Телохранитель Евгения Охотникова - Гори все синим пламенем

Марина СЕРОВА

ГОРИ ВСЕ СИНИМ ПЛАМЕНЕМ

Глава 1

— Девушка, а вон тот кружевной пеньюарчик сколько стоит? — спросила я кажущуюся неживой продавщицу небольшого бутика и кивнула на противоположный прилавок.

— Длинный или короткий? — монотонно ответила она вопросом на вопрос, даже не посмотрев в мою сторону.

— Конечно, длинный.

— Почему «конечно»? — произнесла продавщица, не меняя ни тона, ни выражения лица.

— Да потому что в пенсионном возрасте короткое не вполне подходит, — начиная раздражаться, сказала я.

Это моя реплика послужила своего рода живой водой: девушка наконец посмотрела на меня и захлопала глазами, которые, казалось, изнемогали от невыносимой тяжести густо накрашенных ресниц.

— Вы… — удивленно протянула она, — в пенсионном?

— Нет, конечно, — я хохотнула, — моя тетя Мила.

Выслушав мои ответ, продавщица вновь отвернулась и прежним тоном назвала цену злополучного пеньюара.

— М-м-м, — разочарованно протянула я.

А повод для разочарования у меня действительно был.

Совершенно спокойно покинув утром свою квартиру и оставив тетю Милу в одиночестве, я отправилась в парикмахерскую, запланировав кое-какие покупки и короткий визит к подруге. Сидя в салоне, я невольно услышала разговор близсидящих дам, которые спорили о том, стоит ли отмечать день ангела или современному человеку достаточно празднования дня его рождения.

В этот самый момент меня и осенило: у тети Милы сегодня день ангела! Не поздравив как следует любимую тетушку в день рождения, я обещала ей наверстать упущенное в день ангела и — надо же — забыла. Ох, какая же я! Мне даже и в голову не пришло, что сегодня тетя Мила не случайно поднялась раньше обычного и принялась готовить не обычные пироги, на кои она великая мастерица, а какой-то изысканный торт по новому рецепту.

Конечно, я захотела сразу же сорваться с парикмахерского кресла и лететь вперед, по магазинам — искать подарок, способный хоть в какой-то мере загладить мою вину.

Ведь я с утра была так холодна с тетушкой, и — о боже! — даже не чмокнула ее перед уходом. Я чуть не выскочила прямо из-под ножниц, но, слава богу, мастер удержала меня, кивнув на зеркало, в котором я увидела невероятное отражение — одна часть головы к тому моменту являлась коротко остриженной, на другой же продолжали свисать длинные пряди. Можно было, конечно, прикинуться неформалкой, однако именно сегодня я напялила на себя классический строгий костюм, так что в этом наряде нечего было и думать изображать из себя любительницу шокирующих причесок. Пришлось терпеть до конца процедуры стрижки. Правда, все оставшееся время я нервничала и изредка дергалась, отчего, кстати, челка получилась немного неровной.

Главная проблема для меня заключалась в том, что, не собираясь приобретать ничего существенного, я взяла с собой довольно ограниченную сумму, часть которой пришлось отдать за услуги парикмахера. Поэтому теперь, после того как неживая продавщица назвала цену роскошного пеньюара, мне только и оставалось, что разочарованно мычать. А пеньюарчик, как назло, только один мне и понравился, и уходить без него не хотелось. Я стояла и неотрывно смотрела на него, что со стороны, наверное, выглядело немного странно. А я представляла, как преобразилась бы тетя Мила, облачившись в эту шикарную волну романтических кружев…

Нет, она, конечно, не являлась леди в стиле «а-ля романтик» и вовсе не представляла собой доисторическую старуху в чепчике с многочисленными выглядывающими из-под него буклями! Моя тетушка — дама из иного, если так можно выразиться, теста. Она просто обожает детективы. В последнем из прочитанных частное расследование вела дама ее возраста. Так вот однажды, облачившись в какой-то сногсшибательный пеньюар, героиня соблазнила седоволосого ловеласа, прежде абсолютно к ней равнодушного. Ловелас оказался замешанным в каком-то темном деле, и смелый шаг отважной женщины помог ей в скором будущем раскрыть преступление. Тетя Мила торжествовала после такого финала! Она как-то приободрилась и даже преобразилась внешне, а потом несколько дней подряд напевала:

«Любви все возрасты покорны». Более того, тетушка начала перебирать свой небогатый гардероб в поисках какой-нибудь экстравагантной, способной сделать ее привлекательнее вещи. К сожалению, ничего подходящего так и не нашлось. А поскольку именно пеньюар сыграл во всей этой истории, несомненно, решающую роль, кружевная вещица в бутике и на меня теперь произвела такое впечатление.

— Так вы брать будете? — зевая, протянула продавщица.

— Берем, берем, — неожиданно раздалось за моей спиной.

Я обернулась, после чего сразу расплылась в широкой улыбке: передо мной стоял мой бывший одноклассник, с которым мы и после школы поддерживали теплые дружеские отношения. Затем он уехал на несколько лет за рубеж, и нить отношений между нами прервалась. Теперь же он, повзрослевший и заметно возмужавший, радостно смотрел на меня, готовый сию же минуту заключить в горячие объятия.

— Виталька?! — ахнув, воскликнула я.

— Он самый! — ответил Беккер и по-военному отдал честь.

— Ты как? Ты откуда? — ошарашенная, затараторила я.

— Давай выйдем отсюда сначала, а потом где-нибудь посидим и поговорим, — прервал меня Виталька. — Ты, кажется, что-то хотела купить? Сколько тебе на него не хватает? — Беккер кивнул на пеньюар.

Оказывается, он уже давно стоял за моей спиной и наблюдал за происходящим.

— Да это я не себе, я тетке, — с оправдывающейся интонацией начала я.

— Какая разница! — вновь перебил меня Беккер. — Сколько?

Немного смущаясь, я назвала сумму, после чего Виталий вынул из барсетки кожаный бумажник, расстегнул его и ловким движением пальцев быстро отсчитал несколько купюр.

— Ты разбогател, что ли? — прищурившись, сказала я, когда мы вышли на улицу.

— А ты откуда знаешь? — улыбнулся Беккер.

— Да как ты с денежками-то ловко: шикшик, шик-шик… Прямо как вор-карманник!

Мы оба рассмеялись.

— А ты на мели, что ли? — успокоившись, серьезно спросил Беккер.

— Да нет, — протянула я и, махнув рукой, поведала Витальке от начала до конца всю историю про пропущенный тетушкин день рождения и про все, что за этим последовало. — Я обязательно верну. У меня деньги дома. Просто неудобно без подарка перед теткой появляться. Завтра же верну.

— Не завтра же, а сегодня! — шутливо-приказным тоном произнес Беккер. — Явишься ко мне сегодня же!

Я улыбалась, но тем не менее непонимающе подняла на него глаза.

— Бессо-овестная, — протянул Виталька, покачивая головой, — эх, и бессовестная… Семнадцатое число…

— Виталька! — ахнула я. — Да у тебя же сегодня день рождения! — Я хлопнула себя по лбу, проклиная собственную забывчивость. — Прости, ради бога! Поздравляю! — И я чмокнула Беккера в щеку.

— Никаких поздравлений сейчас не принимаю! В семь вечера — пожалуйста, а сейчас нет. Я еще не родился, — сказал Виталька и глянул на часы. — Ну, куда мы идем? — спросил он, так как мы все еще стояли у дверей магазина.

— Ты знаешь… — чувствуя себя немного неловко, протянула я, — наверное, никуда.

— Как?

— Я же это вручить должна! — я потрясла коробкой с покупкой.

— Успе-е-ешь, — Беккер махнул рукой.

— Нет-нет, — наотрез отказалась я. — И так ужасно виновата перед тетей.

— Ну а вечером-то придешь? — с надеждой в глазах проговорил Виталька, имея в виду намечающийся праздник.

— А ты по-прежнему один? — спросила я. — Я не буду лишней?

— Один.

— Тогда приду.

— Пожалуйста. Ведь мы столько не виделись! Столько узнать надо друг о друге и об общих знакомых…

— Приду, приду, — уже более уверенно сказала я. — А куда?

— Ко мне домой. В этот раз у нас все по-домашнему.

— Вы все там же?

— Ой, извини! — воскликнул Беккер. — Я совсем забыл: мои родители теперь в другом месте живут, ты же не знаешь.

Виталька достал из барсетки блокнот и, начеркав название улицы, номер дома и квартиры, вырвал листок и вручил мне.

— Круто! — воскликнула я, глянув на адрес. Указанный район в Тарасове считается сейчас очень престижным. Жилье там стоит дорого, что и обуславливает особенность контингента.

— Да, отец поднялся выше, — спокойно ответил Беккер.

— Тебе повезло, — немного неудачно пошутила я.

— Я так не считаю, — не принял шутки Виталик. — Отец долгие годы все наживал своим горбом. Начинал с мелочей, а теперь завод возглавляет. И я не хочу паразитировать на этом. У меня свое дело. Небольшое пока, но определенный доход приносит…

— А ты нисколько не изменился! — восхищенно воскликнула я, глядя на друга юности.

Оказавшись перед своей дверью, я на минуту замерла, прикидывая, как лучше поступить дальше. В конце концов я нажала кнопку звонка, коробку с подарком поста вила к стене, а сама застыла в позе выполненного реверанса.

— Иду-у, — послышалось за дверью.

На лестничной клетке явственно ощущался сладкий аромат ванили, и я смело предположила, что торт уже готов. Однако тетя Мила не открывала долго, видимо, все еще суетилась над чем-то. В конце концов тетушка предстала передо мной нарядная и с уложенными в элегантную прическу волосами. Я не двигалась с места.

— Женя! — удивленно и радостно воскликнула она.

Я стала громко и выразительно напевать знаменитую мелодию «Happy Birthday…», раскланиваясь в многочисленных реверансах.

— Ну хватит, хватит, — остановила меня через некоторое время смеющаяся тетя, — заходи в дом.

Сделав плутоватое лицо, я подняла с полу коробку и, опустив глаза, протянула ее тете Миле.

— Ой-ой, какое чудо! — сразу разохалась она, разглядев подарок сквозь прозрачную пластиковую упаковку.

Когда же тетушка раскрыла коробку, ее восторги просто вышли за пределы возможного, и она начала осыпать меня словами благодарности.

— Угодила? — хитро опросила я.

— Угоди-ила, — протянула довольная женщина. — Ну, идем скорее за стол. У меня и торт готов, и чай остывает. Я заждалась тебя уже.

Проголодавшись, я с удовольствием накинулась на аппетитный, украшенный пышными кремовыми розами торт.

— Тетя, ты настоящая мастерица! — закатив глаза, промычала я, откусив приличный кусок.

— Старалась, — горделиво покивала тетушка и замолчала. — А ты тоже молодец — такой чудесный подарок мне преподнесла!

А я, знаешь, — тетя Мила хихикнула, — судя по твоему утреннему настроению, грешным делом подумала, что ты забыла обо мне.

День ангела — не день рождения, конечно, но внимания все-таки хочется, особенно пожилому человеку…

— Ну что ты, тетя! — с успокаивающей интонацией произнесла я. — Как ты могла обо мне такое подумать!

— Жень, а ты актриса хорошая, — прихлебывая горячий чай, заметила тетушка. — Равнодушие великолепно сыграла. Ты ведь это специально сделала? Чтобы сюрприз был неожиданнее?

Мне хотелось, чтобы тетя Мила побыстрее оставила тему моего утреннего невнимания к ней и сердитости, но она, как назло, не переставала галдеть об этом. Я, кажется, начала краснеть, преследуемая муками со вести. Но в конце концов меня осенило: тетушка просто-напросто обо всем догадалась, а я тут сижу сейчас и корчу из себя мисс Благородство. Проклиная свои куриные мозги, я упрекнула себя еще и в самонадеянности. Ведь действительно глупо было думать, что юрист с многолетним стажем, ходячая юридическая энциклопедия, то бишь дорогая тетушка Мила, не раскусит мой дешевый трюк.

Однако, внутренне досадуя на себя, я все же не хотела напрямую сознаться в столь непростительной забывчивости и поспешила оправдаться окольными путями, выставив ее причиной загруженность работой.

— Ox, — вздохнула я, отодвигая пустое блюдце из-под торта, — устала я от всего!

Кружусь прямо как белка в колесе. Сама о себе забывать стала.

— Вот-вот, Женя, — тут же подхватила тетка, — и я о том же. Тебе надо отдохнуть и заняться собой. Ведь когда-нибудь и о личной жизни подумать надо! Тебе который уж годок, а? — Тетушка Мила хитро прищурилась. — Вот-вот, а все бобылем ходишь! Конечно, так о женщинах не говорят, но тем не менее это информация к размышлению…

Помни, Женя, человек — не цветок, и цвести ему не вечно. Пускай в дело свою молодость, красоту и привлекательность. И отдыхай, отдыхай больше!

Тетка опять сумела оборотить наш разговор в нужное ей русло. В этом — в железной логике мышления — она меня всегда обходила. Одной из излюбленных тем ее разговоров со мной были беседы о необходимости моего замужества. К счастью, сейчас мне было чем ее успокоить, ибо прямо вечером я намеревалась расслабиться на дне рождения Витальки.

— Правильно, тетя, — деловито заявила я. — Что это я? Все работа да работа! А жить когда? Между прочим, сегодня я намерена исправиться…

— Правда? — с особой нежностью в голосе спросила тетя Мила.

— Угу. Иду на день рождения.

— К кому, если не секрет?

— К молодому челове-еку, — игриво ответила я.

— Вот это я понимаю, вот это другое дело! — воскликнула тетушка. Немного помолчав, она с укоризной в глазах спросила:

— Надеюсь, на этот раз ты подарок заранее приготовила? Или только сейчас вспомнила о своем приятеле?

— Я вынуждена была о нем вспомнить только сегодня!

— Почему?

— Да мы не виделись несколько лет, и вот сегодня, совсем неожиданно… И он пригласил меня.

— Вот оно что! Ну ты тогда пораньше выйди из дома, чтобы успеть подарок купить!

— Конечно, — согласилась я и кивнула головой. — Ну что же? Еще раз с днем ангела!

— Тортику покушай еще, — предложила тетя Мила и потянулась к моему пустому блюдцу, чтобы наполнить его.

Я хотела было уже выйти из-за стола и отправиться к себе, но, дабы угодить тетушке, осталась и с аппетитом, хотя и не без труда уплела еще одну порцию вкуснейшего торта.

— Теперь душ пойду приму да отдохну немного перед вечеринкой, — заявила я, вставая из-за стола. — Спасибо за угощение!

— А тебе за подарок, моя дорогая, — тетя потянулась ко мне и наградила звонким поцелуем в щеку.

Покачиваясь из-за потерянного чувства равновесия, вызванного переполнением желудка, я поплелась в ванную. У меня в запасе было несколько часов, пару из которых я могла потратить на отдых, пару — на приведение себя в порядок и приобретение подарка. Освежившись под душем, я тяжело опустилась на кровать и на некоторое время забылась в каком-то странном, поверхностном сне.

Мне снилось море — бушующее и страстное, мутное и свирепое. Оно катило свои огромные, вздымающиеся на несколько метров волны прямо на меня, а я стояла на берегу и почему-то никак не могла сойти с места, беспомощно подчиняясь воле злого рока. Вдруг один вал вырвался из общей кипучей массы и яростно бросился на меня, готовый поглотить мое маленькое тело в своем огромном зеве. В этот миг я проснулась и вскочила с кровати.

— Не к добру это все… — еще сонная, пробормотала я, глядясь в зеркало.

Глава 2

— Ну что? Как я выгляжу? — самодовольно вопрошала я, вертясь перед тетушкой.

— Женя-я, — восхищенно протянула та, — ты будешь просто вне конкуренции. — Очень просто, но в то же время изысканно и оригинально. Не зря же Коко Шанель сказала, что мода — это маленькое черное платье…

Я на самом деле, долго промучившись у своего гардероба, выбрала из всего имеющегося черное, прямого кроя, на тонких бретелях платье, едва доходящее до колен. Оно идеально смотрелось в сочетании с замшевыми туфлями на высокой шпильке и делало меня еще стройнее, привлекательней, сексапильней. Ансамбль я дополнила парой побрякушек и изящной замшевой сумочкой, после чего сочла, что мой вид вполне достоин комплимента. А ударить в грязь лицом не хотелось: судя по всему, контингент у Беккеров должен собраться элитный.

— Спасибо! — довольная одобрением, ответила я тетушке и ласково прислонилась к ее щеке своей.

— Ну иди, иди, а то опоздаешь, — поторопила она меня.

Я покинула квартиру, настраиваясь на предстоящее веселье. В самом деле, мне просто необходимо было расслабиться. Моя работа как бы предполагает создание вокруг меня стрессовых ситуаций, а от стрессов следует избавляться хотя бы путем их нейтрализации положительными эмоциями. Думаю, сегодняшний визит к Витальке принесет достаточно именно положительных эмоций.

Выйдя во двор и глянув на свой «Фольксваген», я брезгливо поморщилась: его покрывал нажитый задень чехол из пыли. М-да…

Если я заявлюсь в гости на такой грязной машине, то в своем вечернем наряде буду выглядеть как роза среди, извиняюсь, навоза. Чтобы этого избежать, еще по пути к магазину «Подарки» я заскочила в автосервис, где моему верному «Фольксвагену» придали вид, приличествующий автомобилю столь элегантной дамы, как я.., сегодня.

Подарок я выбирала недолго, сразу остановив выбор на дорогой шариковой ручке из довольно знаменитой и популярной нынче коллекции. Ручка лежала в красивом замшевом футляре, что превращало ее из вещи просто необходимой в вещь подарочную, поэтому мне не пришлось дополнительно заботиться об упаковке. И через двадцать минут я уже ехала по нужной улице в поисках нового Виталькиного дома.

Жилище Беккеров оказалось шикарным двухэтажным особняком из темно-красного кирпича, построенным в готическом стиле.

В области чердака на фронтоне дома красовались огромные часы, посмотрев на которые я убедилась, что к месту прибыла вовремя. Впрочем, об этом свидетельствовали стоящие в ряд у забора три иномарки — видимо, гости уже собрались.

Я припарковалась на свободном месте, благо его было достаточно: на заасфальтированной площадке перед особняком свободно смогли бы разместиться еще несколько автомобилей. Дом окружал высокий кирпичный забор; а в центре его, если смотреть со стороны улицы, располагалась массивная деревянная дверь, которую вообще-то принято называть калиткой. Однако у меня просто язык не поворачивался окрестить это дубовое изделие данным словом.

Нажав на кнопку звонка, я еще раз, теперь уже профессиональным взглядом, окинула забор и заключила, что при желании его вполне можно преодолеть, даже не пользуясь лестницей. Я посмотрела на окна дома, загороженные красивыми коваными решетками, — в ответ на мой звонок ни одна занавеска не пошевелилась.

— Кто там? — раздался из домофона голос Виталия.

— Евгения Охотникова, — официально представилась я.

Домофон тут же замолчал, и через некоторое время Беккер-младший уже стоял передо мной с распростертыми объятиями.

Я дружески чмокнула его в щеку и сразу же преподнесла свой подарок, сопроводив его коротеньким стихотворным поздравлением.

— Спасибо, спасибо, — улыбаясь, отвечал мне Виталька. — Ну что же ты стоишь?

Проходи.

— Погоди, — остановила я его. — Пока мы одни, я тебе долг возвращу.

— Ты с ума сошла! — Беккер расхохотался и движением руки остановил меня. — Даже не думай! Идем.

Я не стала настаивать и вошла в дверь.

На меня сразу пахнуло неповторимым цветочным ароматом. Я огляделась: дом сплошь окружали клумбы, изобилующие самыми разнообразными растениями.

— Какая красота! — восхищенно воскликнула я.

— Это все мама, — пояснил мой друг. — Она по части цветов большой знаток и любитель.

— Неужели такая красота никем не охраняется? — задала я вопрос, снова продиктованный чисто профессиональным любопытством.

— Ну… — протянул Виталька, — мордоворотов мы не держим, если ты это имеешь в виду. Их замещают два огромных волкодава. Но сегодня они томятся взаперти в задней части двора. Согласись, свирепый лай собак, недовольных появлением чужих людей, никак не прибавит в праздник удовольствия.

— Ну да, конечно, — согласилась я.

Виталий повел меня дальше по довольно широкой дорожке, окаймленной беленым бордюром.

— Пойдем дом посмотрим? — предложил Беккер.

Меня это немного удивило, поскольку я могла то же самое сделать в процессе, так сказать, празднования. Но когда из глубины сада появился отец Беккера в запачканном переднике с шампурами в руках, я поняла, что торжество будет проходить на свежем воздухе. И тут я ощутила, что к аромату цветов примешивается ни с чем не сравнимый запах жарящегося над углями мяса.

— Шашлык готов, — объявил нам издалека Беккер-старший.

— Ну что, будем дом смотреть? — повторил свой вопрос Виталька.

— Да нет, — ответила я, — здесь гораздо интереснее.

На самом деле я должна признаться, что подобные особняки мне порядком надоели — за время своей работы телохранителем я вдоволь насмотрелась на довольно однотипное убранство богатых комнат. А вот приятное времяпрепровождение в цветущем саду являлось пока для меня диковинкой.

В это время Беккер-старший приблизился к нам. Он с интересом оглядел меня и, не скрывая восхищенного взгляда, представился:

— Валерий Павлович, — и тут же добавил:

— Что-то в вас кажется мне знакомым…

— Это моя одноклассница, папа, Женя Охотникова, — пояснил Виталька.

— То-то я смотрю… — протянул Беккер-старший. Но, думаю, он вряд ли мог узнать меня и вряд ли вообще мог помнить. Во время нашей с Виталькой юношеской дружбы я всего несколько раз бывала у него дома, и если и заставала вечно занятого Валерия Павловича, то всего только на минуту. Он, помнится, все время поглядывал на часы и куда-то спешил, а здороваясь, смотрел всегда мимо меня. Я просто не вызывала у него интереса. Не то что теперь… Валерий Павлович вдруг стал похож на кота, разомлевшего от пригревающих лучей солнца, когда улыбнулся и осторожно коснулся губами моей руки.

— Идем, — сказал Виталька, заметно недовольный отцовским поведением, и пропустил меня вперед.

Мы углублялись в сад, и он все больше удивлял, восхищал и очаровывал. Удивлял разнообразием цветов и дизайном клумб.

Кто-то очень постарался, устроив все здесь с необыкновенной любовью и безупречным вкусом.

— Твоя мама просто умница! — восхищенно заметила я. — Как она со всем этим справляется?

— Ей садовник помогает, — ответил Виталька.

Сзади послышалось пыхтение. Оглянувшись, я увидела Валерия Павловича, пытающегося нас догнать. Он обнимал несколько бутылочек с кетчупом, и казалось, они вот-вот попадают из его рук.

— Давай-ка их мне, — предложил отцу свою помощь Виталька.

Тот сразу с радостью освободился от ноши, подошел ко мне, заняв место сына, и принялся меня обхаживать, неся абсолютную чепуху.

Мы миновали ряд довольно высоких цветущих кустарников, и в нескольких метрах за ними я увидела некое подобие шатра. По среди небольшой заасфальтированной площадки стоял стол, заслоненный от солнца куполообразным навесом.

Присутствующие сразу же с интересом обратились в нашу сторону. Вопреки моим ожиданиям, гостей было немного, что мне понравилось. В одной из женщин я сразу узнала сестру Виталия, а во второй — мать.

Они тоже, казалось, узнали во мне знакомого человека, но не решались назвать по имени, поскольку, наверное, боялись понадеяться на свою память.

— Прошу любить и жаловать, — безапелляционно заявил Виталька, — Евгения.

— Очень приятно, — в один голос заявили женщины и наградили меня дружески мягкими взглядами.

— Я вас помню! — после небольшой паузы заявила мать Беккера.

— И я, — добавила сестра, — вы с Витасом вместе учились? Я угадала?

Сестра была на пять лет старше Витальки, поэтому, когда мы только начали осмысленно с ним дружить, она уже заканчивала школу и вскоре вообще покинула родительскую обитель, отправившись покорять один из столичных вузов. Помню, впервые увидев меня рядом с братом, она окрестила нас женихом и невестой, заставив меня изрядно покраснеть. Я тогда ответила ей что-то резкое. Наверное, именно поэтому она меня и запомнила.

— Муж моей сестры Виктории Саша, — стал мне представлять присутствующих Беккер. — А это моя тетя Лена и ее супруг Михаил.

Последние из представленных — их я никогда раньше не видела — как-то неестественно улыбнулись и сели за стол.

— Всех прошу к нашему шалашу! — громко заявил Беккер-старший, и те, кто еще стоял, расположились на белых пластмассовых стульях, окружавших стол.

В центре стола дымилась огромная фарфоровая чаша, наполненная кусочками шашлыка с аппетитными румяными корочками.

Все остальное являлось дополнением к этому яству: разнообразные салаты, закуски, соусы и прочее. С удовольствием я отметила стоящее в специальном ведерке вино. Оно по самое горлышко было засыпано кусочками льда. Хотя и говорят, что вино употребляют лишь в слегка охлажденном виде, сейчас мысль о холодной влаге меня обрадовала, так как было все еще очень душно, несмотря на уже закатившееся за холм солнце.

Единичные высказывания собравшихся за праздничным столом вскоре переросли в гул разговоров, мне было по-настоящему весело. Мужчины шутили, острили, произносили комплименты. И вообще — все старались доставить мне удовольствие, наверное, видя во мне будущую спутницу жизни Витальки.

Я, естественно, была посажена рядом с ним, а по другую руку от меня — нетрудно догадаться — примостился Беккер-старший. Вследствие этого недостатка в ухаживании я не испытывала. Более того, мне приходилось выслушивать двух мужчин одновременно. Мать Витальки, Юлия Николаевна, к поведению мужа отнеслась весьма снисходительно, тем более что ее развлекал какими-то веселыми историями старающийся угодить зять.

Через час такого времяпрепровождения все настолько оживились, что захотелось подвигаться. Беккер-старший включил музыку и первым начал выделывать такие выкрутасы, какие, наверное, ему не снились и во времена молодости. Он был забавен, даже смешон, но смешон по-доброму, поэтому никто не сдерживал бурного хохота, а дочь даже аплодировала разгулявшемуся папаше.

Правда, когда он пригласил в качестве партнерши на свой танец меня, мне как-то расхотелось смеяться, ибо для соблюдения гармонии я тоже должна была на некоторое время стать клоуном. К счастью, нас с моим кавалером поддержали остальные. Они тоже стали плясать, исполняя просто умопомрачительные па и до слез хохоча друг над другом.

Танцы прерывались очередными тостами, когда все садились за стол, а потом снова продолжались. Вскоре все, почувствовав себя уставшими, решили расходиться. Пока гости осыпали словами благодарности Юлию Николаевну, Виталька отозвал меня в сторонку и тихо сказал:

— Останься. Мы толком и не поговорили ни о чем.

— Да неудобно как-то, — ответила я, — все уж расходятся.

— Брось ты, мы в саду тихонько посидим, поговорим. У нас во-он там, — Беккер указал рукой в правую сторону, — скамейка есть и качели.

— Ну не знаю… — неуверенно протянула я.

— Да ты чего как маленькая! Мама, между прочим, комнату для нас двоих уже приготовила.

— Что? — ахнула я.

— Ты не заметила, когда она отлучалась?

— Не-ет.

— А я заметил. В моей комнате загорелся свет, и за прозрачным тюлем замелькал силуэт мамы, обнимающий огромные подушки. До этого я стелил себе постель сам.

— Хм, — прыснули мы оба с Виталькой.

— А чего, может, тряхнем стариной? — подмаргивая, предложил Виталька. Он явно намекал на то, как мы — не помню уж, в каком классе, — целовались после уроков в подъезде моего дома.

— Иди ты! — смеясь, ответила я.

Между тем все присутствующие обратили внимание на наш заговорщический вид.

Я заметила, как Юлия Николаевна махнула им рукой, чтоб уходили, а нам сказала:

— Идемте в дом?

— Да нет, мам, — отозвался Виталька, — мы в саду посидим.

— На свежем воздухе-то оно, конечно, лучше, — сказал Валерий Павлович. В его взгляде легко читалась зависть к сыну.

— Ну как хотите, — сказала Юлия Николаевна и, повернувшись к мужу, добавила:

— Ты иди гостей-то проводи!

— Да-да, — торопливо пробормотал Беккер-старший и заспешил по тропинке за удаляющейся компанией.

Юлия Николаевна стала убирать со стола, и я не удержалась — предложила свою помощь. Она стала было отказываться, однако Виталька поддержал мою инициативу.

— Тут и убирать-то нечего, — заметила Юлия Николаевна. — Тарелки только донести до мойки и все, а подмету я здесь завтра.

Но мы уже приступили к делу.

— Юля! — послышалось чуть позже издалека.

Обернувшись, мы увидели на другом конце тропинки Валерия Павловича.

— Я к себе, — сообщил он.

Виталька пояснил:

— У отца в подвальном помещении возле гаража есть уединенная комнатка, где в жару всегда особая прохлада. К тому же там у него свой бар с богатой коллекцией спиртных напитков, бильярд и все такое прочее.

В общем, настоящее мужское логово. Он там часто уединяется, когда гости расходятся.

— М-м, — понимающе протянула я.

— Вы идите, идите, — махнула рукой Юлия Николаевна, — остальное я сама.

На столе на самом деле было почти пусто. Шашлык и закуски гости смели практически подчистую, а посуду мы собрали аккуратными стопками.

Во дворе все затихло. Беккер-старший ушел к себе, Юлия Николаевна удалилась на кухню. Тетя Лена с дядей Михаилом отправились восвояси, сестра Витальки и ее муж тоже уехали — они жили отдельно. В общем, в этом большом, полном сказочной красоты саду мы с Виталькой остались одни.

Он потянул меня за руку:

— Идем.

Я, засмеявшись, как семнадцатилетняя девчонка, подчинилась.

— Хочешь собак посмотреть? — предложил Беккер.

— Хочу, — из любопытства согласилась я.

Мы побрели по тропинке и вскоре очутились у небольшого кирпичного сооружения, названного Виталькой будкой. На мой же взгляд, строение больше походило на собачий дворец. В нем даже было большое окно, заслоненное красивой кованой решеткой.

Еще издали я услышала, как из «будки» донеслось рычание. Когда мы приблизились, оно стало еще агрессивнее. Виталька посветил внутрь фонариком. В темноте сверкнули две пары готовых к прыжку злобных глаз.

— Виталь, что-то они неспокойно ведут себя… — заметила я.

— Брось ты! — отмахнулся школьный друг. — Просто обожрались! Отец им навалил всякой всячины, чтоб не гавкали, когда народ соберется. Как бы не сдохли от переедания…

Одна из собак молча рванулась к окну, но лапа ее застряла между двух железных прутьев, и она зло заскулила.

— И все же они явно тревожатся, — заметила я.