Мировой бестселлер - Звезды сияют с небес

Сидни Шелдон

Звезды сияют с небес

Звезды сияют с небес,

Глядя, как мы прожигаем

Наши ничтожные жизни,

И плачут, и плачут.

Monet Nodles

Эту книгу я посвящаю Мортону Жанклу, другу на все времена

КНИГА ПЕРВАЯ

Глава 1

Четверг, 10 сентября 1992 года — 20.00

«Боинг— 727», продиравшийся сквозь сплошную завесу кучевых облаков, кидало, словно гигантское серебряное перо. В динамике переговорного устройства раздался озабоченный голос пилота:

— У вас застегнут привязной ремень, мисс Камерон? Ответа не последовало.

— Мисс Камерон! Мисс Камерон!

Наконец она очнулась от глубокой задумчивости.

— Да. — Мысли ее все еще витали в других, более счастливых временах и приятных местах.

— С вами все в порядке? Скоро мы выйдем из грозы.

— Отлично, Роджер. Не волнуйтесь.

«Может быть, нам повезет и мы разобьемся, — подумала Лара Камерон. — Где-то как-то все пошло наперекосяк. Это судьба, а против судьбы не попрешь». В последний год ее жизнь непонятным образом вышла из-под контроля, и теперь она оказалась перед лицом реальной опасности потерять все. «По крайней мере больше уже ничего не может случиться, — грустно улыбаясь, размышляла она. — Просто больше нечему уже случиться».

Дверь кабины летчиков распахнулась, и в салон вышел пилот. Какое-то время он неподвижно стоял, восхищенно любуясь своим пассажиром — прекрасной женщиной с собранными в пучок блестящими черными волосами, изумительным цветом лица и умными серыми глазами. После вылета из Рино она переоделась и теперь была в белом открытом вечернем платье от Скаази, которое подчеркивало ее стройную, обольстительную фигуру. На шее красовалось колье с рубинами и бриллиантами. «И как это ей удается держаться столь чертовски невозмутимо, когда мир буквально рушится вокруг нее?» — недоумевал пилот. В последний месяц газеты словно с цепи сорвались, нападая на эту хрупкую женщину.

— Телефон еще работает, Роджер?

— Боюсь, что нет, мисс Камерон. Слишком много помех из-за грозы. Сожалею, но в Ла-Гуардиа мы прибудем на час позже.

«Я опоздаю на свой собственный день рождения, — подумала Лара. — Там соберется весь цвет общества: двести гостей, включая вице-президента Соединенных Штатов, губернатора Нью-Йорка, мэра, звезд Голливуда, известных спортсменов и финансистов из полдюжины стран». Она лично утверждала список приглашенных.

Лара представила Большой зал «Камерон-плаза», где должен был состояться прием. Свисающие с потолка хрустальные люстры будут преломлять ослепительный свет в мириады лучей, сияющих алмазным блеском. На двести персон накроют двадцать столов: дорогие скатерти, фарфор, серебро, изящные бокалы. И в центре каждого стола — композиция из белых орхидей и фрезий.

По обеим сторонам зала приемов разместятся бары, а в середине — длинный буфет с вырезанным изо льда лебедем, вокруг которого будут стоять белужья икра, креветки, омары и крабы; в ведерках со льдом — шампанское. На кухне уже ожидает своего часа десятислойный торт. Официанты, швейцары, охранники — к назначенному моменту все будут на своих местах.

На эстраде танцевального зала разместится оркестр, готовый хоть до утра играть для танцующих на праздновании ее сорокового дня рождения гостей.

Ужин будет великолепным. Она сама составила меню: сначала гусиная печенка, затем грибной суп-пюре под нежной корочкой, потом филе из солнечника и, наконец, главное блюдо — барашек с розмарином, яблочное суфле с французской фасолью и салат из mesclun с ореховым маслом. А в завершение ужина подадут сыр и виноград, за которыми последуют праздничный торт и кофе.

Вечер обещает быть незабываемым. Она будет высоко держать голову и смотреть на своих гостей так, как будто ничего не случилось. Ведь она — Лара Камерон.

Когда ее личный самолет наконец совершил посадку в аэропорту Ла-Гуардиа, опоздание составило полтора часа.

— Сегодня же вечером мы возвращаемся в Рино, Роджер, — обратилась к пилоту Лара.

— Буду готов, мисс Камерон. Ее лимузин с шофером ждали возле стоянки самолета. — Я уже начал беспокоиться, мисс Камерон. — Нам не повезло с погодой, Макс. Поехали в «Плазу». И как можно быстрей.

— Хорошо, мэм.

Лара сняла трубку установленного в машине телефона и набрала номер Джерри Таунсенда. Он отвечал за организацию вечера. Лара хотела убедиться, что гостей обслуживают должным образом. Джерри на месте не было. «Должно быть, он в зале», — решила она.

— Поднажми, Макс!

— Слушаюсь, мисс Камерон.

При виде громадного отеля «Камерон-плаза» Лара всегда испытывала чувство удовлетворения от того, что она сотворила, но в этот вечер она слишком спешила и ей было не до эмоций. В Большом зале ее ждали гости.

Она протиснулась между вращающимися дверями и торопливо пошла через огромный, поражающий своим великолепием вестибюль. Увидев ее, к ней бросился Карлос, заместитель управляющего отелем.

— Мисс Камерон…

— Потом, — не останавливаясь, бросила Лара. Она дошла до дверей Большого зала и остановилась, чтобы перевести дыхание. «Ну вот, теперь я готова предстать перед ними». Заставив себя улыбнуться, Лара распахнула дверь и, ошеломленная, застыла на месте. В зале было абсолютно темно. «Они что, решили преподнести мне какой-то сюрприз?» Она нащупала расположенный за дверью выключатель и повернула его. Гигантское помещение мгновенно наполнилось ослепительным светом. Но там никого не было. Ни души. Потрясенная, она стояла, не понимая, что происходит.

«Что, черт возьми, могло случиться с двумя сотнями гостей? В приглашениях было ясно написано: „8 часов“, а сейчас уже почти 10. Возможно ли, чтобы столько людей просто-напросто исчезли?» Ей стало жутко. Она оглядела огромный пустой зал, и у нее по спине побежали мурашки. В прошлом году, когда праздновали ее день рождения, этот же самый зал был битком набит ее друзьями и наполнен музыкой и смехом. Она очень хорошо помнила тот день…

Глава 2

Год назад день Лары Камерон был заполнен до отказа:

10 сентября 1991 года

5.00 — Тренировка

7.00 — Выступление в программе «Доброе утро Америка»

7.45 — Встреча с японскими банкирами

9.30 — Джерри Таунсенд

10.30 — Комиссия по планированию

11.00 — Факсы, международные переговоры, переписка

11.30 — Совещание по вопросам строительства

12.30 — «С энд Л», встреча

13.00 — Ленч — интервью журналу «Форчун» — Хуг Томпсон

14.30 — Банкиры «Метрополитэн Юнион»

16.00 — Городской комитет по планированию

17.00 — Встреча с мэром — Грэйси Мэншн

18.15 — Встреча с архитекторами

18.30 — Департамент жилищного строительства

19.30 — Коктейль с Далласской инвестиционной группой

20.00 — Празднование дня рождения в Большом зале «Камерон-плаза».

Она надела спортивный костюм и начала уже терять терпение, когда ее тренер Кен наконец явился.

— Ты опоздал.

— Извините, мисс Камерон. Будильник не прозвенел, и…

— У меня сегодня трудный день. Давай начинать.

— Слушаюсь.

Они сделали получасовую разминку и перешли к выполнению энергичных упражнений аэробики.

«У нее тело двадцатилетней, — восхищенно отметил про себя Кен. — Вот бы было здорово затащить ее в постель». Ему доставляла удовольствие сама возможность каждое утро приходить сюда, быть рядом с ней и смотреть на нее. Люди постоянно спрашивали его: «Какая она, Лара Камерон?» — и он неизменно отвечал: «Дамочка что надо».

Лара без особых усилий выполняла интенсивные упражнения, однако ее мысли в это время были заняты совсем другим.

Когда занятия наконец закончились, Кен, собираясь уходить, сказал:

— Побегу посмотреть ваше выступление в программе «Доброе утро, Америка».

— Что? — На какое-то время, занятая обдумыванием предстоящей встречи с японскими банкирами, Лара совсем забыла о своем телевизионном интервью.

— До завтра, мисс Камерон.

— Не опаздывай, Кен.

Лара приняла душ, переоделась и позавтракала в одиночестве на террасе пентхауса. Ее завтрак состоял из грейпфрута, овсянки и зеленого чая. После этого она прошла в свой кабинет и связалась по интеркому с секретаршей.

— Телефонные переговоры я буду вести из офиса, — предупредила Лара. — В семь мне надо быть в Эй-би-си. Позаботьтесь, чтобы Макс подал машину.

Выступление в программе «Доброе утро, Америка» проходило самым лучшим образом. Джоан Ланден, бравшая интервью, была, как всегда, любезна и доброжелательна.

— Последний раз вы приезжали к нам на передачу после торжественной закладки самого высокого в мире небоскреба, — напомнила Джоан Ланден. — С тех пор прошло почти четыре года.

— Верно, — кивнула Лара. — Строительство «Камерон-тауэр» будет завершено в следующем году.

— Что должна чувствовать женщина, окажись она на вашем месте? Ведь у вас позади осуществление таких невероятных проектов, а вы все еще молоды и прекрасно выглядите. По сути, вы являетесь тем идеалом, к которому так стремятся многие женщины.

— О, вы преувеличиваете, — рассмеялась Лара. — У меня просто нет времени думать о себе как об идеале. Уж слишком много дел.

— Вы считаетесь одним из самых удачливых предпринимателей в сфере операций с недвижимостью, а такого рода бизнес обычно считается прерогативой мужчин. Как вам все это удается? Как, например, вы принимаете решение, где построить свое новое здание?

— Я не выбираю место, — заявила Лара, — место выбирает меня. Вот, скажем, еду я в автомобиле мимо пустыря, но я его как будто бы и не вижу. То, что встает перед моими глазами, — это великолепный административный корпус или уютный жилой дом со всеми удобствами, в котором счастливо живут люди. Я мечтаю…

— И свои мечты вы делаете явью. Чудесно. А мы продолжим передачу после рекламной паузы.

Японские банкиры должны были приехать в 7.45. Они прилетели из Токио вечером предыдущего дня, и Лара назначила встречу с ними на столь ранний час, чтобы не дать им прийти в себя после более чем двенадцатичасового перелета. Когда же они стали протестовать, Лара спокойно сказала:

— Извините, джентльмены, но боюсь, что другого времени у меня не будет. Сразу после наших переговоров я улетаю в Южную Америку.

И японцы неохотно согласились. Их было четверо, маленьких и вежливых, и у каждого ум острый, как самурайский меч. Лет десять назад финансисты имели глупость недооценивать японцев. Теперь такую ошибку они уже не совершали.

Встреча состоялась в «Камерон-центре» на Америк-авеню. Гости намеревались вложить сто миллионов долларов в строительство осуществляемого Ларой нового комплекса отелей. Японцев проводили в просторный конференц-зал, в руках у каждого из них был сувенир. Лара поблагодарила банкиров и, в свою очередь, преподнесла им подарки, которые она заранее велела своей секретарше завернуть в простую коричневую или серую бумагу, ибо для японцев белый цвет — это цвет траура, а яркая пестрая обертка была в данном случае неприемлема.

Трисия, помощница Лары, подала гостям чай. Ларе же — чашечку кофе. Вообще-то японцы предпочли бы тоже кофе, но они были слишком вежливыми, чтобы сказать об этом. Когда чай был выпит, Лара распорядилась вновь наполнить их чашки.

В конференц-зал пришел Говард Келлер, компаньон Лары. Это был человек лет пятидесяти, бледный и худой, с рыжеватыми волосами, в слегка помятом костюме и выглядевший так, будто он только что встал с постели. Лара представила его гостям, и Келлер раздал гостям копии предлагаемого проекта инвестирования.

— Как видите, джентльмены, — заговорила Лара, — мы уже получили первую ссуду под закладную. Весь комплекс будет иметь семьсот двадцать гостиничных номеров, около тридцати тысяч квадратных футов жилых помещений для деловых встреч и гараж на тысячу автомобилей.

В голосе Лары слышалась прямо-таки неуемная энергия, в то время как изучавшие проект инвестирования японцы из последних сил боролись со сном.

Через два неполных часа переговоры закончились, они прошли чрезвычайно успешно. Давным-давно Лара усвоила одну истину: гораздо легче заключить сделку на сто миллионов долларов, чем получить взаймы пятьдесят тысяч.

Как только отбыла японская делегация, Лара встретилась с Джерри Таунсендом. Этот высокий человек, бывший голливудский рекламный агент, отвечал в «Камерон энтерпрайзиз» за связи с общественностью.

— Ваше сегодняшнее утреннее интервью по телевидению прошло просто великолепно. Уже была масса звонков.

— Как насчет «Форбз»?

— Все улажено. На следующей неделе ваш портрет будет на обложке журнала «Пипл». Видели посвященную вам статью в «Нью-йоркере»? Здорово, правда?

— Неплохо, — подойдя к своему столу, кивнула Лара.

— Сегодня на час назначено интервью журналу «Форчун».

— Я внесла некоторые изменения.

— Почему? — удивленно спросил Джерри.

— Встречусь с их репортером за ленчем.

— Хотите его немножко «подмазать»? Лара нажала кнопку интеркома.

— Зайди, Кэти.

— Хорошо, мисс Камерон, — раздалось в ответ. Лара снова повернулась к Таунсенду:

— Все, Джерри. Я хочу, чтобы вы и ваши люди сосредоточились на «Камерон-тауэре».

— Мы уже это делаем…

— Значит, надо делать больше. Мне надо, чтобы об этом писали в каждой газете и в каждом журнале. Поймите, ради Бога, это же будет самый высокий небоскреб в мире. В мире! Я хочу, чтобы все говорили о нем. К тому времени, когда мы его откроем, я хочу, чтобы люди умоляли меня предоставить им там апартаменты и магазины.

— Ясно, — вставая, произнес Джерри. В офис вошла Кэти, ответственный секретарь Лары, — привлекательная, со вкусом одетая негритянка лет тридцати.

— Ты узнала, что он любит?

— Этот человек — настоящий гурман. Предпочитает французскую кухню. Я позвонила в «Ле сирк» и попросила Сирьо доставить ленч сюда к двум часам.

— Хорошо. Пусть накроют в моей личной столовой.

— А сколько продлится ваше интервью? Дело в том, что в два тридцать у вас встреча с банкирами в «Метрополитэн».

— Передвинь на три и скажи, чтобы они приехали сюда. Кэти сделала пометку в блокноте.

— Желаете, чтобы я прочитала вам полученные на ваше имя сообщения?

— Давай.

— Двадцать восьмого числа Детский фонд хотел бы видеть вас своим почетным гостем.

— Нет. Передай им, что я польщена, и пошли чек.

— Ваша встреча в Тульсе назначена на вторник в…

— Отменить.

— В следующую пятницу вас приглашает на официальный завтрак Женский комитет Манхэттена.

— Нет. Если просят денег, пошли им чек.

— Коалиция за всеобщую грамотность хотела бы, чтобы вы выступили с речью на торжественном завтраке четвертого числа.

— Я подумаю.

— Есть еще приглашение быть почетным гостем на учреждении Фонда борьбы против мышечной дистрофии, но здесь не получается с датами. В это время вы будете в Сан-Франциско.

— Пошли им чек.

— В следующую субботу С, устраивают ужин.

— Постараюсь быть. — Кристиан и Дебора С, были забавными людьми и добрыми друзьями. Лара любила бывать у них. — А теперь скажи, Кэти, скольких ты видишь?

— Что, простите?

— Ну, посмотри хорошенько. Сколько человек перед тобой?

Кэти уставилась на Лару.

— Вы одна, мисс Камерон.

— Правильно. Только я одна. Так как же ты хочешь, чтобы в два тридцать я встретилась с банкирами из Метрополитэн, в четыре побывала в городском Комитете по планированию, затем в пять встретилась с мэром, в шесть пятнадцать с архитекторами, в шесть тридцать явилась в Департамент жилищного строительства, в семь тридцать присутствовала на коктейле, а в восемь — на собственном дне рождения? В следующий раз, когда будешь составлять для меня расписание, постарайся шевелить мозгами.

— Простите, мисс Камерон. Вы хотели, чтобы я…

— Я хотела, чтобы ты думала. Бестолковые сотрудники мне не нужны. Перенеси встречи с архитекторами и в Департаменте жилищного строительства.

— Слушаюсь, — подавленным голосом проговорила Кэти.

— Как малыш?

Вопрос застал секретаршу врасплох.

— Дэвид? Он… С ним все хорошо.

— Наверное, большой уже.

— Почти два годика.

— Ты уже решила, в какую школу его отдать?

— Пока нет. Ведь еще слишком рано…

— Ошибаешься. Если хочешь, чтобы он ходил в приличную школу, надо позаботиться об этом еще до его рождения. — Лара что-то написала на листке. — Я знаю директора школы в Дальтоне. Скажи ему, чтобы записал Дэвида к себе.

— Я…, я вам очень благодарна. Лара не потрудилась даже взглянуть на свою секретаршу.

— На этом все.

— Да, мэм. — Кэти вышла из офиса, не зная, любить ей своего босса или ненавидеть. Когда она впервые пришла в «Камерон энтерпрайзиз», ее предупреждали по поводу Лары Камерон. «Железная Бабочка — это настоящая сука, — говорили Кэти. — Ее секретари носятся так, что теряют счет времени. Да она же тебя живьем сожрет».

Кэти помнила свою первую встречу с ней. Портреты Лары Камерон она видела в десятках журналов, но ни один из них не отображал ее облик в полной мере. В жизни эта женщина была так красива, что дух захватывало.

Лара Камерон как раз читала анкету Кэти. Она поднялась и слегка хрипловатым голосом сказала:

— Садитесь, Кэти.

Казалось, от нее исходит какая-то всепоглощающая энергия.

— Анкета что надо.

— Спасибо.

— А многое ли из этого правда?

— Простите?

— Большинство подобного рода документов, проходящих через мои руки, — просто липа. Вы хорошо знаете свое дело?

— Я очень хорошо знаю свое дело, мисс Камерон.

— Только что уволились двое моих секретарей, так что дела наворачиваются как снежный ком. Справитесь?

— Думаю, да.

— Здесь не место строить догадки. Я спрашиваю: справитесь или нет?

В тот момент Кэти не была уверена, хочет ли она получить эту работу.

— Да, справлюсь.

— Хорошо. Даю вам неделю испытательного срока. Вам придется подписать обязательство о том, что вы никогда не будете обсуждать меня и свою работу в «Камерон энтерпрайзиз». Это значит — никаких интервью, никаких публикаций, словом, ничего. Все, что здесь происходит, сугубо конфиденциально.

— Я поняла.

— Отлично.

Вот так все и началось пять лет назад. С тех пор Кэти научилась любить, ненавидеть, боготворить и презирать своего босса.

— Так какова же она? — спросил как-то муж Кэти. Это был очень трудный вопрос.

— Она необыкновенна, — ответила Кэти. — Мисс Камерон обалденно красива, и я еще не видела человека, который бы так много работал. Одному Богу известно, когда она спит. Она во всем стремится к полному совершенству, и это делает окружающих еще более ничтожными. Она в своем роде гений. Она может быть и мелочной, и злопамятной, и сказочно великодушной.

— Другими словами она женщина, — улыбнулся муж Кэти.

— Не знаю, кто она, — серьезно сказала Кэти. — Порой я боюсь ее.

— Да брось ты, милая. Не преувеличивай.

— Нет-нет, я действительно думаю, что если кто-нибудь встанет на пути Лары Камерон…, она убьет его.

***

Покончив с факсами и телефонными звонками, Лара связалась по интеркому с Чарли Хантером, молодым честолюбивым бухгалтером.

— Зайдите, Чарли.

— Хорошо, мисс Камерон.

Через минуту он уже входил в офис.

— Слушаю, мисс Камерон.

— Я прочитала интервью, которое вы дали газете «Нью-Йорк тайме», — сказала Лара. Молодой человек просиял:

— А я его еще не видел. Ну как?

— Вы беседовали о «Камерон энтерпрайзиз» и кое-каких наших проблемах. Он нахмурился:

— Ну, вы знаете, репортер, очевидно, исказил некоторые мои…

— Вы уволены.

— Но почему? Я…

— Когда вас принимали на работу, вы дали письменное обязательство не давать никаких интервью. Надеюсь, сегодня вас здесь уже не будет.

— Я… Вы просто не можете так поступить. Кто будет делать мою работу?

— Об этом я уже позаботилась, — отрезала Лара.

Ленч почти заканчивался. Репортер журнала «Форчун» Хуг Томпсон был внимательным, интеллигентного вида человеком с проницательными карими глазами, прятавшимися за стеклами затемненных очков в роговой оправе.

— Ленч был великолепным! — воскликнул он. — Мои любимые блюда. Благодарю вас.

— Рада, что вам понравилось.

— Честное слово, вам не стоило делать все это ради меня.

— Мне это было вовсе не трудно, — улыбнулась Лара. — Мой отец всегда говорил мне, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок.

— И перед тем как начать интервью, вы решили завладеть моим сердцем?

— Точно, — с улыбкой кивнула Лара.

— Насколько серьезны те трудности, которые переживает ваша компания?

Лицо Лары сделалось серьезным.

— Что, простите?

— Да бросьте вы. Подобные вещи просто невозможно скрыть. Ходят упорные слухи, что из-за предстоящих выплат по долговым обязательствам ваше предприятие может оказаться на грани краха. И при нынешнем, далеко не лучшем, состоянии рынка «Камерон энтерпрайзиз» приходится из кожи вон лезть, чтобы выжить.

Лара рассмеялась:

— Ах вот, оказывается, что про меня болтают! Поверьте, мистер Томпсон, вам не стоит слушать глупые сплетни. Знаете, что я сделаю? Я пошлю вам копии моих финансовых отчетов, и вы сами все проверите. Это вас устроит?

— Вполне. Между прочим, на открытии нового отеля я не видел вашего мужа.

— Филипу очень хотелось там присутствовать, — вздохнула Лара, — но, к сожалению, он был в гастрольной поездке.

— Как-то, года три назад, мне удалось побывать на его сольном концерте. Он великолепен! Вы уже год замужем за ним, не так ли?

— Да, и это был самый счастливый год моей жизни. Как женщине мне очень повезло. Я часто бываю в разъездах, и он много путешествует, но когда мы далеко друг от друга, где бы я ни была, я всегда могу слушать его записи.

— А где бы он ни был, он везде может видеть построенные вами здания, — улыбнулся Томпсон. Лара засмеялась:

— Вы мне льстите.

— Но ведь это сущая правда. Вы воздвигли дома чуть ли не по всей стране. Вы владеете жилыми зданиями, офисами, гостиничными комплексами… Как вам все это удается?

— При помощи колдовства, — пошутила она.

— Вы для меня загадка.

— Я? Ну почему же?

— В данный момент, уверен, вы являетесь самым удачливым предпринимателем в сфере строительства в Нью-Йорке. Ваше имя красуется на каждом втором здании города. Вы строите самый высокий в мире небоскреб, конкуренты прозвали вас Железной Бабочкой, и вам удалось развернуться с таким размахом в той сфере бизнеса, которой традиционно занимаются мужчины.

— А что, это вас волнует, мистер Томпсон?

— Нет, но что меня действительно волнует, мисс Камерон, так это то, что я никак не могу понять, кто же вы на самом деле. Если я задам этот вопрос двум разным людям, то получу три мнения. Все признают, что вы обладаете талантом блестящего предпринимателя. Вы понимаете… Я хочу сказать…, вы же не с неба свалились и сразу стали знаменитой и преуспевающей. Я достаточно хорошо знаю строителей — это суровые, крутые ребята. Как такой хрупкой женщине, как вы, удается держать их в узде?

— Наверное, я уникальна, — улыбаясь проговорила она. — А если серьезно, просто я нанимаю на работу лучших людей и хорошо им плачу.

«Упрощает, — подумал Томпсон. — Слишком уж упрощает. А правду говорить не хочет». Он решил переменить тему беседы:

— Какой журнал ни открой, везде только и пишут что о ваших успехах. Я же хотел, чтобы мой рассказ получился более личным. Ведь так мало известно о вашем прошлом.

— О, я очень горжусь своим прошлым.

— Ну и отлично. Давайте тогда об этом и поговорим. Как получилось, что вы начали заниматься бизнесом, связанным с операциями с недвижимостью?

Лара снова улыбнулась, и он отметил, что у нее была искренняя улыбка. Она вдруг стала похожей на маленькую девочку.

— Гены.

— Чьи гены?

— Моего отца. — Она указала на висящий за ее спиной портрет. На нем был изображен красивый мужчина с благородной внешностью и шапкой седых волос. — Это мой отец — Джеймс Хуг Камерон. — Голос ее сделался нежным. — Ему я обязана своим успехом. Я была его единственным ребенком. Моя мать умерла, когда я была еще совсем маленькой, так что меня воспитывал отец. Давным-давно моя семья уехала из Шотландии, мистер Томпсон, и поселилась в Глейс-Бее, что в Новой Шотландии.

— В Глейс-Бее?

— Да, это рыбацкий поселок на северо-востоке острова Кейп-Брейтон, расположенного неподалеку от Атлантического побережья. Так назвали его французские исследователи-первопроходцы. Глейс-Бей означает «ледяная бухта». Еще кофе?

— Нет, спасибо.

— Мой дед имел очень много земли в Шотландии, а отец еще больше расширил эти владения. Он был чрезвычайно богатым человеком. До сих пор там у меня есть фамильный замок неподалеку от озера Лох-Морлих. Когда мне было восемь лет, у меня уже была собственная лошадь, платья мне покупали в Лондоне, и жили мы в громадном доме с множеством слуг. Для маленькой девочки это была сказочная жизнь.

В ее голосе появилась теплота при воспоминании о давно минувших днях.

— …В Глейс-Бее зимой мы катались на коньках, посещали хоккейные матчи, а летом купались в озере. И еще ходили на танцы в «Форум» и «Венецианские сады».

Репортер старательно все записывал.

— Отец строил дома в Эдмонтоне, и в Калгари, и в Онтарио. Операции с недвижимостью были для него своего рода игрой, и он любил эту игру. Я была еще девочкой, когда он и меня научил этой игре, и я тоже полюбила ее, — со страстью в голосе говорила Лара. — Я хочу, чтобы вы поняли меня, мистер Томпсон. То, чем я занимаюсь, не имеет ничего общего с деньгами или кирпичами и стальными балками, из которых сделаны здания. Для меня прежде всего важны люди. Ведь я могу дать им удобные дома для жизни и работы, дома, в которых они смогут создавать семьи и достойно существовать. Именно это было самым важным для моего отца, и это стало самым важным и для меня.

Хуг Томпсон оторвался от записей.

— Вы помните свое первое самостоятельное дело? Лара подалась вперед.

— Конечно. На мое восемнадцатилетие отец спросил, что бы я хотела получить в подарок. В то время в Глейс-Бей прибывало очень много народу и городок становился перенаселенным. Я чувствовала, что приезжие нуждаются в крыше над головой, и сказала отцу, что хотела бы построить небольшой жилой дом. Вот он и подарил мне деньги, а два года спустя я смогла их вернуть ему. Затем я взяла ссуду в банке на постройку своего второго дома. К тому времени, когда мне исполнился двадцать один год, я уже владела тремя домами, и все они приносили доход.

— Должно быть, отец очень гордится вами. Ее губы снова тронула теплая улыбка.

— Гордился. Он назвал меня Ларой — это старинное шотландское имя, происшедшее из латинского языка. Оно означает «известная» или «знаменитая». С детских лет отец говорил мне, что в один прекрасный день я обязательно стану знаменитой. — Ее улыбка исчезла. — Он умер от сердечного приступа, будучи еще совсем молодым. — Она помолчала. — Каждый год я приезжаю в Шотландию, чтобы навестить его могилу. Для меня… Для меня было просто невыносимо продолжать жить в нашем опустевшем без него доме, и я решила переехать в Чикаго. Появилась идея создания небольших отелей экстра-класса, и я уговорила одного тамошнего банкира финансировать мой проект. Эта затея оказалась весьма успешной. — Она пожала плечами. — Ну а остальное, как принято говорить, принадлежит истории. Думаю, с точки зрения психологии можно сказать, что свою империю я создала не ради себя. Это своего рода дань уважения моему отцу. Джеймс Камерон был самым замечательным человеком, кого я когда-либо знала.

— Уверен, вы его очень любили.

— Да, очень. И он тоже меня любил. — На ее губах заиграла чуть заметная улыбка. — Я слышала, что в тот день, когда я появилась на свет, мой отец напоил буквально всех мужчин Глейс-Бея.

— Что ж, действительно похоже, что все началось в Глейс-Бее, — проговорил Томпсон.

— Вы правы, — мягко сказала Лара. — Именно там все и началось почти сорок лет назад…

Глава 3

Глейс-Бей, Новая Шотландия 10 сентября 1952 года

В ту ночь, когда родились его дочь и сын, Джеймс Камерон пьяный валялся в кровати публичного дома, зажатый с двух сторон проститутками-близняшками из Скандинавии. Внезапно в дверь забарабанила содержательница борделя мадам Кристи.

— Джеймс! — прокричала она и, толкнув дверь, вошла в комнату.

— А-а, черт бы тебя побрал, старая курица! — раздраженно прорычал Джеймс. — Неужели нельзя оставить мужика в покое даже здесь?

— Извини, что помешала тебе развлекаться, Джеймс. Дело касается твоей жены.

— Да е…л я ее! — заорал Камерон.

— Это точно, — парировала Кристи, — и теперь она рожает тебе ребенка.

— Ну и что? Пусть себе рожает. Вы, бабы, только на это и годитесь.

— Звонил доктор. Он уже отчаялся тебя найти. Твоей жене совсем худо. Лучше поспеши.

Джеймс Камерон приподнялся и переполз на край кровати. Глаза его были затуманены, голова соображала туго.

— Чертова баба, вечно от нее одни только неприятности. Ладно, пойду. — Он уставился на лежащих в постели голых девиц. — Но платить за них не буду!

— Да уж не до этого! Ступай-ка быстрее домой. — Кристи повернулась к девицам:

— А вы обе — за мной.

Когда— то красавец мужчина, Джеймс Камерон теперь превратился в человека, на лице которого отразились все совершенные им в жизни грехи. На вид ему можно было дать лет пятьдесят, хотя на самом деле ему было лишь тридцать. Он служил управляющим общежитием, принадлежавшим городскому банкиру Шону Макалистеру. Последние пять лет обязанности между Джеймсом Камероном и его женой Пегги разделялись четко: Пегги драила полы, мыла посуду и готовила еду для двух дюжин жильцов, а Джеймс пил. Каждую пятницу он должен был собирать плату за проживание с постояльцев своего и четырех других общежитии, которыми владел Макали стер, что служило ему еще одним поводом -если ему вообще нужен был повод, — чтобы уйти из дому и напиться.

Джеймс Камерон был человеком озлобленным, неудачником, но он твердо верил, что винить за это надо кого угодно, только не самого себя. С годами же он даже стал получать какое-то удовольствие от своих страданий, ибо казался себе этаким мучеником. Когда Джеймсу был только год, его семья эмигрировала из Шотландии в Глейс-Бей, не имея ничего, кроме убогого скарба, который его родители тащили в руках, и чтобы выжить, им приходилось надрываться из последних сил. Едва Джеймсу исполнилось четырнадцать лет, отец послал его работать на угольную шахту. В шестнадцать лет Джеймс слегка повредил спину во время обвала в забое, и ему пришлось оставить эту работу. А через год его родители погибли в железнодорожной катастрофе. Вот тогда-то Джеймс и решил, что во всех этих напастях виноват лишь злой рок, который преследует его. Однако природа одарила его двумя бесценными качествами: прежде всего, если он этого желал, то мог быть еще и обаятельным. И однажды в выходной день, приехав в Сидней, город, расположенный неподалеку от Глейс-Бея, он встретил впечатлительную девушку по имени Пегги Максвелл, которая вместе с родителями проводила там отпуск. Она вовсе не отличалась привлекательностью, но Максвеллы были очень богаты, а Джеймс Камерон — беден. Он вскружил Пегги голову, и, как ни отговаривал ее отец, она вышла за него замуж.

— В приданое я дам Пегги пять тысяч долларов, — сказал Джеймсу мистер Максвелл. — Эти деньги позволят тебе начать самостоятельное дело. Ты можешь вложить их в недвижимость и через пять лет удвоить свой капитал. А я помогу тебе.

Но ждать пять лет Джеймс не хотел, и, ни с кем не посоветовавшись, он и один из его дружков вложили деньги в весьма рискованное предприятие, и через пару месяцев у Джеймса не осталось ни цента. Его тесть пришел в бешенство и отказал ему в какой-либо дальнейшей поддержке.

— Ты дурак, Джеймс, — заявил он, — и я не собираюсь больше бросать деньги на ветер.

Таким образом, женитьба, которая должна была стать для Камерона спасением, обернулась катастрофой, так как теперь на его иждивении оказалась жена, а работы у него не было.

Спас его Шон Макалистер. Городской банкир был толстым, самодовольным коротышкой лет пятидесяти пяти, в неизменном жилете, с часами на толстой золотой цепочке. Он приехал в Глейс-Бей двадцать лет назад и сразу понял, какие возможности открываются перед ним. В город сплошным потоком съезжались шахтеры и лесорубы, которые крайне нуждались в подходящем жилье. Макалистер мог бы финансировать строительство домов для них, но у него был план получше. Он решил, что будет дешевле селить приезжих в общежития, и через пару лет построил отель и пять общежитии, которые всегда были забиты до отказа.

Найти управляющих оказалось довольно сложно, ибо работа эта была не из легких. В обязанности управляющего входило следить за тем, чтобы все комнаты были заняты, организовывать питание жильцов да еще заботиться о чистоте и порядке. Что же касается зарплаты, то Шон Макалистер был не из тех людей, кто швыряется деньгами.

Случилось так, что управляющий одним из общежитии уволился, и Макалистер решил, что Джеймс Камерон является наиболее подходящим кандидатом на эту должность. Время от времени Камерон брал в банке небольшие ссуды, а с выплатой запаздывал. Макалистер послал за молодым человеком.

— У меня есть для тебя работа, — заявил банкир.

— У вас?

— Тебе повезло. Только что освободилось отличное место.

— Я что, должен буду работать в банке? — удивился Джеймс. Такая перспектива казалась ему весьма привлекательной. Там, где много денег, всегда есть вероятность, что что-нибудь прилипнет к рукам.

— Нет, не в банке, — разочаровал его Макалистер. — Ты незаурядный малый, Джеймс, и, думаю, сможешь поладить с людьми. Я хочу, чтобы ты стал управляющим моим общежитием на Кэйблхед-авеню.

— Вы сказали общежитием? — В голосе Камерона слышались презрительные нотки.

— Нужна же тебе крыша над головой, — рассуждал Макалистер. — Вот у вас с женой и будут бесплатная комната и питание, да еще небольшая зарплата.

— «Небольшая» — это сколько?

— Я не поскуплюсь, Джеймс. Двадцать пять долларов в неделю.

— Двадцать пять?

— Не хочешь — не надо. У меня есть другие желающие на это место.

В конце концов, выбора у Джеймса Камерона не было.

— Ладно, согласен, — кивнул он.

— Вот и хорошо. Да, кстати, тебе еще придется по пятницам собирать плату за проживание и в других моих общежитиях, а деньги будешь приносить мне по субботам.

Когда Джеймс выложил эту новость Пегги, она была в полной растерянности.

— Да мы же понятия не имеем, как управлять общежитием, Джеймс.

— Научимся, поделим обязанности. И Пегги поверила.

— Что ж, тогда, пожалуй, справимся, — согласилась она. И пусть несколько своеобразно, но они действительно справились.

***

После этого Джеймсу Камерону не раз представлялась возможность получить работу получше, работу, которая могла бы дать ему определенное положение в обществе и приличные деньги, но он так упивался своими вечными неудачами, что ему было жалко с ними расставаться.

— А стоит ли дергаться? — ворчал он. — Раз у меня такая судьба, ничего хорошего не жди.

Вот и в ту сентябрьскую ночь он с горечью подумал:

«Что за жизнь! Даже с девочками побаловаться не дадут. Черт бы побрал мою жену».

Когда Джеймс вышел из заведения мадам Кристи, дул пронизывающий осенний ветер.

«Пожалуй, стоит малость подкрепиться, чтобы легче выдержать очередной удар судьбы», — решил он и зашел в кабачок «Старый моряк».

Лишь час спустя Джеймс Камерон побрел к общежитию, находившемуся в Пью-Абердине, самом бедном районе Глейс-Бея.

Когда же он наконец добрался до дома, его встретило полдюжины взволнованных жильцов.

— У Пегги доктор, — предупредил один из них. — Ты, мужик, поторопись-ка.

Шатаясь, Джеймс проковылял в маленькую мрачную спаленку, которую он делил со своей женой. Из соседней комнаты донесся крик новорожденного. Пегги неподвижно лежала на кровати. Над ней склонился доктор Патрик Дункан. Услышав шаги входящего Джеймса, он обернулся.

— Это что еще здесь происходит? — с трудом выговорил Джеймс. Доктор выпрямился и с неприязнью посмотрел на него.

— Вам надо было послать жену ко мне на прием, — проговорил он.

— Ага, и выкинуть кругленькую сумму? Подумаешь — рожает! Да че ваше здесь…

— Пегги умерла. Я сделал все, что мог. У нее родились близнецы. Мальчика спасти не удалось.

— О Господи, — захныкал Камерон. — Опять эта судьба.

— Что вы сказали?

— Судьба, говорю. Вечно мне не везет. Вот и щас — потерял ребенка. Я…

Неся на руках крохотного младенца, завернутого в одеяло, в комнату вошла женщина-кормилица.

— Вот ваша доченька, мистер Камерон.

— Доченька? На кой черт она мне сдалась? — заплетающимся языком проговорил Джеймс.

— Ну и мерзкая же ты тварь, — не выдержал доктор Дункан.

— Я останусь до утра, — заговорила кормилица, — и покажу, как надо за ней ухаживать.

Джеймс посмотрел на выглядывающее из-под одеяла морщинистое личико и с надеждой подумал: «Может, она тоже помрет…»

В первые три недели никто не был уверен, выживет новорожденная девочка или нет. Ухаживала за ней ежедневно приходившая кормилица. И наконец наступил день, когда доктор, волнуясь, заявил Джеймсу:

— Твоя дочь будет жить. Господь смилостивился над бедной малышкой.

— Мистер Камерон, — сказала кормилица, — вы должны дать ребенку имя.

— Плевать мне, как вы станете ее звать. Сами придумывайте имя.

— А что, если мы назовем ее Ларой? Это такое милое…

— Лишь бы вам, раздолбаям, нравилось. Вот так и нарекли ее Ларой.

***

На всем белом свете не было никого, кто бы заботился о Ларе и воспитывал ее. Жившие в общежитии мужчины были слишком заняты своими проблемами, чтобы обращать внимание еще и на чужого ребенка. А единственной женщиной, оказавшейся там, была огромных размеров шведка по имени Берта, которую наняли для готовки и уборки.

Джеймс Камерон и не собирался заботиться о своей дочери. Проклятая судьба в очередной раз подвела его тем, что подарила ребенку жизнь. По вечерам он обычно сидел у себя в комнате за бутылкой виски и роптал на свою горькую долю.

— Эта девчонка убила и мою жену, и моего сына.

— Зря ты так говоришь, Джеймс, — упрекали его соседи.

— Да чего уж там! Из моего сына вырос бы здоровый, крепкий мужик. Наверняка он стал бы неглупым малым, и при деньгах, и уж позаботился бы о старости своего отца.

И соседи, махнув рукой, даже и не думали заставить его прекратить нести этот вздор.

Несколько раз Джеймс Камерон пытался как-то связаться со своим тестем Максвеллом, надеясь, что тот заберет у него ребенка, но старик словно сквозь землю провалился. «Может, на мое везенье, сдох старый дурак», — решил Джеймс.

***

Глейс— Бей был городком, в котором жители не задерживались надолго, а селились в общежитиях и через какое-то время уезжали кто куда. Приезжали они из Франции, Китая, с Украины; были там и итальянцы, и ирландцы, и греки -плотники и портные, слесари и сапожники. Целые толпы работяг слонялись по Мейн-стрит, Белл-стрит, Норд-стрит и Уотер-стрит в портовой части города. Они приезжали, чтобы работать на шахтах, валить лес или ловить рыбу. Глейс-Бей являлся приграничным городом, примитивным и суровым, погода в котором всегда была омерзительной. Морозные зимы с сильными снегопадами тянулись до самого апреля, а из-за толстого льда, скрывавшего бухту, даже в апреле и мае дули холодные ветры; с июля же по октябрь беспрестанно шел дождь. В городе было восемнадцать общежитии, некоторые из них вмещали свыше семидесяти постояльцев. Общежитие Джеймса Камерона было рассчитано на двадцать четыре человека, и жили там в основном шотландцы.

Лара росла, испытывая постоянную нехватку человеческой теплоты, любви, хотя она даже понятия не имела, что это такое. У нее не было ни игрушек, ни кукол, ни подружек, с которыми она могла бы играть, — никого, кроме отца. Она делала ему маленькие детские подарки, не зная, как ему угодить, но он либо не замечал их, либо поднимал ее на смех.

Когда Ларе было пять лет, она случайно подслушала, как отец жаловался одному из жильцов:

— Эх, не тот ребенок помер. Было бы куда лучше, если бы выжил сын.

В ту ночь Лара горько плакала, пока не заснула. Ведь она так любила своего отца. И так его ненавидела.

***

К шести годам Лара напоминала картину Кина: огромные глазищи на бледном, худом личике. В тот год в их общежитие въехал новый постоялец. Его звали Мунго Максуин, и был он здоровенный, словно медведь, мужчина. Он как-то сразу проникся искренним участием к девчушке.

— Как тебя зовут, малышка? — наклонился он к ребенку.

— Лара.

— Ого! Прекрасное имя для прекрасного дитя. Ты, наверное, уже ходишь в школу?

— В школу? Нет.

— А почему нет?

— Не знаю.

— Давай-ка выясним. — Он подошел к Джеймсу Камерону и сказал:

— Я слышал, твой ребенок не посещает школу.

— А че ей там делать? Она ж девка. Не нужна ей никакая школа.

— Нет, мужик, ты не прав, — возразил Мунго. — Ей обязательно нужно дать образование. Должен же и у нее быть свой шанс в жизни.

— Да брось ты, — отмахнулся Джеймс. — Это пустая трата денег.

Но Максуин оказался весьма настырным, и в конце концов, чтобы только он заткнулся, Джеймс Камерон согласился. По крайней мере хоть несколько часов в день девчонка не будет маячить перед глазами.

***

Узнав, что она пойдет в школу, Лара жутко испугалась. Всю свою короткую жизнь девочка провела среди взрослых и почти не имела контактов с другими детьми.

В следующий понедельник Большая Берта отвела ее в начальную школу св. Анны, и Лару проводили в кабинет директора.

— Это Лара Камерон.

Миссис Каммингс, директриса школы, была седеющей женщиной средних лет, у которой после смерти мужа на руках осталось трое детей. Она оглядела стоящую перед ней убого одетую девочку и, улыбнувшись, мягко сказала:

— Лара. Какое милое имя. Сколько тебе лет, дорогуша?

— Шесть, — едва сдерживая слезы, пролепетала Лара. «Ребенок очень напуган», — подумала миссис Каммингс.

— Ну что ж, мы очень рады, что ты будешь ходить в нашу школу, — сказала она. — Тебе здесь понравится, и ты многому научишься.

— Я не могу тут оставаться, — выпалила Лара.

— Что? Но почему?

— Папа будет очень скучать. — Она изо всех сил старалась не расплакаться.

— Ну ничего. Ты ведь будешь проводить здесь только несколько часов в день, — успокоила ее директриса.

И Лара позволила отвести себя в заполненный детьми класс. Ее посадили за одну из задних парт.

Мисс Теркель, учительница, старательно выводила на доске буквы.

— "А". С этой буквы начинается слово «арбуз», — говорила она. — Слово «бочка» начинается с буквы "Б". А кто может придумать слово на букву "В"?

Поднялась чья-то детская ручка.

— Варежка.

— Очень хорошо! А на "Г"?

— Голова.

— А на "Д"?

— Дерево.

— Великолепно! Ну а кто знает слово, которое начинается на букву "Е"?

— Еб…ся, — громко сказала Лара.

***

В классе Лара была самой младшей, но мисс Теркель часто казалось, что она намного старше других ребят. В этой девочке ощущалась какая-то настораживающая недетскость.

— Она настоящая маленькая женщина, — сказала директрисе учительница, — просто ждет, когда станет выше ростом.

В тот первый день во время завтрака дети достали свои разноцветные баночки-скляночки, вытащили яблоки, печенье и завернутые в кальку бутерброды, и только Ларе есть было нечего — никто даже и не подумал дать ей в школу завтрак.

— А где твоя еда, Лара? — спросила мисс Теркель.

— Я не голодная, — насупилась Лара. — Я утром наелась.

Большинство девочек в школе были опрятно одеты в чистенькие юбочки и блузки. Лара же ходила в выцветших клетчатых платьях и поношенных рубашках, из которых она давно уже выросла.

— Мне нужна новая одежда для школы, — сказала она как-то отцу.

— Да? — вскипел тот. — Мне что, денег девать некуда? Пойди попроси что-нибудь в штабе Армии спасения.

— Но, папа, это же для нищих, — возмутилась Лара и тут же получила от отца увесистую пощечину.

***

Одноклассники Лары знали игры, о которых она никогда даже и не слышала. У девочек были игрушки и куклы, и некоторые из них охотно делились ими с Ларой, однако она всегда с горечью осознавала, что все это чужое, а у нее самой ничего нет. И хуже того, за годы учебы в школе Лара увидела совершенно другой мир, мир, где у детей были мамы и папы, которые дарили им подарки и устраивали им вечеринки на дни рождения, и любили их, и заботились о них, и целовали их. Впервые Лара начала понимать, сколь многим она была обделена в своей жизни. И от этого она чувствовала себя еще более одинокой.

***

Общежитие тоже было своеобразной школой. Оно напоминало какой-то многонациональный микрокосмос. По именам постояльцев Лара научилась определять, откуда они приехали: Мак из Шотландии, Холдер и Пайк из Ньюфаундленда, Шиассон и Окдан из Франции, а Дудаш и Козик из Польши. Среди них были и лесорубы, и рыбаки, и шахтеры, и торговцы. По утрам на завтрак и по вечерам на ужин они собирались в просторной столовой, и Лара как зачарованная слушала их разговоры. Казалось, что у каждой группы этих работяг был свой загадочный язык.

В Новой Шотландии трудились в то время тысячи лесорубов, разбросанных по всему полуострову. Когда эти парни собирались в общежитии, от них пахло опилками и дымком от костра, и говорили они все время о таких непонятных вещах, как обрубка, кантовка или подрезка.

— В этом году мы должны выдать почти двести миллионов погонных футов, — объявил однажды за ужином один из них.

— Как это футы могут быть погонными? — удивилась Лара. За столом раздался дружный хохот.

— Детка, — принялся объяснять лесоруб, — погонный фут — это кусок доски площадью в один квадратный фут и толщиной в один дюйм. Вот когда ты вырастешь, выйдешь замуж и захочешь построить деревянный домик комнаток на пять, то тебе понадобится двенадцать тысяч погонных футов леса.

— Я никогда не выйду замуж, — заявила Лара.

***

Совсем другого рода людьми были рыбаки. Они возвращались в общежитие насквозь пропахшие морем, без конца болтали о новом эксперименте, проводимом на озере Бра д'Ор, да напропалую хвастались друг перед другом своими уловами трески, сельди, макрели или пикши.

Но наибольшее восхищение вызывали у Лары шахтеры. В угольных копях Лингана, Принса и Фалена их работало более пяти тысяч. Названия шахт приводили Лару в восторг: «Юбилейная», «Последний шанс», «Черный алмаз» или «Счастливица».

Раскрыв рот, слушала она разговоры шахтеров после трудового дня.

— Неужели то, что говорят про Майка, правда?

— Чистая правда. Бедный малый спускался в забой, и угольная вагонетка сошла с рельсов и раздробила ему ногу. Так эта сука штейгер сказал, что Майк сам виноват, не успел отскочить, и теперь у него погасла лампа.

— Как это? — озадаченно спросила Лара.

— А так, — повернулся к ней один из шахтеров, — Майк спускался к себе в забой…, ну, на тот уровень, где он вкалывает, а вагонетка — такая тележка, на которой возят уголь, — соскочила с рельсов и зашибла его.

— И у него погасла лампа? — недоумевала Лара. Шахтер добродушно рассмеялся:

— Когда говорят, что у тебя погасла лампа, это значит, что ты уволен.

***

В пятнадцать лет Лара поступила в среднюю школу св. Михаила. Она превратилась в долговязого, неуклюжего подростка с длинными ногами, непослушными черными волосами и непропорционально большими умными серыми глазами на бледном, худеньком личике. Едва ли кто-нибудь мог с уверенностью сказать, что из нее вырастет. Лара была в переходном возрасте, и ее внешность претерпевала большие изменения. Из нее с одинаковой вероятностью могла получиться и дурнушка, и красавица.

Однако для Джеймса Камерона его дочь всегда была уродиной.

— Тебе надо выскакивать замуж за первого же дурака, который к тебе посватается, — однажды заявил он. — С такой рожей выбирать не приходится.

Лара молча слушала.

— Только пусть этот бедолага не рассчитывает получить от меня приданое.

В это время в комнату заглянул Мунго Максуин. Он стоял, с трудом сдерживая свое возмущение.

— Ну ладно, девка, — сказал Джеймс, — ступай на кухню.

Лара выбежала.

— Почему ты так обращаешься со своей дочерью? — не выдержал Максуин.

— Тебя это не касается, — огрызнулся Джеймс, глядя на вошедшего помутневшими глазами.

— Ты просто пьян.

— Да, пьян. Ну и что? Чем еще заняться? Баб нет, так хоть напиться можно.

Максуин пошел на кухню, где Лара мыла посуду. Ее глаза покраснели от слез. Мунго обнял девушку за плечи.

— Ничего, малышка, — попытался он успокоить ее, — твой отец не хотел тебя обидеть.

— Он ненавидит меня.

— Да нет же…

— Я в жизни не слышала от него ни одного доброго слова! Ни одного!

Максуин замолчал, не зная, что сказать. Летом в Глейс-Бее было полно туристов. Они приезжали в своих шикарных автомобилях, одевались в дорогие наряды, заходили в магазины на Кастл-стрит, обедали в «Кедровом доме» или у Джаспера и совершали вылазки на Ингониш-Бич, Туманный мыс и Птичьи острова. В них чувствовалось какое-то превосходство — ведь они были из другого мира, — и Лара завидовала им и, когда в конце лета они разъезжались по домам, мечтала вырваться из этого захолустья и уехать вместе с ними. Но как?

Не раз она слыхала рассказы отца про своего деда Максвелла. «Старый ублюдок пытался помешать моей женитьбе на его драгоценной дочке, — жаловался Джеймс Камерон каждому, кто только соглашался слушать его. — Он был чертовски богат. Как думаешь, дал он мне хоть что-нибудь? Не-е. А ведь я так заботился о его Пегги…»

И Лара воображала, что в один прекрасный день ее дед приедет и увезет ее в волшебные города, о которых она только читала: в Лондон, в Рим, в Париж… «И у меня тоже будет красивая одежда. Сотни платьев и новых туфель».

Но проходили месяцы, за ними годы, а он так и не приезжал, и в конце концов Лара поняла, что никогда не увидит своего деда. Она была обречена провести всю свою жизнь в Глейс-Бее.

Глава 4

Живущий в Глейс-Бее подросток мог найти для себя бесчисленное множество занятий. Это и футбол, и хоккей, и катание на коньках, и игра в кегли, а летом — купание и рыбалка. После занятий старшеклассники любили потусоваться возле аптеки. Были в городе и два кинотеатра, а желающие потанцевать могли провести вечер в «Венецианских садах».

Но все эти развлечения были не для Лары. В пять часов утра она должна была уже быть на ногах, чтобы помочь Берте приготовить завтрак для постояльцев общежития да еще успеть до школы убрать их постели. После обеда она уже спешила домой и начинала готовить ужин. Она помогала Берте накрывать на столы, а после ужина убирала грязную посуду, мыла ее и насухо вытирала.

Частенько на ужин подавались шотландские национальные блюда: howtowdie и hairst bree, cabbieclaw и skirlie. Но самым любимым блюдом было black bun — сдобная булка со специями.

Застольные беседы шотландцев будили в воображении Лары суровые картины северной Шотландии — горной страны, откуда вышли ее предки, и рассказы о них заставляли ощущать ее принадлежность к ним. Много раз слышала она и о Великом Глене, где находятся озера Лох-Несс, Лохи и Линнхе и множество неприветливых прибрежных островов.

В гостиной стояло разбитое пианино, и иногда по вечерам, после ужина, там собирались постояльцы и пели песни о доме: «Анни Лори», или «Бегущая во ржи», или «Родные холмы», или «На дивных берегах озера Ломонд».

Раз в год в городе устраивался парад, и все шотландцы Глейс-Бея надевали свои горские клетчатые юбки и гордо шагали по улицам под аккомпанемент пронзительно завывающих волынок.

— А почему мужчины носят юбки? — спросила у Мунго Максуина Лара.

— Это не юбки, малышка, — нахмурился тот. — Это одежда шотландских горцев. Ее придумали наши предки много-много лет назад. В горах она защищала воина от холода, а ноги его оставались свободными, он мог легко бегать по поросшим вереском болотам и спасаться от врагов. А ночью, когда приходилось спать под открытым небом, она благодаря своей длине служила воину одновременно и постелью, и крышей над головой.

Шотландские названия казались Ларе наполненными каким-то поэтическим очарованием: Бредальбан, Гленфиннан и Килбридж, Килнинвер и Килмайкл. Лара узнала, что «кил» означает средневековую монашескую келью, а если слово начинается с «инвер» или «абер», значит, это поселение расположено в устье реки, если же в начале стоит «стрит» — в долине, а «бад» — в роще.

Каждый вечер за ужином разгорались жестокие споры. Казалось, шотландцы готовы затеять склоку буквально по любому поводу. Когда-то их гордые предки принадлежали к различным племенам, и они до сих пор очень пристрастно относились к своей истории.

— Да в доме Брюсов рождались только жалкие трусы, которые как собачонки лебезили перед Англией!

— Ты, Иэн, как всегда, не соображаешь, что несешь. Именно великий Брюс-то и не спасовал перед англичанами. А вот кто готов был им пятки лизать, так это Стюарт.

— Ох, ну и дурак же ты! И все предки твои были дураками.

И начиналась горячая перебранка.

— А знаешь, чего не хватало Шотландии? Настоящих вождей вроде Роберта Второго. Вот это был мужик! Произвел на свет двадцать одного ребенка, так, кажется?

— Точно. И половина из них — ублюдки!

И снова вспыхивал спор.

Лара поверить не могла, что они так кипятятся из-за событий, которые происходили более шестисот лет назад.

— Не переживай, малышка, — говорил ей Мунго Максуин. — Шотландец даже в пустом доме найдет с кем подраться.

Была одна поэма, написанная Вальтером Скоттом, которая брала Лару за душу и от которой разыгрывалось ее воображение:

Вдоль границы скакал Лохипвар молодой.

Всех коней был быстрей его конь боевой.

Рыцарь ехал без лат, рыцарь ехал без слуг,

Был при нем только меч, его преданный друг.

Ты в любви благороден, в сраженье — герой.

Кто сравнится с тобой, Лохинвар молодой?

И далее в этой славной поэме рассказывалось о том, как, рискуя жизнью, Лохинвар выкрал свою возлюбленную; которая против своей воли должна была выйти замуж за другого человека.

Ну и скачка была — только вереск шумел!

Но никто беглецов разыскать не сумел.

Ты отважен в любви, ты в сраженье герой.

Кто сравнится с тобой, Лохинвар молодой?

«Когда— нибудь, -думала Лара, — и я встречу своего красавца Лохинвара, и он увезет меня».

***

Однажды, работая на кухне, Лара случайно увидела в каком-то журнале объявление, от которого у нее перехватило дыхание. На фотографии был изображен высокий, красивый, светловолосый мужчина с галстуком-"бабочкой". "Вот так будет выглядеть мой Лохинвар, — прошептала Лара. — Сейчас он далеко-далеко. Ищет меня. Он придет и заберет меня отсюда. Я буду мыть посуду, а он подойдет сзади, обнимет меня и скажет: «Что для тебя сделать?» И тогда я обернусь, загляну ему в глаза и отвечу: «Вытирай тарелки».

— Чего делать? — раздался у нее над ухом знакомый голос.

Лара стремительно оглянулась. Позади нее стояла Берта. Должно быть, Лара не заметила, что думала вслух.

— Ничего, — покраснев от смущения, пробормотала она.

Для Лары наиболее волнующими были рассказы о печально знаменитом изгнании горцев. Она готова была слушать их снова и снова.

— Расскажи мне еще разок, — просила она Мунго Максуина, а ему только этого и надо было.

— Так вот, — говорил он, — все началось в 1792 году и продолжалось более шестидесяти лет. Сначала они называли SToBliadhna nan Coarach — Годом Овцы. Землевладельцы решили, что им выгоднее на своих землях разводить овец, чем сдавать их в аренду крестьянам, пригнали на горные пастбища несколько отар и вскоре убедились, что эти самые овцы прекрасно переносят суровые зимы. Вот тогда-то и началось изгнание горцев.

По всей округе разнесся клич: «Мо thruaighe ort a thir, tha'n caoraich mhor a'teachd!s» — «Прочь с земли — овцы идут!» Сначала была сотня овец, потом тысяча, потом десять тысяч. Это было страшное завоевание.

Лэрды увидели, что в их руки идет богатство, о котором они и не мечтали, но сначала нужно было избавиться от крестьян, которые работали на своих крохотных клочках земли. Видит Бог, они еле-еле сводили концы с концами и жили в убогих домишках, в которых не было ни труб, ни окон. Но лэрды все равно выгнали их.

— Как? — спрашивала Лара, глядя на Мунго своими огромными глазами.

— Войскам приказали напасть на деревни и вышвырнуть крестьян. И вот солдаты приходят в какую-нибудь деревню и дают ее жителям шесть часов, чтобы те собрали скот, пожитки и проваливали куда подальше. Крестьянам пришлось бросить даже свои урожаи. А потом солдаты сожгли их домишки… Больше четверти миллиона мужчин, женщин и детей были изгнаны из своих жилищ и бежали к самому берегу моря.

— Но как же они могли согнать их с их собственной земли?

— А-а, видишь ли, земля-то их никогда и не была. Крестьянин получал акр или два от лэрда, но собственником не являлся. И чтоб обрабатывать землю и выращивать скот, ему приходилось платить налоги продуктами или отрабатывать на хозяина.

— А что случалось, если люди отказывались уходить? — затаив дыхание, спрашивала Лара.

— Тех стариков, которые не успели вовремя уйти, сожгли в их домах. Лэрды не знали жалости. Да-а, страшные были времена. Людям нечего было есть. Началась холера, да и другие болезни распространялись, словно лесной пожар.

— Какой ужас, — вздыхала Лара.

— Да, малышка. Наши предки перебивались с хлеба на воду, и лишь изредка им удавалось поесть каши. Но одного правители все-таки не смогли отнять у горцев — это их гордость. Эти несчастные люди защищались из последних сил. И в течение многих дней после того, как сожгли их жилища, в лесах еще прятались бездомные люди в надежде спасти хотя бы то, что осталось под обгоревшими развалинами их домов. Мой прапрапрадед и прапрапрабабушка тоже все это пережили. Так-то. Это часть нашей истории, которая огнем выжжена в душе каждого шотландца.

Лара живо представляла тысячи отчаявшихся, несчастных людей, потерявших все, что они имели, и ошеломленных случившимся. Она слышала крики женщин, оплакивающих убитых мужей, и визг обезумевших от страха детей.

— А что потом стало с этими людьми?

— Они сели в утлые суденышки и поплыли в дальние страны. По пути многие умирали от лихорадки или дизентерии. Иногда корабль попадал в шторм, его неделями носило по морю, и тогда кончались запасы продовольствия. Только самые сильные еще оставались в живых, когда корабли подходили к берегам Канады. Но высадившись здесь, они смогли получить нечто, чего у них никогда не было.

— Собственную землю, — догадалась Лара.

— Верно, малышка.

«Придет день, — с волнением думала Лара, — и я тоже буду владеть землей, и никто — никто! — не сможет отобрать ее у меня».

***

Как— то в начале июня, когда Джеймс Камерон проводил вечер с одной из проституток в заведении мадам Кристи, у него случился сердечный приступ. Он был вдребезги пьян, и, увидев, как ее клиент завалился на бок, девица решила, что он просто заснул.

— Эй, эй! — закричала она. — Не спи! Меня еще ждут другие клиенты. Просыпайся, просыпайся!

Схватившись руками за грудь, Джеймс судорожно глотал воздух.

— Ради Бога, — простонал он, — вызови врача. «Скорая помощь» отвезла его в маленькую больницу на Куорри-стрит. Доктор Дункан послал за Ларой. Она прибежала с бьющимся от волнения сердцем. Дункан ждал ее.

— Что случилось? — с тревогой в голосе спросила Лара. — Мой отец умер?

— Нет-нет, Лара, — успокоил ее доктор, — но, боюсь, у него был сердечный приступ. Она стояла не шевелясь.

— Он…, он будет жить?

— Трудно сказать. Мы делаем все, что в наших силах.

— Можно мне увидеть его? — Лучше приходи завтра утром, детка, — ответил доктор Дункан.

Онемев от ужаса, Лара побрела домой. «Молю тебя, Господи, не дай ему умереть. Он — это все, что у меня есть».

Когда она пришла в общежитие, ее встретила Берта.

— В чем дело? — спросила шведка. Лара рассказала.

— О Боже! — сокрушалась Берта. — И как назло, сегодня пятница.

— Что?

— Пятница, говорю. День сбора платы за проживание. Насколько я знаю Шона Макалистера, он использует это как предлог, чтобы вышвырнуть вас на улицу.

Не меньше дюжины раз, когда Джеймс Камерон бывал слишком пьян, он посылал дочь собирать плату в общежитиях, принадлежавших Шону Макалистеру. Лара отдавала деньги отцу, а на следующее утро тот относил их банкиру.

— Что же нам теперь делать? — причитала Берта.

— Не беспокойся, — решительно заявила Лара. — Об этом я позабочусь.

В тот вечер во время ужина она обратилась к постояльцам:

— Джентльмены! Послушайте меня, пожалуйста. Мой отец…, мой отец немножко приболел. Он сейчас в больнице. Врачи хотят полечить его некоторое время… Так что до его возвращения плату за проживание буду собирать я. После ужина жду вас в гостиной.

— Надеюсь, ничего серьезного? — спросил один из жильцов.

— Нет-нет. — Лара заставила себя улыбнуться. — Ничего серьезного.

Поужинав, мужчины явились в гостиную и стали сдавать Ларе деньги.

— Желаю твоему отцу поскорее поправиться, детка…

— Если я могу чем-нибудь помочь, только скажи…

— Какая ты славная девочка, что помогаешь своему отцу…

— А как насчет остальных общежитии? — спросила Берта. — Нужно получить деньги еще с четырех.

— Знаю, — ответила Лара. — Если ты займешься посудой, я пойду собирать деньги.

Берта с сомнением посмотрела на девушку.

— Ну что ж, желаю удачи.

Все оказалось легче, чем ожидала Лара. Большинство постояльцев общежитии относились к девушке с симпатией и были рады помочь ей.

На следующий день, рано утром, Лара собрала разложенные по пакетам деньги и отправилась к Шону Макалистеру. Когда она пришла, банкир сидел в своем кабинете.

— Моя секретарша сказала, что ты хотела меня видеть.

— Да, сэр.

Макалистер уставился на худенькую, бедно одетую девушку, стоящую перед ним.

— Ты дочь Джеймса Камерона, не так ли?

— Да, сэр.

— Сара?

— Лара.

— Я был огорчен, услышав о болезни твоего отца, — равнодушным голосом произнес Макалистер. — Разумеется, теперь, когда твой отец слишком болен, чтобы справляться со своими обязанностями, мне придется принять кое-какие меры. Я…

— О нет, сэр! — поспешно проговорила Лара. — Он попросил меня поработать вместо него.

— Тебя?

— Да, сэр.

— Боюсь, тебе не…

Лара положила пакеты на стол.

— Вот плата за эту неделю. Макалистер изумленно посмотрел на нее.

— И здесь все? Она кивнула.

— И это ты сама собрала?

— Да, сэр. И буду делать это каждую неделю до тех пор, пока папа не поправится.

— Понятно… — Макалистер раскрыл пакеты и принялся тщательно пересчитывать деньги. Лара наблюдала, как он заносил суммы в зеленый гроссбух.

В течение последнего времени банкир вынашивал идею заменить Джеймса Камерона из-за его беспробудного пьянства и неблаговидного поведения и теперь увидел хорошую возможность избавиться от него.

Он был уверен, что стоящая перед ним девушка не сможет справиться с обязанностями своего отца, но в то же время Макалистер отдавал себе отчет в том, какова будет реакция, если он выбросит Джеймса Камерона и его дочь на улицу.

— Даю тебе месяц испытательного срока, — принял наконец решение банкир. — А там посмотрим, что мы имеем.

— Спасибо, мистер Макалистер. Спасибо большое.

— Подожди, — Он протянул Ларе двадцать пять долларов. — Это тебе.

Лара держала в руке деньги, от которых словно исходил запах свободы. Впервые в жизни ей заплатили за то, что она сделала.

***

Выйдя из банка, Лара отправилась в больницу. Доктор Дункан как раз только что закончил осмотр ее отца.

Увидев доктора, Лара вдруг почувствовала, как ее охватывает страх.

— Он не?…

— Н-нет…, ему уже лучше, Лара. — Доктор Дункан помедлил. — Говоря «лучше», я имею в виду, что твой отец не умрет…, пока по крайней мере…, но несколько недель должен будет пролежать в постели. И ему потребуется хороший уход.

— Я позабочусь о нем, — с готовностью заявила Лара. Доктор взглянул на нее и с нежностью сказал:

— Твой отец, дорогуша, даже не представляет, как ему повезло.

— Можно мне повидать его?

— Ступай.

Лара зашла в палату отца и остановилась, глядя на него. Джеймс Камерон лежал на кровати, он был бледен и слаб и казался очень старым. Лару захлестнула нежность, ей захотелось что-то сделать для него, нечто такое, что заставило бы его по достоинству оценить ее, проникнуться к ней любовью. Она приблизилась к кровати.

— Папа…

Он поднял глаза и пробормотал:

— Какого, мать твою, черта ты сюда приперлась? У тебя в общаге дел по горло. Лара остолбенела.

— Я…, я знаю, папа. Я только хотела рассказать тебе, что ходила к мистеру Макалистеру. Я сказала ему, что, пока ты болен, буду вместо тебя собирать плату с жильцов.

— Ты будешь собирать плату? Не смеши меня. — Он сотрясся от внезапного спазма. Когда Джеймс снова заговорил, голос его был совсем слабым. — Это судьба, — простонал он. — Меня выбросят на улицу.

О том, что тогда случится с ней, он даже и думать не собирался. Лара долго стояла, пристально глядя на своего отца, потом повернулась и вышла.

Через три дня Джеймса Камерона привезли домой и уложили в кровать.

— Вы не должны вставать в ближайшие две недели, — сказал ему доктор Дункан. — Я еще зайду через день-два.

— Я не могу валяться в постели, — принялся возражать Джеймс. — Я занятой человек, у меня дел полно.

— У вас есть выбор, — спокойно проговорил доктор. — Вы можете или лежать в постели и жить, или встать и умереть.

***

Сначала постояльцы общежитии Макалистера были рады видеть простодушную девчушку, что приходила собирать с них плату за проживание. Но когда к ней попривыкли, у них появилась тысяча отговорок, чтобы не платить.

— Я эту неделю проболел, у меня и справка от врача есть…

— Мой сын посылает мне деньги каждую неделю, но почта задерживается…

— Мне пришлось купить кое-какие инструменты…

— На следующей неделе у меня обязательно будут деньги.

Однако невинное создание отчаянно сражалось за свою жизнь. Она вежливо выслушивала их и говорила:

— Мне очень жаль, но мистер Макалистер сказал, что деньги должны быть уплачены сегодня, и если у вас их нет, вам придется немедля освободить занимаемую площадь.

Неизвестно откуда, но деньги находились.

Лара была непоколебима.

— С твоим отцом и то легче было иметь дело, — ворчали постояльцы. — Он хоть всегда готов был подождать пару деньков.

И все— таки они не могли не восхищаться упорством этой хрупкой девушки.

***

Если Лара рассчитывала, что болезнь отца сблизит их, она жестоко ошибалась. Лара старалась предупредить каждое его желание, но чем более заботливой она была, тем отвратительнее становилось его поведение.

Каждый день она приносила ему цветы и маленькие угощения.

— Ради Бога! — вопил Джеймс. — Перестань мозолить глаза. Тебе что, делать нечего?

— Я только подумала, что тебе было бы приятно.

— Убирайся! — орал Камерон и отворачивался к стене. «Я его ненавижу, — говорила себе Лара. — Ненавижу». В конце месяца, когда с наполненными деньгами пакетами Лара пришла в кабинет Шона Макалистера, он их внимательно пересчитал и заявил:

— Не могу не признать, голубушка, что ты меня поразила. Ты справилась с этой работой лучше, чем твой отец.

Слова банкира тронули ее.

— Спасибо.

— Кстати, это был первый месяц, когда жильцы заплатили вовремя и сполна.

— Значит, мы с отцом можем остаться в общежитии? — нетерпеливо спросила Лара.

С минуту Макалистер внимательно смотрел на нее.

— Полагаю, что да. Ты, должно быть, очень любишь своего отца?

— До следующей субботы, мистер Макалистер.

Глава 5

К семнадцати годам тщедушная, долговязая девочка превратилась в женщину. Лицо Лары носило печать ее шотландских предков: гладкая, словно светящаяся, кожа, изогнутые дугой тонкие брови, серые, как грозовое облако, глаза и копна буйных черных волос, да еще выражение глубокой печали, которая, казалось, не покидала ее, будто трагическая история ее народа стала частью ее существа. От лица Лары Камерон было трудно отвести глаза.

Большинство постояльцев жили без женщин, если не считать девиц из заведения мадам Кристи да проституток из других публичных домов, так что, естественно, молодая красивая девушка стала объектом их влечения. Они то и дело зажимали ее в углу на кухне или в своих комнатах, когда она делала там уборку, и страстно нашептывали: «Ну почему бы тебе не быть со мной поласковее? Я мог бы многое для тебя сделать».

Или: «Ведь у тебя нет парня, а? Давай я покажу тебе, что такое настоящий мужчина».

Или: «Как насчет поездки в Канзас-Сити? Я собираюсь туда на следующей неделе и буду рад взять тебя с собой».

После подобных попыток того или иного жильца затащить ее к себе в постель Лара заходила в комнату, где лежал ее беспомощный отец, и говорила: «Ты ошибался, папа. Все мужчины хотят меня», — и уходила прочь, а он только изумленно смотрел ей вслед.

Джеймс Камерон умер ранним весенним утром, и Лара похоронила его на кладбище Гринвуд. Кроме нее, проводить его в последний путь пришла только Берта. Слез не было.

***

Вскоре в общежитии появился новый постоялец — американец по имени Билл Роджерс. Это был приветливый старик лет семидесяти, толстый и лысый, да к тому же большой любитель поговорить. После ужина он нередко оставался, чтобы поболтать с Ларой.

— Черт побери, — сказал он как-то, — ты слишком хороша собой, чтобы торчать в этом захолустье. Тебе надо ехать в Чикаго или Нью-Йорк. Самое время.

— Я и поеду куда-нибудь, — проговорила Лара.

— У тебя вся жизнь впереди. Ты хоть знаешь, чего ты от нее хочешь?

— Хочу стать владельцем.

— Ага, владельцем всяких там красивых нарядов и…

— Нет. Земли. Я хочу владеть землей. У моего отца никогда ничего не было. Всю свою жизнь он прожил на подачки, которые получал от других.

Лицо Билли Роджерса просияло.

— Недвижимость — это тот бизнес, с которым я когда-то имел дело.

— Правда? — удивилась Лара.

— У меня были дома по всему Среднему Западу. Даже несколько отелей. — Голос его сделался печальным.

— И что же случилось? Он пожал плечами:

— Жадный стал, зарвался… Все потерял. Эх, золотое было время…

После этого они почти каждый вечер вели беседы о недвижимости.

— Первое правило, — втолковывал ей Роджерс, — в делах, касающихся недвижимого имущества, — это Ч Д. Запомни это.

— А что такое ЧД?

— Чужие деньги. Почему выгодно иметь дело с недвижимостью? Потому что правительство разрешает получать доход от роста и амортизации, в то время как твои активы постоянно увеличиваются. В этом бизнесе самыми важными являются три вещи: место, место и еще раз место. Прекрасное здание на пустом холме — выброшенные деньги, а паршивенький домишко в деловой части города может сделать тебя богатой.

Роджерс рассказывал Ларе о залогах, рефинансировании, использовании банковских ссуд, а она слушала и вникала, запоминала. Она как губка впитывала в себя капли знаний.

— Как тебе известно, — заявил однажды Роджерс, — в Глейс-Бее острая нехватка жилья, что открывает великолепные возможности. Будь я лет на двадцать помоложе…

С тех пор Лара смотрела на Глейс-Бей уже другими глазами, представляя, как встают на пустырях здания офисов и жилых домов. Это приводило ее в трепет, но это и удручало ее. У нее были мечты, но не было денег на их осуществление.

В тот день, когда Билл Роджерс уезжал из города, он на прощание сказал:

— Запомни — чужие деньги. Удачи тебе, малышка.

***

Через неделю в общежитии поселился Чарльз Коэн, маленький человечек лет шестидесяти, чистенький и опрятный, одетый в добротный костюм. Сидя за столом с другими жильцами, он почти ничего не говорил и казался завернутым в кокон своего собственного мира.

Коэн наблюдал, как Лара бегает туда-сюда, улыбался и никогда ни на что не жаловался.

— Как долго вы собираетесь прожить у нас? — спросила его Лара.

— Еще не знаю. Может, неделю, а может, месяц или два…

Чарльз Коэн был для нее загадкой. Он совершенно не походил на остальных постояльцев, и Лара пыталась догадаться, чем он занимается. Было очевидно, что Коэн не имел никакого отношения ни к шахтерам, ни к рыбакам, да и на торговца он не слишком-то смахивал и казался благороднее других, образованнее. Он сообщил Ларе, что хотел устроиться в отеле, но там не оказалось свободных мест. За ужинами и завтраками он почти ничего не ел.

— Не найдется ли у вас немного фруктов, — извиняющимся тоном говорил он, — или каких-нибудь овощей?…

— Вы сидите на особой диете? — поинтересовалась Лара.

— В некотором роде, — засмеялся Коэн. — Я, видите ли, употребляю только кошерную пищу, а в Глейс-Бее, боюсь, таковой не имеется.

Вечером следующего дня, когда Коэн пришел на ужин, Лара поставила перед ним тарелку с бараньими отбивными.

— Прошу прощения, — озадаченно проговорил он. — Я не могу есть это. Я думал, что

объяснил…

— Да-да. Это кошер.

— Что?!

— Я нашла в Сиднее магазин, где продается кошерное мясо, и купила это специально для вас. Так что приятного аппетита. Ваша плата включает двухразовое питание. Завтра я приготовлю вам стейк.

После этого, как только у Лары появлялась свободная минутка, Коэн под всякими предлогами старался заговорить с ней. Его восхищали рассудительность и независимость суждений девушки.

Однажды Чарльз Коэн по секрету рассказал Ларе, что он делает в Глейс-Бее.

— Я работаю в «Континентал Сапплайз». — Это была известная общенациональная компания, имевшая сеть магазинов. — А здесь я для того, чтобы подобрать место для нашего нового универмага.

— Здорово! — воскликнула Лара. «Я же знала, что он приехал в Глейс-Бей по какому-то важному делу».

— Вы собираетесь строить здание?

— Нет, для этого мы найдем кого-нибудь еще. Мы ведь только арендуем наши магазины.

В три часа ночи Лара внезапно проснулась и села на кровати, чувствуя, как бешено колотится сердце. Неужели ей все приснилось? Нет. Ее мозг лихорадочно соображал. Она была слишком взволнована, чтобы снова заснуть.

Когда Чарльз Коэн вышел из своей комнаты, направляясь на завтрак, она уже поджидала его.

— Мистер Коэн… Я знаю отличное место, — выпалила Лара.

Он в недоумении уставился на нее.

— Какое место?

— Которое вы ищете.

— Ну да? И где же?, Лара пропустила вопрос мимо ушей.

— Позвольте кое о чем вас спросить. Если бы у меня был участок земли, который бы вас устраивал, и если бы я построила на нем здание, вы бы согласились взять его у меня в аренду на пять лет?

Коэн покачал головой.

— Вопрос чисто гипотетический, не так ли?

— И все же, — не отставала она.

— Лара, — мягко сказал он, — вы представляете себе, что значит построить здание?

— А я и не стала бы его строить, — заявила девушка. — Для этого я наняла бы архитектора и хорошую строительную фирму.

Чарльз Коэн пристально смотрел на нее.

— Понятно. И где же этот чудесный кусок земли?

— Я покажу вам его, — сказала Лара. — Поверьте, вам он понравится. Лучшего и придумать невозможно.

После завтрака Лара повела Коэна в центр города. На углу Мейн-стрит и Коммершл-стрит располагалась пустая квадратная площадка, которую Коэн и сам заприметил двумя днями раньше.

— Вот это место я и имела в виду, — сказала Лара. Коэн стоял, притворяясь, что внимательно изучает площадку.

— А у вас есть ahf — чутье. Место действительно очень хорошее.

Он уже успел осторожно навести справки и выяснил, что этот участок принадлежит банкиру Шону Макалистеру. В задачу Коэна входило подобрать место, найти того, кто мог построить там здание, и затем заключить договор об аренде. Компании и дела не было до того, кто будет строить здание, лишь бы оно отвечало всем предъявленным ему требованиям.

Коэн посмотрел на Лару. "Слишком молода, — подумал он. — Все это дурацкая затея. Хотя… «Я нашла в Сиднее магазин, где продается кошерное мясо… Завтра я приготовлю вам стейк». У нее было rachmones — умение сострадать.

— Если бы я смогла получить этот участок и построить на нем отвечающее вашим спецификациям здание, — взволнованно говорила Лара, — вы бы взяли его в аренду на пять лет?

Он помолчал, затем медленно сказал:

— Нет, Лара. Это была бы аренда на десять лет.

***

После обеда Лара отправилась к Шону Макалистеру. Когда она появилась у него в кабинете, он удивленно вытаращил на нее глаза.

— Ты пришла на несколько дней раньше, Лара. Сегодня только среда.

— Я знаю, мистер Макалистер. Я хочу попросить вас об одном одолжении.

Банкир сидел в кресле, разглядывая Лару. «А она и в самом деле превратилась в красивую девушку. Нет, не девушку — женщину». Его глаза остановились на холмиках ее грудей, обтянутых хлопчатобумажной блузкой.

— Садись, дорогуша. Так чем же я тебе могу помочь? Лара была слишком взволнована, чтобы сидеть.

— Я хочу взять ссуду.

— Что? — не понял застигнутый врасплох Макалистер.

— Я хотела бы взять денег. Банкир снисходительно улыбнулся:

— Нет проблем. Если тебе нужно новое платье или еще что-нибудь такое, я буду только рад заплатить тебе вперед…

— Я хочу попросить у вас двести тысяч долларов. На лице Макалистера от улыбки не осталось и следа.

— Как я понимаю, это такая шутка?

— Нет, сэр. — Лара подалась вперед и выложила все начистоту:

— Я хочу купить участок земли и построить на нем здание. У меня есть солидный съемщик, готовый взять его у меня в аренду на десять лет. Это гарантирует возмещение расходов на покупку земли и строительство.

Макалистер, хмурясь, смотрел на Лару.

— Ты уже договорилась с владельцем этого участка?

— Как раз сейчас я с ним и договариваюсь, — невозмутимо ответила девушка.

Потребовалось некоторое время, чтобы ее слова дошли до него.

— Минуточку. Ты хочешь сказать, что имеешь в виду землю, которая принадлежит мне?

— Именно так. Это участок земли на углу Мейн-стрит и Коммершл-стрит.

— И ты пришла сюда, чтобы занять у меня деньги на покупку моей же земли?

— Стоимость этого участка не превышает двадцати тысяч долларов. Я проверяла. А я вам предлагаю тридцать тысяч. Вы наварите десять тысяч долларов только на одной продаже земли, да плюс проценты от двухсот тысяч долларов, которые вы одолжите мне на строительство здания.

Макалистер затряс головой.

— Ты просишь ссудить тебе двести тысяч долларов и не даешь никаких гарантий. Об этом не может быть и речи.

— Гарантии есть, — заверила его Лара. — У вас останутся закладные и на строительство, и на землю. Так что проиграть вы просто не можете.

Макалистер сидел и, разглядывая Лару, обдумывал ее предложение. Его губы тронула улыбка.

— Ну ты и нахалка! — Он покачал головой. — Между прочим, я никогда в жизни не смогу объяснить моему совету директоров, на каком основании я выдал такую ссуду.

— У вас нет совета директоров, — возразила Лара. Улыбка Макалистера стала еще шире.

— Это верно.

Лара наклонилась вперед, и он увидел, как ее груди коснулись поверхности стола.

— Если вы скажете «да», мистер Макалистер, вы никогда не пожалеете об этом. Я обещаю. Он не мог оторвать глаз от ее грудей.

— А ты совсем не похожа на своего отца, а?

— Нет, сэр, не похожа. — «Я другая», — со злостью подумала Лара.

— Ну хорошо, — осторожно проговорил банкир, — предположим — чисто теоретически, — что твое предложение меня заинтересовало. Кто же этот съемщик, готовый на десять лет арендовать здание?

— Его зовут Чарльз Коэн. Он один из руководителей «Континентал Сапплайз».

— Компания, владеющая сетью магазинов?

— Да.

Макалистер неожиданно насторожился, а Лара между тем продолжала:

— Они хотят построить большой универмаг для шахтеров и лесорубов.

Макалистер почуял запах денег.

— Где ты познакомилась с этим человеком? — как бы между прочим спросил он.

— Чарльз Коэн остановился в нашем общежитии.

— Понятно. Знаешь, Лара, я должен подумать. Давай вернемся к этому вопросу завтра. Лара почти дрожала от волнения.

— Спасибо, мистер Макалистер. Вы не пожалеете. Он улыбнулся:

— Это верно. Я не пожалею.

***

Во второй половине дня Шон Макалистер отправился в общежитие, чтобы встретиться с Чарльзом Коэном.

— Я заглянул, чтобы засвидетельствовать вам свое почтение, — сказал банкир. — Меня зовут Шон Макалистер. Я владелец местного банка. Прослышал, что вы приехали в наш город. Вам следовало остановиться в отеле, а не в общежитии. Там гораздо удобнее.

— Но в отеле не было свободных мест, — объяснил Коэн.

— Это потому, что мы не знали, кто вы такой.

— А кто я такой?

Шон Макалистер улыбнулся:

— Не будем играть в кошки-мышки, мистер Коэн. От слухов не спрятаться. Мне известно, что вы хотели бы взять в аренду построенный на принадлежащей мне земле магазин.

— О какой земле вы говорите?

— Об участке на углу Мейн-стрит и Коммершл-стрит. Великолепное место, правда? Думаю, нам ничто не мешает заключить сделку.

— Но я уже заключил сделку с другим человеком. Макалистер рассмеялся:

— С Ларой? Не правда ли, прелестная малышка? А почему бы нам прямо сейчас не отправиться в банк и не подписать договор?

— Мне кажется, вы не совсем поняли меня, мистер Макалистер. Я же сказал, что уже заключил сделку.

— Мне кажется, это вы не совсем поняли меня, мистер Коэн. Эта земля не принадлежит Ларе. Ее хозяин я.

— Но она намерена выкупить у вас этот участок, не так ли?

— Да. Однако я вовсе не обязан продавать ей его.

— А я вовсе не обязан именно его брать в аренду. Я знаю три других места, которые с таким же успехом подойдут мне. Так что спасибо, что навестили.

Какое— то время Шон Макалистер смотрел на Коэна.

— Вы хотите сказать… Вы это серьезно?

— Абсолютно. Я никогда не заключаю бесчестные сделки и никогда не отступаю от своих обещаний.

— Но Лара совершенно ничего не понимает в строительстве. Она…

— Она рассчитывает найти людей, которые понимают. Естественно, за нами останется право одобрить ее выбор.

Банкир задумался.

— Верно ли, что «Континентал Сапплайз» намерена подписать договор об аренде сроком на десять лет?

— Именно так.

— Ясно. В таком случае я…, я должен подумать.

Когда пришла Лара, Чарльз Коэн рассказал ей о визите банкира.

— Другими словами, — расстроилась Лара, — мистер Макалистер решил действовать в обход меня и…

— Не волнуйтесь, — успокоил ее Коэн, — он заключит сделку с вами.

— Вы действительно так думаете?

— Он ведь банкир, и его бизнес — получение прибылей.

— А как насчет вас? Почему вы делаете для меня все это?

Он и сам задавал себе этот вопрос. «Потому что ты ослепительно молода, — подумал Коэн. — Потому что ты не должна жить в этом захолустье. Потому что я бы хотел, чтобы у меня была такая же дочь, как ты».

Однако вслух он сказал:

— Мне нечего терять, Лара. У меня на примете есть еще несколько мест, которые ничуть не хуже этого. Если вы сможете заполучить этот участок, я буду только рад оказать вам услугу. Моей компании все равно, с кем иметь дело. Если у вас будут средства и я одобрю ваш выбор подрядчика, считайте, что наша сделка состоялась.

Лару буквально захлестнуло чувство восторга.

— Я… Я не знаю, как вас благодарить. Пойду к мистеру Макалистеру и…

— На вашем месте я бы этого не делал, — перебил ее Коэн. — Пусть сам придет. Лара встревожилась:

— А что, если он не…

— Придет, — улыбнулся Коэн. Он передал ей отпечатанный текст договора. — Вот, возьмите. Это договор об аренде сроком на десять лет. Как вы понимаете, он вступит в силу при условии, что вы удовлетворите все наши требования к новому зданию. — Он протянул ей пачку синек. — А это наши спецификации.

Всю ночь Лара изучала чертежи и перечни технических требований. А утром ей позвонил Шон Макалистер.

— Лара, не могла бы ты зайти ко мне? — сказал он. Ее сердце бешено забилось.

— Я буду у вас через пятнадцать минут.

Когда она вошла в кабинет, банкир уже ждал ее.

— Я размышлял о нашем вечернем разговоре, — начал Макалистер. — Мне бы хотелось взглянуть на договор об аренде, который собирается подписать мистер Коэн.

— Он у меня уже есть, — проговорила Лара и, открыв сумочку, вытащила оттуда несколько листков. Шон Макалистер внимательно прочитал их.

— Кажется, все в порядке.

— Значит, мы с вами можем заключить сделку? — затаив дыхание, спросила Лара. Макалистер покачал головой:

— Нет.

— Но я думала…

Его пальцы беспокойно стучали по столу.

— Честно говоря, я вовсе не спешу продавать этот участок, Лара. Чем дольше он у меня будет, тем дороже станет.

Она безучастно уставилась на него.

— Но вы же…

— Твоя просьба очень и очень необычна. Чтобы предоставить тебе ссуду, мне нужна будет особенная причина.

— Я не пони… Какая такая особенная причина?

— Ну, скажем так…, маленькое вознаграждение. Признайся, Лара, у тебя был когда-нибудь любовник? Подобного вопроса она совершенно не ожидала.

— У меня… Н-нет. — Лара почувствовала, что сделка ускользает из ее рук. — Но какое это имеет отношение к…

Макалистер подался вперед.

— Буду откровенным, Лара. Я нахожу тебя очень привлекательной и хотел бы переспать с тобой. Qui pro quo, что значит…

— Я знаю, что это значит. — Ее лицо окаменело.

— Подумай хорошенько. Ведь это твой шанс выйти в люди, что-то иметь, что-то собой представлять. В конце концов, доказать самой себе, что ты не такая, как твой отец.

У Лары голова шла кругом.

— Скорее всего больше у тебя уже никогда не будет такой возможности, Лара. Может быть, тебе требуется какое-то время, чтобы все обдумать и…

— Нет. — Она слышала, как глухо звучит ее голос. — Я могу ответить сейчас. — Она прижала к себе руки, пытаясь унять дрожь в теле. Все ее будущее, вся ее жизнь в этот момент зависели от слов, которые она собиралась произнести. — Я лягу с вами в постель.

Осклабившись, мистер Макалистер поднялся и направился к Ларе, протягивая к ней свои толстые руки.

— Не сейчас, — сказала она. — После того, как я увижу договор.

***

На следующий день Шон Макалистер вручил Ларе договор о предоставлении банковской ссуды.

— Это очень простой договор, моя дорогая: тебе выдается ссуда сроком на десять лет в размере двухсот тысяч долларов под восемь процентов годовых. — Он протянул ей авторучку. — Так что тебе остается только подписать его. Вот здесь, на последней странице.

— Если не возражаете, я хотела бы сначала прочитать его, — сказала Лара и посмотрела на часы. — Но сейчас у меня нет времени. Можно мне взять договор с собой? Завтра я его верну.

Шон Макалистер пожал плечами:

— Конечно. — Он понизил голос. — Что касается нашего маленького свидания: в следующую субботу мне надо будет поехать в Галифакс, мы могли бы отправиться туда вместе.

Лара взглянула на его плотоядную улыбку и почувствовала приступ тошноты.

— Хорошо, — прошептала она.

— Отлично. Итак, ты подписываешь договор, возвращаешь его мне, и мы считаем, что сделка состоялась. — Он на минутку задумался. — Тебе понадобится хороший строительный подрядчик. Строительная компания «Новая Шотландия» известна тебе?

Лицо Лары оживилось.

— Да. Я знаю их прораба База Стила. Баз Стил построил несколько самых больших домов в Глейс-Бее.

— Прекрасно. У него отличная команда. Я бы рекомендовал тебе именно их.

— Завтра же поговорю с Базом.

***

В тот вечер Лара показала договор Чарльзу Коэну. Естественно, стыд не позволил рассказать ему о дополнительном условии, выдвинутом Макалистером. Коэн внимательно прочитал документ и вернул его Ларе.

— Я бы не советовал вам подписывать это, — заявил он.

— Но почему? — тревожно спросила девушка.

— Здесь есть пункт, в соответствии с которым строительство должно быть завершено к тридцать первому декабря, в противном случае право собственности возвращается банку. Другими словами, здание будет принадлежать мистеру Макалистеру и моя компания станет его клиентом. Вы же лишаетесь всего да еще будете вынуждены возвращать ссуду и проценты. Надо потребовать, чтобы он изменил этот пункт.

В ушах Лары звучали слова Макалистера: «Честно говоря, я вовсе не спешу продавать этот участок. Чем дольше он будет у меня, тем дороже станет».

Она покачала головой:

— Он не будет этого делать.

— Тогда вы сильно рискуете, Лара. Вы можете остаться ни с чем, кроме долга в двести тысяч долларов да плюс проценты.

— Но если строительство будет закончено в срок…

— Здесь есть очень большое «если». Когда вы возводите здание, вы зависите от многих людей. Вы бы удивились, узнав, сколько проблем может неожиданно возникнуть.

— В Сиднее есть отличная строительная компания. Она уже построила в нашем городе много домов. Я знакома с прорабом. Если он скажет, что сможет построить здание вовремя, я подпишу договор.

Отчаянная решимость, которая слышалась в голосе Лары, заставила Коэна отбросить сомнения.

— Ну хорошо, — в конце концов сказал он, — поговорите с ним.

***

Лара разыскала База Стила на площадке строящегося в Сиднее пятиэтажного дома. Стил был мужчиной лет сорока с лишним, с седеющими волосами и обветренным лицом. Он тепло встретил Лару.

— Какая приятная неожиданность! — воскликнул Баз. — Как же они отпустили из Глейс-Бея такую симпатичную девушку?

— А я убежала, — засмеялась Лара. — Мистер Стил, у меня есть для вас работа. Он улыбнулся:

— Ого! И что же ты строишь — кукольный домик?

— Нет. — Она вытащила синьки, которые дал ей Чарльз Коэн. — Вот это.

Некоторое время Баз Стил изучал чертежи, затем удивленно посмотрел на Лару.

— Это очень серьезная работа. А какое она имеет отношение к тебе?

— Я заключила сделку, — гордо заявила она. — У меня будет собственное здание. Стил присвистнул.

— Что ж, молодец, малышка.

— Но есть две загвоздки.

— Да?

— Строительство дома должно быть завершено к тридцать первому декабря, иначе право собственности будет возвращено банку, и расходы не должны превышать ста семидесяти тысяч долларов. Это реально?

Стил снова стал просматривать синьки, а Лара внимательно следила за ним.

— Сделаем, — наконец сказал он. Лара едва сдерживала себя, чтобы не закричать от радости.

— Тогда я нанимаю вас. Они пожали друг другу руки.

— С таким прелестным боссом мне еще не приходилось работать, — рассмеялся Баз.

— Спасибо. Когда вы сможете приступить к работе?

— Вот что, я завтра же поеду в Глейс-Бей и посмотрю участок. Я сделаю для тебя такое здание, которым ты будешь гордиться.

Когда Лара уходила, ей казалось, что за спиной у нее выросли крылья.

***

Лара возвратилась в Глейс-Бей и сразу же поделилась новостями с Чарльзом Коэном.

— Вы уверены, что на эту компанию можно положиться, Лара? — спросил он.

— Абсолютно, — заверила она. — Они строят дома и здесь, и в Сиднее, и в Галифаксе, и…

Она просто заражала своим энтузиазмом. Коэн улыбнулся:

— Ну хорошо. Значит, похоже, дела пошли.

— Похоже, — просияла Лара, но затем она вспомнила о предстоящем свидании с Шоном Макалистером, и ее улыбка погасла. «В следующую субботу мне надо будет поехать в Галифакс, мы могли бы отправиться туда вместе».

***

Утром следующего дня Лара подписала договор. Шон Макалистер был очень доволен собой. Он вовсе не собирался позволить ей владеть новым зданием и почти смеялся над ее наивностью. Он ссудит ей деньги, но, по сути, эти деньги он ссудит самому себе. Он представил, как будет заниматься любовью с этим юным созданием, и у него началась эрекция.

***

Прежде Лара бывала в Галифаксе только дважды. По сравнению с Глейс-Беем это был суматошный город, полный пешеходов, автомобилей и переполненных товарами магазинов. Шон Макалистер привез Лару в расположенный на окраине Галифакса мотель и, погладив девушку по коленке, сказал:

— Дорогуша, я пойду зарегистрируюсь, а ты подожди здесь.

Лара сидела в машине и со страхом ждала. «Я продаю себя, — думала она, — как проститутка. Но это все, что я могу продать, и по крайней мере он считает, что я стою двести тысяч долларов. Мой отец никогда в жизни не видел столько денег. Он всегда был слишком…»

Дверца машины распахнулась, возле нее стоял ухмыляющийся Макалистер.

— Все в порядке. Пойдем.

Лара вдруг почувствовала, что ей трудно дышать. Ее сердце так бешено колотилось, что казалось, оно вот-вот вырвется из груди. «Я этого не переживу», — пронеслось у нее в голове.

— Лара… — Он как-то странно смотрел на нее. — С тобой все нормально?

«Нет. Я умираю. Меня отвезут в больницу, и там я умру. Девственницей».

— Все хорошо, — проговорила Лара.

Она медленно выбралась из автомобиля и проследовала за Макалистером в невзрачный домик с кроватью, двумя стульями, обшарпанным столом в комнате и крохотной ванной.

Все было похоже на ночной кошмар.

— Итак, это в первый раз, а? — сказал Макалистер. Лара вспомнила своих одноклассников, которые, случалось, ласкали ее, и целовали ее груди, и норовили залезть руками под юбку…

— Да, — прошептала она.

— Ты не должна нервничать. Секс — это самая естественная вещь на свете.

Лара увидела, как Макалистер начал стягивать с себя одежду. У него было пухлое тело.

— Раздевайся, — приказал он. Она медленно сняла блузку, юбку и туфли, оставшись в одних только трусиках и лифчике.

Макалистер оглядел ее фигуру и подошел ближе.

— Ты даже не знаешь, как ты хороша. Он прижался к ней и поцеловал в губы. Лара почувствовала отвращение.

— Снимай остальное, — нетерпеливо сказал Макалистер, затем подошел к кровати и стянул с себя трусы, высвободив багровый член.

«Да он же ни за что не влезет в меня, — испугалась Лара. — Я этого не вынесу».

— Ну скорее, — подгонял ее банкир. Она не спеша сняла лифчик и трусики.

— Боже мой! — воскликнул Макалистер. — Ты фантастическая девушка. Иди же сюда.

Лара подошла к кровати и села. Макалистер с силой сжал ее груди, и она вскрикнула от боли.

— Тебе же приятно, ведь правда? Тебе уже давно пора иметь своего мужчину. — Макалистер опрокинул ее на спину и раздвинул ей ноги.

— Я никак не предохраняюсь, — испугалась вдруг Лара. — Я хочу сказать… Я могу забеременеть.

— Не волнуйся, — пообещал он. — Я не буду кончать в тебя.

Через мгновение Лара почувствовала резкую боль от того, что Макалистер начал проталкивать в нее свой член.

— Подождите, — закричала она. — Я… Но было уже поздно. Он резко вошел в нее, причинив ей мучительную боль, и теперь его тело поднималось и опускалось, все сильнее и сильнее, а Лара лежала, зажав, чтоб не кричать, ладонью рот. «Через минуту это кончится, — думала она, — и у меня будет собственное здание, и я смогу построить второй дом, а потом еще один…»

Боль становилась невыносимой.

— Работай тазом, — закричал Макалистер. — Не лежи как неживая. Шевелись!

Она попыталась шевельнуться, но это оказалось невозможным: ей было слишком больно.

Внезапно Макалистер тяжело задышал, и Лара почувствовала, как начало сотрясаться его тело. Затем он удовлетворенно вздохнул и, навалившись на нее, обмяк.

Лара была в ужасе.

— Вы же обещали не…

Макалистер приподнялся, опершись на локти, и честно признался:

— Дорогая, ты так прекрасна, что я ничего не мог с собой поделать. Но не волнуйся. Если ты забеременеешь, у меня есть знакомый врач, который тебе поможет.

Лара отвернулась, чтобы он не мог видеть написанное на ее лице отвращение. Опустошенная и истекающая кровью, она с трудом добралась до ванной. Включив душ и подставив тело теплым струям, она говорила себе: «Вот и все. Я сделала это. Теперь у меня есть земля, и я буду богатой».

Ей оставалось только одеться, вернуться в Глейс-Бей и заняться строительством.

Когда она вышла из ванной, Шон Макалистер сказал:

— Было так хорошо, что нам обязательно надо будет это повторить.

Глава 6

Чарльз Коэн осмотрел пять зданий, воздвигнутых строительной компанией «Новая Шотландия».

— Они первоклассные мастера, — заявил он Ларе. — С ними у тебя не должно быть никаких проблем.

И вот Лара, Чарльз Коэн и Баз Стил прибыли на новую строительную

площадку.

— Идеально, — одобрил Баз. — Размеры этого участка — около сорока трех с половиной тысяч квадратных футов, что вполне позволяет построить сооружение полезной площадью в двадцать тысяч квадратных футов, которое вы хотите здесь иметь.

— А сможете вы завершить строительство к тридцать первому декабря? — спросил Коэн, желая лишний раз оградить Лару от возможных неприятностей.

— Раньше, — заверил его Стил. — Могу обещать, что все будет готово к Рождеству. Лара вся так и сияла от восторга.

— А когда вы приступите к работе?

— К середине следующей недели мои люди уже будут здесь, — сказал Стил.

***

Лара в жизни не испытывала такого волнения, как теперь, когда наблюдала, как строится новое здание. Каждый день она проводила здесь все свое свободное время.

— Хочу учиться, — призналась она Коэну. — Ведь для меня это только начало. К концу своей жизни я построю сотню зданий.

«Да знает ли Лара, — недоумевал Коэн, — во что она ввязывается?»

Первыми к месту будущей стройки прибыли специалисты из группы топографической привязки. Они разметили точные границы участка и в каждом его углу вбили в землю раскрашенные флуоресцентной краской нивелирные рейки. Топографические работы были закончены через два дня, и на следующее же утро на площадку прибыла мощная землеройная техника — гусеничный бульдозер.

— Что вы собираетесь делать? — спросила Лара у База Стила.

— Начинаем расчистку, — ответил тот.

— А что это значит?

— Бульдозер должен выкорчевать пни и разровнять грунт.

Затем приехал экскаватор и начал рыть траншеи под фундамент и для прокладки водопроводных труб. К этому времени все постояльцы общежития уже были в курсе происходящего, и это стало излюбленной темой их разговоров за завтраками и ужинами. Все они болели за Лару.

— А что сейчас делают? — спрашивал кто-нибудь из них.

Лара становилась настоящим специалистом.

— Сегодня утром, — говорила она, — укладывали в землю трубы. А завтра начнут готовить деревянную опалубку под железобетонный остов. — Она улыбнулась. — Вы понимаете, о чем я говорю?

Следующим этапом была заливка бетона, а когда бетонный фундамент как следует схватился, на площадку приехали здоровенные грузовики, груженные досками, и бригады плотников начали возводить деревянный каркас. Шум стоял ужасный, но Ларе он казался музыкой. Повсюду слышались ритмичные удары молотков и жалобное взвизгивание пил. Через две недели уже во всей красе поднялись стены с вырезанными в них пустыми глазницами окон и дверных проемов.

Для простого прохожего это здание было всего лишь нагромождением железа и дерева, но для Лары оно значило нечто большее. Оно было воплощением ее мечты, и она приходила сюда каждое утро и каждый вечер и словно завороженная смотрела на работу строителей. «Это мое, — шептала она. — Это принадлежит мне».

Единственное, что заставляло Лару содрогаться от ужаса, — это возможность забеременеть от Макалистера. От одной мысли об этом ей делалось дурно, и когда у нее началась менструация, она наконец облегченно вздохнула: «Ну теперь, кроме моей стройки, волноваться не о чем».

Так как Ларе нужно было где-то жить, она продолжала работать на Шона Макалистера, но ей стоило огромных усилий заставлять себя приходить к нему в офис.

— Мы хорошо провели время в Галифаксе, правда, милая? — говорил он. — Почему бы нам не повторить это?

— Я очень занята на стройке, — твердо отвечала она. Работа шла полным ходом, и так как жестянщики, кровельщики и плотники теперь работали одновременно, количество рабочих, стройматериалов и грузовиков утроилось.

Чарльз Коэн уехал из Глейс-Бея, но раз в неделю он обязательно разговаривал с Ларой по телефону.

— Ну, как идет строительство? — спросил он, когда позвонил в последний раз.

— Отлично, — с энтузиазмом ответила Лара.

— В соответствии с графиком?

— С опережением.

— Здорово. Должен признаться, я вовсе не был уверен, что это окажется вам по плечу.

— Но все же вы дали мне шанс. Спасибо вам, Чарльз.

— За добрые дела надо платить. Не забывайте, что без вас я, наверное, умер бы с голоду.

Время от времени к Ларе на стройку наведывался Шон Макалистер.

— Дела идут просто замечательно, а? — говорил он.

— Да, — соглашалась Лара.

Макалистер, казалось, был искренне рад, и Лара подумала: «Мистер Коэн ошибался насчет него. Он вовсе не собирается меня обманывать».

***

К концу ноября строительство здания уже подходило к концу. Были вставлены окна и двери, начались отделочные работы, подходило время прокладки внутренних коммуникаций и установки оборудования.

В первый понедельник декабря темп работы на строительстве неожиданно замедлился, а когда через несколько дней Лара пришла на стройку, то увидела там лишь двух рабочих, да и те, казалось, ничего не делали.

— Где же остальные? — спросила она.

— Их послали на другой участок, — ответил один из рабочих, — завтра они вернутся.

Но на следующий день вообще никто не появился. Лара села в автобус и поехала в Галифакс к Базу Стилу.

— Что случилось? — набросилась она на База. — Почему прекратили работать?

— Не беспокойся, — заверил ее Стил. — У нас вышел небольшой прокол на другом участке, и мне пришлось отозвать людей с твоей стройки.

— И когда же они вернутся?

— На следующей неделе. Все будет в соответствии с графиком.

— Баз, вы ведь знаете, как много это для меня значит.

— Конечно, Лара.

— Если здание не будет готово вовремя, я его потеряю. Я вообще все потеряю.

— Не волнуйся, малышка. Я этого не допущу. Лара поехала домой, чувствуя себя весьма неуютно. На следующей неделе рабочие так и не явились, и она снова отправилась в Галифакс.

— Извините, — сказала ей секретарша, — но мистера Стила сейчас нет.

— Мне необходимо с ним поговорить. Когда он вернется?

— Он в другом городе в командировке, так что, когда вернется, неизвестно.

Впервые Лара ощутила нечто похожее на панику.

— Это очень важно, — не отставала она. — Он строит для меня здание, которое должно быть готово через три недели.

— На вашем месте я бы не волновалась, мисс Камерон, — принялась успокаивать ее секретарша. — Если мистер Стил сказал, что сделает, значит, сделает.

— Но строительство остановилось! — воскликнула Лара. — Никто не работает!

— Может быть, вы хотите переговорить с его помощником мистером Эриксеном?

— Да, пожалуйста.

Эриксен оказался очень любезным человеком огромного роста и с широкими плечами. От него исходили уверенность и спокойствие.

— А я знаю, что привело вас сюда, — заявил он. — Баз просил заверить вас, что все будет в порядке. Мы немножко задерживаемся со строительством вашего здания из-за некоторых проблем на паре наших крупных объектов, но до завершения вашего строительства целых три недели.

— Там столько еще нужно сделать…

— Не стоит переживать. В понедельник же направим туда нашу бригаду.

— Спасибо, — облегченно проговорила Лара. — Извините, что побеспокоила, просто я разнервничалась. Это так важно для меня.

— Ничего, — улыбнулся Эриксен. — Возвращайтесь домой и расслабьтесь. Ваше дело в надежных руках.

***

В понедельник на строительную площадку не явился ни один рабочий. Пришедшая в отчаяние Лара позвонила Чарльзу Коэну.

— Строители прекратили работу, — пожаловалась она ему, — и я не могу понять почему. Они кормят меня обещаниями и не выполняют их.

— Как, вы сказали, называется эта компания — «Новая Шотландия»?

— Совершенно верно.

— Я перезвоню вам.

Чарльз Коэн позвонил через два часа.

— А кто порекомендовал вам воспользоваться услугами строительной компании «Новая Шотландия»? — спросил он.

— Шон Макалистер, — вспомнила девушка.

— Тогда нечего и удивляться. Он владелец этой компании, Лара.

Она вдруг почувствовала, что ей вот-вот станет дурно.

— И он умышленно задерживает окончание строительства?

— Боюсь, что это именно так.

— О Господи!

— Он настоящая nahash tzefa — ядовитая змея. Чарльз Коэн был слишком добрым человеком, чтобы напомнить, что он ведь предупреждал ее.

— Может…, может, все еще образуется, — только и сказал он.

Коэн восхищался силой воли и целеустремленностью этой девушки и ненавидел Шона Макалистера. Но он был не в состоянии чем-либо помочь ей.

Всю ночь Лара не смыкала глаз, ругая себя за совершенную глупость. Построенное ею здание теперь перейдет к Макалистеру, а она останется с умопомрачительным долгом, на выплату которого ей придется потратить всю оставшуюся жизнь. Мысль о том, каким образом Макалистер мог заставить ее расплачиваться, приводила Лару в ужас.

На следующий день Лара отправилась к Шону Макалистеру.

— Доброе утро, дорогуша, — приветствовал ее банкир. — Ты сегодня просто очаровательна.

Лара без лишних слов подошла прямо к делу:

— Мне нужна отсрочка. Строительство не удастся закончить к тридцать первому.

Макалистер откинулся на спинку своего кресла и нахмурил брови.

— Правда? Надо же, какая неприятность.

— Я прошу еще месяц.

— Боюсь, это невозможно. — Банкир вздохнул. — Нет, дорогая, никак невозможно. Ты ведь подписала договор. А договор есть договор.

— Но…

— Сожалею, Лара, но тридцать первого декабря эта собственность будет возвращена банку.

***

Когда о случившемся узнали постояльцы общежития, они пришли в бешенство.

— Вот ведь сукин сын! — воскликнул один из них. — Он не может так поступить с тобой.

— Уже смог, — в отчаянии проговорила Лара. — Все кончено.

— И мы позволим, чтобы это сошло ему с рук?! — кипятился мужчина.

— Черта с два! — поддержал его товарищ и повернулся к Ларе:

— Сколько там у тебя осталось — три недели? г Она покачала головой:

— Меньше. Две с половиной. Мужчина обратился к остальным:

— Пойдем-ка взглянем, что это за стройка.

— А что от этого изме… — начала было Лара.

— Увидим, — оборвал он ее.

Вскоре полдюжины работяг из общежития уже были на строительной площадке, внимательно изучая состояние недостроенного здания.

— Водопроводные трубы еще не установлены, — проговорил один из них.

— И электричество не подведено, — заметил другой. Они стояли, поеживаясь на морозном декабрьском ветру, и обсуждали, что еще осталось сделать. Один из мужчин обернулся к Ларе:

— А твой банкир хитрый малый. Стройка-то почти закончена, так что, когда он отхапает ее у тебя, возиться здесь долго не придется. — Он посмотрел на своих товарищей. — Сдается мне, за две с половиной недели можно успеть все доделать.

Они дружно согласились.

— Я ничего не понимаю, — сказала сбитая с толку Лара. — Строители все равно не придут.

— Послушай, малышка, у тебя в общежитии есть и слесари, и плотники, и электрики, и у всех у них в городе полно друзей, которые не откажутся помочь.

— Но у меня нет денег, чтобы им заплатить, — сокрушалась Лара. — Мистер Макалистер не даст мне…

— Считай, что это будет наш рождественский подарок тебе.

То, что произошло затем, было просто невероятно. Слухи о ситуации, в которую попала Лара, мгновенно распространились по Глейс-Бею, и строители, работавшие на других объектах, стали приходить, чтобы взглянуть на Ларину стройку. Половина из них явились туда, потому что они симпатизировали Ларе, другая же половина — потому что им уже приходилось иметь дело с Шоном Макалистером и они ненавидели его.

— Проучим ублюдка! — говорили они. После окончания своей основной работы они спешили на Ларину стройплощадку и вкалывали там до поздней ночи, а по субботам и воскресеньям — с утра до вечера, вновь наполнив окрестности радостными звуками строительства. Успеть к сроку стало для них делом чести, и вскоре в недостроенном здании уже толпились десятки плотников, электриков и слесарей, готовых с энтузиазмом взяться за дело. Когда Шон Макалистер прослышал о том, что происходит, он сломя голову примчался на стройплощадку и ошалело уставился на работающих.

— Что это значит? — потребовал он ответа. — Это не мои рабочие.

— Они мои, — с вызовом заявила Лара. — В договоре не сказано, что я не могу использовать собственных строителей.

— Да, но я… — забормотал Макалистер. — Сооружение должно соответствовать спецификациям.

— Оно будет соответствовать, — заверила его Лара. В канун Нового года здание было закончено. Оно гордо поднималось под холодным небом Глейс-Бея, добротное и крепкое, и являло собой самое прекрасное зрелище, которое Ларе когда-либо приходилось видеть. Она стояла перед своим детищем и как завороженная все смотрела на него.

— Все это твое, — торжествующим голосом проговорил один из рабочих и добавил:

— Обмывать-то будем, или как?

В тот вечер, казалось, весь городишко Глейс-Бей отмечал окончание строительства первого здания Лары Камерон.

Это было началом.

***

После этого Лару уже невозможно было остановить. Ее голова буквально распухла от новых идей.

— Вашим служащим понадобится жилье в Глейс-Бее, — сказала она Чарльзу Коэну. — Я бы хотела построить для них дома. Вас это интересует?

— Очень даже, — закивал он.

Лара отправилась в один из банков Сиднея и под залог магазина, которым она теперь владела, заняла сумму, достаточную для финансирования своего нового проекта.

Когда дома были построены, Лара заявила Коэну:

— Знаете, Чарльз, чего еще не хватает этому городу? Домиков, в которых жили бы туристы, приезжающие сюда на лето отдыхать и рыбачить. Я знаю одно замечательное место недалеко от залива, где я могла бы построить…

***

Чарльз Коэн стал неофициальным консультантом Лары, и в течение трех следующих лет она построила административное здание, полдюжины коттеджей на побережье и торговый центр. Банки Сиднея и Галифакса были счастливы предоставить ей ссуду.

***

А еще через пару лет, когда Лара распродала все свое недвижимое имущество, то получила чек на три миллиона долларов. И шел ей тогда двадцать второй год.

На следующий день она попрощалась с Глейс-Беем и уехала в Чикаго.

Глава 7

Чикаго стал для нее настоящим откровением. Лара никогда в жизни не видела города больше, чем Галифакс, но по сравнению с этим гигантом Среднего Запада он был просто деревушкой. Чикаго предстал перед ней шумным, суетливым и энергичным городом, где, казалось, все куда-то бегут по каким-то очень важным делам.

Лара остановилась в отеле «Стивене». Ей было достаточно одного взгляда на проходящих через вестибюль элегантно одетых женщин, чтобы объективно оценить то платье, в которое она была одета. «Для Глейс-Бея — да, — сказала себе Лара, — для Чикаго — нет». На следующее утро она начала действовать: посетила салоны мод «Кейн» и «Ултимо», где заказала себе платья у модельеров, приобрела туфли от Джозефа, в магазинах на Маршалл-Филдз и Пятой авеню купила дорогое белье, в «Траберт» и «Хоуффер» — драгоценности, а в универмаге — норковую шубу. И каждый раз, делая очередную покупку, Лара слышала голос отца: «Мне что, денег девать некуда? Пойди попроси что-нибудь в штабе Армии спасения». Прежде чем она закончила свой вояж по магазинам, шкафы ее гостиничного номера были забиты великолепной одеждой.

Следующим шагом Лары было изучение рубрики «Агенты по продаже недвижимости», помещавшейся на желтых страницах телефонного справочника. Она остановила свой выбор на самом большом объявлении, принадлежавшем брокерской фирме «Паркер и компаньоны». Лара позвонила по указанному в справочнике номеру и попросила позвать к телефону мистера Паркера.

— Могу я узнать ваше имя? — спросила секретарша.

— Лара Камерон.

Через минуту в трубке раздался мужской голос:

— Брюс Паркер слушает. Чем могу быть полезен?

— Я ищу место для строительства фешенебельного отеля.

Голос на другом конце линии потеплел:

— Что ж, мы как раз специализируемся на таких делах, миссис Камерон.

— Мисс Камерон.

— Простите, мисс Камерон. Вы имеете в виду какой-нибудь определенный район?

— Нет, по правде говоря, я совсем не знаю Чикаго.

— Это не беда. Уверен, мы сможем подыскать для вас подходящий участок. Скажите только, что бы вы хотели иметь и какими средствами располагаете.

— Три миллиона долларов, — гордо заявила Лара. Наступила долгая пауза.

— Три миллиона долларов?

— Да. Снова пауза.

— Вас интересует строительство или вы хотите что-нибудь приобрести в старом районе, мисс Камерон'?

— Вовсе нет, — возразила Лара. — Совсем наоборот, я намерена построить шикарный отель в хорошем районе, который…

— За три миллиона долларов? — Паркер даже хихикнул. — Боюсь, мы не сможем вам помочь.

— Благодарю вас, — сказала Лара и положила трубку. Очевидно, она позвонила не тому агенту.

Она снова полистала желтые страницы телефонного справочника и сделала с полдюжины звонков. К вечеру Лара вынуждена была честно взглянуть в глаза реальности. Ни один брокер не проявил интереса к тому, чтобы подобрать для нее престижное место, где она смогла бы построить отель, да чтобы все это обошлось ей в три миллиона долларов. Все они предлагали Ларе одно и то же: дешевенькую гостиницу в бедном районе.

«Никогда, — говорила себе Лара. — Лучше уж я вернусь в Глейс-Бей».

Многие месяцы ей снился отель, который она собиралась построить; в ее сознании он стал почти реальностью — красивый, оживленный, просторный. Она мечтала, что для постояльцев он станет настоящим домом вдалеке от дома. В основном там будут апартаменты класса «люкс» с гостиной и библиотекой, оборудованные каминами, с мягкими диванами, удобными креслами, мини-баром и роялем, а также двумя большими спальнями и балконом во всю длину апартаментов. Лара точно знала, какой отель она хотела иметь. Вопрос заключался только в том, как его получить.

Зайдя в типографию на Лейк-стрит, Лара спросила:

— Не могли бы вы напечатать для меня сотню визитных карточек?

— Конечно, — ответил служащий. — Что написать на визитках?

— «Мисс Лара Камерон» — вверху, а ниже: «Сделки с недвижимостью».

— Хорошо, мисс Камерон. Все будет готово через два дня.

— Нет. Мне они нужны сегодня. Прошу вас. Затем она решила познакомиться с городом. Лара прошла по Мичиган-авеню, Стейт-стрит и Ла-Салль, прогулялась вдоль озера и побродила по парку Линкольна с зоопарком, площадкой для гольфа и лагуной. Она посетила рынок и зашла в магазин «Крох-Брентано», где купила книгу о Чикаго. В этой книге она прочитала о знаменитых личностях, чьи имена связаны с этим городом: Карле Сэндберге, Франке Ллойде Райте, Луисе Салливене, Соле Беллоу; о первых семьях, поселившихся в Чикаго: Бэардах, Доннеллеях, Филдах, Пальмерах, Уолгринах. Она проходила мимо их домов на берегу озера и их огромных имений на окраине города. Лара побывала в южных районах Чикаго, где почувствовала себя как дома из-за этнического состава их жителей: шведов, поляков, ирландцев, литовцев. Ей вспомнился Глейс-Бей.

Она шла по улицам, разглядывая дома с табличкой «Продается», и заходила к агентам по продаже недвижимости.

— Сколько стоит этот дом? — спрашивала она и слышала в ответ:

— Восемьдесят миллионов долларов…

— Шестьдесят миллионов долларов…

— Сто миллионов долларов…

Ее три миллиона стали казаться ей все более и более незначительными. Сидя в своем гостиничном номере, Лара раздумывала, как ей поступить. Она могла либо согласиться на какой-нибудь паршивый район Чикаго и построить там небольшой отель, либо вернуться домой. Другого выхода она не видела.

«Слишком многое я поставила на карту, чтобы теперь отступать», — подумала Лара.

***

На следующее утро Лара остановилась у входа в банк на улице Ла-Салль. Она вошла внутрь и направилась к сидевшему за стойкой клерку.

— Я хотела бы поговорить с вашим вице-президентом, — сказала ему Лара, протягивая свою визитную карточку. Через пять минут она очутилась в кабинете Тома Петерсона, обрюзгшего мужчины средних лет с нервным тиком лица. Он внимательно разглядывал ее визитку.

— Чем могу быть полезен, мисс Камерон?

— Я собираюсь построить отель в Чикаго. Мне понадобится некоторая сумма, — заявила Лара.

Он добродушно улыбнулся:

— Для этого мы здесь и сидим. И какой же отель вы намерены построить?

— Отель «люкс» в хорошем районе.

— Звучит заманчиво.

— Должна вам сказать, — проговорила Лара, — что на это у меня есть только три миллиона долларов, и…

— Нет проблем. — Он снова улыбнулся.

— Правда? — Она почувствовала, что дрожит от волнения.

— С тремя миллионами можно далеко пойти, если вы знаете, как ими распорядиться. — Он взглянул на часы. — У меня сейчас встреча. Как вы смотрите на то, чтобы вместе поужинать сегодня вечером и обо всем этом поговорить?

— Конечно, — живо согласилась Лара. — С удовольствием.

— Где вы остановились?

— В «Пальмер-хаус».

— Тогда я заскочу за вами часиков в восемь. Лара встала.

— Большое вам спасибо. Не могу выразить, как вы меня обрадовали. Если честно, то я уже начала терять надежду.

— Не стоит благодарности, — сказал Петерсон. — Я позабочусь о вас.

В восемь часов Том Петерсон заехал за Ларой и повез ее ужинать в «Генричи».

— Вы знаете, я очень рад, что вы обратились ко мне, — заявил он, усаживаясь за столом. — Мы можем многое сделать друг для друга.

— Вы это серьезно?

— Абсолютно. В этом городе полно симпатичных попок, но с вашей, милочка, не сравнится ни одна. Вы можете открыть шикарный публичный дом и обслуживать только избранную…

— Простите, что вы сказали? — Лара окаменела.

— Если вы подберете полдюжины хорошеньких девушек, мы… Лара ушла.

***

На другой день Лара побывала еще в трех банках. Когда она поделилась своими планами с управляющим первого, он сказал:

— Я хочу дать вам самый лучший совет из всех, которые вы могли бы получить: забудьте об этом. Сделки с недвижимостью — мужская игра, и в ней нет места для женщины.

— Это почему же? — угрюмо спросила Лара.

— Потому что вам придется иметь дело с целой кучей бандитов. Они вас живьем сожрут.

— Но в Глейс-Бее они меня не сожрали, — возразила Лара.

Он слегка наклонился вперед:

— Открою вам маленький секрет: Чикаго — это не Глейс-Бей.

Во втором банке управляющий заявил ей:

— Мы будем рады оказать вам помощь, мисс Камерон. Разумеется, о том, что вы задумали, не может быть и речи, но я вам предлагаю доверить нам ваши деньги, и мы инвестируем их…

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.