Кондор принимает вызов (Орден Посвященных)

Сергей Викторович Соболев
 
Кондор принимает вызов (Орден Посвященных)

(Кондор - 01)

      "Сергей Собалев. Кондор принимает вызов": Эксмо; Москва; 2000
      ISBN 5-04-004932-3
 
      Судьба - штука переменчивая. Капитан морской пехоты Андрей Бушмин по кличке Кондор ныне подрабатывает частным извозом в Калининграде. Совершенно случайно ему в руки попадают материалы, способные пролить свет на тайну Янтарной комнаты. А это верная смерть. Так что теперь лихого капитана, словно волка красного флажками, обкладывают различные спецслужбы. Один за другим гибнут его товарищи, смерть идет за ним по пятам. Но морскую пехоту так просто не напугать, а боевые навыки не забываются. Кондор принимает вызов…
      Это произведение - целиком плод авторского воображения. Всякое совпадение с реально существующими людьми и событиями является случайностью.

Часть I Вальпургиева ночь
 
Глава 1

      Гроза началась незадолго до полуночи.
      С оглушительным звуком треснуло небесное полотно, безжалостно разодранное щелчками огненных бичей, феерические всполохи рельефно высветили контуры городских кварталов. Ливень не заставил себя ждать: вслед за редкими тяжелыми каплями на землю обрушились сплошные потоки воды. Запоздалые прохожие торопливо пораскрывали хрупкие скорлупки зонтиков, отдавая их на растерзание крутому, просоленному на балтийских просторах норд-весту. Ноги сами по себе ускоряли ход, сбивались на торопливый шаг, переходящий в бег трусцой - все спешили укрыться от непогоды.
      Редкие в это время суток маршрутные автобусы милосердно подбирали вымокших до нитки горожан, неспешно развозя их по окраинам полумиллионного города - административного, промышленного и культурного центра западной части России.
      На опустевших улицах забурлили полноводные ручьи, потоки воды врывались в отверстия подземных коллекторов, пополняя и без того разбухшую после недавнего половодья Преголе, с шумом вливались в Замковые пруды, вот уже полстолетия незатейливо называемые Верхним и Нижним водоемами.
      К двум часам ночи небесная канонада лишь усилилась. Под натиском шквалистого ветра натужно гнулись и скрипели деревья городского парка, невидимые за высокой земляной насыпью Литовского вала. На просторной площадке, по периметру огороженной мелкоячеистой проволочной сеткой в обрамлении высоких, с гнутыми шеями штанг-фонарей, сгрудились разнокалиберные иномарки. Большую часть территории занимало строительство крытого автосалона.
      Автомобильный бизнес процветает - сказывается близость к Западу, так что пришло время выходить на европейские стандарты обслуживания. Впрочем, площадка у Росгартенских ворот и без того в городе считается "центровой" - рухлядью здесь никогда не торговали, в ассортименте иномарки, прошедшие предпродажную подготовку, стоимостью от пяти тысяч долларов и выше.
      Автосалон, как всегда, закрылся в девять вечера, к этому часу площадку также покинули строители, заканчивающие возведение каркаса здания. Охранники, заперев изнутри обе брамы ворот, попрятались в помещении сторожки. Нести службу им помогала кавказская овчарка по кличке Альма. Кроме крупных габаритов и недюжинного собачьего интеллекта псина отличалась еще и свирепым норовом. По какой-то ей одной лишь понятной причине Альма недолюбливала представителей рода человеческого, готовая перегрызть горло каждому, кто окажется в пределах досягаемости ее чудовищных клыков. Исключение составляли только охранники, к их постоянному присутствию она как-то притерпелась. Однако, несмотря на свирепый нрав и кое-какие мелкие недостатки, более надежного стража трудно было себе представить.
      Альму выпустили на ночь из вольера, все же слегка ограничив свободу передвижения: длинная и прочная металлическая цепь, заменявшая ей поводок, соединялась карабином с натянутым вдоль сетки ограждения металлическим тросом. Все рассчитано на то, чтобы собака держалась у машин, а не шлялась по строительной площадке, кое-где перекопанной глубокими траншеями.
      В ненастную ночную пору время тянется мучительно медленно. Разговор давно уже угас - столько переговорено всего за бессонные ночи, - потому охранники сидят в тишине, погруженные в собственные мысли. В тесноватом помещении, обставленном скупо и скучно - из мебели лишь стол да парочка стульев, - царит мутный желтоватый полумрак, который не в силах развеять ни маслянистый свет уличных фонарей, ни частые вспышки зарниц. Сквозь шум непогоды изредка доносилось лишь позвякивание цепи и глухое, в унисон громовым раскатам, ворчание собаки.
      Скука смертная… Диван, ясное дело, охранникам не положен, их дело бдить. Зубов весь извертелся на стуле - и так пытался пристроиться, и эдак, и плечами на спинку откидывался, засовывая кисти рук под мышки, и локтями пробовал опереться на столешницу, и едва уж не грудью ложился на стол, но все его усилия оказались тщетными - состояние приятной полудремы, ставшее уже привычным за время ночных дежурств, к нему так и не приходило.
      Не в силах больше маяться на жестком сиденье, Зубов поднялся, потянулся как следует, разминая застывшие члены, и широко зевнул. Поднес к глазам запястье: стрелки на светящемся циферблате "Командирских" показывали четверть третьего. Проклятая ночь, казалось, никогда не кончится…
      Из-за разбушевавшейся стихии Зубову было не по себе. Хотя беспокоиться на первый взгляд было не о чем, ночное дежурство проходило по привычной схеме: охранники в сторожке, Альма на стреме - граница на замке.
      На другом стуле, привалившись плечом к столу, прикорнул его напарник Миша Костюк, двадцати пяти лет от роду, в недавнем прошлом пограничник, а теперь ночной сторож с окладом, втрое превышающим прежнее жалованье экс-лейтенанта. Куртка повисла на спинке, поверх тонкого свитера - ремни, поддерживающие кобуру с "ПМ". Еще не так давно охранники могли обходиться тривиальными "газулями" и электрошокерами, но времена меняются, все как в сказке - чем дальше, тем страшнее - народ звереет потихоньку. Даже площадки с дорогими тачками "бомбить" стали. Так что впору рыть окопы полного профиля и ставить у ворот бронетехнику.
      Резко полыхнуло, оглушительно рявкнул гром, в такт ему жалобно затренькали стекла в окне. Пулеметные струи дождя косо-прицельно хлестнули по окнам, выбили звонкую дробь на черепичных скатах крыши.
      Зубов прикурил сигарету и, подперев плечом стену, бездумным взглядом уставился в окно.
      Огромная лохматая псина, вольготно распластавшаяся на мокром асфальте у самых ворот, вдруг резко вскинула лобастую голову, чутко повела по сторонам своими ушами-локаторами, сторожко процедив через ноздри насыщенный озоном и влагой воздух. Сторожевая собака, общавшаяся с ночью на недоступном человеческому племени языке запахов и звуков, первой смогла распознать знаки грядущей опасности. Какое-то мгновение она еще лежала неподвижно, затем опавшая нижняя губа обнажила огромные клыки, и из глотки вырвался наружу грозный рык.
      Резво стартовав, Альма огромными скачками понеслась в направлении стройки, выбирая на ходу цепь. И, уже заранее предчувствуя, что длины поводка ей не хватит, полыхнула яростным хриплым лаем: хватит дрыхнуть, господа охранники, аларм, тревога!
      – Миша, подъем! - встревоженно скомандовал Зубов. Он даже не заметил, что Костюк стоял уже рядом. - Альма чудит!
      – Кто-то забрался на стройку, - первым сориентировался в ситуации бывший пограничник. - Или возле самых ворот ошивается… Надо бы шугануть, а? Чего молчишь, Серый?
      – Как забрался? По воздуху? - скептически отозвался напарник. - Дальнюю браму, между прочим, я самолично запер. Ферштейн?
      – По воздуху или еще как-нибудь - понятия не имею. - Костюк, сдернув со спинки стула кожанку, мгновенно накинул ее на себя. - Но точно там кто-то бродит.
      – Наверняка помойный котяра.
      – Альма попусту брехать не станет, - вступился за свою любимицу Костюк. - И ты это прекрасно знаешь. Говорю тебе, чужие…
      Мгновение спустя, как бы в подтверждение его слов, собака выдала новую порцию злобного лая. Зубов раздраженно пожал плечами: непонятно, с какой стати такой переполох. Из окон сторожки - небольшое кирпичное строение гнездилось на высоком фундаменте - просматривалась практически вся площадка: ближние и дальние ворота, скопище мокнущих под дождем машин, трехметровой высоты проволочное заграждение, недостроенный каркас автотехцентра с задранной в небо стрелой крана и непременным вагончиком для строителей, а за ними крутая земляная насыпь Литовского вала, ограничивающая территорию с востока. Склон ее заплетен "колючкой". Проезжая часть улицы выглядела совершенно пустынной - ни тебе транспорта, ни прохожих - на противоположной стороне темнеют громады жилых домов, чуть дальше и наискосок, по направлению к Верхнему пруду, в призрачном свете редких фонарей панорама площади Маршала Василевского. Она также была пустынна, лишь в самом дальнем углу, у башни Дона, промелькнули огни автомобильных фар.
      – Кому не спится в ночь глухую? - мрачно пошутил Костюк. - Приключений захотелось? Ну-ну… Сейчас мы кого-нибудь покусаем…
      В отличие от напарника он отнесся к происходящему достаточно серьезно, поэтому не стал терять время даром. Схватив мощный "бошевский" фонарь и облачившись в дождевик из прорезиненной ткани, на мгновение застыл у порога.
      – Ты идешь? Или здесь будешь бдить?
      Зубов тяжко вздохнул - очень уж не хотелось высовываться под проливной дождь.
      – Ладно, уговорил, Карацупа. Заодно и проветрюсь.
      Костюк первым нырнул под водопадные струи дождя. Альма, повинуясь команде, отданной негромким, но уверенным и непреклонным голосом, тут же умерила свой пыл и даже слегка осадила назад, ослабив натяжение цепи. Во всем ее облике сквозила скрытая до поры мощь, мышцы сотрясала мелкая дрожь нетерпения, из клыкастой пасти вырывалось хриплое дыхание. Собачка вышколена была по высшему разряду, ей не нужны дополнительные разъяснения. Она способна сбить с ног любого, даже самого крепкого бойца, а если тот начнет вдобавок бузить, размахивать ножами-кастетами, еще и хватанет как следует…
      Миша Костюк управился наконец с карабином, соединявшим цепь с ошейником. Если у лихих людишек, забравшихся в неурочный час на стройку, есть хоть капля ума, то, предупрежденные, а заодно и напуганные свирепым собачьим лаем, они наверняка должны уже были отступить за пределы охраняемой площадки. Ну а если по жизни они ребятки наглые и настырные, в таком случае им можно лишь посочувствовать.
      Костюк хлопнул псину по загривку: вперед, Альма, - твой выход!
      Зубов на какие-то мгновения задержался на ступенях, наблюдая за разворачивающейся на его глазах сценкой. Сохраняя грозное безмолвие, как и положено породистому псу-служаке, огромная овчарка буквально в три прыжка преодолела расстояние, отделявшее ее от угла строения, и скрылась из вида. Следом за ней рванул Костюк, одной рукой придерживая развевающиеся на ветру полы дождевика.
      Зубов покрутил головой: кто знает, может, и прав напарник. Судя по реакции Альмы, какая-то сволочь определенно забралась на стройку. Вот только неясно, как это он - или они - смог туда пролезть, разве что прокусил дыру в ограждении…
      Ну и дурак, сейчас тварь отгрызет ему ползадницы. Вдвойне дурак, потому что воровать тут пока нечего; отделочные работы начнутся лишь в середине мая, так что поживиться нашармачка чем-нибудь ценным все равно не удастся.
      Прежде чем отправиться вслед за "Карацупой" и его верным псом, Зубов на всякий случай решил осмотреть ближнюю браму. Ворота, сваренные из толстых металлических прутьев, заперты изнутри на засов, меж прутьев наверчена цепь с полупудовым амбарным замком. Для верности подергал его рукой. Калитка также заперта, снаружи ее никак не открыть. Еще раз всмотрелся и вслушался в ночную темень - город корчился под натиском небывалой грозы, как эпилептик в припадке. Других, более весомых причин для беспокойства он не обнаружил.
      Чертыхаясь, Зубов прошелся вдоль проволочного ограждения. Стараясь ступать по выложенной тротуарной плиткой узкой дорожке, обогнул каркас здания с торца. Ну и куда запропастились эти двое, Костюк и его злобная тварь? На площадке ни единой души.
      Он уж начал было испытывать глухое раздражение - что еще за фокусы? В прятки, что ли, решили с ним сыграть? А может, просто разминулись? Странно, очень странно…
      Сначала он наткнулся на Альму. Овчарка, ощерив в предсмертном оскале внушительные клыки, недвижимо распласталась у выкрашенного в зеленый колер вагончика строителей. А чуть дальше, метрах в пяти от нее, между вагончиками и отводной траншеей, по какой-то причине до сих пор не засыпанной, из дождевой лужи выпирал подозрительный бугорок. Направленный луч мощного фонаря, высветив мертвенно-бледное лицо с тонкой полоской усов и черным пятнышком в переносице, испуганно отшатнулся.
      Отказываясь верить в реальность происходящего, Зубов действовал скорее рефлекторно, чем осознанно. Перебросив фонарь в левую руку, он суматошно рванул "макарова" из кобуры. Увесистый ствол в мокрых дрожащих руках вел себя как скользкий обмылок. Чертыхаясь, он кое-как снял пистолет с предохранителя, готовый без раздумий палить во все, что движется и шевелится.
      Прошло несколько долгих, наполненных ледяным ужасом мгновений, прежде чем он чисто интуитивно осознал, что непосредственная опасность ему не угрожает. Выдохнул застоявшийся воздух из легких, после чего принялся отчаянно вертеть головой по сторонам, пытаясь понять, что же здесь произошло.
      Порывом ветра капюшон отбросило на плечи, но он не стал поправлять его, подставив непокрытую голову под тугие струи дождя.
      – Эй, есть здесь кто-нибудь?! - хрипло выкрикнул Зубов, тщетно пытаясь разорвать прочные путы страха. - Ур-р-рою, мать-перемать!!!
      Осознавая, что ведет себя до крайности глупо, Зубов все же решился включить фонарь. Узкий сноп света торопливо пробежал вдоль фасада здания, зияющего пустыми глазницами оконных и дверных проемов, взбежал на заплетенную колючей проволокой насыпь, медленно проплыл вдоль ее гребня, потом резким скачком переместился в противоположном направлении, высветив прочные высокие ворота, - в отличие от ближней брамы в них не было калитки, - бегло прошелся вдоль проволочного ограждения и растворился наконец на пустынной площади.
      Сдерживая нервную дрожь, Зубов еще раз осветил лицо напарника. Затем, судорожно вздохнув, выключил фонарь и сунул его в карман дождевика. Ну, дела! Даже в свидетели некого призвать, кроме тех, кто продырявил напарника и вдобавок пристрелил свирепого пса. Но они, кажется, будто сквозь землю провалились.
      Как прикажете все это понимать?
      Ветвистая молния прочертила аспидное небо, громыхнул гром. И словно плотину прорвало - Зубов вновь обрел способность здраво рассуждать и действовать вполне осмысленно.
      Костюк уже явно не нуждался в неотложной помощи, но на всякий случай Зубов все же присел рядом на корточки и приложился пальцами к сонной артерии… Смерть наверняка наступила мгновенно. Ствол в кобуре, кобура застегнута - иными словами, он и сам не слишком серьезно отнесся к собачьему бреху. Или слишком понадеялся на свою любимицу, считая, что в компании со свирепой Альмой ему и сам черт не страшен.
      Выпрямившись, Зубов вдруг стукнул себя по лбу. Как это он сразу не обратил внимания? Невезучий напарник лежал в одной кожанке. Но прежде чем покинуть сторожку, Миша Костюк облачился в длиннющий, доходящий ему до пят дождевик. Куда подевался плащ? Будто затравленный волк, Зубов опасливо крутил головой по сторонам. Ноги, казалось, сами тащили его прочь от стройплощадки. Тревожная сигнализация смонтирована в сторожке, там же, в верхнем ящике стола, сотовый телефон. Патрульный экипаж будет здесь от силы через пять минут.
      Вывернув из-за угла, он сразу заметил человеческую фигуру, копошащуюся возле ближней брамы. Судя по всему, чужой не смог отпереть калитку, снабженную хитрым запором, потому что уже мгновение спустя незнакомец по-обезьяньи легко и ловко вскарабкался на створки ворот…
      – Стой! - заорал охранник, набрав полные легкие воздуха. - Слезай, кому говорю!! Ур-р-рою, мать-перемать!!!
      Оседлавший браму резко обернулся на голос и, как почудилось Зубову, вытянул в его направлении руку, будто погрозил ему пальцем. Поскольку у негодяя явно должно быть при себе оружие, охранник мигом убрался с линии огня, укрывшись за первой попавшейся тачкой. Выстрела он не слышал. До него донесся лишь щелчок пули.
      Но отсиживаться за массивной тушей джипа Зубов не собирался. Для начала он пальнул вверх, как учили в школе, а затем открыл огонь на поражение. На удачу особо не рассчитывал: в снайперах его никогда не числили, да и расстояние до цели для "Макарова" приличное - метров эдак пятнадцать…
      Когда охранник в спешке расстрелял всю обойму, ему осталось лишь проводить взглядом ретировавшегося злодея, который убегал прямо по проезжей части Литовского вала. Развевающиеся по ветру полы дождевика делали его похожим на неуклюжую хищную птицу.
      Зубов в бессильной ярости скрипнул зубами - ушел, негодяй! Даст бог, недалеко уйдет…

Глава 2

      Бушмин аккуратно разгладил на ладони мятую волглую банкноту. Не удержавшись, бросил укоризненный взгляд в сторону загулявшей парочки, которую он только что доставил во двор пятиэтажки по Пролетарской улице. Те уже успели отдалиться от машины и секундой позже скрылись в парадном.
      Скупость человеческая не знает границ. Да и сам он хорош, сразу нужно было оговорить таксу. Раз уж стал левачить, то и вести себя надо соответственно - драть с "седоков" три шкуры. Особенно в такую ночь.
      Стоило тащиться через весь город из-за такого мизерного приработка? Да и вообще, что за занятие он себе подыскал, если с шести вечера до двух ночи едва-едва сумел что-то выездить?
      Не идут к нему денежки, хоть ты тресни. С работой напряженка, но и это не дело. Если бы не приперло, черта с два он занимался бы подобной ерундой. Но, кроме частного извоза, больше на ум ничего не пришло.
      Подавив вздох, Бушмин убрал деньги в тощий лопатник. Докатился, брат, до ручки. Осталось только на паперти встать с протянутой рукой: подайте, мол, люди добрые, на пропитание флотскому офицеру, в прошлом морскому пехотинцу, орденоносцу и герою Кавказской войны…
      "Дворники" натужно шоркали по лобовому стеклу "девятки", смахивая потоки дождевой воды. Заглушив движок, Бушмин потянулся в бардачок за сигаретами. Чиркнув зажигалкой, прикурил. Торопиться ему некуда, да и незачем.
      В последнее время Андрей Бушмин жил в полном соответствии с печально известным правилом: покуда гром не грянет, мужик не перекрестится. Он был вполне самостоятельным человеком двадцати восьми лет, со сложившимся характером, устоявшимися привычками и наклонностями, определенным набором профессиональных и человеческих качеств, когда в один прекрасный момент вся судьба его резко переменилась. Новую жизнь пришлось начинать практически с нуля. И теперь, спустя почти полгода после увольнения в запас, можно подбить кое-какие итоги: ничего стоящего он за эти месяцы не совершил. Жизнь на гражданке у него не заладилась, факт очевидный и неопровержимый. Дернул же его черт написать тот злополучный рапорт…
      Волна сокращений, прокатившаяся по кораблям и береговым подразделениям Балтфлота и потрясшая до основания всю северо-западную группировку, Бушмина напрямую не затронула. Над ним, как говорится, не капало, мог бы себе и дальше служить. И все же неприятно было наблюдать, как одним росчерком пера, словно многопудовым молотом, крушатся сотни и сотни судеб. И вдвойне тягостно, когда в "проскрипционных" списках там и сям мелькают фамилии однокашников по КВВМУ1, однополчан, приятелей и просто знакомых, которых немало набралось за семь лет службы в Балтийске. Узнавая дурные новости, Бушмин мрачно про себя размышлял: если и дальше будут пачками толковых спецов сокращать, кто останется на флоте? Черноморский флот уже добили до ручки, теперь, судя по всему, всерьез взялись за балтийцев.
      Да и бытовая сторона службы его основательно "заколебала". Что из того, что у него есть собственная жилплощадь? Сорокаквартирный дом, "ударно" возведенный для нуждавшихся в жилье офицеров и прапорщиков Гвардейской Белостокской Краснознаменной орденов Суворова, Кутузова и Александра Невского бригады морской пехоты, уже третий год напрочь отказывается принимать госкомиссия. Потому как все сделано тяп-ляп. Видать, командование за их счет не один особнячок построило. Вот и мыкаются прошедшие Чечню морпехи: в пятиэтажке нет газа, часты перебои с электричеством и водоснабжением, канализация не работает как надо…
      Да, стены у него есть. Но по вполне понятным причинам он не может ни продать свою квартиру, ни, на худой конец, обменять. Какой дурак, спрашивается, захочет с ним меняться? Стоит лишь завести разговор о подобной перспективе, как люди тут же делают испуганное лицо: "Поселок Мечниково? Это под Балтийском? Боже упаси! Гиблое место…"
      В его возрасте пора бы и о будущем задуматься, как-никак через полтора года тридцатник стукнет. Не век же ему холостяковать? А у него, если взглянуть правде в лицо, на настоящий момент ни кола ни двора. Потому как квартира, которой его облагодетельствовало командование, отписана Бушминым самому Главкому. Правда, нотариус, к которому обратился морской пехотинец, напрочь отказался оформить дарственную. Не принято, видите ли. Нет, говорит, таких прецедентов. А вот вселять людей в недостроенную сырую конуру и называть это жильем считается вещью вполне обыденной и законной…
      В прошлом году он разделил отпуск на две части: июльскую декаду провел в литовской Паланге, а остаток "забил" на осень, собираясь наведаться в Тулу, где проживают родные. И если бы задумка осуществилась, если бы он на время сменил обстановку и подзарядился позитивной энергией в отчем доме - глядишь, и в голове бы у него развиднелось. Но до отпуска он маленько не дотянул - сорвался.
      Накопившиеся в душе усталость и раздражение вылились в сухие строчки рапорта. После вполне объяснимых внутренних переживаний и колебаний - одиннадцать лет, считая учебу в "системе", коту под хвост - отправил бумагу по инстанции. Настрой был боевой: ни за что, мол, своего решения не переменю и рапорт отзывать не буду. Он предполагал, что его будут бесконечно долго таскать по кабинетам вышестоящего начальства и слезно упрашивать остаться еще послужить маленько. Думать так у него были веские основания: в части он состоял на хорошем счету, имел правительственные награды, вот-вот ждал присвоения майорского звания, к тому же практически уже был решен вопрос об откомандировании Бушмина на учебу в академию…
      А начальство - р-раз!.. - и подмахнуло его рапорт. Только комбриг эдак укоризненно взглянул на него: "И ты, Брут?" Но отговаривать не стал, знал - Бушмин слов на ветер не бросает.
      Итак, карьера пошла под откос, будущее представлялось расплывчатым и зыбким, как осенний балтийский туман. Бушмин выправил документы, по традиции устроил "отвальную" для сослуживцев. Ключи от злополучной квартиры презентовал молодому "ваньке-взводному", в шутку предупредив того, что она - собственность Главкома. После чего собрал свои скромные пожитки и перебрался в областной центр.
      Уходил не на пустое место. Когда Бушмин наводил справки о перспективах трудоустройства, выяснилось, что "наши" работают как в частных, так и в государственных структурах: ОМОН, СОБР, ВОХР, отдел физической защиты налоговой полиции. Даже в подразделении антитеррора сыскался знакомый парень. Повсюду офицеры морской пехоты котируются достаточно высоко. К тому времени многие его бывшие сослуживцы успели освоиться в К., и никто из них на жизнь не жаловался.
      Бушмина "по блату" сосватали в "Балтию" - крупнейшее частное охранное предприятие в регионе. Номинальный глава фирмы, моложавый подтянутый мужчина лет пятидесяти с небольшим, в сравнительно недалеком прошлом сотрудник ВКР1 в полковничьих чинах, встретил его приветливо: "Вот вы каков, Бушмин… Как же, наслышаны. Решили покинуть тонущий корабль? Шучу… Берем вас в штат, Андрей Михалыч. Такие люди нам нужны".
      В тот же день он получил подъемные. Бушмину растолковали, что сумму, эквивалентную подъемным, он будет получать ежемесячно в течение первых четырех месяцев работы в фирме, после чего возможен пересмотр оклада в сторону его увеличения. Иными словами, Бушмину предстояло пройти некий испытательный срок.
      Пользуясь собственными каналами, Бушмин оформил регистрацию в областном центре, а также снял на полгода однокомнатную квартиру сравнительно недалеко от центра, на Еловой аллее. Пока суд да дело, опытные инструктора "Балтии" перелицевали бывшего морпеха в "бодигарды". На это ушло немногим более двух недель, хотя с таким же результатом лекция могла уложиться в каких-нибудь два часа. Попутно Бушмин улаживал различные формальности, включая разрешение на ношение оружия, а заодно и присматривался к своим работодателям.
      Вводный инструктаж с ним проводил Карсаков, правая рука главы фирмы, который по должности курировал весь штат телохранителей. Вплоть до этого разговора Бушмин оставался как бы в слегка подвешенном состоянии. Но и за это время он уже успел прийти к выводу, что чрезмерное любопытство в этой фирме не поощряется, и потому не спешил высовываться с расспросами.
      Выяснилось, что карьеру в охранных структурах Бушмину придется начинать с самых низов, в качестве рядового-необученного. О том, чтобы приставить его к конкретному "телу" или поручить другое серьезное дело, пока не может быть и речи, до этого еще надо дорасти. А заодно ему рекомендовали как можно скорее избавиться от упрощенного взгляда на жизнь, особо свойственного уволившимся в запас офицерам.
      Уже из первой беседы Бушмин понял, что руководство "Балтии" имеет на него какие-то свои виды. Вряд ли начинающие сотрудники получают здесь оклад в полторы тысячи долларов. Спустя два месяца, когда Бушмин уже вполне освоился с новой для себя службой и его стали даже привлекать к обеспечению официальных мероприятий (если таковыми можно считать многочисленные тусовки с участием губернской знати), он получил тому косвенное подтверждение.
      Довольно неожиданно его вызвал к себе Шубин, глава фирмы. Тот самый моложавый полковник из BKR собеседованием с которым и началось знакомство Бушмина с "Балтией". "Вы неплохо осваиваете новый для вас набор специальностей, - сказал Бушмину его новый шеф. - Не буду лукавить с вами, в "отбойщиках" у нас недостатка нет. Вы нас интересуете в несколько ином качестве. Ваш опыт и профессиональные знания позволяют вам претендовать на более ответственные должности. Но всему, как известно, свой черед. Не исключено, что по завершении испытательного срока вам будет поручен серьезный участок. С перспективой существенного улучшения ваших материальных условий. Но прежде чем это произойдет, вам следует научиться трезво и реалистично воспринимать существующий порядок вещей…"
      Бушмин так и не дождался, пока его начальство окончательно раскроет карты. Простой человеческий поступок, о котором он и сейчас не сожалеет, поставил на его многообещающей карьере жирный крест. Видать, ему так и не удалось избавиться от "упрощенного взгляда на жизнь", так же как и выработать в себе "трезвый и реалистичный взгляд на существующий порядок вещей". Иными словами, он предпочел остаться самим собой.
 

***

 
      Тлеющая сигарета обожгла пальцы. Чертыхнувшись, Бушмин вернулся мыслями в реальность. На днях истекает срок договора найма квартиры. Хозяйка не прочь продлить его, но требует платы за полгода вперед. Съезжать ему не хотелось, на Еловой он уже прижился, да и такса вполне устраивала. Денег у него оставалось в обрез, только-только хватит оплатить жилье за последующие полгода. Но надо ведь еще и как-то существовать? А денежки тают, как снег по весне.
      Еще тысяча долларов спрятана в "заначке", это его НЗ. Плюс машина - ее тоже в случае нужды можно превратить в наличность. Потому как неизвестно, долго ли продлится выпавшая на его долю полоса невезения.
      М-да… Хочешь не хочешь, но придется и следующую неделю левачить, если только ему и здесь не перекроют кислород.
      – У тебя развилась мания преследования, - мрачно произнес Бушмин, заводя движок и выбираясь из темного двора.
      Пятью минутами позже он припарковался на площади Маршала Василевского, неподалеку от сияющей вывески круглосуточно работающего ликероводочного магазина. Площадь была пустынной, лишь в предбаннике магазина маячил смутный силуэт. Но после того как в приоткрытую дверь вылетел тлеющий окурок, и это живое существо куда-то испарилось.
      Бушмин прикинул, что торчать здесь долго нет особого смысла. Придется заложить еще один круг по Литовскому валу до Московского и далее, через Центральную площадь, на Ленинский проспект. Можно попытаться подцепить клиента на Южном вокзале. Но будет лучше всего, если он прекратит заниматься глупостями и без промедления двинет на Еловую, досыпать остаток ночи в своей койке.
      Прежде чем сняться с якоря, Бушмин приспустил стекло и набрал полные легкие насыщенного озоном и пропитанного летучим запахом клейких молодых листочков ночного воздуха. Стрелки часов, встроенных в приборную панель, показывали двадцать минут третьего.
      Над древним городом продолжала неистовствовать майская гроза…

Глава 3

      Человек, подобно сухому осеннему листу спланировавший с тротуара прямиком на проезжую часть и едва не угодивший под колеса бушминской "девятки", напоминал своим обликом черного монаха в сутане. Или куклуксклановца, ударно линчевавшего этой ночью пару-тройку афроамериканцев и спешащего теперь к родному бунгало, чтобы вновь превратиться в законопослушного гражданина. А еще он здорово смахивал на путевого обходчика с какого-нибудь глухого таежного перегона, неведомо какими судьбами занесенного в прибалтийский край.
      Но кем бы ни был этот любитель ночных прогулок, следует признать, что облачение себе он выбрал как раз по погоде.
      "Черный монах" сам открыл переднюю дверку и, не дожидаясь особого приглашения, как был в мокром плаще с надвинутым на самые брови капюшоном, тяжело опустился в кресло пассажира.
      – Вообще-то неплохо бы у хозяина "добро" испросить, - неприязненно произнес Бушмин. - А уж потом и в машину садиться…
      Он собрался уж было выставить наглого "попутчика" из машины, но вовремя вспомнил о своих денежных затруднениях. Поколебавшись секунду-другую, решил сменить гнев на милость.
      – Куда путь держим?
      – Вагнер! - хрипло выдохнул ночной пассажир. Из-под капюшона вырвалось надсадное дыхание. Дышал он часто, с посвистом, как затравленный зверь, которого преследует целая свора собак.
      – Что-нибудь случилось? - встревоженно спросил Бушмин. Он крутанул головой по сторонам, может, за мужиком кто-нибудь гонится. Да нет, вроде все спокойно, никого поблизости не видать. Сам Бушмин не боялся левачить по ночам, он не из разряда пугливых, но неприятности ему не нужны.
      – Нет, - незнакомец наконец справился со своим дыханием. - Улица Ваг-гнер…
      – На Вагнера, значит, - Бушмин, как обычно в такие моменты, слегка замялся. - Это будет стоить полста рублей.
      – Вагнер! Пожа-луй-с-ста, - едва не по слогам произнес тот, шурша складками своего плаща. - Быстро…
      – Быстро не получится, - мрачно произнес Бушмин, заводя движок и трогаясь с места. - Сами видите, чертова погода.
      Проезжая часть улицы Литовский вал походила на бурлящий горный поток. Бушмин про себя чертыхнулся - он уж было собрался домой отправиться, а тут эта ночная птаха подвернулась. Чтобы хоть немного скрасить существование, сунул в магнитолу кассету с записями группы "Любэ".
      В отличие от десантных амфибий-вездеходов знававший лучшие времена "жигуленок" напрочь отказывался "ходить по воде, аки по суху". Опасаясь застрять посреди какой-нибудь бездонной лужи, Бушмин вынужден был выписывать замысловатые кренделя по всей ширине проезжей части, а иногда даже заезжал колесами на тротуар. На траверсе Дома офицеров пришлось вытряхиваться из машины и какое-то время морщить лоб над тем, как сподручнее форсировать образовавшуюся в этом месте водную преграду. Хорошо, хоть очередной заряд прошел и теперь вместо ливня с неба сеялся мелкий дождик.
      Когда Бушмин свернул наконец с пологой Замковой горы на улицу Фрунзе, пролегающую параллельно северному рукаву Преголе, дела его заметно поправились. Навстречу стал попадаться редкий транспорт, двигавшийся с черепашьей скоростью. Там и сям по обе стороны улицы светились огнями рекламные надписи, вывески различных контор и витрины магазинов.
      Дыхание пассажира временами напоминало надсадный хрип астматика. Может, и вправду астматик? Или страдает, к примеру, особым видом заболевания - аллергией на майские грозы.
      Пока Бушмин старательно подражал участникам ралли "Кэмэл трофи", "попутчик" так и не произнес ни единого слова. По правде говоря, Бушмин и сам не испытывал особой тяги к общению, всецело поглощенный процессом вождения, поэтому ему лишь изредка удавалось бросать косые взгляды на притихшего пассажира. Тот, судя по всему, решил прикорнуть по дороге. Рослый оказался парень - как и владельцу машины, салон "девятки" ему был явно тесноват. Ноги пришлось убрать в нишу под панелью, голова свесилась набок и безвольно покачивалась в такт движению.
      Никак с застолья возвращается? Кабаки уже закрылись, кроме двух "ночников", но те расположены в другой части города. На дому гулял? Тогда почему не позаботился вызвать тачку по телефону? Сейчас с этим делом никаких сложностей, все до единого таксомоторы радиофицированы, заказ по телефону принимается круглые сутки.
      Нет, не похоже, чтобы он только что выбрался из-за стола, - "выхлопа" от него нет.
      Кстати, о запахах… Вместе с ночным клиентом в салоне появился какой-то странный ароматец. Не сказать чтобы был он резким, скорее наоборот, но в нем ощущалось нечто неприятное для обоняния и вместе с тем неуловимо знакомое. Чем-то нежилым от него пахнуло, вроде сырой земли и тлена.
      Кем бы она ни была, эта странная личность, смахивающая на черного монаха, Бушмину до того нет абсолютно никакого дела. У него своих забот по горло.
      "Служили два товарища, ага…" - задумчиво, с легким оттенком грусти пропел динамик автомагнитолы.
      Бушмин тоже закручинился.
 

***

 
      …Это ж надо было умудриться нажить себе такого вражину?! Казанцев Алексей Игоревич - в недавнем прошлом вице-губернатор области и председатель КУГИ, а нынче известный всему городу денежный мешок, большой ценитель произведений искусства, "янтарный барон" и тэ дэ и тэ пэ… Вот какой важный человек заимел на него зуб.
      И все из-за сущего пустяка: Бушмин стал свидетелем не очень красивой сценки с участием банкира Казанцева и незнакомой молодой женщины. Женщина, надо отдать должное, настоящая красавица. Эпизод сей имел место во время фуршета, венчавшего успешно прошедшую городскую выставку изделий из янтаря. Данное мероприятие почтила присутствием вся губернская знать.
      Бушмин скучал в вестибюле Дома художников, на втором этаже которого была развернута экспозиция, остальные "прикрепленные" либо перекуривали на воздухе возле машин, либо держались поближе к охраняемым персонам.
      Эти двое спустились по лестнице: впереди молодая женщина, она была уже одета в плащ и держала в руке сумочку и зонт, а следом за ней Казанцев - сорокалетний лощеный мужчина в смокинге. Молодая особа явно чем-то была расстроена и торопилась покинуть мероприятие, хотя именно это почему-то не входило в планы преследовавшего ее дельца. Если перевести на человеческий язык речи банкира - тот был слегка навеселе и не стеснял себя в выражениях, - то его требования сводились к следующему: "Ты обязана остаться! Когда все закончится, поедешь со мной! Вопрос решен и обсуждению не подлежит".
      Бушмин не имел ясного представления, кем приходится эта дама крутому банкиру, но она явно не собиралась потакать его прихотям. В ее взгляде сквозило плохо скрываемое презрение, но в то же время она была здорово напугана и представлялась слабым, беззащитным существом.
      Подчиняясь какому-то неосознанному рефлексу, Бушмин "случайно" преградил путь "янтарному барону", тем самым давая молодой женщине возможность беспрепятственно выскользнуть через дверь парадного на площадь Победы.
      Вот, собственно, и все.
      Из "Балтии" Бушмин вылетел как пробка из бутылки, стремительно и с треском. К тому времени у него уже зародились смутные подозрения относительно этой "хитрой" фирмы, и в голове исподволь зрело решение расстаться со своей новой службой. Тем более что какие-то его личностные качества и черты характера не вполне устраивали работодателей, и прежнее доброе отношение руководства сменилось настороженностью и пристальным вниманием к каждому его слову и поступку.
      Напоследок Карсаков по-доброму присоветовал ему: "Андрей, будет лучше всего, если ты уедешь из города. Здесь у тебя нет никаких жизненных перспектив".
      Не зря ходили слухи, что Казанцев на редкость злопамятен. Причем это качество в удивительной степени смешано в нем с респектабельным видом и демонстративным высокомерием. В речевом обороте банкира самое ходовое слово - быдло. Так он изволит именовать свою челядь и даже прихлебателей из среднего чиновного сословия, короче, любого, кто не входит в узкий круг истинных хозяев западного анклава России.
      Бушмин был далек от мысли, что его судьбой озаботился лично Алексей Игоревич. Такое внимание к нему не по чину. Казанцев человек занятой, он вершит большие дела. Но и обид никому не прощает, благо под рукой целый штат спецов по обделыванию грязных делишек. Кто-то из его "шестерок" и взял на себя задачу приструнить охранника, посмевшего спутать планы влиятельного дельца.
      Поэтому нет ничего удивительного в том, что уже месяц с лишком Бушмин не может подыскать себе подходящей работы. В областном центре насчитывается около двадцати банков, можно было бы устроиться в охрану, но путь ему везде заказан. В детективных агентствах города тоже ничего не светит. Другие варианты, вроде устройства в РУОП, вернее, в СОБР отпадали один за другим. И места вакантные имеются, и связи кое-какие есть, но стоит лишь ему обратиться, как перед ним тут же зажигают красный свет.
      Вспомнив выкатившиеся из орбит глаза Казанцева, мгновением позже буквально налившиеся кровью от бешенства, Бушмин остро пожалел, что не дал тогда банкиру в рожу. Другого такого случая уже не представится - не подпустят. Хотя и тогда следовавшие по пятам за Казанцевым "шкафы" уже готовы были в клочья порвать Бушмина, и лишь благодаря другим сотрудникам фирмы, среди которых был и Карсаков, удалось избежать серьезной разборки…
      "Девятка", проследовав по Шевченко, вымахнула на Центральную площадь: справа наехало здание гостиницы "Калининград", напоминавшее коробку из-под обуви, слева, на набережной Преголе, громоздился серый уродливый долгострой - с давних времен именуемый "Домом Советов" - несмываемое позорное пятно в биографии нескольких поколений городских властей.
      "Вот пуля пролетела, и ага…" - тревожно сообщил динамик голосом Олега Янковского.
      А пассажиру все нипочем, дрыхнет себе - горя не знает. Пора играть побудку, уже почти добрались до места.
      – Любезнейший, пора просыпаться!
      Поскольку пассажир никак не прореагировал на прозвучавшее предложение, Бушмин слегка толкнул его локтем в бок.
      – Вам по какому адресу?
      Слегка притормозив, Бушмин пропустил на эстакадный мост "Икарус", затем, включив поворот, приготовился сворачивать на Вагнера. Держа руль левой рукой, правой он довольно бесцеремонно тряхнул "попутчика" за плечо.
      – Подъем, приятель! Показывай, куда дальше-то ехать…
      "Вот пуля пролетела, и товарищ мой упал…" Миновав платную автостоянку, "девятка" вползла в узкое горлышко улицы Вагнера. Реакция "приятеля" на призывы извозчика оказалась весьма странной: в горле у него заклокотало-забулькало, затем он пробормотал нечто маловразумительное, выгнулся всем телом… и затих.

Глава 4

      В грозовую ночь с 30 апреля на 1 мая улицы и площади города К. казались вымершими, будто многочисленные обитатели человеческого муравейника все разом впали в странное оцепенение. Именно казались, ибо в действительности воцарившиеся здесь на короткое время мир и покой были иллюзорны. Древний город, за последние десятилетия успевший сменить не только название, но и до неузнаваемости переменить свой внешний облик, даже в ночную глухую пору не смыкает своих старческих век.
      Темно-вишневая "Ауди", нервически подмигивая габаритными огнями, свернула с широкого Советского проспекта в неприметный сонный переулок. Водитель притормозил у невысокой фигурной ограды, подставляясь под недремлющее око телекамеры. Охранник на пульте не заставил себя долго ждать: створки ворот бесшумно поползли в стороны, а спустя короткое время точно так же мягко и бесшумно отворилась массивная входная дверь.
      Людвиг Риттер, наведавшийся в германское торгпредство в столь неурочный час, занимал скромный пост консультанта многопрофильной компании со смешанным капиталом "Балтинвест", чья штаб-квартира размещалась в северной части Ленинского проспекта. Филиал компании находится где-то в пригороде Гамбурга, так что по роду службы Риттеру доводится часто бывать в фатерланде. А заодно местная "крыша" позволяет ему решать свои основные задачи: Риттер - сотрудник Оперативного управления службы безопасности, за плечами у него семилетний опыт работы в отделе спецопераций.
      Сотрудники охраны торгпредства, в соответствии с полученными инструкциями, обязаны пропускать этого человека на территорию в любое время дня и ночи, не задавая при этом лишних вопросов.
      – Предупредите господина советника! - бросил на ходу Риттер "привратнику".
      Не задерживаясь в гулком полумраке вестибюля, он одним махом взлетел на третий этаж, где были оборудованы жилые помещения гостиничного типа. Всего здесь было восемь однотипных номеров класса люкс, а также сдвоенные апартаменты, выделенные в распоряжение доктора Велпа. Четыре номера зарезервировало за собой федеральное правительство, точнее сказать, они находятся на балансе федеральной разведслужбы. Остальные люксы обычно занимают бизнесмены из ФРГ, преимущественно из числа тех осторожных людей, кто не склонен доверяться местному гостиничному сервису либо опасается козней вездесущей русской мафии.
      Справедливости ради надо сказать, что интерьер торгпредства явно проигрывал в сравнении с отделанными с неуемной роскошью деловыми офисами местных дельцов и кабинетами высших чинов областной администрации. Прижимистые казначеи из Пуллаха экономят каждый пфенниг, все здесь сориентировано на средний европейский стандарт, не более того.
      – Вы основательно выбились из графика, Людвиг. Старик уже вас заждался.
      Пропустив визитера в апартаменты, помощник Велпа обеспокоенно выглянул в пустынный коридор.
      – А где Рудольф? У вас что-то не сложилось?
      Риттер повесил вымокший на плечах плащ в зеркальный шкаф-купе. Реплику Ланге он оставил без комментариев. Если Старик сочтет нужным, он сам посвятит своего многолетнего помощника в курс происходящего.
      На короткое мгновение Риттер застыл перед зеркалом, оценивая свой внешний вид. Он был одет в скромный деловой костюм темно-серого цвета, ладно облегающий атлетичную фигуру. Пригладил ладонями коротко стриженные пшеничные волосы - пока выбирался из машины, успел окунуться в ливень. Поправив узел галстука, круто развернулся на каблуках и мимо распахнувшего перед ним дверь Ланге прошел в кабинет.
      – Господин советник?
      Просторный кабинет Конрада Велпа был обставлен довольно старомодно, в традициях шестидесятых-семидесятых годов, без раздражающих постмодернистских выкрутасов. Риттер на мгновение застыл в нерешительности: помещение погружено в полусумрак, массивное резное кресло с высокой спинкой, придвинутое вплотную к письменному столу, освещенному приглушенным светом антикварной бронзовой лампы, было пусто.
      – Я здесь, Людвиг.
      Велп стоял у плотно зашторенного тяжелыми сборчатыми портьерами высокого стрельчатого окна, на зыбкой границе света и тьмы. Риттер отметил про себя, что этот незаурядный человек, кажется, никогда и ни при каких условиях не нарушает своей главной заповеди: всегда держаться в тени.
      – У меня тревожные новости, господин советник.
      Хозяин апартаментов остановился напротив него. Лицо Велпа хранило обычное бесстрастное выражение, его глаза твердо смотрели на визитера. Они были примерно одинакового роста. И хотя он наверняка вслед за своим помощником Ланге отметил про себя, что Риттер заявился в торгпредство один, вспыхнувшей в его душе тревоги он не выдал ни жестом, ни словом.
      Такие люди, как Конрад Велп и его старший отпрыск Рудольф, кстати, одногодок Риттера, его близкий приятель и коллега по ремеслу, во все времена и эпохи составляли золотой фонд германской нации - чистокровную элиту. Именно из таких первоклассных человеческих экземпляров и формировался некогда личный состав приближенных фюрера нацистской Германии Адольфа Гитлера. Они идеально подходили под известные нынче всему миру стандарты: оба ростом под два метра, голубоглазые, светловолосые, отменного телосложения - словом, белокурые бестии.
      Велпу не было еще и шестидесяти лет. Прозвище Старик перешло к нему как бы по наследству от отца, Альфреда Велпа, человека легендарной судьбы, в годы войны группенфюрера СС с ученой степенью доктора искусствоведения, Посвященного.
      Велп-старший достойно прожил свой долгий, насыщенный разнообразными событиями век. Умер он в преклонном возрасте в 1987 году. Старик лишь немногим не дотянул до радостного для всех немцев события - падения Берлинской стены. В нынешние суетные времена немного отыщется личностей подобного калибра и с такими огромными заслугами перед фатерландом. Упокоился он с миром, дело всей его жизни было передано в надежные руки.
      От Альфреда Велпа к его сыну, сумевшему еще в молодые годы проявить высокие личные качества и блестящие способности, перешло и другое прозвище, известное лишь узкому кругу "посвященных", - Доррст. А полный титул доктора Велпа звучит следующим образом: хранитель тайны объекта "ДОРРСТ".
      После секундной заминки, справившись с волнением, Риттер принялся докладывать:
      – Господин советник, возникла нештатная ситуация. Группа "Доррст", возвращаясь с задания, угодила в завал. К настоящему моменту на поверхность поднялись двое…
      Риттер слегка замялся.
      – Остальным пока не удалось выбраться из коммуникаций.
      В наш век совершенных технологий он мог бы передать тревожное известие по телефону при помощи рации, благо соответствующей аппаратуры у них здесь в избытке. Но даже самые совершенные каналы связи, включая спутниковые и компьютерные, оборудованные всевозможными степенями защиты, не способны дать стопроцентной гарантии надежности и не могут в полной мере обезопасить от несанкционированного съема сверхсекретной информации. Русская ночь имеет длинные уши - так Конрад Велп поучал его и Руди. Всякие переговоры по электронным сетям на темы, имеющие хоть какое-то отношение к сверхсекретному проекту под кодовым наименованием "ДОРРСТ", были строжайше запрещены. В городе найдется лишь несколько оборудованных помещений, где позволяется обмениваться подобной информацией. Вот почему Риттер, вместо того чтобы запустить экстренное сообщение по защищенной от прослушивания линии, вынужден был лично явиться в здание торгпредства.
      На породистом, с орлиным носом лице Велпа не дрогнул ни один мускул. Риттер в очередной раз подивился феноменальной выдержке Старика: спецгруппу "Доррст", отправившуюся на выполнение ответственного задания в составе пяти человек, возглавляет старший сын доктора Велпа - Рудольф.
      Изложив известные ему на данный момент сведения о характере и возможных последствиях ЧП, он напоследок решительно заявил:
      – Господин советник, спасательная команда наготове. Я планирую отправиться вместе с ними.
      Риттер застыл в ожидании, готовый подчиниться любому приказу, хотя понимал, что эта ночь может стать для него последней.
      Велп, заложив руки за спину, стал бесшумно прохаживаться из угла в угол. Ему не раз доводилось рисковать собственной жизнью, бывал он и в схожих переделках, когда зачастую уже и не чаял остаться в живых. Мысль о раскручивании спасательных мероприятий он отбросил с ходу, хотя на кону, возможно, стояла жизнь его сына. Даже такие сверхподготовленные люди, как Риттер и Руди, каждый раз, отправляясь с инспекцией на объект, подвергают свои жизни смертельной опасности.
      К тому же доктор Велп свято верил, что его сын способен преодолеть любые трудности и обмануть саму "костлявую", как это не раз удавалось сделать его многочисленным славным предкам.
      – Небывалая для этих краев гроза, - неожиданно произнес Велп, не прерывая своего занятия. Риттер по-армейски четко повернулся кругом, вновь оказавшись лицом перед хозяином апартаментов. - Людвиг, спасательной операции не будет.
      – Но…
      – Я ценю ваше личное мужество и вижу вашу готовность к самопожертвованию. Но спасательная операция в таких условиях заранее обречена на неудачу.
      После небольшой паузы он поинтересовался:
      – В каком именно месте вышли ваши сотрудники?
      – Как и планировалось первоначально, в районе известного вам объекта, расположенного на улице Вагнера. Произошло это, - Риттер сверился с наручными часами, - сорок пять минут назад. О причинах задержки я вам уже сообщал. Им также пришлось выходить кружным путем, но, к счастью, все закончилось благополучно.
      Велп, в свою очередь, также посмотрел на часы: уже половина третьего. Группа "Доррст" отправилась на объект в 21.00. Небольшой запас по времени у Руди имелся.
      – Избранный нами маршрут всегда казался мне наиболее безопасным, - негромко, как бы адресуясь самому себе, сказал Велп. Он не искал оправданий, скорее констатировал очевидный факт. - К сожалению, мы не застрахованы от подобного рода происшествий. Система коммуникаций и подходы к объекту в последние годы обветшали, но уже в ближайшем будущем, я уверен, положение изменится к лучшему.
      – Два года назад, в ходе последней по времени экспедиции, мы не сталкивались с подобными сложностями. Но вы правы, нечто подобное могло произойти в любой момент, - согласился Риттер. - Трудно заранее определить, какому из существующих маршрутов следует отдать предпочтение.
      "Лишь бы только Руди удалось выбраться из западни, - думал про себя Велп, бесшумно вышагивая из угла в угол. - Со всеми прочими проблемами мальчик способен справиться самостоятельно".
      – У Рудольфа хорошие шансы, - Риттер словно заглянул в его мысли. - Мне доложили, что на подходе к злополучному участку группа перестроилась, старший двигался замыкающим. К тому же у Рудольфа имеется при себе "шпаргалка", она поможет ему заново сориентироваться. Я абсолютно уверен, что вслед за этими двоими пробьются и остальные.
      Советник бросил на него проницательный взгляд.
      – Людвиг, как ведут себя этой ночью русские?
      Риттеру было известно, что в здании торгпредства, так же как и в некоторых других опорных объектах в самом городе и пригородах, техническое управление БНД оборудовало центры электронного прослушивания. Среди прочих каналов контролировался и диапазон ультракоротких волн, выделенный для нужд различных служб и подразделений милиции и госбезопасности. Так что Велп наверняка располагает на этот счет исчерпывающей информацией.
      – На момент моего прибытия к вам ничего примечательного в городе не произошло.
      Велп на какое-то время ушел в себя. Наверняка он сейчас поставил себя на место старшего спецгруппы "Доррст" и мысленно перебирает варианты. В результате форс-мажорных обстоятельств команда оказалась разорванной на две части, причем не исключены человеческие жертвы. Тромб закупорил удобный проход, теперь Рудольфу придется поломать голову над тем, как им выбраться из сложного положения.
      Конрад Велп не нуждался в шпаргалках: карта города со всеми его лабиринтами коммуникаций хранилась у него в голове.
      – У Руди и его коллег будет на выбор два варианта: первый, относительно несложный, с выходом в северной части Литовского вала, и второй, практически непроходимый, маршрут может вывести его в район ручья Мюлен, южнее нынешнего Чистого пруда…
      Закончить мысль ему помешала резкая телефонная трель. Сняв трубку аппарата внутренней связи, Велп внимательно, не обронив ни слова, выслушал экстренное сообщение. Когда он вернул трубку на место, его лицо заметно просветлело.
      – Только что удалось перехватить сообщение на милицейских волнах. Несколько минут назад было совершено "вооруженное нападение" на автомобильную площадку у Росгартенских ворот…
      – Это в северной части улицы Литовский вал, - быстро произнес Риттер. - Извините, господин советник.
      – Сообщается, что убит один из охранников. Его уцелевший коллега передал в дежурную часть, что "преступникам" после внезапного нападения удалось скрыться. Русские послали к месту событий две патрульные машины.
      Риттеру едва удалось согнать с лица довольную ухмылку - его приятелю удалось-таки вырваться из ловушки. Лицо советника также заметно смягчилось.
      – Надеюсь, это Руди подал нам весточку, - сказал он. - Я распоряжусь, чтобы вам разрешили воспользоваться нашими богатыми ресурсами…
      Он положил на плечо Риттеру свою тяжелую руку.
      – Я на тебя надеюсь, Людвиг. Будь осмотрителен, наши враги не дремлют.
      Риттер почтительно склонил голову:
      – Я оправдаю ваше доверие, господин советник. Акция будет короткой и внезапной, как удар молнии…

Глава 5

      Не может быть, сказал себе потрясенный Бушмин, ибо то, что происходило в данный момент вокруг него, не вмещалось ни в какие рамки. Это просто галлюцинация, в том чистом виде, как описывают данное явление в умных книгах: обман чувств, ложное восприятие, возникающее без соответствующего внешнего раздражения. Судя по всему, у Бушмина была зрительная галлюцинация - ему примерещился покойник.
      – Ну и какого черта? - нетвердо произнес он, чтобы хоть немного прийти в себя. - Тебе трудно было тормознуть другую тачку?
      То, что с ним происходило, смахивало на дурацкий розыгрыш. А еще больше напоминало кошмарный сон. Сейчас он ущипнет себя - и химера бесследно рассосется…
      "Черный монах" и не подумал дематериализоваться. Как и прежде, он безмолвно восседал в кресле пассажира, свесив голову с нахлобученным капюшоном на грудь. И если догадка Бушмина верна, то несколькими мгновениями раньше душа этого человека уже рассталась с бренным телом.
      Бушмин медленно процедил вслух сквозь стиснутые зубы:
      – У меня, между прочим, и без тебя головной боли хватает.
      "Черный монах" смиренно промолчал. Звуки собственного голоса нисколько не ободрили Бушмина: волосы на голове зашевелились словно змеи, сердце, пропустив несколько ударов, принялось бешено наверстывать упущенное.
      Задним умом до него наконец дошло: странный запашок, просочившийся в салон вместе с любителем ночных приключений, - не что иное, как запах крови. Как говаривал известный сыщик: "Это же элементарно, Ватсон!"
 

***

 
      Немного придя в себя после перенесенного потрясения и удостоверившись, что поблизости нет любопытных, Бушмин решился включить в салоне свет. Следовало разобраться, что за птаха этот "черный монах" и с какой это стати он вдруг решил так внезапно преставиться. Хотя, по правде говоря, возиться со свежеиспеченным покойником жуть как не хотелось…
      Спустя мгновение Бушмин выбрался из "девятки", грохнув в сердцах ни в чем не повинной дверцей. Везет же ему на приключения! Да и "клиент" тоже хорош: какого черта он в таком виде шастает по городу?! Нет, ну просто с ума можно сойти…
      Нужно попытаться мыслить рационально, другого выхода нет. То, что его клиент по дороге дал дуба, или, если угодно, околел, факт, конечно, пренеприятный. Нуда ладно, чего только в жизни не бывает. Все люди смертны, от подобных неприятностей никто не застрахован. А неприятности могут быть самые разные, у жизни их заготовлена масса. Опять же - от судьбы не уйдешь. Кирпич, к примеру, может по головушке шандарахнуть, или пламенный мотор в груди заглохнет некстати. Значит, такая человеку выдалась планида - помереть в самом что ни на есть расцвете сил. И не где-нибудь в подходящем для таких скорбных моментов месте, а в салоне бушминского "жигуленка". Такая вот на первый взгляд незамысловатая история.
      Бред. Полный бред. Не складывается картинка, хоть убей…
      Выбор у Бушмина оказался небогатый. В этой ситуации он мог поступить как законопослушный гражданин: вызвать милицию либо самому притаранить "черного монаха" в ближайшее отделение. Так, что еще?.. Рядышком, на Больничной, Бассейновая больница портовиков имени Чудновского - это еще один возможный вариант. Хотя хрен редьки не слаще: медики уже ничем не смогут подсобить бедняге, зато милицию вызовут непременно. Что так, что эдак, все едино придется окунуться в бездонный океан хлопот и проблем. И еще неизвестно, чем для него обернется вся эта канитель, особенно если учесть такой немаловажный для Бушмина факт, как наличие у него могущественных недоброжелателей.
      Надеяться в подобных случаях на объективность органов как-то не приходится: очень даже споро зачислят в разряд главных подозреваемых и определят на бессрочное сидение в следственный изолятор. Короче говоря, прояви он сейчас законопослушание - иными словами, поступи как форменный кретин, - последствия такого шага нетрудно себе представить. Последствия будут самые паскудные. Если даже ему не навесят соответствующий срок, то нервы потреплют изрядно.
      Поэтому нечего удивляться тому, что у Бушмина зародилось жгучее желание как можно скорее избавиться от незадачливого пассажира. На его месте так поступил бы каждый здравомыслящий человек, доведись ему вляпаться в нечто подобное. Кто мог видеть, как Бушмин подобрал чудака в балахоне на Литовском валу? Скорее всего - никто. А если даже кто и видел, то вряд ли заподозрил что-то неладное. Потому что в момент посадки "черный монах" был скорее жив, чем мертв, во всяком случае, он назвал адрес, по которому его следовало отвезти. Вернее, он назвал лишь улицу, точного адреса Бушмин не знал. И это обстоятельство его вполне устраивало.
      Дело осталось за малым: выгрузить покойника из салона - лучше всего произвести эту операцию в темном дворе одного из близлежащих домов. После чего следует незамедлительно ретироваться. Из-под жмурика, правда, порядком натекло - само собой, дождевая вода не в счет. Придется еще какое-то время заниматься неприятным делом: чистить-драить салон, чтоб не осталось ни единого подозрительного пятнышка. Задачка хоть и непростая, но вполне разрешимая. Тем более что в прежние безоблачные времена, когда у Бушмина не было особых проблем с наличностью, он снял в аренду на год металлический гараж в пяти минутах ходьбы от дома. Иными словами, есть укромное место, где он может спокойно почистить свою железную лошадку.
      Вероятнее всего, именно в таком русле надлежало ему действовать - высадить "жмура", и дело с концом. И он непременно прислушался бы к голосу разума, если бы только не одно "но".
      Незнакомец, которого он подобрал на свою голову каких-то четверть часа назад, судя по его внешнему облику, прежде никаких проблем со здоровьем не испытывал. И кончина его наступила отнюдь не в результате сердечного приступа или внезапного кровоизлияния в мозг, а по причинам совершенно иного плана. Свидетельством тому служит небольшая круглая дырочка в прорезиненной ткани дождевика, чуть пониже левой лопатки.
      Но это, пожалуй, не самое главное. Кто, когда и за какие прегрешения продырявил сутану "черного монаха", а заодно и его самого - Бушмину знать нет надобности. Он даже b не задумывался особо на сей счет, у него свои заморочки. Важно то, что Бушмин весьма некстати нарушил собственную заповедь: проявлять поменьше любопытства в отношении окружающих его людей. Любопытной Варваре, как известно, кое-что оторвали. Поэтому Бушмин был зол на себя даже больше, чем мог допустить в своем нынешнем незавидном положении.
      За каким чертом ему понадобилось рыться в вещичках "куклуксклановца"? Что он надеялся найти под этим балахоном? Коробок спичек и емкость с легковоспламеняющейся жидкостью?
      По правде говоря, Бушмин надеялся обнаружить в карманах хоть какие-то документы, по которым он смог бы установить личность незнакомца. Фиг его знает, зачем ему это все понадобилось, наверное, слегка был не в себе. По-видимому, в тот момент в его мозгу не те цепи перемкнулись, какого-либо внятного объяснения его поступку не отыскать.
      Дурацкая, в общем-то, идея привела к сверхнеожиданному результату. Документов у того при себе, разумеется, не оказалось. Зато обнаружилось нечто другое, гораздо более серьезное, чем он мог даже представить. Незнакомец, смахивающий своим обликом на черного монаха в сутане, был увешан стреляющим, колющим, рубящим и взрывающим на расстоянии оружием, перевит хитроумной сбруей и предельно упакован разнообразным снаряжением, как богато украшенная елка в канун Нового года.
      Бушмин похлопал себя по карманам легкой куртки, затем проверил карманы брюк. Закон подлости, как выяснилось, действовал и в мелочах. В том смысле, что у него внезапно закончились сигареты. Бушмин вспомнил, что последнюю сигарету из пачки он выкурил еще во время бесплодной стоянки на площади Маршала Василевского. Сбегать в круглосуточный "шоп" за сигаретами он тогда поленился. Подумал, зачем суетиться? Пора сворачивать "бизнес" и ехать баиньки. В квартире на Еловой у него в заначке целый блок сигарет. Вот и съездил…
      Вот так невезуха… От острого желания запалить сигаретку полный рот слюны набрался. Дурак, зря не смотался в "водочный", теперь мучайся из-за собственной лени. Ну да ладно, с куревом можно обождать, сейчас главное - определиться с покойником.
 

***

 
      Непрерывно чертыхаясь про себя, Бушмин пару раз обошел вокруг стоявшей у обочины "девятки", после чего все-таки уговорил себя сесть за руль. Хочешь не хочешь, но его тачке суждено какое-то время поработать в качестве "труповозки". Не может же он, в самом деле, оставить упакованного оружием и спецснаряжением "клиента" прямо на уличном тротуаре. Такой поступок чреват самыми неприятными последствиями, мало ли кто может наткнуться на этого субчика. И хотя жизнь не раз ударяла Бушмина по темечку, он все же не успел растерять своих лучших человеческих качеств. По крайней мере, не все из них.
      Он бросил в сторону пассажира косой взгляд, в душе даже чуток позавидовав его невозмутимости. У этого, по крайней мере, сейчас нет никаких проблем.
      Бушмин завел движок, вырулил на середину проезжей части и покатил в глубь района, ныряя колесами в заполненные дождевой водой рытвины и колдобины. Глаза его рыскали по сторонам в поисках телефонного автомата. Он мог, конечно, выбрать диаметрально противоположный курс, вырулить на Ленинский проспект или прямиком на Центральную площадь, где ему не составило бы труда воспользоваться одним из расставленных там и сям таксофонов. Но слишком велика угроза нарваться на дотошных гаишников либо попасть на глаза патрулирующим ночной город нарядам милиции. Если нечто подобное произойдет, ему очень непросто будет объяснить стражам порядка, каким образом у него в салоне оказался покойник вкупе с его богатым арсеналом.
      Бушмин сразу же свернул с Вагнера в переулок - не больно-то ему хотелось светиться в том районе, куда направлялся этот загадочный тип. Кто знает, может, у него здесь дружки имеются? Знакомиться с ними у Бушмина не было никакого желания. Он уже успел повидать в своей жизни подобных особей, лучше держаться от таких как можно дальше.
      Через сквозной проезд он выбрался на Сибирскую. Заметив в сотне метров от себя прямо по курсу ближний свет фар, чуть притормозил, собираясь свернуть во двор, от греха подальше, но встречный транспорт свернул еще раньше на пульсирующем желтыми бликами светофора перекрестке.
      Как на грех, у первого же обнаруженного им таксофона была напрочь оторвана трубка. Если бы сей акт вандализма происходил на глазах Бушмина, то он, учитывая его нынешнее дурное настроение, мог бы крепко поколотить любителей подобных развлечений.
      Как бы то ни было, пришлось тащиться в другое место. Бушмин уже не раз пожалел, что перед тем, как дать ему под зад, у него отобрали мобильник, "Макаров" и прочие причиндалы, положенные по роду занятий бодигарду. Сотовый телефон нынче бы пригодился ему, да и ствол под мышкой слегка прибавил бы уверенности в собственных силах.
      Бушмин, собственно говоря, собирался сделать очень простую вещь: найти исправный аппарат, набрать номер дежурной части, сделать соответствующее заявление, выступая в роли анонима, а затем, находясь на некотором расстоянии от места событий, лично убедиться в том, что доблестная милиция прибрала с улицы "навороченного" покойника. На том Бушмин будет считать свою миссию выполненной.
      В его памяти, еще со времен работы в фирме "Балтия", сохранились десятки телефонных номеров. Еще сравнительно недавно он мог воспользоваться любым из них и тут же получил бы соответствующую поддержку, гласную или негласную, не суть важно. Но даже тогда он сто раз бы взвесил, прежде чем обращаться за помощью, а сейчас и подавно этого делать не станет. Будет лучше всего, если он выкарабкается из дурацкой истории собственными усилиями.
      Можно, конечно, представить себе, сколько головной боли доставит органам "сигнальчик" Бушмина. Но это их головная боль. Бушмин и так рискует многим, хотя всего-навсего ищет разумное решение проблемы. Возможно, он поступает сейчас не как разумный человек, а совсем наоборот. В душе он может даже называть себя кретином. Пусть. Для успокоения той же самой души он должен определить прилипшего как банный лист "пассажира" в надежные руки сотрудников правопорядка. По-другому у него не выходит.
      Швырнув бесполезную трубку на рычаг, Бушмин выбрался из стеклянного параллелепипеда кабинки; таксофон, обнаруженный им на Барнаульской, не работал. Бушмин решил про себя, что уличных вандалов, уродующих муниципальную собственность, следует расстреливать без суда и следствия. Казнь должна быть публичной.
      Ночной кошмар продолжался. Порывистый ветер швырял в него пригоршни дождевых капель. Если бы у Бушмина был при себе пистолет, он предпочел бы сейчас застрелиться… Судорожно вздохнув, Бушмин забрался в салон "девятки". В компании с "черным монахом" ему было чертовски неуютно, но избавиться от него пока не получалось.
      На противоположной стороне улицы, чуть наискосок от него, находился круглосуточный киоск. Бушмин как раз возле него разворачивался и даже заметил прикипевшее к стеклу бледное пятно - видно, продавец, он или она, услышал звуки мотора. В следующий раз нужно быть более осмотрительным, светиться ему сейчас не с руки. А еще лучше, если следующего раза не будет.
      С третьей попытки Бушмину наконец повезло. Говорят же, что бог троицу любит. Все сложилось: и таксофон исправный попался, и местечко вполне подходящее - сбагрить отошедшего "рембо" не составит особого труда…

Глава 6

      Велп с нарастающим беспокойством поглядывал на часы: он надеялся, что от Риттера вскоре придет благая весть. Тяжелый груз ответственности ощутимо давил на его плечи, но за все эти годы он уже свыкся с непосильной для простого смертного ношей.
      Хозяин апартаментов раздернул тяжелые занавеси. Из окна его временного пристанища открывался вид на каменные коробки четырех-пятиэтажных зданий, скученных по обе стороны пересекающихся под острым углом улиц Кирова и Алябьева, последняя прежде носила название Беекштрассе. Для Конрада Велпа этот уголок города был дорог уже тем, что именно здесь, буквально в полусотне метров от ограды германского торгпредства, ранее находился дом, расположенный по адресу Беекштрассе, 1, в котором вплоть до середины октября 1945 года вместе с женой проживал сам Альфред Роде1. Этот великий человек наряду с Велпом-старшим (отец, кстати, в те годы носил другую фамилию, это еще одна строжайшая тайна) стоял у самых истоков сверхсекретного проекта "ДОРРСТ". С именем Роде связано множество загадок и головоломок, над разрешением которых будут биться целые поколения исследователей.
      В густой пелене проливного дождя смутно угадывались размытые силуэты городских кварталов. Небывалая по своей мощи гроза словно бы разорвала некую связь времен, смешав воедино прошлое и настоящее, возродив из небытия город-призрак…
      В редкие свободные минуты Конрад Велп любил созерцать ночные виды. Порой случалось настоящее чудо, как в нынешнюю грозовую ночь, и тогда сквозь уродливый облик современного российского города, со всеми его неизбывными атрибутами, вроде аляповатых ларьков и киосков, непродуманной планировкой, обшарпанными фасадами ветхих "хрущоб", усеянным колдобинами и покрытым глубокими трещинами асфальтом замусоренных улиц, скудно освещенными затхлыми дворами; со всей его варварской застройкой, едва не поглотившей в своей беспросветной серости и убогости уцелевшие памятники готической архитектуры и монументального прусского градостроительства, - сквозь всю эту мерзость и запустение на какие-то мгновения проглядывал прекрасный, одухотворенный лик древнего Кенигсберга. Того самого города, который, как полагают многие даже в самой Германии, исчез бесследно и на вечные времена.
      В эти минуты раскаты грома напоминали Велпу слитные залпы тысяч осадных орудий. Огненное светило чертило по аспидному небу свои грозные письмена, временами смахивающие на готический шрифт, но в еще большей степени напоминающие древние руны. Края низкой облачности, пульсирующие частыми всполохами зарниц, лихорадочно меняли свои краски и оттенки - от насыщенного пурпурного до мертвенно-зеленоватого.
      Человеку, безмолвно застывшему у высокого стрельчатого окна третьего этажа торгпредства ФРГ, временами чудилось, что в эти тревожные часы весь город охвачен заревом пожарищ. Созерцаемое Конрадом Велпом фантастическое зрелище пробудило в нем сложную цепь образов и ассоциаций.
 

***

 
      Конрад Велп появился на свет в родильном отделении госпиталя королевы Луизы. Случилось это 10 января 1940 года. На дворе стояла самая суровая зима нашего столетия: Балтика на всем ее пространстве от Куриш-Нерунг, нынешней Куршской косы, и до самых датских проливов была закована сплошным ледяным панцирем, и Замковые пруды промерзли до самого дна. Население Восточной Пруссии, без учета жителей Мемельского края, насчитывало тогда без малого два с половиной миллиона человек. В Кенигсберге проживало около трехсот пятидесяти тысяч подданных германского рейха. Большинство из них смотрели в будущее с неприкрытым оптимизмом: только что была повержена чванливая Польша, будущее сулило череду победоносных войн и походов. Немецкая нация испытывала небывалый подъем духа…
      Никто в те дни даже не предполагал, какая ужасная участь ждет их Кенигсберг. Город, основанный в 1255 году магистром Тевтонского ордена Пеппо Остерном фон Вертгайнтом и чешским королем Пржемыслом Вторым Отакаром, на протяжении почти семисот лет являвшийся резиденцией гроссмейстеров и магистров ордена, курфюрстов и прусских королей, средоточие высокого германского духа, крупнейший центр науки и искусства, первоклассная кузница военных кадров, - уже в самом скором времени фактически будет стерт с лица земли…
 

***

 
      Велп плотно зашторил окно, чтобы не осталось ни малейшего просвета. Сейчас не время ностальгировать по прошлому. Ситуация сложилась так, что люди, вернее, деловые круги, вкладывающие сотни миллионов дойчмарок в финансирование масштабного проекта "ДОРРСТ", достаточно жестко потребовали убедительных документированных доказательств необходимости столь значительных затрат. Скрепя сердце Велп и его коллеги вынуждены были согласиться с их требованиями. Иными словами, "посвященным" нынче предстоит слегка приоткрыть завесу полувековой тайны перед другими людьми, в сотрудничестве с которыми они кровно заинтересованы сами.
      Круг этих персон чрезвычайно узок и на деле представляет собой закрытый клуб влиятельнейших финансистов и политиков страны, преимущественно правой ориентации. Именно они - а не пресловутые демократические институты вкупе с общественным мнением - определяют основные приоритеты нации на десятилетия вперед, и именно от них в первую голову зависит решение глобальных задач. Например, вернет ли Германия "отторгнутые территории", и если да, то когда следует ожидать этого события, какова будет последовательность этапов и в какой форме наиболее целесообразно решать столь непростую и масштабную задачу.
      Велп в данном случае отнюдь не был просителем. Он один из влиятельнейших функционеров "закрытого клуба", работающего на будущее Германии, хотя и выступает как теневая фигура. И пусть никого не смущают скромные посты, занимаемые им в неправительственных организациях, - именно доктор Велп в последние годы и являлся распорядителем так называемого "наследия Третьего рейха", по крайней мере значительной его части. Здесь и золотовалютные запасы, аккумулировавшиеся некогда "посвященными" на секретных банковских счетах "нейтральных" государств, впоследствии удачно вложенные в экономику Германии и некоторых других стран; и тщательно отобранные архивные документы, способные пролить свет на самые зловещие тайны столетия и выставить в крайне неприглядном виде многие известнейшие в мире финансовые и политические кланы; колоссальные художественные ценности, значительная часть которых до сих пор сокрыта в надежных тайниках, и многое-многое другое.
      Проект "ДОРРСТ", первым этапом воплощения которого является установление эффективного контроля над экономикой Янтарного края, финансируется из закрытых внебюджетных источников. Государство, связанное международными обязательствами, не выделило - по крайней мере, официально - на претворение данного проекта в жизнь ни единого пфеннига и всегда будет отрицать сам факт причастности официальных властей к подобным затеям. И вместе с тем Велп, как главный координатор проекта, всегда может рассчитывать на негласную, но достаточно действенную помощь государственных чиновников и - в первую очередь - руководства секретных служб.
      Но деньги, как известно, любят счет. Эпоха нынче такая - сплошной меркантилизм. Вот и приходится "посвященным" приоткрывать свой тайный "загашник" - не извольте, мол, беспокоиться, господа, даже если проект лопнет как мыльный пузырь, ваши инвестиции не пропадут, но даже вернутся к вам с большой прибылью. А кое-что из секретных архивов, в виде фотокопий, естественно, будет передано заинтересованным лицам как залог дальнейшего плодотворного сотрудничества.
      За все время существования хранилище, по кодовому наименованию которого назван весь проект, вскрывалось лишь однажды, в середине восьмидесятых, под присмотром Конрада Велпа и с согласия самого Старика. Помимо этого, за последнее десятилетие было предпринято четыре инспекции, в основном с целью проверки проходимости маршрутов и состояния подземных коммуникаций.
      Советнику Велпу в скором времени должно исполниться шестьдесят, а это не самый лучший возраст для занятий подобного рода. Эстафета от него должна перейти к старшему сыну, прошедшему первоклассную подготовку и вполне созревшему для выполнения самых ответственных поручений. Теперь настал черед Рудольфа потревожить тишину и покой Вальхаллы…1
      Нынешняя акция, как и прежние мероприятия, была спланирована с особой тщательностью. Налицо все материальные предпосылки для успеха, сделано все, что в человеческих силах.
      В эту ночь многое было поставлено на карту. Очень важно, чтобы старший спецгруппы "Доррст" выполнил свою миссию наилучшим образом. И вдвойне важно, чтобы он не только сам уцелел после трагического ЧП, но и вернулся с объекта не с пустыми руками.

Глава 7

      В разных концах города, в его сонных переулках и в темных дворах - повсюду в эти минуты затаились мобильные команды поисковиков. По преимуществу их машины были замаскированы под "технички" и грузовые фургоны, на некоторых красовались надписи "Горгаз", "Телеком", "Янтарь-энерго"… Впрочем, надпись может быть любой, уже к утру борта перекрасят до следующего раза. Весь спецтранспорт оборудован чувствительными приемными комплексами, способными просканировать определенный диапазон волн. Современные технологии позволяют скомпоновать терминал в кратчайшее время. Демонтировать его тоже особого труда не составит.
      Электронная система наземного поиска, элементы которой смонтировали специалисты технических служб, действовала надежно и эффективно. Вначале включились в работу передающие устройства: щелястые рупоры антенн сделали один оборот вокруг оси и разом выстрелили в ночное небо пачки электромагнитных импульсов. Система работала на излучение не более пяти секунд, но этого вполне достаточно, чтобы окутать весь город вместе с пригородами густой паутиной отраженных сигналов, призванных, в свою очередь, активизировать индивидуальные маяки искомых субъектов, в данном случае старшего спецгруппы "Доррст" и двоих его коллег.
      В наглухо задраенном салоне микроавтобуса мерцал экран монитора. На нем с калейдоскопической быстротой сменяли друг друга фрагменты карты сектора. Бортовой компьютер в считанные секунды сделал привязку к местности и обсчитал параметры запеленгованного сигнала.
      Оператор терминала возбужденно щелкнул пальцами: есть контакт! Поправив дужку с микрофоном, торопливо произнес:
      – Докладывает Второй. Субъект в трехстах метрах от меня, на Барнаульской. Источник излучения - "Дельта-1". Других сигналов в зоне ответственности не наблюдается.
      Мягко заурчал автомобильный движок. Водитель, не дожидаясь команды, уже выруливал из двора двухэтажного особняка, несущего в своем облике черты позднеготической архитектуры, на проезжую часть улицы Вагнера.
      В наушниках оператора прозвучали властные интонации:
      – Второй, обеспечиваете эвакуацию. И поторопитесь, на милицейских волнах только что прошло тревожное сообщение!
 

***

 
      – Фамилия? - Бушмин криво ухмыльнулся. - Иванов тебя устроит?
      Прижимая трубку плечом к уху, он сверился с наручными часами.
      – Все, служивый, лимит времени вышел. Лучше всего, если ты сразу вызовешь саперов. Записывай: Барнаульская, дом двадцать два…
      Бушмин тщательно протер трубку носовым платком и спешно перебазировался из телефонной будки в салон собственной "девятки". Весьма некстати отдавшего концы "клиента" он определил на скамейку у подъезда жилой пятиэтажки и теперь, расположившись на безопасном расстоянии, решил проследить за дальнейшим развитием ситуации.
      По его прикидкам, сотрудники милиции, будь то пеший наряд или патрульная машина, должны появиться со стороны Ленинского проспекта, воспользовавшись проездом с Сибирской, или с Гвардейского - от райотдела. С учетом этого он и выбрал себе НП, позволяющий через просвет между двумя зданиями наблюдать угол пятиэтажки и скамейку с "подкидышем". При этом шансы "засветиться" минимальны, в любой момент он может ретироваться с места событий.
      Но все вышло несколько иначе. Едва Бушмин успел добежать до своей "девятки", как со стороны улицы Вагнера, откуда он и не ждал, показался микроавтобус. Машина почему-то шла с выключенными фарами. Карета "Скорой помощи"? Станция находится неподалеку отсюда, метрах в ста пятидесяти…
      Да нет, это вовсе не "Скорая", иначе на бортах были бы обозначены соответствующие атрибуты. В этом Бушмин смог убедиться, когда грузовой микроавтобус "Фольксваген" миновал "девятку", припаркованную на тротуаре рядом с двумя легковушками. Хорошо, что у него в машине тонированные стекла, да и движок он заглушил очень кстати.
      "Фольксваген" на несколько секунд исчез из вида, свернув за угол дома, затем материализовался уже во дворе. Водитель остановил машину точнехонько у той скамеечки, где мирно почивал "черный монах". Из салона наружу выбрались темные силуэты, их было не то двое, не то трое - на таком расстоянии да при скудном освещении можно и ошибиться в деталях. Спустя короткое время "Фольксваген" на хорошей скорости пронесся мимо бушминской "девятки", обдав ее струями воды.
      Бушмин по укоренившейся за годы службы привычке засек точное время. Ну и ночка! Впечатление такое, будто он присутствует на представлении театра абсурда. Причем зрелище это устроено именно в его честь.
      Патрульная машина свернула во двор с Сибирской ровно через пять минут. Почти следом со стороны Гвардейского проспекта показалась еще одна ПМГ. Наблюдая эту картину, Бушмин озадаченно чесал в затылке. Почему люди, наведавшиеся сюда на "Фольксвагене", не стали дожидаться своих коллег? Или они играют за другую команду? Но откуда тогда им стало известно, что "черный монах" находится именно здесь, во дворе пятиэтажки на Барнаульской, а не в каком-либо другом месте города? Странно, и даже весьма…
      Разгадывать эту головоломку у него не было ни времени, ни особого желания. Убедившись, что опасный пассажир пристроен, он благополучно ретировался с Барнаульской. Теперь следует уничтожить "корпус дэликти", иными словами, позаботиться о пятнах крови. Придется смотаться к ближайшему водоему, а окончательно глянец можно навести и в гараже. Лишь после этого он может быть уверен в том, что эта кошмарная история не повлечет за собой тяжелых для него последствий.
      Зловещую тишину нарушил телефонный звонок. Велп поднес трубку к уху.
      – На проводе Альбрехт, - сообщил дежурный оператор. - Срочное сообщение. Линия защищена.
      Альбрехт - это оперативный псевдоним Риттера. В предчувствии дурных новостей остро кольнуло в подреберье.
      В трубке отчетливо послышался щелчок: оператор скоммутировал линию. На другом конце провода воцарилось напряженное молчание.
      – Говорите, я вас слушаю.
      Рука непроизвольно потянулась к горлу, ослабляя тугую удавку галстука.
      – У нас большая беда, экселенц… Полагаю, вам лучше самому приехать и увидеть все своими глазами.

Глава 8

      Дежурная часть оперативно отреагировала на тревожный вызов охранника автотехцентра. Едва Зубов успел отворить дальнюю браму, как со стороны улицы Александра Невского, пульсируя частыми всполохами маячков и подвывая сиреной, к площадке подкатила патрульная машина. Из салона выбрались двое; милиционеры были в дождевых накидках и с автоматами.
      Пока Зубов вводил их в курс дела, к воротам подкатил милицейский "Форд" - прибыла подмога. Примерно через четверть часа подъехал "рафик": оперативно-следственная бригада, дежурившая по городу в ту ночь, без раскачки взялась за дело. С явным опозданием появилась карета "Скорой", впрочем, последнее обстоятельство уже не играло никакой роли.
 

***

 
      – Посвети, Михалыч… Ровнее, ровнее свети!
      – А я что делаю? - огрызнулся опер, но просьбу коллеги все же исполнил. - Умгу… А и вправду, в стойку вошла…
      Глянь, еще одна дыра. Чуток повыше этой, видишь? Зубов, тащите ключи от джипа!
      Охранник в ответ на просьбу лишь развел руками.
      – Ключи спрашивайте у владельца стоянки. Наши мужики должны вот-вот подъехать, я их уже известил.
      – Придется, видно, обивку курочить, - заявил эксперт. - Ладно, это не к спеху. Надо бы гильзы подсобрать… А заодно у ворот глянуть: там тоже наверняка что-нибудь отыщется…
      Зубова уже успели допросить накоротке, и теперь он с понурым видом наблюдал, как двое в плащевых накидках - эксперт-криминалист и старший оперуполномоченный СКМ1 - озабоченно крутились вокруг простреленного джипа. Это была та самая машина, за которой он укрывался, поливая свинцовым дождичком сиганувшего через ограду "налетчика". Злодей все-таки воспользовался своим оружием: Зубов отчетливо помнил пару-тройку всполохов. А вот звука ответных выстрелов он почему-то не слышал, возможно, из-за грохота собственной пальбы. В пылу азарта он как-то проигнорировал это важное обстоятельство. И лишь сейчас, когда он принялся уже более подробно излагать оперативникам свою версию случившегося, выяснилось, что и сам он избежал незавидной участи Костюка лишь по счастливой случайности.
      Пока оставалось загадкой, за каким чертом злоумышленнику (не исключено, что он был не один) понадобилось инспектировать ночью недостроенный корпус автотехцентра. Но настроен этот человек был весьма решительно и оружие пустил в ход без особых колебаний. Судя по всему, вооружен он был пистолетом с глушителем. Либо имел при себе ствол из спецназовского арсенала.
      Вообще-то Зубову крупно повезло. Одна пуля угодила в притемненное стекло джипа, рядышком со стойкой. Пробороздив неглубокую канавку в подголовнике кресла водителя, она усвистала в другое окошко, на память о себе оставив круглое отверстие с расходящимися от него лучиками-трещинами. В верхней части стойки светилась еще одна дыра, а третье отверстие зияло в крыше автомобиля. Не укройся он тогда за массивной тушей "японца", эта истерия могла бы закончиться для него плачевно.
      Возбуждение, которое он испытывал в те минуты, когда произошел огневой контакт, и позже, когда оперативно прибыла подмога, постепенно сошло на нет. Во рту скопилась неприятная горечь от нескольких выкуренных сигарет. Он представил себя бездыханным, с задранной на голову одежкой, склонившегося над ним медэксперта с привычной гримасой безнадеги на усталом лице. Фотографа, щелкающего на пленку во всех положенных ракурсах его хладный труп…
      Брр… Неприятная складывается картинка, что и говорить.
      Зубов с благодарностью посмотрел на железного скакуна: тот, по всей видимости, спас ему жизнь. "MITSUBISHI PAJERO", 1995 года выпуска, семиместный, 2,5 л, турбодизель и т.д. На лобовом стекле красуется табличка с продажной ценой - 14 500. Долларов, естественно. Ну и дела! Если уж взялись Жору Недзвецкого бомбить, при его крутых связях, начиная с местной ментовки и заканчивая приятельскими отношениями с самим Вахой, то дальше, как говорится, ехать уже некуда! Придется, наверное, подыскивать себе другое место работы, пусть даже не такое выгодное по бабкам, зато более безопасное.
      – Вернемся к нашему разговору, Зубов, - опять за него вплотную взялся опер угро, отвлекшийся на некоторое время по просьбе коллеги. - Вы только что произнесли фразу: "Кажется, я подранил его".
      – Так я уже все рассказал, - Зубов неуверенно пожал плечами. - Даже не знаю… В какой-то момент показалось, что я его зацепил.
      – Это когда он уже через ограду перевалил? - уточнил оперативник с казацкой фамилией Сотник.
      – Я ему вдогонку остаток обоймы выпустил. Он в тот момент как-то неловко споткнулся, едва носом асфальт не пробороздил…
      – И что дальше?
      – Удрал, подлец! - Зубов невольно скрипнул зубами. - Рванул вниз по Литовскому валу, только я его и видел. Так что я не уверен… В том смысле, что мог и промахнуться. Сотрудник криминального отдела окинул его задумчивым взглядом.
      – Зубов, вы когда в последний раз в тир заглядывали? Меня интересует, как у вас обстоят дела в плане меткости?
      – В рамках установленных требований, - осторожно ответил охранник. - А что?
      – То есть снайпер из вас, между нами, никудышный. Верно говорю?
      – Не хуже других. - Зубов уже понял, куда клонит оперативник. Оба еще раз мысленно прикинули дистанцию огня. М-да… На таком расстоянии из "Макарова" даже в слона попасть трудно.
      – Я бы отсюда точно не попал, - самокритично высказался оперативник. - Разве что случайно.
      Взгляд оперативника вдруг прикипел к одной точке.
      – Ну-ка, подними лапы вверх.
      Зубов медленно исполнил его команду, не очень-то соображая, к чему тот клонит. Такое впечатление, что опер собрался обыскать его.
      – Можешь опустить, - пару секунд спустя скомандовал Сотник. - Дыра у тебя в плаще. Левый рукав посмотри… Нашел? Пуля аккурат под мышку нырнула. Ну, раз до сих пор не заметил, значит, все путем. Даже не поцарапало.
      В широкой пройме рукава и впрямь обнаружилась сквозная дыра. Зубов протиснул в одно из отверстий палец, пошевелил им, затем прерывисто вздохнул.
      – Хорошо стреляет, сукин сын… И откуда он только на нашу голову взялся? Будто из-под земли выскочил!
      – Из-под земли, говоришь? - Сотник посмотрел на него с интересом. - Любопытная версия… Кстати, что это у вас здесь за "стройка века?"
      – Комплекс автотехцентра. У дальней брамы есть щит, там все прописано. Строительство ведет литовская фирма.
      – Что-нибудь ценное там есть?
      – Об этом вам лучше у владельца стоянки спросить.
      Зубов хотел сказать, что ни черта ценного, кроме машин, естественно, у них здесь нет, строители работают "с колес", даже складика захудалого нет, один лишь вагончик поставили, но потом решил, что не стоит высовываться. Приедут хозяева, пусть сами с дотошными ментами разбираются. Одно ясно, что просто так, ради любопытства, никто к ним сюда не полезет и уж тем более "мочить" всех налево и направо не станет.
      – А теперь, Зубов, давайте вернемся к самому началу нашего разговора, - в голосе оперативника вновь зазвучали официальные нотки. - Вы утверждаете, что из окна сторожки видели некое транспортное средство, проследовавшее по улице Литовский вал в том же направлении, куда скрылся неизвестный злоумышленник.
      – Я от своих слов не отказываюсь, - нахмурился охранник. - Я только в наш "курятник" влетел, даванул, значит, "тревожную" кнопку, схватился за мобильник, смотрю - тачка какая-то мимо прошелестела. Честно говоря, мозги у меня совсем другим были заняты, поэтому толком я ее не разглядел. Кажись, малолитражка была… Может, "Гольф", а может, "жигуленок". "Восьмера", к примеру, или "девятая"…
      – Зубов, я понимаю, каково вам сейчас, - оперативник бросил на него сочувственный взгляд. - Думаю, вы уже немного оклемались после случившегося. Вы хорошо знаете марки машин, сами рассказывали, что в "эскорте" приходилось туда-сюда мотаться, следовательно, глаз у вас наметан. Напрягите свою память, Зубов. Отмотайте ленту назад и попытайтесь вспомнить, что за машина была…
      – Да я уже битый час эту пленку в мозгах отматываю, - в сердцах сказал охранник. - И все без толку…
      – Марка, цвет, количество пассажиров на борту, - продолжал гнуть свое оперативник. - Пригодится любая деталь. И учтите, Зубов, время сейчас работает отнюдь не на нас.

Глава 9

      В этот предрассветный час двухэтажный особняк, расположенный на улице Вагнера и окруженный непритязательными жилыми домами, казалось, был погружен в глубокую дремоту. На первом этаже здания, вновь приобретшего после реставрационных работ черты поздней готики, располагался офис риелторской фирмы, второй был отдан в долгосрочную аренду неправительственному Фонду по изучению культурно-исторического наследия Восточной Пруссии.
      В глубокой утробе покойного с виду особнячка нынче царили переполох и смятение.
      Риттер встретил советника у запасного входа. Его гробовое молчание было красноречивее любых слов. Для надежды не оставалось ни малейшего повода.
      Сохраняя внешне невозмутимый вид - хотя кто знает, каких усилий им это стоило, - оба проследовали на второй этаж особняка. Для этого пришлось подняться по стилизованной под старину лестнице с дубовыми перилами и элементами искусной резьбы по дереву.
      Советника сопровождал Гюнтер Ланге, мужчина лет сорока пяти с незапоминающейся внешностью. Где бы ни появлялся Велп-Доррст, Ланге повсюду сопровождал его, подобно бесплотной тени. Он и сейчас держался чуть позади. По обыкновению, его было не видно и не слышно, но стоило лишь возникнуть малейшей нужде в его услугах, как он тут же проявлялся на свету. Этому человеку не нужно было что-либо дважды напоминать либо повторять, он обладал феноменальной памятью и способностью все схватывать с полуслова. Именно из таких фанатично преданных общему делу людей и состояло ближайшее окружение доктора Велпа.
      Они прошли в глубь кабинета. Внутренний интерьер здесь был в точности такой же, как и в личных апартаментах советника в здании торгпредства. И точно так же помещение надежно было защищено от электронного прослушивания.
      В глазах Велпа застыл немой вопрос - надежда не оставляла его до последнего. Риттеру потребовалось сделать над собой усилие, чтобы озвучить роковую весть.
      – Рудольфа с нами больше нет, экселенц…
      В помещении повисла гробовая тишина. Оба в тот миг чувствовали себя полностью опустошенными. Один из них потерял первенца, которого подспудно готовил себе в преемники, другой лишился лучшего друга и надежного партнера по рискованным спецмероприятиям.
      – Руди один вышел?
      – Да. Судьба остальных неизвестна.
      – Спецпакет?
      Риттер запнулся, похоже, ему предстояло сообщить еще одну крайне неприятную новость.
      – Спецпакета при нем не обнаружили. Возможно, он спрятал его в каком-нибудь укромном месте… Но это - лишь мое предположение.
      Велп на мгновение смежил тяжелые веки. Судьба, кажется, шлет ему новые испытания. Мало того, что Провидению было угодно отнять у него сына, так это, оказывается, не единственная беда. Если вещица, которую они между собой нарекли термином "спецпакет", паче чаяния попадет в чужие руки, вернее, поступит в распоряжение тех лиц и организаций, которые давно уже охотятся за секретами "посвященных", то при определенном раскладе это может повлечь за собой неприятные последствия. Вероятность возникновения такого расклада достаточно мизерна, но и расслабляться тоже не стоит.
      Он повернулся на полкорпуса, разыскивая глазами свою "тень". Ланге медленно кивнул, выразив этим скупым жестом целую гамму чувств и переживаний - от сочувствия и сопереживания отцовскому горю и кончая тем, что он прекрасно осознает причины тревоги советника и предпримет со своей стороны все необходимые шаги.
      – Куда вы поместили Руди?
      – Он находится в медицинском блоке.
      – Проводите меня.
      В "закрытую зону" можно проникнуть двумя путями: через "подсобное" помещение, расположенное рядом с бойлерной (но при этом придется миновать добрую полудюжину помещений, двери которых снабжены устройством для идентификации личности и цифровым замком), либо непосредственно из офиса фонда, из того самого кабинета, где они и находились. О том, что здание оборудовано подъемником, известно лишь тем, кому это положено знать.
      Скрытый механизм, действующий практически бесшумно, привел в круговое движение ряды книжных полок, занимавших целиком одну из стен. Створки лифта были настолько искусно подогнаны, что оставались незаметными на общем фоне стены. Когда Риттер вставил в прорезь идентификационную карту, послышалось тихое жужжание подъемника. После негромкого щелчка распахнулись дверцы, в кабинке вспыхнул свет. Посторонясь, Риттер пропустил вперед себя старших. Уже через несколько секунд они оказались на глубине десяти метров от поверхности земли.
      Велп и сопровождающие его миновали предбанник. Сравнительно небольшое по площади помещение медблока, уставленное вдоль облицованных светлым стеклопластиком стен компактным оборудованием, было залито мертвенно-бледным светом люминесцентных ламп. На этом фоне контрастно выделялась фигура встречавшего их врача, облаченного в темно-синий комбинезон.
      Руди лежал на узкой медицинской кушетке, вытянувшись во весь свой без малого двухметровый рост. Его уже успели освободить от снаряжения и гидрокостюма. Вопросов эскулапу было задано немного, характер огнестрельного ранения говорил сам за себя. Велп, с силой выдавливая из себя слова, сказал, что вскрытие делать не нужно. После этого медика попросили на время выйти в соседнее помещение.
      Риттер и Ланге, обменявшись короткими взглядами, собрались было последовать за ним, но советник жестом попросил их остаться.
      Конрад Велп на несколько секунд застыл в скорбном молчании. Его мозг все еще отказывался верить в случившееся. Из трех сыновей Руди был самым любимым и, пожалуй, самым способным. Средний сын сейчас стажируется в элитном подразделении армейского спецназа, он выбрал для себя военную стезю. В случае необходимости Хранитель всегда может на него рассчитывать. Младший в этом году оканчивает университет в Тюбингене, но ему предстоит еще долгий путь…
      Совершенное в своей мужской красоте тело Руди было укрыто до пояса простыней. На обнаженном мускулистом торсе отражались холодные блики света. С первого же взгляда заметно, что он потерял много крови: гладкая кожа приобрела мраморно-белый оттенок, и в то же время рентгеноскопически проявились синеватые переплетения кровеносных сосудов. Вокруг губ и на подбородке - бурые разводы, из уголка рта к ложбинке на груди тянулась струйка загустевшей крови. Лицевые мускулы расслаблены, уродливая маска смерти еще не успела проступить через дорогие доктору Велпу черты, широко распахнутые глаза сына бездумно уставились в неведомые дали.
      – Кто-то должен за это заплатить, - мрачно произнес Риттер.
      С трудом сдерживая эмоции, он непроизвольно стиснул кулаки, так что побелели костяшки пальцев.
      – Мы поговорим об этом в другой раз, Людвиг. - Велп накрыл тело сына простыней. - А сейчас изложите известные вам факты.
      Как ни старался Риттер экономить на словах и эмоциях, его доклад занял не менее десяти минут. Среди всего прочего выяснилось, что из снаряжения, помимо "спецпакета", отсутствуют еще двухсотграммовая упаковка пластита и радиоуправляемый взрыватель. Возможно, взрывчатка была использована для расчистки труднопроходимого участка коммуникаций. Из трех капсул препарата "Зеро", обладающего колоссальным стимулирующим эффектом и вместе с тем крайне опасного для здоровья из-за своих разрушительных для организма свойств, были использованы сразу две. Очевидно, Рудольф Велп попал в отчаянное положение, иначе он не решился бы на такой рискованный шаг. Можно также предположить, что именно двойная доза допинга позволила старшему спецгруппы "Доррст", несмотря даже на полученное им тяжелейшее ранение, добраться почти до самой цели.
      – Напрашивается вывод, что Рудольф получил пулю в спину еще во время перестрелки с охранниками, - заметил Риттер. - По нашим данным, одного из них он убил, второму удалось каким-то образом уцелеть. В настоящий момент русские усиленно допрашивают этого человека… Пока ясно одно: Рудольф, во второй раз за эту ночь угодивший в опаснейший переплет, все же попытался самостоятельно добраться до опорной базы…
      Риттер в задумчивости пригладил коротко стриженные волосы и после небольшой паузы продолжил изложение своей версии событий:
      – Очевидно, Рудольфу удалось остановить случайный транспорт. Произошло это где-то в районе улицы Литовский вал. К тому времени Руди был серьезно ранен, так что я сомневаюсь, что он смог бы сам вести машину. Полагаю, что он приставил ко лбу водителя пистолет и таким образом принудил того ехать в нужном направлении… Дальнейшие события могли развиваться так. В какой-то момент силы Рудольфа окончательно иссякли, в результате он утратил контроль над водителем. Последний не замедлил воспользоваться этим обстоятельством, мгновенно избавившись от опасного пассажира. Вдобавок он же сделал анонимный звонок в дежурную часть. К счастью, нам удалось опередить русских…
      Велп смерил его долгим взглядом.
      – Людвиг, меня серьезно заботит судьба спецпакета.
      – Я разделяю ваши опасения, экселенц. Надеюсь уже в скором времени прояснить ситуацию.
      Советник отыскал глазами свою тень.
      – А вы, Понтер, с наступлением утра отправитесь в Светлогорск. Будет лучше всего, если мы сразу заручимся поддержкой нашего русского партнера. Чуть позже я вас проинструктирую, каким образом следует выстроить разговор с господином Кожуховым.
      Он потер ладонью свой массивный подбородок.
      – Наверняка и сами русские предпримут тщательное расследование по факту нападения на автоцентр. Постоянно держите руку на пульсе событий, не исключено, что местные "пинкертоны" сами выведут нас на горячий след. Рентгеноскопично просветите охранника автоцентра, а заодно и владельца объекта. Основное внимание уделите поискам "анонима". Для нас это ключевая фигура во всех смыслах. Без "содействия" этого человека нам не удастся в точности реконструировать ход трагических для нас событий.
      Велп немного помолчал, собираясь с мыслями.
      – Но основная ваша задача - пресечь возможные утечки сверхсекретной информации. Пока не прояснится судьба спецпакета, мы не можем позволить себе расслабляться. В этой связи я не исключаю, что нам придется действовать предельно жестко и даже жестоко. Так, как это было в июне девяносто четвертого.
      На мгновение его лицо исказила гримаса боли, но ему удалось справиться с собой.
      – А теперь, господа, я хотел бы остаться наедине с сыном.

Глава 10

      Стоя на самом краю отводной траншеи, Долматов с интересом наблюдал, как мутный ручей дождевой воды исчезает в провале подземного коллектора. Криво ухмыльнувшись собственной догадке, он обернулся к топтавшемуся рядом охраннику автоцентра.
      – Вы утверждаете, Зубов, что преступник прихватил с собой плащ вашего товарища. Что это еще за фокус? У него что, своей одежды не было?
      Зубов неприязненно посмотрел на гэбиста. Похоже, его самого в чем-то заподозрили, допрашивают, как на конвейере. Этот тип вдобавок ко всему корчит из себя большого начальника. Интересно, какую должность он занимает? Неслабый такой из себя мужичок, ростом почти на голову выше Зубова. На правой стороне лица красуется шрам, по форме напоминающий сломанную "молнию". Тяжелый подбородок, асимметричные черты лица. Смотрит не мигая, так, как будто у него отсутствуют веки. Буквально прожигает своими глазищами, аж озноб до костей пробрал.
      – Я его толком не успел разглядеть, - нехотя выдавил из себя Зубов. - Зачем ему понадобился дождевик Костюка? Мм… Понятия не имею.
      – Вы заявили оперативникам, что вам удалось подранить преступника. Это реальный факт или всего лишь ваши досужие домыслы?
      – На этот счет я все подробно объяснил следователю, - отрезал Зубов.
      – И последнее, Зубов, - человек со шрамом, кажется не обращал внимания на тон, в котором высказывался охранник. - Меня интересует та самая машина.
      Зубов прерывисто вздохнул. Он уже своим умом допер, что для следствия крайне важно установить и вычислить злополучную тачку. Хотя бы по той простой причине, что у преступника могли быть сообщники.
      – Ее я тоже не разглядел. Малолитражный автомобиль, если не ошибаюсь. Марку и цвет определить не берусь. Скорее всего отечественные "Жигули", восьмая или девятая модель…
      – Вы свободны, - вяло обронил Долматов. - Пока свободны, - добавил.
 

***

 
      Четверть часа спустя Долматов и его сотрудники покинули окрестности автоцентра. На набережной Верхнего пруда джип Долматова обогнала черная "тридцать первая" "Волга", заговорщицки подмигнула фарами и тут же притулилась к тротуару.
      – Тормози, - приказал Долматов водителю. - Я пока с начальством переговорю, а вы езжайте прямиком в Контору.
      Он протиснулся в салон "Волги", пронизанный легким запахом кожи и дорогого мужского одеколона. "Волжанка", оборудованная импортным движком, принадлежала к тем изделиям Горьковского автозавода, на которых, по замыслу одного из молодых реформаторов, надлежало разъезжать государственным чиновникам.
      Генерал-майор госбезопасности Кульчий занимал должность первого заместителя начальника областного управления ФСБ. По роду службы курировал отдел спецопераций и подразделений антитеррора. Это был сухощавый подтянутый мужчина, недавно разменявший шестой десяток, о чем свидетельствовала легкая седина на висках. Одет в штатский костюм, щеки выбриты до синевы, из-под рукавов на положенную длину выглядывают белоснежные манжеты.
      Он коснулся плеча водителя.
      – Трогай, Николай.
      – В управление?
      – Для начала покатай нас маленько по городу.
      Затем он с укоризной посмотрел на Долматова.
      – Сегодня, между прочим, у людей выходной. То бишь - праздник.
      – Так то у людей, - криво ухмыльнулся Долматов. - А меня в три ночи подняли.
      – И ты решил заодно и начальству побудку сыграть? Не мог до утра подождать?
      – Так вы, Пал Семеныч, первым бы меня загрызли. Почему, мол, такой-сякой, сразу не доложил?!
      Долматов показал глазами на водителя, как бы спрашивая тем самым, стоит ли вести в его присутствии откровенный разговор. Сделал он это чисто для проформы: Коля Муравьев, личный водитель и телохранитель генерала, относился к числу самых доверенных лиц и состоял при Кульчем уже без малого десяток лет.
      Кульчий перехватил его взгляд.
      – Коля, вруби генератор шумов… Выкладывай, Долматов, что это еще за "террористы" у нас объявились? - По губам Кульчего прозмеилась легкая усмешка. - Только что я говорил с дежурным по управлению, он частично ввел меня в курс дела. Но у тебя, надо полагать, есть новости погорячее?
      Долматов, придвинувшись к нему вплотную, принялся неспешно излагать свою версию событий. "Волга" тем временем медленно катила по брусчатке улицы Черняховского. С рассветом на линию вышли первые автобусы, на залитых лужами тротуарах появились редкие прохожие. Возле Центрального рынка с его ветхими павильонами и разномастными лачугами-киосками в эту раннюю пору было малолюдно, но пройдет совсем немного времени, и на месте торжища зашумит людской муравейник. В "базарные" дни жизнь здесь яростно бьет ключом, порой даже через край перехлестывает.
      По мере того как Долматов посвящал своего начальника в курс дела, генерал все больше жмурился и мрачнел.
      – Ты закончил? - спросил он недовольным тоном.
      – В общих чертах - да, - Долматов, как всегда, был невозмутим.
      Кульчий в задумчивости потер гладковыбритый подбородок.
      – Надо же… Считай, без малого четыре года жили спокойно. Кого это черти на нашу голову принесли?
      Долматов, по обыкновению, промолчал. Гадание на кофейной гуще не относилось к излюбленным его занятиям. Собственно, вариантов ответа на только что прозвучавший вопрос не так уж и много. При желании Кульчий и сам способен все их перечислить, для этого будет достаточно пальцев одной руки. Да и сам вопрос следовало сформулировать несколько иначе: "Кто и с какой целью разгуливает нынче в городских подземных коммуникациях?"
      Кульчий погрузился в тяжелые раздумья. Если следовать версии Долматова, а Кульчий интуитивно чувствовал его правоту, получается, что этой ночью одна из "заинтересованных сторон" предприняла очередную попытку проверить кенигсбергские подземелья на предмет их тайного содержимого. Есть там что-нибудь ценное, как утверждает народная молва, либо все это враки чистой воды и ничего, кроме крысиного отродья и городских нечистот, там и в помине нет - не суть важно. Важен факт сам по себе: кто-то этой ночью бродил по подземельям. И это не какие-нибудь там бомжи или сумасшедшие диггеры, а отлично экипированная для подобных путешествий публика.
      И если они не ошиблись, выдвигая такую экзотическую (на первый взгляд) версию, то можно попробовать легким пунктиром обозначить круг "подозреваемых".
      С российской стороны в список "кладоискателей" следует внести два известных учреждения: ГРУ и ФСБ. Начинать анализ ситуации лучше всего с этих двух небезызвестных для генерала Кульчего вариантов. В том смысле, что одно из этих ведомств вполне может быть причастно к нынешним событиям.
      В разные годы по поручению руководства страны военная разведка, а также отдельные подразделения Конторы предпринимали настойчивые попытки прояснить судьбу похищенных гитлеровцами (в СССР и странах Восточной Европы), а затем "эвакуированных" на территорию рейха художественных и культурно-исторических ценностей. Значительную часть ценностей нацисты успели захоронить в "подземных запасниках". Поиск похищенного был сопряжен с колоссальными трудностями, нацисты умели хранить свои тайны. Судьба несметных сокровищ до сих пор остается неясной, найдено далеко не все из того, что было похищено из картинных галерей, музеев, религиозных учреждений и архивов оккупированных гитлеровцами стран. Количество художественных произведений, архивных документов, религиозных святынь и ювелирных изделий, изъятых на десятки лет из культурного обращения мировой цивилизации, попросту не поддается учету. Поскольку мы живем в крайне практичном мире, где все просчитано и скалькулировано, то речь может идти о суммах порядка нескольких сотен миллиардов долларов США. Такова по современным меркам суммарная стоимость этих исчезнувших бесследно многих тысяч воистину бесценных шедевров…
      Усилия советских, а затем и российских спецслужб в основном направлялись на обнаружение следов знаменитой царскосельской Янтарной комнаты и уникальных собраний древних икон, вывезенных гитлеровцами из Киева, Новгорода и других городов страны. К сожалению, все послевоенные годы спецслужбы больше занимались противостоянием с идейным противником, чем поиском отечественных ценностей, поэтому результаты их усилий вряд ли можно назвать удовлетворительными.
      В конце восьмидесятых и в самом начале девяностых годов, в период объединения двух Германий и в канун вывода советских войск из ГДР, военная разведка активизировала сбор информации, способной пролить свет на многие, тщательно скрываемые тайны "тысячелетнего рейха". Курировали это направление высокопоставленные чины ГРУ. Вскоре "поисковикам" улыбнулась удача. Во всяком случае, именно так хотелось думать многим из тех, кто в той или иной степени был причастен к "ордруфской сенсации".
      Уже в середине 1991 года руководство ГРУ доложило маршалу Шапошникову: военной разведке удалось установить точное местонахождение Янтарной комнаты. Согласно полученным данным, шедевр, прозванный "восьмым чудом света", наряду с другими похищенными ценностями находится в подземном тайнике в окрестностях танкового полигона "Ольга", неподалеку от городка Ордруф. Косвенным подтверждением выдвинутой военной разведкой версии послужило то обстоятельство, что незадолго до окончания войны в районе Ордруфа эсэсовцы расстреляли десятки тысяч военнопленных, которые якобы были заняты на сооружении некоего секретного объекта. Советская танковая часть на протяжении нескольких послевоенных десятилетий дислоцировалась в том же районе, полигон практически находился над сводами "подземной столицы рейха". По данным ГРУ, именно в подземных помещениях "запасной" столицы и были спрятаны несметные сокровища, в их числе и знаменитая Янтарная комната.
      Итак, разгадана самая, пожалуй, жгучая загадка XX века, появилась реальная возможность вернуть на Родину бесценные реликвии и художественные произведения, а заодно и сдвинуть с мертвой точки сложный процесс реституции.
      Об ошеломляющих результатах работы ГРУ были немедленно поставлены в известность Михаил Горбачев и Борис Ельцин, а также новый министр обороны России Павел Грачев. В дальнейшем эта история стала обретать все более странные очертания. Предпринятые под бдительным присмотром немецких властей "раскопки" не принесли искомого результата, к тому же "кладоискатели" испытывали острый дефицит времени - танковая часть, погруженная на платформы, готовилась к передислокации на восток. Надутый усилиями ГРУ мыльный пузырь лопнул.
      В ордруфской истории таится немало загадочного. Кому-то было выгодно приоткрыть на мгновение полог тайны - настоящей или мнимой, теперь об этом остается лишь гадать.
      Генерал Кульчий принадлежал к кругу информированных людей, так же как и его непосредственный шеф Тихомиров. И тому и другому достаточно хорошо была известна истинная подоплека ордруфских событий. Громкая сенсация с мнимой находкой Янтарной комнаты прежде всего была на руку высшим чинам Министерства обороны, стремившимся отвлечь внимание от беспрецедентного по своим масштабам воровства и коррупции в Западной группе войск, да и не только там. Руководство ГРУ, запустившее "ордруфскую версию" в массовый тираж, вольно или невольно подыграло им в этом неблаговидном занятии.
      В этой истории, как и во многих других схожих случаях, сыграла свою роль и продуманная до мелочей кампания дезинформации, осуществляемая на постоянной основе немецкими спецслужбами. С завидной последовательностью на свет появлялись все новые и новые "подлинные документы", множащие до бесконечности и без того запредельное количество версий и гипотез. Стоит ли упоминать, что каждый раз вновь обнаруженные "горячие" следы вели в пустоту, окончательно запутывая страдающих чрезмерным любопытством исследователей данной проблематики.
      Достаточно долгое время изыскания Главного разведуправления не представляли собой угрозы для жизни непосредственных исполнителей, включая инициативных информаторов. Пока раскопки велись на "германском" и прочих европейских направлениях, никаких особых эксцессов не наблюдалось. Информаторы уплетали за обе щеки аппетитную "дезу", оперативный состав пытался организовать тщательную проверку поступающих фактов, аналитики, как обычно, гадали на кофейной гуще, короче говоря, результат такой работы практически равнялся нулю. К этому следует добавить общий упадок агонизирующей империи.
      Ситуация кардинально переменилась в тот самый момент, когда поисковики неожиданно охладели к "германскому", "чешскому", "австрийскому" и прочим эфемерным "горячим следам" и обратили свой просветлевший взор к менее удаленному и родному по государственной принадлежности Янтарному краю. На те самые земли, что некогда носили название Восточной Пруссии.
      Репрессии последовали незамедлительно. Акция устрашения, хотя и носила анонимный характер, была весьма показательной. Все произошло очень быстро и жестоко, так, словно в воздухе вдруг просвистела невидимая коса, проредившая ряды людей, занимающихся данными изысканиями. Финалом той драматической истории стала гибель в странном ДТП первого заместителя начальника ГРУ генерал-полковника Гусева, по мнению "посвященных", слишком близко и слишком опасно подошедшего к разгадке истинной судьбы Янтарной комнаты.
      С тех пор военная разведка заметно охладела к таким занятиям. Тем более что на повестке дня к тому времени первым номером уже стояла Кавказская война.
      Что касается родного ведомства Кульчего, то руководство Комитета госбезопасности, впоследствии ФСК и ФСБ, в общем-то было скептически настроено в этом плане, о чем не раз заявлялось вслух. Речь шла не только о целесообразности поиска Янтарной комнаты, но и многих других ценностей, о судьбе которых вот уже более полувека толком ничего не известно. Понятно, с диссидентами бороться было сподручнее, чем разыскивать народное достояние. Да и сейчас не до Янтарной комнаты, одни чеченцы чего стоят.
      Так говорилось, но это еще не значило, что так и было на самом деле.
      В отношении судьбы шедевра поддерживаемое руководством на протяжении многих лет суждение совпадало с мнением известного искусствоведа Михаила Пиотровского, который считал Янтарную комнату погибшей. Даже в том случае, если удастся обнаружить "останки", восстановить шедевр вряд ли возможно. Хотя бы уже в силу его плачевного физического состояния: наверняка пострадала деревянная основа янтарных панно, пластинки отвалились и частично раскололись, повреждена золотая фольга и т.д. и т.п. Другими словами - проще изготовить точную копию Комнаты, ибо реставрировать, по существу, уже нечего.
      В Фирме прекрасно знали, что документов - настоящих, а не искусно изготовленных фальшивок, - подтверждающих факт эвакуации Янтарной комнаты и многих иных ценностей из Кенигсберга в иное место, в природе не существует. Поэтому в отношении "кенигсбергского" следа здесь бытовало двоякое мнение. Принято считать, что Комната наряду с другими ценностями Королевского музея либо была уничтожена в ходе массированных налетов союзной авиации, либо (если нацистам все же удалось предусмотрительно перенести "коллекцию" в подземелья) все это добро навечно похоронено в глубинах Замковой горы. Короче говоря, обе версии гласят об одном и том же: сокровища утрачены навсегда.
      Слова словами, но Фирма время от времени проявляла к этой проблематике живой интерес. В числе прочего предпринимались и вылазки в "кенигсбергские погреба". Последняя такая "экспедиция" была предпринята летом девяносто четвертого года. Акция, носившая достаточно масштабный характер, имела для ее участников весьма драматичные последствия.
      Все было как и в предыдущий раз, когда некоторые сотрудники военной разведки позволили себе зайти слишком далеко. Послышался тот же смертельно опасный свист летящей в воздухе невидимой косы.
      Р-раз-! И покатились на землю любознательные головушки…

Глава 11

      – Мне тут одна история на память пришла, - словно подслушав мысли генерала, изрек Долматов. - Не так чтобы свежая, четырехлетней давности… Тогда тоже кое-кто шастал в подземных ходах. Помните, чем все закончилось?
      – Попал пальцем в небо, - сумрачно заметил Куль-чий. - Не вижу даже повода для сравнения. Абсолютно никакой связи. Тебе должно быть известно, какой тогда выдался расклад.
      Да, тогда выпал совершенно иной расклад, подумал про себя генерал, бывший в ту пору еще полковником и начальником КРО1. Чем закончилась та история, он прекрасно помнил. Начальник облуправления, втихую все называли его "рукой Москвы", покончил самоубийством. Как в известном анекдоте: достал из кармана нож и застрелился.
      За несколько часов до этого печального события в кенигсбергские подземелья нырнула "группа товарищей" в составе шести подготовленных боевиков, успевших пройти на тренировках краткий курс молодого спелеолога. Но, видать, плохо их учили, ибо обратно они уже не "вынырнули".
      После трагической кончины областного начальника Москва вознамерилась посадить в освободившееся кресло главного чекиста области еще одного своего назначенца, но тот спустя несколько дней сбежал "по собственному желанию".
      Трудно сказать, чего добивались те, кто швырнул увесистый булыжник в это стоялое болотце. Как бы то ни было, но круги пошли по воде один за другим, в соответствии со всеми законами физики. Начальник областного УВД подал в отставку "по состоянию здоровья". Остальные не сумели подсуетиться вовремя - прокатилась цепочка "самоубийств" и "несчастных случаев". Были убиты один из начальников райотдела милиции, начальник милиции поселка Янтарный, коммерческий директор и начальник режима Янтарного комбината и т.д. и т.п.
      Забавный эпизод: на одном из надгробий кладбища у Литовского вала наутро нашли обезглавленного черного петуха. Предупреждение?
      Не очень забавный эпизод тех событий: практически в то же время сменились хозяева Янтарного комбината. Бывший гендиректор комбината В. Мацкявичюс и гражданин США корейского происхождения Сэм Чин окончательно утратили свои позиции в АО "Русский янтарь", а печально известная фирма "Пальмникен" вообще приказала долго жить. "Янтарный" бизнес, как, впрочем, и другие прибыльные предприятия, прибрали к рукам Кожухов, Казанцев и их компаньоны. За каждым из них стояли мощные силы: бывший мэр города Кожухов, к примеру, давно уже разрабатывает благодатную "германскую" жилу, а его способный просвещенный зять постепенно выходит на крутую интернациональную орбиту.
      Что еще примечательного произошло в те дни? Пост начальника облуправления занял Петр Тихомиров, пребывающий в этой должности и поныне. Тихомиров, вплоть до августа девяносто первого возглавлявший УКГБ, очень своевременно поддержал молодую российскую демократию, за что был обласкан и переведен в центральный аппарат Фирмы. Некоторое время он руководил одним из управлений и даже претендовал на пост директора. Однако, притомившись от столичных интриг, Тихомиров благоразумно решил вернуться в насиженное кресло. Тем более что давние друзья-партнеры успели к тому времени подготовить почву для его возвращения.
      Усилиями Тихомирова, а также Кожухова и некоторых других влиятельных персон, находящихся с ним в тесных приятельских отношениях, в регионе, выражаясь языком политобозревателей, постепенно был достигнут приемлемый баланс сил и интересов. Вскоре Янтарный край погрузился в дремотное существование, мало чем отличающееся от жизни других российских провинций. Заказные убийства и "странные" несчастные случаи в этих местах стали большой редкостью, а возникающие порой проблемы и противоречия разрешались без крови, по-семейному.
      Тихомирову удалось войти в тесный контакт с новым начальником областного УВД Ракитиным. Засучив рукава, они вместе принялись изводить местный криминалитет, одно время пытавшийся взять под свой контроль рыбную отрасль и автомобильный бизнес, а также наладить транзит наркотиков, оружия и контрабандного алкоголя. Посадили в полном составе на скамью подсудимых межрегиональную преступную группировку Травкина. Нынче в области насчитывается около тридцати криминальных группировок, но позиции их лидеров серьезно ослаблены, в большой бизнес им дорога заказана. За последние несколько лет в области не выявлено ни одного вора в законе. Одно время здесь пытался устанавливать порядки так называемый "смотрящий", но его "приговорили" в ходе разборки в девяносто пятом году. На освободившееся место так никого и не назначили. В силу своего специфического положения, а также и по ряду других причин, западный анклав России в воровском мире считается "красной зоной", бандитам здесь не дают развернуться.
      И вот теперь, кажется, спокойное существование поставлено под угрозу. Кто-то неизвестный вновь осмелился швырнуть камень в покойные прибалтийские воды. Какими последствиями чреваты подобные поступки, генерал госбезопасности Кульчий знал не понаслышке, он был одним из активных участников событий жаркого лета девяносто четвертого года. Так же как и Долматов, получивший в те дни отметину на лице в виде шрама, а также намертво приклеившееся к нему прозвище Скорцени.
 

***

 
      Кульчий поспешил убрать так некстати нахлынувшие воспоминания в дальние запасники своей памяти. В его биографии насчитывается немало страниц, листать которые он предпочитает как можно реже.
      – Мертвый террорист… - раздумчиво произнес генерал, как бы пробуя это словосочетание на вкус. - Довольно-таки необычная формулировка. Сразу же наводит на определенные размышления.
      – Да, я это сразу отметил. - Долматов привычно погладил бледный рубец на щеке. - Поначалу, признаюсь, подумал, что все это чистой воды туфта. Какой-нибудь "шутник", думаю, позвонил, ну и ляпнул первое, что взбрело ему в голову. Или начальство решило на предмет бдительности проверить. - Долматов покосился в сторону шефа. - Тем более что никаких террористов, живых или мертвых, ни милиция, ни мои "орлы" в тех местах не обнаружили. Ни тебе следов, ни свидетелей, хотя мы на всякий пожарный обшарили весь квартал…
      – Номер телефона установили?
      – Установить-то установили, номер на пульте автоматом сейчас высвечивается, да толку от этого. Звонили из уличного таксофона, со двора соседнего дома.
      – Пальчики пробовали снять?
      – Мужик оказался не дурак, не забыл протереть после себя трубочку. Этот "фактик" тоже кое о чем говорит…
      – А потом ты к Недзвецкому на площадку наведался.
      – Дежурный по городу просветил! Надо, думаю, посмотреть своими глазами, уж больно странная история… Я сразу заподозрил, что между перестрелкой и звонком есть какая-то связь. Походил там маленько, пообщался со служивыми, с уцелевшим охранником переговорил… Кстати, обнаружил там отверстие подземного коллектора. Когда строители котлован рыли, видно, его подтопило грунтовыми водами, поэтому они вырыли отводную траншею, благо коллектор проходит практически в районе насыпи.
      Кульчий взглянул на него с легкой тревогой.
      – Коллектор проверили?
      Долматов пожал широченными плечами:
      – Не стали. Зачем привлекать чужое внимание? Да и вряд ли мы что-нибудь там обнаружили бы… Разве только баллоны с кислородом. Но я сомневаюсь, чтобы на них стояло клеймо: "Made in такая-то страна".
      – А что "следопыты" говорят? Дотумкали, в чем тут дело?
      Долматов резко качнул лобастой головой:
      – Нет, не похоже. Их там до черта толкается на площадке, дружно чешут в затылках, но, кроме версии о разбойном нападении, я от них ничего не слышал. Ясно, что при таком подходе им ничего не светит. Ну а для меня картинка ясна. Коллектор, пистолет с глушителем, плащ, анонимный звонок - все один к одному.
      – По крайней мере ясно, зачем тому типу потребовался чужой плащ. - Кульчий пожевал нижнюю губу. - Я так думаю, что он не один был. Может, отбился от своей компании?
      – Согласен. В подземелья в одиночку не ходят.
      – Что-то у них там не сложилось. Что скажешь, Алексей?
      Долматов медленно кивнул:
      – Я придерживаюсь такого же мнения. Иначе трудно объяснить, за каким чертом его понесло на охраняемую площадку. Мог бы выйти на поверхность в более безопасном месте. А так ему пришлось прорываться с боем.
      Водитель заложил еще один круг через оживающие на глазах центральные артерии города. Справа в окне проплыло здание управления ГАИ. Не только внутренний двор, но и все подходы к зданию заставлены разнокалиберными легковушками. Большая часть машин пригнана из-за рубежа и нуждается в оформлении. Непыльная работенка у гаишников, знай себе стриги купоны. И никакой головной боли вроде разгуливающих по ночному городу особей в полной диверсионной выкладке.
      – Думаешь, охраннику удалось подстрелить его?
      – Почти на все сто уверен.
      – А как в таком случае объяснить, что наш покойник столь резво перекочевал на Барнаульскую? Может, это был его коллега?
      Долматов на мгновение задумался.
      – Здесь пока сплошные неясности. Думаю, на ваш вопрос мог бы ответить человек, выдавший анонимное сообщение. Вы сами обратили внимание на необычную формулировку. Мог бы, к примеру, сказать так: "Во дворе такого-то дома находится труп". Или нечто в этом роде.
      – То-то и оно, - задумчиво произнес Кульчий. - У меня этот "аноним" из головы не идет. Ну "мертвый", это понятно, комментарии здесь излишни. Террорист? Гм… Не просто же так он ляпнул? Тут сразу же всплывает цепь ассоциаций. Оружие, к примеру, экипировка…
      – Наверняка взрывчатка, - подсказал Долматов.
      – Вот зачем этому типу плащик понадобился. - Кульчий хитро прижмурился. - Понятно, попробуй в таком "наряде" по городу разгуливать, сразу заметут. Или придется валить всех подряд… Еще одно доказательство того, что… неизвестная нам команда столкнулась под землей с большими сложностями. Наверняка у них был какой-то сценарий, пришлось по ходу дела вносить коррективы.
      – И еще, Пал Семеныч. - Долматов кашлянул в кулак. - Кто-то неизвестный позаботился о том, чтобы прибрать труп. Я это к тому, что покойника вывезли из-под самого нашего носа.
      В знак согласия Кульчий покивал.
      – Это тоже важная деталь. Неплохо бы установить личность "анонима". И переговорить с ним еще до того, как его отловят оперативники Ракитина…
      – Или "быки" Недзвецкого, - хмуро улыбнулся Долматов. - Этот наверняка затеет собственное расследование. С его связями в милиции и ГАИ он может прокрутиться раньше всех.
      – Ладно, с ним мы как-нибудь разберемся, - после паузы произнес Кульчий. - Для нас это не проблема. Какие мысли у тебя по поводу тачки? Есть смысл заниматься ее поисками?
      – Думаю, да. Шансы найти ее есть, в эту ночь на улицах почти не было транспорта. Когда я общался со следователем, он сказал, что они попытаются установить эту машину. То есть милиция и ГАИ намерены предпринять кое-какие шаги в этом направлении.
      – Ладно, посмотрим, что у них выйдет. Ты, Алексей, поглядывай… Кто знает, может, эта информация в будущем нам пригодится.
      Кульчий опять весь ушел в свои мысли. Кто еще, кроме российских спецслужб, может проявлять жгучий интерес к тайнам кенигсбергских подземелий? В первую очередь - немцы. Неспроста ведь пытаются поставить под контроль предприятия, имеющие отношение к городским подземным коммуникациям. Тот же "Водоканал", к примеру, недавно к рукам прибрали. И хотя действуют осторожно, преимущественно через подставные фирмы, интерес Бонна в подобных сделках просматривается достаточно явственно.
      Кто еще… Американцы? В последние годы они тоже проявляют к Янтарному краю повышенный интерес. И не только в связи с расширением НАТО на Восток и дислоцирующейся в этих краях мощной российской войсковой группировкой. Сравнительно недавно США открыли здесь свое консульство. Понятно, что в штате не одни лишь карьерные дипломаты, есть наверняка парочка церэушников и сотрудник РУМО. Из Вильнюса и других прибалтийских республик сюда частенько наведываются "эксперты" и "советники", благо никаких серьезных препон нынче для них не существует. Вся эта подозрительная возня вокруг российского "непотопляемого авианосца" наводит на определенные размышления.
      Но американцы не имеют тут таких возможностей, и в первую очередь такой материально-технической базы, как их союзники по НАТО. В связи с этим вряд ли стоит безоговорочно зачислять их в список подозреваемых. Маловероятно, чтобы они имели хоть какое-то отношение к нынешним событиям.
      Местные кладоискатели? Такую версию тоже нельзя сбрасывать со счетов. Хотя правильнее будет поместить ее в самый конец списка.
      А может оказаться и так, что вся эта история с ночной перестрелкой у Росгартенских ворот и странным анонимным сообщением окажется всего лишь набором случайных событий, не имеющих ровным счетом никакого отношения ко всему, из-за чего так серьезно встревожился Кульчий. И уже в силу случайности не представляет серьезной угрозы "сложившемуся в регионе балансу сил и интересов".
      Но Кульчий по собственному опыту знал, что расслабляться нельзя ни в коем случае. Может ведь опять случиться так, что в воздухе внезапно вновь просвистит смертоносная коса, и никто не знает наперед, чьи головы на этот раз полетят с плеч.
 

***

 
      – Значит, так, Алексей… Террориста, а в комплекте с ним анонимного заявителя и неустановленное транспортное средство вешаю на твою шею. Ты эту историю раскопал, значит, тебе и дальше ею заниматься. Тем более что это входит в круг твоих должностных обязанностей.
      Долматов криво ухмыльнулся, но счел уместным промолчать.
      – Собирай помаленьку информацию и постоянно держи меня в курсе дела. Особо не светись, пусть милиция пашет. А мы пока подумаем, как нам в этой ситуации лучше всего поступить.
      Он погрозил пальцем:
      – Учти, без моего ведома ничего серьезного не предпринимать! Никакой самодеятельности!..
      Наткнувшись на немигающий взгляд "человека со шрамом", Кульчий понял, что тот не нуждается в дополнительных инструктаже и накачках. Долматов был из тех, кому можно доверять самые ответственные дела.
      Генерал коснулся рукой плеча водителя:
      – Николай, будет тебе куролесить по городу! Давай сначала подбросим товарища в управление, а потом прокатимся на дачу к Тихомирову…
      Кульчий сидел, задумчиво глядя в боковое стекло. Вальяжно погромыхивая на стыках рельсов, навстречу проплыла зеленая гусеница трамвая, по бокам разукрашенная рекламными надписями. Воздух был чист и прохладен, неся в себе дразнящие запахи распускающейся листвы. Свежий норд-вест бодро растолкал свинцовые тучи по краям горизонта. День обещает быть пригожим. Над умытыми ливнем городскими кварталами, потерявшими с наступлением утра свой загадочный облик, взошел солнечный диск, поразительно напоминающий по форме драгоценную янтарную гемму. Длинные золотистые пальцы нежно коснулись шпиля Кафедрального собора - обычный утренний ритуал, своеобразное приветствие. Эстакадный мост заполнил транспорт, в порту зашевелились длинные стрелы портальных кранов, басовито рявкнул пароходный гудок.
      Город возвращался к жизни после неистовой майской грозы.

Часть II

      "Х-файлы"

Глава 1

      На дворе уже вовсю светило ясное солнышко, когда Бушмин невесело скомандовал себе пошабашить. Все время, пока он возился с "девяткой", двери гаража были заперты изнутри, а в самом боксе горел электрический свет. Напоследок он собрал в кучу чехлы, снятые с передних сидений, и использованную ветошь, плотно набив ими два крафтовых мешка. Пришлось также пожертвовать частью своего гардероба - на куртке и брюках тоже обнаружились пятна крови.
      Облачившись в старые джинсы и ветровку, Бушмин отвез мешки с "уликами" на расположенный неподалеку от гаражей пустырь. Удостоверившись, что поблизости нет любопытных глаз, выгрузил из багажника объемные свертки, щедро полил их бензином из канистры, затем возжег костер. Когда окровавленное тряпье превратилось в горсть пепла, он почувствовал несказанное облегчение. Теперь уже никто не в силах доказать его причастность к ночному кошмару, разве что неожиданно воскреснет из мертвых сам злополучный "черный монах".
      Вся эта чрезвычайно неприятная для нервов возня отняла у него немало времени - на Еловую Бушмин вернулся незадолго до полудня. Какое-то время он неприкаянно бродил по квартире, заново переживая перипетии ночного приключения, а заодно бог знает за что ругая себя последними словами. Но затем его бросило в другую крайность: мысленно он стал нахваливать себя за то, что в критический момент не утратил присутствия духа, не наделал явных глупостей и умудрился выпутаться из этой дурацкой истории с минимальным для себя ущербом.
      По правде говоря, ему крупно повезло. Тот же "рембо" элементарно мог пристрелить его еще на Литовском валу, будь он в состоянии вести машину сам. И то, что "клиенту" быстро наступили "кранты", пожалуй, даже к лучшему.
      Бушмин прошел на кухню и заварил крепчайшего кофе. Даже самая мысль о еде вызвала тошнотворный спазм в желудке, а вот кофе пришелся в самый раз. Заодно прикурил сигарету, чтобы хоть как-то стимулировать мозговую деятельность. Благо поразмыслить ему нынче было над чем.
      Странностей в этой ночной истории хоть отбавляй. Начиная от экипировки "черного монаха", смахивающей на снаряжение "боевого пловца", и заканчивая самим фактом появления подобного субъекта в центре города. Да еще с продырявленной неизвестно кем и при каких обстоятельствах шкурой.
      И почему, собственно, Вагнера? На этой небольшой улице, насколько известно Бушмину, нет ни одной казенной конторы. По соседству, правда, расположены корпуса портовой больницы, да и станция "Скорой" рядышком. Но почему в таком разе он сразу не дал знать, что нуждается в "неотложке"? Зачем было тащиться на Вагнера, если всего в квартале от того места, где Бушмин подобрал незнакомца, находится военный госпиталь?
      И таких вопросов наберется уйма. Опять же этот странный ароматец… Запах тлена и подземных казематов. А может, и в самом деле этот "рембо" выскочил из-под земли? Вернее, выбрался из подземных коммуникаций? Но эта версия, как и все прочие, ровным счетом ничего не объясняет. Поскольку остается неизвестным самое главное: к какому ведомству относится "черный монах" и какую задачу он должен был выполнить этой ночью.
      Одним крупным глотком Бушмин допил остатки кофе. Едва загасив одну сигарету, тут же прикурил новую, сжав ее ледяными пальцами. С кончика сорвалась дымная струйка, зазмеилась к потолку, приобретая очертания вопросительного знака.
      Однажды ему тоже довелось бродить по подземельям. Но не здесь, в бывшем Кенигсберге, а в другом городе, познавшем столь же печальную участь, что и столица Восточной Пруссии.
      Это было под старый Новый год. Год подлый и героический одновременно - тысяча девятьсот девяносто пятый. Дело было в Грозном, в двух кварталах от перепаханной свинцом площади перед президентским дворцом.
 

***

 
      Сержант Гарас спал как сурок, укрывшись с головой невесть где раздобытым ватным одеялом. Причем одеяло, что совершенно удивительно, было заправлено в белоснежный накрахмаленный пододеяльник. Точно такой же комплект чистого постельного белья украшал пустующую койку.
      Выслушав доклад взводного и уяснив, что за время его отсутствия никаких ЧП в роте не произошло, Бушмин жестом подозвал к себе радиста и, понизив голос, распорядился:
      – Востриков, дайте знать "Гиацинту", что "Кондор" вернулся в свое гнездо.
      Пока связист переговаривался со штабом батальона, Бушмин успел осмотреться. За несколько часов, что он отсутствовал на ротном КП, бойцы навели здесь капитальный порядок. Вынесли из помещения бакалейной лавки жалки остатки торгового инвентаря, приволокли эти самые две койки, чтобы можно было спать по очереди, а пустые оконные проемы заложили мешками с песком, оставив в них амбразуры. Вдобавок вместо колченогого столика и шатких табуреток появился нормальный раздвижной стол и полдюжины стульев.
      На улице смеркалось, хотя было всего четыре часа дня. Коробки соседних домов, изуродованных войной, глядели на окружающий мир пустыми глазницами окон и дверей. Здание, в котором Бушмин оборудовал КП, выглядит не лучше и не хуже других: те же проломы в стенах, местами торчат прутья арматуры, напоминающие развороченную грудную клетку, точно так же его пронизывает со всех направлений ледяной январский ветер и, как и повсюду, в подвалах схоронилась горстка обезумевших от страха и горя жильцов этого несчастного дома.
      "Долбят" эти кварталы на подходах к дворцу уже две недели, со времени закончившегося трагической неудачей предновогоднего штурма. Долбят из всех мыслимых калибров, поэтому воздух здесь настоян на жирной копоти, резком запахе окалины, пороховой вони и сдобрен наждачной пылью и мельчайшей кирпичной крошкой. От этой дьявольской смеси уже через несколько суток воспаляются глаза и трескаются губы; кожа поначалу покрывается жирной маслянистой пленкой, но затем быстро высыхает, превращаясь в тонкий пересушенный пергамент.
      Справа от них, метрах в трехстах, раздаются звуки интенсивной стрельбы - "полосатые" из ВДВ медленно, но верно прогрызают соседний квартал. Слева тоже постреливают, но без особого энтузиазма. А на участке морских пехотинцев тишь да гладь, да божья благодать - со вчерашнего вечера здесь царит затишье. Относительно, конечно, война ведь продолжается. Две коробки впереди - "чехи" отошли - Бушмин не торопится брать. Пока не подтянутся фланговые соседи, велено стоять на месте.
      – Затишье перед бурей, - вполголоса сказал ротный.
      – Да уж, - хмыкнул Мокрушин. - Почти как у Ремарка: на чеченском фронте без перемен.
      Володя Мокрушин командует разведвзводом. Ему четвертак, как и Бушмину. (Однокашник по КВВМУ, а всего из их выпуска в бригаде служат восемь человек.) Мастер спорта по стрельбе из спортивного пистолета, неоднократный призер чемпионата Вооруженных Сил. Вместе с Бушминым и еще парой-тройкой ребят претендует на звание самого крутого рейнджера бригады. Но эта негласная конкуренция никак не отразилась ни на их дружбе, ни тем более на служебных отношениях. Да и не время заниматься подобными состязаниями, война сама все расставит по полочкам и каждого просветит, как на рентгеновском снимке.
      После окончания командировки Мокрушин уходит на роту во 2-й ДШБ. Правда, до этого события надо еще как-то дожить.
      – Откуда мебелишка? Местных, часом, не обижаете?
      – Все нормально, Андрей. - Мокрушин бросил в кружки пакетики с чаем, поочередно нацедил из китайского термоса кипятка, одну кружку придвинул ротному, вторую обнял ладонями, грея о керамическую поверхность ледяные пальцы. - Все тип-топ. Я с хозяевами лично переговорил, так они дали добро. Мы им в знак благодарности продуктов подбросили… Спрашивал, кстати, насчет тоннеля, но никто ни черта не знает…
      – Или не хотят говорить…
      – Может, и так… Что сказал "энша"?
      Бушмин провел ладонью по щетинистой щеке. Надо бы ополоснуться, а заодно щеки поскоблить. Пара часов у них в запасе еще есть, раньше семи вечера не стоит и дергаться.
      – Утром приказано занять эти две чертовы коробки. Так что напрасно вы марафет наводили, завтра нас тут уже не будет.
      – Не нравится мне эта затея, - хмуро сказал Мокрушин. - Мы и так шпарим впереди Отчизны всей… Могут обрезать. Под самый что ни на есть корешок.
      Бушмин неторопливо выковырял из пачки сигарету, затем через стол перебросил пачку Мокрушину.
      – Думаешь, "энша" этого не понимает? На него тоже сверху давят. Мы должны по максимуму оттянуть на себя "чехов", а тем временем подтянутся фланговые соседи. Вот такая у начальства имеется задумка…
      Почти в унисон рявкнули две самоходки. Крупнокалиберные снаряды, вспарывая вечерние сумерки, унеслись в сторону "правительственного" квартала. Одна САУ схоронилась метрах в пятидесяти от КП и била через пролом в каменной стене гаражей. От сотрясения из прохудившегося мешка тонкой струйкой сыпанул песок, беспокойно завибрировала стрелка на весах - единственном, что сохранилось от прежнего интерьера торговой точки.
      "Комод" Гарас, ходивший в любимчиках у Мокрушина, даже ухом не повел. Крепкие нервы у парня, такого ничем не проймешь.
      – Цедят в час по чайной ложке, - недовольно произнес Мокрушин. - К девяти вечера обещали убраться к "полосатым".
      – Давай прикинем еще раз, что у нас получается… У меня восемьдесят пять бойцов, у тебя сорок. У нас два квартала, десять коробок, не считая гаражей и мелких хибар. К утру присовокупим еще две пятиэтажки. Впереди - свободный коридор почти до самого Совмина, но фланги ничем не обеспечены. И вдобавок ко всему в темное время суток в тылу резвятся "гастролеры"…
      – Пока тебя не было, мы еще раз прочесали свой участок, - сообщил Мокрушин. - Я уже местных всех, кажется, в лицо узнаю. Не знаю, откуда эти черти берутся. Наверняка через соседей просачиваются…
      – А соседи, кстати, утверждают, что "чехи" через наши порядки проходят. Потому что на рассвете именно из "нашего" дома, где аптека внизу, ихний бэтээр сожгли. Итого у них только за двое последних суток восемь "двухсотых" и две спаленные железки. И у нас двое матросиков подставились…

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.