Комиссар Мегрэ - Порт туманов

— Не видели Большого Луи?

Его видели утром, довольно рано. Он выпил две рюмки рома в бистро и ушел куда-то по шоссе.

Мегрэ хотел спать. Ночью он, наверное, простудился. И настроение у него было, как у человека, заболевшего гриппом. Это было заметно по его движениям и по вялому выражению лица. Мегрэ не пытался скрывать свое дурное расположение духа, что вызывало еще большую тревогу у посетителей бистро, которые украдкой поглядывали на него. Разговор не клеился. Капитан Делькур спросил:

— Что мне делать со шлюпкой?

— Пришвартуйте ее где-нибудь.

И опять Мегрэ задал неловкий вопрос?

— Никто не видел сегодня на улице неизвестного человека?.. Не заметили ничего необычного около драг?

Никто ничего не видел! Но теперь, после этого вопроса, все стали чего-то ждать. Любопытно: люди ждали, что произойдет какая-то драма. Предчувствие? Ощущение того, что цепь событий не замкнулась, что в ней не хватает одного звена?

Гудок парохода, который запрашивал шлюз. Портовики встали. Мегрэ, тяжело ступая, отправился на почту посмотреть, нет ли сообщений для него. Люка извещал телеграммой о своем приезде в 2 часа 10 минут.

В указанный час маленький поезд, идущий вдоль канала Кан-Вистреам и похожий на детскую игрушку со своими вагонами образца 1850 года, прогудел вдали. Под грохот туго затянутых тормозов и свист пара он остановился у ворот порта.

Люка вышел, протянул комиссару руку. Он удивился, увидев хмурое лицо Мегрэ.

— Ну как?

— Все в порядке.

Несмотря на разницу в чине, Люка не смог удержаться от смеха:

— Не похоже!.. Вы знаете, я не обедал…

— Пойдемте в гостиницу. Там наверняка что-нибудь осталось от обеда.

Они расположились в большом зале, где хозяин накрыл стол для инспектора. Разговаривали вполголоса. Хозяин, казалось, ждал удобного момента, чтобы вставить слово. Подавая сыр, он решил, что пора, и произнес!

— Знаете, что случилось с мэром?

Мегрэ вздрогнул, лицо его выражало такую встревоженность, что хозяин смутился:

— Ничего особенного… В общем, он упал у себя дома, спускаясь по лестнице. Не знаю, как это его угораздило, но он так разукрасил себе лицо, что слег в постель…

Мегрэ тотчас же осенила догадка. Именно догадка, потому что в долю секунды его острая мысль восстановила происшедшее.

— Госпожа Гранмэзон сейчас в Вистреаме?

— Нет, рано утром она уехала вместе с дочерью. Я думаю, она отправилась в Кан… На машине…

Мегрэ уже не чувствовал себя простуженным.

— Долго ты еще будешь есть? — буркнул он. Люка невозмутимо ответил:

— Ну конечно, голодный за столом кажется чудовищем тому, у кого полон желудок… Еще три минуты… Не уносите камамбер, хозяин!

6. Падение на лестнице

Хозяин гостиницы не обманул, но по меньшей мере преувеличил: господин Гранмэзон не лежал в постели.

Когда, отослав Люка наблюдать за драгой, Мегрэ подходил к нормандской вилле мэра, он заметил за стеклом большого окна силуэт человека в классической позе больного, вынужденного сидеть дома. Черты лица не были видны, но это несомненно был мэр. Еще один человек, разглядеть которого было невозможно, стоял в глубине комнаты.

Мегрэ позвонил. Внутри послышался шум шагов — больше чем нужно, чтобы открыть дверь. Наконец появилась служанка, женщина средних лет, довольно строптивого вида. Должно быть, она безмерно презирала всех посетителей, так как даже не потрудилась поздороваться. Открыв дверь, она поднялась по ступенькам, ведущим в холл. Мегрэ пришлось самому закрывать за собой. Потом она постучала в двустворчатую дверь и исчезла, когда Мегрэ входил в кабинет мэра.

Во всем этом было что-то странное. Вся атмосфера дома казалась ему ненормальной.

Дом был большой, почти новый, построенный в стиле, который часто встречается на побережье. Но учитывая огромное состояние семьи Гранмэзон, владельцев большинства акций Англо-Нормандской компании, можно было бы ожидать и большего богатства. Может быть, их особняк в Кане был более роскошным?

Мегрэ сделал несколько шагов, когда услышал голос:

— Вот и вы, комиссар.

Голос доносился от окна. Господин Гранмэзон сидел в глубине большого кресла, положив ноги на стул. Против света его было плохо видно, но Мегрэ заметил черный шейный платок вместо воротничка. Левую часть лица мэр прикрывал рукой.

— Садитесь.

Мегрэ обошел комнату и уселся наконец прямо напротив судовладельца. Он с трудом скрывал улыбку, настолько неожиданным было зрелище: левая щека мэра, которую рука закрывала не полностью, сильно распухла, губа вздулась. Но больше всего мэр старался прикрыть огромный синяк, черневший вокруг глаза. Все это выглядело бы не так комично, если бы судовладелец не стремился вместе с тем сохранить важность. Он сидел неподвижно и смотрел на Мегрэ с враждебным недоверием.

— Вы пришли сообщить мне о результатах расследования?

— Нет. Вы так любезно приняли меня в прошлый раз вместе с господином из прокуратуры, что я хотел бы поблагодарить вас за прием.

Мегрэ никогда не улыбался иронически. Напротив, чем больше он насмехался, тем более серьезным казалось его лицо.

Он разглядывал кабинет. Стены были увешаны схемами грузовых судов и фотографиями кораблей Англо-Нормандской компании. Мебель не представляла собой ничего особенного: красное дерево хорошего качества, но не более того. На письменном столе лежало несколько папок, письма, телеграммы. Наконец, покрытый лаком пол, на гладкой поверхности которого взгляд комиссара, казалось, останавливался с удовольствием.

— С вами, кажется, что-то приключилось?

Мэр вздохнул, пошевелил ногами и пробурчал:

— Оступился на лестнице.

— Сегодня утром? Как, должно быть, испугалась госпожа Гранмэзон!

— Моя жена к тому моменту уже уехала.

— Действительно, в такую погоду нечего делать у моря!.. Разве только охотиться на уток… Я предполагаю, что госпожа Гранмэзон сейчас в Кане вместе с вашей дочерью?

— Нет, в Париже.

В одежде судовладельца не было ничего изысканного. Темные брюки, халат поверх серой фланелевой рубашки, войлочные домашние туфли.

— А что было внизу лестницы?

— Что вы имеете в виду?

— На что вы упали?

Желчный взгляд. Сухой ответ:

— На пол.

Это была ложь, явная ложь. Такой синяк под глазом не получишь, упав просто на пол. Да и на шее после этого не останется следов удушения! А Мегрэ прекрасно видел всякий раз, когда шейный платок мэра хоть немного сбивался, кровоподтеки, которые от него пытались скрыть.

— Вы, конечно, были один в доме?

— Почему, «конечно»?

— Потому что несчастные случаи всегда происходят, когда некому помочь!

— Служанка уходила за покупками.

— В доме только она?

— Есть еще садовник, но он уехал в Кан в магазины.

— Наверное, вам было очень больно.

Больше всего мэра тревожила серьезность Мегрэ, его участливый, почти проникновенный тон.

Часы показывали половину четвертого. Но уже становилось темно, и комната погружалась в полумрак.

— Вы позволите?

Мегрэ вытащил из кармана трубку.

— Если хотите сигару — они на камине.

Целый штабель коробок с сигарами. На подносе — бутылка старого арманьяка. Высокие двери кабинета из лакированной смолистой сосны.

— Ну, а ваше расследование?

Неопределенный жест Мегрэ. Он старался не смотреть на дверь, ведущую в гостиную; она как-то странно подрагивала.

— Никаких результатов?

— Никаких.

— Хотите мое мнение? Не надо было представлять это дело как нечто сложное.

— Ну разумеется! — процедил Мегрэ. — Что тут сложного! Однажды вечером исчезает человек и в течение месяца не дает о себе знать. Через полтора месяца его находят в Париже, с раскроенным и залатанным черепом, с полной потерей памяти. Его привозят домой, и в ту же ночь он отравлен. Тем временем из Гамбурга на его банковский счет поступает триста тысяч франков. Все просто! Все ясно!

На этот раз, несмотря на добродушный тон комиссара, сомнений у мэра не оставалось.

— Во всяком случае, дело, быть может, проще, нежели вы думаете. И даже допустив, что в нем немало странного, не следовало, я считаю, создавать понапрасну такую тревожную обстановку. Если об этом рассуждать в некоторых кафе, можно слишком сильно смутить головы у тех, кому алкоголь и так затмил рассудок.

Мегрэ чувствовал на себе жесткий инквизиторский взгляд. Мэр говорил медленно, чеканя слова, словно произносил обвинительный акт.

— С другой стороны, полиция ни разу не обратилась за сведениями к компетентным органам власти!.. Я, мэр, ничего не знаю о том, что происходит там, в порту…

— Ваш садовник носит сандали на веревочной подошве?

Мэр быстро взглянул на паркет, где виднелись следы, оставленные на воске. Рисунок веревочной подошвы был четким.

— Откуда я знаю!

— Простите, что прервал вас… Просто в голову пришла одна мысль… Так вы говорите?..

Но нить разговора была прервана. Господин Гранмэзон буркнул:

— Передайте мне коробку сигар сверху… Вот эту… Спасибо.

Он зажег сигару и простонал, потому что слишком широко открыл рот.

— В общем, что вам удалось узнать? Вы наверняка собрали интересный материал…

— Так мало!

— Странно, ведь портовикам нельзя отказать в воображении, особенно после нескольких аперитивов.

— Я думаю, вы отправили вашу супругу в Париж, чтобы избавить ее от зрелища всех этих драм? И тех, которые еще могут произойти?..

Это не была борьба, хотя с обеих сторон и чувствовалась враждебность. Может быть, просто потому, что они принадлежали к разным общественным классам. Мегрэ выпивал в бистро с рыбаками и шлюзовщиками. Мэр принимал господ из прокуратуры, угощал их чаем с ликерами и пирожными.

Мегрэ — просто человек, на него невозможно наклеить этикетку. Господин Гранмэзон — человек вполне определенного круга. Он принадлежит к местной знати, происходил из старинной буржуазной семьи и пользовался солидной репутацией судовладельца, дела которого процветают. Конечно, мэр охотно принимал демократичный вид: на улице разговаривал со своими подчиненными. Но эта демократичность была снисходительной, так сказать, предвыборной. Она являлась частью обдуманной линии поведения.

Мегрэ казался таким уверенным в себе, что это пугало мэра. Господин Гранмэзон, со своим розовым пухлым лицом, начал терять свою важность и выказывать смятение. Чтобы скрыть его, он притворился рассерженным.

— Господин Мегрэ, — начал он, произнеся эти два слова, как будто начинал декламацию. — Господин Мегрэ, я позволю себе напомнить вам, что в качестве мэра Вистреамской общины…

В этот момент Мегрэ встал, подошел к одной из дверей и спокойно открыл ее. Сделал он это так непринужденно, что его собеседник широко раскрыл глаза.

— Да войдите же, Луи. Это действует на нервы — постоянно видеть, как дергается дверь, и слышать, как вы за ней сопите.

Если он надеялся на эффект, то его ждало разочарование. Большой Луи, скособочив как обычно плечи и наклонив голову, послушно вошел в кабинет и уставился в пол. Но это была также поза человека, попавшего в затруднительное положение: простой матрос, которого вводят в дом важной и богатой персоны. Что касается мэра, то он сильно затягивался своей сигарой, выпуская густые клубы дыма и глядя прямо перед собой.

— Я зажгу свет, с вашего позволения, — сказал Мегрэ.

— Минутку… Закройте сначала шторы на окнах. — Прохожим не обязательно видеть… Вот так… Шнур слева… Осторожно…

Большой Луи неподвижно стоял посреди комнаты. Мегрэ повернул выключатель, подошел к ярко горевшему камину и машинально принялся ворошить угли.

Это была его страсть. А еще, когда он был озабочен — стоять у печки, заложив руки за спину, до тех пор, пока не начинало жечь спину.

Но изменилась ли хоть как-нибудь обстановка? Господин Гранмэзон по-прежнему насмешливо посматривал на комиссара, погруженного в размышления.

— Луи был здесь, когда… это… с вами случилось?

— Нет! — сухо ответил мэр.

— Как жаль! Вы могли бы, скатываясь с лестницы, упасть, например, на его кулак…

— Что позволило бы вам подлить масла в огонь, рассказывая посетителям портовых кафе всякие фантастические истории. Пора с этим кончать, комиссар… Нам обоим — вам и мне — надлежит заниматься этим печальным делом… Вы приехали из Парижа… Вы привезли мне капитана Жориса в весьма плачевном состоянии, и все говорит за то, что не в Вистреаме его так обработали… Вы были здесь, когда его убили… Следствие вы ведете, как вам заблагорассудится…

Его голос звучал резко.

— Уже лет десять я мэр этого городка, знаю своих подопечных и считаю себя ответственным за все, что с ними происходит. Как мэр я являюсь одновременно главой местной полиции. Так вот…

Он остановился на секунду, чтобы затянуться сигарой. Пепел упал и рассыпался у него по халату.

— Пока вы бегаете по кафе, я тоже не сижу сложа руки, не в обиду вам будь сказано…

— И вызываете Большого Луи…

— Я вызову и других, если сочту нужным… А теперь, полагаю, у вас больше нет ничего существенного мне сообщить?..

Он встал на слегка затекшие ноги, чтобы проводить посетителя до двери.

— Надеюсь, — тихо сказал Мегрэ, — вы не будете иметь ничего против, если Луи пойдет со мной… Прошлой ночью я уже брал у него показания… Теперь надо задать ему еще несколько вопросов.

Господин Гранмэзон жестом показал, что это ему безразлично. Но сам Большой Луи не двинулся с места и, как пригвожденный, не отрываясь продолжал смотреть в пол.

— Вы идете?

— Пока нет… — проворчал, как обычно, брат Жюли.

— Заметьте себе, — сказал мэр, — я нисколько не возражаю против того, чтобы он шел с вами. Хочу, чтобы вы зафиксировали это и не обвиняли меня в том, что я вставляю вам палки в колеса. Я вызвал Большого Луи для выяснения некоторых обстоятельств. Если он пожелал остаться, — значит, он еще не все мне сообщил…

Однако на этот раз в воздухе уже чувствовалась тревога! И не только в воздухе! И не только тревога! В глазах мэра сквозила паника. Улыбка Большого Луи выражала животное удовлетворение.

— Я подожду вас на улице! — сказал ему комиссар.

Но ответа не последовало. Только мэр произнес.

— До встречи, господин комиссар…

Дверь кабинета была открыта. Служанка пришла из кухни и молча, с недовольным видом, проводила Мегрэ за порог виллы и закрыла за ним дверь.

Дорога была пустынна. Метрах в ста в окне какого-то дома виднелся свет, и дальше, на порядочном расстоянии друг от друга, другие светящиеся окна строения на Рива-Бэлла окружены большими садами.

Засунув руки в карманы и ссутулившись, Мегрэ сделал несколько шагов и оказался у конца садового забора, за которым начинался пустырь.

Итак, все дома в той части городка, что тянется вдоль берега. За садами нет ничего, кроме песка с осокой.

В темноте показался силуэт. Послышался голос:

— Это вы, коми…

— Люка?..

Они быстро подошли друг к другу.

— Что ты здесь делаешь?

Люка не спускал глаз с садовых кустов. Он тихо сказал:

— Человек с драги…

— Вышел отсюда?

— Нет, еще тут…

— Давно?

— Не больше четверти часа. Сразу за виллой.

— Через забор перелез?

— Нет… Похоже, что ждет кого-то. Я услышал ваши шаги и пошел посмотреть…

— Веди…

Они обогнули сад и оказались позади виллы. Люка выругался.

— В чем дело?

— Его тут больше нет…

— Ты уверен?

— Он стоял у этого куста тамариска…

— Думаешь, он вошел в дом?

— Не знаю…

— Оставайся здесь и не сходи с места…

Мегрэ побежал к дороге, но и там никого не обнаружил. В окне кабинета виднелась полоска света, однако до подоконника было не дотянуться.

Тогда он решительно пересек сад и позвонил в дверь. Служанка открыла почти тотчас же.

— Мне кажется, я забыл трубку в кабинете господина мэра…

— Сейчас посмотрю.

Служанка оставила его на пороге, но как только она удалилась, он вошел и, бесшумно поднявшись на несколько ступенек, заглянул в кабинет.

Мэр по-прежнему сидел на своем месте, вытянув ноги. Перед ним стоял маленький столик, с другой стороны которого сидел Большой Луи. На столике лежали шашки.

Передвинув шашку, бывший каторжник пролаял:

— Ваш ход…

Мэр, с раздражением глядя на служанку, которая продолжала искать трубку, произнес:

— Разве вы не видите, что ее здесь нет. Скажите комиссару, что он потерял ее, должно быть, в другом месте. Ваш ход, Луи.

Луи, уверенный в себе, заявил развязно:

— А потом вы принесете нам выпить, Маргарита!

7. Дирижер

Когда Мегрэ появился на пороге виллы, Люка понял, что дело принимает крутой оборот. Нервы комиссара были на пределе. Он глядел прямо перед собой, но, казалось, ничего не видел.

— Ты его не нашел?

— Думаю, что даже и не стоит искать. Чтобы поймать человека в дюнах, нужно прочесывать всю местность.

Покусывая конец трубки, Мегрэ наглухо застегнул пальто и засунул руки в карманы.

— Ты видишь щель в шторах, — показал он на окно кабинета. — И стенку, прямо напротив. Так вот, встав на стенку, ты, я думаю, сможешь заглянуть внутрь через эту щель.

Люка был таким же массивным, как и Мегрэ, но меньше его ростом. Вздыхая, он забрался на стену, глядя в то же время на дорогу, чтобы убедиться, что прохожих не было.

С наступлением ночи поднялся ветер с моря. Он быстро набирал силу, сотрясая ветки деревьев.

— Видишь что-нибудь?

— Нет, не дотягиваюсь немножко, сантиметров пятнадцать — двадцать.

Мегрэ молча подошел к куче камней, лежавших на краю дороги, и принес несколько из них.

— Попробуй так.

— Вижу край стола, но людей еще не вяжу.

Комиссар принес несколько новых камней.

— Теперь хорошо! Они играют в шашки. Служанка подает стаканы, они дымятся, думаю, это грог.

— Оставайся тут!

И Мегрэ принялся ходить взад и вперед по дороге. В ста метрах от виллы был «Приют моряка», а за ним — порт. Проехал грузовичок булочника. Комиссар чуть не остановил его, чтобы убедиться, что никто в нем не прячется, но раздумал.

Бывают очень простые на первый взгляд операции, но осуществить их невозможно. Например, найти человека, который вдруг испарился за виллой мэра! Где искать его: в дюнах, на берегу, в порту, в городке? Перекрыть все дороги? Тут не хватило бы и двадцати жандармов. Если этот человек хитер, то он все равно ускользнет. Не известно даже — ни кто он, ни как он выглядит.

Мегрэ вернулся к стене, где стоял в неудобной позе Люка.

— Что они делают?

— Продолжают играть.

— Разговаривают?

— Не открывая рта. Каторжник положил локти на стол. Он пьет уже третий стакан грога.

Прошло еще четверть часа. Люка услышал звонок и позвал комиссара.

— Звонит телефон. Мэр хочет подойти, но трубку снимает Большой Луи.

Они не могли расслышать, что говорит Луи, но было совершенно ясно, что он доволен.

— Кончил?

— Опять садится за шашки.

— Оставайся здесь.

Мегрэ пошел в бистро. Там, как обычно в это время, несколько человек играли в карты. Увидев комиссара, они хотели пригласить его выпить с ними.

— Сейчас не могу. Девушка, у вас есть телефон?

Аппарат висел на стене в кухне, где старуха служанка чистила рыбу.

— Алло, это почта? Я из полиции. Скажите, пожалуйста, откуда сейчас звонили мэру?

— Из Кана, мсье.

— Какой номер?

— Сто двадцать два. Это привокзальное кафе.

— Благодарю вас…

Некоторое время он так и стоял посреди бистро, ничего не замечая вокруг себя.

— Отсюда до Кана двенадцать километров… — прошептал он вдруг.

— Тринадцать! — поправил только что вошедший капитан Делькур. — Как дела, комиссар? Мегрэ ничего не слышал.

— …то есть всего полчаса на велосипеде.

Он вспомнил, что портовые рабочие, жившие почти все в городке, приезжали в порт на велосипедах, которые они оставляли на целый день напротив бистро.

— Проверьте, пожалуйста, все ли велосипеды на месте!

И с этой минуты все пошло, как в отлаженном механизме. Мозг Мегрэ работал наподобие шестерни, движение ее точно соответствовало развитию событий.

— Черт возьми! Нет моего велосипеда…

Мегрэ не удивился, не стал задавать вопросов. Он снова прошел в кухню и снял трубку.

— Соедините меня с полицейским комиссариатом Кана… Да… Спасибо… Алло! Это главный комиссариат? Говорит комиссар Мегрэ из уголовной полиции. Когда уходит поезд на Париж? Как? Не раньше одиннадцати часов?.. Нет! Слушайте и записывайте…

Первое. Проверить, действительно ли госпожа Гранмэзон… да, жена судовладельца… уехала на автомобиле в Париж.

Второе. Узнать, не появлялся ли у них в доме или в конторе какой-нибудь незнакомый человек.

Да, это просто! Но еще не все. Вы записываете?

Третье. Обойти все гаражи города. Сколько их? Около двадцати?.. Подождите! Меня интересуют только те, которые дают машины напрокат… Начните с района вокзала… Так! Выяснить, не брал ли кто напрокат машину до Парижа, с шофером или без… Узнать, не купил ли кто-нибудь подержанную машину… Алло! Подождите, черт возьми!.. Возможно, что он оставил в Кане велосипед… Да, это все!.. У вас достаточно полицейских, чтобы проделать все сразу?.. Хорошо, договорились!.. Как только что-нибудь узнаете, звоните мне в «Приют моряка» в Вистреаме.

Конечно, портовики, сидящие за аперитивом, в жарко натопленном зале, все слышали. Когда Мегрэ вернулся туда, их лица были серьезны, полны тревоги.

— Вы думаете, что мой велосипед?.. — начал один из шлюзовщиков.

— Грогу! — сухо распорядился Мегрэ.

Это был уже не тот человек, который еще накануне добродушно улыбался и чокался с каждым из них. Сейчас он едва их видел, почти не узнавал…

— «Сен-Мишель» не вернулся из Кана?

— Он заявлен на вечернее шлюзование. Но погода не позволит ему выйти в море.

— Шторм?

— Во всяком случае потреплет прилично! Начинает дуть северный ветер, а он ничего хорошего не обещает. Слышите?..

Напрягая слух, можно было услышать шум волн, ударявших о сваи пирса. Дверь бистро сотрясалась от штормовых порывов ветра.

— Если мне вдруг позвонят, позовите меня. Я буду на дороге в ста метрах отсюда…

— Напротив дома мэра?

На улице Мегрэ с большим трудом раскурил трубку. Тяжелые облака проплывали так низко, что, казалось, задевали вершины тополей, растущих вдоль дороги. На расстоянии пяти метров инспектор Люка, стоявший на стенке, был почти не виден.

— Что нового?

— Они больше не играют. Луи это вдруг надоело и он смешал шашки на доске.

— Что они делают?

— Мэр полулежит в кресле. Луи курит сигареты и пьет грог. Разломал уже с десяток сигар. Делает это с ироническим видом, чтобы разозлить мэра.

— Сколько грога он выпил?

— Пять или шесть стаканов…

Мегрэ была видна только узкая светящаяся щель на фасаде. Мимо, по направлению к городку, проехали на велосипедах каменщики, возвращающиеся с работы. Потом появился какой-то крестьянин на дребезжащей повозке. Угадывая присутствие людей в темноте, он стал погонять лошадь и несколько раз оглянулся.

— А что служанка?

— Ее не видно больше. Наверно, на кухне. Мне еще долго тут стоять?.. В таком случае, хорошо бы принести еще несколько камней, а то приходится стоять на цыпочках…

Мегрэ принес камни. Грохот моря становился все более отчетливым. Волны у берега достигали, должно быть, двух метров высоты и разбивались на песке в белую пену.

В районе порта хлопнула какая-то дверь. Это в бистро. В саду появился человек, который что-то искал.

Мегрэ рванулся вперед.

— А, это вы… Вас просят к телефону… Вызывал Кан.

— Алло! Комиссар Мегрэ? Вы угадали! Госпожа Гранмэзон проехала сегодня через Кан, направляясь из Вистреама в Париж. Она оставила дочь дома, на попечение гувернантки. В двенадцать часов она выехала на машине… Насчет незнакомца вы тоже были правы! Достаточно было обратиться в первый же гараж — напротив вокзала… Этот человек приехал на велосипеде и хотел взять напрокат машину без шофера… Ему ответили, что тут этим не занимаются… Человек торопился… Он спросил, нельзя ли тогда по крайней мере купить скоростную машину, желательно подержанную. Ему продали автомобиль за двенадцать тысяч франков, которые он тут же выложил. Желтая машина спортивного типа, с открытым верхом… На ней, как на всех машинах, предназначенных на продажу, написана буква «П».

— Известно, куда она направилась?

— Человек справлялся, как проехать в Париж через Лизьё и Эврё.

— Звоните в полицию и жандармерию Лизьё, Эврё и Сен-Жермена. Предупредите Париж, чтобы следили за всеми въездами в город, особенно в районе Майо.

— Машину нужно остановить?

— Да, и арестовать водителя! У вас есть его описание?

— Хозяин гаража говорит, что он довольно высокого роста, средних лет, в светлом элегантном костюме…

— Распоряжение остается в силе: звонить мне в Вистреам, как только…

— Простите, скоро семь часов… После семи телефонной связи с Вистреамом нет… Если только вы обратитесь к мэру…

— Почему?

— Потому что его номер первый и ночью у него прямая связь с Каном.

— Посадите кого-нибудь на коммутатор. Если попросят мэра, надо прослушать разговор… У вас есть машина?

— Да, малолитражка.

— На ней можно доставить сюда сообщение. Да, по-прежнему «Приют моряка».

В бистро капитан Делькур отважился на вопрос:

— Это за убийцей погоня?

— Не знаю!

Люди в бистро не могли понять, почему Мегрз, еще накануне такой сердечный и простой, теперь казался далеким и даже ожесточенным. Он вышел, не объяснив ничего. На улице он снова погрузился в грохот моря и ветра. На мосту, дрожавшем под натиском бури, ему пришлось наглухо застегнуть пальто. У дома капитана Жориса он остановился и, поколебавшись с минуту, посмотрел в замочную скважину. В глубине коридора он увидел застекленную дверь кухни, в которой горел свет. Кто-то ходил между плитой и столом.

Мегрэ позвонил. Жюли замерла с блюдцем в руках, потом поставила его на стол, вышла из кухни и направилась к входной двери.

— Кто там? — спросила она с тревогой.

— Комиссар Мегрэ!

Жюли открыла, пропустила его. Глаза у нее еще были красными от слез. Она нервничала и с опаской озиралась вокруг.

— Входите… Я рада, что вы пришли. Если б вы знали, как мне страшно в доме совсем одной! Думаю, не останусь я здесь.

Мегрэ вошел в кухню, как обычно чисто прибранную. На столе, покрытом белой клеенкой, стояла только большая чашка и тарелка с хлебом и маслом… От кастрюли на плите распространялся сладковатый запах.

— Какао? — удивился он.

— Не хочется готовить для себя одной… Вот и обхожусь чашкой какао…

— Ешьте… Не обращайте на меня внимания…

Сначала она смущалась, затем, решившись, наполнила чашку и стала опускать в нее большие куски хлеба с маслом, которые потом ела ложкой, глядя прямо перед собой.

— Ваш брат еще не приходил?

— Нет! Ничего не понимаю… Только что ходила в порт, думала его там встретить. Моряки, если им нечего делать, вечно шатаются в порту…

— Вы знали, что ваш брат дружит с мэром? — Она изумленно посмотрела на комиссара.

— Что вы хотите сказать?

— Сейчас они заняты тем, что играют в шашки.

Жюли подумала, что ее разыгрывают, но когда Мегрэ заверил, что это чистая правда, она растерялась.

— Не понимаю…

— Почему?

— Потому что мэр не так уж прост с людьми. И главное, я знаю, он не любит Луи. Сколько раз он к нему придирался. Хотел даже отнять у него вид на жительство.

— А с капитаном Жорисом?

— Что?

— Господин Гранмэзон дружил с капитаном?

— Как со всеми! Он здоровается за руку, шутит, добавляет два слова о погоде, и это все. Иногда, я уже вам говорила, он брал моего хозяина на охоту… Но это, чтобы не быть одному…

— Вы еще не получили письма от нотариуса?

— Получила! Он мне пишет, что я являюсь единственной наследницей. Но что это, собственно, значит? Правда, что по наследству дом отойдет ко мне?

— Да, как и триста тысяч франков! Она машинально продолжала есть, потом проговорила:

— Это невозможно… Нелепость… Ведь я же вам говорю — у него никогда не было таких денег!

— Где его место?.. Он обедал на кухне?

— Там, где вы сидите, в плетеном кресле.

— Вы вместе ели?

— Да… Разве что время от времени я шла взглянуть на плиту и подать что-нибудь… За ужином он любил читать газету, иногда вслух.

Мегрэ не был чувствителен. И все-таки его взволновал безмятежный покой этой обстановки. Казалось, что часы тикают необычайно медленно. Отблеск света от медного маятника отражался на противоположной стене. И этот сладковатый запах какао… При малейшем движении Мегрэ плетеное кресло привычно поскрипывало, так же как и во времена, когда в нем сидел капитан Жорис.

— Полный стакан из бутылки, которая стояла на камине.

— Арманьяк, — вспомнил Мегрэ.

— Смотрите-ка! На третьем этаже зажегся свет. Наверное, служанка ложится спать. Мэр встает. Он…

Какие-то голоса, там, у бистро. Шум мотора. Едва различимые слова:

— В ста метрах? В доме?

— Нет… Прямо напротив.

Мегрэ пошел навстречу машине. Он остановил ее довольно далеко от виллы, чтобы не спугнуть мэра. В машине сидели несколько человек в полицейских мундирах.

— Какие новости?

— Из Эврё сообщили, что человек в желтой машине арестован.

— Кто он?

— Подождите! Он протестует! Грозится вызвать посла.

— Иностранец?

— Норвежец. Нам сказали по телефону его фамилию, но было трудно разобрать: Мартино или Мотино… Его документы в порядке. Жандармы спрашивают, что им делать…

— Везти его сюда, вместе с желтой машиной… Кто-нибудь из жандармов наверняка умеет водить. Следуйте в Кан… Попытайтесь узнать, где обычно останавливается госпожа Гранмэзон, когда приезжает в Париж…