Титулы, мундиры, ордена в Российской империи

      По мере увеличения числа должностей (особенно в гражданской службе) обнаруживалось, что обойтись без широкого привлечения недворян на государственную службу нереально. Поскольку а условиях сословного строя России исполнение государственными служащими их должностных обязанностей было возможно лишь в том случае, если чиновник будет иметь статус дворянина, Табелью о рангах предусматривалось, что каждый, выслуживший первый (низший) классный чин, получал дворянство. Еще 16 января 1721 г. право на дворянство было установлено в общем порядке для всех офицеров. В законе говорилось: "Все обер-офицеры, которые произошли не из дворян, оные и их дети и их потомки суть дворяне и надлежит им дать патенты на дворянство". Причисление к дворянству давало ряд льгот (о чем подробнее мы будем говорить далее), что было серьезным стимулом к поступлению на государственную службу. В военной службе уже XIV класс сообщал потомственное дворянство; в гражданской же лишь VIII, а низшие чины давали только личное дворянство. Статус личного дворянства был создан специально для данного случая и имел целью несколько сдержать и замедлить пополнение рядов потомственного дворянства за счет служилого сословия. Это подтверждалось и указом от 31 января 1724 г., которым предписывалось "в секретари не из шляхетства (дворянства. - Л. Ш.) не определять, дабы потом [не] могли в асессоры, советники и выше происходить", т. е. производиться в чины, дававшие права потомственного дворянства. Однако здесь же допускалось исключение: разрешалось производить в эти классы тех "из подьяческого чина, кто какое знатное дело покажет и заслужит". В дальнейшем под давлением обстоятельств (недостатка родовых дворян для замещения вакантных должностей государственной службы, с одной стороны, и общего возрастания числа самих этих должностей, особенно в начале XIX в. в связи с введением в России министерской системы управления, - с другой) приток на государственную службу недворян постоянно возрастал. Вследствие этого 11 июня 1845 г. класс, дававший потомственное дворянство в гражданской службе, был повышен до V; VI - IX классы стали давать личное дворянство, а Х - XIV - личное почетное гражданство. В военной же службе потомственное дворянство стал давать VIII класс, а низшие - только личное. 9 декабря 1856 г. право на потомственное дворянство в гражданской службе было передвинуто на один класс выше (вместо V на IV), а в военной - с VIII на VI класс (VII - XIV классы давали личное дворянство). В 1880-е гг. предполагалось и в военной, и в гражданской службе повысить класс, дающий дворянство, с VI и IV до III, но это намерение не было реализовано. 1 августа 1898 г. в гражданской службе были введены новые ограничения: чин IV класса стал даваться только после пяти лет пребывания в предыдущем чине и нахождения в должности не ниже V класса. 2 августа 1900 г. к этому было добавлено еще одно условие - общий срок службы в классных чинах не менее 20 лет.
      Установив четкую иерархию всех чинов. Табель о рангах предписывала строгое соблюдение принципа их старшинства (приоритета старшинства) и связанного с ним чинопочитания.
      Помимо старшинства рангов по каждому роду службы, устанавливалось старшинство военной службы над гражданской и придворной (среди чинов одного класса старшим считался военный). Лишь позднее военные утратили право на старшинство в I и II классах. Среди обладателей одного чина старшим являлся тот, кто был раньше пожалован в него. Старшинству чинов и выслуги придавалось очень большое значение во всех случаях, когда реализовывались права, проистекающие из государственной службы, в особенности право на должность. Именно в такой последовательности (по старшинству чинов и выслуги) сообщались сведения о государственных служащих во всех официальных справочных изданиях о них. Соблюдение принципа старшинства и чинопочитания считалось обязательным при всех официальных и торжественных церемониях: при дворе, во время парадных обедов, при бракосочетаниях, крещениях, погребениях и даже в церквах при богослужении.
      Принцип старшинства распространялся на жен и дочерей чиновников. "Все замужние жены поступают в рангах по чинам мужей их", - говорилось в "пунктах" к Табели. Незамужние дочери чинов I класса получали "ранг ... над всеми женами, которые в V ранге обретаются": аналогичным образом "девицы, которых отцы во II ранге, - над женами, которые в VI ранге" и т. д. На сыновей же старшинство их отцов не распространялось, и по достижении совершеннолетия они должны были выслуживать ранги сами.
      В "пунктах" же предусматривалось, что, если "кто выше ранга будет себе почести требовать или сам возьмет выше данного ему ранга", тот должен быть подвергнут за каждый случай штрафу - вычету двухмесячного жалованья; равный же штраф следовал и тому, кто кому ниже своего ранга место уступит, "чего надлежало фискалам прилежно смотреть, дабы тем охоту подать к службе и оным честь, а не нахалам и тунеядцам получать".
      Почитание лиц по рангам не касалось лишь, как говорилось в "пунктах", тех случаев, "когда некоторые, яко добрые друзья и соседи, съедутся или в публичных ассамблеях".
      Екатерина II признавала существование в России правила "чин чина почитай". Позднее А. С. Пушкин считал это правило "общеупотребительным", явно противостоящим другому возможному, "например: ум ума почитай". По наблюдениям Н. В. Шелгунова, чувство личного достоинства в дворянско-чиновной среде в большинстве случаев трансформировалось в "достоинство положения и принадлежности к чему-то, что, собственно, и давало значение человеку... Непомерно высоко ставилась честь мундира, достоинство дворянского звания, достоинство положения начальника... Каждый чувствовал свое достоинство только в первенстве, каждый хотел быть выше другого, иметь власть над ним, чем-нибудь от него отличаться, каждый хотел быть первым и как-то не хотел быть равным. Гвардеец чувствовал себя выше кавалериста, кавалерист выше армейца, армеец выше штатского".
      Среди проявлений чинопочитания важное значение приобрели формулы титулования - общий титул по классу чина или должности. Формулы эти не были установлены законом и сложились постепенно на практике, ориентируясь на западноевропейские нормы. В первой трети XVIII в. наиболее устойчиво использовались три общих титула: ваше превосходительство (для чинов высших классов), ваше сиятельство (для сенаторов - при жизни Петра) и ваше благородие (для прочих чинов и дворян). К концу века таких титулов было уже пять (более чем в других европейских странах): 1 и II классы - ваше высокопревосходительство. III - IV классы - ваше превосходительство; V класс - ваше высокородие; VI - VIII классы - ваше высокоблагородие; IX - XIV классы - ваше благородие.
      Обращает внимание некоторая алогичность такой системы: титул V класса по своим компонентам (высокородие) оказался менее "почетным", чем титул VI VIII классов (высокоблагородие). Титул "высокопревосходительство" по европейским меркам оказывался неимоверно высок: так обращались только к главам государств и правительств. Вообще нелепым было титулование государственных служащих формуле" благородие. В Германии, например, аналогичная формула применялась только к собственно дворянам, а титул высокоблагородие употреблялся при обращении к графам.
      По наблюдениям В.А. Евреинова, указанные общие титулы по чину, "получая особое развитие в конце 18 столетия... окончательно возводятся в систему" с начала второй четверти 19 века. В правовом акте эти титулы были впервые зафиксированы только в 1883 г., и то лишь применительно к военной службе.
      Пользование общим титулом по чину было обязательно во всех случаях обращения к вышестоящему по службе или по общественному положению.
      Применение общего титула в сочетании с частными титулами по чину и должности зависело, во-первых, от того, имелось ли в виду адресование, обращение или именование (упоминание в третьем лице); во-вторых, от ситуации: устное или письменное титулование, служебное или частное; в-третьих, от того, в каких отношениях старшинства и соподчиненности находились корреспонденты - собеседники. Наиболее церемонным было официальное письменное адресование низших должностных лиц и просителей к высшим. До середины XIX в. оно включало как частный, так и общий титулы, причем первый использовался и по должности, и по чину и следовал за вторым. Например: его превосходительству товарищу министра финансов тайному советнику N. Во второй половине века частный титул по чину и фамилия стали опускаться. При личном обращении употреблялся только общий титул (чаще всего без имени); при именовании, наоборот, чаще всего только частный (директор Хозяйственного департамента или статский советник); Письменное адресование нижестоящему лицу содержало только частный титул по должности (фамилия не указывалась). Примерно равные между собой должностные лица обращались друг к другу либо как к высшим, либо по чину (господин капитан), либо по имени и отчеству (в случае письменного обращения - с указанием общего титула и фамилии на поле документа).
      К началу XX в. пятичленная система общих титулов себя изжила. Одно из ведомств полагало, что она "едва ли соответствует современным условиям гражданской службы. На практике имеет значение один титул превосходительство. Остальные смешиваются и присваиваются всем без различия, состоят ли они на государственной службе или не состоят".
      Наглядным выражением принадлежности к государственной службе была форменная одежда, в особенности главный ее элемент - мундир (от франц. monture - снаряжение, амуниция). Мундиры должны были быть внешне привлекательны, единообразны (для мундиров каждого рода) и функционально удобны. Совместить эти требования, особенно первое и третье, не всегда удавалось. По мундиру можно было определить род службы, ведомство (или род войск) и класс чина (в военной службе) или должности (в гражданской службе). Первыми в России еще в конце XVII в. появились военные мундиры. Лишь в начале 1780-х гг. были введены губернские мундиры для гражданских чиновников и дворян-помещиков. В конце XVIII в. начинают вводиться гражданские ведомственные мундиры (для чиновников центральных и местных учреждений каждого ведомства), в связи с чем губернские мундиры с начала 1830-х гг. становятся только дворянскими. Наконец, в 1796 г. появились придворные мундиры. С многочисленными изменениями мундиры просуществовали до 1917 г. Форменная одежда могла сопутствовать человеку почти всю жизнь - от гимназии или кадетского корпуса до выхода на пенсию (право ношения мундира могло сохраняться). Мундиры изготавливались за счет их обладателей, что ложилось тяжелым бременем на бюджет государственных служащих.
      Далее мы будем подробнее говорить о всех разновидностях мундиров, здесь же отметим, что, во-первых, мундир был обязателен во всех тех случаях, когда в публичных церемониях должно было учитываться старшинство чинов, и, во-вторых, с мундиром было связано отдание чести как в военной среде, так иногда и в гражданской.
      С системой чинов, хотя и не жестко, было связано пожалование разного рода почетных званий. Связь эта была обоюдной: звание могло даваться только обладателям чинов определенных классов (не одного, а нескольких, например, обладателям генеральских чинов); вместе с тем получение звания обычно ускоряло продвижение по классам Табели, о рангах. Все то же относится и к званию кавалера ордена, поскольку ордена обычно жаловались "в порядке постепенности" - от младших к старшим, сообразуясь с рангами чинов награждаемых.
      Долгое время господствовало представление, что чин является "особенно почетным званием, великой царской милостью" (В. А. Евреинов). Чин и Табель о рангах стали одним из важных явлений русской общественной жизни XVIII начала XX в., постоянно привлекавшим внимание и иностранных наблюдателей, и государственных и общественных деятелей внутри страны. Один из западных путешественников, посетивших Россию в царствование Павла I, метко заметил: "Здесь все зависит от чина... Не спрашивают, что знает такой-то, что он сделал или может сделать, а какой у него чин" (Русская старина. 1899, окт. Т. 100. С. 62).
      Положение в обществе, измеряемое классами чинов, получило значение главной жизненной ценности. Согласно Уставу о службе гражданской (ст. 788) начальник имел право уволить подчиненного без объяснения причин; чин же мог быть отнят только по суду.
      В связи с открытием в начале XIX в. ряда средних и высших учебных заведений число претендентов на государственную службу возросло. К. Ф. Головин отмечал появление в России "умственного пролетариата" - категории людей, которые могли жить главным образом за счет знаний и службы. Признавалось, что "Россия - та страна, где умственному пролетариату государство предоставляет наибольшее число вакансий; и Германии и во Франции доступ к официальной карьере гораздо труднее и голоднее, чем у нас. Но и в России свободных мест не хватает". В этих условиях, с одной стороны, возросли численность и влияние чиновничества, с другой - опасения со стороны самодержавия (особенно под влиянием революций на Западе) относительно социально-политической ориентации чиновничества, его приверженности существующему экономическому и политическому строю. Позднее появилась даже характеристика некоторых сравнительно крупных чиновников как "красных". Но еще более остро в николаевское царствование (не без влияния сатиры Н. В. Гоголя) встал вопрос о чисто деловой несостоятельности большинства чиновничества, особенно тех, кто не получил серьезного образования. Объектом дискуссии в правительственны:' верхах стали феномен чинов и Табель о рангах как их правовая основа. Главных обвинении против чинов было три: провоцирование непомерного стремлении к получению чинов, возможность получения их простой выслугой лет и опасное увеличение численности нового, "служилого" дворянства. Было выдвинуто и настойчиво отстаивалось требование отмены чинов. Приверженцами этой меры были Николай I и его преемники. В записке "О народном воспитании", составленной по поручению Николая I, А. С. Пушкин в ноябре 1826 г. писал: "Чины сделались страстью русского народа... В других землях молодой человек кончает круг учения около 25 лет; у нас он торопится вступить как можно ранг, в службу, ибо ему необходимо 30-ти лет быть полковником или коллежским советником... Конечно, уничтожение чинов (по крайней мере, гражданских) представляет великие выгоды; но сия мера влечет за собою и беспорядки бесчисленные, как вообще всякое изменение постановлений, освященных временем и привычкою".
      Сторонники сохранения чипов полагали, что отрицательные последствия чинов могут быть устранены без отказа от них в принципе. Апологетом чинов выступил министр народного просвещения граф С. С. Уваров - автор известной реакционной формулы "православие, самодержавие и народность". В 1847 г. он подал Николаю I записку, в которой доказывал, что чины есть "орудие столь могущественное, что доколе оно останется в руках властителей, едва ли что-либо может поколебать самодержавную власть в ее основаниях". "В гражданской жизни всех европейских народов, - развивал Уваров свою идею, отличие определяется и достигается или родом, или богатством, или дарованием. Там ... только три пути к высшим слоям общества". В России иначе. "Известно, что у нас... гражданское значение всех и каждого зависит от степени, которая определяется по усмотрению высшей власти" в зависимости от "службы престолу" и отечеству. "При таком положении потомок Пожарского и потомок Минина должны наравне искать благоволения правительства, заслуживать офицерский чин. Граф Шереметев, вступая во владение обширным поместьем, обязан прежде воздать правительству, по мере его, дань личною службой. Карамзин оставался бы скромным писателем, если бы взор монарший не поставил бы его в общественном мнении несомненное потрясение, отчасти похожее на смятение". Государственная служба утратит "нравственное могущественное привлечение", дворянство отойдет от нее, и служба "вся перейдет в руки так называемых чиновников, составляющих уже у нас многочисленное сословие людей без прошедшего и будущего..., похожих на класс пролетариев, единственных в России представителей неизлечимой язвы нынешнего европейского образования". Последнее опасение особенно подчеркивалось, "...быстро образуется новый разряд люден с особенными понятиями, с особенным предрассудками и мечтами, менее привязанных к правительству, а более занятых собственными выгодами" Как видим, записка Уварова представляла собой манифест реакционного курса внутренней политики, в котором чинам придавалось поразительно большое значение.
      Ознакомившись с запиской С. С. Уварова, Николай I написал на ней: "Много весьма справедливых мыслей". Однако современники, которым содержание записки стало известно, отнеслись к ней критически. Так, упоминавшийся уже В. Я. Стоюнин высмеял рассуждения Уварова о "равенстве перед законом" граждан России. Он же указал на одну из главных причин, вызвавших уваровскую записку: "Русский вельможа испугался, что с уничтожением Табели о рангах пропадет сила высшего сословия, потому что людям со связями и протекцией чины добывать было легко".
      Хотя на протяжении второй половины XIX в. вопрос об отмене чинов (или о реорганизации системы чинопроизводства) неоднократно рассматривался в правительственных верхах, они все же просуществовали до 1917 г. без сколько-нибудь существенных изменений. Решающее значение при этом имели соображения, подобные выдвинутым Уваровым, и сопротивление этой мере самого чиновничества.
      Дворянские титулы, гербы и мундиры
      Дворянство
      Свод законов Российской империи определял дворянство как сословие, принадлежность к которому "есть следствие, истекающее от качества и добродетели начальствующих в древности мужей, отличивших себя заслугами, чем, обращая самую службу в заслугу, приобретали потомству своему нарицание благородное. Благородными разумеются все те, кои от предков благородных рождены, или монархами сим достоинством пожалованы". Неясность этого определения вполне соответствовала неясности самого понятия "дворянство" в представлении современников. Один из дворянских публицистов конца XIX в., задавшись вопросом "Что такое дворянин?", должен был признать, что "общее понятие, скорее чувствуемое, чем осознаваемое, слова "дворянин" является в виде неясного представления чего-то избранного, привилегированного, неодинакового со всеми остальными людьми". Некоторая растерянность цитированного автора объясняется действительно сложным, разнородным составом дворянства к концу XIX в.
      Как было зафиксировано в "пунктах" к Табели о рангах, ко времени ее введения "многократно оказалось, что некоторые себя дворянами называют, а подлинно не суть дворяне, иные же своевольно герб приняли, которого предки их не имели". Поэтому Петр I подтверждал, что "никому, кроме нас и других коронованных глав, [не] принадлежит, кого в дворянское достоинство гербом и печатью пожаловать".
      Делая попытку объяснить читателю в общем виде, что же такое дворянство, следует прежде всего определить его как сословие, т.е. особый в правовом отношении слой феодального общества, исторически сложившийся в России к началу XVIII в. и окончательно юридически оформленный Жалованной грамотой дворянству 1785 г. В идеальном случае дворянин - это помещик, т.е. владелец земель и крепостных - основной производительной силы феодального общества. Именно в таком качестве дворянин-помещик являлся главной социальной опорой царизма. В своем имении он выступал отчасти как агент верховной власти, ответственный за поступление налогов с крестьян, исполнение рекрутской повинности, благосостояние населения, за сохранение общественного спокойствия и т.п. Право владения населенными землями и получения с них доходов неразрывно связывалось с обязанностью дворян служить царю и отечеству. Еще указом 1701 г. было категорически определено что все служилые люди с земель службу служат, а даром землями никто не владеет". Здесь под землями имелись в виду поместья. Но затем указом 174 года к ним были приравнены в правовом отношении и вотчины. Богатство рассматривалось прежде всего как условие независимости и возможности целиком посвятить себя саморазвитию, государственной службе и ведению рационального хозяйства. Однако далеко не все дворяне-помещики были действительно богаты. Министр народного просвещения князь К.А. Ливен писал, что "линия дворянского сословия имеет столь необозримое имеет у нас протяжение, что одним концом касается подножия престола, а другим почти в крестьянстве теряется". Случаи, когда дворяне, даже титулованные, не имея других средств к существованию, занимались хлебопашеством, действительно имели место в России.
      В результате отмены крепостного права в 1861 г. дворяне лишились права владения крестьянами. Эти хозяйства стали, хоть и медленно, эволюционировать по капиталистическому пути. Усилился процесс обезземеливания дворянства. Вместе с тем возросли притязания дворянства на участие в политической власти, в частности на власть на местах.
      Служба сообщала дворянину приоритет. В 1712 г. было предписано, "чтобы каждый дворянин почесть и первое место давал каждому обер-офицеру", т.е. служащему дворянину. С введением Табели о рангах это преимущество фактически распространено и на гражданских чиновников, во всяком случае с VIII класса и выше.
      Еще в петровское время дворяне обязаны были служить пожизненно. Первое облегчение было сделано Анной Иоанновной, установившей, что дворяне должны служить от 20- до 45-летнего возраста, после чего могли оставлять службу; одному дворянину из каждого семейства дозволялось вовсе не являться на службу, а заниматься хозяйством в именин. Петр III в 1762 г. освободил дворян от обязательной службы: Екатерина II подтвердила это право Жалованной грамотой дворянству 1785 г. Одновременно принимались меры для того, чтобы привлечь дворян на государственную службу посредством чинов, орденов и т.п. При Николае 1 был принят даже ряд узаконений, ограничивавших сословные права дворян (и их потомков), не состоявших на государственной службе.
      В реальной жизни дворянин предстает как человек, лишь имеющий право на владение населенными землями, но не обязательно действительно ими обладающий. С тех пор как открылась возможность получения дворянства службой, беспоместный дворянин стал распространенным "явлением". Выступая основателями нового дворянского рода и пользуясь всеми правами благородного сословия, такие дворяне на деле целиком зависели от службы и жалования. Во многих случаях их стремлением было использовать дворянство для выгодной в материальном отношении женитьбы. Дворянство, полученное за государственную службу (по чину или ордену), - как только его получение приобрело массовый характер, - стало рассматриваться в обществе как второсортное. Современный нам исследователь истории дворянства (А. П. Корелин) справедливо отмечает, что "приобретение дворянства службой отчасти было в интересах самодержавия, так как увеличивало в составе высшего сословия бюрократическую прослойку, целиком находившуюся в зависимости от верховной власти". Вместе с тем существовало опасение, что чрезмерное увеличение численности беспоместных дворян приведет к изменению социальной природы дворянства как сословия. В 1827 г. в правительственных верхах впервые был поставлен вопрос о необходимости отмены приобретения дворянства чином. В 1840-1850 г.г. получение дворянства по чину и ордену было ограничено. В 1880-х гг. предполагалось установить, что потомственное дворянство мог давать лишь III класс Табели о рангах.
      Потомственные дворяне получали ряд важных личных прав: они освобождались от подушной подати, рекрутской повинности, от телесных наказаний; могли принимать участие в сословной организации дворянства; обязанность служить являлась для них также преимущественным правом на государственную службу; дети дворян пользовались льготами при получении образования. Лишь после 1861 г., а особенно после 1905 г. некоторые из названных прав утратили свое значение.
      И поместное, и служилое дворянство было потомственным, т.е. передавалось жене, детям и дальним потомкам по мужской линии (дочери, вышедшие замуж, получали сословный статус мужа). В "пунктах" к Табели о рангах специально оговаривалось, что "законные дети и потомки" тех, кто выслужил потомственное дворянство, должны быть "в вечные времена лучшему старшему дворянству во всех достоинствах и авантажах равно почтены быть". Больным был вопрос о статусе законных детей потомственного дворянина, рожденных до получения дворянства. Из них мог получить потомственное дворянство "только один сын, о котором отец будет просить". Прочие дети получали особый правовой статус "обер-офицерских детей", которые в 1832 г. были причислены к сословию почетных граждан. Лишь с 1874 г. в потомственное дворянство стали возводиться все дети чиновников, получивших статус потомственного дворянина.
      Наследование дворянства порождало внимание к истории рода во многих поколениях - к его происхождению, роли в истории страны, заслугам его выдающихся представителей. Это знание, оформленное обычно в форме родословия, родового герба, портретов предков, преданий и т.п., вызывало чувство личного достоинства и гордости за своих предков, напоминало о единстве всех живущих представителей рода и побуждало к заботе о сохранении его доброго имени. Честь дворянина воспринималась и им самим, и окружающими как некая важная реальность, вызывающая доверие к нему. Наоборот, нарушение правил чести рассматривалось в дворянской среде как случаи чрезвычайный.
      Особую группу составляли личные (не потомственные) дворяне. Престиж личного дворянства, впервые появившегося вместе с Табелью о рангах, был минимален (его даже не считали "настоящим" дворянством). За малым исключением личные дворяне не имели права владения крепостными. Помимо обычной выслуги потомственного дворянства, личные дворяне могли (до 28 мая 1900 г.) ходатайствовать о его получении в случае, если их отцы и деды прослужили по 20 лет в обер-офицерских чинах. Личное дворянство распространялось только на жену. Дети личных дворян пользовались статусом "обер-офицерских детей", а с 1832 г. - потомственных почетных граждан.
      Введение манифестом 10 апреля 1832 г. нового сословия почетных граждан (потомственных и личных) преследовало две цели: во-первых, сократить возрастание численности личных дворян за счет замены в ряде случаев звания личного дворянина званием почетного гражданина; во-вторых, предоставить хотя бы минимум прав (главные из них - освобождение от рекрутской повинности, подушного оклада и телесных наказаний) таким категориям населения, как купцы 1-й гильдии (после 10 лет, а с 1863 г. - 20 лет пребывания в гильдии), коммерции и мануфактур - советники, лица, получившие ученые степени, художники, выпускники университетов и ряда других высших учебных заведений, дети личных дворян и православных церковнослужителей и др. С 1892 г. звание почетного гражданина стало возможным испрашивать за общественно полезную деятельность: за первые 10 лет в этом случае давалось личное почетное гражданство, а за 20 лет - потомственное. На 1858 г. в России числилось более 21 тыс. почетных граждан.
      Общая численность дворянского сословия и классных чиновников (с членами семей) составляла на 1858 г. примерно миллион человек (без Польши, Финляндии и Средней Азии), в том числе потомственных дворян - 612 тыс. На 1861 г. число потомственно-дворянских семей достигало 150 тыс., в том числе 128 тыс. поместно-дворянских. Число потомственно-дворянских родов было, следовательно, еще меньше. На 1897 г. потомственные дворяне (по происхождению, в том числе долги чиновников) составляли среди государственных служащих 31% (в целом 37 %).
      А.П. Корелин пришел к обоснованному заключению, что "высшее сословие с одной стороны, как наиболее образованное и обеспеченное, дало немало видных деятелей в области науки, литературы и искусства. а с другой - вобрало в себя довольно значительную часть талантливых выходцев из других сословии"
      Жалованной грамотой дворянству 1785 г. официально вводилась корпоративная организация благородного сословия с правами самоуправления. Совершеннолетие потомственные дворяне каждой губернии (мужского пола) образовывали дворянское общество, члены которого (внесенные в губернские родословные книги и обладавшие определенным имущественным цензом) пользовались правом участия в собраниях (обычно раз в три года) для обсуждения нужд общества (с правом обращения к правительству с ходатайствами о местных нуждах) и выборов предводителем губернского дворянства Аналогичная организация создавалась и в уездах Губернские предводители дворянства вместе с представителями от рядовых дворян губерний образовывали депутатские собрания - высший орган дворянства между губернскими собраниями. Чтобы усилить привлекательность и авторитетность должности предводителя, а вместе с тем иметь основания для влияния на занимавших се лиц, должность эта в 1831 г была отнесена к IV и V классам государственной службы с присвоением предводителям соответствующих прав
      При создании дворянской корпоративной организации царское правительство преследовало три цели Во-первых, усилить влияние дворянства па местах как "первой опоры престола" и "одного из надежнейших орудии правительства" (так дворянство квалифицировалось законом) Во-вторых, создать условия для привлечения дворянства к участию в местном государственном управлении, сформированном на основании Учреждения о губерниях 1775 г. Уездные учреждения оказывались полностью в руках поместного дворянства, а губернские - в значительной мере после отмены крепостного права участие дворян в местной администрации видоизменилось, но не уменьшилось. И, в-третьих, поставить дворян под контроль их же выборных органов. В частности, на предводителей дворянства возлагалось наблюдение за "нравственностью" дворян, осуществление по отношению к ним дисциплинарных мер (например, участие в наложении опек на имения), выдача дворянам характеристик, необходимых при поступлении на государственную службу и в некоторых других случаях.
      При всем том царское правительство никогда не утрачивало внимательно-настороженного отношения к дворянской корпоративной организации сознательно сохранялась разобщенность внутри нее (уездные организации не подчинялись губернским, до 1905 г. правительство препятствовало созданию общероссийской дворянской организации), осуществление наиболее важных функций организации контролировалось и даже санкционировалось губернаторами и Министерством внутренних дел. После отмены крепостного права усилились претензии дворянства на более активное участие в политической власти в стране