Хроники Человечества - Колыбели Цивилизаций

      Я сказал, что еще раз сверюсь со своими планами и позвоню, если соберусь обратиться за разрешением.
      Мы расстались по-дружески, хотя встреча оказалась практически безрезультатной. «Не сработало», — сказал я жене. «По крайней мере, чай был вкусный», — ответила она.
      У двери офиса нас ждал все тот же гид. «Как успехи?» — спросил он. Я рассказал, о чем просил доктора Саламеха и какой получил ответ.
      Гид пристально посмотрел на меня, как будто пытался проникнуть в мои мысли. «Вы можете вернуться сюда завтра в десять утра?» — спросил он. «Конечно», — ответил я. «Тогда приходите утром — один, — сказал гид и добавил: — Я буду ждать вас у входа».
      Я спросил, как его зовут. «Махмуд, меня зовут Махмуд», — сказал гид. Мы обменялись рукопожатием. Я уже повернулся, чтобы уйти, но гид задержал мою руку в своей. «Приносите наличные. Никаких туристических чеков», — прошептал он.
      Когда мы спускались по насыпи, моя жена полувопросительно произнесла: «Ты же не собираешься приходить сюда завтра утром?»
      «Конечно, собираюсь!» — ответил я.

* * *

      На следующее утро за завтраком — легкие завтраки в израильских отелях просто роскошны — я обсудил дневную программу с нашим гидом и внес в нее изменения таким образом, чтобы между десятью и двенадцатью часами группа была занята без меня. Затем я решил посвятить в свои планы Уолли М., ветерана моих экспедиций, который гениально умел делать снимки там, где это было запрещено. Он с готовностью отказался от утренней экскурсии, чтобы вместе со мной вернуться на Храмовую гору.
      «Разве тот человек не предупредил, чтобы ты пришел один?» — спросила меня жена. «Предупредил, — ответил я. — Но он имел в виду, что без женщины».
      Мы с Уолли были у Зеленых ворот ровно в 10.00. Махмуд уже ждал нас. Он поспешно провел нас к входу в Храм Скалы и стал о чем-то оживленно беседовать с коренастым мужчиной. Мы стояли в стороне и ждали. Затем Махмуд вернулся к нам. «Два человека и один фотоаппарат», — сказал он и назвал крупную сумму — в израильских шекелях. «Вы шутите?» — возразил я, пытаясь торговаться, как это принято на Ближнем Востоке. «Мне придется поделиться с ним», — объяснил Махмуд, кивком головы указывая на коренастого мужчину. Я отдал деньги, а Уолли свой фотоаппарат (мы будем пользоваться моим, сказал я). Затем мы сняли обувь и вошли в храм.
      Внутри было пусто — по крайней мере, мы никого не заметили. Мы с Уолли обошли Скалу, сделав бесчисленное количество снимков под разными углами и стараясь сквозь блики света запечатлеть все выступы и ниши на поверхности камня. Вокруг по-прежнему не было ни души.
      Сейчас! Когда мы дошли до ступенек, ведущих под Скалу, я попросил Уолли постоять на страже, а сам поспешно нырнул вниз. Сердце учащенно билось. Я вспомнил старые истории о судьбе тех, кто осмелился осквернить святое место. Множество вопросов теснились в моей голове. Нарушаю ли я запрет, имею ли я право проникать туда, где была Святая Святых и куда мог входить только первосвященник? Но я же левит — из племени священников! Все эти мысли промелькнули в мгновение ока, пока я спускался по ступенькам, ведущим в пещеру. Это просто невероятно — нижняя часть Священной Скалы находилась над моей головой!
      В помещении стояла полутьма. Свет попадал сюда через круглое отверстие в скале, но я не уверен (и не могу вспомнить) был ли тут еще какой-нибудь источник освещения. Я заглянул в круглое отверстие: стенки его показались мне гладкими. Кто просверлил его, и зачем? Остальная поверхность Скалы над моей головой совсем не походила на природный камень. Я мог различить на ней гладкие площадки и выемки. То же самое можно было сказать и об окружавших меня стенах, и я невольно задавался вопросом, искусственная или естественная эта пещера.
      Пол под моими ногами был устлан ковром, и у меня не возникло желания идти дальше. Похоже, в одной из стен пещеры был проход, закрытый тканевой занавесью. «Вот ОНО!» — подумал я, вспоминая старинную гравюру с изображением этого места (рис. 157). Я двинулся к проходу и едва не наткнулся на сидящих на полу женщин, одетых в черные одежды и закутанных в накидки. Они сидели неподвижно и были почти невидимы в полутьме пещеры, закрывая проход к отверстию в каменной стене.
      Я оставил свой фотоаппарат Уолли, потому что несмотря на все свое любопытство, чувствовал, что снимать со вспышкой под Священной Скалой — это святотатство. Поэтому я не мог рассмотреть, кто сидит передо мной — действительно женщины или все-таки мужчины. Я замер, не в силах двинуться с места. Затем послышался голос Уолли: «Быстрее, кто-то сюда идет!» — и я бросился к лестнице. Я успел как раз вовремя — к нам подходил Махмуд в сопровождении коренастого мужчины. «Вы должны уходить», — сказал он, и мы с Уолли покинули храм.
      Махмуд повел нас к другому выходу с вершины горы, которым пользовались только мусульмане и который вел в арабский квартал Старого Города. «Лучше сюда», — объяснил он по дороге.
      Я поблагодарил его, и он опять задержал мою руку: «И вы не отблагодарите меня?» Я вытащил банкноту в сто шекелей. Он поморщился, как будто считал, что этого недостаточно, но взял деньги и поблагодарил.

      Рис. 157.
      Я попрощался с ним по-арабски, и мы с Уолли ушли.
      Вечером на общем собрании, когда мы делились впечатлениями от минувшего дня, я рассказал всей группе о приключениях в Храме Скалы и пещере под Скалой.
      Меня спросили, почему так важно было вернуться туда. Почему так важно убедиться в существовании пещеры или грота под скалой?
      Я объяснил, что пещера может оказаться ключом к разгадке тайны исчезновения Ковчега Завета. Нам известно, что построенный Соломоном Храм был предназначен для установки в нем Ковчега Завета, символа присутствия Господа и одновременно места хранения двух скрижалей закона, которые отражали соглашение, заключенное Богом и избранным народом. Ковчег не только служил для передачи слова Божия Моисею во время Исхода, но и совершал чудеса, раздвигая воды Иордана для израильтян и разрушая стены Иерихона. Это был самый священный и почитаемый предмет в храме, гораздо более ценный, чем все прочие сосуды, вазы и предметы культа, изготовленные руками человека. И он исчез!
      Библия и египетские источники сообщают, что вскоре после смерти Соломона Иерусалим был захвачен и разграблен фараоном Шешонком. Однако нигде (в частности на стенах храма в Карнаке) среди захваченной добычи не упоминается Ковчег. Четыре столетия спустя город еще раз был захвачен и разорен — на этот раз ассирийским царем Навуходоносором. И опять в подробном перечне трофеев Ковчега не было. Не удалось его захватить и римлянам после разрушения Второго Храма — самым ценным предметом из Храма, привезенным в Рим, был семисвечник, изображенный на триумфальной арке Тита в Риме (рис. 158). Когда и как исчез Ковчег Завета?
      Задавая этот вопрос собравшимся, я считал его риторическим, но неожиданно услышал ответ: «Говорят, его увезли в Эфиопию — об этом даже написана книга».
      Да, ответил я, существует такая версия. Говорят, что царица Савская, вернувшись в Эфиопию, родила сына от царя Соломона. Сын Соломона Менелик посетил отца в Иерусалиме, украл Ковчег Завета и привез его домой. Среди эфиопских христиан бытует легенда, что все это время святыня хранится в городе Аксуме в тайной церкви, доступ в которую имеет лишь хранитель и первосвященник. Таким образом, эта версия предполагает существование сына Соломона и тайного хранилища Ковчега Завета, который никогда никому не показывали.
      Какой бы невероятной ни выглядела это история, сказал я, она ставит перед нами два новых вопроса.

      Рис. 158.
      Во-первых, земли царицы Савской находились не на востоке Африки, а на юге Аравийского полуострова. Во-вторых, в Талмуде, содержащем мудрость раввинов древности, ясно указывается, что Ковчег был спрятан царем Иосаей (641–610 год до нашей эры) перед предполагаемым нападением вавилонян. К тому времени сыну Соломона было бы уже больше четырехсот лет.
      Помните знаменитое дело Шерлока Холмса, сказал я, где ключом к раскрытию убийства стал вопрос: почему собака не лаяла? Тот же самый вопрос следует задать, когда речь идет об исчезновении самой почитаемой реликвии со времен Исхода и Десяти Заповедей: почему не поднялся крик, когда в Святая Святых не оказалось Ковчега Завета? Когда израильтяне вернулись из вавилонского плена, отсутствие Ковчега считалось само собой разумеющимся. Как будто все знали, что так и должно быть и что Ковчег хранится в тайном месте в целости и сохранности.
      Это обстоятельство, продолжал я, приводит нас к другой версии исчезновения Ковчега из Святая Святых Храма. Согласно ей, Ковчег с согласия священников был перенесен в копию Храма, которую построили в еврейском поселении на острове Элефантина в Верхнем Египте. Библейские тексты дают основание полагать, что в доставке Ковчега в безопасное место за границей принимал участие пророк Иеремия. Некоторые исследователи считают, что пророк Исайя при упоминании алтаря Яхве «в центре Египта» имел в виду остров Элефантина. Эта версия представляется мне чрезвычайно интересной, добавил я, потому что в Древнем Египте этот остров ассоциировался с богом-творцом Хнумом, или Птахом — аналогом шумерского бога Энки.
      Рассматривая все эти версии и гипотезы, невозможно игнорировать письменное свидетельство, касающееся этого предмета, то есть рассказа о царе Иосае. В Талмуде прямо говорится о том, что Ковчег был спрятан царем «на своем месте» «под деревом». Это значит, что его не уносили из Храма, а спрятали тут же — в пещере, скрытой деревянным полом!
      Таким образом, чтобы разгадать тайну исчезновения Ковчега, нужно исследовать известную пещеру под Скалой, а также все другие подземные помещения, которые могут там существовать.
      «Но вы же не рассчитывали, что спуститесь вниз и найдете там Ковчег Завета?» — в шутку спросили меня. «Конечно, нет, — ответил я. — Но из Библии нам известны точные размеры Ковчега — без фигур херувимов на крышке. Это 4 х 2,5 х 2,5 фута. Поэтому для него требуется отверстие шириной в четыре или — если его нести боком — чуть менее трех футов. Именно это я и хотел проверить — ширину ведущей вниз лестницы и ширину следующего прохода (за занавеской)».
      «И что?» — раздался хор голосов.
      «Насколько я могу судить, Ковчег проходит через оба отверстия. Поэтому я предполагаю, что где-то внизу, во второй или третьей пещере, может до сих пор храниться Ковчег Завета. Ответ, возможно, содержится в тайных воротах в западной стене и в большой полости позади нее. Соединяется ли она с пещерами под Священной Скалой? Если да, то Ковчег Завета мог этим путем покинуть Храмовую гору. Если нет, то он вполне может находиться здесь, во второй пещере».
      «Значит, местонахождение Ковчега остается загадкой?» — спросил кто-то из моих слушателей.
      «Да, — подтвердил я, — причем не единственной. Есть еще одна загадка, связанная с гигантскими каменными блоками. У меня нет сомнений в том, кто изготовил их (аннунаки) и когда (после того, как Храмовая гора была выбрана для нового центра управления, нового ДУР.АН.КИ). Остается один вопрос — почему. Почему платформа на Храмовой горе, меньшая по размерам, чем в Баальбеке, нуждалась в опорных стенах? Может быть, эти стены защищали пустое пространство внутри? Или их построили для защиты того, что спрятано за гигантскими каменными плитами, — оборудования для космической связи?»
      «Узнаем ли мы когда-нибудь ответ?» — спросил кто-то.
      Я колебался, не зная, как ответить на этот простой вопрос. «Когда-нибудь узнаем», — наконец произнес я.
       Постскриптум .
      Вернувшись в Нью-Йорк, я вспомнил, о чем Думал на вершине Храмовой горы, а также необыкновенный покой, который она излучала, и стал искать в Библии строки о том, что Бог обозначает Свое присутствие благоговейной тишиной.
      Об этом говорилось в истории о пророке Илии, который был вынужден скрываться от гнева царицы Иезавель после убийства ее жрецов Ваала. Двигаясь на юг, он добрался до Беершевы, а затем углубился в пустыню Негев. Усталый и голодный, Илия лег и заснул под можжевеловым кустом. «И вот, Ангел коснулся его и сказал ему встань, ешь». Чудесным образом перед пророком появилась вода и пища. Восстановив силы и следуя инструкции Ангела, Илия «шел сорок дней и сорок ночей до горы Божией Хорива. И вошел он там в пещеру и ночевал в ней». И услышал Илия слово Божье: «…выйди и стань на горе пред лицем Господним».
      Когда Илия вышел из пещеры и стал ждать появления Господа, налетел сильный ветер, «раздирающий горы и сокрушающий скалы», «но не в ветре Господь». За ветром последовало землетрясение, «но не в землетрясении Господь». Потом был огонь, «но не в огне Господь». После огня Илия ощутил «веяние тихого ветра» и услышал обращенный к нему голос Господа.
      Я был потрясен, прочитав эти строки в 19 главе Третьей Книги Царств. Когда на вершине Храмовой горы я вспомнил о том, что покой и безмятежность служат признаком присутствия Бога, то не предполагал, что это имеет отношение к убежищу пророка Илии на горе Синай. Двадцать лет назад я нанял самолет, чтобы найти истинную гору Синай, и ключом в моих поисках была пещера Илии. Вторая цель моего полета состояла в том, чтобы проверить возможность существования посадочного коридора аннунаков, построенного после Всемирного потока, и поэтому полет начался с Иерусалима, с Храмовой горы. По прошествии двадцати лет — почти день в день, в сентябре 1997 года — на самой Храмовой горе меня посетили мысли о безмятежном покое, связанном с присутствием Бога. И это не просто совпадение.