Стеклянная башня

Смотритель чувствовал себя как выжатый лимон. Он разделся, лег, сказал себе: «Проснуться через два часа», закрыл глаза и провалился в сон.

Проснулся он таким же усталым. Это было необычно. Тогда он решил дать себе еще час отдыха и снова закрыл глаза. Но тут же его разбудила трель телефонного сигнала. Он повернулся к экрану, на экране появилось изображение Лилит Мезон, и Смотритель сонно сделал знак «Славься, Краг»

— Тор, ты не мог бы зайти в Церковь Валхаллаваген? — очень серьезно спросила она.

— Прямо сейчас?

— Если можешь, то лучше сейчас. Здесь… довольно напряженно. Это убийство… Тор, мы не знаем что и думать.

— Ждите меня, — сказал Смотритель. — Я скоро буду.

Он натянул плащ, набрал трансмат-координаты, церкви и вышел из кабины метрах в пятидесяти от нее, — прямо в церкви трансмат-кабина никогда не устанавливалась. Разгорался слабый, бледно-серый рассвет. Похоже, ночью здесь тоже шел снег, улицы успели очистить, но на карнизах старых домов громоздились массивные снежные шапки.

Церковь занимала угловую квартиру на первом этаже. Там уже собралось андроидов пятнадцать, все — альфы. Гаммы и беты почти не посещали церковь Валхаллаваген, хотя никто им этого не запрещал. Беты вообще не очень уютно чувствовали себя в районе Остермальм, а гаммы предпочитали поклоняться Крагу в своих церквах в Гамма-тауне, на другом конце Стокгольма.

Среди собравшихся Смотритель увидел немало знакомых лиц: поэтесса Андромеда Кварк, философ Мазда Конструктор, теолог Понтифекс Экспедитор, философ Кришна Гвардеец — все избранные из избранных. В церкви висела напряженная, нервная атмосфера. Когда Смотритель приветствовал собравшихся знаком «Славься, Краг», большинство ответили на приветствие с явной неохотой.

— Тор, прости нас, пожалуйста, что мы прервали твой отдых, — произнесла Лилит Мезон. — Но, как ты видишь, здесь происходит важное совещание.

— Чем я могу помочь?

— Ты был свидетелем убийства Альфы Кассандры Адрон, — начал Понтифекс Экспедитор. Это был массивно, если не сказать монументально, сложенный андроид с величественной осанкой, один из первого поколения альф, выпущенных Крагом. Он был одним из отцов-основателей Веры. — Сейчас у нас что-то вроде теологического кризиса, — продолжал Экспедитор. — Принимая во внимание обвинения, выдвинутые Зигфридом Канцеляристом…

— Какие обвинения? Я ничего не слышал.

— Расскажи ему, пожалуйста, — попросил Понтифекс Экспедитор Андромеду Кварк.

— Сегодня ночью, — напряженным пронзительным голосом произнесла худощавая поэтесса, — Канцелярист созвал в штаб-квартире ПР пресс-конференцию. Он заявил, что смерть Кассандры Адрон — политическое убийство, происшедшее по наущению… — ее голос упал до шепота, и она с видимым трудом договорила: — Крага.

— Слизь автоклавная! — пробормотал Смотритель. — Я ж умолял его не делать этого! Мы стояли по колено в снегу, я битый час втолковывал ему, что… что… — Он сжал кулаки. — Что говорит Краг?

— Все отрицает, — ответил Мазда Конструктор, который вот уже четыре года, с тайной помощью Смотрителя, обеспечивавшего ему доступ к базе данных картеля Крага, писал Всеобщую Историю Андроидов. — Ответ последовал мгновенно. Убийство названо случайным.

— Кто выступал от имени Крага? — поинтересовался Смотритель.

— Юрист. Фиэрон, брат сенатора.

— Не Сполдинг? Значит, тот до сих пор в шоке. А Канцелярист, по своему обыкновению, поливает все и вся грязью. Ну и что?

— Тор, — негромко произнес Понтифекс Экспедитор, — наши братья и сестры по всему миру сейчас собрались в церквах и обсуждают, какие последствия может иметь это убийство. Перед нами стоит сложнейшая теологическая проблема. Если Краг действительно приказал убить Кассандру Адрон, то не затем ли, чтобы показать свое неудовольствие деятельностью Партии Равенства? Тогда как бы получается, что он считает истинным наш путь. Или, с другой стороны, может быть, его неодобрение вызывают конечные цели ПР, которые, с определенными оговорками, совпадают с нашими? Если верно первое… что же, все хорошо, вопрос снимается. Но если верно второе, не значит ли это, что Краг полностью отвергает концепцию равенства людей и андроидов? И тогда никакой надежды для нас не остается.

— Мрачная перспектива, — хрипло пробасил Кришна Гвардеец, автор чрезвычайно чтимого всеми учения об отношении Крага к андроидам. — Но я нахожу, что если Краг и хотел смертью Альфы Адрон показать свое неудовольствие ПР, он имел в виду, чтобы андроиды прекратили заниматься политической агитацией, запаслись терпением и ожидали его милосердия. Но…

— Следует также принять во внимание следующую возможность, которая гораздо страшнее, — произнес Мазда Конструктор. — Способен ли Краг на зло? Если с его стороны это было преднамеренным убийством, то не исключено, что потребуют пересмотра самые краеугольные основания нашей Веры, потому что если Краг способен на деспотический и аморальный поступок…

— Хватит, хватит — тревожно выкрикнул кто-то из задних рядов. — Церковь

— не место для таких разговоров.

— Я всего лишь образно выражаюсь, — пояснил Мазда Конструктор, — я вовсе не собирался богохульствовать. Мы просто хотим сейчас показать Альфе Смотрителю, насколько разные реакции вызывало это происшествие. Ни для кого не секрет, что многие из нас опасаются, что обвинения Канцеляриста могут соответствовать истине. Если Альфа Адрон действительно была убита из-за ее политических взглядов, это приводит нас к необходимости рассмотреть возможность того, что Краг способен на неправедный поступок. Именно это сейчас и обсуждается во многих церквах.

— Мне кажется, — снова вступил в разговор Кришна Гвардеец, — нам следует исходить из того, что все поступки Крага праведны до определению и ведут в конечном итоге к нашему Избавлению. И наша задача не в том, чтобы оправдать действия Крага, а в том, чтобы рассеять подозрения, которые Канцелярист — кстати, даже не принадлежащий к нашей церкви — посеял в голове у тех, кто к нашей церкви принадлежит. Мы…

— Это был знак от Крага! Знак!

— Из Автоклава выходим мы и в Автоклав мы возвращаемся!

— Канцелярист сказал, что Краг не испытывал никаких угрызений совести. Он…

— …обратился к юристам. Гражданское право…

— …уничтожение собственности. Иск…

— …еще одно испытание нашей веры…

— …в любом случае, она была нашим врагом…

— …убить одного из собственных детей, чтобы это послужило предупреждением остальным? Да он какое-то чудовище!

— …мы выплавлены в огне Его тигля…

— …если Он способен на убийство…

— …священный долг…

— …избавление…

— …кровь…

— Тише! — выкрикнул Тор Смотритель, перекрывая многоголосый гомон. — Тише! Пожалуйста, выслушайте меня!

— Пусть говорит, — объявил Мазда Конструктор. — Он лучше всех знает Крага. Его мнение наиболее ценно.

— Я был там, — произнес Смотритель, — и все видел собственными глазами. Послушайте, пожалуйста, как все было, прежде чем устраивать религиозный диспут. Краг не несет никакой ответственности за убийство. Его секретарь, эктоген Сполдинг, действовал сам по себе. И в этом единственная правда о происшедшем. — Слова хлынули из него потоком, и он рассказал, как Сполдинг пытался проникнуть в церковь, как эктогена взбесило сопротивление бет-Стерегущих, как ему, Смотрителю, на ходу пришлось изобретать отвлекающий маневр и чем все кончилось, когда Сполдинг увидел Крага с двумя альфами из ПР.

— Все вопросы снимаются, — заявил Мазда Конструктор, когда Смотритель закончил свой рассказ. — Канцеляристу даже нас удалось сбить с толку. Краг совершенно ни при чем.

— Если не считать того, что вся эта цепочка событий могла быть продиктована Волей Крага, — высказался Кришна Гвардеец.

— Ты что, серьезно думаешь, что его воля диктует даже мирские… — начал Понтифекс Экспедитор.

— Об этих тонкостях — как-нибудь в другой раз, — прервал его Мазда Конструктор. — Сейчас надо срочно передать во все церкви рассказ Тора, чтобы успокоить волнение. Тор, надиктуй, пожалуйста, все на кубик…

— Да, конечно.

Андромеда Кварк вручила ему кубик. Смотритель назвался, объяснил, кем приходится Крагу, поклялся, что будет говорить одну правду и ничего, кроме правды, и повторил свой рассказ. Жуткая усталость снова волной накатывалась на него и угрожала захлестнуть с головой. С какой потрясающей готовностью наши блестящие альфы, подумал он, рады укутать все теологическим туманом! И как восприимчивы оказались они ко лжи Канцеляриста! В тысячах церквей сотни тысяч благочестивых андроидов мучительно пытаются понять, как мог Краг позволить свершиться убийству альфы. Ну чего стоит подождать, пока непосредственный свидетель не расскажет, как было все на самом деле…

Впрочем, еще не поздно исправить причиненное Канцеляристом зло. И ничья Вера в результате вчерашних прискорбных событий не пошатнется.

Андромеда Кварк и еще одна женщина из касты Экстраполяторов начали кодировать рассказ Смотрителя. Скоро закодированное сообщение разнесется по закрытой сети, соединяющей церкви по всему миру. Смотритель дождался начала передачи.

УАА ГЦГ УЦГ УАА ГГГ. ГГЦ ГГУ ААГ ААУ УАА УАА ЦУГ. ЦАА ЦАУ АГГ ЦГГ ГГЦ ГАЦ АЦА. АЦЦ АЦЦ ЦУЦ…

— Я могу идти? — поинтересовался Смотритель.

«Да пребудет с тобой Благословение Автоклава», — отозвался жестом Понтифекс Экспедитор. Смотритель ответил тем же и вышел. Ему казалось, что усталость и боль рвут его на части.

17

Я — Ник Ссу-Ма, Ллойд Теннисон, Кэдж Фостер, Уилл Мисима, Джед Гильберт и, может быть, Мануэль Краг, может быть. Может быть. Неделя в камере эгообмена. Ты выходишь оттуда и даже не знаешь, кто ты такой. Мануэль Мисима? Кэдж Краг? Ни в чем нельзя быть уверенным. Ты ходишь, как Ллойд, смеешься, как Ник, пожимаешь плечами, как Уилл. И так далее, и так далее. Перед глазами стоит золотистый туман, все смазано, очень красиво, похоже на рассвет в пустыне, вот так. Они у тебя в голове. Ты у них в голове. Всего одну неделю. Может быть, именно потому мне так нравится эгообмен. Разделить с кем-нибудь невыносимый груз собственного «я». Перестать на какое-то время быть только Мануэлем Крагом. Перестать. Перестать. Перестать. Перестать. Открыть коробку. Выпрыгнуть. Из себя — в них.

Появляется столько странных мыслей…

Сто шестьдесят восемь часов в объятиях стацио-сети. ТР-РАХ! Раскалывается череп, ты вылетаешь на свободу, смотришь, куда бы приземлиться, и приземляешься. БАХ! Вот ты уже Ник Ссу-Ма, ешь жареную собачину на Тайване. Утро, туман. Рядом твоя тетушка. Вы оба голые. Дотронься до меня вот тут, говорит она. Ты дотрагиваешься, она смеется, ты вздрагиваешь. Еще раз, просит она. Теперь ты смеешься, она вздрагивает. Крошечная, как у Клиссы, грудь. Ночь. Венчание. Согласны ли вы взять в жены Эрминию Теннисон, гладкие, как шелк бедра, родинка чуть выше копчика. Знаете, он спит с андроидом? Подумать только, Мануэль спит с андроидом! Он говорит, что любит ее. Сердцу не прикажешь. Андроид? По крайней мере он этого не стыдится, иначе какой эгообмен… Знаете, я как-то однажды чуть не переспал с альфой, но в последний момент ничего не получилось. На что это похоже? Так же, как с любой другой женщиной. Сам понимаешь, андроиды не резиновые. Просто на лобке нет волос. Да это же кровосмешение. Почему? Ну, в каком-то смысле все андроиды — дети Крага, так что она — сестра Мануэля. Остроумно. Очень, очень остроумно. Но тебе это нравится? Конечно. Сейчас покажу. Вот. Смотрите сами.

Он снова прыгает и соскальзывает, как монета по желобу в монетоприемник. Кто он теперь? Джед Ссу-Ма? Уилл Теннисон? Мы стали одним целым. Копайтесь на здоровье в моей памяти. Я не возражаю. Разве могут у меня быть секреты от друзей? От моих настоящих друзей.

Когда мне было девять я, Кэдж Фостер, поджарил и съел слизня.

Когда мне было тринадцать я, Уилл Мисима, описался со страху в трансмат-кабине.

Я, Ллойд Теннисон, щекотал петушок моей сестры и просовывал палец. Ей было одиннадцать, мне восемь.

Я, Джед Гильберт, в четырнадцать лет столкнул гамму с подъемника. Падал восемьдесят метров. В лепешку. Я сказал отцу, что тот поскользнулся.

Мне десять. Я, Ник Ссу-Ма, увидел за окном бету. Сказал маме: он подсматривал, как ты и папа в кровати. Папа только улыбнулся, мама приказала убить бету.

Я, Мануэль Краг, мне почти тридцать, я изменяю своей жене Клиссе с Альфой Лилит Мезон. Я люблю ее, я люблю ее, я люблю ее. Из Стокгольма. Она живет на улице Ярла Биргера. Альфа Лилит Мезон. У нее грудь, бедра, зубы, локти, розовая кожа. Я люблю ее, я люблю ее, я люблю ее. Лобок совсем безволосый. Лилит.

И мы прыгаем, прыгаем, прыгаем, мы повисли в стацио-сети, петляем из мозга в мозг, дрейфуем, перелетаем из черепа в череп, хотя это получается дороже, и жареный слизень Кэджа хрустит у меня на зубах, я чувствую запах мочи в трансмат-кабине Уилла, я щекочу петушок сестры Ллойда, я вместо Джеда сталкиваю гамму с подъемника, я вместо Ника вру родителям о бете, все они спят с Лилит, а потом говорят мне: да, да, что ж мы раньше не обращали внимания на женщин-альфа, как тебе повезло, Мануэль, повезло повезло, повезло.

И я люблю ее.

Я люблю ее.

И я вижу, друзья мои, всю ненависть и грязь, скопившиеся в ваших душах, но также я вижу все хорошее, как ужасно было бы, если бы мы видели только жареных слизней и лужи на полу трансмат-кабин. Я вижу тайные увлечения и скромность, верность и благородство. Я вижу, какие на самом деле хорошие люди мои друзья, я беспокоюсь. Интересно, думаю я, каким они видят меня; может, они не захотят подать мне руки, когда мы снова станем сами собой? Мы еще несколько раз меняется местами. Мы видим себя чужими глазами, чужих еще более чужими глазами…

Неделя проходит так быстро!

Бедный Мануэль, никогда не думал, что ему так плохо. Столько денег, а толку мало, он все еще мучается тем, что не нашел места в жизни. Мануэль, найди себе какое-нибудь дело. Найди дело. Найди дело. Я говорю им, что я стараюсь. Я ищу.

Как насчет равенства андроидов, говорят они?

Серьезно? А что скажет отец? Если ему не понравится…

Не беспокойся о нем. Делай то, что считаешь нужным. Клисса тебя поддержит. Если он все-таки взорвется, пусть с ним сначала поговорит Клисса. Да нет, с чего бы ему выходить из себя? Он уже сделал на андроидах состояние, почему бы теперь не предоставить им право голоса? Готов поспорить, за него-то они все и проголосуют. Все андроиды влюблены в твоего отца, знаешь? Точно, точно. Иногда мне кажется, что это чуть ли не религия. Религия Крага. Согласитесь, какой-то смысл в это есть — поклоняться тому, кто тебя создал. Не смейся. Как я могу не смеяться? Что за безумная мысль: андроиды поклоняются моему отцу! И сделанным с него идолам, наверное?

Мануэль, не отвлекайся. Если тебя так беспокоит, что ты до сих пор не нашел для себя достойного занятия, разверни общественную кампанию. Равные права андроидам! Да здравствуют андроиды! Точно-точно, да здравствуют андроиды! Нет, это не для тебя. Может, ты и прав.

Вдалеке звякает гонг. Мы понимаем, что время истекло.

Сеть отпускает нас. Мы начинаем медленно падать, каждый — к себе в голову. Я слышал, что эта процедура самая-самая сложная — вернуть каждого к себе в голову.

Насколько мне известно, я — Мануэль Краг.

Нас проводят в зал реадаптации. Мы сидим там три, четыре часа, заново привыкаем каждый к собственному телу. Мы странно посматриваем друг на друга. Точнее, друг на друга мы почти не смотрим. Кто-то слишком долго смеялся моим ртом.

Опять эти новые игрушки — кубики с закругленными ребрами. На моем высвечивается длинный ряд сообщений:

В КАРАЧИ СЕЙЧАС 09:00.

ВЫ ВСТРЕТИЛИ СЕБЯ ВПЕРВЫЕ?

НЕ ИСКЛЮЧЕНО, ЧТО ВАШ ОТЕЦ ХОТЕЛ БЫ, ЧТОБ ВЫ СВЯЗАЛИСЬ С НИМ.

ТОЛЬКО ПРАВДИВЫЕ ОТВЕТЫ НЕВЕРНЫ.

ДЕЛО УДАЛОСЬ УЛАДИТЬ, НЕ ДОВОДЯ ДО СУДА.

КОГДА-ТО ВСЕ МЫ БЫЛИ ГОРАЗДО МУДРЕЕ.

Игрушка пугает и утомляет меня. Я отшвыриваю кубик. Я почти уверен, что я не Кэдж Фостер и не Ллойд Теннисон, но меня беспокоит слизень. Из Нью-Орлеана я сразу отправлюсь к Лилит. Или, может, лучше сначала поговорить с Клиссой? Отец наверняка на башне. Как там продвигается сие гигантское сооружение? Скоро сигнал уйдет в космос, звездные жители станут присылать ответы, и отец будет читать их долгими зимними вечерами.

— До свидания, джентльмены, — улыбаясь, говорит альфа. — Надеюсь, до скорой встречи.

Мы выходим. А это они. Они — это я. Мы это мы.

Мы очень серьезно обмениваемся рукопожатиями. Идем к трансмат-кабинам. Покорно, как верный муж, я отправляюсь к Клиссе.

18

За неделю, прошедшую после смерти Альфы Кассандры Адрон, юристы встречались трижды. Первая встреча состоялась в правлении корпорации Крага, вторая в штаб-квартире «Лабрадор Трансмат-Дженераль», третья — в Чейз-Краг-Билдинг в Фэрбенксе. Юристы «Лабрадор Трансмат-Дженераль» предложили, чтобы Краг просто предоставил в распоряжение пострадавшей стороны новую альфу и оплатил расходы на ее обучение. Лу Фиэрон, выступая как советник Крага, заявил, что такая формулировка для его клиента неприемлема, так как может повлечь за собой расходы, сумму которых заранее не определить. «Лабрадор Трансмат-Дженераль» согласилась с тем, что такое возражение разумно, и был достигнут компромисс: корпорация Крага предоставляет «Лабрадор Трансмат-Дженераль» право собственности на одну альфу, выпущенную заводом в Дулуте, и соглашается оплатить ее обучение в пределах суммы в десять тысяч долларов. Три встречи заняли в общей сложности два часа двадцать одну минуту. Соглашение было достигнуто, и гражданский иск аннулирован. По поручению Крага соглашение подписал Леон Сполдинг. Сам Краг был на Луне на открытии гравитационного бассейна для больных хемиплегией в Медицинском Центре Крага посередине Моря Москвы.

19

17 ноября 2218 года.

Пространство вокруг башни Крага запорошено тонким слоем снега; за пределами периметра высятся огромные сугробы, покрытые твердой коркой слежавшегося наста. Над башней, уже перевалившей за пятьсот метров, яростно завывает ветер. Строительство идет с опережением графика. Башня прозрачна как слеза, никто из гостей Крага не может удержаться от восторженных ахов и охов.

Восьмигранное основание незаметно для глаза переходит в стройный четырехгранный обелиск, окруженный ореолом света; солнечные лучи отражаются от вертикальных граней, от ослепительно белых снежных полей, снова скользят вдоль стеклянных стен и устремляются к земле. Здесь правит альбедо, яркий блеск нестерпимо режет глаза.

Нижние две трети построенной части башни разделены на этажи, и, по мере того как стеклянные блоки громоздятся выше и выше, образуя корпус башни, работа внутри кипит с большей интенсивностью.

Началась установка тахионного оборудования. Из пяти гигантских цилиндров ярко-красной меди (шестьдесят сантиметров в диаметре, несколько сотен метров длиной), сложится пятижильный сердечник, который протянется до половины высоты башни. Уже закладываются направляющие для этих титанических шин. Каждая шина заключена в метрового диаметра оболочку из прозрачной стекломассы. Сорокаметровые медные цилиндры вкладываются в оболочку тут и там, соединяя их торец в торец. Ослепительно вспыхивают разряды сварочных лазеров. Сооружение кишит электриками, которые наблюдают за тем, как на блестящие стены башни изнутри напыляют слой проводящего волокна механики, которые устанавливают изоляционные трубки, волноводы, преобразователи частоты, измерители светового потока, аппаратуру оптической связи, локаторы фокальной плоскости, стержни нейтронной активации, поглотители Мессбауэра, многоканальные анализаторы амплитуды импульса, ядерные усилители, преобразователи напряжения, криостаты, импульсные повторители, мостики сопротивлений, оптические призмы, торсионные тестеры, всевозможные датчики, размагничиватели, коллиматоры, ячейки магнитного резонанса, усилители на термопарах, рефлекторы-ускорители, протонные накопители и многое, многое другое, в точном соответствии с планом, находящимся в памяти компьютера и включающим в себя для каждого прибора номер этажа и координаты на блок-схеме. Разговаривать с космосом тахионными лучами — не самая простая техническая проблема.

Башня уже неподражаемо великолепна, уникально стройна — ослепительно блестящий шпиль, пронзающий небо. Чтобы в полной мере насладиться видом башни, посетители отъезжают в тундру за много километров — вблизи впечатление совершенно не то. Краг тем не менее не устает напоминать своим гостям, что то, что они сейчас видят, всего лишь треть того, что должно быть. Чтобы понять, как будет выглядеть законченная башня, надо представить себе, что на этот, ноябрьский шпиль поставлен еще один такой же, а на них сверху — третий. Воображение отказывает. Разум бунтует. Вместо этого перед мысленным взором возникает изящная, невероятно тонкая, страшно хрупкая стеклянная игла, которая висит в небе, безуспешно пытаясь пустить корни, клонится, клонится, клонится и наконец медленно падает, как поверженный Люцифер, падает весь долгий зимний день и рассыпается, еле слышно звеня осколками в морозном воздухе.

20

— Вчера вечером, — сказал Варгас, — сигнал изменился. Чуть-чуть, но изменился.

— Никуда не уходите, — выдохнул Краг. — Я буду у вас через несколько минут.

Из Нью-Йорка он перенесся в антарктическую обсерваторию Варгаса, расположенную высоко на полярном плато ровно посередине между Полюсом и Берегом Нокса. Крагу нередко приходилось слышать разговоры о том, что, конечно, жизнь человека в трансмат-эру неизмеримо богаче впечатлениями, чем раньше, но, с другой стороны, что-то существенное утеряно. Тэта-сила позволяла в одно мгновение перепархивать из Африки в Австралию или из Мексики в Сибирь, но человек был напрочь лишен представления о географии. Вся планета превратилась в одну огромную трансмат-кабину. Крагу давно хотелось совершить кругосветное авиапутешествие и, никуда не торопясь, увидеть, как пустыня сменяется прерией, лес — тундрой, а горы — равнинами. Времени для это все никак не находилось.

Обсерватория — ряд неярко сверкающих куполов — располагалась на леднике толщиной в два с половиной километра. Выплавленные во льду туннели соединяли купола друг с другом, а также со всевозможной периферийной аппаратурой: огромной чашей параболической антенны радиотелескопа, металлической решеткой рентгеновского приемника, блестящим зеркалом, принимающим оптические сигналы с обсерватории на стационарной орбите над Южным полюсом, массивным оптическим дифракционным телескопом, позолоченными остриями трех водородных антенн, подвешенной в воздухе паутиной радара и прочими устройствами, без которых астроному жизнь не в радость. Чтобы лед под зданиями не таял, вместо морозильной ленты применили полную теплоизоляцию фундаментов, так что каждый купол возвышался над бескрайним ледяным морем, как отдельный островок.

В главном здании все гудело, щелкало и вспыхивало. Краг плохо разбирался в аппаратуре, но многочисленные лампочки, кнопочки и тумблеры в обсерватории смотрелись очень уместно. Вокруг с деловым видом суетились техники; альфа, забравшийся по хрупкой железной лестнице на головокружительную высоту, выкрикивал какие-то цифры стоящим внизу троим бетам; двадцатиметровая стеклянная спираль периодически вспыхивала ослепительно красным, и после каждого разряда на экранах счетчиков начиналось мельтешение зеленых цифр.

— Смотрите на радоновую спираль, — сказал Варгас. — Она регистрирует импульсы, которые приходят прямо сейчас. Вот, видите, начинается новый цикл…

Краг мысленно выстроил в голове последовательность импульсов.

* * * * * * * * * * * * * * * * *

— Вот так, — сказал Варгас. — Теперь шестисекундная пауза, и все по новой.

— 2-5-1, 2-3-1, 2-1, — произнес Краг. — А раньше было 2-4-1, 2-5-1, 3-1. Значит, они перестали передавать группу с четверкой, группу с пятеркой передвинули на начало цикла, дополнили группу с тройкой и добавили импульс к последней группе… черт возьми, Варгас, что это значит? Какой во всем этом смысл?

— В этом послании нам удалось обнаружить ровно столько же смысла, сколько в предыдущем, — то есть никакого. Оба сигнала организованы совершенно одинаково, не считая небольшой перестановки…

— Но это должно что-нибудь значить!

— Очень может быть.

— Но что?

— Об этом мы спросим у них сами, и очень скоро, — сказал Варгас. — Когда ваша башня будет достроена.

Краг сгорбился, подался вперед и ухватился за торчащие из стены гладкие прохладные зеленые ручки какого-то непонятного прибора.

— Эти сигналы посланы триста лет назад, — безнадежно произнес он. — Если их планета действительно такая, как вы пытались мне рассказать, это все равно, что триста веков там. Если не больше. Да они уже давно забыли о том, что хотели сообщить в космос их предки. Они уже, наверное, настолько мутировали, что не смогли бы даже понять, что надо было их предкам.

— Нет. Какая-то преемственность должна быть. Как они достигли бы технологического уровня, который позволяет посылать трансгалактические сообщения, если бы не умели хранить знания предыдущих поколений?

— Знаете что? — развернулся Краг. — Я все еще не верю, что в этой вашей планетарной туманности около голубого гиганта может быть разумная жизнь. Да и какая бы то ни была жизнь… Послушайте, Варгас, голубой гигант долго не живет, а только на то, чтобы поверхность планеты остыла и затвердела, нужны миллионы и миллионы лет. У них не хватит на это времени, там, у голубого гиганта… Если там и есть планеты, они до сих пор расплавлены. Вы хотите, чтобы я поверил, будто сигналы приходят с какого-то раскаленного болида?

— Сигналы посылаются из NGC 7293 планетарной туманности в созвездии Водолея, — негромко произнес Варгас.

— Это точно?

— Абсолютно точно. Если настаиваете, могу показать все данные.

— Да нет, не надо. Но огненный шар, гигантская шаровая молния…

— Совсем не обязательно, чтобы это был огненный шар. Может быть, некоторые планеты остывают быстрее, чем другие, работоспособной модели остывания планеты до сих пор не построено. Мы не знаем, как далеко от звезды планета, с которой посылаются сигналы. Кстати, есть расчеты, которые показывают, что даже планета у голубого гиганта может остыть достаточно быстро, чтобы…

— Шаровая молния, — мрачно пробормотал Краг.

— Может быть, — оскорбленно произнес Варгас, вынужденный защищать любимую науку от нападок дилетанта, — а может быть, и нет. Даже если и так с чего вы взяли, что для развития жизни необходима планета с твердой поверхностью? Разве нельзя представить себе цивилизацию высокотемпературных существ, зародившуюся на еще не остывшей планете? Если…

— И как они посылают сигналы? — недоверчиво фыркнул Краг. В голосе его сквозило явное отвращение. — Передатчиком из расплавленного металла?

— Сигналы совершенно не обязаны быть механического происхождения. Допустим, эти существа умеют изменять молекулярную структуру…

— Доктор, вы рассказываете мне сказки. Я обращаюсь к ученому, а он рассказывает мне сказки.

— В данный момент не могу предложить ничего лучшего.

— Вы же сами знаете, что наверняка ваши данные можно объяснить как-то иначе!

— Мистер Краг, я знаю только то, что сигналы приходят из планетарной туманности. Да, это кажется невероятным. Но кто сказал, что Вселенная обязана всегда казаться вероятной? А все происходящее в ней — быть легко объяснимым? Ученому восемнадцатого века невероятным показался бы мгновенный перенос материи. Мы имеем экспериментальный факт, пытаемся его как-то понять и объяснить, иногда при этом приходится выдвигать совершенно дикие догадки, потому что факт кажется еще более диким, и…

— Вселенная никогда не мошенничает, — изрек Краг. — Вселенная играет честно.

— Разумеется, — улыбнулся Варгас. — Но, чтобы исчерпывающе объяснить феномен NGC 7293, у нас пока маловато данных. Приходится обходиться, как вы говорите, сказками.

Краг кивнул и закрыл глаза. Пальцы его спазматически дергались, поглаживая клавиши и циферблаты неизвестного ему прибора. Нетерпение росло в нем настолько быстро, что, казалось, могло разорвать его. Эй вы, там, в космосе! Эй вы, да-да, те, кто посылает сигналы! Кто вы? Где вы? Черт возьми, ответьте, я хочу знать! Эй, что вы пытаетесь нам сказать? Что вы ищете? Что все это значит? А вдруг я умру, не дождавшись ответа!

— Знаете, чего я хочу? — вдруг сказал Краг. — Выйти к радиотелескопу. Забраться в центр тарелки. Сложить руки рупором и выкрикивать в космос цифры. Какой сейчас приходит сигнал? 2-5-1, 2-3-1, 2-1? Я начинаю сходить с ума. Мы должны ответить им сейчас, немедленно. Просто начать посылать какие-нибудь цифры: 4-10-2, 4-6-2, 4-2. Просто, чтобы они знали, что мы есть.

— Но радиосигнал будет идти до них триста лет, — сказал Варгас. — А вашу башню вот-вот достроят.

— Да, конечно, вот-вот. Вот-вот. Кстати, вы ее давно не видели. Подъезжайте на следующей неделе. Там уже начали устанавливать аппаратуру. Скоро мы ответим этим… этим…

— Хотите послушать, как звучит новый сигнал?

— Конечно.

Варгас щелкнул переключателем. Из динамиков на стене послышалось сухое, холодное… да-да, именно космическое шипение, голос непроницаемой бездны. Это было похоже на то, как шуршит сбрасываемая змеей кожа. Через несколько секунд, заглушив мертвенный шорох, донеслось жизнерадостное бибиканье. «Би-ип би-ип». Пауза. «Би-ип би-ип би-ип би-ип би-ип». Пауза. «Би-ип». Пауза. Пауза. «Би-ип би-ип». Пауза. «Би-ип би-ип би-ип». Пауза. «Би-ип». Пауза. Пауза. «Би-ип би-ип». Пауза. «Би-ип». Тишина. А потом опять: «би-ип би-ип…» И все началось снова.

— Прекрасно, — прошептал Краг. — Музыка сфер. Загадочные, черти! Послушайте, доктор, обязательно приезжайте на следующей неделе взглянуть на башню, в следующий… например, вторник. Сполдинг позвонит вам. Вы даже не представляете, как она уже выросла. И еще: как только появится что-нибудь новое — ну там, сигнал изменится или еще что, — немедленно зовите меня.

«Би-ип би-ип би-ип».

Он направился к трансмат-кабине.

«Би-ип».

Он прыгнул вдоль соединяющего полюса меридиана и оказался возле башни. Он перенесся с одной ледяной равнины на другую ледяную равнину, от основания мира на вершину мира, из ранней весны в позднюю зиму, из яркого дня — в сумрачный вечер. Вокруг с деловым видом суетились андроиды. Ему показалось, что со вчерашнего дня башня выросла метров на пятьдесят. Прожектора лили с темного неба яркий свет. Песнь NGC 7293 продолжала призывно звучать в мозгу Крага. «Би-ип би-ип. Би-ип».