Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Монеты на твоей ладони

ModernLib.Net / Фэнтези / Шумилова Ольга / Монеты на твоей ладони - Чтение (стр. 7)
Автор: Шумилова Ольга
Жанр: Фэнтези

 

 


Это что еще за выверты? Куда идем мы с… Неважно. И все же… Подозрения? Попытка задеть за живое? Выдать себя? Не слишком тонко. Но действенно. Если это он, конечно.

Это он? Один из самых вероятных кандидатов. Сила сейчас нужна ему как воздух. Природа магов цинична, жестока и непредсказуема. Непредсказуема более, чем у остальных.

Умен достаточно, и достаточно безобиден с виду. Это он? В Бездну! Пока не знаю.

Спокойствие, только спокойствие. Держать глаза широко раскрытыми.

— Не думаю, что это сейчас уместно. Это не панихида, — ответила я на ураганный артобстрел любопытных взглядов. Взгляды разочарованно скукожились. Истерики не дождетесь, драгоценные вы мои шакальчики.

— Быть может, вы все-таки окажете нам любезность? Все произошло так скоропалительно и в высшей степени неожиданно, — вклинился Летт. Издевается, гад. Исключительно из любви к искусству. Вгляделась в невиннейшие золотые глаза и перевела безмятежный взгляд на белую макушку.

— Боюсь, оказать эту любезность не в моих силах. О этом происшествии я знаю столько же, сколько и уважаемый Совет.

— О, неужели? Как печально. Но, без сомненья, можно сказать, что эта трагическая смерть огорчила вас больше всех присутствующих.

— Не думаю, — отрезала я. — Травника любили очень многие, и я уверена, найдутся те, кто скорбит более меня. Вы, например. Думаю, что не ошибусь, сказав, что обычная дружба стоит меньше, чем дважды спасенная жизнь. Не правда ли?

Оцепенел. Мне показалось, или я увидела в глазах тихую панику? Не показалось. Вот тебе за попытку залезть в чужую душу! Попробуй-ка отбить теперь свою.

— Разве я не права, принц? — Последнее слово я произнесла с особым ударением. Почти ничего не изменилось в расслабленной позе, безмятежном выражении лица. Почти. И он понял, что я это знала. Отвел глаза, впервые за время нашего знакомства. Через силу выдавил:

— Правы. Что ж, тогда не смею вас дольше беспокоить.

Что ж, свои скелеты в шкафу есть у каждого. И это не может не радовать.

— И все-таки, Тень. Что произошло? — подал голос Старр, маг жеста. Он знал меня достаточно давно и хорошо, и терпеть не мог политического словоблудия. По этой причине он и не стал главой клана.

— Я не знаю, я же сказала.

— Давайте не будем притворяться, что никто не понимает очевидного. Ты знала его лучше всех нас вместе взятых. И мысль о том, что ты не в курсе дела, абсолютно нелепа.

— Старр, ради богов, я действительно очень мало знаю. На самом деле. И я не понимаю, какая была необходимость вообще поднимать этот вопрос.

— Была. Что его убили, это очевидно. Если кто-то охотился персонально на него, это одно. Но если охотились за вожаком Стаи, это совсем другое.

Старр, ты мне, конечно, нравишься, но ты сам не понимаешь, куда лезешь. А если понимаешь? А может, у меня паранойя? В любом случае, этот разговор опасен. Так что —извини.

— Я плохо разбираюсь в делах Стаи. Он со мной не о политике разговаривал, если уж на то пошло!

Ладно, хорошо, пусть так. Если дать подтверждение, как бы невзначай вырвавшееся, их уютным иллюзиям, упрямой убежденности, что нас много лет связывали пылкие амурные отношения (некоторые нас даже поженили), они проглотят любую чушь.

— Что не разговорами они занимались, так это точно! — донеслось неясно откуда. Та-ак, явился в кои то веки. Помощничек, что б его. Но помогло. Многозначительное шушуканье и сальные смешки понеслись со всех сторон. Наживка заглочена и со смаком пережевывается. Вороньё.

Так-с. Что дальше?

— Тень, прекрати ломать комедию! Ты что-то скрываешь?

Г-господи! Он что, совсем ничего не понимает? Да протри ты глаза, Старр! Что на вас всех так действует?! Какие-то ненормально-туповатые.

— Что я могу скрывать, по-твоему? Шесть внебрачных детей или труп под осинкой? Если ты считаешь, что убила его я, то так и скажи!

— Я просто пытаюсь узнать, что произошло, пока это не аукнулось всем.

— И магам прежде всего. Не надо меня убеждать в яром альтруизме клана. Я не поверю.

— Я вовсе не…

— Знаю, знаю. И вот что, — я повысила голос, чтобы было слышно всем. — Полагаю, обо всей этой истории тебе известно гораздо больше всех. Тебе, не мне. Труп нашел ты. И не будете ли ВЫ так любезны, и не скажете ли нам всем, что же произошло?

— Я… — Старр растерялся. Явно не ожидал такого финта ушами. Все головы выжидательно повернулись к нему. Он неторопливо прокашлялся, прекрасно понимая, что его приперли к стенке. Я почти слышала, как проворно ворочаются мысли в этой седоватой голове, составляя развернутый план выступления. Искусством говорить много, не говоря ничего, он владеет из рук вон плохо.

Поэтому он изложил факты. Да, он упирал на то, что нашел его случайно. Скорее всего так и было, он бы не стал так подставлять себя. Но двойные комбинации при этом никто не отменял.

Очень плохо. Плохо, что пока я ни в ком не уверена. Обширный круг подозреваемых еще не облегчил жизнь ни одному следователю. Я слушала вполуха, ибо солгала — я нашла его первой. Хуже того, он был еще жив. И это было страшно.

Крови почти не было. Но я знала, что его ломали . И если бы только физически. Ломали, корежили и выворачивали на изнанку сознание, психику и восприятие. Я знаю, что это такое. Приходилось быть в роли как принимающей, так и отправляющей стороны. Хаос, какой мерзостью приходилось заниматься… Но это было необходимо.

Физическую боль можно выдержать. Способности оборотней к регенерации не имеют себе равных. Его в особенности. Он был Вожаком, этим все сказано. Но есть куда более действенные методы. Когда боль и ужас мешаются в одну гротескную мешанину безумно вывернутой реальности, когда можно поверить во что угодно, и собственное подсознание становится предателем, делающим реальными самые тайные, самые затаенные страхи. Он умер от разрыва сердца. Не хватило сил восстановиться. И это ему, выживавшему после выстрела в голову… Прожить четыреста семьдесят лет, чтобы умереть вот так…

— Опасность… — он из последних сил цеплялся за мучительное существование, чтобы сказать одно слово. Он дождался. Я пришла. Одно слово, но его было вполне достаточно. Полубезумный взгляд сказал мне гораздо больше. Он не сломался. Он сделал почти невозможное.

Таких больше не будет. Я надеюсь.

Потому что за это нужно платить. Он заплатил. Сполна.

Скай.

И опять — одно слово. Такое же короткое и такое же ясное. «Возвращайся к реальности», проще говоря. Я вернулась. В бурлящее амбициями политическое болото.

Очаровательная перспектива. Я просидела со стеклянными глазами не меньше двадцати минут. У Вайскопфа была крайне настороженное выражение лица, и, поскольку сидел он ближе всех ко мне, я заключила, что вид у меня был аховый. Потом прислушалась, и поняла, что его настолько удивило. Передел власти уже миновал свою кульминацию и плавно двигался по направлению к урнам для голосования, а я совершенно ничего не предпринимала.

Ну и бес с ними! Пусть меня пристрелят, но Серендору место вожака помахало своей мохнатой лапкой. Он крайне опрометчиво повел себя в самом начале. И дело вовсе не в его моральных качествах, на которые плевать все хотели с высокой колокольни. Он выставил себя неудобным противником и еще более неудобным союзником. То бишь слишком открыто заявил, что не потерпит над собой власти. Такие вещи никогда не говорятся вслух. Легкий намек на возможность тобой манипулировать — и половина голосов обеспечена. А вот самомнение многих доводило до могилы.

Впрочем, впрочем…

— Кандидатам больше нечего сказать? — Ранест попытался плавно закруглиться.

— Есть, — Серендор ему это сделать не дал.

— Тогда прошу вас.

— Стая должна быть единой — только единая она станет сильной! Только так мы возвратим прежнее влияние. Стае нужен сильный правитель, способный покончить с ослабляющей нас раздробленностью! Помните о нуждах клана, когда будете делать выбор!

Тоже мне предвыборный лозунг. Будьте со мной, и я разрешу вам жить на ваши деньги.

— Еще что-нибудь?

— Это все.

Ранест открыл было рот, но его опять прервали. Тар поднял руку.

— Если позволите, всего несколько слов.

— Конечно.

— Я только хочу напомнить собравшемся, и особенно представителям Стаи, следующее: место Вожака пожизненно и этот выбор не из тех, который следует делать из сиюминутных нужд. Помните об этом, когда будете делать его.

Неплохой ход. Кстати, очень многие об этом действительно забывают. Конечно, статус Вожака еще никого не спасал от внутренних междусобойчиков с летальным исходом, но этот летальный исход нужно еще грамотно организовать. По закону за такую художественную самодеятельность — бесплатное пожизненное обеспечение однокомнатными апартаментами в Азане.

— Может быть, еще кто-нибудь хочет взять слово?

— Хочет, хочет, — Я решила хоть как-то поучаствовать в действе, дабы поддержать свою репутацию, создавая хотя бы видимость деятельности, раз уж так позорно пропустила возможность реально повлиять на ход событий.

— Прошу вас.

— Я буду кратка: не сделайте глупость. Стая, вам говорю. Вам с этим жить, а не всему остальному Совету. Что же касается остальных… Не промахнитесь. Благополучие кланов наполовину зависит от соседей, и не мне вам об этом говорить, кланники, — я развернулась к председателю. — Это все.

Ну конечно, это не божественное откровение. Более того, я не сказала ничего нового. И конечно же, все всё уже давно решили. Но репутация — страшная сила. И во имя ее поддержания надо было ляпнуть хоть что-нибудь.

— Раз так, прошу приступить к голосованию, — дошедшая из глубины веков голосовательная корзинка заняла почетное место на свободном краю поляны. Горку камней рядом с ней можно было вообще хранить в музее, как артефакты, дошедшие до нас со времен сотворения мира. Когда уже процедуру усовершенствуют до реалий сегодняшнего дня? Нет, конечно, временные порталы не стоит сбрасывать со счетов, как и некоторую отсталость энного количества параллельных миров, но все же…

— Первой выносится на голосование кандидатура Дольфа Серендора. Прошу собравшихся проголосовать.

Летт, сидящий ближе всех к корзине, встал первым. Подошел поближе, подхватил верхний камень из кучки и бросил в корзину. Какого цвета был камень, я не заметила. Но Летта не волнует возможное усиление Стаи. А вот склоки, которые начнутся в ней с вероятностью восхода солнца при избрании Серендора, и вздорный вспыльчивый Вожак будут на руку. Великий комбинатор, что б его. И камень был белым.

Члены Совета по очереди вставали и шли к корзине. Загадывали решение и камень принимал нужный цвет. Клео на любовника была зла, и пойти против своего клана не решилась, хотя колебалась долго. С этим ей тоже жить. Лау…что подумал он по поводу всего этого, сказать трудно. Политику призраков всегда было трудно проанализировать живым. Тая и Тар в одном лагере. Маги скорее всего разделились. Тая успешно дергает за ниточки и, боюсь, их кланник уже попался. Ищет поддержку вне клана, что само по себе не так уж глупо. Но идет из-за этого на конфликт с вампирами — что не слишком осмотрительно. Как клан они сильнее. Яну, понятно, не нужен соперник умный и предприимчивый, такой, как Тар. В таких вопросах эмоции излишни, хотя Серендор его и задел. Что касается остальных, судить не берусь.

Корзинку благополучно перевернули и Ранест занялся подсчетом. Пять белых и семь черных. Да здравствует здравый смысл! Хотя домашние заготовки явно восторжествовали.

Ну да мне до этого…Главное ведь результат, не правда ли? Я положила черный. Просто потому, что увидела достойную замену Каю.

— Совет решил. Отныне глава клана — Таррон Фар-Ланаттаро. Решение Совета — закон для всех. Преступивший его будет наказан. Да будет так, — ритуальные слова прозвучали. Автоматическое вступление в должность прилагается.

Серендор вылетел с полянки как пробка. Ян метнул острый колкий взгляд на Тара и расплылся в насмешливой ухмылке, показывая клыки и начало будущему соперничеству. Летт равнодушно пожал плечами, изящно взмахнув хвостом.

Все мгновенно примолкли, усиленно перестраивая свои планы под свежевыбранные реалии. Тар выглядел не особенно удивленным. Из этого и молчания Таи на Совете можно было сделать выводы, что все идет по плану. Хорошо просчитанному и виртуозно реализованному. Серендора принудили подставиться? Не удивлюсь. Интересненько. Не был ли вопрос о Кае поднят с его подачи?

Гм. Очень ножет быть. Просчитывали меня? Просчитали? Теряю форму.

Но самое интересное у нас впереди. Впрочем, не столь интересное, как могло бы быть. Обычно кровопролитные бои за эту должность ведутся с упорством сцепившихся за мешок с зерном пустынных хомячков, но перед лицом песчаной эфы хомячки как-то сразу теряют интерес к хлебу насущному.

Да, да, и еще раз да. Лиан. Огромная власть завлекательно виляет своим тощим хвостом на горизонте, вызывая у Совета рефлекс собак Павлова (Читала я такую любопытную работу. Занятно). Но есть одно большое но — через два года Высокое Собрание, провалиться ему в Бездну, о чем совершенно нетактично напомнил Ранест в самом начале. Чтобы никто не питал особых иллюзий. Даже Летт. Эфа подняла голову над песком и шипит, перекрывая воздух амбициям нашего маленького болотца. А поскольку все знают, чем дело кончится, зрелище будет скомканное и неинтересное. Жа-аль. А ведь выбор Вожака есть ясельный дележ погремушек по сравнению с тем, что иногда бывало при таких выборах.

— Если вопросов у уважаемого собрания нет, предлагаю перейти к главной нашей задаче на сегодняшний день. Я в который раз призываю собрание отнестись с величайшей серьезностью к своему выбору. Хочет ли кто-нибудь высказаться?

Хомячки высказаться не желали. Они желали, что бы эфу увел подальше от их пушистых задниц факир, для чего согласны, так уж и быть, всучить ему дудочку на временное хранение.

Самое интересное, мнение факира по этому вопросу никто узнать не озаботился.

— В таком случае, думаю, можно приступать.

Ранест обошел всех по кругу и раздал каждому по клочку пергамента (не удивлюсь, если его изготавливают специально для таких случаев — «в натуре» таких раритетов уже и не встретишь. Разве что на археологических раскопках).

— Позволю себе еще раз напомнить правила уважаемому Совету. На пост лиана могут избираться только лица, присутствующие на момент выборов на Совете, и являющееся его членами. Если кто-то хочет удалиться, то есть не желает быть избранным, пусть удалиться сейчас.

Резкое колебание воздуха, вытянутые лица и мрачная внутренняя усмешка. Это я решила устроить себе нервную разрядку за счет других. То бишь встала.

Чья-то рука обхватила мое запястье и дернула вниз. Воробей, не кочевряжься. Сядь, ради Тенет. От неожиданности я села. Это еще что за раздвоение личности? Темная фигура по-прежнему маячила напротив, привалившись к варине. А теплая ладонь, продолжающая сжимать мою руку, принадлежала хмурому белобрысому вампиру. Боится, как бы опять не вскочила. Какая солидарность! Мужчины, что б вас всех.

Процедура между тем шла своим ходом.

— Я думаю, все определились с выбором достаточно давно.

— Да уж, — пробурчал вампир. И он еще спрашивал, что я тут делаю! Лицемер несчастный.

— В таком случае, попрошу всех записать имя кандидата и сложить пергамент в урну.

Демократия в лучших традициях древности. М-да…Совет напрягся и со скрипом нацарапал требуемое. Я выставила кандидатом Вайскопфа. А что? Я человек или тварь дрожащая? Могу поразвлечься хоть раз в жизни? Тем более, что мой голос при данных обстоятельствах ничего не решает.

Бумажки были последовательно сложены в корзинку, извлечены оттуда и прочитаны. Кандидат был принят почти единогласно. После прочтения имени Вайскопфа последний послал мне кислый взгляд, продублированный Советом. Мой юмор не оценили. Жаль. А я так надеялась.

Традиционно необходимое голосование камнями все-таки провели. Единогласно. Хотя меня так и подмывало положить черный. Если уж дурачиться, так дурачиться до логического конца. Но этот фортель уж точно никто бы не оценил. Как же все-таки это не вовремя…

Ранест прокашлялся, и совершенно будничным тоном сообщил:

— Совет решил. Отныне лиан — Скайлин Фар-Аттуру. Единогласно.

Глава 7

«Я король или хрен собачий?!»

Оксана Панкеева.

Трам-пам-пам. Кто бы сомневался.

Прохладный ветер обдувает и без того заледеневшее лицо. Неощущаемый туман, скорее дымка, чем вода, узкими полотнищами оборачивается вокруг тела, кружит и опять уплывает. Застилает глаза и низко стелится над пожухлой сероватой травой. Струится по крутым склонам вниз, вни-из, вни-и-и-из…

И я па-а-ада-а-аю-ю…

Голова тяжелеет, глаза закатываются и сознание обрывается вслед за туманом. Вниз.

Я падаю. Вниз по крутым склонам оврага, задевая камни и комья земли.

Падаю в черную пропасть, где колышется мертвенное месиво джунглей, а позади — сметь. И огромное алое солнце встает за спиной…

Хлесткий толчок по сознанию заставляет очнуться. Тройная змейка кольца полыхнула алым. Таким же алым, как и самый памятный в моей жизни рассвет. Последний, который я встретила, будучи собой.

Я не хотела вспоминать. Ничего. И те далекие, страшные дни, которые чуть было не стоили мне рассудка, жизни и брата. И отняли мать. Но дали… бессмертие.

Я бы обменяла обратно.

Кажется, тогда я израсходовала всю отпущенную мне меру страха. И поседела в двадцать лет.

Я стала Тенью. Нет, не правильно. Я стала тенью. Так честнее. Иногда мне становится страшно. Моё лицо улыбается, грустит, меняется в калейдоскопе выражений, реагируя на события, губы сами говорят слова сочувствия, смеются. Я же чувствую в груди пустоту. Я не чувствую сердца. И это страшно.

Но хватит. Жалобами на судьбу ничего не изменишь. Что бы я не говорила, не верьте — я донесу свой крест до голгофы, у меня хватит сил. Ведь я лишь тень среди теней, а тени…тени не люди, пусть даже иногда и считают себя таковыми.

Я встала с насиженного камня и принялась мереть шагами край оврага. Не стоит рисковать. Не стоит позволять памяти, тщательно заваленной напластованиями сотен спячек, оживать. Я могу и не проснуться.

У каждого есть свои скелеты в шкафу. Пусть прошлое спит. Я сбросила с себя эту кожу. Оборвала нити, сожгла мосты. Жить без памяти, не оглядываться назад.

За все нужно отдать свою цену. Мне позволили забывать, раз за разом.

Но Спящий Овраг и есть Память. Земля призраков. А что есть призраки, как не наша память о живых? И души. Только лишь.

И потому я здесь. Новый лиан обходит владения дозором. Лиан? Да нет, скорее посол. Высочайший, так сказать. Вручение факиру дудочки не обошлось без прецедентов: я взбрыкнула. Взбрыкнула так, как не позволяла себе никогда. Боюсь, вообще никто и никогда себе такого не позволял. Но истерика копилась, копилась долго. Глупо, тысячу раз глупо и совершенно на меня не похоже. То есть на обычную меня. И я не собираюсь оправдываться, вот еще! Хотя бы потому, что из века в век я отстаиваю наше право на существование перед теми, кто сильнее. Не пытаюсь. Отстаиваю.

И потому мне позволено больше. По праву рождения, праву крови. Крови темных и светлых, смешавшихся в одном существе. Разделенная душа — не бог весть какая радость, но только она может понять и Свет, и Тьму. Мы созданы из них, только понять их не можем. И то, и другое чуждо сумасшествию, называемого Сумерками. Закатный народ — он сам по себе. Но не весь. Серый цвет можно ведь получить разными способами. Взять краску, серую изначально. Или смешать белый с черным. Результат идентичен.

И это существенно отравляет мне жизнь. Власть — это конечно, штука хорошая, но любое лекарство имеет свойство превращаться в яд, если переборщить. И мне сейчас совершенно не улыбается кого-то с кем-то мирить, пусть даже ради собственной безопасности. Да, да, на данный момент я единственная, кто в состоянии не потонуть в вывертах чуждых интересов, и при этом не нанести смертельно оскорбления. А так же умудриться не встать не на чью сторону. Хотя с годами, особенно с тех пор, как на переговоры стали отряжать моего папашу, Высокое Собрание все больше напоминает семейные разборки.

Но…Проблема не существенна. По крайней мере, на данный момент. Да, я устроила небольшой скандальчик. Точнее, почти устроила. Серебряные Крылья ведь великолепно знает, кто я. Он и Рур — большие друзья, и я подозреваю, что знает он меня как облупленную. И когда Высочайший почувствовал, что сейчас я прилюдно откажусь от должности, употребил все свое влияние в виде банальной силовой дубинки. Старая добрая субординация бывает порой действеннее, чем что-либо другое. Если бы он был равен моему богу, то есть был бы только хранителем мира, я могла бы не подчиниться. Со скрипом, но не подчиниться. Стражи неформально приравнены к богам-правителям. Светлым или темным — это без разницы. Хранитель — уровнем повыше. Подчиняется только напрямую богам-создателям. Но Серебряный и есть бог-создатель. На ступень выше, чем Рур, и на две ступени выше, чем я сама.

Так что пост пришлось принять. Это ведь не статус. Это реальная власть и способности, даваемая конкретному человеку на конкретный срок. Кольцо — только ритуальный символ, не более. Его можно отнять, но власть, даваемая богом, отнята не может быть никем. Как нельзя не подчиниться богу, так нельзя не подчиниться лиану. Почти физический закон, из тех, что в Безымянной нельзя убивать. Из тех, что придумали боги. А кто-нибудь когда-нибудь говорил, что боги понимают природу тех, кого сотворили? Правильно.

Печаль и отзвуки прошлого. Отстраненный поклон тем, кого уже нет. Я пришла вспомнить. Вспомнить во всех красках, попрощаться и забыть. Сбросить еще одну кожу.

Спящий Овраг имеет свою волю. Он живой больше, чем вся Безымянная. Природа не терпит пустоты. Если жители мертвы, земля должна быть живой.

И она жива. Она помнит.

Я тоже помню. Помню тебя, Кай.

Не хочу, не хочу, не хочу прощаться. Но… Я отпущу тебя. Отпущу. Но пока…

Запах.

Терпкий, горьковато-душистый, пряный и воздушно-ванильный запах приходит с ветром. Тонко и незаметно. Запах печали и расставания. Я прощаюсь с тобой, Травник.

Белизна тонкой шерсти приходит с туманом. Светлым-светлым золотом стекает по твоим рукам, груди, босым ногам. Золото солнца отражается в белых клыках. Солнце будет тосковать без тебя. Я прощаюсь с тобой, Волк.

Хрупко-прозрачный, весь в прорехах солнца и засыпанный хвоей лес приходит с травой у ног. Мох под измазанными коленями, ошкуренное гладкое бревно, щелкающий говор костра под закопченным котелком. Пестрые пятна света на тонких побуревших стебельках, по-ученически старательно разложенных на кучки. Дерево странной, косящей на один бок хижины, одуряющий запах свисающих с потолка трав, который всегда был с тобой. Сторожевой уж на притолоке над входом, залезший мне за шиворот. Нудные, долгие часы, смех и уныние, сажа на лице. Мои неловкие руки и твое терпение. Ты делил душу с лесом, он не забудет тебя. Я прощаюсь с тобой, Учитель.

Ощущение надежного плеча под рукой приносит земля. Запущенная в кусты сумка болтается на ветке, а я говорю, говорю, говорю… Ору, плачу, жалуюсь. Горячие сильные руки сжимают плечи, гладкая щека прижимается к виску, задумчивый и печальный взгляд. Видящий то, чего никогда не увижу я. А потом вдруг такое выражение лица, что я начинаю смеяться. «Все еще можно поправить». Кроме смерти. Я прощаюсь с тобой, друг.

Смех в глазах приходит со светом. Свет всегда был в этих глазах, не бывающих дольше минуты одного цвета. Прищуренные глаза, лукавый взгляд искоса, хитрая усмешка. Мальчишеский смех, так не вяжущийся с чем-то бесконечно древним и мудрым в глазах. Вылинявшая, состоящая из чередования прорех и заплат, одежда, сменявшаяся на обычную только при новой луне, когда в человеке не оставалось ничего от волка. Золото волос, яркими искрами рассыпающееся на свету. «На тебя пошла та же краска, золотоглазая». Ты любил меня, я знаю. Любовь без взаимности — тяжкое бремя. Ты нес его достойно. Я потеряла тебя. Ты был для меня многим, но я прощаюсь с тобой, Кай.

Чтобы жить.

Жить дальше.

Просто потому, что должна.

Прощай, я отпускаю тебя.

Тихая печаль горьким привкусом оседает на ветру. Я растворяюсь в нем, пропускаю сквозь себя. Меня нет — есть только ветер и его печаль. Его жизнь, сила и воля. Создание воды становиться туманом на ветру. Перетекает и струиться вслед за ним. Сознание распахивается навстречу ветру и исчезает. Есть только ветер. Его печаль и горечь. Его слезы стекают по моим щекам. Его надрывное дыхание треплет волосы. Его погребальная песня волком подвывает моей душе.

Есть только ветер.

Мягким, ласковым касанием погладил по щекам и эхом донес мне ответ:

— Прощай…

Вот и все. Душа отлетела. Я забуду.

Я постараюсь.

Сильные руки обняли меня. Душа, связанная со мной крепче, чем это могла бы сделать любовь, участливо коснулась моей души. Теплая и ласковая волна огня укутала мягким покрывалом.

Я уткнулась лицом в твердое плечо и разрыдалась.

Алекс.

И это называется — пришли?!

Я с некоторой опаской потоптался у края обрыва и осторожно заглянул за этот край. Там, внизу, расстилалась гигантская равнина, настолько глубокая и окруженная таким плотным кольцом гор, что смотрелась бездонной черной ямищей. Что неудивительно, учитывая глухую ночь.

Это меня так домой «провожают». Какими-то дикими петлями, через болото, пустыню, две реки. Кому расскажешь, примут за идиота. Вообще, создается впечатление, что кое-кому надо либо потянуть время, либо задурить мне голову. Я оглянулся. Ишь, стоит, в крылья завернулся. И, главное, так и не сказал, куда меня занесло. Что же это, когда от болот до пустынь — рукой подать, когда над рекой висят три солнца, а в это же время над горами — ночь непроглядная? Знаете, на что это больше всего похоже? На горячечный бред шизофреника.

Я заерзал. В голове с новой силой заворочался вопрос: на кой я им сдался? Антураж оч-чень напоминает ритуальное скармливание какому-нибудь чуду-юду.

Демон криво усмехнулся, но ничего не сказал. Я начал всерьез прикидывать, намного ли он меня сильнее.

Прошло несколько минут. Я решил, что навряд ли бегаю быстрее, чем он летает. Внезапно в небо взлетели первые лучи встающего солнца, резко обозначив темный зубчатый силуэт гор. Еще минута — и лучи водопадом хлынули на золотисто-алую равнину, разгоняя последние ошметки темноты. То, что солнце осветило в следующий момент, могло кого угодно выбить из колеи. А вот у меня, кажется, уже выработался иммунитет.

Над пустыней парили сотни вылепленных чьей-то буйной во всех смыслах фантазией пористых глыб. Этот неизвестный умелец закручивал их спиралью, гнул, небрежно слеплял друг с другом, отбивал осколки. Но самым удивительным были буровато-синие сферы, огромные, более трех метров в поперечнике, наполовину вросшие в пористый, будто изъеденный морской солью, камень. И только всмотревшись в одну из глыб, висевшую рядом с обрывом, я смог понять, что это. Яйца! При мысли о том, ЧТО могло откладывать такие яйца, мне стало очень не по себе. Кажется, скармливание совсем не за горами.

Разреженный горный воздух прорезала высокая звенящая трель. За ней последовали другие, как будто в игру вступил невидимый оркестр. Мелодия становилась все громче, набирая силу. На фоне вихря мелкого перезвона соло выступали протяжные трубные звуки. Я замер. Никогда бы не подумал, что просто звуки могут быть такими…красивыми. Невообразимо чистые, какие-то хрустальные звуки заполняли всю долину, неслись выше, к посветлевшему небу.

— Что это?…— выдохнул я.

— Горы, — пророкотало за спиной. — Они нагреваются.

Я посмотрел вниз. Горы были…хрустальными. Трубы слились в один голос, перезвон достиг своего пика. Солнце взошло, и желтые лучи нагрели толстую скорлупу. Резкий треск ножом разрезал мелодию.

Яйцо лопнуло.

Что-то сейчас будет.

Я заметил только, как вихрем взметнулось в воздух что-то невообразимо яркое и красочное, вырвавшись из тесного пространства яйца. Нечто застыло в воздухе совсем недалеко, неуверенно помахивая расправленными крыльями.

Ох…

Чешуйчатая шкура изумрудного дракона блестела и переливалась на солнце, вспыхивая золотистыми искрами, а оттенки зеленого были так богаты, что легко могли потягаться с ювелирной витриной. Его крылья, огромные, словно затянутые слюдой, в частой сетке бледно-фиолетовых прожилок, были крыльями бабочки. И не ясно было, то ли перламутровое небо вспыхивало в этих прозрачных крыльях, то ли сами они светились каким-то своим, радужным, светом.

Дракон медленно повернул в мою сторону длинную шею с узкой вытянутой мордой, увенчанной алым гребнем. Я заворожено прирос к месту. Природа все-таки великая вещь, если она создает существа, настолько красивые.

Умные черные глаза на мгновенье встретились с моими и дракон так же медленно отвернулся. Не спеша заскользил по воздуху, размеренно взмахивая крыльями. Взгляд заставил меня очнуться. Только сейчас я сообразил, что всё это время стоял, практически не дыша и боясь пошевелиться. Наваждение? Или это все — настоящее? Настоящее? Тюрьма — да, она была настоящей. И даже очень. Мне вдруг пришло в голову, что я поразительно спокойно воспринимал все то совершенно невозможно, что встречал. Более того… Пришло непонятное и пугающее ощущение, что я сейчас подумал что-то очень важное, но я никак не мог ухватить нужную мысль за хвост, и понять, что же не так.

Я промучился пару секунд, пока природа не взяла верх и из меня не начало фонтанировать изумление.

Дракон. ДРАКОН! Да, да, тот самый, знаете ли, из сказок там и прочих легенд. Если меня хотели поразить, то сказать, что это удалось, значит не сказать ничего. Мне оставалось только упасть в глубокий обморок и дрыгать лапками от потрясения, но, вспомнив, что под ногами пропасть, падать я расхотел. Мой бедный рациональный разум почему-то отказывался принимать этот мифический персонаж в какой-либо форме, несмотря на то, что на змей крылатых такой реакции не было. Но они были…настоящими. Понимаете, настоящими. Часть мира, вполне реального и будто когда-то уже виденного. Неожиданно мне представилось, как в это самое время я тихо и мирно лежу в отдельной палате отделения для тихих помешанных. Какая у меня фантазия. А ещё демоны мерещатся. Просто ужас какой-то.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32