Коп ушел

— Но все это — прекрасная пища для любителей сенсаций. Ведь ты же выступала на сцене клуба, принадлежавшего мафии, встречалась с ее главарями, украшала ее вечеринки...

— Это еще не все, что я делала, потому что надо было зарабатывать деньги. Если бы не я, то другие... А маме я говорила...

— Люди обожают интересные зрелища. Но когда ты выступила свидетелем на суде Скоба, то окончательно связалась с ними.

— Но он был там!

Несколько мгновений Джил внимательно вглядывался в нее.

— Если бы ты порвала с ними после смерти отца, то вопроса о Скобе бы не было...

— Простите, мистер Берк, но мне были необходимы деньги, понимаете вы это? Где бы я их еще получила? Мама умерла через полгода после смерти папы, и мне надо было оплатить все расходы на лечение и похороны.

— О'кей, я тебе верю.

Он действительно верил ей.

Наконец, она совладала с собой.

— Я отлично помню, как публика в зале освистала меня. Это был конец.

На месяц я уехала из Нью-Йорка, но когда вернулась, все оставалось по-прежнему, ничего не изменилось. Никто, кроме журналистов, любящих скандалы, не хотел со мной разговаривать. Когда я однажды встретила Фоллера...

— Вика Петрочини?

— Да. Не знаю, почему все звали его Фоллером. Он представил меня кое-кому, и я получила место секретарши в Бойер-Рестон.

— С хорошим окладом?

— Да, они обошлись со мной очень любезно.

— Эта компания — одно из легальных отделений гангстерского Синдиката. — Бойер-Рестон управляет стоянками автомашин, похоронными бюро, химчистками, ресторанами...

— Известное дело!

— Что?

— Ничего, — хмыкнул Джил. — Ты хорошо знаешь Фрэнка Бердуна?

— Однажды видела его в Вегасе. Он занимался связью с общественностью. — Он умеет устраивать первоклассные похороны, детка. Но хочу заметить, что клиентов для похоронного бюро создает он сам. Ты знала об этом?

— Секретарши не задают вопросов.

— Но ты проработала достаточно долго, чтобы кое-что понимать и кое-кого запомнить. Потом ведь слухи должны были заставить тебя призадуматься. Конечно, тебе не нравились мысли, которые приходили в голову, но не говори мне, что ты ничего не знала.

— Я старалась ни о чем не думать, мистер Берк.

— Но все же разговор об этом заметно волнует тебя.

— Извините меня.

— Не надо никаких извинений.

— Возможно, вы мне не верите, но мой отец воспитал во мне чувство уважения к моральным ценностям.

— И поэтому ты защищала Скоба? — прищурился Джил.

— Да. Я говорила правду.

— Скажи, тебе нравятся эти люди?

— Никто из них не сделал мне ничего плохого.

— Я спрашиваю не об этом.

Она невольно отвела взгляд и опустила руки.

— Нет.

— Почему же?

Элен подняла глаза и взглянула на него.

— Потому что, как вы сказали, я проработала там достаточно долго и стала задавать себе вопросы.

— Почему же ты не ушла от них?

Элен встала и набросила на плечи плащ.

— Мне, мистер Берк, просто некуда уйти.

Выражение лица Джила говорило, что это не так, но он промолчал. Поднявшись, он проводил ее до двери.

Стук ее каблучков по паркету, слабый запах ее духов были необходимы этой квартире, где он жил последние годы. Внезапно он почувствовал, что упустил что-то в своей жизни. Элен протянула ему руку, которую он крепко сжал.

— До свидания, мистер Берк.

Он хотел попрощаться с ней, но все слова вылетели из головы. Ее карие глаза смотрели ему в лицо. Он ощутил, что на лбу у него появилась морщина. Приблизившись к ней, Берк почувствовал в себе какую-то легкость. До того, как их губы слились, она закрыла глаза и издала какой-то неясный звук. По ладони в руке Берка пробежала дрожь. Мягкий и нежный поцелуй длился всего несколько секунд, но был подобен струйке сквозь щель в плотине, струйке, которая грозит превратиться в яростный поток.

Он выпустил ладонь девушки. Элен глубоко вздохнула, восстанавливая дыхание. Она улыбалась, но глаза выражали недоумение. У нее были удивительно красивые глаза. Конечно, она целовалась и раньше, и много раз, но ни один поцелуй не доставлял ей такого странного ощущения. Уже шагнув за порог, она обернулась.

— Вы вовсе нисколько не противный, мистер Берк, — сказала она.

Джил запер замок, щелкнул задвижкой, вернулся в комнату и, оглядев ее, ощутил запах духов.

— Надо как-нибудь собраться и почистить эту свалку, — пробормотал он.

Глава 4

Стенли Холланд чувствовал себя весьма неплохо. Шел дождь и, хотя он ненавидел дожди, потому что при этом начинали болеть кости и голова, он чувствовал себя хорошо. Даже смог и сырость, окутавшие Кливленд, штат Огайо, не мешали ему.

Год назад, когда Папа Менес перебросил его сюда из Лос-Анджелеса для восстановления торговли наркотиками, которую накрыла кливлендская полиция, он чувствовал себя несчастным, но не сейчас. Новая структура торговли была спланирована так тщательно и построена так эффективно, когти ее столь цепко и глубоко охватили Огайо, что было немыслимо все это разрушить, раскопать, разрубить...

И все это сделал он.

«Он отдал жизнь своей работе, — подумал Стенли о себе. — И он многого добился».

Папа Менес будет ему благодарен. Все правление должно быть ему благодарно. Теперь его ждет другой город — лучший и большой, где он сможет потратить заработанное на свои удовольствия. Организация значительно разрослась. Новый источник наркотиков был его открытием, но о самом Стенли абсолютно никто не знал и ни в чем его не подозревал. Он был уважаемым бизнесменом, владеющим двумя крытыми кинотеатрами и одним открытым, где смотрят фильмы, не выходя из автомобиля. Прибыль его была немалая и от вторжения полиции он был хорошо застрахован.

Ровно неделю назад он, наконец-то, установил информатора, ответственного за крушение ранее существующей сети, и лично позаботился о том, чтобы этот тип принял избыточную дозу героина на крыше своего дома. А так как он был известным наркоманом, то его смерть никого не удивила. Двумя днями позже два слишком умных полицейских из соседнего городка, узнав пароль, пытались подкопаться под его агента. Первая встреча была неплохо устроена. Оба копа пришли вовремя и без лишних волнений отправились на тот свет. Он собственноручно налил им отраву, потом их задушили, перенесли в трюм судна, перевозящего цемент, и утопили в озере Эри...

Это было трудно, но сделано. Папа Менес и правление должны теперь получить все подробности операции. Машина спроса и предложения может начать работу. Он, Стенли Холланд полностью обеспечил секретность и безопасность, и его звезда должна подняться на новую высоту в иерархии Синдиката.

Он въехал на стоянку за зданием, где располагалась его контора, выключил зажигание и взял чемоданчик. Он уже собирался закрыть дверцу, когда каким-то шестым чувством ощутил, что здесь что-то не так. Он вспомнил, что на соседнем месте, где должен стоять белый «кадиллак», приткнулся неизвестный черный «шевроле». Он не смог разглядеть лицо человека за рулем, потому что это лицо загораживал крупнокалиберный пистолет, направленный прямо в него.

Единственное, о чем успел подумать Стенли в последнюю секунду жизни: «Я отдал жизнь работе».

Все шло прекрасно, но не все хорошо кончилось.

Когда Билл Лонг встретил Джила за обедом, он был по-прежнему зол, хотя злость, пожалуй, следовало бы оставить в отделении.

— Что с тобой? — удивился Джил.

— В Кливленде на автостоянке найден труп Стенли Холланда.

— Это кто такой?

— Его настоящее имя Энрико Скела. Теперь вспомнил?

Джил кивнул.

— Я полагал, он погиб в автокатастрофе в Лос-Анджелесе.

— Вероятно, он хотел, чтобы мы именно так и думали. Стенли сделал пластическую операцию, а потом переехал в Кливленд и устроил там торговлю наркотиками. После смерти гада его опознали.

— Это точно?

— Несомненно. Он изменил лицо, но после операции остались следы. Когда проверили отпечатки пальцев, установили, что это именно он, Энрико Скела.

— Когда все произошло?

— Сегодня утром, примерно в половине десятого. Кливлендская полиция получила анонимный звонок, что в машине за зданием конторы лежит убитый. Сообщение подтвердилось.

— Кто-то следил за машинами на стоянке?

— Да, кто-то следил. Двое парней, оставивших там машины, утверждают, что в их машины тоже стреляли, но, вероятно, случайно. Кто-то лишился сигарет, у кого-то стащили перчатки, в общем, детские забавы.

— А ты чего взбудоражился? Отсюда до Кливленда пятьсот миль. У нас нет причин и полномочий вмешиваться в их дела.

— Да, но существует межрайонная связь!

— Координация действий? Все это часть той же дьявольской войны, и если она идет, то главные сражения ожидаются здесь, в Нью-Йорке. — Он замолчал, мрачно взглянул на Берка и добавил: — На это тебе, пожалуй, нечего возразить.

— Пожалуй, так.

— Ничего существенного ты и не скажешь.

— Если нечего говорить...

— Так можно было делать раньше, но сейчас у тебя другое начальство, а я не окружной прокурор.

— Плевать мне на прокурора!

— Он может снова выгнать тебя на улицу.

— Он не решится на это, дружище. Он просто не может себе этого позволить. Ты жуй свой обед.

Проглотив полсэндвича, Лонг заметил:

— Папа Менес куда-то исчез.

— Ну?

— Что ты об этом думаешь?

— Думаю, он знает, что делает.

— Старик может укрыться в дюжине своих местечек, откуда его без двух армий не выкуришь. Но он не появлялся ни в одном из них. Покинул Майами и просто исчез.

— Навсегда?

— Нет, он жив и по-прежнему шлет указания. Если бы с ним что-то случилось, мы бы сразу узнали.

Джил улыбнулся и доел сэндвич.

— Знаешь, очень интересно порассуждать о том, что будет твориться в Синдикате, если кто-то пришьет Папу. По-моему, они разорвут друг друга на клочки в схватке за трон.

— Черта с два! У них все предусмотрено заранее.

— Ты не совсем точно выразился, приятель.

— Что ты имеешь в виду?

— У них должно быть все предусмотрено. Синдикат существует не первый день. Уже должно подрасти новое поколение зверенышей. У них в организации все меняется, как и везде. И правительство, и бизнес законные они или нет — без разницы. Если они слишком малы, то их разрушат, а если слишком велики, то сами рухнут под своим весом.

— Не верь ты этому.

— Не верить? Взгляни, на кого они теперь похожи! Они жалки, растерялись, потому что сами стали чьей-то мишенью и не знают, куда стрелять в ответ. Люди, считавшие, что мощь делает их неуязвимыми, вдруг начали умирать. Самое время для паники. Папа Менес тихо убрался из виду и теперь отсиживается, ждет конца заварушки. Ждет, что все сделают за него другие.

— Менес еще покажет себя. Такой тип долго в укрытии не просидит, вот увидишь.

— Ерунда! Он не зря выкопал пещеры, в которых можно укрыться. Когда вокруг него никого не окажется, он быстренько упакует котомку с твердой валютой и просто исчезнет куда-нибудь за кулисы, откуда по специальным каналам будет связан с организацией. Он будет сидеть тихо и в безопасности, хотя и в напряжении.

— А где он может сидеть?

Джил подул на горячий кофе и хмыкнул.

— У него есть местечко в Нью-Полтце, штат Нью-Йорк. Можешь не проверять. Я его проверил, оно пустует. Электричество не отключено, телефон работает, горничная убирается раз в неделю, следит за пикапом в гараже — чтобы не сели аккумуляторы, и раз в месяц, как положено, получает за это деньги. Она никогда не видела владельца, хотя несколько раз он там побывал. Каждый, у кого есть свободное время и терпение, может забраться туда, когда ее нет, и, разрушив стены или перекопав сад, добыть круглую сумму наличными.

— Как ты все это узнал?

— Наблюдая в свободное время за посетителями одного ресторана, где подают спагетти, и эти посетители приходят туда в определенные дни, в определенное время.

— Когда там был Папа Менес?

— Хитер ты, приятель. Один из этих посетителей в высшей степени умелый взломщик. Остальные тоже воры, но попроще.

— Но где сейчас Папа Менес?

— Ну, его-то нельзя сейчас ни в чем обвинить. Кроме того, игра становится интереснее, когда нужно за кем-то охотиться.

— В этой игре замешано слишком много народу, — с кривой усмешкой заметил капитан. — Клан получает приказ и стрелки выходят на улицы. Прошлой ночью они проникли в арсенал Национальной Гвардии в Нью-Джерси, забрали оттуда двадцать два автомата и пятьдесят тысяч патронов. То же самое произошло на военно-морской базе в Чарлатау, но там они взяли гранаты. Джил, мы же сидим прямо у входа в ад!

Берк допил кофе и кивнул в знак согласия. — Что ты теперь скажешь? — настаивал Лонг. — Скажу, не хочешь ли ты чего-нибудь на десерт?

Ужин у Сисси не очень понравился Марку Шелби. Обычно он наслаждался изысканными блюдами, которыми она угощала людей, давших ей возможность открыть ресторан на Сорок Пятой стрит в Ист-Сайде. Ее кулинарные рецепты регулярно появлялись в журналах, а местное телевидение дважды посвящало передачи ее средиземноморской кухне.

Марк отпил импортного розового вина, стоившего двадцать пять долларов за бутылку, но оно пошло, как вода, не доставляя радости. И все потому, что напротив него сидел француз. Он имел власть, он ставил все точки над "и", он был главным организатором, аналитиком, советником и полномочным представителем.

Но главное, француз был убийцей-профессионалом.

Все остальное неважно.

Француз был убийцей-гомосексуалистом, но никто не мог этого доказать, потому что он набрасывался на жертву, попавшую в его сети, как чудовищный черный паук, с той лишь разницей, что, пожалуй, не высасывал из жертвы кровь. Конечно, все это были лишь слухи, и не нашлось такого дурака, кто бы выдвинул против него подобные обвинения, потому что у француза была необычайная склонность к убийству людей. Причем столь же естественная для него, как для других, например, обычные потребности. Убивать, не обращая внимания на репутацию людей, на их положение в обществе, лишь бы это не вредило интересам организации. Страсть к убийству была неотъемлемой чертой его сущности.

Убить человека было для француза самым обычным делом. Ему нравилось, когда одно убийство следовало за другим, но если это было невозможно, он мог подождать. Так или иначе, одно неизбежно следовало за другим. Если бы этому ничего не препятствовало, он убил бы сейчас Марка Шелби — такой вариант был ему по душе.

Под взглядом Фрэнка Бердуна Марк Шелби чувствовал себя очень неуютно. — Стрелявший в Холланда, кто бы он ни был, — заметил Шелби, — кое-что знал. Но с другой стороны, об этом знали еще лишь два посторонних человека, и оба они мертвы. Это доктор и сестра милосердия.

— Стрелявший точно знал это, — холодно улыбнулся Фрэнк.

Шелби подался вперед со злобным выражением на лице.

— Слушай, Фрэнк, не было никаких фотографий и записей. Операцию заранее оплатили и обеспечили полную гарантию безопасности. Единственными людьми, знавшими об этой операции, кроме доктора и медсестры, были Папа Менес, ты, я и шесть членов правления.

— Мы знаем, что Папа Менес не мог проговориться, шесть членов правления тоже. Остались лишь мы с тобой.

Миниатюрная штучка калибра 0.25, которую Шелби постоянно таскал с собой, была нацелена прямо в живот Фрэнка. Пальцы Марка, стискивавшие ее под столом, были готовы в любой момент нажать на спуск.

— Не сердись на меня, — добавил француз, все так же улыбаясь. Он поднял стакан в знак приветствия, подержал, как бы произнося беззвучный тост, и выпил залпом. Потом взял из ведерка со льдом бутылку и вновь наполнил стаканы. — Неужели ты думаешь, что Папе не пришла в голову эта мысль? — обратился он к Шелби.

Марк убрал палец с курка и взглянул на собеседника. Рука Фрэнка тоже находилась под столом, и Марк подумал о том, что в ней.

Он понял, что вел себя глупо, и проворчал, убирая пистолет в кобуру: — Что только с нами происходит?

Обе руки француза лежали теперь на столе, свидетельствуя, что мир восстановлен.

— Определенно этот приятель не со стороны. Это идет изнутри организации. Вопрос в том, как глубоко они окопались. Кому было все известно о Вике Петрочини, Беггерте и Холланде? Ты знаешь, сколько людей мы уже потеряли?

— Я веду учет.

— Да, и поэтому ты должен знать, насколько глубоко они окопались.

— К чему ты клонишь, Фрэнк?

— Правление обеспокоено. Им не нравится происходящее. Впервые они признались, что их околпачивает чья-то мудрая задница, какой-то сукин сын. Они поняли, что заварушка неизбежна, и приготовились к ней, но сейчас совсем растерялись. Мы готовились к войне, поднялись по тревоге, но теперь генералы не знают, что делать с солдатами.

— Ерунда.

— Обсуждается еще один вопрос.

Шелби повертел стакан и, отхлебнув из него, поставил на место.

— Какой?

— Правительство Соединенных Штатов может решиться предпринять обходной маневр, чтобы успокоить общественность. Оно может использовать нетронутые ранее ресурсы для того, чтобы все раскрыть и понять, что происходит.

— Ты шутишь, Фрэнк! Кого они могут использовать? ЦРУ?

— И это считается возможным...

— С них хватит и ФБР. Сейчас они используют любой предлог, чтобы повсюду совать свой нос, а их директор даже не вспоминает о конституционных правах. Но у нас есть и там свои люди. В ФБР не было принято никаких решений выслеживать нас.

Фрэнк качнул стаканом и понюхал вино. Если бы Шелби не знал его, то мог бы подумать, что это обыкновенный завсегдатай уютных парижских бистро. — Если это так, то тем лучше для нас, — продолжал Марк. — Пусть попытаются поковыряться с нами. Нет, Фрэнк, это не ФБР и не ЦРУ. Если бы это было так, я был бы доволен. По крайней мере, мы бы знали, с кем имеем дело, и предприняли бы нужные шаги. Но то, что происходит — просто сумасшествие. Никто из них пока и носа не показал.

Бердун кивнул, частично соглашаясь со сказанным.

— Покажутся, должны показаться. Они не смогут пройти через все преграды, чтобы, в конце концов, не обнаружить себя. Никто ничего просто так не делает, а тут такая рискованная игра... Это-то ясно.

— Не знаю, — уклонился Шелби от оценки сказанного Фрэнком.

— Что самое главное в мире? — спросил француз.

Он сложил руки на столе и уставился на Марка голубыми, напоминающими электрические искры, глазами.

Шелби подмывало возразить, но зная, что хочет услышать француз, он ответил:

— Деньги.

Недостаток губы француза был теперь ясно виден. Он унаследовал это от матери и, хотя сделал потом пластическую операцию, она не могла полностью скрыть дефекта. Он походил на нарыв, готовый прорваться.

— Кто-то хочет забрать наши денежки!

Марку Шелби вовсе не хотелось ломать из-за этого копья.

— Логично. Нет ничего выше денег.

На мгновение ему показалось, что француз хочет что-то добавить. После небольшой паузы Фрэнк неожиданно спросил:

— Что слышно о Берке?

— Я слышал, что он вернулся.

— Ты знаешь, что он работает в конторе окружного прокурора?

— Слышал и это.

— Ну и что?

— Ты же читал приказ Папы оставить копов в покое. Какое он может иметь к этому отношение? В городе двадцать пять тысяч полицейских, а он один из них.

— Он специалист.

— Оставь его.

— Он следит за тобой, Марк.

Губы Шелби расплылись в улыбке, он рассмеялся.

— Ему уже давали под зад. Можно и повторить. Да, Фрэнк, ты начал бояться вонючего синего мундира только потому, что в окружной прокуратуре сидит, за неимением лучших, это чучело.

— Нет, — возразил француз, — я не боюсь. А вот ты?

Он обернулся и подозвал официантку в черной мини-юбке.

Папа Менес послал своего шофера в Майами достать подробную карту Соединенных Штатов.

Арти Микер приколол ее кнопками к стене и, как велел старик, обвел те районы, которые он указал. Прислонившись к стене, он думал о красивой проститутке, с которой почти познакомился и для которой у него не нашлось свободного времени. Он терпеливо ждал, пока Папа Менес все обдумает и что-то прикажет.

— Проведи пунктирную линию к Фениксу, — наконец, сказал Папа.

Арти не знал, где находится Феникс, но вспомнил, как Николь рассказывала ему о передвижном публичном доме и как она привыкла делать покупки в Фениксе. Найдя штат, он отыскал Феникс и пунктиром соединил его с Нью-Йорком.

— Что там в Фениксе, босс? — спросил Арти.

— Идея, — довольно буркнул Папа Менес. — А теперь соедини с Кливлендом.

Арти Микер знал, где Кливленд, и сразу провел линию.

— Так?

— Так, — отозвался Папа. — А теперь с Сиэтлом.

Арти быстро нашел Сиэтл и соединил.

— Сан-Диего внизу, в Калифорнии. Проведи линию туда.

Арти кивнул и прочертил линию вдоль шоссе номер пять, затем отступил и полюбовался на свою работу. Прямо как в школе на уроке географии. Вот бы миссис Фишер посмотрела на него сейчас. Он всегда считался тупым, но сегодня она могла бы гордиться им. Черт возьми! Когда-то он не мог отыскать Филадельфию, а сегодня спокойно соединяет далекий Сан-Диего.

— Теперь Даллас, — сказал Папа.

Арти, совсем как мальчишка, забавлялся картой. Он смотрел по телевидению сводки погоды и из них запомнил, где Даллас. В районе Далласа на телевизионной карте обычно стояли большие круги и в них буквы НД или ВД. Кроме того, в Далласе убили Кеннеди, а на прошлой неделе к северу от него прошел «торнадо». Говорят, что «торнадо» издает звуки, похожие на идущий поезд.

— Очень хорошо, — похвалил его Папа.

Откинувшись в кресле, старик изучал карту. Он мог попросить Арти провести еще несколько линий, но это уже ни к чему. Он мог поставить числа, указывающие время убийств, но в этом не было необходимости. Он и так все отлично помнил.

— Они очень мобильные, — изрек он.

Арти Микер не понял слов Папы и лишь почесал голову.

— А та девчонка, которую ты встретил в Майами, сегодня приедет сюда? — поинтересовался старик.

Арти давно уже перестал задавать себе вопрос, откуда старику все известно. Он знал, что врать не стоит, поэтому ответил:

— Да, босс.

— И сколько?

— Сотня. Сто долларов — и она счастлива.

— И делай, что хочешь? Верно?

— Конечно.

— Тогда сам свяжись с ней и передай, чтобы она захватила подружку. Пусть приходят сюда.

Два коттеджа, стоящих на берегу залива, отделяли друг от друга пятьдесят ярдов. Обычно они приносили удачу Харвею Бартелю, буфетчику, научившемуся обходить законы. Но когда приезжает такая фигура из большого города, такой человек, у которого хватит денег купить и продать тебя, и заставить тебя бросить это приятное занятие там, где и девок полно и денег достаточно, то лучше уж закрыть на все глаза и уехать куда-нибудь миль за двадцать посмотреть кино, где тебя никто не поймает с отмычкой, или заглянуть к местной блондинке, чей муж на шесть дюймов выше тебя и на сорок фунтов тяжелее.

Иногда Харвею Бартелю хотелось посмотреть, кому же принадлежат эти деньги, но, будучи трусом, он предпочитал с этим не связываться. Да и Папа Менес вызывал в нем такой страх, что он и подумать о нем не мог без дрожи. Арти Микер не отличался большим умом, но у него была удивительная память. Когда требовалось, он мог запомнить пятнадцатиминутный разговор, передать его слово в слово и... забыть.

Он расплатился с девицами, дал им чаевые, подвез до стоянки такси в Хемстеде и выдал им еще пятьдесят долларов на дорогу домой в Майами.

Пока на заправочной станции служащие возились с его машиной, он, схватив мешочек с мелочью, набрал в телефонной будке нью-йоркский номер. Слушая, он только опускал двадцатипятицентовые монетки, когда кончалось время. За время разговора Арти выкурил две сигареты и лишь в самом конце сказал:

— Все.

Затем молча вышел из будки, заплатил за бензин, масло и выехал на шоссе. Когда он подошел к домику, Папа Менес уже пил кофе на крыльце и любовался солнечными бликами на воде.

— Ну? — спросил Папа, и Арти начал пересказ.

— Кливлендская полиция нашла зацепку. Девушка, работающая в здании рядом со стоянкой, заметила машину, в которой приехал убийца Холланда. Обычно на этом месте стоял автомобиль управляющего соседней конторой. Она запомнила, что в номере автомобиля было три нуля подряд. Когда они проверили все машины подходящей марки и цвета, то оказалось, что убийца взял автомобиль напрокат. Преступление начало распутываться. Бюро проката уже четыре раза беспокоили в прошлом году такими же расследованиями, и поэтому оно установило скрытую камеру, снимавшую всех клиентов. Лицо, получившее машину, тоже оказалось заснятым. Это был высокий мужчина в синем плаще поверх темного костюма, в серой шляпе, с небольшим саквояжем, на котором виднелся ярлык авиакомпании, в очках, с тонкими усиками шрамом на подбородке, оставшимся после неаккуратного бритья.

Он представил водительское удостоверение на имя Чарльза Холла из Элизабет, Нью-Джерси. За прокат уплатил по кредитной карточке.

Кливлендская полиция опросила всех служащих компании, устанавливая личность преступника. Его фотокопии были разосланы всем полицейским управлениям, но не были представлены телевидению и прессе. Папа Менес должен получить фото завтрашней почтой.

Старик кивнул и допил кофе.

Джил Берк вернул кофе капитану Лонгу и заявил:

— Мистер «Кто угодно»... Очки и усы могут быть камуфляжем. Порезаться при бритье может каждый. Порез должен скоро исчезнуть.

— И все же это очень вдохновляет. Весьма существенная зацепка.

— А что с кредитной карточкой и адресом?

— Липа, что же еще! Адрес оказался гаражом, владельцы которого ничего не знают. А карточка в прокатном бюро использовалась первый раз. Мы проверяем, где и когда ее выдали, но надежды на успех маловато.

— Несомненно, дружище, потребуется масса работы.

— Не больше, чем можно ожидать от профессионала.

— Немножко больше. Обычно наемные убийцы не любят предъявлять такие бумаги, предпочитают обходиться без них, — уточнил Берк.

— Согласен, нам придется поработать. То ли это высокооплачиваемый заказ со стороны, то ли внутриорганизационные счеты. Но все же за ниточку мы зацепились. Кто-нибудь обязательно опознает убийцу по фотографии, рано или поздно это произойдет, и тогда все прояснится. Специалисты из лаборатории работают над негативом. Они должны выжать из пленки все, что можно.

— А ярлык авиалинии что-нибудь дал?

— Пока ничего, — Лонг взглянул на Джила и нахмурился. — Чему ты улыбаешься? Что тут смешного?

— Талон тоже может оказаться фикцией. Этот тип мог знать о камере. Если он хороший профессионал, то мог специально переодеться, зайдя в мужской туалет.

— Может быть, но ведь камера была установлена всего за неделю до убийства.

— Выходит, удалось поймать ниточку?

— Это еще не все. Тебе дали сведения у прокурора?

— Ничего мне не дали.

— Стенли Холланд, — начал Лонг, — был очень тщательно засекречен. Теперь, когда мы установили его личность, картина прояснилась. Его делишки были известны лишь нескольким деятелям из верхушки Синдиката и, что бы там ни было, операция должна хорошо финансироваться, и люди, осуществляющие ее, должны быть очень хорошо информированы обо всем. Полиция Лос-Анджелеса занялась этим вопросом и, видимо, скоро мы кое-что узнаем.

— Отлично, — отозвался Джил.

— Да, — вздохнул Лонг, пряча фотографию в карман. — Ну, а ты что-нибудь разнюхал?

— Пока ничего конкретного. Может, что-нибудь выплывет на встрече в среду.

— Давай. Учти, что рядом околачивается тип, который терпеть не может никого в форме, и он пронюхал о твоем участии в деле.

— Мейер Девис?

— Он самый.

Джил кивнул.

— Вряд ли он станет этим заниматься после того, как я подкинул ему дело Джойса Кэрола. Теперь он почти не занимается мною.

— Он рыщет повсюду, а за ним стоит вся пресса.

— Дать ему разок, чтобы успокоился!

— Не стоит.

— Конечно, босс.

— Все смеешься, Джил?

Берк действительно рассмеялся и сказал:

— О'кей, увидимся в среду.

Глава 5

Прозвище «Юнец» подходило к Вилли Армстронгу не меньше, чем к мистеру Футу кличка «Детка». Рост его превышал шесть футов, а весил он двести тридцать фунтов. Говорить он мог, как выпускник колледжа, из которого ушел, не окончив учебы. Но мог он и использовать диалект, на котором говорил его отец — владелец плантации в Джорджии. Зубы его были исключительно белыми, что так контрастировало с темным лицом. Все свои зубы он продемонстрировал в широкой улыбке, приветствуя Джила Берка в своих апартаментах на Ленокс-авеню в Гарлеме.

— Конечно, вам, как белому, было не очень-то приятно идти сюда, сказал он.

Джил крепко пожал его руку.

— По утрам ваши котята не выступают. Вы выглядите очень довольным типом.

— Не котята, а «пантеры».

— Пантеры, когда заходит солнце. Как Камми?

— Великолепно. Стряпает лепешки и пироги.

— А мне, Юнец, захотелось попробовать колбаски и блинов.

— Все будет, дружище. Все, как в былые времена. Помнишь Луни Муни, повара, который проходил основной курс?

— Старо. «Берегись отрядов Луни Муни!» — отозвался Берк.

— Именно, друг. Кулинарные способности Камми делали его грустным, как сама печаль.

Этот завтрак напомнил им о былых горячих денечках.

Армстронг открыл вексельную контору, обслуживающую соседей. Он пережил экономические неурядицы, но, главное, стал видным лидером негритянской общины. Его тяжелая рука и разнообразные контакты позволили району его обитания избежать многих трудностей. Он знал почти все, что творилось в окрестностях.

Когда они позавтракали, Камми, прелестная маленькая супруга Вилли, единственный человек, голоса которого он боялся, оставила их в гостиной за чашкой кофе, а сама убирала со стола.

Юнец предложил Джилу свои сигареты и протянул зажигалку.

— Как пережил увольнение?

Берк выпустил в потолок струю дыма.