Черная Молния задумался: вот он удалил из шатра совета младшего вождя из-за его неприязни к белому человеку, которому он, вождь, обязан своим спасением. В глубине души он признавал правоту Палящего Луча. Разве обязан он оказывать помощь представителю расы, которая лишила индейцев свободы и земли? Ведь он же со всем племенем поклялся нести смерть всем белым захватчикам. В памяти Черной Молнии вспыхнула длинная цепь обид, нанесенных индейцам белыми людьми. Ведь это же бледнолицые безжалостно истребляли индейцев, изгоняли с их земель в бесплодную пустыню, предательски нарушали все договоры и обязательства. Да, Палящий Луч прав. Сам же Черная Молния призывал краснокожих братьев к бунту против поработителей, и вот - первый нарушает самим же навязанный закон.
От этих мыслей рука вождя машинально опустилась на холодную рукоятку ножа. Неужели он станет предателем своего племени, вверившего ему свою судьбу. Его холодный, пронзительный взгляд обратился к бледнолицему юноши.
Томек не мог не чувствовать, что происходит в душе вождя. И все же он доверчиво смотрел в глаза Черной Молнии, хотя знал, что в этот момент решается его судьба. От Томека не ускользнуло красноречивое движение руки Черной Молнии, коснувшейся рукоятки ножа, которым он снял уже не один скальп с голов бледнолицых.
Долго вглядывался Черная Молния в доверчивые глаза Томека. Разве не он помог ему тогда, когда другие хотели затравить Черную Молнию насмерть? Разве белый юноша колебался, изменяя своей расе, чтобы облегчить ему бегство? Разве он не поступил благородно с Красным Орлом? Этот бледнолицый юноша не только друг мятежного вождя, он еще настоящий друг всех индейцев, всех честных людей. Ведь и среди краснокожих есть отступники. Черная Молния вспомнил Многогривого, притворявшегося другом, и ненавистных индейских полицейских. Благородный и отважный вождь понял, что нельзя делить людей на хороших и плохих в зависимости от цвета кожи. Среди людей всех рас есть хорошие и плохие...
Не один только Томек догадывался, какие чувства обуревали сердце Черной Молнии. Старый шаман так же не спускал глаз с лица вождя, а остальные хранили многозначительное молчание.
Смелые слова Палящего Луча чересчур ясно показали всем противоречие в действиях вождя.
Но вот грозное лицо Черной Молнии смягчилось и он дружелюбно взглянул на Томека. Одновременно и старый шаман заговорил, как будто про себя:
- Палящий Луч - достойный и отважный воин. Придет время, и он займет полагающееся ему место среди старейшин своего племени, но пока что он еще слишком молод, чтобы понять цену настоящей дружбы. Много бледнолицых погибло от моей руки, но я помню и таких белых, которые бились вместе с нами, защищая нас от людей своей расы.
- Угх! Начинаю военный совет. Наш брат Нах'тах ни йез'зи расскажет нам, как все было, чтобы мы могли сообща составить план действий, - громко произнес вождь Черная Молния.
Томек начал рассказ слегка срывающимся голосом, но постепенно успокоился. Помогло безусловно внимание индейцев, которые стали оживляться с ходом рассказа. Воины просили Томека пояснить то одно, то другое, выказывая искренний интерес.
После этого долго обсуждали услышанное. Было решено выслать к ранчо дона Педро лазутчиков. Большинство считало, что это его люди или подбитые им индейцы похитили Салли. За три дня лазутчики должны привести языка, а племя тем временем подготовится к походу.
Прошло уже два дня с тех пор, как Томек покинул ранчо шерифа Аллана и отправился в свой таинственный поход. Боцман бродил по дому мрачной тенью, терзаясь тревожными мыслями о Салли и Томеке. О себе он никогда особенно не заботился, но если речь шла о его молодом друге, то это уже совершенно другое дело.
Томек как в воду канул. Боцман терялся в догадках. Уже несколько раз намекал шерифу, не лучше ли для блага юноши вскрыть оставленное им письмо, но каждый раз встречал неизменный ответ:
- Если Томек не вернется через положенные семь дней, тогда вскроем...
Боцман злился на флегматичного шерифа, беспокоился о Томеке, убивался о Салли, и уж никак не мог сложа руки смотреть на немое страдание миссис Аллан. Мужественная женщина день и ночь сидела у постели раненого шурина, но по ее безмерной грусти было видно, что она утратила всякий интерес к жизни.
На третий день утром боцман решил вдруг сделать небольшую прогулку. Немедленно велел оседлать мустанга. С винтовкой под мышкой вышел на двор. И вскоре уже мчался в сторону пастбищ.
Не прошло и четырех часов, как этот бывалый человек уже знал, что Томек с Красным Орлом отправились к мексиканской границе. Не теряя времени, поехал по их следам.
Около полудня он миновал издалека заметную одинокую гору, не подозревая, что уже пересек границу.
Мустанг под тяжестью великана-боцмана уже стал спотыкаться от усталости. Да и сам боцман почувствовал голод. Поэтому он задержал коня там, где кактусы отбрасывали хоть какую-то тень, слез с него, расседлал и пустил пастись на аркане. Убедившись, что вблизи нет гремучих змей, сел на землю, быстро съел завтрак, приготовленный заботливой миссис Аллан, глотнул ямайского рома, и стал соображать, как поступил бы на его месте отец Томека. Вскоре он пришел к выводу, что нет смысла искать юношу в прерии и даже стал укорять себя за то, что позволил Томеку пуститься в эту таинственную поездку.
"Н-да, ничего не поделаешь! Впутался я в историю. Надо было сразу за ним двинуться, а теперь - ищи ветра в поле! А что если коварные похитители Салли схватят и Томека?"
При одной мысли об этом боцман передернулся.
"От забот и от бед, лучше рома средства нет", - заключил боцман и снова извлек свой ром.
От хорошего глотка он почувствовал себя куда лучше. Правда, положение по-прежнему оставалось невеселым, но разве они впервые в таком переплете? Кто, как не Томек всегда был горазд на всякие выдумки? Разве не его смекалка выручала их в любых передрягах?
"Хват малый! - расчувствовался боцман. - Первоклассный дружок. Даже здесь, в Америке, обставил богача дона Педро! А как быстро с разными людьми сходится!"
Боцман приободрился еще больше. Ведь во время экспедиции в Австралию Томек преодолел недоверие туземцев. В Африке подружился с юным царьком Буганды, а здесь его приняли в члены племени апачей и навахов. И если он поехал с Красным Орлом, то, наверное, хочет заручиться его помощью?
"Не может же такой лихой парнишка погибнуть так, ни за что, ни про что, - думал боцман. - Пережду я эту жару проклятую в тени, а потом вернусь на ранчо. Уж если Томек что задумал, то наверняка провернет".
Успокившись, боцман вздремнул, но вскоре проснулся. Солнце уже стало клониться к западу. Боцман поспешил оседлать мустанга и поскакал назад к одинокой горе.
Не проехал он и трехсот метров, как мустанг громко фыркнул. Боцман легонько ударил его концом лассо, но мустанг только передернул ушами и снова заржал.
"Какая муха его укусила?" - проворчал боцман.
Но прежде чем он сообразил, что мустанг предостерегал его, из зарослей кактуса и юкки вынырнули медно-красные фигуры. Поворачивать было уже поздно. Индейцы, разрисованные белыми полосами, издали тихий возглас и бросились на одинокого всадника. Один из них направил в грудь моряка натянутый лук. Боцман инстинктивно вздернул коня. Мустанг стал на дыбы и это спасло боцману жизнь. Стрела свистнула и вонзилась в грудь мустанга почти по самое оперение. Несчастная лошадь еще раз рванулась и упала. Боцман в последний момент соскочил с седла. Он споткнулся, упал на одно колено и выпустил из рук винтовку. И тут же в него вцепились жилистые руки.
Индейцы хотели взять боцмана живым, но быстро убедились, что это не так-то легко. Моряк быстро вскочил на ноги. Одним движением стряхнул с себя нападавших. Индейцы насели снова, тогда он стал отбиваться кулаками. Сразу вокруг него стало свободнее. Изумленные и разъяренные столь решительным сопротивлением индейцы, выхватили ножи и томагавки. Один из них гортанно крикнул что-то и вся орава бросилась на боцмана. Моряк понял, что шуточки кончились, и вырвал из кармана револьвер. Но только один раз успел нажать на курок, целясь прямо в грудь одного из нападающих, как сразу же получил мощный удар по голове. Боцман покачнулся, еще раз, как в тумане, увидел индейцев с занесенными томагавками и ножами, и потерял сознание.
- Угх! Свяжите его ремнями, - приказал Палящий Луч. - Серьезно ли ранен наш брат Пересмешник?
Двое индейцев нагнулись над подстреленным.
- Проклятый бледнолицый попал ему прямо в сердце, - произнес один из них.
- Так сгинь же, бледнолицый пес! - воскликнул второй, замахнувшись, чтобы нанести боцману смертельный удар.
- Стой! Мы должны сполна отомстить за смерть нашего брата Пересмешника. Этот бледнолицый умрет у столба пыток, - приказал Палящий Луч. - Пусть предсмертные вопли убийцы хоть немного утешат горе вдовы и детей.
- Кулак у этого бледнолицего тверже камня, - уважительно сказал один из индейцев. - Угх, посмотрим, равно ли его мужество силе.
- Всадите ему кляп и привяжите его к мустангу, - приказал Палящий Луч. - И возвращаемся.
Краснокожие вывели лошадей из кактусовой рощи. Пять воинов привязали все еще бесчувственного боцмана к спине лошади. Ноги пленника связали толстым ремнем, пропущенным под брюхом мустанга, а руки привязали к луке седла. Кроме того, на шею моряка набросили лассо, конец которого привязал себе к поясу один из индейских воинов.
Проделав это, отряд тронулся к убежищу Черной Молнии.
Через какое-то время боцман пришел в себя, и увидел медно-красные фигуры индейцев. Безуспешно попытался пошевелить руками, ноги тоже были крепко связаны.
"Вот тебе и на! Индейцы взяли меня в плен, - подумал боцман и сразу же пришел в ярость. - Ах, прохвосты, ну погодите, задам я вам перцу!"
И он так стиснул коленями бока мустанга, что тот взвизгнул и присел на задние ноги. Индеец рванул за лассо. Предательская петля затянулась на шее боцмана, и он понял свое бессилие.
Огромная сила белого, проявленная им во время борьбы, привела индейцев в изумление. Тем более они радовались победе, и предвкушали зрелище, которое их ждало. Такой сильный человек сумеет долго выдержать мучения у столба. И они даже начали обходиться с ним легче, чтобы сохранить его силы к решительному моменту.
После нескольких часов пути индейцам пришлось сменить мустанга, несшего грузного боцмана.
Во время этой операции боцман хоть как-то отыгрался на индейцах. Если бы не связанные руки, им наверняка не удалось бы справиться с ним без томагавка или ножа. К счастью, эти проявления несомненного мужества вызвали у индейцев уважение, и они не жалели сил, чтобы довезти врага целым и невредимым.
* * *
Томек с нетерпением наблюдал за тем, как индейцы готовятся к походу. В любую минуту ждали возвращения Палящего Луча, который по приказанию Черной Молнии должен был доставить коней. Как успел заметить Томек, в каньоне мустангов почти не было. Тут их нечем было бы кормить. Так что в первую очередь индейцы держали здесь рогатый скот, чтобы обеспечить себе пропитание. По словам Черной Молнии, коней, в случае надобности, могли им привести индейцы из ближних резерваций. А это значило, что Черная Молния пользовался большим влиянием среди индейцев, живущих далеко на территории 'Соединенных Штатов. Разумеется, Томек понимал, что не следует расспрашивать своих краснокожих друзей о том, что является их тайной. Да это было бы и небезопасно.
С согласия вождя Красный Орел должен был отвезти боцману письмо и вместе с моряком прибыть в условленное место, где весь отряд будет их ждать. Томек вырвал из блокнота листок бумаги и набросал карандашом несколько строк своим встревоженным друзьям.
"Дорогой мой боцман! Как только Вы получите это письмо из рук моего друга, Красного Орла, попросите шерифа, чтобы тот, не читая, уничтожил запечатанный конверт, оставленный мною перед отъездом. Обнадежьте миссис Аллан. Благодаря одному из моих друзей (Вы с ним знакомы) мы в довольно многочисленном обществе отправляемся на поиски несчастной Салли. Будем надеяться, что на этот раз поиски будут успешными. Жду Вас в месте, куда доставит Вас податель сего письма.
ПРОШУ
ПОЛНОСТЬЮ ДОВЕРИТЬСЯ ЕМУ. Остальное - при встрече..."
Подписаться ему помешал адский шум. Вой краснокожих мешался с криками и причитаниями женщин. Встревоженный Томек уже собирался выскочить на площадь, как вдруг в шатер вбежал Красный Орел. В крайнем волнении он остановился перед белым другом.
- Нах'тах ни йез'зи! - воскликнул он. - Ты готовишь говорящую бумагу?
- Уже кончаю... А что случилось?
- Уже не нужна, - загадочно ответил навах. - Злые духи спутали наши планы. Пусть мой белый брат скорее идет за мной!
В центре селения, рядом с шатром совета, Томек увидел толпившихся мужчин, женщин и детей. Оттуда и доносились гневные крики и скорбные причитания. Томек почувствовал недоброе. Почему Красный Орел сказал, что письмо уже не нужно? Томек быстро приблизился к толпе индейцев, окружавших нескольких всадников. Протиснулся сквозь нее. Достаточно было одного взгляда, чтобы оцепенеть от изумления.
Рядом с сидевшим на мустанге Палящим Лучом, Томек увидел боцмана Новицкого, привязанного к спине мустанга. Томек даже вскипел, заметив в руках Палящего Луча лассо, петля которого охватывала шею боцмана. Что это значит?
Но прежде чем он успел сделать что-нибудь опрометчивое, внимание его привлекла группа женщин, склонившихся над лежащим на земле индейцем. И Томек сразу сообразил в чем дело. Как Палящий Луч встретился с боцманом? Ведь моряк должен был ждать от него известий в ранчо? Но вот толпа индейцев расступилась перед Черной Молнией. Видимо, вождь узнал боцмана, потому что лицо Черной Молнии выразило удивление, но тут же стало бесстрастным.
- Какие вести принес Палящий Луч? - гортанно спросил вождь.
- Проклятый бледнолицый пес убил нашего брата Пересмешника, - ответил Палящий Луч, указав на боцмана.
Черная Молния даже не взглянул на пленника.
- Неужели один бледнолицый отважился напасть на восьмерых воинов? - удивился он. - Где это произошло?
Палящий Луч растерялся, не мог же он скрыть от вождя, что, передав сигналы, он без приказания приблизился к границе. Надо будет также признаться в том, что он устроил засаду на одинокого белого всадника. Черная Молния, стремясь сохранить в тайне свое местопребывание, не разрешал обитателям каньона покидать горную гряду. Иногда он с десятком воинов делал короткие вылазки, а тот, кому приходилось покидать пределы каньона в одиночку, должен был строго выполнять приказы вождя. И вот Палящий Луч, передав сигналы с Горы Знаков, самовольно устроил стычку возле границы.
- Выполнив приказ, мы поехали на север, - неохотно ответил индеец. - В прерии мы заметили одинокого белого всадника. Решили привести пленника сюда, чтобы допросить его. Устроили засаду. В схватке бледнолицый застрелил нашего брата Пересмешника.
- Угх! Значит он убил его в неравном бою, один против восьмерых, - сказал Черная Молния.
Палящий Луч гневно насупил брови. Неужели вождь будет защищать и этого белого?
- "Око за око, зуб за зуб" - говорит наш закон, - мрачно произнес Палящий Луч. - Этот бледнолицый должен погибнуть у столба пыток!
- У моего брата странная память. Одни законы он помнит хорошо, другие - плохо, - серьезно ответил Черная Молния. - И все же мы отомстим за смерть нашего брата Пересмешника. Ведь он оставил жену и четырех детей. Судьбу пленника решит совет старейшин. Пусть Палящий Луч поместит пленного в отдельном типи и поставит часового.
Индейцы развязали боцману ноги, стащили его с седла и вынули кляп. Моряк глубоко вздохнул.
Несколько женщин подбежали к пленнику. Они ругали его, пронзительно крича и швыряя в него пригоршнями песок. Воины окружили моряка и повели к ближайшему шатру. Через минуту он исчез в типи. Увидев, что у входа в типи поставили вооруженную стражу, Томек приблизился к Черной Молнии.
- Вождь, я хотел бы сейчас поговорить с тобой по важному делу, - тихо произнес он.
- Пусть брат мой идет в типи совета старейшин. Там будет суд над пленником, - ответил Черная Молния.
Томек нахмурился, но внутренний голос предостерег его от поспешных действий. Хотя Черная Молния и вождь своего племени, но ведь ему все же надо считаться с советом старейшин. Вождь наверняка узнал боцмана и, судя по краткому разговору с Палящим Лучом, отнюдь не настроен к пленнику враждебно. Но сможет ли он его спасти? Томек уже успел убедиться, что индейцы в глухом каньоне строго соблюдали обычаи и древние законы.
На душе становилось все тревожнее. Томек никак не мог понять, почему боцман нарушил уговор, покинул ранчо и что ему понадобилось в прерии? Ведь этот опрометчивый поступок гложет свести на нет весь искусно разработанный план освобождения Салли. А что будет, если индейцы потребуют смерти боцмана? Не сможет же Томек отвернуться от друга в такой критический момент.
"Делать нечего! Если надо будет, встану рядом с боцманом и погибнем вместе, - решил он в отчаянии. - Но что станется тогда с Салли? Бедная миссис Аллан!"
Удрученный, вошел он в типи, где застал уже нескольких членов совета. Вождь указал ему на место рядом с собой. И вот начался суд над боцманом Новицким. Первым заговорил Черная Молния.
- Мы должны судить бледнолицего, который в схватке с разведчиками убил нашего брата Пересмешника. Палящий Луч, бывший в этой схватке, будет обвинять пленного. Пусть мои братья внимательно выслушают его и вынесут справедливый приговор по обычаю и закону наших отцов.
Палящий Луч подробно рассказал, как было дело. Несмотря на ненависть, которую питал ко всем бледнолицым, рассказ его был верен и ни на йоту не отступал от правды. Все индейцы сосредоточено слушали обвинительное слово молодого вождя, а Томек напряженно следил за лицами судей; к счастью, он не заметил на них ненависти. Пожалуй, дела боцмана не так уж плохи. Индейцы напали на него, и он убил одного из них, защищаясь.
Томек с благодарностью уставился на Черную Молнию, когда тот снова выступил и объяснил совету, кто такой взятый в плен бледнолицый. Он рассказал, что именно боцман вместе с Томеком помог ему бежать из плена, подчеркнул его храбрость и силу, проявленные им во время родео, когда ударом кулака свалил с ног разъяренного быка. Не опустил он и того, что разведчики напали первые и что моряк храбро бился один против восьмерых.
Члены совета единогласно признали заслуги боцмана, содействовавшего бегству Черной Молнии от индейских полицейских. Шаман, Победитель Гризли, сказал, что по древнему обычаю индейцев пленнику можно даровать жизнь, если он возместит ущерб, причиненный им семье убитого.
Томек не успел понять, о чем идет речь, как Черная Молния уже велел привести пленника и вдову с детьми.
Боцман вошел в типи в сопровождении четырех индейцев. Даже со связанными за спиной руками он выглядел внушительно. Ростом он был, по крайней мере, на полголовы выше своих стражников. Сквозь разорванную в клочья рубашку виднелись его мощные мускулы. Индейцы то и дело поглядывали на его обнаженную грудь, где виднелась вытатуированная сирена с поднятым мечом в одной руке и щитом в другой
.
Боцман смело смотрел в глаза краснокожим судьям; незаметно подмигнул Томеку. Снова первым заговорил Черная Молния:
- Бледнолицый убил нашего брата Пересмешника. Совет старейшин обсудил дело. Убить воина в открытом бою приносит почет всякому мужчине. Совет старейшин знает о благородных поступках бледнолицего, знает его храбрость и силу, знает, что бледнолицый сочувствует индейцам как законным властителям американской земли. Поэтому мои братья не требуют кровавой мести за убийство нашего воина в честном бою, но наш брат Пересмешник оставил вдову и четверых детей. Мы не сможем допустить, чтобы они терпели нужду и голод. Совет старейшин решил: "Пусть бледнолицый возьмет в жены опечаленную смертью мужа скво, пусть заботится о ней и о детях ее, а мы примем бледнолицего в члены нашего племени и забудем, что от его руки погиб храбрый Пересмешник." Угх, я сказал.
Услышав столь странный приговор, Томек с тревогой взглянул на друга. Он знал, что, по убеждениям боцмана, "жена для моряка, что якорь для корабля", как якорь держит судно на одном месте, так и жена не дает моряку скитаться по свету. А ведь боцман жить не мог без приключений и чувствовал себя наисчастливейшим человеком во время самых опасных путешествий.
Юноша побледнел, заметив на лице друга сначала изумление, а потом гнев. В довершение ко всему в типи в это время вошла уродливая индианка с четырьмя детьми.
Моряк покосился на них и, стараясь остаться спокойным, сказал:
- Спасибо тебе, Черная Молния, за сватовство. Возможно и есть на свете такой, который рад был бы получить жену сразу с готовым потомством. Только для меня это роскошь. Что я стану делать на корабле с такой семьей? Да меня ни один капитан не возьмет на борт. Вы предпочитаете погибнуть с оружием в руках, чем дать запереть себя в резервации, вот и я тоже предпочитаю смерть жалкому существованию с бабой и ребятами. Не пройдет этот номер, краснокожий браток!
- Значит бледнолицый отказывается? - переспросил Черная Молния.
- Как пить дать, ничего из этого не выйдет, - заверил его боцман. - Может ты хоть теперь скажешь мне, наконец, чего вам от меня надо? Нападаете в прерии на мирного человека, а когда тот защищает свою жизнь, подсовываете ему скво с детишками, а нет - петлей грозите!
- Мы поступаем по нашим обычаям, - ответил Черная Молния. - И хотя мы поклялись убивать всех бледнолицых, мы хотели принять мужественного бледнолицего в члены нашего племени. Но раз ты отвергаешь наше предложение, то погибнешь у столба пыток. Краснокожие помнят храбрые поступки бледнолицего и позволят ему умереть, как положено великому воину. Медленная смерть даст тебе возможность еще раз проявить свое мужество. А когда ты уже будешь охотиться в стране Вечной Охоты, мы особой песней почтим твою отвагу. Угх, я сказал!
- Дадим бледнолицему время подумать до восхода солнца, - отозвался Победитель Гризли. - Может быть, наш брат Нах'тах ни йез'зи захочет еще поговорить со своим другом.
- Хорошо, пусть Нах'тах ни йез'зи поговорит с пленником, - согласился вождь. - На рассвете мы узнаем, что выбрал бледнолицый: жизнь или смерть! Угх!
- Ждите себе, сколько хотите, - пробурчал моряк. - Мне уж все равно. Я еще не слыхал, чтобы покойник на свои похороны опоздал!
И боцмана увели из помещения совета...
После долгой беседы с Черной Молнией Томек направился в типи, где содержали боцмана. Предупрежденные вождем воины, не чинили Томеку препятствий, поэтому он свободно вошел внутрь и с отчаянием взглянул на связанного ремнями друга.
- Ну что же вы наделали, боцман? - с упреком обратился Томек к узнику. - Я же вас просил ждать меня в ранчо?
- Твоя правда! Дал промашку, но верь мне, браток, не искал я стычки с этими индейцами, - спокойно ответил боцман, глядя на расстроенного друга.
- Знаю, знаю, только положение-то безвыходное и, что всего хуже, так это то, что я же косвенно виноват в нашей беде.
Томек рассказал боцману о встрече с Черной Молнией на Горе Знаков, о совещании в таинственном каньоне и о том, что вождь обещал помочь найти Салли.
- После того, как на совете выкопали военный топор, Палящий Луч с несколькими индейцами отправился на Гору Знаков, сообщить дружественным племенам, что племя Черной Молнии вступило на тропу войны. Одновременно он должен был потребовать от союзников лошадей. Тут-то индейцы случайно и наткнулись на вас, а что из этого получилось, это вы сами знаете.
- Да, заварил я кашу, - признал боцман. - Но раз индейцы обещали найти Салли, то наша взяла!
Томек внимательно взглянул на боцмана. Неужели он не сознает ужаса положения? Нет, моряк выглядел несколько удрученным, но страха не заметно. После недолгого размышления Томек решил, что он не может больше оставлять боцмана в неведении, и потому произнес решительным, хотя и грустным голосом:
- К сожалению, мы уже ничем не сможем помочь бедной Салли.
- Это еще почему, браток? Неужели индейцы отказались участвовать в поисках? Ха, не ожидал я от них такого. Ребята они, вроде, порядочные.
- Нет, нет, не отказались, но когда мы оба погибнем у столба пыток, то они одни не отправятся на поиски, - разъяснил Томек, раздраженный непонятливостью боцмана.
- Ах, сто дохлых китов им в зубы! Что-то у меня со слухом неладно! - воскликнул растерянный и одновременно взбешенный боцман. - А от тебя-то им что надо? Я был уверен, что убить должны только меня!
Томек на миг остолбенел. Значит боцман прекрасно знал, что ему грозит! И его ничуть не пугают будущие мучения и смерть? У Томека на глазах навернулись слезы.
- И вы думали, что я предоставлю вас своей судьбе? Если уж вам и впрямь придется погибнуть, то погибнем вместе, плечом к плечу, как положено друзьям.
Боцман резко рванул связанные на спине руки, так что затрещали сухие ремни, распрямился, хотя ремни врезались в тело, и крикнул:
- Не говори ерунды! От имени твоего отца, которого я здесь заменяю, я тебе запрещаю! Я по собственной глупости влез в эту катавасию и сам заплачу за это головой! На тебе лежит святая обязанность спасти несчастную Салли. Помни, что ты потерял бы мою дружбу, если бы поступил иначе! Говорю как друг, попечению которого ты отдан своим отцом, понимаешь?
Томек отшатнулся от яростного взгляда обычно добродушного боцмана.
- А что сказали бы отец и Смуга, если бы я сложа руки смотрел, как индейцы вас пытают? - с ужасом прошептал Томек. - Как бы я мог смотреть им в глаза? Нет, нет, боцман, вы на моем месте так бы не поступили, и не требуйте этого от меня.
Боцман хмуро молчал.
- Настоящие друзья познаются в беде. Я не покину вас, хотя мне очень жаль бедную Салли... Кроме того, вы должны знать еще одно. Черная Молния осведомлен о том, что нас связывает. Перед тем, как придти сюда, я рассказал ему это и заявил, что погибну вместе с вами.
- И что этот дьявол ответил? - угрюмо спросил боцман.
- Сказал, что так и должен поступить благородный воин, которого апачи и навахи назвали своим братом.
- Ха, вот, стало быть, какие они, твои друзья!
- Не судите строго Черную Молнию, - возразил Томек. - Чувство дружбы и чести сильно развито у индейцев. Если бы я теперь оставил вас в беде, они потеряли бы ко мне всякое уважение.
- Вот тебе и на! И из-за этого тебе надо погибнуть вместе со мной! - опечалился боцман. - Не будет мне в могиле покоя. А как же наша несчастная синичка?
- Меня охватывает отчаяние, когда я думаю о Салли и миссис Аллан... - тихо сказал Томек. - Салли наверняка ждет от нас помощи.
- Не говори так, браток, а то у меня все нутро от горя переворачивается. Теперь ты сам видишь, что должен поторопиться к ней на помощь. В мои годы человек уже не очень-то цепляется за бренное житие. Ведь мне уже не из одной печи приходилось есть хлеб. Бывал на коне, бывал и под конем. Ничего не поделаешь! "Таскал волк - потащили и волка". Не бойся, браток, твой закадычный друг и глазом не моргнет у их столбика. А ты возьми себя в руки и ищи Салли.
- Нет уж! Или оба спасемся, или вместе погибнем, - твердо ответил Томек. - Иначе и быть не может!
- Да ты подумай, скольким людям принесет горя твоя смерть? Подумай об отце, о Смуге, миссис Аллан, шерифе, не говоря уже о крошке Салли и о твоей семье в Варшаве. А по мне плакать некому.
- Я вижу вы совсем забыли о своих родителях. А все, кого вы назвали, одинаково оплакивали бы как меня, так и вас.
- Гм-м, ты думаешь? Приятно знать... Но ничего не поделаешь, так что думай только о Салли. Это твоя святая обязанность.
Томек молча смотрел на друга, прикидывая все возможности освободить боцмана, но ничего путного придумать не мог. Разрезать ремни нетрудно. Но что бы это дало? Считаясь с этим, индейцы расставили часовых не только вокруг типи, но и вокруг всей деревушки, хотя уже само положение каньона делало невозможной любую попытку к бегству. Томек пришел к выводу, что в теперешнем положении есть только один-единственный выход - женитьба на вдове Пересмешника. Но удастся ли сломить упорство друга?
- Дорогой боцман, - после длительного молчания произнес Томек, - вы и в самом деле хотите помочь Салли?
- Хочу ли я помочь?! - изумился моряк. - Да ведь я только из-за этого и впутался в это дело! Как ты можешь сомневаться в этом?
- Потому что есть возможность выпутаться, но к сожалению, для этого требуется ваша самоотверженность...
- О чем ты опять?
- Да женитесь на этой индианке, как предлагал Черная Молния! - выпалил Томек.
Вопреки предположению, боцман не рассвирепел, а остался сидеть, опустив на грудь голову и раздумывая. Наконец он спокойно и твердо сказал:
- Ради тебя и Салли я бы даже женился на этой уродливой индианке. Но есть причина, почему я не могу этого сделать: я же убил ее мужа. Может у краснокожих так водится, но я не индеец и такого не сделаю. Раз уж нет другого выхода, я выбираю столб пыток. Но зато ты обязан исполнить мою последнюю волю, то есть отправиться с индейцами на поиски Салли. Ха! Хоть бы глоток рома!
- У меня есть! Я на всякий случай прихватил с собой бутылочку. И даже принес ее сюда, подумав о вас, - торопливо ответил Томек, радуясь, что боцман переменил тему.
И, достав из кармана плоскую бутылку, он приложил ее горлышко к губам друга.
Боцман сделал большой глоток, причмокнул языком и растянулся на шкурах своего ложа.
- А теперь, дорогой, ступай и спокойно подумай обо всем, - сказал боцман. - Опекун из меня получился никудышный, значит и советовать тебе ничего не буду. Ты сам лучше знаешь, что делать, чтобы освободить Салли. Спать хочу. Вздремну немного перед этим индейским гуляньем. Кланяйся от меня миссис Аллан, поцелуй Салли, поклонись своему батюшке, Смуге... Спокойной ночи, дружище, и... не сердись на меня...
Томека душили слезы. Хотел было еще что-то сказать, но боцман и впрямь закрыл глаза. Через минуту он уже храпел во всю глотку. Когда моряк повернулся на бок, Томек тихо вышел из типи.
