– Что вы видели?
– Как жена Варги на своей «шкоде» ездила на Тёрёкварский холм.
– Где Мачаи живет?
– Да. Я и товарищу Варге об этом говорил, но он только посмеивался. Он свою жену любил и не ревновал. Ему и в голову не могло прийти, что ему изменяют. Но теперь все это не имеет значения.
Тоот попрощался с водителем, пересел в свою машину и отправился в Надькенде. На стройке ему сообщили, что Элек Фенеш сегодня не появлялся на работе, и никто не представляет, что могло с ним случиться. Тут у капитана па мгновение перехватило дыхание, он сильно пожалел, что вчера вечером, получив письмо от инженера, не навестил его. Нельзя было распускаться, подумаешь – устал. Надо было сразу же – в машину. Очень может быть, он тогда легко получил бы тот самый ответ, который постепенно уже вырисовывался у него в голове. Ответ на вопрос: куда же лог исчезнуть Шандор Варга, который пропал в один прекрасный летний вечер, в один прекрасный момент, и вот уже два месяца о нем ни слуху ни духу. Согласно протоколу он ничего с собой не взял: ни одежды, ни ценных вещей, даже смены белья и то не взял. Но точный ответ, вероятно, знает один Элек Фенеш. Тоот мчался на бешеной скорости, ему потребовалось меньше пяти минут, чтобы влететь на холм, где жил инженер. Дверь никто не открывал, хотя Тоот принимался трезвонить много раз. Тоот махнул рукой, достал перочинный нож и занялся замком. На его счастье, из соседних квартир никто не появился, да и работа не заняла много времени. Через пару минут дверь распахнулась. Увиденное не особенно удивило капитана, он начал привыкать к подобным зрелищам. Какой-то анонимный вандал всюду опережал его. Разгром был полный, как и в двух других жилищах; Тооту, правда, показалось, что убийца Шебештена Селеша – в этом не было сомнений – теперь получал какую-то особую радость от разрушения. Что можно было располосовать ножом, все было изрезано в клочья, мебель, сдвинутая к степе, была изрядно изрублена и исколота, во многих местах отбита штукатурка, на изрезанных обоях красной краской были выведены неровные кривые буквы: «Гомик. Гомик. Гомик». Тоот насчитал пятнадцать таких надписей. Капитан обошел всю квартиру, но Элека Фенеша, к глубокому облегчению, не нашел. Разумеется, это еще ничего не значило, но Тоот надеялся, что Элеку все же удалось спастись.
16
Начинало темнеть, когда Тоот добрался до Пешта. И хотя его просили зайти после семи часов, его машина уже в половине седьмого стояла на узенькой будапештской улице, у входа в дом № 27. У Тоота было время осмотреться. В темноте он разглядел, что машина стоит перед виллой крупного буржуа, построенной где-то на рубеже XIX–XX веков, когда еще не экономили ни на строительном материале, ни на земле. Квартира находилась на втором этаже, на медной дощечке коричневой двери было выгравировано: «Клаудия Деши». Едва он нажал на кнопку звонка, раздалась мелодия, похожая на марш Радецкого. Из глубины квартиры донесся женский голос: «Секундочку». Минуты через две дверь распахнулась, на пороге появилась Клаудия в небесно-голубом халате. Она приветливо улыбалась. Лицо ее было довольно смазливо; Клаудия относилась к тому редкому типу женщин, которые, если дела идут хорошо, способны затмить всех окружающих. Нос у нее был чуточку шире, если исходить из классических образцов, красивые губы, может быть, чуть-чуть полноваты, скулы слишком резко обозначены. Взгляд достаточно тверд, чтобы быть приветливым. Волосы, хотя и натуральные, были настолько белокуры, что казались выкрашенными перекисью.
– Извините за беспокойство, – пробормотал Тоот смущенно.
– Проходите, – голос у женщины был хрипловатым, но достаточно приятным.
Комфортабельная квартира в две комнаты, одна – совсем маленькая. Тоот все так себе и представлял. В гостиной все было выдержано в зеленых тонах, от чехлов на мебели до обоев. Книжные полки из красного дерева, на нижней – специальная подставка для пластинок, книги расставлены тщательно, по размеру и цвету. Под книжными полками была прикреплена картонная табличка с текстом, по-видимому, на английском языке. И хотя Тооту очень хотелось узнать, что означает надпись, он не решился спросить об этом хозяйку.
– Я уже два месяца вас жду, готовлюсь, что вы мной займетесь, – смеясь, проговорила женщина, – да вы, видно, не хотите. Смотрите, мне надоест помнить, и я все забуду. Итак, вас интересует Сандро?
– Сандро?
– Да, – женщина опять рассмеялась, – я его так называла, потому что он напоминал маленького итальяшку. Нет, не внешне, а своим характером. Он поклонялся женщинам, готов был молиться на любую, но воспламенялся всего на несколько дней, потом быстро исчезал.
– Исчезал?
– Несколько лет тому назад он, надо сказать, у меня поселился, но прожил всего лишь педелю. Потом, правда, время от времени заезжал ко мне, вплоть до самого последнего визита, вскоре после которого он и исчез. Он был такой, каким казался. Сандро считал себя смельчаком, но на самом деле был трусишкой, который только мечтает покорять женщин. И все-таки он был приятным, симпатичным парнем.
Мы ходили с ним по ресторанам, он обожал красивую жизнь, но вкуса у него не было, увы.
Тоот внимательно слушал. Достал сигареты, но, спохватившись, спросил:
– У вас можно курить?
– Пожалуйста.
Он протянул пачку женщине, но та отрицательно махнула рукой.
– Благодарю вас. Я курю только «Сент-Мориц».
– Продолжайте, прошу вас.
– Вкуса у него не было, он не умел одеваться, не разбирался в еде, напитках. Здесь он многому научился у меня. Ну, и кое-чему другому…
Тут она бросила взгляд на Тоота и томно улыбнулась. Тоот старался подавить возникшую антипатию: он никогда не любил слишком деловых и разбитных женщин, его буквально тошнило от женщин, выступающих в роли наставниц в области секса. Это могло интересовать только мальчиков-подростков.
– Но он, вероятно, был опытным мужчиной?
– Да, это верно. Хотите выпить? Немного коньяка?
– Спасибо, но совсем немного, я за рулем. Хозяйка достала из бара большую пузатую бутылку.
– Это «Мартель». Подойдет?
– Не знаю. Надо попробовать.
Напиток оказался прекрасным, крепким, ароматным, приятно обжигал нёбо.
– Это ведь дорогое удовольствие, не так ли?
– Шестьсот форинтов бутылка.
– Вам хватает на это?
– Видите ли, на Западе принято расспрашивать о политических взглядах, там вам любой сообщит о своей партийной принадлежности. А вот задавать вопрос о доходах даже среди близких друзей считается неприличным. Я бы даже сказала: это табу. У нас же все наоборот: о своих политических взглядах люди говорят только в узком кругу друзей, о деньгах же – пожалуйста. Разве это дело? Мне больше нравится то отношение к этим вопросам, которое существует на Западе.
– Чем вы занимаетесь?
– Я специалист по внешней торговле. Моя работа вас тоже интересует?
– Нет, я немного отвлекся. Что за человек был Варга?
– Импульсивный, сдерживаться не умел, открытый, рассказывал о самых сокровенных своих желаниях.
– Ах, вот как. Ну, и что же за сокровенные желания были у него?
– Он мечтал о богемной жизни. Разумеется, решиться на это он не мог. Все время повторял: если бы не семья, не его сложное положение, если бы не все эти мелочи, он употреблял именно это отвратительное слово – «мелочи», он бы с удовольствием жил только сегодняшним днем. Жить, ни о чем не заботясь, не быть ни с кем связанным, сорить деньгами, ведь деньги только для этого и нужны; если хорошее настроение, так все спустить, что есть. Я пыталась уговорить его осуществить то, о чем он мечтает, но что-то его удерживало. Он был труслив.
– Вы так считаете?
– Иначе он бы сделал то, что хотел.
– А вдруг на самом деле он вовсе и не хотел? Женщина хрустнула пальцами. Тоот полюбовался ее длинными пальцами с покрашенными ярким красным лаком ногтями.
– И все же вам пришелся по сердцу этот маленький трусливый человек?
– Поначалу он мне больше нравился. Мне казалось, он поддается дрессировке. Потом кое-что случилось… точнее говоря, не случилось, просто он проговорился, и из его слов я поняла, что он гораздо опытнее и хитрее, чем старается себя показать. Знаете, мы много ссорились, особенно когда проводили вместе по нескольку дней. Но это были не серьезные конфликты, такие размолвки даже придавали нашим отношениям некоторую пикантность, мне нравилось задирать его. Однажды вечером, когда я особенно разошлась, он, улыбаясь, долго молча смотрел на меня и не отвечал. «Что это с тобой? – спросила я у него, – ни слова в ответ?» – «А я заранее все просчитываю, – сказал он, – если я сейчас тебе отвечу, тогда через пять минут мы разругаемся. Ты смертельно обидишься, я долго не вытерплю твоей постной физиономии, надо будет делать шаг к примирению, а значит, в постель ложиться. Но по вечерам у меня уже ни сил, ни желания нет, поэтому я с тобой и не спорю». Собственно говоря, пожалуй, с того момента я и охладела к нему и стала меньше помогать…
– В чем?
– Ни в чем конкретно. Вообще – перестала. Помолчав немного, Клаудия тряхнула головой и улыбнулась.
– Вам все равно не удастся меня в это дело втянуть.
– У меня и в мыслях этого нет, меня интересует только Варга и его дела. Поэтому вам совсем нет необходимости мне говорить, что у вас есть высокопоставленные покровители, которые всегда поспешат к вам на помощь.
Клаудия искренне рассмеялась.
– Не надо обо мне.
Она попыталась налить коньяку Тооту, но он решительным движением отодвинул рюмку, Клаудия выпила одна. После второй рюмки лицо у нее покраснело, глаза заблестели.
– На этом вы и расстались?
– Нет, еще один раз он заглянул. За две недели до исчезновения. Но это было деловое посещение. Я его выставила, чуть с лестницы не спустила.
– Что же он хотел?
– Обменять кучу мелких денежных знаков разных западных, стран на крупные купюры. Я ему предложила обратиться к его бабе из «Ибуса», но он сказал, что она на бюллетене, а он ждать не может. Он буквально умолял меня, говорил, что очень срочно нужно. Вспоминал наши счастливые дни. Я высмеяла его и выгнала. Наверное, не надо было этого делать. Если бы я знала тогда, чем все это закончится…
Тоот задумчиво постукивал ногтем по краю рюмки, наконец он задал вопрос.
– Как вы думаете, что могло с ним случиться?
– Не знаю.
– Он не говорил, что ждет каких-то событий?
– Нет. Мы обычно говорили только о любви.
– Вас материальная сфера мало интересует, только чувства?
– Деньги для меня играют второстепенную роль.
– Сколько вы получали от Варги?
– За кого вы меня принимаете?!
– Я имею в виду общий бизнес.
– Можете не верить, можете смеяться, но у нас не было никаких общих дел.
Тоот понял, что большего ему не добиться.
– Может, Варга что-нибудь поручал вам незадолго до исчезновения? Может, что-то вам оставил. Покажите, вдруг мы с вами поладим.
– Он мне ничего не оставил, кроме идиотской фотокарточки с надписью, чтобы я сохранила память о наших счастливых днях. Очень трогательно, правда?
Тоот поднялся. Клаудия взяла его за руку.
– Может, останетесь? Задержитесь?
– Нет, мне надо идти, – проговорил он, покачав головой.
17
Было уже около десяти, когда Тоот приехал на темную пештскую улицу. Вышел из машины. Впереди, опираясь на степу, ковылял домой какой-то пьяница, бормоча со слезами на глазах: «Со мной нельзя так…» «Еще как можно!» – подумал Тоот. Из ближайшего подъезда послышался приглушенный шепот, вслед хихиканье, учащенное дыхание, стоны, смешки, потом вдруг грохот железа о мостовую – это слетела крышка с мусорного бака. Кто-то выругался.
Двое подростков пронеслись мимо Тоота, у одного из них по лицу струилась кровь, вслед им из подъезда неслись вопли, ругательства и угрозы. Район был малоприятным, имел дурную славу.
Но район знавал и лучшие времена. Когда-то местные одноэтажные домики с палисадниками соперничали с виллами Буды, но потом, как потерявший всякую надежду выбраться из нищеты бедный родственник, полностью отказались от безнадежной борьбы за место под солнцем. И деньги покинули округу. Из каждых десяти зданий восемь имели плачевный вид: крыши прохудились, штукатурка обвалилась, новые здания, словно стесняясь своей новизны, старались как можно быстрее сравняться с остальными. Стены их были исписаны мелом, исцарапаны гвоздями.
Тооту показалось странным, что Бела Надь живет в таком районе, но потом он подумал, что Надь, видимо, из тех холостяков, для которых квартира имеет второстепенное значение, главное – женщины и развлечения. Тоот сам с собой заключил пари; застанет ли он дома хозяина?
Тоот позвонил в дверь первого этажа небольшого трехэтажного дома. Некоторое время за дверью не было слышно никакого движения, потом послышались осторожные шаги и чье-то тихое ворчание. Ключ несколько раз ткнулся рядом с замочной скважиной, наконец, попав па место, повернулся, но дверь не распахнулась, вместо этого прозвучал сердитый голос: «Кто там?»
– Добрый вечер, я – друг Белы Надя, хотел бы с ним повидаться.
Консьержка оказалась крохотной старушкой. На ней был синий халат; седые волосы, схожие со старыми грязными мочалками, уложены в бесформенный пучок на маленькой птичьей головке.
– Бола дома?
Старуха бросила на Тоота взгляд, полный подозрения, потом проговорила:
– Если вы его друг, то должны знать, где он сегодня находится.
– А в чем дело? Где он?
– Где обычно. На встрече в ресторане «Винный погребок». Кто вы такой?
У Тоота вдруг появилась идея. Он сунул руку в карман, достал служебное удостоверение и поднес его к самому носу консьержки.
– Я его приятель, у меня для него важные новости. Вы в квартиру меня можете пустить?
– Лучше идите в ресторан.
– Я бы подождал его дома, если позволите.
Старушка немного поколебалась, но человек по-прежнему держал перед ней удостоверение, которое буквально гипнотизировало ее.
– Ладно. Ключ он оставил у меня, вдруг Марчи приедет. Пойдемте, я вас провожу:
Квартира оказалась небольшой, не больше тридцати квадратных метров, но удачная планировка компенсировала этот недостаток. Подсобные помещения, величиной с кельи, были удачно расположены, комната была просторной, по крайней мере двадцать квадратных метров. В углу печка, выложенная светло-коричневым кафелем, широченная тахта, застеленная покрывалом, коричневый журнальный столик с двумя коричневыми креслами. В комнате царили идеальный порядок и чистота, буквально резавшие глаза Тооту. Мебель блестела, нигде ни пылинки, ни газеты, ни забытого листка бумаги, ни грязной тарелки. На полу – огромный красновато-коричневый ковер с аккуратно расчесанной бахромой. Тоот открыл створки встроенного шкафа – по крайней мере с десяток пар ботинок, бесчисленное количество рубашек и галстуков.
За каких-нибудь полчаса Тоот обыскал всю квартиру, по не обнаружил ничего интересного. Бела Надь, судя по всему, не хранил фотографий, старых писем и счетов, а если и держал, то в другом месте. Везде были только самые необходимые вещи, а их равнодушный порядок очень скоро просто-напросто утомил капитана. Около десяти он уже вышел из квартиры Надя, закрыл дверь и отдал ключ консьержке. От нее он узнал адрес ресторанчика и отправился в путь.
Заведение это находилось через две улицы, надо было лишь пройти вниз буквально несколько сот метров. «Винный погребок» располагался на углу; неоновая вывеска, часть букв которой не горела, напоминала подгулявшую компанию выпивох, выходящих из любимого заведения в час закрытия, поддерживая друг друга. Ресторанчик располагался в подвале, там было сильно накурено и пахло затхлостью. В первом, довольно просторном зале были устроены боксы, отделенные друг от друга перегородками из узорчатого розоватого стекла – дешевой стилизации под витражи; боксы едва освещались тусклым светом слабых лампочек. Ресторанчик был набит битком, свободных мест почти не оставалось. Тоот внимательно огляделся по сторонам и направился к кабинету, отделенному от общего зала бархатным занавесом. Официант вежливо, но весьма решительно остановил его.
– Прошу прощения, господин, там спецобслуживание.
– Я просто хотел узнать, мой приятель Бела Надь там пли уже ушел?
– Так вы друг Белы Надя? Тогда проходите, пожалуйста, я сейчас принесу стул.
– Не надо, я лучше в этом зале его подожду. Когда вы закрываете?
– В одиннадцать. Чем могу служить? Что вам подать?
Тоот заказал «пепси-колу» и залез в крайний, у самого занавеса, небольшой бокс, расположившись рядом с тремя молодыми людьми. Невольно он прислушивался к их довольно пошлому разговору, который своим монотонным звучанием нагонял на капитана сон. Усилием воли он отвлекся от их беседы и сосредоточился на звуках, доносящихся из кабинета. Вначале он слышал лишь гул обычного разговора, раскаты внезапного хохота, выкрики, тупые удары массивных пивных кружек, звон винных бокалов, потом постепенно начал различать и отдельные фразы.
– А сейчас – гвоздь программы нашего вечера. Слушаем стихи!
На секунду установилась тишина, потом отодвинули стул.
– Увы, сегодня мне нечем вас удивить.
– Начинай! Просим!
– Дамы и господа, – продолжил тот же голос, – позвольте мне прочитать последнее стихотворение. Я назвал его «Если я состарюсь». На самом деле этого никогда не случится, но именно это и придает ему пикантность.
Тоот узнал голос Белы Надя.
Бела Надь начал декламировать. Голос его то поднимался, то внезапно падал, переходя в шепот, то плакал, то смеялся – как того требовал текст. Тоот был изумлен. Рифмы были правильными и даже красивыми, а отнюдь не вымученными. Затем Бела Надь прочитал два стихотворения какого-то поэта, Тоот слышал их однажды. Он встал, осторожно приблизился к занавесу и заглянул внутрь кабинета. В комнате сидели человек пятнадцать. Женщин было только четверо, остальные – подвыпившие, но весьма импозантные мужчины в возрасте от тридцати до сорока. Бела Надь закончил свое «выступление», поклонился и медленно сел под громкие аплодисменты присутствующих. Пожалуй, только он один выделялся из всех внешним видом. На нем были грязные джинсы и мятый свитер какого-то неопределенного цвета; волосы, которые Тоот привык видеть вымытыми и тщательно уложенными, были дико взлохмачены и вид имели крайне неопрятный. Если бы Тоот сейчас встретил Белу Надя на улице, он просто не узнал бы его и прошел мимо. Тоот опустил занавес и вернулся на место. Приблизительно через четверть часа компания начала расходиться по домам. Бела Надь вышел одним из последних. Когда он проходил мимо, Тоот потянул его за рукав плаща. Надь удивленно воззрился на капитана.
– Вы… вы что здесь делаете?
– Мне надо с вами поговорить.
Надь бросил тревожный взгляд в сторону своих приятелей.
– Хорошо, но только не здесь.
Тоот расплатился с официантом и вместе со всеми вышел из ресторанчика. На лице Белы Надя застыла неестественная улыбка; подняв руку, он приветливо попрощался со своими почитателями, словно уставший актер с поклонниками после премьеры прекрасно сыгранного спектакля. Потом он так быстро понесся вперед, что Тоот едва поспевал за ним.
– Как вы меня здесь отыскали?
– Консьержка помогла.
Надь довольно грязно выругался себе под нос.
– Что означает весь этот фокус-покус в таком хлеву? – Вместо ответа последовал презрительный взгляд.
– Это общество моих старых друзей. Мы собираемся регулярно, раз в две недели. Уже лет пятнадцать.
– Вы поэт?
– Года два назад увлекся стихами. Почувствовал в себе талант. В этой компании в основном простые ребята, друзья детства, мы вместе когда-то гоняли мяч, потом ухаживали за соседскими девчонками.
– Компания довольно разношерстная.
– Нас связывает общий интерес.
– Что же именно?
– Пиво.
– И все?
– Человеку необходим какой-то коллектив. Если я осознаю, что я кому-то нужен, для кого-то интересен, у меня появляется цель.
– А работа?
– Меня в любой момент может заменить другой бюрократ. А в этом обществе я незаменим. Ведь именно я заговорил о стихах, о поэзии, до этого ребята рассуждали о всяком свинстве.
– Что вы под этим подразумеваете?
– Футбол, секс, жратва.
С этими словами он скромно улыбнулся.
– Я принес им культуру.
– И как они относятся к стихам?
– Неплохо. Правда, бывает, у меня нет вдохновения. Тогда я читаю Арпада Леви, я его наизусть знаю. Но думаю, вас-то не поэзия интересует. Или вы хотите написать монографию о моем творчестве?
– Любопытно было бы. И о вашей психологии тоже. Бела Надь внезапно остановился и довольно грубо схватил Тоота за руку.
– Что вы сказали?!
Тоот резко сбросил руку собеседника.
– Что слышали! О высокопоставленном чиновнике из министерства, точном, претенциозном, элегантно одевающемся холостяке, чья жизнь подчинена строгому распорядку. В душе же этого человека живет другой, которому не нравится серенькое существование, и он ищет возможность реализовать себя. Так рождается в нем странная двойственность. Существует даже длинное иностранное слово, обозначающее эту болезнь. Кажется, латинское.
– На вашем месте я бы не стал произносить его.
– Как хотите. Да и к чему, вы же его и так знаете.
– Чего вы добиваетесь?
В этот момент они вошли в дом; «поэт» залез в карман и стал торопливо в нем рыться.
– Я просто подумал, вдруг у этого человека возможность проявить себя осуществляется не только через поэзию, вдруг существует еще кратер для выхода бурлящей внутри лавы?
– Понимаю, на что вы намекаете.
– Да, я имею в виду исчезновение Шандора Варги. Наверняка ему помогли исчезнуть, и кто-то тщательно замел следы.
– Неужели вы полагаете, что я замешан в этом? Шандор был моим лучшим другом.
– Миллионы людей устраивали более чем странные вещи со своими лучшими друзьями. Человек попадает в неприятную историю, материальные затруднения, неудачная любовь…
– Вы считаете, нечто подобное произошло и со мной? Это просто смехотворно. Что вы обо мне знаете? Практически ничего.
– Точнее говоря, узнаю все больше и больше. Как и о Шандоре Варге. Я уже выяснил: посредством разного рода незаконных операций Шандор Варга зарабатывал очень кругленькую сумму, которую, судя по всему, обменивал на валюту. Как вы думаете, для чего?
– Наверное, собирался продать дороже, чем купил.
– Логичное объяснение. Но есть еще несколько версий. Самое же интересное в том, что стоило мне начать расследование этого почти забытого дела, как кто-то тут же приступил к действиям. И этот человек весьма неразборчив в средствах. Вы слышали, что стряслось с Шебештеном Селешем?
– Нет.
– Позавчера ему перерезали глотку.
Тоот даже при тусклом свете уличного фонаря отчетливо увидел, как от лица Белы Надя отлила кровь.
– Нет, неправда…
Если он сыграл, то сделал это мастерски.
Капитан подробно рассказал обо всем, что обнаружил.
– И еще: другой его хороший знакомый – Элек Фенеш пропал. Так же, как Шандор Варга. И вполне возможно, его не найдут никогда. Как думаете, не пришло ли время поведать обо всем, что вам известно?
Бела Надь повесил голову.
– Я ничего не знаю. Тоот кивнул.
– Я вовсе не собираюсь принуждать вас. Хватит. Но дам вам добрый совет: будьте предельно осторожны!
Неожиданно в Наде проснулась храбрость, он расплылся в улыбке и небрежно обронил:
– Я не нуждаюсь в ваших советах. С чего это я должен осторожничать?!
Тоот махнул ему на прощание.
– Вам конец. Что бы вы ни предпринимали – конец! Лицо Белы Надя было усталым, напряженным и очень бледным…
18
Проснулся Тоот часов в десять. Несколько секунд его взгляд бессмысленно блуждал по пустой комнате. С трудом Тоот сообразил, что ночевал дома. К одиннадцати капитан был уже одет, вышел из квартиры и спустился к автомобилю. Он собирался нанести последний визит в область Т.
В начале четвертого появились беркечские холмы. Вся местность была как на ладони, словно макет для тактических занятий в офицерском училище – отчетливо были видны долины, реки, низменности; на фоне голубого неба, по которому, словно айсберги, плыли белоснежные, подсвеченные солнцем облака, возвышались горы. Было ясно и холодно.
На Тёрёкварском холме зеленой травы становилось все меньше, а та, которая совсем недавно только пожелтела, теперь окрасилась в рыжевато-коричневые тона. Глубокая осень наступала па луга, кустарники и леса, покрывавшие склоны холмов и гор. Тоот остановил машину, достал пальто, небольшой сверток, захлопнул дверцу и двинулся вверх.
Дверь дома оказалась запертой. Тоот решил подождать. Он уселся на колоду, неподалеку от козел с пилой и начал прикидывать, сколько сухих листьев поместится на небольшом, в несколько квадратных метров, участке двора, лишенном всякой растительности. Приблизительно часа через полтора, когда солнце уже клонилось к закату, он увидел длинную тень Мачаи, которая, опередив хозяина, появилась во дворе.
– Я привез вашу рубашку. Хозяин молча взял сверток.
– И вы только ради этого тащились в такую даль?
– Нет. У меня есть несколько вопросов; кроме того, я сам хочу кое-что вам рассказать.
Мачаи кивнул и равнодушно предложил:
– Пошли в дом.
Он открыл входную дверь, пропустил Тоота вперед, но тут же придержал его за плечо, когда он направился в сторону большой комнаты.
– Не туда. Давайте на кухне поговорим.
– Что же такое вы там прячете?
– У меня там женщина.
Тоот решительно шагнул к двери.
– Очень хорошо. Мне и с ней следует поговорить. Мачаи протянул руку, пытаясь помешать, но потом передумал и отступил с кривой усмешкой на губах.
– Хорошо. Но постарайтесь быть поделикатнее, она очень чувствительна.
Тоот распахнул дверь. Комната напоминала горницу крестьянского дома: утрамбованный земляной пол, простая, грубоватая мебель, среди которой бросалось в глаза огромное, с высокой спинкой желтое кожаное кресло. В нем сидела женщина. Она была в чем мать родила, длинные волосы спускались на плечи. Женщина весело улыбалась, глядя на посетителя. Тоот в смущении попятился.
– Прошу прощения, – пробормотал он, – я не думал…
И вдруг глаза его едва не вылезли из орбит. Он решительно шагнул к креслу.
– Это же кукла! Пластиковая кукла.
– Я назвал ее Глорией, – проговорил у него за спиной Мачаи.
– Зачем она вам?
– А вдруг пригодится?
– Может, лучше поговорим о супруге Шандора Варги?
– Итак, вы знаете и об этом. Все равно. В прошлый раз она допекала меня до тех пор, пока я не согласился узаконить наши отношения. Чтобы она оставила меня в покое. Но у меня и в мыслях не было возвращаться к людям. Когда она приедет в следующий раз, я предложу ей порвать нашу связь. – Он выдержал небольшую паузу, а потом кивнул в сторону куклы.
– И с этой у меня отношения наладятся. Для всего надо время.
– Вы не совсем нормальны?
– Разумеется, не совсем. Был бы нормальным человеком, так с восьми утра до пяти вечера маршировал бы под команды своего начальника, а оставшееся время мною бы жена распоряжалась.
Тоот неудовлетворенно покачал головой.
– Нет смысла убеждать друг друга. Я хочу рассказать вам то, что узнал о Шандоре Варге.
– Мне? Какое мне до этого дело? Сделайте отчет своим начальникам.
– Сделаю в свое время. Я вам хочу рассказать кое-что, чтобы вы дополнили мои предположения.
– Не знаю, смогу ли. Но давайте попробуем.
– Шандор. Варга лет пять-шесть тому назад решил сбежать на Запад. По каким причинам, остается лишь догадываться. Вероятно, из-за жены он ощущал дома определенную дискомфортность. А может, ему казалось, что в нашей небольшой стране он не сможет в полной мере реализовать свои амбиции? Это теперь не имеет значения. Деньги, нажитые с помощью всевозможных махинаций, он вложил в покупку валюты. В течение шести лет копил деньги для того, чтобы за рубежом было с чего начать. По моим подсчетам, у него набралось сорок-пятьдесят тысяч долларов.
– Перед этими цифрами вы вполне можете поставить единицу.
– Сто сорок – сто пятьдесят тысяч?!
– Меня Варга считал заслуживающим доверия и уважения дураком, которому деньги не нужны, потому что он не знает, что с ними делать. Мне кажется, я был единственным человеком, которому он по-настоящему доверял.
– Поэтому он и приехал к вам на последние три дня перед исчезновением?
– Откуда вам известно об этом?
– Продавец сельского магазинчика рассказал мне, что вы, вопреки своим привычкам, месяца два назад накупили множество мясных продуктов. Уверен, что вы не сами их ели.
– Верно. Я покупал их для Варги. Но пробыл он у меня не три дня, а целую неделю.
– Выходит, первую неделю после исчезновения он провел у вас? Почему?
– Он договорился, что Сабо – шофер фургона, – приедет сюда двадцать второго и заберет его с собой. Но нервы у Шани сдали, он чувствовал, что полиция напала на его след и его вот-вот могут арестовать. Поэтому он спрятался в надежном месте, где никто его не смог бы отыскать.
– И исчез на неделю раньше намеченного срока?
– Совершенно верно. И все время находился здесь. Самое трудное оказалось не пускать сюда его жену. Мне пришлось соврать Маргит, что я уезжаю в Будапешт.
– Думаю, Сабо не бесплатно взялся перевезти его через границу?
– За пять тысяч долларов. Но Шани был Мужик башковитый. Он сказал Сабо, что все его деньги уже переведены на Запад и что он расплатится с ним в Австрии. Он шел ва-банк. Разумеется, деньги были при нем, в старом портфеле, среди белья, в жестяной банке. Но Варга не хотел искушать Сабо.
