Ведьмино кольцо. Советский Союз XXI века

Александр ШУБИН

ВЕДЬМИНО КОЛЬЦО

Советский Союз XXI века

Посвящается Би

Давным-давно, в первой четверти XXI века, в мире по-прежнему было тревожно. Минула эпоха глобализма, антитерроризма и нефтяной экономики. Глобальная депрессия, дестабилизация климата и атомные аварии изменили социально-политические структуры, технологии, политическую карту мира, подорвали гегемонию Запада, повысили уровень Мирового океана и породили Великую пустыню и другие варварские территории, не контролируемые ни Союзами, ни национальными государствами. Президенты и монархи все еще мелькают на видеоплощадках, но власть принадлежит уже не им, а тем, кто контролирует информационные и ресурсные потоки: самоуправлению, региональным советникам, союзным комиссарам, экспертам, регуляторам электронной Сети и виртуальным манипуляторам средств массовой информации — «смишникам». Общественный подъем в Северной Евразии, известный как Советское Возрождение, привел к созданию нового Советского Союза. Но он существует наряду с другими влиятельными союзами: Европейским, Южноамериканским, Китайским, Индийским. Несмотря на тяжкий кризис, еще сохраняются США. Борются за жизнь не присоединившиеся к союзам страны. А из перенаселенной и голодной Африки надвигается на мир тень Халифата. Это — самая заметная тень, но не единственная...

Ракеты к ужину

18 июля.

Наукоград Полис.

Сергей Сергеевич Романов, Артем Грустин.

«Написание».

«Сначала была Каша. Она была разнородна, но взаимосвязана. Затем Некто взглянул на нее, и она стала превращаться в Мир...»

— Что это за ерунда? — Артем откинулся в кресле и отложил грубо сшитые страницы.

— Не знаю. Танюша где-то в Сети откопала, распечатала и подсунула. Говорят, все сейчас это читают. Вот и я на досуге тоже... — мурлыкнул Сергей Сергеич.

— Каша, каша. Вот и у меня в голове... Может быть, ты, как тот Некто, взглянешь на мою кашу. На досуге, — Артем снова вернулся в сидячее положение, и кресло-качалка угодливо зафиксировало нужный спине градус.

— Ага, — Сергей Сергеич лениво потянулся (как всегда в таких случаях, эта леность была показной, мол, ну что там у вас), — не прошло и полусуток. Сейчас мы узнаем, чему обязаны твоим визитом.

— Язва. Сам же ни о чем не спрашивал, будто действительно полагаешь, что я приехал греться тут на прикаспийском солнышке.

— «Солнышко». Вы о дурдоме? — Таня с шумом вынырнула из бассейна и, как обычно, прицепилась к первому услышанному слову. У них с Сергеичем была на эту тему какая-то семейная шутка.

— Ну так вот, — Артем решил не углубляться в бессмысленные упражнения калам-бурения (термин, естественно, Танин), — в последнее время по Европе прокатилась волна странных инцидентов. Обычная вроде бы хроника несчастных случаев и единичных заболеваний. Но результат поразительно однообразен. Всегда ведет к обострению массовых конфликтов. Каждый инцидент раздувается СМИ до вселенских масштабов.

— Смишников[1] не трогай. С ними лучше не связываться, хлопот не оберешься.

— Ну мы же между собой... Вот, я тебе тут привез статистику — хулиганская выходка, закончившаяся побоищем в арабском квартале, воспаление легких советника, сделавшее необратимым шотландский конфликт. Тут сотни примеров... Пролистай.

Таня вылезла из бассейна и привычно устроилась за спиной мэтра, обняв его за шею и упершись подбородком в лысину. Сергеич задвигал пышными бровями, морщась от стекавшей с жены на его лоб воды.

— Погоди, быстро листаешь, — она взяла пульт управления тетрадкой и вернула изображение на пару страниц назад. — Ну, ну. Конечно. Опять Артем со своей теорией случайностей. Как тебе не надоело повторять одно и то же на разный манер? Сознайся: сделал предсказание, оно не сбывается, вот и подгоняешь фактуру. Это как легенда про дельфинов — мы знаем свидетельства тех, кого они толкали к берегу, но те несчастные, которых толкали от берега, в статистику не попадают.

— Так. Во-первых, — Артем почувствовал, что заводится, и принял расслабленный «пофигистский» вид, — я дальше представил статистику всех «случайностей» подобного рода. И мои «случайности» составляют в них изрядный процент. Так что все «дельфины» сосчитаны.

Я готов утверждать: мы имеем дело с глобальной организацией, которая силовыми методами действует за кулисами событий. И нешуточных событий — тех самых, от которых зависит будущее мира!

А во-вторых...

— Понятно, понятно. Знакомые уши Теории случайностей. «Случайность в одной науке есть прежде всего закономерность в другой. Безвременная кончина Ленина совершенно закономерна с точки зрения современной медицины, а трагическая „случайность“, погубившая Пушкина, — точка соприкосновения исторической психологии и баллистики». С младых ногтей, с лекционных времен меня бесит эта твоя попытка все вычислить и объяснить, господин профессор.

Ее лицо заострилось, как всегда, когда Татьяна шла на таран. Артем знал это действительно с лекционных времен, когда она подкалывала молодого профессора, а он изображал снисходительность и терпимость.

— Как ты не понимаешь, что Случайность (это слово в ее устах прозвучало именно с большой буквы), Случай-ность — это то, что позволяет нам жить, дышать. Это птица, которая не может жить в поганой, по-га-ной, повторяю, клетке твоих логических цепочек. Человек непредсказуем, иначе он — робот.

Татьяна раскочегарилась не на шутку. Она схватила смеситель и стала не глядя смешивать соки и газы. Глотнула напиток и сморщила свой птичий нос. То ли от собственной скоротечной кулинарии, то ли по причине отвратительности Артемовой теории. Артем улыбнулся в усы не без ехидства и парировал:

— Ну почему же? Вот, например, ты вполне предсказуема. Наверняка дослушаешь наш разговор хотя бы до середины.

— На этот дешевый крючок ты мог поймать меня лет десять назад, — выражение ее лица смягчилось, глаза стали озорными — в предвкушении победы.

Таня демонстративно прошла мимо Артема и со всплеском глубинной бомбы бултыхнулась в бассейн. Артем довольно потрепал бороду, наслаждаясь легкостью, с которой удалил с поля строптивую супругу своего собеседника.

— Но признайся, что в главном Танька права, — извиняющимся голосом пропел Сергей Сергеич, — статистика твоя слишком разнородна. Аналогия по слабому признаку. Все эти теории... Мировой какой-то заговор получается.

— Я знал, что ты перейдешь к своей любимой теме о паранойе, — Артем промолвил это вполне добродушно, поскольку твердо знал, что по классификации Сергея является скорее эпилептоидом.

— Да нет. Бог с ней, с паранойей. Хотя... Да нет, не в этом дело. Какой-то замученный сатанистами аббат, какие-то утонувшие при купании друзья французского короля... Просто среди сотен тысяч отравлений, инфарктов, катастроф, мафиозных разборок, да еще типичных в наше время экологических провалов и войн уж слишком слабую струйку ты обводишь во всем статистическом материале. Ну, десять — пятнадцать процентов инцидентов имеют такой результат. А остальные не имеют к теме отношения.

— Но только две целых восемь десятых процента имеют обратный эффект. Вот что интересно.

— Ну в эти два года два, а в следующие — двадцать. Откуда мы можем знать. Я бы не торопился. Посмотри, как будет дальше развиваться эта... динамика. И потом, один случай с прорывом Халифата через Суэцкий канал перевесит всех твоих единичных покойников.

— Так ведь этот прорыв — на мою мельницу! Ты знаешь, что израильскому лейтенанту прислали сфабрикованный мейл о гибели его невесты. И он бросил пост...

— Ой, Артем, ну это уже слишком! Армия разбита, «потому что в кузнице не было гвоздя». И гвоздь вынули злоумышленники! Смешно, ей богу.

— Но ведь в наше время всеобщей компьютеризации... Представляешь, как можно просчитать варианты?

Сергеич знал это, может быть, лучше Артема. Но он только снисходительно улыбнулся.

Раздались звуки «запила» полонеза Огинского. Это значило, что Сергеичу пришла почта от кого-то из «випов». Старомодный Сергеич отказывался вживить себе пульт управления компьютером и потому пользовался всякими отсталыми штуками вроде звуковых сигналов и голосовых команд. (Ученики вслед за Учителем тоже предпочитали беречь свою голову от хирургических вмешательств.) В ответ на грозный окрик хозяина подлетел монитор с сообщением.

— Его Величество просит позвонить.

— Обойдется. Я в отпуске, никаких коммуникаций. Если он сидит в Зимнем дворце, который арендует у петроградских властей, это еще не значит, что я должен вставать во фрунт при его звонке. Пусть скажет спасибо, что хоть сообщения читаю. Он даже не пишет, по какому из дел я ему так срочно понадобился. За меня Вася на хозяйстве. Он, кстати, тоже не в восторге от твоих выкладок. Рановато, Артем. Рановато.

— В общем, я догадывался, что сразу тебя убедить не удастся. Когда тебя вообще в чем-то убеждали с первого раза? Но идею я закинул, и ты ее погоняешь. Так?

— Ну, погоняю. Отчего же не погонять. После отпуска. Там у меня одно интересное расследование. А потом можно провести разговор по твоей этой теме. Но только не на Совете Школы, пожалуйста, а на каком-нибудь университетском семинаре.

Удовлетворенный соломоновым решением, Сергей Сергеич снова сладко потянулся, но на этот раз по-настоящему:

— Что закажешь на ужин? Выбирай, мы сделали заказ еще утром, — Сергей Сергеич включил на столе меню. Демонстрируя окончание деловой части разговора, он повернул кресло в сторону бастионов Полиса и посмотрел вдаль, на линию горизонта, где степь переходила в Великую пустыню. Знаменитый здешний закат уже начинался. Багровые штрихи оттенили складки облаков и степные ложбинки. Романов не сразу заметил движение, заставившее его обомлеть. Темная точка (или запятая?) мелькнула на горизонте, и от нее стали медленно расходиться три дымных шлейфа. Затем один из них прервался, ярко вспыхнув. Через минуту донесся тихий хлопок (как потом выяснилось, сработала космическая система противоракетной обороны, успевшая среагировать только на один объект). Два оставшихся белых следа с гулом прочертили маршрут от горизонта и пересеклись... прямо в башне, за два дня до этого занятой Сергей Сергеичем. Миниатюрная башенка (слава Богу, в ней размещалось единственное жилое помещение) с треском раскололась на множество кусочков, между которыми вспыхнул ослепительный рыжий свет.

— Мой компьютер! Два дня работы! — закричал Сергей с негодованием на неизвестно откуда взявшуюся напасть.

Артем, привыкший в итоге подчеркивать свою правоту, по инерции промолвил: «А все-таки Таня выслушала половину нашей беседы. Просто она не знала, что беседа будет такой короткой». Но его, разумеется, никто не слышал и не слушал. Никто на него не смотрел и не видел, как затряслись его руки.

Замок под колпаком

19 июля.

Ясенево (Московская земля).

Школа «Социум».

«Природа едина. Но ее элементам свойственно пребывать в движении. Движение элементов природы назовем потоками. Природа состоит из потоков. Все мы пребываем в них.

Не часто представляется шанс повлиять на направление массивных жизненных течений. Но всегда есть возможность изменить свое положение в потоке или сменить его. Если поток, который влечет тебя, несется в пропасть, не сиди сложа руки. Выйди из него и выведи близких. Но не сюит паниковать — не всякая пена говорит о грядущем водопаде...»

Сергей Сергеич почесал крупный подбородок, глотнул коньяку и отложил текст. Его банальность раздражала, но что-то мешало выбросить эту пачку небрежно сшитых листков. Во всяком случае, сейчас «поток» нес его куда-то не туда. Впервые он пережил покушение на собственную жизнь. И притом весьма очевидное. Как в боевике. «Выйти из потока?» Чушь. Неизвестный автор «Написания» не вправе направлять его жизнь. «Не всякая пена говорит о грядущем водопаде». Нет, все-таки командует. Экая манера влезать в сознание и начинать там распоряжаться то так, то эдак.

С ним происходило что-то непонятное. С миром — тоже. Сергеич любил размышлять о себе на фоне мира, о своем месте в мире. Это помогало в трудные моменты. Поднакачаешься мировой энергией, лучше поймешь направление Потока (говоря прозаичней — конъюнктуры) — и вперед, к новым успехам.

Так, что там в мире делается? Он включил видео во всю стену. Объемное изображение превратило пространство холла в море: показывали события в районе Сокотры, куда уже слетелись видеокамеры полусотни ведущих СМИ. Было на что посмотреть.

Шиитский ракетоносец «Возвращение Али» еще вчера покинул Басру и сегодня носился над водами уже на траверзе Мирбата. Лет десять назад эта штука была последним словом техники. Испанская постройка. Теперь гигантские ракетоносцы на воздушной подушке уже устарели — слишком уязвимы и энергоемки. Им приходится таскать с собой целый рой противолодочных автолетов. Зато брюхо набито ракетами под завязку. Понятно, куда рвется этот «Али». Стоит ракетоносцу пройти в Баб-эль-Мандебский пролив, он прямой наводкой выстрелит по всему африканскому побережью Красного моря. А из космоса все уже рассмотрели, что там накоплены силы для десантной операции против Аравийского полуострова. Значит, шииты определились. Они все-таки решили спасать суннитов от Халифата. Это правильно — сегодня ты, завтра я. Надо останавливать врага на земле соседа. Ну-с, насладимся зрелищем морской баталии.

Халифатовцы не зря еще в прошлом году захватили Сокотру и все это время рылись там, обновляя старинную советскую военно-морскую базу. В СМИ просачивались сведения то о шведских инженерах, которые инкогнито работали в каких-то подземельях, укрепляя своды пористой броней, то о закупках маврами в Совоборонэкспорте скоростных подводных ракет с кислотной оболочкой.

Как только ракетоносец прошел Эль-Мукаллу, Сокотра дала залп. Сотни ракетных трасс расписали пространство в самых невероятных направлениях. Но «Возвращение Али» был готов к этому и стал отплевываться противоракетами. Блестяще. Пространство над Аденским заливом вспыхнуло мириадами огней. Комментатор фиксировал процент попаданий: девяносто восемь процентов ракет Сокотры поражено в воздухе.

«Интересно, — подумал Сергеич, — почему, если можно почти без промахов отбить атаку сотен ракет, не удалось предотвратить нападение на меня? Ведь мою комнату разнесли ракеты, летевшие через границу. Там же тоже должна быть противоракетая оборона. Ой, бардак в ракетных войсках. Надо бы взгреть их при случае».

Эта мысль пронеслась в мозгу, но не зацепилась за нужную полочку и потухла. Сергеич продолжал следить за картиной морского боя. А если бы он хорошенько обдумал эту свою мысль, то, вероятно, гораздо быстрее раскрутил бы дело о покушении на свою персону. Вернее, он быстро нашел бы исполнителя, хотя, скорее всего, не заметил бы заказчика.

Половина видеокамер отключилась из-за помех от взрывов, но у Сергеича был хороший стабилизатор, который быстро нашел наилучшее изображение на канале «ТАСС». Ракетоносец получил незначительные повреждения (в трех местах что-то лениво дымилось). Но «Али» разозлился. Он отклонился от курса, снизился до уровня воды и двинулся плющить Сокотру. «Возвращение Али» потратил лишь сотую часть своей огневой мощи, но этого хватило, чтобы выкорчевать бетонно-пластиковые ракетные башни, разворотить их титановые каркасы, взрыть брюхо подземных коммуникаций и ополовинить уникальную флору и фауну острова. Глядя на то, как скалы размером с небоскреб улетают в море, Сергеич вдруг с ужасом подумал: то же самое в обозримом будущем может произойти и с Крымом. Сергеич не был на Сокотре, и, по большому счету, ему было не жалко этот уникальный остров. Крым — другое дело. Он любил Ай-Петри и сейчас понял, что технические возможности позволяют снести великую скалу, просто нажав на гашетку.

Сокотра дымилась, ракетоносец победно продвигался в сторону Адена. Индийский океан бурлил — противолодочные автолеты пронзали глубины ракетами. Но тут компьютер Сергеича уловил какие-то эмоциональные комментарии на канале «Заря Востока». Там заметили что-то эксклюзивное и теперь вопили, как во время опасного положения в хоккейном финале. Сергеич переключился на «восточников» и не пожалел. Ай, молодцы, глазастые ребята. Их видеокамеры не только летали в воздухе, но еще и прощупывали море эхолотом, реконструируя изображение с помощью компьютера. Оказывается, в пещерах под Сокотрой уцелели подводные лодки, которые сейчас вылезли в опасной близости от ракетоносца. На «Али» заметили неладное, но было поздно. Две мощные ракеты вылетели из воды и ударили ракетоносцу в брюхо. Сначала показалось, что ничего не произошло, и комментаторы начали было спорить, какой урон нанесли ракеты внутренности корабля. Но через минуту сомнения испарились вместе с ракетоносцем — сдетонировали ракеты. Над Аденским заливом расцвел огромный огненный цветок. Все было кончено. «Возвращение Али» опять не состоялось. Возвращение Халифата на землю Мекки и Медины стало неизбежным.

Сергеич, впечатленный зрелищем, выключил видео.

Маяк сообщил, что приближаются гости. Сергей Сергеич переключил обстановку в зале, сменив трехмерную картинку арктических льдов на строгое убранство средневекового замка. От того места на стене, где возник камин, потянуло приятным теплом и запахом костра. Этот эффект был смонтирован месяц назад и все еще забавлял хозяина. Когда-то он прочитал о подобном интерьере в фантастическом романе и потом потратил немало сил, чтобы доказать предпочтительность виртуальной технологии над ресурсоемкими интерьерами XX века. Теперь его критиковали за расточительность, излишние траты электричества. По мере углубления энергетического кризиса пуританизм входил в моду.

Послышалось шипение сразу нескольких автолетов. Вообще-то окна занимали почти всю стену, недаром местные жители называли «Стрекозой» этот дом. Блестящие зеркальные глаза таращились на кварталы коттеджей Конькова, расположенные вплоть до Битцевской парковой полосы. Тыльной частью дом Романова примыкал к гребню блочных обломков хрущоб прошлого века. Выше него было только здание Ясеневского совета, и советники любили посудачить о том, что творится там, за «стрекозиными глазами», где живет сам архитектор Советского Возрождения.

Но окна были задрапированы разными картинами, сейчас вот «стеной замка», и только через узкие прорези проникали полосы света, разрезавшие пространство комнаты на фрагменты интимного полумрака. Чтобы рассмотреть, кто прилетел, хозяин взял пульт и передвинул окно в сторону посадочной площадки. Из трех автолетов выбирались четыре человека. Артем почему-то прилетел с Ольгой. «Странно, я не замечал, чтобы он за ней ухаживал последние лет десять».

Вскоре вся компания, выбрав напитки и закуску по вкусу, рассаживалась в мягкие кресла, диссонирующие со средневековой обстановкой. Вася демонстративно облокотился могучими плечами о невидимую стену, демонстрируя неприятие технических новинок. Он гордился своим крепким срубом, который украшал только небольшими мультипликационными картинками.

— Итак, друзья, я собрал вас здесь, чтобы...

— О пренеприятнейшем известии мы уже знаем. Артем рассказал нам по видеофону в красках, — перебил Василий Сергей Сергеича. — Что делать-то будем?

— Когда-нибудь торопливость тебя погубит, Вася. Мне, например, интересно было бы послушать версию жертвы. — Отец Фома поправил крест, провисавший над несолидным для священника животом.

Собственно, ничего особенно нового о самом инциденте рассказ Сергей Сергеича не содержал. Но выяснилось интересное обстоятельство. Он почти никому не сообщал о месте своего отпуска. Ничего удивительного в этом не было. Ученый такого ранга — объект приставаний журналистов, начинающих экспертов, лоббистов, заинтересованных в тех или иных откликах на их проекты. Мало ли кого еще. Прибегать к страничке центра «Социум» перед принятием решений — хороший тон. Отсюда суета вокруг ее творцов.

О месте отпуска знали все члены Совета Школы и секретарь. Особой тайны из этой информации, понятно, никто не делал. Тем более что Полис гарантирует некоторую защиту от посторонних.

В то же время заказчикам покушения и террористам следовало знать слишком многое — например, где находится комната, в которой остановился объект терракта. При этом они не знали распорядка дня — ракета прилетела как раз в то время, когда Сергей Сергеич обычно нежился у бассейна.

— Все как в классическом детективе, — Ольга славилась своей любовью к Агате Кристи и Сильвио Крамеру. Ограниченный круг допущенных к информации, широкий круг врагов. Остается только совместить два множества.

После недолгого обсуждения выяснилось, что классический детектив не получается. Во-первых, почти каждый из присутствующих с кем-то говорил о планах на летний отдых, увязывая их с отпуском Великого учителя. Правда, никто не сообщал сразу всех данных, но при желании из частиц можно было бы собрать мозаику. Артем говорил по радиофону с секретарем и упомянул Прикаспий. Василий многим говорил о сроках. Фома часто приводил Сергей Сергеича в качестве примера человека, который отдыхает в общинах-полисах. А Ольга так и вовсе сообщила своему знакомому о том, что шеф уезжает в Полис и можно будет провести пару недель на волжском пляже.

Решили зайти с другой стороны. Кому выгодно. Месть противников Советского Возрождения? Глупо. Дело прошлое, да и в него было вовлечено слишком много людей, чтобы мстить именно Сергеичу.

Ольга достала из сумочки пенал компьютера и вывела на визуальное поле список проектов, по поводу которых Сергей Сергеич проводил исследования и был намерен «не поддержать». Между потолком и искусственными шкурами, которыми был выстлан пол, повис огромный список в несколько столбцов. С полчасика его сортировали то так, то эдак — толк небольшой. Количество абзацев ужалось раза в три, но все равно самые разные инстанции были заинтересованы в поддержке их проектов «Социумом». И все с безупречной репутацией (с «упречной» просто не допускались к общению). Мотивом для убийства Романова могло быть его намерение дать кому-то «от ворот поворот». Но Романов как раз не имел обыкновения заранее сообщать, что собирается дать отрицательное заключение. И нет никаких свидетельств, что кто-то заранее знал, что Романов готовит им неприятность. А зачем же иначе его убивать?

На всякий случай список поделили между присутствующими для дальнейших расследований, но безнадежность этого направления была очевидна.

По мере обсуждения с Романовым связались семь союзных комиссаров. Сухой и холодный председатель ресурсной комиссии (наверное, такими раньше были директора Центрального банка) выразил свое сожаление по поводу случившегося и поинтересовался позицией Сергеича по вопросу о бакинской нефти. Добродушный с виду глава военного комиссариата, недолюбливавший Сергеича за дружбу с генералами, на этот раз был предельно любезен и обещал всемерную поддержку, если будет необходимо силовое воздействие на Великую пустыню. Упрямец-эколог, вытягивавший нервные волокна у всех зачинателей новых промышленных проектов, и тот был полон сочувствия, и лишь аккуратно разведал, не будет ли Сергеич лоббировать проект Иркутского космопорта. Обходительный комиссар иностранных дел ради беседы с Романовым даже прервал переговоры с посланником Тибета, корректный комиссар юстиции, которому, кстати, подчинялся Союзный следственный комитет (ССК), сообщил о возбуждении уголовного дела по факту обстрела.

Когда министры исчезли со стены, обсуждение возобновилось.

— Вот что. Пока мы не знаем, что именно делать, начнем с самого простого. Будем разматывать клубок там, где мотается. — Чтобы его слова выглядели как можно внушительнее, Артем даже вышел на середину зала и поднял над головой бокал амаретто, изобразив подобие костлявой статуи Свободы. — Во-первых, нужно прокатиться в Прикаспий, походить по местности. Наверняка ракетоноситель прилетел не с другого континента. Это работа для нашего супермена Васи.

Вася напрягся и оттолкнулся от стены. Его круглая голова мотнулась то ли в знак протеста, то ли в память о былых вихрах.

— Ага, чтобы меня там грохнули! Это же варварская территория, там законы не писаны.

— Мы сделаем так, что никто не узнает, что ты там появился. Для этого тебе придется сделать крюк. Так сказать, «обрубить хвосты». А мы посмотрим, кто будет за тобой следить. Глядишь, отсюда еще ниточка потянется.

— Ладно. Но только если меня освободят от крымского проекта. Он уже достал! Сколько ни собирай информации, ее все больше.

— Такова природа науки, мой мальчик, — флегматично отметил Сергеич. — Ну да ладно, все равно я собрался писать биографию почившей Софьи Петровны. Разберусь в твоих материалах, пока ты будешь витать над пустыней.

— Какой отрадный консенсус, — продолжил Артем, прикончив амаретто. — Сергей Сергеич, насколько я понимаю, собирается удалиться подальше от южных рубежей Союза. «И ето правильно», как говаривал один исторический деятель. Берегите себя, Учитель, не забывайте надевать защитный плащ. Что касается меня, то я намерен тщательно изучить наш список по своей методе. Надеюсь, после случившегося вы к ней уже не так скептически относитесь.

— Не скажу, что ты меня убедил, Тема, но можешь считать, что к твоей гипотезе прибавился один веский аргумент.

— А что за теория? — Ольга спикировала в плавучем кресле почти на роскошную шевелюру Артема так, что тот пригнулся. Это, разумеется, было напрасным движением, поскольку плавучие кресла запрограммированы на уклонение от контакта с любым объектом, кроме мягкого места седока. Ольгино лицо выражало полнейшую безмятежность. У учеников Сергеича это был признак крайней заинтересованности.

— Что касается Оли, то ей придется замаливать грешок.

— Какой грешо-о-ок? (О теории Артема было на время запамятовано.)

— Анатолю натрепалась. Полетишь узнавать, куда разошлись круги. Тебе ведь все равно, где писать.

— Вообще-то у меня на этой неделе серия встреч.

— Ну, это по части других грешков...

Все громко рассмеялись.

— Вечно ты, Тема, о своем, о больном...

Все помнили, как в свое время Анатоль и Артем соперничали из-за Ольги. Но это было давно.

— А вот и не подеретесь. — Отец Фома наливал себе новую порцию «оранжа» с таким видом, будто совершал обряд. — Слетать в Самару, Ольга Юрьевна, это от силы два дня. От тебя не убудет. Анатоль действительно такой фрукт.

— Вот она, хваленая мужская солидарность в борьбе со слабой женщиной, — Ольга театрально всплеснула руками.

— Не столько со слабой женщиной, сколько с ее слабостями, — не без злорадства парировал Артем.

Фоме нравилось, как Артем взял расследование в свои руки и распределял обязанности между учениками Сергеича. Но сам Фома не стал дожидаться, пока Артем и его «распределит»:

— А я, в свою очередь, посоветуюсь с духовными.

— Ну спасибо тебе от нас, бездуховных. — Артем терпеть не мог самоназвания братства духовных общин.

— Во всяком чаде Божием сокрыто зерно духа, сын мой. Открыть его никогда не поздно.

В завершение беседы Масипас, мирно дремавший на летающей подушке, соскользнул с нее и с громким мявом шлепнулся на столик с напитками. Зрелище громадного кота с подмоченными хвостом и репутацией окончательно разрушило деловой разговор. Масипас, брезгливо отряхивая пахнущие вином лапы, удалился под общий хохот.

На столбике сигнализации замигал огонек телефонного звонка. Под шум начавшейся тусовки Сергеич взял видеотрубку из груди рыцарского доспеха. Звонил сам начальник штаба Союза. На всякий случай Сергеич сделал режим видеосвязи локальным — чтобы собеседник видел только лицо Романова.

— Але, Сережа. Слышал о твоей неприятности. Ну как же. У нас большой шухер по этому поводу, все-таки нападение на территорию Союза. Уже полгода такого не бывало. Не боись, военные тебя не оставят. Узнаю, что смогу. Да, еще, я договорился с участковым. Не могу пока об этом по телефону, но там ты узнаешь много нового о грибах.

Мост самоубийц

19 июля.

Рейс Москва — Сан-Франциско.

Василий.

«Истинная свобода — это воля к выбору. Свободный человек — не тот, кто беспорядочно размахивает руками, то и дело меняя направление пути под воздействием дуновения ветра. Истинно свободный человек умеет выбрать путь и не сходить с него, несмотря на сопротивление титанических сил, пока избранные им высшие ценности не поставят путника перед новой развилкой».

— Любопытное наблюдение, молодой человек. Что читаете?

— Не знаю точно. Друзья дали адресок в Сети. Я люблю такие штуки.

— Да, в наше время люди меньше увлекались философией, все время гнались за успехом... Или это я гнался, а мои родители втихую зачитывались Шопенгауэром?

Василий оторвался от монитора, его круглое небритое лицо приобрело вежливо-приветливое выражение и повернулось к соседу по сиденью — пожилому иностранцу, напоминавшему Тедди Рузвельта. Дедок сносно говорил по-русски с сильным американским акцентом. Василию нравилось, что теперь с иностранцами все чаще можно говорить на родном языке. Русский вошел в моду, коварно провоцируя умственную лень. Не эта ли лень при всеобщем знании твоего языка подвела американцев?

— You speak Russian very well[2].

— Вы мне льстите.

Некоторое время они так и говорили: Василий по-английски, а американец — по-русски. Наконец представитель «великого и могучего» сдался.

— В вашем возрасте, наверное, рискованно летать на челноках. Все-таки перегрузки.

— Я крепкий старик. До сих пор бегаю, диета. Космос — моя страсть. Между прочим, я был пассажиром первого пассажирского челнока. Моя жена сказала, что я сумасшедший. Выложить годовую зарплату «за билет на „Титаник“. Так она сказала. Но все окончилось благополучно, я видел Землю со стороны. Вам это привычно, а для нас... Я ведь еще застал вашего Гагарина, высадку на Луну.

Наступал приятный момент невесомости.

— Вы в Сан-Франциско или дальше?

— Да, в город.

— По делу?

— Именно, а вы?

— Я живу под Лос-Анджелесом. Там нет космодрома.