давно пора. Уже одичали в лесу. Глаза свербят от того, что нельзя вдаль посмотреть. Простору хочется. (Заправила конец бинта, подает Рыжеусому костыль.) Пожалуйста, миленький, можете маршировать на здоровье. Но только поблизости.
      Р ы ж е у с ы й. Отходили ноженьки по большой дороженьке. (Встает на костыли.) Гарантируете, что нога будет гнуться?
      К и р е е в а. Зачем же ей гнуться? А?
      Р ы ж е у с ы й (поражен). А как ходить?!
      К и р е е в а. Для этого нога должна сгибаться, а не гнуться. На гнущихся ногах только пьяные ходят. А ты солдат.
      Р ы ж е у с ы й. Не в лоб, так по лбу... А короче тоже не станет?
      С е р а ф и м а. Тебе ее не укорачивали.
      Р ы ж е у с ы й. А кто вас знает. Оттяпаете что-нибудь под наркозом, забинтуете, вроде так и было. А потом и не найдешь, с кого спросить!
      К и р е е в а. Нам чужое не надо... Можем, правда, что-либо пришить дополнительно. Но только по знакомству.
      Р ы ж е у с ы й (от удивления застыл). Как понимать? Внутрях пришить или... на поверхности?..
      С е р а ф и м а (вступает в игру). Это кому что надо. Можно внутри, а можно на поверхности.
      К и р е е в а. Да-да. У кого где не хватает.
      Р ы ж е у с ы й (улыбается). Ну, будя!.. Так я вам и поверил.
      К и р е е в а. А почему?.. Запчастей, к сожалению, в достатке. Что нам стоит?
      Р ы ж е у с ы й (колеблется). У меня перед войной отрезали этот самый (пилит рукой по животу) пендицит... Может, есть смысл, пока я тут валяюсь в госпитале без толку, снова пришить его?
      К и р е е в а. Никакого смысла!
      Р ы ж е у с ы й. Это почему же?.. И был бы я опять при полном комплекте.
      С е р а ф и м а. Он вам не нужен.
      Р ы ж е у с ы й. Почему ж не нужен? Все, что от матери родилось с человеком, - все для чего-то ему нужно...
      С е р а ф и м а. Много мороки... Резать надо, искать место, где он у вас был...
      К и р е е в а. Размер подбирать...
      Р ы ж е у с ы й. Я думал - он с "лимонку". А он тонюсенький. (Показывает мизинец.) Вот такой!
      С е р а ф и м а. А тебе нужен покрупнее?
      Р ы ж е у с ы й. Мне безразлично, лишь бы прирос!.. Но вы гарантируете приживание?
      К и р е е в а. Вот чего нет, того нет. Никакой гарантии! (Смеется.) Наше дело портновское - нож и нитка. А далее сами старайтесь, чтоб приросло.
      Серафима хохочет и вдруг умолкает. Входит С т у п а к о в в халате.
      Р ы ж е у с ы й. Тьфу!.. А я-то заглотнул, как ерш... Разве такими вещами шутят?..
      С е р а ф и м а. Шутке - минутка, а заряжает на час.
      Р ы ж е у с ы й. Шутили рыбки на сковородке, да и заплясали. (Направляется к выходу, сталкивается со Ступаковым.) О! Я этого гражданина где-то недавность встречал!
      С т у п а к о в. А-а, верно, верно! На передовой в седьмой гвардейской! Как нога? (К Киреевой.) Жаль, что я не успел к перевязке. Все-таки старые знакомые... Под огнем вместе побывали.
      Р ы ж е у с ы й. Так, пожалуйста, повторим! (С готовностью направляется к столу.) Лишний глаз не помешает, а тем более мужчинский.
      К и р е е в а (строго). Не надо больше рану тревожить. Идите.
      С т у п а к о в. Вы бы послушали его, как там, под огнем, санитарки и медсестры работают. Вот где герои.
      С е р а ф и м а. Он нам рассказывал о сестричке, что его выволокла. Молоденькая, говорит, брови в шнурочек.
      Р ы ж е у с ы й. Это точно. Меня тянет, а сама ревет, как телка.
      С т у п а к о в. Ну хорошо. Я вас не задерживаю. (К Серафиме.) Проводите раненого.
      Серафима уходит вместе с Рыжеусым.
      Из седьмой гвардейской ничего?.. Не звонила Света?
      К и р е е в а (с усмешкой). Лейтенант Цаца для вас уже Света?
      С т у п а к о в. Ох, любите вы пригоршнями ветер собирать. Виноват...
      К и р е е в а. Нет, не звонила.
      С т у п а к о в. Места себе не нахожу. И чувствую себя плохо. (Прижимает руку к сердцу.)
      К и р е е в а. Так соскучились?.. Ну, выпейте рюмку коньяку - станет легче.
      С т у п а к о в (пронзительно смотрит на Кирееву. После паузы). Да, кстати, напомнили. Чует мое сердце: новый армейский хирург вот-вот к нам нагрянет. И проверять меня Любомиров будет с особым пристрастием. Я уже обошел все отделения, дал указания. А вас, Анна Ильинична, как ведущего хирурга, попрошу, если старик появится, взять на себя организацию обеда. Но чтобы без излишеств, без спиртного... Старик не любит этого.
      Слышен приближающийся шум самолета.
      К и р е е в а. Что ж, так-таки и ни рюмочки?
      С т у п а к о в. Помнится, Любомиров за обедом выпивал иногда шкалик спирта... Но то было зимой... Ну, поставьте немножко спирта. Для себя что хотите. А мне в графинчике чайной заварки, будто коньяк.
      К и р е е в а. Зачем же обманывать? Просто скажите, что не пьете.
      С т у п а к о в (с досадой). Завидую людям, которые имеют неограниченное влияние на ум женщин! И как это им удается?
      К и р е е в а. Ладно, влияйте. Все будет сделано по-вашему. (Вздохнув.) Ну а если Любомиров попросит коньяку? Вы ему что, чаю нальете?
      С т у п а к о в. Ладно, ставьте коньяк!
      К и р е е в а. Но Любомиров, я полагаю, еще до обеда поинтересуется тем, как мы готовимся к наступлению.
      С т у п а к о в. Я с закрытыми глазами могу доложить всю схему передислокаций, эшелонирования, транспортировки...
      К и р е е в а. Надо бы встретиться с представителями санбатов да уточнить детали взаимодействия.
      С т у п а к о в. Одному начальнику медсанбата я уже преподнес урок... Михайлову. Прислал он без обработки две машины раненых. Так я их завернул!
      К и р е е в а (поражена). Завернули?! А может, медсанбат не мог.
      С т у п а к о в. Как это не мог?.. Стабильная оборона, стоим на месте...
      К и р е е в а. В иные времена середина считается ближайщей точкой к истине. Не дойдешь до нее - плохо, перейдешь - тоже плохо. Сколько же люди тратят времени и усилий ума на поиски середины... А вы будто и не утруждаете себя поисками... Вчера были противником головного эвакопункта, сегодня - уже сторонник. Инструкция требует в обычных условиях пропускать поток раненых через медсанбаты... Чтобы как можно быстрее оказывать помощь раненым... Эту же инструкцию вы обратили во зло для раненых...
      С т у п а к о в. Ну, знаете! Это, извините, пустозвонство! (Смотрит в марлевое окошко.) Кто там в белых халатах прогуливается?! Вот разгильдяи! (Быстро уходит.)
      Входит Л ю б о м и р о в. Увидев Кирееву, глядящую в марлевое окошко, замирает. Н а п р я ж е н н а я п а у з а.
      Л ю б о м и р о в. Товарищ майор медицинской службы Киреева, почему не представляетесь армейскому хирургу?! К тому же генералу!
      Киреева резко поворачивается. Мгновение радостно смотрит на Любомирова, кидается ему навстречу. Они замирают в объятиях, затем Киреева нежно целует Любомирова - в лоб, глаза, щеки. Вбегает С е р а ф и м а. Оторопело смотрит на эту встречу и тут же выбегает.
      К и р е е в а. Я уже знаю, что ты к нам назначен. Почему ж не звонил так долго? У меня сердце изболелось!.. Сама хотела звонить или ехать разыскивать.
      Л ю б о м и р о в. Один мой звонок тебе - и вся армия узнает, что ты моя жена. А в армии не полагается, чтоб у начальника в подчинении были родственники, а тем более жены, да еще такие красивые, как ты.
      К и р е е в а. Глупости все это. А зачем же я тогда оставила себе девичью фамилию?
      Л ю б о м и р о в. Чтоб моя фамилия не отпугивала от тебя ухажеров... А ну, сознавайся! Не завела себе тут поклонника?!
      К и р е е в а. Их тут столько в команде выздоравливающих... Одного трудно выбрать. А ты не обзавелся?..
      Л ю б о м и р о в. Присматривался, да лучше тебя не встретил.
      К и р е е в а (смотрит с нежностью). А ты изменился, постарел за два года.
      Л ю б о м и р о в. Зато ты цветешь. Молодец! Горжусь тобой.
      К и р е е в а. Кажется, вечность тебя не видела. И даже не верится, что мы встретились.
      Л ю б о м и р о в. Письмо мое из госпиталя получила?
      К и р е е в а. Получила. (Печально.) Неужели ты не мог единственного сына своего не посылать на фронт? Достаточно нас двоих. Он же еще мальчик.
      Л ю б о м и р о в (строго). Мы уже с тобой говорили об этом не раз. Война - народное бедствие. А у нас семья хирургов... Главный род медицинских войск на фронте. И он хирург...
      К и р е е в а. Но ведь будущий... Ох, жестокий ты человек... Бессердечный... (Нежно.) Как я по тебе соскучилась. И наконец вместе.
      Л ю б о м и р о в. Кажется, в молодости не любил тебя так, не тосковал... (Осматривается.) Ну, как ты тут?.. Найду непорядок - попадет тебе.
      К и р е е в а. Не найдешь.
      За сценой слышен голос Серафимы: "Возьмите носилки вдвоем!.. Вчетвером не пройдете!" Входит, пятясь, С е р а ф и м а. За ней д в а знакомых нам с а н и т а р а с медпункта Гаркуши осторожно вносят носилки. Раненый лежит лицом вниз, покрытый плащ-палаткой. Он изредка постанывает.
      С е р а ф и м а. Они тащат его на носилках прямо с передовой. Больше двадцати километров.
      Санитары с величайшей осторожностью ставят носилки на стол.
      К и р е е в а. Привезти не могли? Шутят, наверное. (Вдруг узнает в раненом Савинова.) Володя?! Лейтенант Савинов?!
      П е р в ы й с а н и т а р (встает на пути Киреевой). Осторожно, доктор! Тут мина! А он без сознания. Но жив - донесли...
      К и р е е в а (поражена). Что за глупости?! Какая мина? Где?
      В т о р о й с а н и т а р (устало). Немецкая. Из ротного миномета.
      П е р в ы й с а н и т а р. Маленькая, как свеколка. Попала лейтенанту в бедро. Застряла и не разорвалась.
      В т о р о й с а н и т а р. Трогать нельзя.
      Л ю б о м и р о в (подходит к раненому. После минутного раздумья Серафиме.) Немедленно сюда пиротехника!
      Серафима убегает.
      П е р в ы й с а н и т а р. Поэтому и несли. В машине она бы при первом толчке бабахнула.
      Любомиров осторожно щупает пульс на руке Савинова, открывает пальцем глаз.
      В т о р о й с а н и т а р. Нам еще (указывает на Савинова) разведчики из его взвода помогли. Они там на улице.
      П е р в ы й с а н и т а р. Лейтенант, когда был в сознании, говорил, что тут есть знаменитые хирурги - Ступаков и... Анна Ильинична Киреева.
      Л ю б о м и р о в (к санитарам). Несите его в операционную. (Киреевой.) Готовь руки. И обнажай рану. К мине не прикасайся.
      Санитары осторожно берут носилки с раненым, несут их вслед за Киреевой в соседнее операционное отделение. Там вспыхивает свет. На парусиновую стену четко проецируются тени. Мы видим, как раненого кладут на стол, как Киреева снимает с него плащ-палатку. Санитары на цыпочках выходят из операционного отделения и, пройдя перевязочную, покидают сцену. Любомиров, склонившись над умывальником, торопливо натирает стерильными щетками руки. Видно, как за парусиновой стенкой моет руки Киреева. Входят С е р а ф и м а и л е й т е н а н т-п и р о т е х н и к.
      (Обливает раствором руки.) Посмотрите мину и сделайте заключение.
      П и р о т е х н и к. Слушаюсь! (Уходит в операционную. Видна его тень, склонившаяся над операционным столом.)
      Рядом с ним - Киреева. Она делает какие-то манипуляции.
      С е р а ф и м а (начинает всхлипывать, говорить сквозь слезы). В лесу под Смоленском... санитар дядя Коля... поднял такую мину, чтоб отнести в сторону от палаток... (Плачет громко.) Мина в руках... взорвалась.
      Л ю б о м и р о в (вытирает руки салфеткой). Ничего не поделаешь... Солдата надо спасать...
      С е р а ф и м а. Он не солдат... Это гвардии лейтенант...
      Л ю б о м и р о в. На операционном столе все солдаты!..
      Входят К и р е е в а и п и р о т е х н и к.
      П и р о т е х н и к. Товарищ генерал, мину трогать нельзя.
      Л ю б о м и р о в. А что можно?
      П и р о т е х н и к. Мина на "сносях"... Понимаете, при выстреле взрывное устройство приняло крайнее заднее положение... Теперь на боевом взводе. Мина не взорвалась случайно... Амортизация сыграла роль.
      Л ю б о м и р о в. Все это теоретически. А практически?.. Какие есть шансы?.. И что бы ты сделал?
      П и р о т е х н и к (растерянно). Я знаю, что мину трогать нельзя.
      Л ю б о м и р о в. Ну, это теория.
      П и р о т е х н и к. Ну, теория. А тронете - и взорвется... Это практика.
      Л ю б о м и р о в. Солдата надо спасать... Тут тебе и теория и практика.
      П и р о т е х н и к. Я отвечаю за мину...
      Л ю б о м и р о в. А я за жизни... (Сурово.) Посмотрите, есть ли рядом щели в земле. Если удастся извлечь мину...
      С е р а ф и м а. Щелей кругом много!
      Л ю б о м и р о в (пиротехнику). Тогда вы свободны! (Киреевой.) Аня, как рана?
      К и р е е в а. Кожу вокруг мины промыла и смазала йодом. Рану обложила стерильными салфетками. Ввела морфий и кофеин.
      Л ю б о м и р о в. Пульс на голени и стопе прощупывается? (Надевает марлевую повязку.)
      К и р е е в а (смутилась). Извините... Не проверила. (Тоже надевает марлевую маску.)
      Л ю б о м и р о в. Прошу всех удалиться.
      К и р е е в а (к Серафиме). Доложи начальнику госпиталя.
      Серафима убегает.
      Л ю б о м и р о в. Аня... А теперь уходи. Удались на безопасное расстояние.
      К и р е е в а. Товарищ генерал! О чем вы говорите?! Я ведущий хирург госпиталя... Приказать удалиться вам я не имею права... Но спасать здесь раненого - это моя работа.
      Л ю б о м и р о в. Аня... Аннушка... милая... Ведь все может случиться... Зачем же вдвоем?.. Умоляю тебя... Это не женское дело... Ведь у нас еще сын...
      К и р е е в а. Алеша, нельзя тебе... Меня нетрудно заменить... Ты, может, один такой на весь фронт. Алеша... все будет хорошо. Я справлюсь... У меня руки не дрогнут. Уйди отсюда. Ну, прошу тебя, Лешенька... (В ее голосе звучит мольба. Она строго смотрит на Любомирова и идет в операционную.)
      Любомиров медлит, смотрит ей вслед. Затем решительно направляется туда же.
      Д л и т е л ь н а я п а у з а. На парусиновой стенке видны тени Любомирова и Киреевой, которые начинают операцию.
      З а т е м н е н и е.
      Палатка Ступакова. Декорация без изменений. С т у п а к о в стоит перед топографической картой и о чем-то размышляет. Потом подходит к столу и делает какую-то запись.
      С т у п а к о в (размышляет вслух). Если они разрешат мне расположить госпиталь на два километра северо-западнее, а они, разумеется, разрешат, тогда Вера может не возвращаться... Санрота тридцатого будет работать в зоне моего передового хирургического отряда, и я прикажу командиру санроты, чтобы моя дочь...
      Слышится топот, в палатку влетает взволнованная С е р а ф и м а.
      С е р а ф и м а (задыхаясь, говорит сквозь слезы). Ой, товарищ начальник!.. Там принесли Володю!.. Страшно ранен!.. Трогать нельзя... А он чуть живой...
      С т у п а к о в. Спокойнее, спокойнее, медсестра. Толком докладывайте... Раненые к нам каждый день поступают.
      С е р а ф и м а. Так Володя ж, Володя! Гвардии лейтенант Савинов!..