Операция 'Дипломат'

Не предадим забвению и память о нашем боевом друге Максиме Белоусове, человеке большого и доброго сердца. Сын богатого врача, он, окончив гимназию и поступив в университет, смело встал на путь борьбы с темнотой, бесправием, угнетением - всем тем, что несло царское самодержавие простому народу. Порвав связь с родителями, не разделявшими его убеждения, он все свои душевные силы, всю свою энергию, светлый, большой ум отдал делу свержения царизма, уничтожения эксплуатации человека человеком. Ни тюрьмы, ни ссылки не могли сломить его кипучую волю, энергию, преданность делу коммунизма. Впервые его, студента Петербургского университета, за участие в революционном движении заточили в Петропавловскую крепость в девятнадцать лет. Затем он был сослан в Сибирь. Вернувшись из ссылки, он с головой ушел в подпольную работу большевистского комитета Окска, куда направил его сам Владимир Ильич Ленин. Максим Андреевич как член Военно-революционного комитета летом прошлого года проделал огромную работу по созданию и обучению отрядов красногвардейцев. В дни захвата власти в городе он возглавлял решающие участки вооруженного восстания. После установления Советской власти на первом заседании ВРК ему было поручено создание новой рабоче-крестьянской милиции. И с этим заданием партии он успешно справился. Он работал не щадя себя и смог за короткое время организовать, укомплектовать губмилицию, пресечь десятки бандитских налетов на государственные учреждения, задержать и отдать под суд более трехсот бандитов. И вот такой человек погиб от руки негодяев! Пусть не рассчитывают враги революции, что подлыми убийствами они смогут нас сломить. Мы еще теснее сомкнем ряды и в могучем революционном порыве поведем трудящихся к победе! Спи спокойно, наш незабвенный друг!
      Гроб стали опускать в могилу. Раздались ружейные залпы прощального салюта.
      Одиночество
      Не стало больше заведения Слезкина. Советы реквизировали ресторан и открыли в нем общественную столовую. От всей прежней роскоши - часов, вделанных в чучело медведя, великолепной мебели, мягких зеленых штор, хрустальных люстр - остался лишь щегол в пестром оперении. Он один не чувствовал перемен, бойко перепархивал в своей клетке с веточки на веточку и пел. Исчезли из зала диковинные статуэтки с замысловатыми вензелями, фигурки из дуба, гипса, бронзы.
      Слезкина-старшего, заросшего щетиной, по-прежнему можно было видеть за буфетной стойкой. Но теперь, уже в роли заместителя заведующего столовой, он получал от комиссариата продовольствия денежный оклад. Его нельзя было узнать - он стал робкий, суетливый, старался всем угодить. От прошлого у него осталась лишь привычка держать под фартуком руки красные, как клешни у обваренного рака.
      Увидев Тихона, Слезкин обрадовался и завертел головой:
      - Здравствуйте, господин Беккер. Думал, вы уехали. Леонид сразил меня. Не знал, что он негодяй. Порядочный клиент нас теперь обходит стороной. Идет молва, будто меня освободили за деньги. Будто все равно арестуют. А я ведь ни в чем не виноват!
      Тихон присел к столику. Он готов был долго слушать бывшего купца с одной целью: чтобы узнать, где сейчас находится певица Зося.
      - Одну минуточку, я только передам на кухню ваш заказ, - залебезил Слезкин-старший. - Мне от вас скрывать нечего, - выдавливая на лице жалкую улыбку, через минуту продолжал он. - Семьдесят лет назад дед мой, Пафнутий Евграфович, открыл на этом самом месте, - Слезкин несколько раз ударил каблуком об пол, - маленькую харчевню. Перебиваясь с хлеба на квас, пустил в оборот капитал, какой имел. Это мог сделать любой, да не всякому по душе за копейку гнуть в три погибели спину, наживать кровавые мозоли. Через сорок лет адского труда всей семьи дед отдал богу душу, оставив моему отцу крохотное состояние в виде ресторации из двух залов. Родитель мой пошел в предка, но скоро приказал долго жить. Тогда-то все хозяйство легло на плечи пятнадцатилетнего малого, вашего покорного слуги. Этому ресторану я посвятил тридцать лет жизни.
      Полная неторопливая работница столовой принесла на подносе заказанную Тихоном еду и вразвалочку удалилась.
      - Так-так, рассказывайте. - Тихон помешал ложкой горячий борщ. Слушаю вас.
      - Ну вот, - даже прослезился бывший купец, - какой я эксплуататор? Новая власть, как бы ни презирала богатых, не должна отнимать то, что нажито честным трудом, я так понимаю. Извините, я не наскучил своими печалями? Вам они, извиняюсь, может, ни к чему?
      - Напротив. Слушаю с исключительным вниманием и сочувствием. Имею в этом свой интерес.
      Ободренный такими словами господина Беккера, Слезкин вытер ладонью мокрый лоб и продолжал:
      - Куда проще сделать капризным клиентам от ворот поворот. Сказать идите, мол, прочь со своими причудами, отваливайте. А Слезкин, бывало, любого накормит, всякому сумеет угодить. Всегда имелся полный ассортимент закусок, вин, табака. Да что говорить, подчас губернатор с благоверной захаживали...
      Столицын доел яичницу, согнал с сайки муху и принялся за жидкий чай. Слезкин горестно вздохнул:
      - По нынешним временам даем только чаек, а какао и кофия и след простыл.
      В столовую вошли молодые люди в гимнастерках и куртках, перепоясанные ремнями. Шумно разговаривая, расселись. Все та же работница столовой приняла у них заказы и, по-утиному раскачиваясь, ушла на кухню.
      - Вот здесь у меня одна горечь, - Слезкин ткнул себя пальцем в грудь. - Жаль, Зосенька потеряла место, лишилась эстрады. Обедает теперь в Никитинском ресторане. И уж не ведаю, как и на хлеб, бедняжка, зарабатывает. Какой талант пропадает!
      Стоп! Это все, что было нужно Тихону. Он теперь знал, где искать артистку.
      Сочувственно распрощавшись с бывшим владельцем ресторана, Столицын вышел из столовой, готовый к действиям.
      По заснеженной аллее парка он дошел до крутого спуска к реке. Внизу, скованная панцирем льда, спала Ока. Над ней кружился порывистый ветер. И вдруг сотрудник МУРа представил себе берега Оки лет этак через пятьдесят. Как все изменится! Воображение рисовало многоэтажные дома, новые заводы, фабрики, кинематографы, великолепные мосты через реку. Дожить бы до тех пор! Прийти сюда с внуками. Рассказать им, какими были эти берега в январе восемнадцатого года. А то ведь пройдут годы, и никто не вспомнит о ресторане Слезкина, где в новогоднюю ночь погибли смелые, преданные революции люди - Николай Кривоносов, начальник милиции Белоусов и их товарищи. "Нет, вспомнят, обязательно вспомнят!" - уверенно подвел итог своим размышлениям Столицын.
      Тихон проснулся в тяжелом состоянии духа. Не было еще и восьми. В окне чуть брезжил поздний зимний рассвет. За дверью номера ходили по скрипучим половицам какие-то люди. Гостиница пробуждалась. Сердце Столицына обуревали непонятное волнение и беспокойство. Он стал вспоминать кошмарный сон. Будто улица, по которой он шел, уходила из-под ног. Он пытался звать на помощь, но никто не отзывался. Потом появились какие-то люди в халатах. В одном из них он признал штабс-капитана по Брестскому полку господина Эссена...
      Тихон закинул руки за голову. Сделал несколько спокойных вдохов и выдохов, пытаясь обрести нормальный ритм дыхания. Получилось. Встал и начал заниматься гимнастикой. Сегодня он непременно должен разыскать певицу.
      К обеду Столицын был в новом ресторане, открытом Советской властью на улице Никитинской, и стал ожидать появления Зоси. Придет ли? Он сомневался. То, что певица обедает именно здесь, подтвердила и горничная Шура. Но всегда ли?
      В небольшом зале Тихон насчитал двенадцать столиков. Сел так, чтобы через стеклянную дверь видеть помещение, где раздевались посетители, но самому оставаться незамеченным. Заняв удобное место, Столицын не торопился заказывать еду. Спешить ему было некуда. К тому же еще он и не проголодался. Сотрудник МУРа не представлял, сколько придется просидеть, час или два. Со скучающим видом он стал листать меню, а подошедшей официантке, ловкой ярко накрашенной девушке, вежливо сказал:
      - Еще не выбрал.
      - Выбирайте, - сухо ответила она и хотела уйти, но Тихон спросил:
      - А помимо меню что есть?
      - Помимо у Слезкина было, да сплыло, - ядовито заметила бойкая официантка. - Не держим разносолов для именитых. Кухня для всех общая.
      Тихона веселил такой разговор. Он продолжал забавлявшую его игру:
      - Стрижете всех под одну гребенку? Не вылетите ли в трубу с таким порядком? Слезкин-то большие прибыли имел, потому что на вкус каждого клиента деликатесы держал.
      - Не беспокойтесь, - вскинула подрисованные брови официантка. Запонки и перстни господина Беккера вызывали в ней раздражение. - Мы людей кормим, а не купеческие прибыли считаем.
      Тихон заказал наконец легкий обед.
      В ресторан один за другим шли посетители. Но не прежние, знакомые Германа Беккера. А хорошо бы встретиться с теми, у кого он уже завоевал расположение и доверие. Столицын нетерпеливо поглядывал через стеклянную дверь в фойе. В таком напряжении он просидел два с лишним часа. За это время ему несколько раз начинало казаться, что ждет он напрасно. Но наконец-то он был вознагражден.
      Зося появилась в сопровождении молодого человека в военной форме без погон. Она стояла спиной к залу и была видна Тихону в зеркало. Вот она поправила пояс длинного шерстяного фиолетового платья. Чуть-чуть взбила локоны пышных волос. Спутник подал ей руку. Она оперлась на нее и последовала за ним из фойе в зал, затем направилась к крайнему у стены столику, подальше от окна.
      Тихон наблюдал за певицей и ее спутником, пытаясь разгадать, кто он такой. Высокий, почти на голову выше Зоси, он большим пальцем левой руки приглаживал черные тонкие усы. К их столику подошла официантка, полная, пожилая, улыбчивая.
      Тихон попросил девушку, убиравшую со стола посуду:
      - Еще бутылочку лимонада, пожалуйста. Понравился напиток. И будем рассчитываться.
      Официантка недовольно буркнула:
      - Нужно сразу заказывать, а не тянуть в час по чайной ложке.
      У Тихона стало подниматься настроение. Ему нужна была встреча с артисткой, и она почти состоялась. Лишь бы ее не задержал усатый кавалер. Сославшись на то, что дует из окна, Тихон незаметно для Зоси пересел поближе к ней и ее кавалеру, спиной к ним, и маленькими глотками стал пить лимонад, прислушиваясь к беседе.
      Подслушанные фразы, однако, ни о чем не говорили. Можно было лишь предположить, что Зося встретилась со старым знакомым. Но вот наконец мужчина спросил девушку, чем она сейчас занимается, как добывает средства к существованию. Внимание! Тихон напряг слух.
      - Бегаю, ищу место в наших клубах и театрах, - ответила Зося, вращая в руке пустой фужер.
      - И что же? Получается? Говорят, даже магазины и те в городе все заколочены, витрины забиты досками.
      - Неправда. А я в кинотеатре "Люкс" устраиваюсь. Лучший в Окске. Разве плохо?
      - Что на Садовой улице?
      - Да, перед сеансом буду петь. Вот вам и заработок.
      - Но ведь, говорят, чистые сборы идут в пользу городского Совета депутатов. Слышал из достоверных источников. Что ж вы получать станете? Вас обдерут как липку.
      - Ну уж дудки! Буду получать карточки, продукты.
      Удача! Теперь точно известно, где можно найти Зосю.
      - Я уже вам говорил, мой отъезд отложен на послезавтра, - продолжал между тем ее спутник. - Проведем сегодня вечер вместе или хотя бы завтра?
      Тихон чуть подался в сторону парочки, чтобы лучше их слышать.
      - Сегодня откажу, - ответила Зося. - У меня много дел. Занята. Завтра тем более не обещаю. Я сама себя обслуживаю. Много работы. Отложим до следующего раза. Надеюсь, еще приедете к нам?
      - Увы, боюсь, что не скоро. Так что лучше бы использовать нынешнюю возможность. Другой может не быть.
      - О, не огорчайтесь! Ну, рассчитывайтесь. Нам пора.
      Столицын, положив названную официанткой сумму на стол и выждав, когда Зося и ее кавалер оденутся в гардеробной, вышел из зала. Затем направился следом за парочкой, стараясь оставаться незамеченным. Вскоре девушка распрощалась с кавалером. Зося пошла вниз по улице, а военный свернул в переулок. И несколько раз оглянулся, видимо на что-то еще надеясь.
      Одиночество Германа Карловича Беккера кончилось.
      Ба! Знакомые все лица!..
      Тихон быстрыми шагами стал нагонять артистку. Она дошла до торгового ряда и свернула в ювелирный магазин. Столицын вошел следом и остановился в двух шагах от певицы. На нее, не скрывая восхищения, смотрели покупатели и приказчики. Она же, казалось, никого не замечает, рассматривая драгоценности на витрине. О чем-то попросила вихрастого молодого приказчика. Тот с готовностью скрылся за дверью и вскоре вернулся, осторожно поставил перед певицей деревянный ларец и надавил пальцем на кнопку крышки. Ларчик со звоном открылся. В нем лежали кольца, перстни, в которых сияли алмазы, сапфиры, агаты, рубины. Зося нагнулась, взяла широкий перстень с изумрудом.
      - Ой, какое чудо, боже, как это прекрасно! - прошептала она.
      - Царское колечко, - притворно вздохнув, произнес Тихон.
      Зося с удивлением оглянулась и, узнав Тихона, широко улыбнулась:
      - Дорогой Герман Карлович! Рада вас видеть.
      - Я тоже, возможно еще в большей степени, - ответил Тихон, целуя Зосе руку и глядя на нее влюбленными глазами. - Думал о вас. Боялся, что больше не увижу. Было бы очень жаль потерять вас навсегда.
      - А я решила, что вы исчезли из нашего города, сбежали в свою Австрию после той страшной ночи. Не рассчитывала уже вас встретить. Наверно, тогда, в Новый год, вы подумали, как плохо стало у нас в России?
      - Конечно, плоховато, но есть люди, которые могут скрасить и самое плохое...
      - Вы что, изучаете товары в наших лавках? Или случайно зашли?
      - Признаться? Честно?
      - Надеюсь, ведь мы приятели.
      - Я теперь много гуляю. Скучно, а друзей нет, да и откуда им взяться? Тем более сейчас. Тоска гложет. Совершенно одинок, как отшельник. Все время вспоминал, как вы прекрасно пели в ресторане. И вдруг, на свое счастье, увидел вас.
      - Сегодня мне везет на комплименты.
      Девушка положила перстень обратно в коробку и протянула ее вихрастому юноше.
      - Не станете брать? - Приказчик сделал кислую мину.
      - К сожалению, - ответила Зося, - сейчас нет свободных денег. А вещичка прелестная. Я только хотела ее посмотреть на будущее.
      - Камень понравился и мне, - заметил Тихон. - Отличная вещь. Может быть, вам одолжить денег?
      - Нет-нет, что вы.
      Зося взяла его под руку и вывела из магазина.
      - Рассказывайте, как живете.
      - Я часто вспоминаю вас - это во-первых, - искренне признался Тихон. - А во-вторых, как уже говорил, хожу по городу, любуюсь достопримечательностями.
      - А вам случайно не икалось? - спросила Зося. Ее лучистые глаза лукаво заблестели. - В то время, когда вы гуляли по городу, вам не икалось?
      - Ну как же, как же. Это вы меня вспоминали? Было, было... Пусть залогом того, что мы больше не потеряемся, будет вот это. Вещичка не уступит магазинной.
      Тихон положил на ладонь девушки перстень, присланный неделю назад Белоусовым.
      Зося покраснела и смущенно запротестовала:
      - Что вы, разве можно делать такие подарки? Ведь один презент от вас у меня уже хранится. Вы не знаете счета деньгам!
      Но Тихон был настойчив. Он надел Зосе перстень на безымянный палец.
      - Да уж и не знаю, как поступать с вами, - продолжала она. - Я вам, конечно, благодарна, это само собой. Но не потребуете ли вы за свои презенты?..
      Зося коснулась щеки молодого человека рукой и пытливо заглянула ему в глаза.
      - О! Я потребую самого дорогого, о чем только могу мечтать! Погулять со мной по городу. Не откажетесь?
      Она засмеялась:
      - Для меня это самое легкое и самое приятное.
      Столицын помнил, однако, цель встречи.
      - Вы живете одна? - спросил он девушку в подходящий момент. - Так, кажется, вы мне говорили...
      - Ах, вот оно что! Да. Совершенно одна. Не желаете ли получить разрешение наведаться ко мне? - Она испытующе взглянула на спутника, не переставая, впрочем, улыбаться.
      - Если бы это оказалось возможно, был бы вам очень благодарен! воскликнул Столицын. - Надеюсь, это когда-нибудь произойдет.
      - Приглашу. В ближайшее время. Только что я обедала со старым своим поклонником. Ему отказала, а вам обещаю. Он докучливый и для меня совершенно не симпатичный тип.
      - А что если мы пойдем к вам сейчас, - предложил Тихон. - Гостиница мне просто опостылела. Не дождусь паспорта на выезд. Посидим, поболтаем, можно даже выпить бокал шампанского.
      - Все это так, но я не готова вас принять, - смущенно возразила Зося. - И не расположена сегодня пьянствовать. Я вообще очень мало и редко пью. Хотя, конечно, по такому поводу, как наша встреча...
      Зося была нерешительна, Тихон настойчив. Он снял с руки Зоси перчатку и поцеловал ладонь.
      - Уступите, Зосенька. Ведь это будет так кстати именно сейчас. Вы не представляете, как мне тоскливо одному!
      - Что же делать? - заколебалась девушка. - Вы нетерпеливы... Однако дайте подумать. Сейчас сколько времени? Так. Ладно. Пожалуй, можно. Но не сразу, пойдем не вместе. Вы придете чуть позже. Хорошо?
      Зося назвала улицу, номер дома, рассказала, как пройти к ней, и еще раз напомнила: приходите, но не раньше чем через два часа. И добавила многозначительно:
      - Каждая девушка, принимая гостей, должна быть уверена, что ее не застали врасплох. Надо навести в доме порядок.
      Они расстались. Настроение у Столицына поднялось. Он купил хорошего вина. Погулял по улице. И точно в назначенное время направился по указанному адресу. Со светлых улиц пришлось свернуть в темный переулок. Тихон вытащил пистолет из бокового кармана и сунул его в кармашек, вшитый в рукав. Чего скрывать - волновался.
      Но вот и деревянный дом за изгородью. Массивная калитка. Тихон прошелся по дорожке, поднялся по ступенькам, стряхнул снег с одежды. Постучал в дверь. Тут же послышались легкие шаги.
      - Вы?
      Звякнул засов. Зося приветливо улыбалась. Тихон прошел за ней в комнату.
      - Долго искали меня? Хижина моя на отшибе, не заблудились? - Она говорила так, словно у нее перехватывало дыхание.
      - Если бы даже на краю света...
      - Будьте как дома, - щебетала Зося. - Давайте шляпу. Вешайте пальто. Не озябли на улице? Я заставила вас так долго гулять.
      Из прихожей она провела гостя в небольшую столовую. Старомодная мебель была начищена до блеска. На стене над столом висел групповой снимок улыбающихся и счастливых девушек-гимназисток.
      - Найдите-ка меня.
      - С удовольствием.
      - Не найдете! - засмеялась Зося. В домашней обстановке она казалась будничной, но по-прежнему красивой. - Даже не старайтесь. Бесполезно. Сто лет прошло с гимназической поры!
      - Постойте, не подсказывайте. Нашел. Вот!
      - Угадали!
      Сели за стол. Он уже был накрыт, весьма, впрочем, скромно. Колбаса, сыр, ветчина. Бутылка, принесенная Столицыным, пришлась очень кстати.
      Тихон был в ударе. Развлекая девушку изо всех сил, рассказывал забавные истории, анекдоты. Так они провели несколько часов. Наконец Тихон встал и взял Зосю за руку.
      - Мне хорошо было с вами, - искренне сказал он. - Но когда-то надо и прощаться.
      - Скоро опять приглашу. Тогда посидим подольше.
      - Вот бы завтра? Я свободен. Можно?
      - Нет-нет, только не завтра. Не вздумайте самовольничать. Нужно повременить. Это мое условие. Я вам сообщу...
      - Но зачем откладывать? - упирался Тихон. - Ведь вы будете скучать в таком же одиночестве, как и я.
      - Как раз нет. Я уезжаю к подруге. У нее останусь ночевать, ответила Зося и опустила глаза. - Приглашу в другой день. Не смейте только приходить без приглашения. Обижусь! Запомните? До встречи.
      - Хорошо. Обещаю. До встречи, когда прикажете.
      Тихон быстрым шагом удалялся от дома молодой хозяйки. За спиной у него хлопнула калитка палисадника. Теперь Столицын знал, что делать. Сто против одного: Зося не может быть сообщницей бандитов. Но что-то она знает. Нужно привлечь ее на свою сторону и все выведать.
      Среди "серых волков"
      Утром Тихон через связного передал все добытые за два дня сведения в управление милиции. Ждал до вечера указаний Рябова и наконец получил записку: "План одобряю. Действуй через Зосю. Рекомендуем сегодня вечером, несмотря на запрет, посетить ее квартиру. Дом взят нами под наблюдение. Будь осмотрителен".
      Тихон вышел из гостиницы. Часы показывали девять, самое время отправляться к Зосе. Тихону было тревожно. По словам певицы, ее сегодня не будет дома. А если она все же дома, и не одна?
      Вот и дом. В одном из окон мелькнула полоска света, затем свет появился во втором окне и желтым пятнышком упал на снег. Тихон нащупал холодную рукоятку пистолета и шагнул к крыльцу. У двери перевел дыхание. Прислушался и постучал, сначала тихо, потом слишком громко. Никакого ответа, лишь поскрипывал снег у него под ногами. Тихон еще раз настойчиво постучал. Только теперь за дверью послышалось какое-то движение.
      - Кто там? - Тревожный голос принадлежал Зосе.
      - Это я, Герман...
      Щелкнул засов.
      - Беккер, вы с ума сошли! Я же просила, - с испугом почти простонала девушка. А за палисадником уже слышались шаги и приглушенные голоса.
      - Входите же, быстрее! - зашептала Зося, прерывисто дыша, и за руку потянула Тихона в коридор.
      Когда Столицын был уже в комнате, в дверь загрохотали. Тихон посмотрел на Зосю. Ее искаженное лицо выражало откровенный страх. Она, не выпуская руку Тихона, растерянно залепетала:
      - Это ко мне. Спрячьтесь за дверь. Как только они войдут в комнату, уходите отсюда.
      Девушка изменилась до неузнаваемости. Такой суетливой и беспомощной Тихон ее не видел.
      - Ступайте же, - повторила она просяще. - Вы погубите меня и себя.
      Тихон догадывался, какие "гости" пришли к ней. Он притаился за дверью, ведущей из сеней в комнату. Зося открыла наружную дверь, и кто-то вошел, тяжело дыша. Через щель Тихон разглядел мордастого крупного мужчину в заячьей шапке. Зося залебезила перед ним:
      - Проходи, Степан, проходи.
      По тону девушки Тихон понял, что вошедший имеет над ней огромную власть. Наконец-то какая-то ниточка попала в руки сотрудника МУРа. И он, конечно, ни за что не уйдет отсюда, что бы ему ни грозило.
      - Ты одна? - пробасил вошедший.
      - С кем же мне быть, Степа?
      - Не отвечай вопросом на вопрос, - недовольно бросил гость.
      - Вы что, посадили меня в клетку? И познакомиться ни с кем нельзя?
      Интонация Зоси насторожила гостя.
      - Что-что? Ты, девка, не мудри. Со мной шутки плохи.
      - Да это я к слову, успокойся, проходи. Одна я. Кому со мной быть?
      Мужчина, снимая полушубок, осведомился:
      - Как проводишь время?
      - Ты о чем, Степа?
      - Все о том же. Ишь, ягненок. Уголовный розыск взял много наших. За нами с тобой очередь. Чай, мы в одной связке.
      Зося промолчала. В комнате установилась зловещая тишина. Тихон из-за двери наблюдал за обоими.
      - Только меня не впутывайте, - тихо сказала Зося. - Я не в курсе ваших дел. Долго вообще не знала, кто вы. А теперь узнала, и не по себе стало.
      - И нам не сладко, - примирительно отозвался мужчина. - Тяжелые деньки наступили. Сильно потрошат нашу братву. А ты не вздумай трепаться о том, что знаешь. Язык вырву!
      - Одни угрозы и слышу, - беззлобно отозвалась Зося. Она думала, что Тихон уже ушел. - Прекратите ко мне ходить. Оставьте меня в покое. Христом-богом умоляю, Степа!
      - Что-о? - Мужчина положил Зосе на плечо сильную руку и надавил. Это теперь-то?
      - Степан! Больно! - вскрикнула девушка. - Что за глупые шутки?
      - Еще пикнешь - могу и придушить. Говори, с кем встречаешься? Такая красотка одна не усидит. Кобелей на нашу сучку хватит. Днем с фраером променаж делала. Тебя видели с ним в ювелирном. Что за тип?
      - Ах, вот ты о ком... Сын дипломата. Живет в гостинице. Ожидает визу на выезд в Австрию. Вы же все его знаете, он столовался в ресторане Слезкина.
      - Вот ты каких жеребцов ловишь! - усмехнулся посетитель. - Видел его, помню. Маменькин сыночек.
      - С ним-то, надеюсь, можно встречаться, - вызывающе произнесла девушка.
      - С ним-то и нельзя! - с ударением ответил бандит.
      Тихон несколько минут думал, как ему быть, и решил, что пора действовать. Он поправил в рукаве пистолет и шагнул из-за двери.
      - Это со мной она встречалась. А теперь я пришел к ней в гости. Лицо неприкосновенное. Пожалуйста вам мой паспорт.
      Тихон понимал: наивно говорить бандиту о неприкосновенности. Но рискнул дезориентировать противника именно своей наивностью: пусть думает - простодушный самонадеянный дурачок.
      Зося, казалось, потеряла дар речи от страха. Прижав руки к груди, она ждала, что предпримет бандит.
      Степан при неожиданном появлении незнакомца выдернул из-за голенища финку, однако, увидев, что кавалер Зоси показывает какой-то документ, усмехнулся:
      - Бравый дипломат, рисковый. Красавчик. Пожелал мне вызов бросить. Защищает свою королеву. Может, она тебе жена?
      - Если я пожелаю с Зосей встречаться, вы мне не помешаете, - резко заявил Тихон.
      - Смелый малый!
      - Не из пугливых. - Тихон призвал на помощь все свое самообладание.
      - Значит, говоришь, встречаться хочешь? Попытайся. - Степан приставил финку к груди Тихона. - Наткнешься вот на это, если ослушаешься.
      Зося в отчаянии закричала:
      - Степан, опомнись! Я же в своем доме, а он мой гость. Разве господин Беккер вам помеха? Он гражданин другой страны.
      - Кто тебе разрешил приводить его сюда? - Бандит левой рукой до боли стиснул плечо девушки. Зося заплакала.
      Тихон сделал шаг в сторону и специальным приемом, как его учили в МУРе, закрутил бандиту руку с финкой за спину.
      - Ого-го! - Степан головой ударил Тихона в грудь и рывком освободил руку. Он тяжело дышал, его глаза налились кровью. У Тихона выступили на лбу капли пота.
      - Сопляк, сейчас прикончу! - рявкнул бандит. - Заодно и эту паскуду, которой уже говорено, чтобы кобелей искала среди нашей братвы. Иначе душу вытряхнем!
      Австрийский паспорт Тихона валялся на полу.
      Степан производил впечатление сильного зверя. Натренированного и безжалостного. Опасность была реальной. Но Столицын знал: схватки без риска не бывает. От его умелых действий зависел успех. Он понимал, что разведал то, что не смог узнать погибший Николай. Такие сведения очень нужны милиции. Уйти бы отсюда живым! И тогда банду можно взять.
      Мордастый переложил финку в левую руку, правой вытащил из кармана браунинг и наставил на Тихона. Решительно приказал:
      - Оружие на стол, или пуля в лоб!
      - У меня нет оружия. Не ношу. - Тихон развел руками. - Ни с кем не воюю. Мирный человек.
      - Зося, - приказал Степан все еще не пришедшей в себя певице, - дай веревку. Свяжу красавца. Чтобы по ночам к занятым дамам не шлялся.
      - Не трогай его, Степан, прошу господом-богом, - взмолилась Зося. Ну послушайся меня, он же никому вреда не сделал. Обещаю, не буду встречаться с ним.
      - Говорю, сука, веревку! - гаркнул бандит.
      - Я не позволю над собой издеваться! - выпятил грудь Тихон. - Вы ответите перед законом! Вам это так не пройдет! Кто вам дал право глумиться над неприкосновенной личностью?
      - Цыц, мелочь. Пистолет - мое право. С любым фраером мы поступаем по своему закону.
      - Я неприкосновенная личность, настаиваю на этом, оставьте нас в покое, - продолжал кричать Столицын, гордо вскинув голову. - За произвол ответите по всей строгости международных соглашений.
      - Заткнись, козявка! Соглашение! - Степан двинул стволом пистолета Тихону в живот и снова приказал Зосе: - Неси веревку, потаскуха.
      - Какая я потаскуха? Перестань оскорблять и отстань от него, - вдруг решительно заступилась за Беккера девушка. - Он мой гость. Не трогай его. Я вольна распоряжаться своим домом. Какой стыд... В какое мерзкое положение ты меня ставишь!
      Степан рванул ее за руку, так что платье затрещало, и, багровея, заорал:
      - И ты такое мне говоришь? Сука, да я... пальчиками тебя задушу.
      Тихон смело загородил собой Зосю.
      - Стреляй в меня, ее не трогай. Она тут ни при чем. Я сам пришел к ней без приглашения. И готов за это ответить.
      Кто-то свистнул у окна.
      Степан, не отводя пистолета от груди Тихона, крикнул:
      - Заходи, братва, открыто!
      В дом ввалились трое. Среди них - рослая женщина в каракулевой шубе, укутанная шалью с бахромой.
      - А это что за ископаемое? - спросила она, исподлобья глядя на Тихона в растрепанной одежде.
      - Дипломат, Муся, - хихикнул Степан. - Застал в постели с Зоськой. Что будем делать, Потапыч? В расход или как?
      - Говоришь... застал в постели? - потирая руки от холода, повторил высокий худой мужчина, которого Степан назвал Потапычем.
      - Степан, зачем ты говоришь неправду? - возмутилась Зеся.
      Но тот продолжал ехидничать:
      - Именно - в постели. Пужал на ихнем языке - мол, еще одна мировая война из-за него начнется. Хе-хе.
      Третий, низкорослый крепыш лет двадцати, с издевкой произнес:
      - Дипломатик, милый, на Зосю я давно имею виды. А за то, что она мне изменила, можешь заказать себе гроб.
      Бандиты громко засмеялись. Женщина вплотную подошла к Тихону, как бы желая всмотреться в его лицо.
      - Таких чистеньких бабы любят, я сама бы не прочь приласкать. А вы его на тот свет собираетесь отправить, голуби. Поостыньте, отдайте мне его поворковать.
      Потапыч сказал Степану:
      - Пришлепнуть успеем. Документик дипломата подай-ка.
      Степан поднял с пола паспорт господина Беккера и подал его сообщнику.
      - Какая уважительная ксива. Мне бы такую. - Бандит причмокнул губами, повертел книжечку перед глазами и сунул в карман Столицыну. - Садись, не маячь, в ногах правды нет. Господин...
      Тихон прошел в угол комнаты и демонстративно развалился в кресле. Весь его вид говорил о независимости.
      Крепыш, который вернулся из кухни и не знал о разрешении Потапыча, заорал на Тихона:
      - А ну встань по стойке "смирно"!