Сокровище по имени няня

Он обнаружил, что следит за ней. Шпионит за ней, когда она возится с Томом. Его потрясает терпение и нежность Николь. Он дошел до того, что размышлял, какой же она будет с собственным ребенком. Малышом. Его малышом. Этот образ проник в сознание и так очаровал Пирса, что ему не удавалось стереть семейную картину. Она так противоречила тому, чего он ожидал, когда брал ее на работу, что невозможно понять, как все случилось.

Пирс долгие дни мучился, анализируя новые для него чувства. Боялся довериться им. Он влюбился в нее? Или это только желание? Ведь прожил он тридцать пять лет, не думая о женитьбе! Неужели за месяц или два он так переменился?

Нет. Это гораздо больше, чем простое увлечение. Надо смотреть в лицо фактам. При всех своих недостатках Пирс гордился тем, что всегда поступал честно. Он не понимал и не терпел обмана ни в себе, ни в других.

— Ох, слава Богу, я так давно ищу тебя и наконец-то нашла! Ты весь покрыт собачьей шерстью.

Грубое вторжение на террасу Луизы напомнило, что Николь не единственная сложность. Рано или поздно придется внести ясность в отношения с Луизой.

— Она теперь всюду, Луиза. — Он подавил вздох. — У нас в доме живет собака. А что привело тебя сюда? Обычно ты не часто заглядываешь на кухонную террасу.

— Я только что объяснила, что искала тебя. — Она вытерла нос платком. — Ты не очень общителен, Пирс. Наши гости удивляются, что они сделали, почему ты прячешься от них.

Твои гости, Луиза, раздраженно подумал он. Пирс не мог бы назвать имен и половины лиц, которыми кишел его дом.

— Милый, разве тебе не было весело? — Она взяла его под руку и томно посмотрела в глаза. — Ты, кажется, немного не в форме.

Его так и подмывало сказать, что он не может дождаться, когда кончится вечер. Но Пирс сдержался. Она так много работала, чтобы добиться успеха. И главное, чтобы показать ему, как она для него старалась.

Неделю назад он, наверно, с большей терпимостью, если не с большим энтузиазмом, смотрел бы на ее старания. Но за последнюю неделю произошло многое. В нем росло чувство к Николь. Кульминацией стал тот вечер, когда они любили друг друга. И это все изменило.

— Пирс, о чем ты думаешь?

— Что ты права. — Он терпеть не мог притворяться. — Нам и правда следовало бы больше общаться.

— Ты уверен, что тебя больше ничего не беспокоит?

Голос резкий от тревоги, словно она увидела на горизонте тучу. И это еще раз убедило Пирса, что Луиза что-то почуяла женской интуицией.

— Ничего, о чем стоило бы заботиться сейчас. — Ему не хотелось говорить явную ложь. — Поговорим в другое время.

— Пирс, это няня?

Он моментально понял, что, пытаясь обойти вопрос, совершил тактическую ошибку.

— Луиза, с чего тебе пришла в голову такая мысль?

— Потому что я не могу оставаться в стороне, наблюдая, как плохо она справляется со своими обязанностями. Возьмем, к примеру, нынешний вечер. Где она была, когда тебе понадобилась? Трепалась с гостями. И тебе пришлось выполнять работу, за которую ты ей платишь. — Луиза остановилась, чтобы чихнуть и вытереть нос.

— Ты простудилась? — спросил он с таким оптимизмом, что вряд ли это прозвучало вежливо. — Если да, то не считай, что тебе обязательно оставаться здесь и руководить ходом вечеринки.

— Я не простудилась, Пирс, — с упреком возразила Луиза. — Я чихаю из-за собаки. Сколько раз я говорила, что у меня аллергия на собачью шерсть.

Он ничего на это не сказал. Тогда она прижалась к нему и надежнее взяла его под руку.

— Но вернемся, милый, к нашему разговору. Кто-то должен прямо объяснить мисс Беннет, в чем состоят ее обязанности. И, видимо, это легче сделать женщине. Ты не хочешь, чтобы я поговорила с ней?

— Нет, спасибо. Мне не трудно сделать это самому, когда дело этого потребует.

— Как хочешь. — Она деликатно шмыгнула носом. — Предложение остается в силе. Если ты решишь, что мне надо вмешаться, я готова.

Этого он и опасался. Разорвать связь с Луизой будет и нелегко и неприятно. Поддержание мира в Персидском заливе — легкая прогулка по сравнению с такой бульдожьей цепкостью.

Время приближалось к семи, когда Красотка наконец спокойно сидела на поводке.

— Времени хватит, чтобы обойти всех и сказать «спокойной ночи», и потом пора спать, — сказала Николь Томми, испытывая огромное облегчение. Скоро у нее будет подходящий предлог, чтобы уйти с вечеринки. — Дорогой, помни, как надо себя вести.

Первые пять минут ему удавалось все делать красиво. Он грациозно подчинялся объятьям женщин и пожимал руку мужчинам. Николь чуть не лопалась от гордости. Неизбежно им пришлось подойти к Луизе, которая сидела в кругу друзей. И тут, к восторгу зрителей, все пошло наперекосяк.

Приближаясь, Томми в немом очаровании уставился на Луизу. Помня о зрителях, Луиза играла будущую мать.

— Привет, дорогой. — Она немного переигрывала. — Ты пришел сказать «спокойной ночи» тете Луизе?

Томми ничего не ответил. Он по-прежнему не сводил с нее глаз. С растущим отчаянием Николь увидела, что привлекало внимание мальчика. Крохотный клочок бумажного носового платка, который прилип к одной из ноздрей Луизы. Нос сильно покраснел. Ведь ей приходилось постоянно его вытирать. И белая точка на красном особенно выделялась.

— Томас, так смотреть невежливо. — Луиза начала поеживаться под его изучающим взглядом, но выдавила улыбку. — Разве няня тебя не учила, как надо себя вести?

Взгляд Томми точно приклеился к ее лицу. Глаза широко раскрыты и серьезны.

— У вас что-то висит на носу, — наконец удивленно произнес он.

Такой классический анекдот. Николь еле сдерживала смех. И как она ни старалась, полностью скрыть его ей так и не удалось. Другие, кто слышал слова Тома, вроде бы притворялись огорченными. Женщина, сидевшая рядом с Луизой, что-то прошептала ей в ухо.

Пунцовая от гнева и неловкости, Луиза яростно терла нос.

— Уберите от меня это отвратительное создание! — гавкнула она. Злобным взглядом она стрельнула в Красотку. — Неудивительно, что прилип бумажный платок, я почти задыхаюсь!

Отвернувшись, чтобы скрыть непростительную ухмылку, Николь встретилась с веселым взглядом Пирса.

— Боюсь, мы опозорились, — вздохнула она.

— Вы правы, — пробормотал Пирс, голос чуть вибрировал от подавляемого смеха. — Николь, и правда невежливо хихикать над чужой неприятностью. Я шокирован! Уведите маленького негодника, пока он не огласил и другие домашние тайны.

— Тут дело не в смехе, Пирс. Мисс Трент никогда не простит этого никому из нас.

— И вряд ли стоит упрекать ее за это. — Улыбка и взгляд, каким он окутывал Николь, полностью лишали слова строгости. — Уложите этих дьяволов в постель, обоих, и возвращайтесь сюда. Попробуем взять ситуацию под контроль.

— Лучше бы этого не делать. Это не моя вечеринка, Пирс. Я чувствую себя здесь не на месте. Больше того, по-моему, Луиза не примет извинения.

— В таком случае, — он поглаживал ладонью ее голое плечо, увлекая чуть в сторону, чтобы их не подслушали, — подождите, пока все разойдутся, и спускайтесь сюда. Я что-то намерен вам сказать. И не могу дольше откладывать. Речь пойдет о будущем Томми.

— Вы не собираетесь отослать его в пансионат или еще куда-нибудь? — Дрожь тревоги пронзила ее.

— Нет. — Он все еще держал руку у нее на плече. — У меня на уме совсем другое, и нужно ваше участие. Итак, я жду вас.

— Хорошо. — Предчувствие тяжелым грузом давило на живот.

Купая и укладывая спать Томми, Николь озабоченно размышляла над словами Пирса. И так погрузилась в свои мысли, что совершенно забыла о втором свидании, назначенном на этот вечер. Вернувшись в свою гостиную, она с удивлением обнаружила Элайс Холт, стоявшую у письменного стола.

— Надеюсь, вы не против, что я решилась войти, — начала Элайс. — Это разумнее, чем торчать в холле, где каждый мог меня увидеть и пришлось бы объяснять, что я там делаю.

— Конечно, нет, — сказала Николь. Но она была против. При желании Элайс могла бы пошарить в ящике стола и найти доказательства, чтобы выставить Николь обманщицей. Гнев закипел в Николь, и она резко добавила:

— Вы нашли, что искали?

— Нет. — У Элайс хватило совести чуть покраснеть. — Хотя, признаюсь, испытывала искушение. Но я решила, что вы заслуживаете права вначале рассказать свою историю.

— Спасибо. — Николь вздохнула и опустилась на любимую кушетку у окна. — Вы догадываетесь, кто я на самом деле?

— По-моему, вы самозванка. И здравый смысл подсказывает, что я должна это раскрыть. По каким-то причинам, которых я не понимаю, вы воспользовались некоторым внешним сходством с моей дорогой покойной подругой для того, чтобы сблизиться с ее сыном или Пирсом Уорнером. Меня тревожит, что легкое внешнее сходство с Арлин вызывает у меня симпатию к вам. Вы мне нравитесь, и это единственная причина, почему я не потребовала у вас объяснений публично.

Элайс села к столу, закинув ногу на ногу. Ее вид говорил, что она не потерпит, чтобы ее водили за нос.

— Но меня все сильнее беспокоит совесть. И я бы очень хотела, чтобы вы объяснили причины, которые стоят за сложной шарадой, которую вы так хорошо разыгрываете.

— Я сестра Арлин.

— Это абсурд, — засмеялась Элайс. — Арлин единственный ребенок. Я знаю точно, что после рождения Арлин ее мать не могла иметь детей.

— «Ее мать» не могла иметь детей и раньше. Она удочерила Арлин, когда той было полтора года. Арлин узнала об этом за несколько месяцев до смерти. Мать, родившая нас, отказалась от дочерей после того, как отец нас бросил. Она считала, что не сможет обеспечить нам жизнь, какую мы заслуживаем. С минуту пораженная Элайс молча смотрела на нее.

— Вы можете доказать свое утверждение? — сглотнув, наконец проговорила она.

— Все там, — Николь кивнула на стол. — В коричневом конверте, нижний ящик. Посмотрите сами.

— Нет, — покачала головой Элайс, словно сортируя вопросы и определяя порядок, в каком они должны следовать. — Я бы предпочла, чтобы вы объяснили. Почему, к примеру, Арлин не призналась мне, что у нее есть сестра? Ведь, как вы говорите, она узнала об этом за несколько месяцев до смерти.

— Мы решили держать все в секрете. Хотели сначала снова познакомиться друг с другом. О себе я узнала только в августе прошлого года. И потратила почти всю зиму, чтобы найти ее следы. Приемные родители Арлин, когда я их нашла, отказались помочь мне разыскать ее адрес. Они сказали, что, когда она вышла замуж, они умыли руки и не хотят иметь с ней ничего общего.

— Могу поверить. У Гудменов сильно развито чувство собственности. Это одна из причин, почему Арлин и Джим решили здесь устроить свой дом. Подальше от удушающего влияния.

— Но я твердо решила не оставлять поисков. Мои родители, приемные родители, замечательные люди. Они помогали мне, поддерживали каждый мой шаг. В феврале я нашла Арлин.

— Но вы предпочли не встречаться с ней до ее гибели? — скептически разглядывала ее Элайс. — Это звучит подозрительно. Что задержало вас?

— Работа, погода в наших краях. Поздняя зима не лучшее время для поездки на машине по прериям. Но мы писали друг другу и часто разговаривали по телефону. Мы планировали встретиться в начале июня. Первые несколько дней мы хотели провести одни, только вчетвером…

Неожиданно печаль, которая начала оседать в глубине, снова поднялась к горлу. Николь задохнулась. И вспыхнула обида.

— Я уже ехала сюда, когда произошла авария. Я должна была быть в городе в первый четверг июня. А она погибла в предыдущую субботу. Это такой злой, жестокий удар судьбы. Нам так не хватало друг друга. Никогда не прошу Богу, что он забрал ее…

Не в силах и секунды дольше спокойно сидеть, Николь вскочила. Включила настольную лампу и рывком открыла нижний ящик.

— Начинайте. Читайте, что спрятано в этом проклятом конверте.

Элайс окинула ее долгим задумчивым взглядом. Потом медленно вытащила из укромного места спрятанный под телефонным справочником конверт и пересела ближе к Николь на ее любимую кушетку.

Стараясь взять себя в руки, Николь отвернулась и смотрела в сад. Солнце зашло за горизонт. Остались только розовые дорожки на поверхности океана. Угасавший свет имел особый оттенок, какой бывает перед наступлением темноты.

Струнный квартет закончил свое выступление. В патио несколько пар танцевали под звуки пианино, доносившиеся из открытых окон гостиной. Полностью оправившись от унижения, Луиза Трент председательствовала среди небольшой группы богатых друзей. Она вроде бы увлеклась восхвалением благих дел, устроенных благодаря ее проницательности в вопросах покупки недвижимости.

Немного в стороне стоял Пирс, увлеченный разговором с тремя мужчинами, один из которых, как знала Николь, был его коллегой. Но большинство выстроилось возле покрытых скатертями столов, где шеф-повар в высоком белом колпаке подавал особым образом приготовленных омаров.

Вечер получился удачным, соответствующим намерениям и целям устроительницы. Таким же совершенным Николь видела свое будущее, когда ехала из Мэдисона в штате Висконсин в Морнингсайд, штат Орегон. Как быстро все изменилось. Водитель на повороте извилистой дороги не справился с управлением, грузовик пересек центральную линию — и все.

Николь слышала, как за спиной шелестела бумага. Раздался тихий вздох.

— Моя дорогая, — потрясенная Элайс Холт даже охрипла, — как я вам сочувствую! Какое ужасное время началось для вас, когда вы приехали сюда. Но мне непонятно, почему вы не доверились Пирсу. Он бы понял.

— Когда я вошла в дом, я не знала, поймет ли он. Он законный опекун ребенка, а я более близкий родственник по крови, чем он. Вдруг он увидит во мне угрозу его правам на мальчика? Мне надо было быть здесь, чтобы изменить ситуацию. В тот момент я пошла на обман, лишь бы быть с Томми.

— Николь, вы хотели забрать у него Томми? В этом все дело?

— Нет, — с несчастным видом вздохнула Николь. — Я только хотела быть радом, любить Томми, успокаивать, помогать перенести ужасное время. Но я боялась, что, если раскрою Пирсу, кто я, он не примет меня.

— Думая так, вы оказали ему плохую услугу.

— Вероятно, но я была в шоке. Только рядом с Томми я могла бы прийти в себя. — Николь подняла голову и встретилась с сочувствующим взглядом Элайс. — В те тяжелые дни я видела в Томми единственную зацепку в жизни. И мне не казалось чем-то непростительным стать его няней. Кому я этим повредила?

— Себе, — ответила Элайс. — И, наверно, Пирсу. Николь, я знаю его очень давно. Он плохо воспримет ваш обман. Он очень высоко ценит честность и правдивость.

— Сейчас, Элайс, мне можно об этом не говорить. — Она сморгнула ослепившие ее слезы. — Положение и так сложное.

— Дорогая моя, оно будет еще хуже. — Элайс показала на голову Николь. — Я уже говорила, что, когда впервые увидела вас, меня ввели в заблуждение волосы. Вы темная, Арлин блондинка. Но чем больше я вглядывалась, тем больше замечала сходство. Очертания рта, улыбка. Такие детали не ускользнут от наблюдательного взгляда. Удивительно, что я единственная, кто это заметил.

— Вы думаете, что Пирс тоже мог?

— Вряд ли. До несчастного случая он много времени проводил в плавании, редко видел Арлин и мало ее знал. Но кто-то другой мог обратить внимание на сходство. Особенно после сегодняшнего вечера, когда вас увидели люди, хорошо знавшие Арлин. — Она взяла обе руки Николь в свои. — Послушайтесь моего совета. Расскажите Пирсу раньше, чем это сделает кто-то другой.

— Я хочу, но…

Шорох тафты у двери сообщил о присутствии третьей особы на секунду раньше, чем раздался голос Луизы.

— Простите за вторжение, нет ли у вас пилочки для ногтей? — Луиза протянула элегантную руку и помахала указательным пальцем. — Я сломала ноготь, и это доводит меня до безумия.

— Я удивлена, что у вас нет ее с собой. — Элайс полезла в свою сумку. — Вот, пожалуйста, возьмите. Можете оставить ее себе. У меня есть другая.

Пока Элайс доставала пилочку, Николь быстро спрятала конверт под подушки.

— Дорогуша, — вскинув брови, с легкой улыбкой пропела Луиза, — я помешала какому-то ужасно личному разговору?

— Вовсе нет, — спокойно возразила Элайс, — мы смотрели старые семейные фотографии.

Она подождала, пока закроется дверь, и с тревогой посмотрела на Николь.

— Вы представляете, что будет, если эта женщина обнаружит правду и сообщит Пирсу раньше вас? У нее руки чешутся найти способ дискредитировать вас в его глазах.

— Вы думаете, она подозревает? — похолодела Николь.

— Кто вы на самом деле — нет. Она слишком поглощена собой, чтобы обращать внимание на других. И к тому же она никогда не была близка с Арлин. У них не могло быть ничего общего. Но Луиза не глупа. Она замечает, что между вами и Пирсом что-то происходит. Я не говорю, будто знаю, что именно. И не спрашиваю о подробностях. Но для меня очевидно…

— Что? — Николь обомлела от проницательности своей неожиданной союзницы.

— Ну, если вам нужно точное слово, я бы сказала — влечение. — Элайс выразительно пожала плечами. — Если это заметила я, то можете не сомневаться, и Луиза все видит. И, по-моему, не нужно напоминать, что она будет очень опасным врагом. Не ждите от нее, Николь, пощады, если она получит эти сведения раньше Пирса.

— Но между мной и Пирсом ничего не происходит, — возразила Николь. Ведь они оба согласились с этим.

Элайс откинулась на подушки кушетки и широко распахнула глаза.

— Конечно, происходит! Он следит за каждым вашим движением, а вы… — Она придвинулась к Николь и обняла ее. — Ваши чувства написаны на лице и ясны как день. Вы влюблены в него. И скрываете это гораздо хуже, чем свое родство.

— Я плохой хранитель секретов. Не люблю всякие хитрости.

— Моя дорогая, того секрета, который вы храните, достаточно. Не позволяйте Луизе раскрыть его. Если вам и Пирсу предстоит совместное будущее, он должен услышать правду от вас. Расскажите ему все сегодня вечером, пока не поздно.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Вечеринка тянулась бесконечно. Элайс уехала домой, Томми крепко спал, а музыка все играла, и гости не расходились. Нервы у Николь все больше сдавали. Она опасалась, что, если будет ждать Пирса в библиотеке, как планировалось, кто-то из гостей заметит ее сходство с Арлин. Поэтому она пошла в юго-восточную часть дома на террасу возле кухни.

Ночь стояла прохладная. И Николь, накинув на плечи свитер, сидела за маленьким столом на террасе. Воздух пах летом: цветами, малиной и розмарином. Стены дома поглощали музыку. Она звучала тихим аккомпанементом ленивому перешептыванию океана с диким, пустынным берегом.

Как она мечтала вместе с сестрой радоваться таким минутам покоя! Они бы сидели здесь, празднуя свою близость, не скрывая ее, словно позорную тайну.

На глаза набежали слезы печали и отчаяния. Как несправедливо! Все несправедливо. Утрата, ложь, одинокий ребенок.

Луч света за спиной заставил ее обернуться. На пороге кухни стоял Пирс.

— Я видел, как вы шли сюда. Вы не против, если я присоединюсь к вам? Там все крутится само собой. Никто не заметит моего отсутствия.

— Сейчас я не очень хороший компаньон. — Она пожала плечами.

— Такая красивая ночь, а вы плачете? — Он заметил блеск слез в глазах. — Николь, что случилось?

Она отвернулась и смотрела на кружевную пену прибоя, бившего о берег.

— Я подумала, как жаль, что здесь нет матери Томми. Если бы она могла быть с нами и видеть, как он растет!

— Может быть, она видит. Кто знает, насколько узки или широки связи между жизнью и смертью?

— Пирс, вы верите в жизнь после смерти? — Николь удивили его слова. Они выдали такую сторону его натуры, о которой она не подозревала.

Он подтянул стул, сел и расслабил узел на галстуке.

— Было время, когда я бы сказал «нет». Это карусель: с чего началось, тем и кончится. — Он расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке. — Но время прошло, и я не так уверен. Иногда я… — Он покачал головой и провел рукой по лицу. — Отец Тома и я были очень близки. Трудно разорвать такую связь. Мы вместе росли, ходили в одну школу, принадлежали к одному клубу. Иногда даже встречались с одними и теми же девушками.

Трудно представить его молодым беззаботным человеком. Для нее он был таким, каким она видела его теперь. Мужчина, склеивающий жизнь из беспорядочно разбросанных обрывков. Несмотря ни на что исполняющий свою работу.

— А девушки не возражали, что они переходят от одного из вас к другому?

— Наверно. Но этим я хочу подчеркнуть, как много у нас с Джимом было общего. Даже после того, как я поступил на флот и мы редко виделись, наша связь оставалась крепкой. Когда я уволился, мы вместе выбирали, где будем жить. Хотя он уже к тому времени женился.

— Какой была его жена? — Рискованный вопрос, но Николь не могла удержаться.

— Она была как драгоценный камень. Спокойная, способная. — Он поднял голову. Его следующие слова наполнили сердце ужасом:

— В некотором смысле очень похожая на вас.

— На меня? — Николь сама не узнала свой голос, таким визгливым он стал от испуга. Но Пирс вроде бы ничего не заметил.

— Это хорошо для Тома. Она не бывала чересчур занятой или чересчур усталой, чтобы отказываться играть с ним или читать ему. Конечно, я проводил с ними не много времени. Если не считать нескольких последних месяцев. Но даже из нашего короткого знакомства я мог заключить, что она без ума от Джима. В некотором смысле хорошо, что они погибли вместе. Не представляю, как бы выжил один из них, потеряв другого.

Николь сжала губы и смотрела вдаль. Она завидовала его подходу к трагедии. Ей иногда казалось, что она никогда не смирится с ней.

— Странно, — продолжал Пирс, откинувшись на спинку стула и глядя на звезды, — иногда я чувствую присутствие Джима. Или, может быть, я только хочу так думать. — Он покачал головой. — Не знаю. А вы? Вы верите в жизнь после смерти?

— Хочу верить, — прошептала она. — Я хочу этого больше, чем чего-нибудь еще. Но, как и вы, сомневаюсь. Я знаю, что члены семьи во время тяжелой утраты находят утешение друг в друге. Но ни у кого, особенно у ребенка, нет таких родственников, чтобы утешить при потере родителей. — Она вздохнула, поняв, что, не планируя, перевела разговор в такое русло, которое дает ей отличную возможность открыть ему правду. Быстро, пока не испарилась отвага, Николь продолжала:

— Пирс, я должна что-то сказать вам.

— Слушаю, — подбодрил он ее. А Николь замолчала, преодолевая внутренние барьеры.

Она закрыла глаза. Как бы ей хотелось найти правильные слова. Но смешно желать чуда. С самого начала обман был ошибкой, а она позволила ему продолжаться и еще больше усложнила положение.

— Причина, по которой я приехала в Морнингсайд, — попыталась объяснить она, — по которой уехала из Рочестера.., я сказала вам.., мне нужны перемены. Но это не вся правда.

Не вся? Это явная ложь. Первая из многих.

— На самом деле я бросила работу…

Когда она снова замолчала, Пирс выпрямился и повернулся к ней.

— Ради Бога, Николь, не хотите же вы сказать, что сделали ошибку, приехав сюда…

— Боюсь, что сделала, Пирс.

— Нет! — поспешно перебил он ее признание. — Послушайте, я понимаю, что забота о здоровье четырехлетнего мальчика может показаться напрасной растратой вашего таланта. Очевидно, это не приносит вам такого удовлетворения, как уход за почти безнадежно больными детьми. Но вы нужны Тому, Николь. Если вы оставите нас, не представляю, как он справится с еще одной потерей. И так скоро после несчастного случая. Это для него уже слишком. Ему будет не хватать вас. Нам обоим будет не хватать.

— Нет, я не собираюсь уезжать от вас.

— Тогда что? Деньги? Дело в этом? Вам нужны деньги? Назовите вашу сумму, все, чего вы хотите. Больше свободного времени? — Она никогда еще не видела его таким взволнованным. — Вы проводите долгие часы с Томом, но я думал, что вы так хотите. Когда я предложил вам навестить родственников…

— Не о деньгах речь! — крикнула она. — Вы по-прежнему ставите их выше всего. Будто они стоят больше.., больше, чем чувства. Но нельзя назначить цену за детское счастье. Нельзя купить любовь. И дело не в свободном времени. Ребенок — это ответственность круглые сутки и это лучшая в мире награда за работу.

— Тогда я не понимаю. — Он откинулся назад, и, когда снова заговорил, голос помрачнел от подозрения. — Причина во мне? Я такой трудный человек, Николь, что со мной невозможно жить?

— Нет, дело не в вас.

— А по-моему, во мне. — От его искренности ей стало стыдно за себя. — По-моему, ваше беспокойство связано с нами, с вами и со мной, с тем, что случилось…

Чья-то тень закрыла свет, идущий из кухни.

— Пирс, милый, это ты прячешься здесь в темноте?

— Черт! — тихо выругался он, яростно дергая галстук.

— С кем ты разговариваешь, Пирс? — Выйдя на террасу, Луиза вглядывалась в темноту. — А, это вы, мисс Беннет. Я не думала, что вы решили провести еще один раунд после вашего тет-а-тет с миссис Холт.

Пирс поднялся, но все еще стоял спиной к Луизе.

— Я хочу закончить разговор, — пробормотал он. — Что бы ни беспокоило вас, давайте поговорим открыто и все уладим. Я бы хотел думать, Николь, что вы достаточно доверяете мне, чтобы быть со мной честной. Я тоже намерен быть честным с вами. Я хочу что-то вам сказать… Но не здесь. Нам нужно куда-то поехать, где бы нас не подслушивали и не перебивали. Если я все устрою, поедете ли вы со мной завтра, на несколько часов, чтобы мы могли все обсудить?

Самое соблазнительное предложение, какое она в жизни слышала. Но…

— Кто присмотрит за Томми?

— Я попрошу Жанет. Она часто говорит, что с удовольствием побудет с ним, чтобы вы могли воспользоваться свободным временем.

— Тогда да, — без колебаний капитулировала она. Пирс абсолютно прав. Им нужно побыть наедине. Сбросить с себя груз обмана здесь невозможно. Не может же она просто перечислять голые факты. Нужно время, чтобы объяснить причины, толкнувшие на обман. И кто знает? Вдруг, когда все будет сказано, они сумеют начать с нуля, без секретов, разделяющих их. Или, что еще лучше, вдруг они сумеют продолжить с того момента, на котором расстались. С той ночи в бассейне. Тогда они напишут пьесу со счастливым концом.

— Тогда я все устрою. — Он крепко сжал запястье Николь.

— Я ворвалась в личный разговор? — В вопросе Луизы слышалось злое подозрение.

— Вовсе нет. — С окаменевшим выражением лица Пирс повернулся к ней. — Последние гости уже уехали?

— О Боже, милый, неужели вечер показался тебе убийственно скучным?

— Так резко я бы не стал оценивать. — По затихавшему голосу Пирса Николь поняла, что Луиза тянет его в дом. — Но у меня был длинный день, и я бы не прочь попрощаться с ними.

— Тогда мое появление очень своевременно. Я пришла сказать, что Камероны хотят откланяться. И Уайлы тоже. Когда они уедут, ты и я дадим отдых ногам, выпьем на ночь и поговорим. Сегодня вечером, Пирс, столько произошло разного, такие странные и интересные вещи…

В верхней части списка ее открытие. Няня вела секретный разговор в своей гостиной с гостьей. По-видимому, совершенно незнакомой ей. Как собака-ищейка по запаху, Луиза вынюхала факт, что у Николь есть секрет. Дело времени. Рано или поздно Луиза найдет, что прячет эта няня.

И завтра в более благоприятное время расскажет Пирсу.

Уже пробило полночь, когда Пирс выключил последнюю люстру и поднялся вверх по лестнице. Дверь в комнаты Николь была закрыта. Там темно. И, наверно, к лучшему. Если бы хоть наполовину повезло, он мог бы быть с ней. И, будь он проклят, сделал бы все, чтобы лечь с ней в постель! Но это едва ли лучший способ убедить Николь, что его интересует не только ее тело.

Факт заключался в том, что он околдован, одержим ею. Черт, долго еще он будет темнить? Он влюблен в нее! После сегодняшнего оборванного разговора Пирс буквально сходил с ума, опасаясь, что она уйдет из его жизни.

Такое сильное чувство его тревожило. Он привык отвечать за себя и за других. Инстинкт подсказывал, что он давно, если это правильные слова, утонул с головой в этом чувстве. Сначала предполагалось, что няня заполнит пропасть в жизни Тома. Но Пирсу и в голову не приходило, что и его жизнь дала течь. В ней полно пробоин, хотя и другого рода. И только сегодня вечером пришло понимание.

Эта очаровательная, нежная женщина вошла в его жизнь, когда он больше всего нуждался в ней. Но он был слепым и не понимал, что происходит.

Он всегда гордился тем, что, сталкиваясь с реальностью, занимает твердую позицию. И когда она вызывала в нем беспокойство, он вел себя с тупостью пьяного одноглазого моряка, который пытается измерить глубину со сходней, ведущих на берег.

Ирония заключалась в том, что толчком послужили отношения с Луизой. А ведь любой дурак давно понял бы собственное состояние. Надо признать, он не сумел разглядеть свои чувства к Николь. Если бы у него была хоть капля здравого смысла, он бы догадался, что произошло, когда внезапно и невосстановимо умер сексуальный интерес к Луизе.

А он вел себя так же, как и большинство мужчин в его команде. Когда отношения начинали прокисать, они тянули время, надеясь, что все рассосется без их участия. Он компенсировал потерю любовного влечения к Луизе тем, что дал ей неограниченную свободу действий в остальных областях своей жизни. Это попустительство достигло кульминации в сегодняшнем нелепом светском мероприятии.

Пирс терпеть не мог, когда чужие шатаются по его дому. Люди, с которыми у него шапочное знакомство и ничего общего. Ему невыносимо собственническое отношение Луизы к нему и к его дому. Невыносимо ее замаскированное неприятие Тома. Неприятие, которое ей все труднее скрывать.

Он едва дождался, пока уйдут гости. Пока дом снова вернется к привычному ритму, который он так любил. Но, будто что-то почувствовав, Луиза осталась. Она подчеркнуто не обращала внимания на его совсем не вежливые замечания в адрес гостей.

— Ноги убивают меня, — объявила она, сбрасывая туфли. — Милый, налей мне бренди.

— Зачем? Разве бренди поможет ногам? — Он не смог удержаться от вопроса.