Дети сумерек

      — Тогда для кого же… зачем же мы совещаемся? — не удержалась Рокси.
      Вместо ответа полковник Малой рассказал ей о том, чего никто, кроме него, в их группе знать не мог. О вынужденной остановке атомных электростанций. О том, что группа высших офицеров безопасности вместе с уцелевшими спецами летает на вертолёте по секретным объектам и выключает, обесточивает там всё, что возможно.
      — До ядерного оружия не доберутся, — уверенно говорил полковник. — Склады химической защиты спрятаны ниже уровня метро, там тоже в порядке…
      Рокси кивала, рассматривая сквозь тонированное стекло безлюдные улицы и горящие магазины. Они торопились на якобы крайне важное, расширенное совещание, и оба сознавали полную бесперспективность этой затеи.
      Панацеи не существовало.
      …— Простите, доктор Малкович! — поднял руку незнакомый генерал в защитном плаще. — Я послушал про разрушение кода, и что с того? С чего бы у наших миленьких деток рухнула ДНК?
      — Ладно… Зайдём с другой стороны, — Рокси плотнее запахнула кофту. — Почему вообще происходит эволюция? Почему раз и навсегда на Земле не воцарились жабы и троглодиты?
      — Ну-у, это очевидно… — замялся генерал. — Естественный отбор, вот он, двигатель прогресса!
      — А ещё?
      Академики пожали плечами. Полковник Малой грыз в углу морковку. Представитель социального министерства, Анна Сачек, через занавеску разглядывала пустынную площадь. Госпожу Сачек словно подменили. Она честно присутствовала на всех оперативных летучках, честно готовила доклады своему министерству и даже ночевала в институте, но действовала как заведённая кукла.
      За полуоткрытой дверью Рокси различила чью-то небритую физиономию, заплывший глаз и очень знакомую куртку…
      Хорёк. То есть Гризли. Как он сюда проник? Она ведь приказала ему, если приедет, — сидеть внизу и не мешать. А куда охрана смотрит? Рокси вдруг вспомнила, что, когда они с полковником припарковались, вместо сплошного оцепления их встретили трое или четверо офицеров. Один внизу, в холле, настраивал рацию, другой ломал мебель, оборудуя возле лифта огневую точку.
      Итак, их больше не охраняют, раз даже такой недотёпа, как её бывший муженёк, сумел пролезть на секретное совещание.
      Гризли знаками показал ей, что подождёт, что всё в порядке и можно на него не отвлекаться. Рокси вдруг стало намного легче, словно от присутствия Хорька за дверью у неё увеличился объём лёгких. Доктор Малкович набрала в грудь побольше воздуха. Ей показалось вдруг очень важным растолковать самой себе, разложить по полочкам накопившиеся сомнения и догадки, вышвырнуть лишнее.
      Вполне вероятно, что очень скоро у неё не останется слушателей.
      — На протяжении миллионов лет происходит непрерывный мутационный процесс, — начала она. — Но кроме мутаций спонтанных наблюдается горизонтальный перенос генов между различными видами. Основными переносчиками выступают вирусы и бактерии. Что делают вирусы? Встраивают свой геном в геном хозяина. При последующем делении клетки хозяина начинают воспроизводить не только свой геном, но и вирусный. Что происходит дальше?
      — Повышается температура тела? — зевнула женщина в кепке, судя по бирке на груди — госпожа Целле. Полковник Малой шепнул Рокси перед совещанием, что госпожа Целле возглавляет отдел противодействия психотропным методам или что-то в этом роде.
      — Верно, организм борется, — Рокси предпочла не заметить издёвки. — Борется с помощью таблеточек, либо ныряет в прорубь, либо колется иголками. У каждого свои методы. Так или иначе, от внешних симптомов болезни можно избавиться. Организм побеждает инфекцию, но это не всё…
      — Геном-то встроен, — лениво подсказал мистер Клеменс.
      Рокси ему почти обрадовалась. За четыре безумных дня исчезли почти все, кого Малой приводил знакомиться и вести совместную борьбу. Представитель Всемирной торговой организации не сбежал, не погиб, разве что изрядно похудел.
      — Но каким боком тут кукуруза? — вспыхнула госпожа Целле.
      — Оценка «отлично», — Рокси кивнула ленивому Клеменсу. — Заражённые бактериями или вирусами клетки больше не гибнут, но геном вируса окончательно встраивается в геном хозяина. Теперь хозяин сам размножает вирусы. Имунная система не может сопротивляться бесконечно. Рано или поздно вирус начинает принимать участие в клеточном метаболизме. Поскольку хозяин воспроизводит геном вируса заодно со своим, синтезированные вирусные частицы уносят с собой фрагмент его ДНК. Затем клетки находят себе нового хозяина, он сам становится донором, размножает вирусные частицы и снабжает ими следующего реципиента.
      — Всё это разумно, но вы говорите о смене десятков поколений! — возразил берлинский академик. — Или подводите нас к мысли, что накопившийся мутагенез взорвался именно сегодня?! Правда, мы в молодости ходили в кино с мороженым.
      Рокси нервно выбила из пачки сигарету.
      — Если бы я знала ответ, я заранее составила бы доклад правительству. Очевидно, следует серьёзно рассматривать любую версию, даже самую нелепую. Переносимые гены могут вызвать взрывной мутагенез. При этом скорость распространения мутации будет невероятно высокой. Почти все особи популяции могут стать мутантами в считанные годы или даже месяцы. А почему, собственно, нет? — Едва не поперхнувшись, Рокси шумно выдохнула дым. — Уже несколько десятилетий идёт массированное вмешательство в геном человека. По крайней мере, в той части света, где потребляют соответствующие продукты питания. С чего вы взяли, что дело именно в попкорне? Кто сегодня знает наверняка, чем обрабатывали поля сорок лет назад? Тогда боролись за урожайность любыми методами, это гораздо позже фермерам стали доплачивать, чтобы они не пользовались нитратами. Однако попкорн мог стать последней каплей, катализатором, столкнувшим лавину…
      — И что впереди? Катастрофа? — тихо спросил академик.
      — Катастрофа, голубчик, уже произошла, — хмыкнул полковник Малой.
      «Да помолчите же, дайте ей договорить!» — неожиданно для себя вспылил Гризли. Вслух он, конечно, ничего не сказал, но не на шутку разволновался.
      — Смотря, что называть катастрофой, — загадочно прищурилась Рокси. — Популяция может погибнуть, но не исключён и иной исход. Мутагенез может подтолкнуть к зарождению новой субпопуляции, способной вытеснить существующий вид.
      — Вытеснить?
      — Вытеснить людей?..
      — Это новый исход?!
      Несколько минут все молчали. Рокси сбрасывала пепел в стакан, закутанный в плащ генерал рвал на клочки календарь. Гризли вдруг показалось, что здание погрузилось в стеклянную, легко бьющуюся тишину, и вместе с тишиной само обрело свойства некачественного стекла. Стало слышно, как на чердаке воркуют голуби, как переступает лапками ворона на балконе, как позвякивает форточка где-то вдалеке. Одно неосторожное движение — и стеклянный мир взорвётся. Взорвётся с такой оглушительной силой, что люди не успеют спрятать глаза. И все моментально ослепнут.
      Гризли встряхнулся. За сегодня уже третий раз кошмар начинал приобретать пугающую настойчивость. И что самое неприятное — не во сне. Всё труднее отделить явь от бреда. Вероятно, Рокси права — это последствия недосыпа.
      — Доктор Малкович, вы старательно убеждаете нас, что сопротивление бесполезно? — Гризли не видел задавшего вопрос.
      — Вы именно так восприняли мои соображения? — без обиды, задумчиво спросила Рокси. — В таком случае — да, сопротивление бесполезно. Вам ведь известно, что восемьдесят процентов убийств совершено подростками? Таким образом, мы должны оказать вооружённое сопротивление собственным детям…
      В кабинете разом загомонили, задвигали стульями. Теперь там курили почти все. Сквозь дверную щель ползло вонючее табачное облако.
      — Это правда, генерал?
      — Откуда такие данные?
      — Моя сестра звонила из Эмиратов — там совершенно спокойно. Они теперь не могут вернуться, аэропорты не принимают.
      — Теоретически человек не способен ужиться с геномом кукурузы, — Рокси всё сильнее напрягала голос, чтобы перекрыть шум. — Мы слишком медленно размножаемся и растём по сравнению со скоростью эволюции вирусов и бактерий. Однако детально процессы при массовых горизонтальных переносах никто не изучал. Возможно, что как раз современная молодёжь не выдержала атаки. Изменение пищевой базы затеяли ещё их деды, запустив в производство сою, концентраты и торты с месячным сроком годности.
      — Вы ещё «колу» не забудьте…
      — Я об этом и говорю. А что такое попкорн? Его буквально насильно запихивают детям в рот. Как будто кино без него смотреть запрещено…
      — В некотором роде так и есть, — угрюмо кивнул германский академик. — У них выдержан чёткий ассоциативный ряд, я сужу по своим… — он замялся. Слово «ученики» не давалось, как будто злой чародей наложил на бедного академика заклятие. — Я сужу…
      — Вы судите по вонючим уродским гоблинам, которых вы считали своими любимыми учениками, — раздельно произнёс полковник Малой.
      Академика слегка перекосило.
      Стеклянный мир, подумал Гризли. Нельзя нам интриговать, нельзя раскачивать. Мы должны ползать, распределяя массу тела по возможно большей площади, как по льдине.
      — Я хотел сказать, что значительное количество простых действий ритуализировано… — академик в десятый раз протёр очки. — Поход в современный кинотеатр — это ритуал. Он включает кукурузу, какой-нибудь перенасыщенный сахаром напиток, он включает обязательный трёп по телефону, заглушающий просмотр. Довольно часто подразумевается секс, или, по крайней мере, петтинг на спаренных сиденьях… Кроме того, они носятся в туалет, они хохочут над рекламой. По сути дела, содержание картины отступает на второй план…
      — О каком содержании идёт речь? — фыркнула госпожа Целле. — Вы видели афиши этих жутких киноцентров, где по десять залов?
      — Да нет там ничего жуткого, бросьте, — отмахнулся генерал.
      — Ничего жуткого? — окрысилась госпожа Целле. — Я посмотрела афишу. Два фильма про вампиров, ещё один — про японского убийцу, затем про человека-личинку… Меня даже сейчас тошнит!
      — Пожуйте лимончик! — хихикнул полковник. — Но в принципе наш уважаемый коллега прав. Им кина не надо, было бы темно…
      — Эмираты, Кувейт, Иордания… — тихо напевал кому-то женский голос за дверью, мешая Гризли слушать главного докладчика. — Там гораздо лучше, хотя тоже… Мы теперь по ночам слушаем коротковолновое радио…
      — Иран? Да, там наверняка не продают «пепси» и прочие американские «радости»…
      — Не смешите меня! Вы собираетесь бежать в Иран?
      — А куда прикажете? Во Вьетнам?..
      Рокси затихла, не в силах перекричать научных работников.
      — Коллеги, кажется, мы отвлеклись, — откашлялся другой академик, судя по значку с флагом — поляк. — Доктор, вы говорили о горизонтальных…
      — Переносах, — благодарно кивнула Рокси. — Вполне вероятно, что накопившийся дисбаланс генома вызвал резкий скачок мутаций. И наблюдаемая агрессивность — тоже следствие гм… скажем так, регрессивной мутации, атавистической.
      — Допустим, вы правы касательно причин, — подняла руку Анна Сачек. — Однако мы тут развесили уши и забыли главное: Рокси, вы толкуете о прямом внедрении вируса носителя трансгена в геном человека. Это нонсенс. Если агрессивность — качество, приобретённое в результате многолетней бомбардировки, это полбеды. Но они тупые…
      В тишине Гризли явственно услышал, как тонко хрустит стекло. Стеклянный мир удерживался последние мгновения, хрупкие небесные башни всё сильнее раскачивались.
      — Я ничего не понял… — генерал потёр воспаленные глаза. — Вирус, хозяин, геном! Вы хотите сказать, что возник симбиоз? Страшно выговорить… Симбиоз человека и кукурузы!
      — Но это бред! — взорвался германский академик. — Я извиняюсь, вьетнамцы веками кушают рис, но в растения не превращаются.
      — А это не бред? — свирепо осадил его Малой указывая на столбы дыма. — А сгоревшая школа — не бред? А дыба в женском туалете — не бред?
      — Потише, уважаемый полковник, — госпожа Целле непрерывно поправляла очки, они всё время упорно съезжали ей на кончик носа. Очевидно, была сломана дужка.
      Гризли вдруг почувствовал к старухе неистовое отвращение. Он даже сам испугался, настолько сильным было чувство гадливости. Будто с трудом удерживал зажатую между колен бутылку шампанского со сдёрнутой наполовину пробкой. Он отчётливо увидел, что может произойти в следующую секунду.
      Пробка вырывается из бутылки, он вскакивает, забегает в кабинет и хлёстко, наотмашь, бьёт глупую курицу по жёлтой сморщенной рожице. Её кепка падает на грязный пол, долбаные очки разлётаются по комнате, круглые линзы катятся, подпрыгивая, из носа лезут кровавые пузыри. А сама госпожа Целле из тайного ведомства завалится назад, со звоном приложится затылком о паркет, её мохнатая юбка задерётся, обнажая две пары колготок, одетых одни на другие.
      Чтобы не заорать, Гризли схватился за спинку стула. Господи, только не это, лучше сразу убей меня, Господи! Вот так и становишься верующим. Лучше сразу шагнуть с крыши, как девчонки.
      — При симбиозе, — увлечённо продолжала Рокси, — сосуществуют организмы со связанными физиологическими процессами. По крайней мере, я так это понимаю. Примеры приводить излишне, поскольку совершенно очевидно, что человек и дрянь в бумажных вёдрах, которую дети едят в кино, никак друг друга не дополняют.
      — То есть дрянь заместила у них кусочек гена, мы верно поняли? — подал голос тонкий академик.
      — Это всего лишь гипотеза, — быстро отозвалась Рокси. — Я не претендую на научное открытие.
      — Мы все ни на что, кроме надёжного подвала, не претендуем, — ловко пошутил мистер Клеменс.
      Гризли смотрел на жену сбоку и внезапно заметил седой волосок, выбившийся поверх рыжих прядей.
      Седой волос. У Рокси седой волос… Новое потрясение заставило его забыть о вспышке ненависти к противным оппонентам.
      — Хорошо, не симбиоз, — развивал мысль академик. Похоже, он с большим удовольствием пребывал в атмосфере учёного совета, совершенно не замечая, что за стенами института происходит резня. — А почему вы так легко отметаете вероятность отравлений, коллективного гипноза, чёрт подери?..
      — Я не отметаю… — Рокси выдавила слабую улыбку. — Ничего я не отметаю… Результаты тестов распечатаны, вы можете ознакомиться…
      — Но не все химики, и не все биологи! — огрызнулся доселе молчавший генерал с медицинскими значками в петлицах. — Так называемые результаты на шести листах звучат тарабарским языком для обывателя!..
      — Хорошо, для обывателя я выражусь проще, — Рокси побарабанила пальцами по столу, сунула в рот очередную сигарету. — Вчера полковник Малой, который, как вы знаете, координирует работу экстренной комиссии, ознакомил нас с результатами вскрытий. Это не отравление и не психотропное оружие, поскольку у двадцати убитых подростков замечены явные признаки внешних изменений. Оволосение верхних конечностей и торса, сдвиги челюстных костей, ускоренное половое развитие… Вам этого мало?
      — То есть это не оружие и вообще не война? — спросил кто-то. — Вы нас убеждаете, что нам посчастливилось жить в интереснейший момент истории, когда один сапиенс заменится на другого…
      — Где вы видели там сапиенсов, коллега?
      — Непонятно, к каким практическим выводам придут военные, — из своего угла заметил Клеменс. — Не станут же они стрелять по детям…
      Гризли услышал далёкий нарастающий стон. Стеклянный мир начал сжиматься, превращаясь в сияющую труху. Очень скоро их всех погребёт под осколками.
      — Вы что, не поняли? Они уже стреляют! — У Рокси запрыгали губы. — Но стрельба ничего не даст. Уличные банды сами уничтожат друг друга. А те, кто выживет, станут принципиально новым видом.
      — Морлоки, — ухмыльнулся половиной рта академик.
      У Гризли сердце провалилось в желудок. Опять это гладкое, скользкое слово.
      — Но два разумных вида… — госпожа Целле поперхнулась.
      — Вместе не уживутся, — кивнула Рокси.
      — Значит — война? — приосанился генерал.
      В кабинете снова поднялся гвалт. Гризли подумал, что взрослые, лишённые руководства, отличаются от детей только в худшую сторону. Они готовы бежать с корабля при первых признаках течи.
      — Как ты сюда добрался? — перед ним стояла Рокси. — Кто тебя впустил? Почему у тебя голова в бинтах?
      Гризли только глупо улыбался, вдыхая её запах. Потом он взял её за руку, и Рокси замолчала. Как будто её выдернули из розетки.
      — Я боялся за тебя, — сказал Гризли. — Тебя показывали по телевизору, а потом перестали. Ты не берёшь трубку, и мама твоя тоже.
      — Мама уехала. Кто-то обрезал провода, — неожиданно она потянулась погладить его по щеке. — Хорёк, что ты там натворил? С сотовой связью тоже беда, кажется, сломали часть ретрансляторов Тебя было почти не слышно.
      — Тебя ждут на совещании, — он кивнул на дверь. — Я потом расскажу…
      — Я туда не вернусь, — Рокси сотворила подобие улыбки. — Вот и прошла великая конференция, где доктор Малкович собиралась удивить мир… — Она грустно рассмеялась. — Так что там у тебя? Кого ты хотел мне показать?
      — Почему не вернёшься? Но тебя не могли уволить!
      — Я сама себя увольняю. У меня появились новые заботы. Так что с тобой? Боже, у тебя ногти содраны…
      — Тут такое дело… — Гризли высморкался, вытащил из пачки сигарету, но до рта не донёс. Скомкал и выбросил. — Рокси… я убил мальчика… моего ученика. Иначе они убили бы меня. Не смотри на меня так. Или ты считаешь?..
      Рокси потянулась и поцеловала его в щёку.
      — Я считаю, что сегодня ты похож на Гризли.

Часть третья
МОРЛОКИ

 
Её подруга — зубоскальная луна
Она возникла из всемирных проводов,
Она просила не читать ей про любовь,
Она сказала, что не может быть одна
Она смеялась, что виной всему — апрель,
Она стонала, что не может больше ждать,
Она просила синяки её обнять
И не дарить ей миражей и фонарей
Её подруга ухмыляется в окно
Она давила тридцать капсул на стакан,
Она сказала — этой нет, а папа — пьян,
Она кричала, что подохнет всё равно…
 

22
ГРИЗЛИ

 
Ехала в трамвае голая старушка.
Абсолютно голая — всё в морщинках брюшко…
Сморщенная попка, сморщенные груди…
Глядя на старушку, хохотали люди.
Глядя на старушку, как не улыбаться…
Голая старушка… Это ж оборжаться!
 
Стишок из Интернета
      — Вот… — Гризли подвинулся, и Рокси невольно охнула.
      В кресле, в полутёмной нише, свернувшись калачиком, лежала девушка, почти девочка. Вместо одежды она куталась в полосатый шерстяной плед. Из-под пледа торчали посиневшие грязные пятки.
      — Кто это? Боже мой, Хорёк, у неё кровь идёт…
      — Ничего страшного. Она уже очнулась. Мне некуда её деть. Я повёз её домой, но моей квартиры больше нет. Всё сгорело.
      — Где ты её подобрал?
      — Не подобрал. Длинная история. Мы можем отвезти её к тебе, хотя бы временно?
      Рокси колебалась не больше секунды.
      — Поехали, только мою машину угнали.
      — Ничего, я на колёсах. Раздобыл тачку, почти как прежняя. Если у тебя тоже стреляют, то лучше ехать сразу за город. У меня есть адрес одного священника.
      — В нашем доме пока безопасно Мы избрали комитет, и мужчины охраняют входы. Кроме того, я не одна.
      — Не одна?
      — А что ты так побелел? — с видимым удовольствием рассмеялась Рокси. — Не то, что ты думаешь. Но я тебя сильно удивлю. Пошли!
      Гризли наклонился над девушкой.
      — Нина, не бойся, это я.
      Рокси ахнула, когда Леонид вынес Нину на свет Он незаметно прикоснулся к губам, давая понять, что все вопросы лучше отложить на потом. В машине закутал её во второе одеяло, уложил на заднее сиденье. Девушка немедленно отвернулась, скорчилась и закрылась с головой.
      — Зачем ты её притащил наверх?
      — Она отказалась оставаться одна в машине.
      — Ну, теперь ты мне расскажешь?
      — Особо нечего рассказывать. Давай выйдем, — Гризли запустил мотор, включил в салоне обогрев. Они выбрались под противную апрельскую морось. — Дело обстояло очень просто. Я попёрся утром в гимназию. Я каждый день туда езжу.
      — Ты сумасшедший!
      — Меня никто пока не увольнял.
      — Ищешь Лолу?
      — А где её искать?
      — Не кричи, тише, — Рокси внезапно почувствовала себя крайне незащищённой в институтском дворике. Солдаты исчезли все до единого. Молоденький офицер, утром настраивавший в холле рацию, тоже куда-то подевался. Застыли легковые машины, беспорядочно припаркованные во дворе, и автобус со значком дипкорпуса, на котором привезли зарубежных гостей. За оградой института с рёвом пронеслись несколько мотоциклов, затем послышался надрывный плач ребёнка, сменившийся воем, неторопливо прогрохотал трактор. Из повреждённого водопровода по тротуару хлестала горячая вода. По городу плыл воздух, пропитанный гарью, на капоте оседал слой копоти, даже вода в весенних лужах стала жирной и пятнистой. Двери Института генетики уныло постукивали на ветру, как дёсны беззубого старикашки.
      Когда им наверху надоест болтать, подумала Рокси, полковник Малой спустится и обнаружит полную пропажу подчинённых.
      — Я поехал в гимназию. Аделаида придумала охранять гимназию по очереди, мало ли что… В принципе, она права, но никто, кроме меня, не дежурит. Я приехал, встретил нашего ученика, напуганного до полусмерти. Он сказал, что ребята из одиннадцатого класса убили одну девочку и собираются насиловать эту… Кстати, её зовут Нина… Я прибежал слишком поздно. Рокси, их невозможно было оторвать, ты не представляешь… — Гризли покачал головой, затем отвернулся, вытирая глаза.
      — Ты молодец, — Рокси заглянула в салон. Нина спала; её тушь размазалась по щекам, порезы на шее уже не кровоточили, но от левого глаза осталась одна щёлочка. — Ты молодец, Хорёк, ты её вытащил.
      — Мне пришлось оттаскивать их… — он говорил прерывисто, не оборачиваясь. — Ты… ты хорошую идею подала насчёт борьбы видов. Это верно. Или мы, или они. Или я что-то неверно понял?
      — Ты верно понял, — подтвердила Рокси. — Но бороться суждено не нам. Бороться будут те, кого не затронуло. Мы можем только попытаться спасти себя. Если успеем.
      — Я их оттаскивал, а потом они бросились на меня. Я кричал Нине, чтоб она бежала, но она съёжилась и только стонала. У одного был нож, мне пришлось как-то защищаться. Я ударил его… там, у Аделаиды в кабинете, стояла мраморная статуэтка. Я ударил его по голове. Потом ещё один. Ты не представляешь…
      — Представляю, — сказала Рокси. — Поехали отсюда. У меня тоже найдётся для тебя сюрприз.
      — Нет, послушай… — Гризли вывел машину из двора. — Среди них был её парень.
      — Чей парень? Парень Лолы?
      — Да, Влад. Я его не сразу узнал, с ними со всеми что-то происходит.
      — Зелёные глаза и длинные руки?
      — Угу. Ты тоже видела таких?
      — Оказывается, это моя работа.
      — Они убежали… — Гризли пропустил отчаянно сигналившую «скорую помощь», но тут же снова пришлось тормозить. Из ближайшей арки на скорости вывалился тяжёлый «шевроле» с выбитым лобовым стеклом. На переднем сиденье хохотала компания молодёжи. Парень, сидевший за рулём, даже не обернулся посмотреть, есть ли кто-нибудь слева на дороге.
      Гризли сосчитал до десяти, прежде чем вернуться к управлению.
      — Рокси, они разбежались от меня. Вероятно, в них ещё что-то сохранилось… А этот, Кисанов, он смеялся. Он выскочил в окно, повернулся и показал мне средний палец. Я не удержался, я снова начал его умолять рассказать мне, где Лола…
      — И… что? Он послал тебя подальше?
      — Нет, то есть да, — Гризли истерически хохотнул. — Он послал меня, но сказал и про Лолу…
      Гризли резко дёрнул руль вправо. Навстречу, по разделительной полосе, размахивая пожарными баграми и топорами, трусили восемь или девять молодых людей студенческого возраста. На каждом развевалась простыня с прорезанной дыркой для головы, расчерченная красной и чёрной краской. Гризли не разобрал, что за иероглифы намалевали студенты. Первая же девица чрезвычайно резво кинулась наперерез машине, крюк зацепился за багажник, багор вырвало у неё из рук. Гризли утопил педаль газа, невольно вжимаясь в спинку, ожидая следующего нападения. Но компания застряла на месте; они ещё долго выкрикивали ругательства, потрясая своим оружием.
      — Что ты тянешь? — невозмутимо спросила Рокси. — Начал, так договаривай.
      — Я не могу передать тебе всё, что сказал этот ублюдок… — Гризли скрипнул зубами. — Но теперь я понял, где может быть Лола. У него есть старший брат, у Кисанова, живёт отдельно от родителей. Про брата я забыл, он не учился в нашей гимназии. Собственно, я о брате ничего не знал…
      — Этот Кисанов… Он назвал тебе адрес?
      — Нет, но адрес я уже нашёл, через базу данных.
      — Хорёк, тебе нельзя туда идти одному. Если их там целая банда, то статуэтка не выручит.
      — А с кем же мне идти?! — Гризли вильнул, задние колёса «фиата» занесло. На проезжей части лицом вниз лежал мужчина в форме торгового флота.
      — Со мной, а с кем же ещё? — удивилась Рокси. — Тем более, у меня есть на примете солидное ружьё…
      Гризли замычал, словно от зубной боли.
      — Не будем сейчас об этом… Я понимаю, что не имел права тебя впутывать, но мне просто некуда отвезти Нину. Она же девочка, а я понятия не имею, как поступать с девочками в таких случаях. Они её… ты понимаешь? — Он опасливо оглянулся назад. Нина спала или дремала. От резкой остановки она едва не скатилась на пол, но глаз так и не открыла. — Рокси, я заехал в больницу, но это бесполезно. В госпитале святого Петра меня едва не застрелили. Там солдаты, принимают только тяжелораненых…
      — Здесь налево, — перебила Рокси. — На Доблести перекрыто, давай проедем двором.
      Во дворе машину окутало такое плотное облако дыма, что Гризли был вынужден выйти и проверить, не завален ли проезд. Горели сотни автомобильных колёс, выставленных на продажу в автосалоне. Между костров он заметил как минимум два тела, но не стал подходить. В окнах первых этажей не осталось ни одного целого стекла. Внутри, в квартирах, царил полный разгром. Попетляв среди разбросанных по газонам запчастей, Гризли кое-как снова вывел автомобиль на проезжую часть. Баррикады остались позади. В багажник ударился камень, но вдогонку не бросились. На проспекте тоже воняло горелым, однако, совсем не так, как раньше.
      Горел мебельный супермаркет, сразу за ним пылал рыбный магазин и крытая стоянка. На стоянке находилось не менее трёх десятков машин. Взрывались они поочерёдно, по мере наступления огня. Никто не тушил. Навстречу, не обращая внимания на жалобное моргание уцелевшего светофора, пронеслась колонна грузовиков, за ними — мотоциклисты с флагами футбольного клуба. Двое развернулись, размахивая цепями, подкатили к «фиату» Гризли, но он им показал нож, и парни ретировались.
      Мощный пожар бушевал в шестнадцатиэтажной высотке, огонь захватил средние этажи, отсекая путь к спасению жителям верхних. Сквозь вой и треск пробивался нестройный хор голосов, взывающих о помощи. Внизу люди выбегали из подъездов полуодетые, тащили на себе скарб, стулья, охапки одежды. Над крышами в дымном небе с рокотом кружил вертолёт, словно стервятник, высматривающий падаль.
      На перекрёстке Леонид едва не столкнулся с автобусом. Они с Рокси одновременно закашлялись, выплёвывая чёрную мокроту, когда сбоку вылетел экскурсионный «мерседес». Гризли ударил по тормозам, дёрнул руль вправо. Автобус проскочил в нескольких сантиметрах и помчался дальше, прямо по широкому тротуару, сшибая вывески магазинов. Гризли не увидел спятившего водителя, зато в проёме открытой задней двери различил голую старушку в шляпке. Старушка держалась за поручни, пыталась на скорости танцевать канкан прямо на мокрых ступеньках и, по всей видимости, находилась в ладу с жизнью.
      Экс-супруги несколько секунд очумело глядели друг на друга, затем, не выдержав, расхохотались. Они смеялись и через пять минут, нервным клокочущим смехом, больше напоминающим истерику. Только в скверике, у самой парадной, Гризли немного успокоился. К ним подошли двое, напряжённые, небритые, сунули в лицо двустволку. Затем узнали Рокси и подобрели. Пока жена общалась с соседями, Гризли включил радио и сразу понял, что этого делать не стоило.
      Выступал министр внутренних дел; чувствовалось, что парень не успел выучить шпаргалку, которую наспех состряпали референты. После министра выступила госпожа губернатор, её речь выглядела немногим лучше. Госпожа губернатор мямлила, бесконечно повторяла, что с поджигателями будут расправляться по законам военного времени, потом долго извинялась за закрытое метро и окончательно запуталась…
      — Послушай… — Гризли открыл окно. В сквере у парадной, где жила доктор Малкович, звенела непривычная тишина. Дежурные запирали на засов створки ворот. — Ты всерьёз считаешь, что это могла быть направленная генетическая диверсия?
      — Помнишь лихорадку Эбола? А болезнь легионеров, когда почему-то погибли самые крепкие? А птичий грипп, поразивший преимущественно азиатов? А СПИД, если на то пошло?
      — А что СПИД? Им ведь может заразиться каждый?
      — Тогда почему им болеет треть населения Ботсваны и Замбии? Почему среди белого населения эпидемия почти остановлена, а африканцы продолжают умирать? Ты зря считаешь, что проблема упирается в деньги. Речь идёт об атаке на определённый генотип. Но проверить невозможно. Этим должна заниматься разведка, верно? Кто поручится, что ребята не создавали генетическую пушку с узким спектром действия? Задумали превосходно, а вышло — как всегда.
      — Ты находишь это превосходной задумкой? — Гризли даже отодвинулся.
      — Я учёный, а не сестра милосердия, — парировала Рокси. — Признаюсь тебе. Если бы такая лаборатория создавалась, я бы отдала почти всё, чтобы там работать. Представь — посыпать планету порошком, от которого избирательно вымрут только серые крысы.
      — Похоже, порошок не удался?.. — Рокси вздохнула.
      — Хорёк, ты, как всегда, жутко занудлив. Мы так и будем сидеть в машине?