Титулы, мундиры, ордена в Российской империи

      С. Ю. Витте справедливо указывает в своих воспоминаниях, что высшее гражданское чиновничество "очень дорожило благоволением свыше, которое приобреталось расположением придворных сфер". В частности, ведомство путей сообщения добивалось такого расположения посредством организации разного рода удобств в вагонах для придворных в составе императорских поездов. В благодарность причастные к этому чиновники ведомства сами получали придворные звания.
      Наконец, возможно было и оставление лиц, имевших придворный чин, вообще не у дел. Такой вариант возникал, в частности, в тех случаях, когда придворный чин давался в качестве награды.
      Важнейшим преимуществом придворных чинов считалось то, что их обладатели имели возможность постоянно и тесно общаться с представителями царствующего дома. Хорошо зная ситуацию, А. А. Половцов в разговоре с Александром III имел основания сказать:
      "У нас в России всегда будет сильно слово того человека, который имеет к вам личный доступ". Некоторые высшие государственные деятели в России середины XIX в. солидаризировались с канцлером Германской империи О. Бисмарком, который утверждал: "То, чего я достиг, я достиг скорее как камергер, чем как министр". Многие из высших придворных чинов были вообще в дружеских отношениях с представителями царской семьи. Они принимали непременное и самое почетное участие во всех придворных церемониях.
      До середины XIX в. лиц, имевших придворные чины, было немного - 3-4 десятка; к 1881 г. их число возросло до 74, к 1898 г. - до 163 и к 1914 г. до 213 человек. Постепенно все большее число обладателей придворных чинов оказывались не связанными с какими-то деловыми обязанностями при дворе.
      Придворные чины имели право на почетную форму обращения, полагавшуюся всем классным чинам.
      Вместе с тем в начале XIX в. появились особые придворные звания, которые не давали их обладателям права на класс, а, наоборот, могли жаловаться лишь лицам, уже имевшим определенные законом классы гражданских чинов. В 1881 г, общее число лиц, имевших эти звания, составляло 590, а к 1914 г. достигло 897{26}.
      Первыми придворными званиями в России стали трансформировавшиеся из придворных чинов звания камергер и камер-юнкер. Обязанности обладателей этих чинов сводились главным образом к "дежурству при ее императорском величестве", но и от этого многие были фактически освобождены. Пожалования в эти чины были наиболее многочисленными и обычно значительно превышали нормы, установленные придворными штатами." Камергерские и камер-юнкерские обязанности оказывалось возможным совмещать с другой службой, в частности с военной{27}. При Екатерине II стали даже различаться штатные действительные камергеры и камер-юнкеры, фактически выполнявшие установленные обязанности и получавшие жалованье (по придворному штату на 1775 г. предусматривалось 12 камергеров и 12 камер-юнкеров), и сверхштатные камергеры и камер-юнкеры, имевшие этот чин, но служившие вне двора или вообще не состоявшие на службе. В июне 1800 г. была предусмотрена возможность получения действительными камергерами (IV класс) чина тайного советника (III класс); в этом случае придворный титул действительного камергера сохранялся как звание, но его обладатели освобождались от дежурств.
      К концу XVIII в. участились случаи пожалования чинов камергера и камер-юнкера представителям знатных дворянских родов (иногда даже в детском возрасте) без выслуги предыдущих классов чинов. Поскольку было возможно перечисление из придворного ведомства в гражданское или военное с чином того же класса, сложилось такое положение, когда молодые люди нередко без всякого серьезного образования оказывались на сравнительно высоких ступенях служебной иерархии. Хотя по штату 1801 г. комплект камергеров и камер-юнкеров был установлен по 12 человек, к 1809 г. фактически первых числилось 76, а вторых - 70.
      Поэтому законом от 3 апреля 1809 г. чины камергера и камер-юнкера были преобразованы в почетные придворные звания, которые могли отныне присваиваться лишь лицам, уже имеющим военный или гражданский чин. Необходимость этой меры мотивировалась очень общо: "Поощрение к службе и возбуждение всех сил и способностей к труду и деятельности на пользу общую составляют одно из важнейших попечений правительства. Сему существенному и необходимому правилу настоящее положение чинов при дворе нашем в звании камергеров и камер-юнкеров не соответствует". Новый статус званий камергера и камер-юнкера определялся в законе так; "На будущее ... время звания камер-юнкеров и камергеров, как по уважениям и заслугам предков кому-либо от нас будут пожалованы, имеют представлять придворные отличия, знак особенного внимания нашего к роду или заслугам предшествующим, но не будут они присвоять никакого чина". Отмечалось, что "должности сии с удобностью могут быть соединяемы с действительною службою", главным образом по гражданскому ведомству.
      За теми, кто имел придворные звания, укрепилось общее наименование придворные кавалеры (однако иногда оно распространялось и на придворные чины).
      Закон 1809 г. был встречен общим ропотом как тех, кого он затрагивал по их действительному положению, так и более широкого круга лиц, у которых он отнимал надежды на быструю карьеру и близость ко двору.
      Поскольку ранг вновь установленных званий законом не определялся, пожалование в них после 1809 г. еще более участилось, распространившись на лиц, имевших чины ниже IV и V классов. В 1809-1835 гг. общее число камергеров и камер-юнкеров возросло со 146 до 263, несмотря на установление в 1826 г. комплекта их в 48 человек и прекращение с 1824 г. выплаты им жалованья. В 1836 г. было определено, что эти звания могли даваться гражданским чиновникам, дослужившимся до III - V и VI - IX классов, а с 1850 г. - III - IV и V - VIII классов. Но, несмотря на все эти ограничения, пожалование в камергеры и камер-юнкеры продолжалось, и к 1855 г. число первых составило 169, а вторых - 213. Звания эти все меньше связывались со знатностью рода и все больше - со службой, превращаясь в одну из наград. Пожалование в эти звания производилось по представлению ведомств, в которых претенденты занимали должности. Как правило, при достижении предельных чинов и увольнении от службы звания отнимались, а имевшие их лица отчислялись от двора. Вопрос о пожаловании более высокого придворного звания решался заново только по истечении некоторого времени после получения чина.
      После 1809 г. лица, уже имевшие чин действительного камергера и состоявшие на службе, сохранили его как почетное звание. Звание это весьма ценилось и вплоть до 1850-х гг. значилось еще в титулах некоторых гражданских и придворных чинов II - 111 и даже I классов. В 1840-х гг., например, это звание сохраняли обер-шенк, обер-шталмейстер и гофмейстер с чином действительного тайного советника. Лица, получившие звание камергера после 1809 г., назывались либо просто камергерами (если они входили в установленный в 1826 г. их комплект - 12 человек), либо именовались формулой в звании камергера. На 1840 г. первые имели гражданские чины III и IV классов, вторые - IV класса. Между тем по правилам звание камергера по достижении его обладателем чина III класса (тайного советника) отнималось.
      В обязанности камергеров и камер-юнкеров, как и прежде, входило ежедневное (в порядке очереди) дежурство при императрицах (они, в частности, представляли им явившихся на прием лиц мужского пола, кроме послов) или других членах императорской семьи, а так же особые дежурства при них же во время придворных церемоний, балов, в театрах. Правильный порядок таких дежурств был установлен со вступлением на престол Николая I. Кавалеры из провинции к дежурству обычно не допускались.
      Известно, что 31 декабря 1833 г. звание камер-юнкера было дано А. С. Пушкину. Незначительность этого пожалования обидела поэта. Так оно было расценено и окружающими поэта, хотя Пушкин имел чин титулярного советника (IX класс) и по правилам и обычаю того времени формально действительно не мог претендовать на камергерское звание (мы уже отмечали, что с 1836 г. IX класс официально стал нижним рубежом для назначения в камер-юнкеры). К 1833 г. число лиц, имевших это звание, превышало сотню, причем среди камер-юнкеров преобладали чиновные люди. Однако многие из них были значительно моложе Пушкина. Хотя звание камер-юнкера и облегчало поэту (вместе с женой) доступ ко двору, это же звание ставило его в самый низ иерархии придворных чинов и званий, что, конечно, было унизительно.
      В течение XIX в. звания камергера и камер-юнкера все больше утрачивали свое значение. Лишь малая часть лиц, их имевших, действительно выполняла какие-либо обязанности при дворе. Для большинства это была почетная награда, дававшая право на прием ко двору и участие в придворных церемониях. В царствование Николая I (вторая четверть XIX в.) обладание этими званиями было "прерогативой лишь гражданских, а не военных чинов". Чаще всего эти звания давались предводителям дворянства (на время исполнения этих обязанностей), губернаторам и представителям России за границей, реже отпрыскам известных дворянских родов. Звания камергера и камер-юнкера обычно отбирались при выходе их обладателей в отставку. Когда в 1880-х гг. А. А. Половцов предложил своему подчиненному - племяннику председателя Комитета министров графа М. X. Рейтерна барону В. Г. Нолькену выйти в отставку, - тот сослался на то, что "его дядя дорожит сохранением" за ним "придворного звания камер-юнкера, которое по настоящим правилам теряется при выходе в отставку". Половцов должен был договариваться о том, чтобы для Нолькена было сделано исключение и он "был уволен в отставку с сохранением придворного звания, что может послужить прецедентом и в будущем для всякого помещика".
      В 1881 г. общее число камергеров и камер-юнкеров составило 536, а в 1914 г. - 771.
      Как реакция на девальвацию этих титулов вскоре после 1809 г. получила распространение еще одна разновидность придворных званий, вовсе не предусмотренная законодательством, - звании, получивших довольно странные, не имевшие реального смысла наименования: в должности гофмейстера, в должности гофмаршала, в должности шталмейстера и в должности егермейстера. Как правило, эти звания жаловались чиновникам III и IV классов, но иногда и V, и более низких (до VIII) классов. Таким образом, все они были примерно равны званию камергера. Известны случаи назначения в должность первого чина двора (например, на 1855 г. встречается звание в должности обер-шталмейстера). Существовало также звание в должности церемониймейстера, дававшееся чиновникам VI - VIII классов{28}. В 1840 г. общее число лиц, имевших эти звания, не превышало 20, а в 1855 г. было чуть более десятка; к концу XIX в. число лиц в должности второго чина двора достигло 63, а в 1914 г. - 109 (кроме того, соответственно 12 и 17 лиц в должности церемониймейстера). Эти звания, несмотря на возрастание числа их обладателей, сохраняли значение чрезвычайной награды и особой милости царя.
      В справочниках "Придворный календарь" звания в должности вторых чинов двора отнесены к этим "чинам" и как будто вообще приравнены к III классу Табели о рангах. Но в тех же календарях было опубликовано "Положение о выходах при высочайшем дворе...", в котором состоящие в должности вторых чинов двора относительно своих прав при дворе объединены с состоящими "в придворном звании". Указанная неопределенность отражала, по-видимому, реальную ситуацию. Однако, в отличие от действительных вторых чинов двора, все лица, состоявшие в должности вторых чинов, имели гражданские чины соответствующих классов. Причем можно наблюдать, что при переводе, например, из в должности шталмейстера в шталмейстеры обладатель первого звания утрачивал гражданский чин действительного статского советника (IV класс) в связи с переходом в придворный чин III класса.
      Таким образом, формула в должности второго чина двора указывает отнюдь не на чин, а именно на особое придворное звание, приравненное ко вторым чинам двора. Имевшие эти звания считались как бы кандидатами на придворные чины. Среди них мы встречаем гражданских чиновников, военных и даже отставных. Обычно состоявшие в должности чинов двора включались в понятие придворные кавалеры.
      Какими были специфические придворные обязанности лиц в должности вторых чинов двора, неясно. Известно лишь, что они принимали участие в придворных церемониях.
      Еще раз отметим то важное обстоятельство, что получение придворных званий давало лицам в сравнительно низких чинах право быть принятыми ко двору.
      По характеру исполняемых при дворе обязанностей к придворным кавалерам примыкали камер-пажи и пажи. Источники упоминают о них с начала XVIII в. В Табели о рангах в XIV классе значился гофмейстер пажов, из чего можно заключить, что ранг самих пажей был еще ниже.
      По придворному штату 1796 г. в ведении обер-камергера находилось (помимо 12 камергеров) 12 камер-пажей и 48 пажей, но сами они в штат не включались. Пажами могли быть сыновья и внуки сановников первых трех классов. Обычно они воспитывались в Пажеском его величества корпусе. Это было привилегированное учебное заведение, основанное еще в середине XVIII в., а при Павле I превращенное в военное училище. Пажей последнего года обучения (принявших при переходе в старшие классы присягу и считавшихся военнослужащими) привлекали к службе при дворе. Лучшие среди них но успехам в учении (а также с учетом происхождения и внешних данных) получали звания камер-пажей и распределялись для постоянного дежурства при императоре и дамах императорской фамилии. Временно пажи могли прикомандировываться и к другим членам царской семьи и иностранных царствующих домов, прибывших в Россию. Основные обязанности пажей состояли в участии в разного рода придворных церемониях и празднествах: сопровождение членов императорской фамилии, несение шлейфов, держание накидок дам и т. п. С производством в офицеры камер-пажи и пажи теряли эти звания. Естественно, что знакомство с членами императорской семьи могло способствовать последующей карьере пажей.
      Существовало также несколько придворных почетных званий для дам и девиц. Собственно, в Табели о рангах говорилось не о званиях, а о чинах. Все они указаны не в основной части Табели, а в одном из объяснительных к ней пунктов. Старшим было звание обер-гофмейстерины ("имеет ранг над всеми дамами"). Затем следовали действительные статс-дамы. Их ранг шел "за женами действительных тайных советников" (II класс). Действительные камер-девицы имели ранг, равный рангу жен президентов коллегий (1Укласс). Наконец, назывались гоф-дамы (приравнивались в ранге к женам бригадиров - V класс), гоф-девицы (приравнивались в ранге к женам полковников - VI класс) и камер-девицы. Однако на практике уже во второй четверти XVIII в. получила применение несколько дополненная и измененная номенклатура дамских придворных званий: обер-гофмейстерина, гофмейстерина, статс-дама, камер-фрейлина и фрейлина. Первые четыре звания в течение XVIII в. имели всего 82 лица.
      Звания гоф-дамы и гоф-девицы (гоф-фрейлины) не получили значительного распространения. Зато с 1730 г. стали присваиваться звания камер-фрейлины (т. е. камер-девицы), с 1744 г. - фрейлины, а с 1748 г. - гофмейстерины. Придворный штат 1796 г. включал следующие дамские звания (снова названные здесь чинами): обер-гофмейстерина, гофмейстерина, 12 статс-дам и 12 фрейлин. Камер-фрейлины (как и камер-юнкеры) штатом 1796 г. не предусматривались. В законоположениях по придворному ведомству они затем упоминаются лишь в 1834 г. Звание фрейлины жаловалось особенно часто. В 1881 г. из 203 дам, имевших придворные звания, 189 были фрейлинами; в 19)4 г. соответственно 280 и 261. Камер-фрейлинами и фрейлинами могли быть лишь незамужние женщины. Примерно треть их принадлежала к титулованным фамилиям, а около половины - были дочерьми лиц, имевших придворные чины и звания. Даже в середине XIX в. известны случаи пожалования звания фрейлины малолетним девочкам.
      В 1826 г. Николай I установил комплект фрейлин - 36 человек. Часть "комплектных" фрейлин назначалась "состоять" при императрицах, великих княгинях и великих княжнах (эти фрейлины назывались свитными). Многие из них постоянно находились при дворе (часто и проживали там). Фрейлины императриц считались старше фрейлин, состоявших при великих княгинях, а те в свою очередь старше фрейлин великих княжон. Фрейлины "высочайшего двора" не несли постоянных обязанностей. Многие из них подолгу находились в отпуске (иногда проживая вне столицы) и появлялись при дворе лишь изредка.
      Едва ли не основным преимуществом фрейлин была возможность, выходя замуж, составить "блестящую партию". "Комплектные" фрейлины при этом получали приданое от двора. В некоторых случаях сама свадьба праздновалась во дворце: так, фрейлина цесаревны и адъютант цесаревича в 1880 г. праздновали свадьбу в Аничковом дворце. Лишь немногим из них после замужества давалось более высокое звание; остальные по выходе замуж отчислялись от двора. Но даже в отставке они сохраняли право быть представленными императрице и приглашались на большие балы в Большом (Николаевском) зале Зимнего дворца вместе с мужьями, "независимо от чина последних".
      Несколько фрейлин (2-5) имели более высокий ранг - камер-фрейлин. В придворной иерархии они вполне приравнивались к статс-дамам. Последние составляли вторую по численности группу придворных дам. В 1914 г. их было 14. Как правило, это были супруги крупных гражданских или военных чинов. Большинство их принадлежали к родовитым фамилиям и являлись "кавалерственными дамами", т. е. имели дамский орден святой Екатерины и некоторые другие награды. Многие из них числились в отпуске и появлялись при дворе только в торжественных случаях.
      Ни камер-фрейлины, ни статс-дамы никаких определенных обязанностей при дворе не несли; они даже не обязаны были принимать участие в придворных церемониях.
      Звания гофмейстерина и обер-гофмейстерина обычно принадлежали дамам, занимавшим одноименные придворные должности и заведовавшим придворным дамским штатом и канцеляриями императриц и великих княгинь. Одной из их обязанностей было представление императрицам дам, явившихся на аудиенцию. С 1880-х гг. этих званий никто не имел, а соответствующие должности исполняли лица из числа статс-дам, а при дворах великих княгинь - даже дамы, вообще не имевшие придворных званий.
      Следует оговорить, что в 1742 г. был случай пожалования в статс-дамы девицы М. С. Гендриковой, а некоторые статс-дамы считались старше рангом, чем гоф-мейстерины.
      Гофмейстерины, статс-дамы и камер-фрейлины имели общий титул - ваше высокопревосходительство.
      Участие всех военных, гражданских и в первую очередь придворных чинов, кавалеров и дам, а также генералов и офицеров Свиты в церемониях и празднествах при дворе определялось главным образом "Положением о выходах при высочайшем дворе, о входе за кавалергардов, о представлении их императорским величествам, о приглашениях на балы и другие при дворе собрания и о старшинстве придворных чинов и званий". Положение было утверждено 13 апреля 1858 г., затем изменено в 1899 г. и вновь утверждено в новой редакции 20 августа 1908 г. Эти три редакции существенно отличаются друг от друга, хотя все они в некоторых частях не вполне ясны для современного нам читателя.
      Выходом называлось торжественное шествие членов императорской фамилии из внутренних апартаментов в дворцовую церковь или в Тронный зал (и обратно). Выходы разделялись на большие и малые. Первые назначались по случаю "больших церковных праздников и в торжественные дни", когда процессия направлялась в собор Зимнего дворца, вторые - в те же дни (по назначению), а также "в обыкновенные праздники и воскресные дни" - в малую церковь дворца. К числу праздников относились и именины членов императорской фамилии. Во время пребывания царской семьи в других дворцах большие и малые выходы следовали в церкви этих дворцов. В Зимнем дворце перед началом шествия члены императорской фамилии собирались в Малахитовом зале (ближайшем в апартаментах "половины его величества" к парадным залам), затем по старшинству (в соответствии с правом на престолонаследие) шли в церковь. Во время больших выходов в Зимнем дворце процессия следовала через парадные залы: Концертный, Николаевский, Аванзал, Фельдмаршальский, Петровский, Гербовый, Пикетный. В этих выходах, помимо императорской фамилии, принимали участие придворные чины, кавалеры и дамы. Придворные чины и кавалеры пользовались привилегией открывать это шествие, а придворные дамы замыкали его. При малых выходах в шествии принимали участие лишь члены императорской фамилии.
      Кроме непосредственно участвовавших в шествиях, на выходы приглашался точно установленный круг лиц. На малых выходах присутствовали придворные дамы (причем из числа фрейлин императриц лишь свитные), первые чины двора, генералы и офицеры Свиты, а из вторых чинов двора - лишь некоторые (среди них обер-церемониймейстер и гофмаршал). До 1908 г. приглашались также члены Государственного совета, министры и находившиеся в Петербурге генерал-губернаторы и командующие военными округами. Круг приглашаемых на большие выходы был значительно шире. В залах по пути шествия собирались по особым повесткам в строгом соответствии с рангами лица, имевшие высшие гражданские звания, генералы и офицеры Свиты, гвардии, армии и флота (офицеры частей, находившихся в Петербурге, приглашались в порядке постепенности), а также гражданские сановники первых четырех классов (до 1908 г. также и V класса). Их жены и дочери могли присутствовать на выходе, если были представлены императрице. Иногда на выходы приглашались городские головы и купцы 1-й гильдии. В особо торжественных случаях приглашались высшее духовенство и дипломатический корпус. На выходы (как и на другие церемонии и балы при дворе) выделялся необходимый комплект камер-пажей и пажей. Во время больших выходов подле зала, ближайшего к внутренним апартаментам, выстраивался пикет от Кавалергардского полка. Находиться в зале "за кавалергардами" (т. е. ближе к императорской фамилии) до начала шествия и при его возвращении считалось важной привилегией, которой пользовались, помимо участвовавших в шествии придворных дам, чинов двора и придворных кавалеров, статс-секретари его величества и кавалеры двух высших орденов - Андрея Первозванного и Георгия 1-й и 2-й степеней, а до 1908 г. также и члены Государственного совета, сенаторы и почетные опекуны. Ко времени возвращения шествия в зал "за кавалергардами" выстраивались все названные лица (кроме участвовавших в шествии), а также офицеры Кавалергардского полка. В некоторых случаях "их величества" останавливались в этом зале для беседы с присутствовавшими. Обычно об этом было известно заранее. Тогда в этот зал собирались, кроме указанных выше персон, лица, состоящие в Свите, генерал-губернаторы и военные губернаторы, генералы и гражданские чиновники I и II классов, а после 1908 г. также члены Государственного совета, сенаторы, почетные опекуны, министры, главноуправляющие, председатель Государственной думы и государственный секретарь. Таким образом, для чинов ниже II класса получение званий статс-секретаря, члена Государственного совета и сенатора означало досрочное, так сказать, получение права на вход "за кавалергардов".
      Помимо парадных выходов, существовали и парадные выезды: 6 августа - в день преображения господня - в Преображенский собор; 30 августа - в день праздника ордена Александра Невского - в Александро-Невскую лавру; для встречи невест высочайших особ; на освящение храмов, на смотр войск и военные праздники в столице.
      Присутствие на выходах было малоинтересно и изнурительно, поэтому имели место многие случаи, когда обязанные быть на них уклонялись от этого. В частности, в 1834 г. Николай I должен был сделать замечание по поводу того, что некоторые камергеры и камер-юнкеры не явились 14 апреля на выход в связи с всенощным бдением. Нередкими были и случаи нарушения этикета присутствовавшими на выходах, особенно разговоры и шум, даже в церкви. Так, в 1749 г. императрица Елизавета Петровна "изволила указать", что "во время божественной службы в придворной ... церкви, ежели кто, какого чина и достоинства ни был, будет с кем разговаривать, на тех надевать цепи с ящиками, какие обыкновенно бывают в приходских церквах, которые для того нарочно заказать сделать вновь".
      Екатерина II должна была возобновить это распоряжение. Но и Александр II в январе 1863 г. имел основание выразить неудовольствие в связи с тем, что "при совершении бракосочетания ее императорского высочества княжны Марии Максимилиановны с его великогерцогским высочеством принцем баденским присутствовавшие в церкви дозволяли себе разговаривать между собой, отчего происходил такой шум, что едва было слышно богослужение" (Н. Е. Волков).
      Во второй половине XIX в. все чаще отмечались меньшая торжественность дворцовых церемоний и падение их престижа. П. А. Валуев записал в дневнике об одном из больших выходов: "...Толпа красных от жара сановников, малочисленность присутствовавших дам, возрастающий легион неизвестных или новых церемониймейстеров, камергеров и камер-юнкеров, отсутствие" всякого видимого участия со стороны всего присутствовавшего собрания...". "Двор - не то, чем он был прежде". Неоднократно приемы при дворе сравнивались с биржей, когда можно было встретить сразу много нужных людей и переговорить с ними, уладить дела.
      На большие балы в Зимнем дворце приглашалось по две тысячи человек. Круг приглашенных определялся чинами. Помимо придворных чинов, кавалеров и дам, присутствовал широкий круг генералов и офицеров (VII класса и ниже - по особым спискам), гражданских чинов I - III классов (иногда IV) .георгиевские кавалеры, начальники губерний, предводители дворянства и председатели земских управ (находившиеся в Петербурге), а также супруги и дочери тех из этих лиц, которые имели чин IV класса и выше, супруги полковников и бывшие фрейлины (с мужьями).
      Непременным условием приглашения на придворные балы для мужчин было обладание формальным правом быть представленным императору, а для дам предварительное фактическое представление императрицам. Право представления "их величествам" в первую очередь давалось придворным чинам, кавалерам и дамам, а затем военным и гражданским чинам первых четырех классов, полковникам гвардии, занимавшим должности IV класса, и некоторым другим категориям лиц (после 1908 г. также членам Государственной думы и Государственного совета). Из числа дам этим правом пользовались супруги и дочери всех придворных чинов и кавалеров (после 1908 г. и их вдовы); бывшие фрейлины; супруги, вдовы и дочери "особ первых четырех классов"; супруги флигель-адъютантов (после 1908 г. также их вдовы и дочери) и некоторых полковников и капитанов 1-го ранга. Для военных и гражданских чинов высших классов было принято представляться императору по случаю назначения на должность, награждения, отъезда и по другим поводам.
      Вот как описывает С. Ю. Витте свое первое представление Александру III в 1891 г.: "Как только я приехал в Петербург и занял место директора Департамента железнодорожных дел, то по принятому порядку я должен был явиться к государю... Я представился ему в общий прием, потому что лиц, которые занимали такое маленькое положение, как я, государь не принимал отдельно... Был назначен определенный час, когда отходил в Гатчину поезд... По приезде в Гатчину... всех приезжающих повезли в гатчинский дворец; там нам отвели несколько комнат, в которых мы и привели себя в порядок. Затем нас всех повели ... в приемную комнату. Причем, так как император Александр III ужасно любил жить скромно, то он... занимал средний этаж... - совсем низкий, с маленькими комнатами. Там была большая зала, в которой государь принимал. Нас всех заперли в зале; вышел император, один, по обыкновению очень скромно одетый, конечно, в военной форме, но форма эта была уже более или менее поношенной. Он своей тяжелой поступью... последовательно подходил к каждому по порядку... и каждому сказал несколько слов... Потом дежурный флигель-адъютант подошел к нам и сказал, что мы все можем уйти... По обыкновению были приготовлены столы для завтрака... Делается так, что те экипажи, которые привозят во дворец, поджидают и увозят на вокзал (в каждый экипаж садятся двое)...".
      Лишь названные категории лиц, пользовавшиеся общим наименованием "имеющих право приезда ко двору" или "имеющих право быть представленными ко двору", могли приглашаться на "балы и другие собрания" при дворе. Даже представление императорской чете частным образом (в обход официального порядка) не давало права на такие приглашения.
      Чтобы дать читателю представление об упоминавшихся "повестках" официальных приглашениях во дворец для участия в церемониях или празднествах, приведем полный текст одной из них, полученной К. П. Победоносцевым: "От двора его императорского величества объявляется госпожам статс-дамам, камер-фрейлинам, гоф-мейстеринам, фрейлинам, господам придворным и всем ' ко двору приезд имеющим. Его императорское величество высочайше повелеть соизволил: в будущее воскресенье, 1-го числа января 1889 года, в день наступающего Нового года и празднования рождения его императорского высочества великого князя Алексея Александровича, иметь приезд в Зимний его императорского величества дворец к божественной литургии и для принесения поздравлений их императорским величествам и их императорским высочествам знатным обоего пола особам, гвардии, армии и флота генералам, штаб - и обер-офицерам, губернскому и уездным предводителям дворянства С.-Петербургской губернии, господам чужестранным послам и посланникам, также с.-петербургскому городскому голове, российскому и иностранному почетному купечеству, и прибыть: российским в 11, а чужестранным послам и посланникам в 12 часов дня. Дамам быть в русском платье, а кавалерам в парадной форме; собираться же особам, имеющим вход за кавалергардов, - в Концертном зале, военным генералам, штаб - и обер-офицерам - в Николаевском зале и Аванзале, чужестранным послам и посланникам - в зале Петра Великого, городским дамам и гражданским чинам - в Гербовом зале, городскому голове и купечеству - в Фельдмаршальском зале.
      Кавалеры ордена св. апостола Андрея Первозванного имеют на себе печь сего ордена.
      27 декабря 1888 года. Камер-фурьер Леонтьев".
      Едва ли не главным назначением разного рода придворных торжеств и церемоний было создать возможность для легального неслужебного общения императора и подданных в лице представителей высших слоев военного и гражданского чиновничества, а также всех придворных и свитских.