Монеты на твоей ладони

— М-да? — промычал я, чтобы хоть как-то поддержать разговор. Ни о ком из упомянутых я не имел ни малейшего понятия, а копаться у несчастной девушки в голове в такой ситуации было бы крайне неэтично.

— Можете мне поверить. В прошлый раз провалилось несколько уровней. У нас там… старпома придавило, — она опустила голову и стала еще бледнее, если это вообще возможно, — Вот я и подумала…

Она замолчала. Потом заговорила снова:

— Капитан вообще-то не оставляет меня без охраны. Обычно. Но, знаете…со всей этой суматохой, — она кивнула на перепалку внизу (подстреленная в нескольких местах, осьминожка продолжала изображать маленького, но несимпатичного монстрика). Я сочувственно поддакнул.

— Вашему капитану надо быть внимательней к такой очаровательной девушке. И я могу поспорить, незаменимому члену команды.

— Ой, ну что вы! — она улыбнулась еще сногсшибательней, чем в прошлый раз, — Я всего лишь корабельный врач. Да еще и внештатный. Так что, как видите, работник из меня очень даже заменимый. Хотя…быть может, кто-нибудь, кому было бы хоть куда-нибудь податься, на моем месте уже давно сбежал бы в это самое «куда-нибудь».

— Почему? У вас что, незаслуженная дискриминация корабельных медиков?

— Да нет. Просто… — девушка вздохнула и на мгновение замешкалась. — Просто смертельно тоскливо кружить по одному и тому же маршруту. Все знакомо и привычно до зубового скрежета, все указывают, что где и когда мне можно, а чего нельзя… А я думала повидать мир. Да и платят не то чтобы уж очень хорошо.

— Понятно… Торгуете?

— Что-то вроде, — неловко ушла она от ответа. Ясно. Контрабанда.

— А где же все-таки ваша охрана?

— Понимаете… — она замолкла на мгновение, посмотрев вниз, — Вон наш корабль, на посадочной палубе, — она указала на единственный трейдер среди стайки истребителей, команда которой и занималась репетицией шоу-балета «Много шума из-за осьминога». И правда, лишние объяснения не нужны, — Ой, что это я — болтаю, болтаю, сама набилась в компанию, а так до сих пор не представилась. Я — Рина.

— А я… Лин, — брякнул я первое, что пришло на ум. Как ни странно, на ум первым пришел псевдоним, выданный мне Тенью. Кстати, я уже давно подумывал, как бы выудить имя прекрасной незнакомки, но мои знания местного этикета были на позорном нуле — кто знает, как у них здесь принято?

— Ну вот и познакомились, — мне была продемонстрирована еще одна ослепляющая улыбка. Под таким воздействием я даже перестал замечать ее убийственные духи, — А ты… Можно на ты?… — с детской непосредственностью поинтересовалась Рина. Я кивнул. — Тоже с торговца?

— Я? Да нет, пролетали просто мимо. Капитану что-то там понадобилось прикупить, — я решил придерживаться уже принятой версии, тем более, что она была вполне реалистична.

— Я так и подумала. Сюда кроме торговцев и таких, как вы, и не прилетает никто, — Кажется, я попал в струю. И в ответ на вопрос о моей роли в команде довольно-таки ловко ввернул:

— Официально я значусь как стажер, но знаешь, как это бывает — на самом деле вроде мальчика на побегушках. Принеси то, сбегай туда и так далее, — я заслуженно гордился своим ответом. Как известно, ложь должна содержать максимальный процент правды, а в этом утверждении правды было значительно больше пятидесяти процентов.

— Значит, тебе еще похуже, чем мне. Капитан сильно придирается? — я так активно закивал, что Рина засмеялась. Я засмеялся следом. Как с ней легко, и не скажешь, что не человек. Почитай, родственная душа нашлась. Тень насколько на человека похожа, а жесткая, замкнутая и чужая по сравнению с Риной. Да еще с острым параноидальным синдромом. Я, конечно, все понимаю, Страж и все такое, но гайки она завинчивает слишком.

— Да уж, да уж… — она лукаво глянула искоса и многозначительно (или мне это показалось) протянула: — Охота пуще неволи… В закрытом пространстве долго находиться само по себе не подарок, а если еще и с постоянным ором и придирками… Кстати, издалека к нам?

— Ну-у-у, — я всем сердцем согласился с ее замечанием, но она, сама не подозревая этого, задала ну очень каверзный вопрос. Старина К17 — явно не то что нужно, не говоря уж о «Ангеле» какой-то там серии с нашим логовищем (последнее вдруг возникло перед глазами — даже упоминание о нем вызывало нытье зубов). Ладно, воспользуемся очередной порцией «легенды». — Ну мы, собственно, с Тарлы летим.

— Да? Очень интересно. Там ведь такие…Ой! — она всем телом навалилась на перила, напряженно всматриваясь вниз, — Ты знаешь, меня зовут. Наверное, отлетаем! Ох, только бы подъемники работали! — торопливо и несколько испуганно проговорила Рина и почти побежала к входу на внутренние уровни. Приостановилась на секунду, тепло улыбнулась и проговорила: — Мне бежать надо. Может, еще когда-нибудь встретимся. Пока!

— Пока, — выдохнул я и заворожено смотрел ей вслед, пока не понял, что она давно уже скрылась из виду. И даже духи ее совсем уже не ощущались. Жалко. Теперь без них даже чего-то не хватает.

Я снова оперся на перила и невидящим взглядом уставился в пространство. Я все вспоминал ее лицо, но, наверное, перестарался — с каждой попыткой сделать это было все труднее и труднее. Оставалось только ощущение чего-то сверкающе-белоснежного. И на том спасибо — зрительная память у меня всегда была неважной.

— Не торчал бы ты лучше у перил, парень. Свалишься еще, если тряхнет, — от совершенно неожиданно раздавшегося в который уже раз за спиной голоса я подпрыгнул и на самом деле чуть не свалился в колодец.

— Д-дикий, предупреждать надо!

— Да ну? Может, парочка-другая сломанных костей и приучат тебя следить за спиной, — он неодобрительно смерил меня взглядом и задумчиво добавил: — Хотя бы иногда. Ничего экстраординарного не происходило, я полагаю?

— Не-а, — Рина определенно не подходила под определение ЧП. Я бы даже сказал, наоборот.

— Ну и прекрасно. Ладно, пошли, что ли… — он развернулся и направился к выходу, совершенно не интересуясь, иду я за ним или нет.

— Что, и это все? Столько шуму из-за пары часов болтания на орбите? — поинтересовался я у спины Дикого, пристраиваясь у того в кильватере.

— За пару часов можно умереть, как минимум, полусотней различных занимательных способов. Это если по очереди. А вот если вместе… — как ни странно, тон был не наставительным, а, как бы это сказать…подкалывающим он был.

— Смеешься?

— Угу.

— С чего бы это? — он не ответил. Н-да, в конец очеловечилась старая ящерица. Это я, что ли, на него так влияю? Мечтай больше. Эта привилегия уже давно за мной. Я аккуратно заблокировался. Тень вынырнула из-за угла нам навстречу и лукаво подмигнула, становясь при этом удивительно похожей на Рину.

— Что, уже? — Дикий вопросительно глянул на нее.

— Я бы сказала, еще. Сходила, посмотрела и вернулась обратно. До нас не дошло, отключили узел вовремя. Отстыковываться все равно на ручной тяге, но хотя бы не в авральном режиме.

— Н-да? — Дикий недоверчиво посмотрел на нее и коснулся рукой стены, замерев на несколько секунд, — Действительно… отключили. Бездна, здесь не сигналы, а полная каша. Вирусов им в систему запустили, что ли?

— И это еще к очередной разборке? Ну-у, знаешь ли, хорошенького понемножку.

— Сворачиваемся.

— Сворачиваемся, — кивнула Тень

Они с Диким переглянулись и с удивительным единодушием взяли курс на лифты. Я шел позади, не особо замечая перемены окружающих панорам, как, впрочем, и не прислушивался к их разговорам и тихим препирательствам в полголоса. Наконец я опустился в кресло, с полным безразличием позволил Тени правильно подтянуть ремни, которые выскальзывали из моих рук, с точно таким же безразличием обронил «Все нормально» на ее «Что-то случилось?». Я видел, что она хмуриться, и чувствовал, что беспокоиться, но мне было абсолютно все равно. Нет, Тень, если ты не считаешь нужным посвящать меня в то, что твориться на Безымянной, хоть я и должен это знать, то и мне безразлично, узнаешь ли ты то, что важно для тебя. Лицо Рины, ее белоснежная грива и такие глубокие, яркие зеленые глаза — вот что было для меня небезразлично.

Я погружался в воспоминания, погружался все глубже и глубже. Но даже тогда, когда ее белое сияние почти заполнило все мое сознание и я начал засыпать, я не забыл поставить самый прочный блок. Вы сколько угодно можете издеваться над моим телом и разумом, раз это нужно для обучения, но не смейте лезть в душу. Это не ваше дело, и я вас не пущу.

Глава 17

Кристофер Робин уходил. Совсем. Никто не знал, почему он уходит, никто не знал, куда он уходит. Но — все в Лесу чувствовали, что это в конце концов должно было случиться.

А. Милн.

Рейн.

Что-то определенно происходит. Но к лучшему это или к худшему…

Я скользнул в простенок под потолком и посмотрел вниз, на жилую каюту. Она озарялась цветными всполохами, меняющимися с молниеносной быстротой — Скай, свернувшись в кресле, конструировала матрицу долгосрочного морока. Через пару минут сполохи загустели, сжались до внешне материальной формы и каюту заняло какое-то крылатое животное, упирающееся головой в потолок. Скай раскрыла лежащий на коленях ноутбук и сверилась с базой данных. Животное начало покрываться шерстью, появились костяные гребни. Потом она дошла до ног, и дело пошло гораздо медленнее — из-за их сложного строения, полагаю.

Лис…Лис забился в угол и читал. Из-за задней пластины считывателя не было видно его лица, но я знал, какое сейчас было на нем выражение — и это выражение мне не нравилось.

Почувствовав мой взгляд, он поднял голову. Положил считыватель на колени экраном вниз, как делал это с бумажными книгами, которые давал ему Хан, положил на него руки и, прикрыв глаза, беззвучно зашевелил губами. Учит.

Достал электронный блокнот, что-то начертил. Перевернул считыватель, проверил. Поменял в нем матрицу на новую и снова закрылся от всех черной пластиной.

С самого начала мы выдали ему список литературы, который с некоторых пор тает на глазах. Его учеба шла прекрасно. И не только в теории — он упорно ходил за мной и за Тенью, слушая то, что мы хотели ему рассказать и делая то, чему хотели научить.

Это радовало. И настораживало. Он учился с каким-то остервенением, которого в нем не было раньше. Ментальную блокировку освоил настолько хорошо, что теперь уже ни я, ни Скай не были в состоянии прочитать его. Похоже, чем дальше, тем больше он отгораживался от нас. Что с ним происходит? Я не мог этого понять. Остальные тоже, судя по всему.

Меня это беспокоило, пожалуй, немного более других, потому как ближайшие неделю-две я не буду знать, что здесь происходит. И хочу выяснить все это заранее.

Я далеко не специалист по психологии людей, хоть с этим племенем и приходилось иметь дело. Однако наблюдение и анализ многое могут дать. Кое-что они действительно дали, но говорить об этом было, пожалуй, еще рано. По крайней мере со Скай — ей и так предыдущий Хранитель покоя не давал.

Морок внизу окончательно оформился и стал донельзя материален. Скай, очевидно, делала заготовки на неопределенно далекое будущее, поскольку я совершенно не представляю, куда это животное можно было бы приспособить на текущий момент. Несколько минут пристального осмотра со стороны создательницы — и морок, поколебавшись, растекся прозрачной дымкой, а потом и исчез совсем. Окончательную структуру Скай запрятывала в глубинные слои памяти, снабжая ключом-маркером. При активации ключа морок выстраивался почти мгновенно, что существенно облегчало жизнь, по ее словам. Все это я знал только в виде теории, поэтому о верности подхода судить не берусь.

Скай прошлась по комнате, потягиваясь, остановилась возле закутка, в котором сидел Лис, и что-то тихо сказала. Их разговор стал переходить на повышенные тона, но не более. Несколько минут они пререкались в полголоса. В конце концов Лис зло сверкнул глазами и медленно кивнул. Скай присела рядом, и четвертое измерение принялось выделывать немыслимые кульбиты. Иногда я чувствовал скачки временного потока на маленьком отрезке комнаты, а то и вовсе для отдельных предметов, а иногда Лис сбивался с концентрации, и изменения прорывались на все помещение и долетали до меня — взгляд вниз оказался слишком быстрым, перед глазами замельтешили черные точки, но я успел заметить, что Скай сидит, застыв статуей, неестественно медленно опуская поднятую руку.

По потолку я перебрался к выходу и пошел в лабораторию. Этими «упражнениями» они будут заниматься как минимум до обеда, а мне еще многое нужно сделать. Н-да, упражнения эти… Несмотря на свой новый подход к учебе, Лис по-прежнему с маниакальным упорством не желал осваивать эту область. Но если раньше меньше чем истерикой дело не заканчивалось, теперь они со Скай ограничивались едкими спорами. И он учился. С невероятной быстротой, как учился и всему остальному. То, чего ему не хватало в самом начале — упорства и желания, сейчас было достаточно.

Коридор закончился, а вот мысли упорно текли и текли к неутешительным выводам. Полуразобранный парализатор Скай лежал на столе, вспоротый когтями все того же памятного оборотня. Низкая набедренная кобура спасла ее от разорванной артерии, но сообщила она мне об этом только неделю спустя. Иногда Скай совершает столь явно иррациональные поступки, что я перестаю ее понимать. По закону она имела полное право его убить, и в состоянии была сделать это мгновенно. Нет, пожалела. Попыталась просто оглушить и обездвижить. Привести в чувство. И вот результат…

М-да. Я сел за верстак, достал инструменты и принялся за дело. Искалеченное оружие было проще заменить, чем починить, да и вовсе не обязательно делать это вручную. Но мне необходимо было подумать. Пока руки механически занимались привычной работой, происходящее само собой раскладывалось по полочкам.

Итак, он наконец взялся за ум… Что будет, если…

Тошнота и тупая боль в сердце, донимавшие все утро, усилились, голова опустела. Я помотал головой и попытался сосредоточиться. Когда нам нечему будет его учить, Хранитель будет иметь полное право уйти. Жить своей жизнью.

Итак, человек решил избавиться от нашего общества как можно быстрее. Примем за аксиому, это более чем очевидно. Но почему, во имя Тенет? Психика более чем устойчива. И таких порывов у него не было, начиная с третьего дня нашего знакомства. Ворон, Ворон, не в добрый час ты уехал. Ты бы разобрался. Что такое…

За спиной раздался грохот. Я обернулся, уже зная, что увижу. Скай в ярости сжимала кулаки и скалилась выпущенными на всю длину клыками. Я бросил быстрый взгляд на вмятину в переборке, оставленный явно ее кулаком. Очевидно…

— Это уже слишком!!! — рявкнула она.

— Что?…

— Он думает, ему позволено все!!… Мелкий…! — Скай со свистом выдохнула сквозь сжатые зубы. Сморгнула, усилием воли заставила себя разжать кулаки, но пальцы ее мелко подрагивали, готовые сжаться снова.

— Что он сказал на этот раз?…— я посмотрел ей в глаза. Еще один болезненный вопрос…

— Знаешь, а ты был тогда прав! Совершенно. Это — все что угодно, но не человек, — она села рядом. — Скажет, а потом смотрит на тебя глазами, пустыми как плошки. И ведь видно, что плевать ему на все, и на тебя в том числе. Сволочь, — Скай резко сжала кулаки.

— Ну, — я пожал плечами. — Ты не хуже меня видишь, что происходит. Твои мысли?

— Глаза у него бездушные, пустые. Безразличные, как у всех титанов Бездны, вместе взятых.

— Но почему, вот в чем вопрос. Я попытался что-нибудь сообразить, но пока… Боюсь не в лучшем я сейчас состоянии для подобных умозаключений.

— О, черт! — она расслабилась, закусила губу и прикрыла глаза. — Забыла совсем. Извини, по-дурацки вышло… Не надо было тебя еще и этим нагружать.

— Угу, — я насмешливо подмигнул. — Правильно, беречь меня, как ледяную скульптуру — вдруг растаю. Не думаю, что я загружен больше тебя. Как там, кстати, поживают подданные?

— Как они еще могут поживать… — Скай откинулась на спинку и сложила руки на животе, продолжая говорить с закрытыми глазами, — барахтаются в меру сил и способностей. Летт достал в конец, что б ему в Бездну провалиться. Тар что-то там себе интригует в подполье. Кто бы сомневался, кстати говоря, — она поерзала, устраиваясь поудобнее, и, судя по всему, совершенно успокоившись. — И, Боги милосердные, я уже не знаю, куда мне кидаться с этими вампирами. Я поняла только одну вещь — крыша едет либо у Вайскопфа, либо у меня. Я совершенно не понимаю ни политики его, ни поступков, да и логики вообще, если уж на то пошло… Да и черт с ним, в самом деле. Сил уже никаких нет, — она устало передернула плечами и резко встала, — Ладно, и так уже голова пухнет вторую неделю. Черт с ними со всеми. Не так это важно. Важно — это то, что у меня очередной труп на руках. Без рук, пардон за каламбур. Один из мелких магов. Судя по всему — кровью истек. Хотя ничего там толком не разберешь, он уже разлагаться начал, когда нашли. Вот это меня беспокоит на самом деле. Серебряный, конечно, мне весьма недвусмысленно заявил, разбираться будет сам, да только… Люди уже шалеют от всего этого. Видел бы ты сейчас Меркалу — струна натянутая, того и гляди — стенка на стенку пойдет. Сумерки звереют на глазах, Рейн, а за них уж точно я в ответе.

— Не наговаривай…на себя… — глаза сами собой закрывались, нахлынула дикая усталость. Мысли путались, но я постарался встряхнуться и поднял глаза на Скай, — Новости есть?… Про Лойона?…

— Нет, — она опустила голову. Прошло достаточно много времени, но от матрицы Авона не было ни слуху, ни духу, — Ладно, не суть важно. Надо попробовать двигаться дальше своими силами. Тем более, что Лойон должен бы уже вполне прийти в себя. С него и начнем, раз такие дела… — Скай медленно поднялась и пошла к выходу. В дверях обернулась и криво улыбнулась одними губами. — Только напоследок не мешало бы кое-кому как следует надрать уши.

А вот это навряд ли поможет. Можно подумать, у меня есть выбор. А у кого он есть… У нее вырвался смешок, который был каким угодно, но отнюдь не веселым. Она резко развернулась, взмахнув волосами, и вышла. Это движение… Я оно перетекало во что-то другое, и мне даже на мгновение показалось, что я понял…

Но едва начавшееся было видение напрочь смела резко сжавшая тисками голову тяжесть. Глаза закрывались, несмотря на все мои попытки встряхнуться. Невыносимо тянуло в сон. Великие Тенета, да что же это было… Я сконцентрировался на этой мысли и через несколько минут напряженной борьбы смог вынырнуть из забытья. Дышать было тяжело, сердце колотилось, но я смог вспомнить… Это был… был отсвет пламени на стенах. Вырванный фрагмент, не понять, что он означает. Пламя…Пламя, танцующее пламя…да что же это? Огонь — моя стихия, я что, уже не в состоянии понять, что она говорит?!

Я потянулся за огнем, за сущностью звезд в миллиардах световых лет отсюда, и он ответил. Встал сплошной стеной перед глазами, заплясал, извиваясь длинными языками, складываясь… Складываясь… Боги!!! Я-то должен был понять! Скай, это же…

В один миг я понял все, но понял слишком поздно. Я стремительно проваливался во мрак. На все ваша воля, титаны, и твоя, повелитель. Но как же хочется дать вам всем в…

Темнота схлопнулась над головой.

Скай.

Р-р-рррррррр!!! Вышел ежик из-за крана, вынул ножик из кармана… Нет, кажется, не то. Ну и черт с ними, с обстоятельствами! Все равно —буду резать, буду бить!… Мелкое, наглое создание! Да как у него вообще язык повернулся?!…

Я силком заставила себя расслабиться. Кулаки не хотели разжиматься дольше всего — так и тянуло ткнуть кое-кого физиономией в собственную…кхм… неправоту. Я бросила быстрый взгляд в сторону Лиса — правильный для человека профиль был настолько непередаваемо надменен, что желание сделать его не столь правильным стало просто невыносимым.

Я рывком поднялась, бросила:

— Работай, пока не получиться. Вечером проверю.

— Угу, — он посмотрел на меня. Злым, насмешливым и прекрасно все понимающим взглядом. А ты растешь, мальчик. Учишься бить так, чтобы никому мало не показалось.

Но ей-богу, если я останусь здесь еще на минуту, я ударю в ответ. В этом ты еще меня не превзошел.

Но как же мало до этого тебе осталось… Я вышла из комнаты, стараясь, чтобы шаг выглядел четким и уверенным. А, Бездна, кого я обманываю… Он и так прекрасно понял, что ему удалось меня задеть. Но, Боги, что же с ним такое? За что?…

Путаница коридоров пролетала перед глазами, а мне все еще было больно. Да, он был немного ленивым, немного легкомысленным и несерьезным мальчишкой. Пусть иногда чрезмерно любопытным, но ведь добрым и смешливым. И до безобразия напоминал меня саму в юности. А теперь…

Ничего ведь не произошло, кроме… Я остановилась, как громом пораженная. Ничего не произошло. Кроме того, что он вырос. Человек вырос в Хранителя.

Я медленно пошла дальше, все еще слишком потрясенная этим элементарным соображением, чтобы осознать его в полной мере. За столетия я успела позабыть, что есть Хранитель. Кай был слишком силен сам по себе, слишком хотел сохранить свою личность, чтобы его затронуло это. Его железной воле покорялась даже волчья ипостась, в которой он один сохранял разум, но говоря уже о…

Я поняла, что не в состоянии никуда идти и ничего делать, пока не успокоюсь. Я свернула в небольшой коридорчик, ведущий в один из малых доков. Док был заставлен хламом, и здесь явно лет двадцать никого не было. И хорошо, мне меньше всего сейчас хочется кого бы то ни было видеть. Я забилась в один из закутков, рухнула на покрытый пылью ящик и попыталась привести мысли в порядок.

Кай не просто не стал тем, чем должен был быть, он заставил других забыть о том, что так не должно было быть. Меня, по крайней мере. Рейн, должно быть, воспринимает происходящее с Лисом как само собой разумеющееся. Хотя он тоже беспокоится… О чем тогда? Боюсь, мы опять не поняли, что говорили на разных языках.

А Лис, при своей невероятной адаптивности, стал не просто тем, кем должен был быть, а таким, какими были первые Хранители древности. Хранитель не просто мудр, он мудр мудростью миллионов лет, его знания — знания бога. А главное — на смертных он смотрит его же глазами. Смотрит, но не видит. Разменные монеты не стоят того, чтобы быть узнанными. Цена назначена, цена заплачена, забудь, что она когда-то была. Хранители созданы для власти, для того, чтобы когда-нибудь суметь собрать под своей рукой всю Безымянную и победить. Победить, невзирая на цену. Они не привязываются, не любят — это может стать роковым. Хранители не сражаются на передовой — они принимают решения и указывают путь. Хладнокровно, изощренно-продуманно, без оглядки на чувства и то, что думают другие. Это не имеет значение — принятое ими решение единственно верно. Оно принято, оплачено, количество монет признано приемлемым и больше не вспоминается.

Наверное, это правильно. Не знаю, я не бог. Но это не стоило выпускать из головы.

Дура. В который раз набиваешь себе все те же шишки.

Шорох. Я навострила уши. Если крысы добрались уже сюда, пора принимать меры. Стоп, какие крысы? Это же не глубинные уровни. Я задрала голову и посмотрела вверх, для чего пришлось сощуриться — под самым потолком были крошечные окошки, через который лился свет. Яркие точки создавали всего лишь сумрак, но и этого вполне достаточно. Крысы не переносят света. Никакого.

Так кто?… Я бесшумно поднялась, и, пригнувшись, начала осторожно обходить ближайшее нагромождение разбитых гидропонных лотков. Никого. Забавно, забавно, а если здесь… За длинным стеллажом тоже было пусто. Я замерла на мгновение и, плюнув на обманные маневры, рванула напрямки — переплетение запчастей от старого зарядника скалилось во все стороны железными зубьями и моему оппоненту на сей раз не удалось ускользнуть вовремя. Я заметила что-то, мелькнувшее в проходе, но и только. Черт, это уже не смешно. Я остановилась, успокаивая биение сердца, дыхание, оттачивая чувства. Прислушиваясь. Ни шороха, ни звука. Ни чужого сердца, ни чужого дыхания. И ментальный поиск… От изумления я едва не потеряла концентрацию. Ментальный поиск ничего не дал. То есть не совсем ничего, но… Он показал, что здесь было что-то живое, но что это было? Невероятно. Может, все же животные?

Ага, с ментальной блокадой. Забавное животное. Впору заносить во Всегалактический Справочник Аномальных Явлений Природы. Я быстро осмотрела док, но пришлось признать печальный факт, что в нем никого не было. То есть уже не было. Я вышла в коридор и направилась по своему первоначальному маршруту, поминутно оглядываясь.

Все это выглядело как-то странно. За последнее время я не раз и не два ловила спиной чей-то взгляд, но проверив ментал, и не обнаружив ничего, кроме естественного фона и натоптанного мной самой, списывала все на расшалившиеся нервы. Кто знает, может, так оно и было. Но сейчас…

Я вошла в оранжерею, и на всякий пожарный заперла дверь на личный доступ. Может, в самом деле становлюсь параноиком? Черт его знает, может… Внезапно меня осенило, и я чуть не рассмеялась от облегчения. Нет, я точно параноик. Скоро от собственной тени буду шарахаться. Трильхи, крылатые насекомые-однодневки, почти прозрачные и настолько маленькие и примитивные, что их ментальный след практически неразличим, обожали гнездиться в затемненных прохладных помещениях со множеством щелей. А между контейнерами и прочим хламом щелей было предостаточно.

Успокоившись, я сняла с полки тонкий лазерный резак, распотрошила очередную упаковку слайтитного порошка и зачерпнула его маленьким ковшиком. Так, резак, порошок, перчатки, батарея выстроившихся в ряд у стены горшочков (у красивой вещи должно быть красивое оформление. Стандартные гидропонные лотки на это определение никак не тянут), и, конечно же, сами кусты. Можно сказать, все готово к священнодействию.

Потирая руки от предвкушения того, что всей этой красоты скоро будет в несколько раз больше, я начала подступаться с резаком к кусту. Выбрала несколько красиво изогнутых веточек, ни в коем случае не цветущих, иначе не приживется, но обязательно с заложенными цветочными почками — без них кусту неоткуда будет взять материал для воспроизведения. Каменные цветы не имеют единого генетического кода в каждой клетке — в каждом из полуорганических кристаллов растения заложены только функции исключительно данного кристалла. То есть лишенное цветочных почек при черенковании растение цвести не будет вовсе.

Я поставила резак на самую малую мощность, предназначенную для наиболее тонких работ, и начала срезать веточки, тщательно следя за ровностью среза. Потом быстренько обмакнула концы черенков в ковшик и рассовала по горшкам. Срезы на самих кустах тоже нелишне было бы присыпать порошочком — вполне могут вырасти новые ветки. Лет через сто-двести.

Каменные цветы безумно дороги, красивы и редки. Именно в такой последовательности. И безумно медленно растут, как и всякая кристаллическая форма жизни. В естественных условиях их крайне мало, потому как кусту, чтобы вырасти из семени, нужно около полутора тысяч лет. Из черенка — меньше, но все тех же естественных условиях такое невероятное сочетание факторов, как то: ровный отлом по узлу, отсутствие уже цветущих цветов и наличие почек, падение в субстрат, насыщенный достаточным для укоренения количеством слайтита строго под углом не меньше 300 и его неприкосновенность в течение пятидесяти лет… И прочие, не столь существенные факторы, встречаются столь редко, что об этом всерьез никто не говорит.

Я огляделась с заслуженной гордостью. Все растения были выращены мной лично из черенков, привезенных прямиком с Карсы. Мной же и привезенных, кстати говоря. Теперь я обладала состоянием, сравнимым с годовым бюджетом звездной системы средней руки. Пользовалась я им довольно редко, если уж обстоятельства возвышались надо мной подобно Эвересту.

Я тщательно упаковала горшочки в длинный ящик (пока черенки не укоренятся) и прикрепила к нему мини-генератор защитного поля. Полюбовавшись на свою работу, я перешла к следующему кусту особенно редкой разновидности «Королевская Траурница». Я уже занесла руку с резаком, как раздался негромкий стук в дверь.

— Что б тебя!…— пробормотала я себе под нос, — Заходи, что стучишься?

— Здесь вообще-то закрыто.

Я хлопнула себя рукой по лбу, чуть не отхватив резаком добрую треть шевелюры. Мда, склероз крепчал, деревья гнулись. Ментальным импульсом я разблокировала дверь и сделала «сердитые глаза». У Лиса, вошедшего в оранжерею целеустремленным пружинистым шагом человека, направляющегося на деловую встречу, от вида моей перекошенной физиономии сбился шаг и забегали глаза. М-дя, далеко тебе еще до совершенства. Но определенные успехи имеются.

— У-у-ух… — вырвался у него восхищенный вздох, когда он, не зная, куда деть глаза, огляделся наконец по сторонам.

— Согласна, — я только криво усмехнулась. Они на всех так действовали, эти цветочки. Я подвела тонкий луч резака к роскошнейшему, невероятной красоты золотому, с черной бархатистой окантовкой и жилками цветку «Королевской Траурницы» и легко смахнула его себе на ладонь. Цветок, составленный из драгоценных камней совершенной природной огранки, распространял вокруг себя мягкое сияние. И ни одно слово в этом предложении не было метафорой. Оранжерея сияла своим светом — светом тысяч живых драгоценных камней.

— Держи, — я бросила цветок ему, — На память. Он будет расцветать еще несколько столетий, а там предай своим правнукам, чтоб сунули в азот на годик, чтобы не увял.

— Это… те самые? — он поднял на меня изумленные глаза. Ну… Если он не потерял способности удивляться, может, не все потеряно? — Самый дорогой товар в галактике после криптона? У тебя?

А может, и нет.

— Те. Самые. Самое красивое, что есть в этой галактике после драконов, — я бросила на Алекса быстрый взгляд. Без толку. Не понял. Я вздохнула: — Ладно, что случилось? Прямой и обратный потоки не координируются?

— Нет. В смысле, я не по этому поводу, — он выглядел…неуверенно. Регрессируем обратно, к человеческим чувствам? Ню-ню… Я одернула себя. В конце концов, эта сволочность — по большей части не его вина. Не будем передергивать.

— Ну? Я вас слушаю внимательнейшим образом! — боюсь, окончательно удалить ехидство из этой фразы не получилось.