Телохранитель Евгения Охотникова - Гори все синим пламенем

В этот момент с дивана раздался стон.

Мы с доктором от неожиданности застыли в принятых позах и только спустя несколько секунд посмотрели на лежащего на диване Беккера. Он дернул рукой. Григорий Семенович тут же подскочил к нему, чтобы поддержать иголку капельницы, ведь она вполне могла выскочить. Беккер открыл глаза. Он тупо смотрел в потолок, наверное, пытаясь сообразить, где находится и что с ним вообще произошло.

— Все в порядке, — тихо сказал доктор, склонившись к Валерию Павловичу.

— Юля… — еле слышно протянул тот.

— Все в порядке, — еще раз успокаивающе прошептал врач. — И с Виталием Валерьевичем тоже. Все обошлось.

— Что со мной? — так же тихо произнес Беккер.

— Ничего серьезного, — доктор пожал плечами и слегка улыбнулся. — Завтра на ноги встанете. Только сейчас лежите спокойно, а то капельницу повредите. Вам отдыхать надо.

Беккер собрался еще что-то сказать, но доктор жестом остановил его, приказным тоном сказав:

— Все разговоры — до завтра!

Валерий Павлович послушался и закрыл глаза. По-видимому, он и сам пока не находил в себе сил говорить еще о чем-либо.

Я как-то успокоилась, обрадовавшись, что все на самом деле обошлось. Обрадовалась прежде всего за Витальку и его мать: несчастье с кем-то из близких — жуткое событие.

Собаки не переставали лаять и скрести дверь. Иногда, правда, их злобное гавканье сменялось отчаянным скулением. Внезапно звуки прекратились, и я насторожилась. Кто бы это мог быть?

Я быстро захромала к выключателю и погасила в гостиной свет. Затем подошла к окну и осторожно выглянула из-за занавески. Виталька удерживал одного из псов за ошейник и поглаживал его. Тот неспокойно поглядывал на дверь, но тем не менее молчал.

— Женя! — крикнул Беккер-младший.

Я смелее выглянула из-за занавески и несколько раз стукнула в стекло.

— Все в порядке, — сказал Виталька и стал успокаивать собак, что-то тихо приказным тоном объясняя им.

Те будто поняли его, сразу же улеглись на асфальт у входа в дом.

Я зажгла свет и вернулась на свое место.

Доктор сидел, наблюдая за мной.

— Как он? — первым делом спросил Виталька, войдя в комнату.

— Пришел в себя, — сухо ответил доктор.

— Фу-у-у, — с облегчением произнес Виталька, — слава богу!

Затем он глянул на меня и с ужасом произнес:

— Что с твоей ногой? Что здесь произошло?

Я вкратце рассказала Беккеру о случившемся, и он протянул мне принесенную им мою здоровенную «рабочую» сумку.

— Молодец! — сказала я, расстегнув сумку и убедившись, что Виталька принес все необходимое.

— Молоде-ец, — иронично передразнил меня Беккер. — Знаешь, что мне пришлось пережить? Твоя тетушка — просто монстр!

Она меня не узнала и устроила целое расследование.

— Разве любой другой действовал бы по-другому? — задала я риторический вопрос, внутренне радуясь поведению не сдающей позиций бывшего юриста тетки.

— А волкодавы-то молодцы! — восхищенно заявил Виталька, присаживаясь напротив меня. — Жень, ты извини, конечно…

— Ничего, — успокоила я его, — нормальная сторожевая собака так и должна себя вести.

— Надо было мне самому спустить собак, да второпях растерялся и, честно говоря, вообще о них забыл.

Снова на улице послышался лай, и через некоторое время в комнату вошла Юлия Николаевна. Она повела себя так же, как и несколько минут назад ее сын: стала расспрашивать сначала о самочувствии мужа, потом о моей ноге и так далее.

Григорий Семенович все еще находился здесь. Он сделал Беккеру пару каких-то инъекций и вообще неусыпно следил за его состоянием. Судя по всему, домой он до утра не собирался.

Тем не менее время было позднее, и все мы, сидя кружком, поочередно зевали.

— Идите спать, — предложила я Беккерам.

— Разве уснешь сегодня? — сказали мать и сын почти в один голос.

— Сидеть здесь все равно нет смысла, — сказала я.

— А вы? — спросила Юлия Николаевна. — Вы.., с Виталиком…

— Нет, я с Валерием Павловичем, — поняв мысль женщины, отрезала я.

У той глаза округлились от удивления, но, очевидно, вспомнив, какую функцию я здесь выполняю, она сказала:

— Я вам на кресле-кровати постелю.

— А я прямо здесь подремлю, — сказал доктор, не дожидаясь приглашения.

Я согласилась, но сначала попросила разрешения принять душ, после чего облачилась в принесенный Виталькой спортивный костюм, а в специальную петлю на поясе брюк вставила свой маленький, почти игрушечный пистолет «ПСМ». Теперь я при необходимости могла им воспользоваться, а он в то же время не доставлял неудобства.

Кресло-кровать я подтащила поближе к дивану, на котором спал Беккер, и после этого опустилась в него, приняв полулежачее положение.

Юлия Николаевна и Виталька еще долго сидели в гостиной, но потом все же отправились по своим комнатам, не в силах побороть усталость. Но несколько раз за остаток ночи они поочередно спускались посмотреть, как чувствует себя глава семьи. Видимо, им не спалось как следует. Я же дремала, если можно так сказать, одним глазом, прислушиваясь к каждому шороху.

Глава 4

— Пчхи! Ну вот, кажется, простудился! — Эти слова заставили меня очнуться от полузабытья.

Я резко вскинула голову: Беккер-старший как ни в чем не бывало сидел на диване и нащупывал ногами тапочки, приготовленные, наверное, ему Юлией Николаевной.

— Э, э-э! — предупреждающе воскликнула я и вскочила с постели. — Валерий Павлович! Ау!

Беккер спокойно посмотрел на меня, а потом спросил:

— Как спали?

— Я? — ошарашенным тоном произнесла я.

— Вы, — спокойно ответил тот.

— Я нормально. А вот вы не думаете ли, что все еще спите? — Я попыталась намекнуть клиенту на то положение, в котором он сейчас невольно оказался.

— Не думаю, увы. Та-ак, — Беккер попал, наконец, обеими ногами в тапки и попытался встать. — Сейчас же этого щенка ко мне! — вдруг разъяренным тоном заявил он.

— Кого, простите? — переспросила я.

В этот момент в дверях гостиной появился Григорий Семенович, держащий в руках зубную щетку. Вокруг его рта все было в белой пене «Колгейта». Он, по-видимому, осуществлял утренние водные процедуры и, услышав голос пациента, был шокирован.

— Валерий Павлович! — дико закричал он, брызгая пеной. — Сейчас же лягте! Я вам категорически запрещаю вставать! Вы хоть понимаете…

— Да все я понимаю! — Беккер махнул рукой. — Понимаю и поэтому намерен действовать, а не ожидать повторения произошедшего.

Валерий Павлович попытался встать, но потом пошатнулся и упал назад на диван.

Мы с доктором одновременно подскочили к нему, встревоженно стали заглядывать ему в глаза.

Беккер зажмурился и, сцепив зубы, зло произнес: «Черт!»

— Лежите, умоляю, — уже более мягко попросил Григорий Семенович. — Вам нельзя так сразу.

— Сра-азу! — передразнил Валерий Павлович. — Давай коли, что там у тебя есть!

Коли, чтоб я скорей встал на ноги!

Доктор послушно подошел к чемоданчику и, задумчиво посмотрев в него в течение нескольких секунд, вытащил коробочку, в каких обыкновенно бывают ампулы с растворами для различных инъекций. Вслед за этим Григорий Семенович достал из упаковки одноразовый шприц. Потом он осторожно извлек одну из ампул и стал специальной пилочкой царапать по ее кончику.

Беккер вдруг неожиданно привстал и схватил врача за руку.

— Стой! — воскликнул он. — Что ты мне приготовил?

Валерий Павлович ловким движением вырвал из рук доктора ампулу и, ухмыльнувшись, прочитал:

— Ди-а-зе-пам… Господин лечащий врач!

Я выспался достаточно хорошо. А вы меня опять к покою призвать хотите? Ну уж нет!

Поищите-ка что-нибудь бодрящее!

Григорий Семенович, конечно, хотел как лучше. Он пытался вколоть Беккеру снотворное, которое позволило бы ему еще некоторое время находиться в столь необходимом для него самого состоянии покоя. Однако эти попытки оказались тщетными, и, поворчав, доктор все-таки вынужден был ввести Валерию Павловичу какое-то другое лекарство.

— А вы почему здесь? — потирая ягодицу, обратился ко мне Беккер-старший, будто только сейчас заметил мое присутствие.

Я только открыла рот, чтобы все объяснить, как позади раздался голос Витальки:

— Евгения с этого дня твой телохранитель, отец.

— Что? — произнес Валерий Павлович и, похрипывая, захохотал, однако почти в тот же момент успокоился, так как резкая боль в месте ранения дала о себе знать.

— Вот видите! — поспешил заметить Григорий Семенович. — Прилягте.

На этот раз Беккер-старший послушался и осторожно опустился на подушку. Виталька, не дожидаясь следующих вопросов отца, стал расписывать ему мое героическое прошлое, о котором тот сначала слушал равнодушно, но постепенно стал все более явно выражать свое удивление и даже восторг.

— Пожалуй, вы мне и на самом деле пригодитесь, Евгения. Беру вас на работу. Перейдем на «ты»?

— Насчет себя я не против, — ответила я, — а вот вы мне вроде как в папы…

— Неужели я совсем уж больше никуда не годен? — игриво произнес Беккер и даже подморгнул мне.

На его лице четко были видны следы одолевающей его боли и слабости, однако он всеми силами пытался скрыть их и казаться бодрым.

— Годен? На что годен? Куда годен? — послышалось сверху.

Завязывая тонкий поясок на длинном шелковом халате, наверху стояла Юлия Николаевна. Закончив эти незамысловатые действия, она бегом, как девочка, стала спускаться по лестнице и, преодолев последнюю ступеньку, кинулась к мужу.

— Как ты? Болит? — залепетала она.

— Все нормально, — тихо сказал Беккер, погладив ее по голове, а потом вдруг, резко перейдя на другой тон, воскликнул:

— Сейчас же щенка этого ко мне!

Реплика насчет «щенка» повторялась им во второй раз, поэтому мне она показалась странной и имеющей непосредственное отношение к произошедшему.

— Так, — строго произнесла Юлия Николаевна, — сегодня ни о каких делах и речи быть не может!

Однако я решила перебить ее и влезла в разговор, сказав:

— Нет-нет, о щенке или как его там мы, пожалуй, с Валерием Павловичем поговорим. Кого вы сейчас так горячо призывали? — и я посмотрела Беккеру прямо в глаза.

— Вот молодец, девчонка! — довольный мной, воскликнул Беккер. — Знает дело! Виталька, принеси мой сотовый, хочу с этим подонком перечирикать.

— Объясните, наконец, о ком речь, — раздраженно заметила я, — мне же нужно быть в курсе дела. Вы кого-то подозреваете?

Честно говоря, я понимала, что смерть Беккера, столь крупной в городе фигуры, многим могла быть выгодна. Кому-то дорогу перешел, у кого-то просто зависть вызывает, кому-то подчиниться не хочет. И так далее. Однако, судя по всему, на уме у Валерия Павловича был какой-то определенный человек, личность которого ему особенно не давала покоя.

— Подозреваю, — буркнул Беккер и обратился к жене, не желая, очевидно, видеть ее свидетельницей предстоящего разговора:

— Юлия, сообрази что-нибудь позавтракать.

— У вас появился аппетит? — довольным тоном спросил доктор.

— Да нет, — ответил Беккер, — не для меня, для…

— Евгении, — подсказал отцу Виталька, протягивая ему принесенный сотовый.

— Евгении, — подхватил Валерий Павлович, — мне-то ничего не хочется. Пить разве только.

— Рекомендую минералку, — тоном, не терпящим возражений, вставил Григорий Семенович.

— Есть такая буква, — осчастливленная «оживлением» мужа, Юлия Николаевна засеменила на кухню.

Доктор посмотрел на часы и сказал:

— Поскольку вы чувствуете себя удовлетворительно, я, пожалуй, удалюсь. А через пару часиков нагряну опять.

— Езжай, езжай, — Беккер махнул рукой.

Григорий Семенович глянул исподлобья на Витальку и сказал:

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.