Судоплатов против Канариса

Ее готовили начальник отдела моего управления Маклярский и оперработник Ильин. По сути, она продолжалась всю войну. Главным действующим лицом был принадлежавший к театральной богеме Москвы Александр Демьянов (агентурный псевдоним «Гейне»). Происходил он из родовитой дворянской семьи, к тому же имел немецкие корни. Его прадеду, как одному из видных деятелей кубанского казачества, был поставлен памятник на Кубани. Кроме того, его дядя в свое время работал в белогвардейской контрразведке, позднее был разоблачен как шпион и сослан в Сибирь, где потом и скончался.

В самом конце тысяча девятьсот сорок первого года «Гейне» перебросили через фронт. Причем чуть было не потеряли его в самом начале операции, так как наши саперы неправильно указали место для перехода линии фронта. «Гейне» пошел «сдаваться» по минному полю… И узнал об этом, лишь когда ему закричали из немецких окопов.

— Переход по минному полю произвел, — говорит Павел Анатольевич, — на немцев впечатление. Хотя поверили они «Гейне» лишь после нескольких проверок.

Вскоре абверовцы решили использовать в своих целях «представителя монархической группы в Москве» — именно так «Гейне» представился им. В результате «Макс» — так называли его немецкие разведчики — снова оказался в Москве. «Выполнял» задания врага, разумеется, под нашим контролем. По ходу игры с немцами «Гейне» докладывал своим «хозяевам», что ему удалось внедриться в качестве офицера-порученца в окружение маршала Шапошникова. А после смерти Шапошникова его «оставил» при себе вновь назначенный начальник Генерального штаба Красной Армии Василевский. Несколько военных лет наша разведка «кормила» Берлин умело составленной стратегической дезинформацией — смесью правды и лжи.

После войны Шелленберг и Гелен писали в своих воспоминаниях о внедренном ими в советский Генштаб агенте, который давал чрезвычайно важную информацию.

Еще в 1939 году наша разведка получила сведения о том, что за рубежом ведется разработка атомного оружия. Вскоре Центр направил ориентировки, нацеливавшие советские резидентуры в США, Англии и в ряде других стран на добывание сведений по этой проблеме. В сентябре 1940-го наши разведчики в Лондоне сумели получить научную документацию, в которой обосновывалась необходимость создания критической массы для производства супероружия.

В марте 1942 года Берия докладывал Сталину о развернувшихся в США работах по практическому созданию атомного оружия. На основании этого сообщения решением ГКО (Государственного Комитета Обороны) была создана лаборатория № 2 под руководством Игоря Курчатова. В 1943-м правительство приняло решение об организации в недрах разведки группы «С». которой поручено заниматься добыванием информации с целью использования ее для создания атомной бомбы в СССР. Возглавил эту работу, так сказать по совместительству, генерал Судоплатов. Одновременно было создано так называемое «второе разведывательное бюро» в правительственном спецкомитете по атомной проблеме, которое объединяло усилия военной разведки и НКВД—НКГБ. Группа Судоплатова просуществовала всего год, затем «атомные дела» были переданы в ведение управления «Т» — техническая разведка. В США по линии разведки разработкой этого направления занимался Григорий Хейфец, который позднее стал одним из создателей американской коммунистической партии. «Наши разведчики, сумевшие выйти на видных западных ученых-атомщиков, организовали буквально поток научной информации в Москву, — вспоминает Павел Судоплатов. — Надо сказать, что Ферми, Нильс Бор, Эйнштейн и другие видные ученые понимали опасность появления атомного оружия и поэтому считали необходимым создать равновесие сил».

По сути, это был международный заговор ученых, в котором приняла участие и советская разведка. Ее роль, по мнению Судоплатова, заключалась в содействии воспитания в среде западных ученых-атомщиков убежденных пацифистов-космополитов, стремящихся спасти мир от ядерной войны.

«Атомная команда» Судоплатова сумела добыть в тот период сведения о расположении исследовательских центров, секретные публикации научных работ, досье на ученых. Информация, которая проходила по его линии, убедила Сталина и советское руководство в серьезности намерений США создать атомную бомбу, а позднее — в «ядерной готовности» Вашингтона, что заставило советских ученых существенно изменить направление отечественных ядерных исследований. «В Центр, — вспоминает Судоплатов, — поступило описание первой атомной бомбы. К середине июля 1945 года стало известно о готовящемся взрыве ядерного устройства». Таким образом Сталин, по утверждению Павла Анатольевича, был информирован об американских ядерных проектах много раньше, чем ему сообщил об этом президент Трумэн.

Арест Берии был словно гром среди ясного неба. В сложной кремлевской интриге казавшийся всем простаком Никита переиграл хитрого Лаврентия.

— Для многих сегодня, — говорит Павел Судоплатов, — имя Берии связано с чем-то чрезвычайно зловещим в истории нашей страны. Действительно, человек, долгие годы возглавлявший тайную полицию, и не может выглядеть иначе. Тем более что на его совести, очень много крови. Но нельзя не отметить и то, что из всего кремлевского окружения Сталина Берия был, на мой взгляд, наиболее динамичным, компетентным руководителем. Возглавляя службу безопасности НКВД, он отвечал еще за многие направления, в том числе за создание атомного оружия, оборонный комплекс.

По мнению Судоплатова, многие реформы, которые позже были представлены как идеи Хрущева, первоначально разрабатывались Берией.

Даже после ареста Берии в июне 1953 года Хрущев не чувствовал себя до конца победителем. Поэтому он наносит удар по «органам». Ему необходимо избавиться от лишних и крайне нежелательных свидетелей, знавших настоящую цену Хрущеву, понимавших, что он повинен в репрессиях 30—40-х и начала 50-х годов не меньше, чем кто-либо другой из сталинского окружения. Впрочем, иначе выжить в то время было просто невозможно. Проявить совестливость, сжалиться хотя бы над одним невинным человеком, даже своим близким, означало обречь на верную гибель и себя, и свою семью.

— Именно Хрущев, — подчеркивает Судоплатов, — был инициатором массовых выселений из западных областей Украины. Сохранились документы, письма, подписанные им и министром госбезопасности Украины Савченко, в которых обосновывалась «необходимость» массовых репрессий, говорилось, что проведение таких мероприятий целесообразнее поручить украинским чекистам. Правда, самостоятельно Киев так и не сумел с этим справиться. И в конце концов пришлось обратиться за помощью в Москву.

Излишняя информированность чуть было не стоила Судоплатову жизни. В списке арестованных руководителей госбезопасности и разведки его имя стояло под номером восемь. Первые семь человек из этого ряда были расстреляны очень быстро. Хрущеву надо было спрятать концы в воду, поэтому он спешил избавиться от тех, кто слишком хорошо знал о его грехах.

Что помогло выстоять генералу Судоплатову в тюрьме, не сломаться?

— Прежде всего поддержка семьи, — говорит Павел Анатольевич. — Жене, она тоже работала в разведке, удалось завербовать несколько человек из охраны.

Но главное, она сумела заполучить себе в союзницы одну из тюремных медсестер. Благодаря ей и удалось выходить Судоплатова после голодовки, после того как в тюрьме ему перебили шейный позвонок.

Когда в октябре 1964 года Никиту Хрущева свергли, стараниями Анастаса Микояна первым амнистировали его родственника Людвигова, работавшего в секретариате Берии. Появилась надежда на пересмотр дела Судоплатова. К 20-летию Победы группа чекистов подписала письмо новым кремлевским лидерам с просьбой о реабилитации Судоплатова. Бумага легла на стол Леониду Брежневу. «Не суйтесь не в свои дела» — такую резолюцию поставил Генсек ЦК КПСС на просьбе чекистов.

Через год было написано еще одно письмо, которое подписали более 40 старых чекистов. Среди них — Зоя Рыбкина, Рудольф Абель, другие. В нем приводятся факты, свидетельствующие о невиновности Судоплатова, показывающие, что дело от начала до конца сфальсифицировано. Однако и ему не дают ход. В конце концов по письму Прокуратуры СССР и КГБ в 1966 году в ЦК КПСС принимается решение — «освободить досрочно», когда Судоплатову оставалось сидеть еще два года, но в декабре того же года по неизвестным причинам это решение отклоняется. И Судоплатов остается в заключении до окончания своего 15-летнего срока.

Борьба за восстановление его доброго имени началась в 1960 году и продолжалась более тридцати лет. Только в конце 1991-го Судоплатов был реабилитирован. Полностью.

О чем думал в ночь с 8 на 9 апреля 1945 года перед казнью узник замка Флоссенбург? (Небольшого роста, разговорчивый, мягкий в обращении, с черными, но рано поседевшими волосами, — когда-то могущественный руководитель Управления разведки и контрразведки верховного командования вооруженных сил Германии, а теперь простой заключенный.)

Может, он вспомнил своего отца — простого инженера, который к концу жизни стал директором сталелитейного завода? Вот прекрасный пример того, чего можно достичь благодаря тяге к знаниям и самодисциплине. Недаром один из педагогов в начале его военно-морской карьеры отметил: «Весьма одарен в теории, прилежание железное».

А может, тех, кто вместе с ним учился в кадетском училище и точно подметил его склонность к шпионажу? Ведь недаром кадеты прозвали его «Кикер» («Подсматривающий») .

Перед его внутренним взором стремительно прошла вся жизнь. Он снова и снова перелистывал страницы своего прошлого.

Вот он появился на свет 1 января 1887 года в деревушке Аплербек близ Дортмунда. Учеба в гимназии и радостное событие: его зачислили 1 апреля 1904 года кадетом в морское училище в городе Киле.

В 1907 году началась карьера морского офицера на крейсере «Бремен», который совершил визит к берегам Латинской Америки. Благодаря тому, что он самостоятельно выучил испанский язык, и таким качествам характера, как «умение ладить с людьми, дополненное скромностью, послушанием и вежливостью», он смог проявить себя как искусный дипломат. Эти качества пригодились ему в 1913 году, когда нужно было эвакуировать из охваченной восстанием Мексики президента — генерала Гуэрто.

Когда началась Первая мировая война, Вильгельм Канарис занялся тем, что на долгие годы стало его основной профессией. Канарис наладил связь с агентурной сетью в Аргентине и Бразилии, которую создал еще в 1908 году, и стал получать по радио сведения об обстановке, помогавшие крейсеру «Дрезден» (где он служил) перейти к устью Ла-Платы и потопить два судна. Когда вблизи оказались английские корабли, командир крейсера ушел на Тихий океан и присоединился к эскадре вице-адмирала Шпее. И его Канарис, благодаря своим агентам, оповещал о перемещениях противника. Его шпионская карьера была ненадолго прервана в конце декабря 1914 года. Англичане потопили «Дрезден», а Чили интернировала уцелевших членов экипажа.

Канариса тяготило безделье. В ночь на 3 августа 1915 года по согласованию с командиром он бежал и 4 октября прибыл в Гамбург. После краткого отдыха молодой офицер представил отчет о действиях «Дрездена» и получил новое задание — организовать разведку на Средиземном море.

К началу 1916 года он создал агентурную сеть в главных портах Испании. На испанских верфях тайно строили суда для снабжения германских подводных лодок. Однако шпионаж Канарису все менее нравился, и он в сентябре 1916 года добился возвращения во флот.

Снова служба обычного морского офицера, которая прервалась из-за исчезновения с политической карты мира Германской империи и, соответственно, ликвидации большей части кораблей ВМФ. Участие в заговорах, рутинная бумажная работа, ведение многочисленных переговоров о строительстве новых кораблей за рубежом, в обход существующих международных договоров, служба в штабе — все это продолжалось до 1932 года. Его назначили командиром линкора «Шлезен».

На фронта «тайной войны» он вернулся 2 января 1935 года, когда его назначили начальником абвера. К моменту его прихода служба почти не имела агентуры за рубежом. Поэтому в первую очередь капитан 1-го ранга создал агентурную сеть в Европе (в Голландии, Бельгии, Северной Франции). Когда германские войска вступили в Рейнскую область, агенты Канариса сообщили, что Франция не собирается начинать войну.

Абверовцы устанавливали связи с иностранными разведками и пользовались результатами их действий друг против друга. В работе агенты применяли новые технические средства: малогабаритные радиостанции, съемку объектов в ультрафиолетовых лучах, микрофотографирование.

Когда летом 1936 года испанские фалангисты подняли мятеж против республики, Канарис приложил немало усилий, чтобы организовать помощь генералам Франко и Мола со стороны Германии и Италии. Совместная помощь режиму Франко стала основой оси Рим — Берлин, организованной стараниями Канариса. Канарис установил связь с агентурой Японии, умело внедрявшейся в СССР. Страна восходящего солнца вошла третьим членом в Антикоминтерновский пакт, подписанный 25 ноября 1936 года между Германией, Италией и Японией.

Он являлся организатором международных военных провокаций и диверсий при захвате Австрии (1938), Чехословакии (1939), нападении на Польшу (1939), создал широкую шпионско-диверсионную сеть по всему миру. Абверовцы успешно действовали при вторжении в Бельгию и Голландию, а затем и во Францию в 1940 году.

А дальше началась цепь неудач. Например, в 1940 году Канарис договаривался о наступлении испанцев на Гибралтар, но неудача вторжения Италии в Грецию и высадка там английских войск заставили Франко отказаться от Гибралтара.

Адмирал договорился о примирении Греции с Италией. Однако американский представитель Донован смог переубедить греческое правительство, предложив английскую помощь. Не удалось Канарису опередить Донована и в Югославии, где к власти пришли антигитлеровские силы. А Германии пришлось воевать в 1941 году против Греции, спасая итальянцев, затем в Югославии.

После Югославии Гитлер вступил в войну с СССР. Адмирал, знавший о его намерении, пытался организовать выступление военных против этого гибельного для Германии шага, переубедить фюрера, но безуспешно. В то же время шеф абвера готовил будущую войну, несмотря на слабую агентуру в СССР. Он организовывал дезинформацию о готовности Германии напасть на Британские острова и воевать на Средиземном море.

Абвер для работы на территории СССР установил связи с разведками Румынии и Японии, организовал отдел «Валли» под Варшавой. Абверовцы готовили диверсии в приграничных советских республиках.

Когда германские войска терпели первые поражения на полях России и в Северной Африке, Канарис попробовал установить связь с правительствами союзников, чтобы заключить мир на приемлемых условиях. Особую активность он проявлял после того, как стало известно, что в Касабланке Черчилль и Рузвельт договорились требовать от Германии безоговорочной капитуляции.

Да и в самом ведомстве было не все благополучно. Резкое снижение уровня служебной дисциплины, коррупция, многочисленные провалы по линии агентурной разведки на Восточном фронте, нецелевое расходование средств — вот неполный список проблем.

А в 1943 году разразился громкий скандал из-за ареста агента, который знал о переговорах с зарубежными деятелями и о том, что близкий сотрудник адмирала — полковник Остер — выдал голландцам срок начала вторжения.

При обыске в абвере были обнаружены документы готовившегося антигитлеровского переворота. Канарис не мог помешать следствию. Он сам ожидал ареста. К счастью, вторжение союзников на Сицилию и переворот в Италии потребовали активизировать деятельность абвера, почти заглохшую в период следствия, а Гиммлер не поверил в виновность адмирала.

Хотя это была временная передышка. Поражения на фронте лишили абвер возможности «легально» работать в Испании — Франко выслал всех агентов, а в Италии, так как она была союзницей, агентуры не было вообще. В результате, когда началась высадка сил антигитлеровской коалиции, Берлин фактически не знал, что происходит в этой стране. Например, о подготовке к высадке десанта у Анцио.

Поэтому 11 февраля 1944 года адмирал был уволен с поста начальника абвера. Дальше — служба на нескольких малозначительных должностях и арест 23 июля 1944 года после неудачного покушения на фюрера.

Следствию не удалось доказать причастность Канариса к заговору. В начале февраля 1945-го вместе с другими подследственными он был перевезен в концлагерь Флоссенбург. Через несколько дней в его сейфе обнаружили документы, в которых он отрицательно отзывался о Гитлере. 8 апреля специальным судом во Флоссенбурге (председатель Гуппенкотен) Канариса приговорили к смертной казни через повешение. Врач отметил: «Адмирал умер спокойно» [24].

Глава третья

БЕЗ ГРИФА «СЕКРЕТНО»

Радиоигры «Монастырь» и «Березино», которым посвящена данная книга, сложно назвать уникальными оперативными мероприятиями. Аналогичные операции в годы Великой Отечественной войны сотрудники территориальных (областных) органов госбезопасности (борьба со шпионами и диверсантами в своей зоне ответственности), Четвертого управления НКВД (организация партизанского движения, разведки и диверсий в тылу врага) и военной контрразведки проводили регулярно. Просто у каждой из служб были свои специфичные функции. Поэтому сложно утверждать о некой конкуренции или исключительной роли одной службы при организации радиоигр. Существовала определенная «межведомственная» технология проведения таких оперативных мероприятий.

Другой важный вопрос — кто координировал радиоигры, обеспечивал необходимой дезинформацией, санкционировал проведение той или иной операции? До создания ГУКР «Смерш» этими вопросами занималась группа сотрудников Управления особых отделов НКВД[25]. Эта работа исполнялась высококомпетентными профессионалами: Н.М. Ендаковым, Д.П. Тарасовым, Г.Ф. Григоренко[26] и В.Я. Барышниковым.

Начиная с апреля—мая 1943 года (с момента создания «Смерша») функции по координации радиоигр были переданы одному из центральных отделов (организация розыска вражеской агентуры на территории СССР и проведение радиоигр с использованием захваченных агентов — радистов противника) ГУКР «Смерш». Это подразделение возглавил Владимир Яковлевич Барышников, в его составе было отделение, которое занималось непосредственно радиоиграми. Другой отдел ГУКР «Смерш», работой которого руководил П.П. Тимофеев, занимался внедрением советских разведчиков в разведывательные и контрразведывательные органы нацистской Германии[27].

Радиоигры, как правило, велись начиная с армейского звена. Указание на проведение радиоигры давал нарком НКВД, генеральный комиссар государственной безопасности Лаврентий Берия, руководство осуществлял комиссар госбезопасности 2-го ранга Виктор Абакумов, а непосредственной работой занимались сотрудники 3-го отдела, руководимого полковником Владимиром Барышниковым.

Хотя бывали и исключения. Например, игры «Березино» и «Послушники» (о ней будет рассказано в следующей главе) проводили сотрудники Четвертого управления НКВД. Этой «привилегии» удалось добиться Павлу Анатольевичу Судоплатову. Вот фрагмент его воспоминаний об этом:

«Возглавлявший „Смерш“ Абакумов неожиданно явился ко мне в кабинет и заявил, что по указанию Советского Верховного Главнокомандования мне надлежит передать ему все руководство по радиоиграм: этим делом должна заниматься военная контрразведка, которая находится в ведении Наркомата обороны, а не НКВД. Я согласился, но при условии, если будет приказ вышестоящего начальства. Через день такой приказ появился, за нами оставили две радиоигры: операция „Монастырь“ и „Послушники“ (еще одна радиоигра по дезинформации немцев). Абакумов остался крайне недоволен, поскольку знал, что результаты этих операций докладываются непосредственно Сталину…

…После того как Абакумову не удалось подчинить себе радиоигры «Монастырь» и «Послушники», он угрожающе предостерег меня:

— Учтите, я этого не забуду. Я принял решение в будущем не иметь с вами никаких дел!» [28] Тексты радиограмм разрабатывались в Москве с участием представителей Генерального штаба Красной Армии и утверждались руководством Генштаба, а особенно важные — Ставкой Верховного главнокомандования. Все сеансы связи контролировались радиоконтрразведывательной службой.

Вот как описываются в одной из ведомственных монографий, посвященных истории КГБ, отдельные элементы проведения таких радиоигр. Эти правила неукоснительно соблюдали не только сотрудники НКВД, но и «Смерша».

«К участию в радиоиграх привлекались задержанные и перевербованные немецкие агенты-радисты, а также агенты органов госбезопасности, внедренные в германские разведорганы и переброшенные затем противником на советскую территорию с радиостанциями.

Органы госбезопасности тщательно следили за тем, как реагирует противник на передаваемые ему сообщения. При малейших признаках недоверия с его стороны в радиоигру вносились соответствующие изменения.

Сеансы радиосвязи, как правило, проводились из того района, где согласно заданию немецкой разведки должен был находиться ее агент. Перед сеансом радиосвязи с вражеским разведцентром радист инструктировался о том, как он должен вести переговоры» [29].

Одну из первых удачных радиоигр провели сотрудники Особого отдела Северо-Западного фронта в сентябре 1941 года. В результате удалось арестовать 10 немецких агентов[30].

Хотя не все оперативные мероприятия заканчивались так удачно. Вот пример неудачной попытки, о которой рассказал на одном из допросов руководитель подотдела 2А (руководство диверсионно-террористи-ческими действиями против СССР) Абвер-2 полковник Штольц[31]:

«Большая группа агентов-инспираторов была выброшена на парашютах в районе Ленинграда. Главной целью операции было поднятие восстания среди эвакуированных русскими властями в Корский район литовцев и латышей.

Рижское отделение абвера «Остланд» произвело выброску группы агентов северо-восточнее Ленинграда, где в лагерях беженцев проживали интересовавшие нас прибалты…

Во время первого сеанса радиосвязи поступило сообщение о том, что десантирование прошло успешно, но руководитель группы якобы склонял агентов перейти на сторону русских и сдаться в плен, поэтому он и два его приспешника были разоружены и ликвидированы. Агенты просили прислать подкрепление и оружие. Руководители операции сразу же заподозрили что-то неладное и какое-то время ограничивались уклончивыми ответами. Впоследствии в Ригу был вызван инструктор радиодела, обучавший агентов в разведшколе, который указал на отсутствие оговоренных кодовых знаков при передаче шифровки и на изменения почерка радиста. Руководство Абвер-2 пришло к выводу, что группа арестована и советская контрразведка пытается наладить радиоигру, требуя новых агентов, оружия и боеприпасов. В силу вышеизложенных причин операция была приостановлена» [32].

Другой пример. В середине февраля 1942 года была захвачена в районе города Волхова шпионская группа в количестве 22 человек. Перед группой была поставлена задача пройти по специальному маршруту и установить наличие штабов, крупных частей и соединений Красной Армии, складов оружия, боеприпасов и материального обеспечения, наблюдать за передвижением воинских частей, идущих к линии фронта, и т.п.

План операции чекистов предусматривал использование одного из радистов и имитацию существования группы, которая должна была действовать в тылу Красной Армии в районе города Калуги. Вместо немецких агентов решили использовать бойцов войск РКВД и пограничников. Командиром отряда назначили майора Богданчикова.

Операция сорвалась из-за длительного радиомолчания (более 20 суток) и отказа группы перейти сразу через линию фронта[33].

С конца 1941 года по сентябрь 1943 года в оперативных играх было задействовано 80 захваченных вражеских агентов с рациями, работавших под диктовку органов госбезопасности[34]. При этом наблюдалась тенденция к увеличению числа радиоигр. Например, если в марте 1942 года было задействовано 7 радиоточек, то через месяц их число возросло до девяти, а в мае их насчитывалось уже десять. К концу 1943 года было задействовано 56 радиостанций, изъятых у заброшенных на территорию СССР шпионских групп. При этом почти все требования со стороны агентов об оказании им той или иной помощи выполнялись Берлином беспрекословно. Это свидетельствовало о полном доверии разведцентров противника к агентам и о высоком профессионализме работы советских контрразведчиков[35]. В период с 1942 по 1943 год началась работа 83 новых радиоточек. (Не учитывая тех, которые уже работали с 1941 года.) [36]

Если говорить о результатах, то они впечатляют. Например, с 1 мая по 1 августа 1942 года советская военная контрразведка передала вражеским разведорганам ложные сведения о сосредоточении на различных направлениях советско-германского фронта 255 стрелковых дивизий, 3 танковых армий, 6 танковых корпусов, 53 танковых бригад, 80 артиллерийских полков, 6 кавалерийских дивизий и 3 армейских штабов[37].

А вот другой пример. В декабре 1942 года были успешно завершены мероприятия по дезинформации абвера в отношении концентрации наших войск на Волховском направлении. В течение декабря 1942-го — января 1943 года чекисты передавали в разведывательные центры противника дезинформационные сведения о перевозке советских войск и техники в районы Тихвина и Волхова. Ложные сообщения поступали к противнику из Вологды, Бологого, Ярославля, Рыбинска, Калинина и других городов.

Еще случай из практики. В январе 1943 года гитлеровской разведке были сообщены ложные сведения о формировании в Горьком резервной армии, что толкнуло немецкое командование на пересмотр плана дислокации своих войск, к выгоде советского командования[38].

Всего за время Великой Отечественной войны было проведено от 181 до 183 радиоигр, в результате которых военной контрразведке удалось арестовать свыше 400 агентов и кадровых сотрудников немецко-фашистских разведывательных органов[39].

Глава четвертая

КРАТКАЯ ХРОНИКА РАДИОИГР

Описания большинства оперативных игр больше похожи на сюжеты шпионских романов, которые были популярны в середине прошлого века в СССР. Немецкие агенты, внезапно ставшие на путь исправления, опытные и бесстрашные чекисты, тупые германские разведчики — все как в книгах и кино. При этом все это было в жизни. Хотя, как и в настоящем детективе, часть фамилий и детали отдельных событий вымышлены или искажены.

Ниже будут приведены названия и даты проведения большинства рассекреченных на сегодняшний день операций. Также, при необходимости, рассказаны подробности. Хотим предупредить сразу, что название некоторых операций и имена участвовавших в них агентов отличаются от тех, что приведены в архивных документах (см. приложение). Просто в данной главе приведена «официальная» версия, а в конце книги рассекреченные в начале 2003 года документы из центрального архива ФСБ РФ.

Среди описанных ниже операций есть одна — «Послушники», которую упоминает в своих мемуарах Павел Анатольевич Судоплатов. Понятно, что она была на самом деле, вот только к ее деталям следует относиться осторожно. Вот ее описание (ведется от лица сына Судоплатова):

«Операция „Послушники“ проводилась под прикрытием как бы существовавшего в Куйбышеве антисоветского религиозного подполья, поддерживаемого Русской православной церковью в Москве. По легенде возглавлял это подполье епископ Ратмиров. Он работал под контролем Зои Рыбкиной в Калинине, когда город находился в руках немцев. При содействии епископа Ратмирова и митрополита Сергия нам удалось внедрить двух молодых офицеров НКВД в круг церковников, сотрудничавших с немцами на оккупированной территории. После освобождения города епископ переехал в Куйбышев. От его имени мы направили их из Куйбышева под видом послушников в Псковский монастырь с информацией к настоятелю, который сотрудничал с немецкими оккупантами. Оба послушника были известны немцам.

Немцы послали в Куйбышев радистов из числа русских военнопленных, которых нам быстро удалось перевербовать. Тем временем два наших офицера-«послушника» развернули в монастыре кипучую деятельность. Среди церковных служителей было немало агентов НКВД, что облегчало работу. Немцы были уверены, что имеют в Куйбышеве сильную шпионскую базу. Регулярно поддерживая радиосвязь со своим разведбюро под Псковом, они постоянно получали от нас ложные сведения о переброске сырья и боеприпасов из Сибири на фронт. Располагая достоверной информацией от своих агентов, мы в то же время успешно противостояли попыткам псковских церковников, сотрудничавших с немцами, присвоить себе полномочия по руководству приходами православной церкви на оккупированной территории.

Подготовленные нами материалы о патриотической позиции Русской православной церкви, ее консолидирующей роли в набиравшем силу антифашистском движении славянских народов на Балканах и неофициальные зондажные просьбы Рузвельта улучшить политическое и правовое положение православной церкви, переданные через Гарримана Сталину, очевидно, убедили его пойти навстречу союзникам и вести по отношению к церкви менее жесткую политику. Сталин сделал неожиданный шаг: разрешил провести выборы патриарха Русской православной церкви.

Должность патриарха была упразднена еще Петром Первым, как только церковные иерархи начали выступать против его реформ. Такое положение сохранялось почти двести лет, до 1917 года. После свержения монархии в России Временное правительство разрешило православной церкви провести выборы патриарха. Им стал Тихон. После его смерти советское правительство не разрешило выборы нового патриарха, и только во время Великой Отечественной войны, когда Сталин осознал значение церкви для сплочения народа, в 1943 году, Патриарх Всея Руси был избран. Мы с женой присутствовали на церемонии интронизации. По приказу Сталина епископ Ратмиров после войны был награжден золотыми часами и медалью» [40].