Мифы Великой Отечественной - Мифы о 1945 годе

Хотя никакие сбросовые «шоу» союзников на судьбу Варшавы реального влияния не оказали бы, шуму вокруг них было бы устроено с избытком. О них даже пингвинам в Антарктиде стало бы известно!

Так могло бы быть.

Ну а то, как Запад, Миколайчик и руководство АК представляли полякам и всему миру ситуацию после отказа Сталина, мы знаем.

Вернёмся в предпоследний раз к докладу лейтенанта «Олега»:

«Ко мне как к офицеру связи Красной Армии в штабе АК относились сдержанно. Имели место случаи отказа на мои просьбы…

Реакционные элементы и в первую очередь – боевая подпольная организация АК, так называемая «ПКБ», проводили ярко выраженную националистическую политику.

Всё украинское население, оставшееся в городе, было вырезано или расстреляно. Силами ПКБ также уничтожены остатки евреев, которых не успели уничтожить немцы.

ПКБ проводил специальные облавы на русских военнопленных, вырвавшихся из немецкого плена, стремясь захватить заложников для последующего обмена с Красной Армией. Так, например, АК держала в качестве заложников подполковника Николая Румянцева, майора Николая Городецкого и профессора медицины Александра Даниловича Ершова.

Представители АК пытались расстрелять майора Волкова… были убиты офицеры и бойцы 9-го полка 1-й польской армии, которые прошли в центр после разгрома немцами Чернякувского участка…»

Руководство АК проявило себя в Варшаве и крупным негодяйством, и мелким пакостничеством, и подлым лицемерием. «Олег» писал в октябре 1944 года:

«Официальная пропаганда АК, учитывая изменения общего настроения населения и солдат, вскоре была вынуждена перестроить свою агитацию и от открытой клеветы на Советский Союз перешла к косвенному опорочиванию… Только в последние дни в одном из бюллетеней появилась статья под заголовком «Спасибо Черчиллю, Рузвельту и Сталину». Это явилось первым официальным признанием участия Красной Армии в помощи Варшаве…»

3 октября 1944 года член Военного совета 1-го Белорусского фронта генерал-лейтенант Телегин говорил по прямому проводу с Главным политическим управлением РККА. Вот фрагмент этого разговора:

«– У аппарата генерал-лейтенант Шикин.

– У аппарата генерал-лейтенант Телегин. Здравствуйте, товарищ Шикин. Передаю информацию.

Положение в Варшаве.

В течение 3.10 радиосвязь с центральным районом поддерживалась… крайне неустойчиво…

Имеющиеся у нас данные, а также сообщения Лондонского радио дают право предполагать, что ещё вчера в 22.00 центральный район также капитулировал. Вышедший вчера из центрального района разведчик штаба фронта капитан «Олег» и разведчица радистка «Виктория» доставили нам…»

Здесь я цитирование прерываю и привожу другой фрагмент разговора:

«– Тов. Телегин, капитан «Олег», …это тот самый офицер. Который был заброшен Вами в район № 1 – или это другой офицер?

– Да, «Олег» – это наш офицер, заброшенный в центральный район вместе с радистами, человек заслуживает доверия…

– Как фамилия капитана «Олег»?

– «Олег» – это наш разведчик, фамилию могу сообщить только шифром, если к тому будет необходимость, у меня всё».

Обсуждая состоявшуюся 2 октября капитуляцию в Варшаве с генералом Шикиным, генерал Телегин высказал небезынтересное для нашей темы мнение:

«…Совершенно бесспорно, что вопрос о капитуляции был решён руководством АК 27–28 сентября и поэтому телеграмма Бура (командованию 1-го Белорусского фронта от 30.9.1944 г. – С.К.) и запрос по ней Миколайчика о наших мерах спасения повстанцев был, безусловно, политическим трюком. Все данные говорят за то, что руководство АК уже вошло в полный контакт (с немцами. – С.К.) и, оттягивая время, лишь выторговывало себе некоторые льготы».

Вот уж что точно, то – точно!

3-го же октября 1944 года представитель Генштаба КА при 1-й армии Войска Польского генерал-майор Молотков направил маршалу Жукову и генерал-полковнику Штеменко доклад по результатам опроса офицеров Армии Людовой и Армии Крайовой, участвовавших в Варшавском восстании. Из этого обширного доклада, с которым ознакомились Сталин, Молотов, Антонов и Штеменко, я приведу лишь одно место – и так сказано уже много:

«АК выдвинула лозунг «Немец разбит, остался более сильный враг – большевики». Бюллетени генерала Бура, не считаясь с действительностью, продолжали утверждать, что эффективно помогает повстанцам только англо-американская авиация (с высоты в четыре километра. – С.К.), расценивая действия польской и советской авиации (широко использовавшей сбросы с предельно низкой высоты с ночных бомбардировщиков По-2. – С.К.), как слабые и не имеющие особого значения.

Упорно велась пропаганда против польских войск. Офицеров запугивали тем, что Берлинг якобы будет их расстреливать или же пошлёт их в концлагерь (из показаний поручика «Зенон»).

Однако личный состав действующих подразделений прошёл значительную эволюцию. В свете последних событий офицерам и солдатам АК стало ясно, что восстание генерала Бура имело исключительно политический, демонстративный характер. «Это не было военное восстание» (Из показаний офицера АК подпоручика Зигмунда)…»

К сожалению, ценой прозрения стала смерть десятков тысяч и страдания сотен тысяч обманутых варшавян и разрушенная Варшава.

Не пойму одного – почему всё то, о чём я рассказываю сегодня, нельзя было рассказать советской официальной пропаганде или хотя бы советским историкам, если не сразу после войны (тогда в польском вопросе было много щепетильного), то – в восьмидесятые годы, когда в Польше начала подниматься волна антисоветчины?

Ведь в истинном свете были бы представлены Запад, Черчилль, Миколайчик, лондонцы, «аковцы», и это не должно было затронуть чувств лояльных к СССР слоёв польского общества.

А не лояльные?

Ну, что ж, на то они и не лояльные, их не переубедить, особенно когда антисоветизм оплачен «зелёными». Но вот хвост эти не лояльные наверняка поджали бы.

Ведь их били бы в лоб – фактами!

Плюс – логическими аргументами, вытекающими из «убойных» фактов.

Однако ничего подобного по прояснению ситуации с Варшавским восстанием в СССР (не говоря уже об ельциноидной «Россиянии») проделано не было. Что тоже лишний раз наводит на вполне определённые размышления.

Вот как описывает варшавскую ситуацию в биографии Бур-Коморовского составитель справочника «Кто был кто во Второй мировой войне. Союзники СССР» К.Залесский. Замечу, что сам факт включения в «россиянский» справочник о союзниках СССР биографии одного из перманентных противников СССР говорит сам за себя. Итак, Залесский пишет:

«…Имея запасов лишь на несколько дней боёв, Коморовский надеялся, что восстание будет поддержано Красной Армией, но советские войска неожиданно остановились на подходах к Варшаве и дали немцам возможность утопить восстание АК в крови… Исчерпав все средства сопротивления и так и не дождавшись наступления Советской (тогда, вообще-то, ещё Красной. – С.К.) Армии, Коморовский 2 октября подписал условия почётной (угу! – С.К.) капитуляции».

Чтобы уж покончить с этим «Буром», сообщу, что после бесславной капитуляции он был направлен в лагерь в Кольдице, весной 1945 года освобождён американскими войсками, уехал в Лондон, с 28 мая 1945 года был назначен главнокомандующим польскими (эмигрантскими) войсками на Западе, в 1947–1949 годах числился премьер-министром польского «правительства в изгнании» и в 1966 году, на 72-м году жизни, скончался в Англии близ Бирмингема.

Схожей оказалась и судьба его ровесника и подельника Хрущчеля с той лишь разницей, что Хрущчель-Хрусцель умер на шесть лет раньше своего «главнокомандующего».

Я не могу сказать: «Мир праху их», ибо они несли в мир не меч даже, а грязь и кровь.

1944 год заканчивался. Накануне наступления зимы, 28 ноября, маршал Сталин и генерал Антонов подписали директиву Ставки о подготовке и проведении Варшавско-Познанской операции с задачей не позднее одиннадцатого-двенадцатого дня наступления овладеть рубежом Пиотркувек, Жихлин, Лодзь и в дальнейшем развивать наступление в общем направлении на Познань.

14 декабря 1944 года началось немецкое наступление в Арденнах. Западный фронт чуть не рухнул, Восточный пока стоял неподвижно, затаившись.

«Под занавес» года, 25 декабря, Верховный Главнокомандующий утвердил представленный новым командующим 1-м Белорусским фронтом маршалом Жуковым план Варшавско-Познанской наступательной операции.

14 января 1945 года советские войска начали мощное наступление в Польше. О том, что наступать пришлось на две недели раньше расчётного из-за провалов союзников на Западе, читатель уже знает.

Погода подводила, но ждать было нельзя, и наступление было начато в крайне неблагоприятных погодных условиях – низкая облачность, туман. Это совершенно исключало работу авиации и ограничивало артиллерийское наблюдение сотней метров.

А ведь на главных участках предполагаемого прорыва была создана огромная артиллерийская плотность в 220–230 стволов калибра 76 мм и выше на один километр фронта. Это означало, что если все пушки поставить в один ряд (чего реально, конечно, не бывает), то пространства между ними уже почти не было бы. И так – на протяжении более десяти километров!

Однако и в неблагоприятных условиях наступление успешно развивалось. 17 января 1945 года командующий 1-м Белорусским фронтом маршал Жуков направил Верховному Главнокомандующему боевое донесение из Действующей армии, где докладывал:

«В результате глубокого обходного манёвра варшавской группировки противника подвижными войсками, охвата общевойсковых армий с севера и юга и одновременного удара 1-й армии Войска Польского при поддержке массированных ударов авиации войска 1-го Белорусского фронта 17.1.45 г. овладели столицей Польской Республики городом Варшава…»

В тот же день, 17 января 1945 года, Верховный Главнокомандующий Маршал Советского Союза Иосиф Сталин отдал приказ командующему войсками 1-го Белорусского фронта:

«Войска 1-го Белорусского фронта, совершив стремительный обходной манёвр к западу от Варшавы, заняли город Жирардув, перерезали дороги на Сохачев, форсировали Вислу севернее Варшавы и, отрезав таким образом Варшаву с запада, сегодня, 17 января, путём комбинированного удара с севера, запада и юга овладели столицей союзной нам Польши городом Варшава – важнейшим стратегическим узлом обороны немцев на реке Висла.

В боях за овладение городом Варшава отличились войска…

(далее шло перечисление соединений и частей. – С.К.)

В ознаменование одержанной победы соединения и части, наиболее отличившиеся в боях за овладение городом Варшава, представить к присвоению наименования «Варшавских» и к награждению орденами.

Сегодня, 17 января, в 19 часов столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует доблестным войскам 1-го Белорусского фронта, в том числе 1-й Польской армии, овладевшим городом Варшава, двадцатью четырьмя артиллерийскими залпами из трёхсот двадцати четырёх орудий.

За отличные боевые действия объявляю благодарность руководимым Вами войскам, в том числе войскам 1-й Польской армии, участвовавшим в боях за освобождение Варшавы.

Вечная слава героям, павшим в боях за свободу и независимость нашей Родины и союзной нам Польши!

Смерть немецким захватчикам!

Верховный ГлавнокомандующийМаршал Советского Союза И. Сталин».

Второго антисоветского «чуда на Висле» не получилось. А говорить о нашем состоявшемся-таки взятии Варшавы как о чуде вряд ли будет правомерным. Верховный Главнокомандующий любым чудесам предпочитал точный расчёт.

И был в том, конечно же, прав.

Как мы в 1945 году наступали и как оборонялись

ТО, ЧТО Красная Армия в 1945 году мощно наступала, к мифам не отнесёшь никак – этого не смогут отрицать даже такие знатоки «живой истории», как Сванидзе и Лев Лурье.

Однако то, как она наступала, сегодня стараниями разного рода «защитников» исторической истины во многом мифологизировано в том смысле, что наступала РККА бездарно, давила не умением, а массой войск, с излишними потерями и т. д. Иными словами, и в 1945 году воевала якобы не по суворовским заветам Александра Васильевича Суворова, а по «суворовским» наветам «Суворова»-Резуна. В соответствии с теми же мифами и советские полководцы на завершающем этапе войны, а особенно – во время Берлинской операции, вели себя как базарные торговки, препираясь друг с другом и т. д. за право первым доложить в Москву о взятии Берлина…

Не уделяя этим мифам много внимания, можно напомнить, что к моменту выхода войск Красной Армии на государственную границу СССР Германия располагала очень крупным военным потенциалом.

В конце марта 1944 года вермахт имел 9365 тысяч солдат и офицеров, 124 тысячи орудий и миномётов, 12,4 тысячи танков и штурмовых орудий, 5,7 тысячи боевых самолётов…

А к началу 1945 года германская армия на всех фронтах насчитывала 5,6 миллиона человек. Из них на советско-германском фронте – 3,7 миллиона человек с наибольшей боеспособностью, имеющих на вооружении 52,6 тысячи орудий и миномётов, 8,1 тысячи танков и штурмовых орудий, 4,1 тысячи боевых самолётов.

Основная убыль личного состава вермахта и вооружений за 1944 год пришлась на Восточный фронт.

Арифметические подсчёты читатель мог бы сделать и сам, но они не дадут общей картины потерь вермахта от силы русского оружия, поскольку убыль восполнялась в 1944 году призывом новых призывных контингентов и всё еще нарастающим – в 1944 году – воспроизводством новой техники.

Да, 6 июня 1944 года союзники высадились в Нормандии и был открыт Второй фронт в Западной Европе. Немцы начали нести потери и отступать не только под мощными десятью сталинскими ударами 1944 года, но и под союзническими ударами.

Однако 23 июня 1944 года началась операция «Багратион» – Белорусская операция 1-го Прибалтийского, 3, 2 и 1-го Белорусских фронтов.

13 июля началась Львовско-Сандомирская операция 1-го Украинского фронта.

И быстро выявилась странная и показательная закономерность. С середины лета 1944 года немцы сдавали союзникам территорию без особых боёв, выводя из-под удара людей и технику на Западном фронте, зато упорно сопротивлялись на Восточном фронте.

Союзники воевали ни шатко ни валко, а мы всё наращивали размах наступления и к середине 1944 года подошли к Висле, по-прежнему перемалывая живую силу и технику противника. Лишь к осени 1944 года Восточный фронт на главных направлениях стабилизировался.

И читатель знает, что фронт стабилизировался в силу необходимости для Красной Армии стратегической паузы.

США и Англия имели к началу 1945 года на германском фронте суммарно 5,2 миллиона человек (3,7 миллиона – США и 1,5 миллиона – Англия) с подавляющим преимуществом в стратегической бомбардировочной авиации. Им противостояло менее 2 миллионов немцев, но особых успехов в 1944 году союзники – если сопоставить их потенциал и результаты – не достигли.

Причём как в 1944-м, так и в 1945 году союзники нередко пускали впереди себя польское «пушечное» мясо из состава тех польских частей, которые были сформированы в Англии, а также в 1941–1942 годах в СССР, но покинули нашу территорию в разгар Сталинградской битвы, не желая сражаться с немцами, а желая отирать зады на английском Ближнем Востоке.

Я об этом позднее скажу более подробно, а сейчас сообщу, что сформированные в СССР польские части генерала Андерса сыграли решающую роль в победе союзников в Италии под Кассино в 1944 году и понесли тогда настолько большие потери, что Андерс, скончавшись в Лондоне в 1970 году, завещал похоронить себя в Италии на месте тех боёв.

СССР в 1945 году обладал на советско-германском фронте войсками в составе: 6,7 миллиона человек, 107,3 тысячи орудий и миномётов, 12,1 тысячи танков и самоходно-артиллерийских установок, 14,7 тысячи боевых самолётов.

Превосходство в живой силе и технике было налицо, но говорить о нём как подавляющем не приходилось – ведь нам предстояло наступать, а соотношение по всем показателям не составляло в нашу пользу даже двух к одному.

Успех Красной Армии можно было обеспечить в таких условиях не «валом», а только манёвром! То есть – умелым сосредоточением сил прорыва на главных направлениях без чрезмерного (а кто заранее скажет – где пределы этого «чрезмерного»!) ослабления флангов.

Много значило также обеспечение скрытности переброски войск и наращивания нашей группировки.

Без солдатского и офицерского воинского умения и без полководческого умения планировать и управлять боевым процессом ничего подобного обеспечить не удалось бы. Однако со всеми непростыми задачами подготовки и ведения успешного наступления Красная Армия справилась просто блестяще, и к первым числам февраля 1945 года это стало ясно всем – и прямому врагу в Берлине, и «заклятым друзьям» в Лондоне и за океаном.

Позднее – в разделе «Кто освободил Европу – русские или янки?» я приведу часть официальной записи заседания глав правительств 4 февраля 1945 года в 17 часов в Ливадийском дворце на Крымской (Ялтинской) конференции, а именно то место, где Рузвельт просит «кого-либо доложить о положении на советско-германском фронте».

Сталин тогда ответил, что он может предложить, чтобы доклад сделал заместитель начальника Генерального штаба Красной Армии генерал армии Антонов.

И из доклада начальника советского Генштаба вырисовывалась картина впечатляющего германского сопротивления на всех фронтах. Можно лишь удивляться, насколько немцы были ещё сильны зимой 1945 года!

Они были сильны и этим очень опасны. Победа над ними была не только возможной, но уже и неизбежной. Однако было понятно, что уж кому-кому, а русским придётся заплатить за неё сполна.

Даже в 1945 году.

Нам сдаваться в плен целыми армиями немцы не собирались. Такие подарки они были готовы делать лишь союзникам на Западе.

И делали.

Английский военный историк генерал Фуллер – я на него ещё буду ссылаться – в своём очерке Второй мировой войны удивлялся:

«Странно, что в обстановке, которая сложилась в результате вторжения во Францию, на русско-польском фронте (имеется в виду польский участок советско-германского фронта. – С.К.) с середины августа 1944 г. до середины января 1945 г. не произошло ничего важного».

Понятно, что, написав это, Фуллер хотел косвенно пнуть Сталина за его якобы «бездействие» под Варшавой. Мол, союзники так уж постарались, так постарались, так отвлекли Гитлера на Западе, что русские осенью 1944 года могли бы на Востоке и пошевелиться… Варшаву там взять, Буру-Коморовскому помочь, водворить в Польше Миколайчика и ещё чего-нибудь там по мелочам провернуть, вроде взятия, скажем, какого-то там Кенигсберга.

Однако опасное это дело – пытаться наводить тень на ясный день. Фуллер – как военный теоретик – не мог не знать, что с момента высадки союзников в Нормандии в июне 1944 года до середины августа 1944 года на «русско-польском» фронте некие изменения всё же были. Пустяк, конечно, – «всего лишь» стратегическая Белорусская операция, освободившая Белоруссию и продвинувшая «русско-польский» фронт на запад более чем на 500 километров.

После всего этого не грех было и передохнуть и более ничего «важного» временно не совершать.

Этого-то Фуллер и «не заметил». В итоге, пытаясь опорочить Сталина и русских, Фуллер дал основания усомниться не только в своей объективности (этим в трудах западных историков не пахло никогда), но и в своём профессионализме.

Впрочем, и у фуллеров некая совесть случается, потому что далее английский генерал признал:

«…Каковы бы ни были причины – политические (куснул-таки ещё раз. – С.К.) или связанные с работой тыла, – русские использовали передышку для перегруппировки своих армий».

И вот тут спорить не с чем. Суть оперативной, и даже скорее стратегической, паузы в действиях пяти советских фронтов была именно в необходимости передышки и перегруппировок для нового наступления.

Советское зимнее наступление 1945 года началось 12 января и к 15 января развернулось на фронте от Немана до Карпат протяжением 700 километров. Я уже писал о нём, но такое приятно и повторить.

Итак!

Войска 3-го Белорусского фронта под командованием генерала армии Черняховского наступали на Кенигсберг. (17 февраля 38-летний Иван Черняховский был смертельно ранен и его заменил маршал Василевский.)

Войска 2-го Белорусского фронта под командованием маршала Рокоссовского, идя по северному берегу Вислы, отрезали Восточную Пруссию от центральных районов Германии.

Войска 1-го Белорусского фронта под командованием маршала Жукова охватывали Варшаву, чтобы освободить её, и наступали южнее Вислы на Познань.

Войска 1-го Украинского фронта под командованием маршала Конева шли на Ченстохов и Бреслау (Вроцлав).

Войска 4-го Украинского фронта под командованием генерала армии Петрова в полосе Карпат прорывались на Новы-Тарг.

Главный удар наносился группой войск Рокоссовского, Жукова и Конева на фронте Остроленка – Краков шириной 300 километров.

К 1 февраля 1945 года – союзники как раз совещались, когда же им наступать, – советские войска на направлении главного удара продвинулись до 500 километров. За 18 дней наступления. Средний темп продвижения – 25–30 километров в сутки.

Шло наступление и на южном фасе советско-германского фронта. Сравнивая продолжительно стабильную ситуацию на «русско-польском» участке советско-германского фронта с ситуацией на «дунайском» фронте, Фуллер «глубокомысленно» размышлял:

«Если эта продолжительная пауза (в Польше. – С.К.) произошла вследствие трудностей снабжения, то почему на дунайском фронте дело обстояло иначе? Наступление на этом фронте продолжалось, несмотря на то что коммуникации там были длиннее».

Но ответ очевиден. На «дунайском» фронте оперативная обстановка складывалась для нас удачнее, да и противник там был слабее: кроме немцев – венгры, близкие к деморализации. То есть в германском фронте то и дело образовывались венгерские «прорехи».

Ещё 24 сентября 1944 года войска 2-го Украинского фронта вышли к границе Венгрии – тогда союзницы Германии. И в ходе боевых действий в Венгрии Красная Армия провела три наступательные и одну оборонительную операции.

Наступательные – это:

– Дебреценская операция 6 – 28 октября, в ходе которой была занята треть венгерской территории;

– Будапештская операция 29 октября – 13 февраля 1945 года, в ходе которой был взят Будапешт, столица Венгрии, и разгромлена почти двухсоттысячная группировка немцев;

– Венская операция, начавшаяся 16 марта 1945 года, в ходе которой к 4 апреля вся территория Венгрии была освобождена от немецкой оккупации (оккупации потому, что 20 января 1945 года в Москве было подписано соглашение о перемирии между СССР, Великобританией и США, с одной стороны, и Венгрией – с другой. После этого немцы ввели неприкрытый оккупационный режим, тем более, что бывшая союзница превратилась во врага – по Московскому соглашению Венгрия обязалась выставить не менее восьми пехотных дивизий для участия в войне с Германией).

Так обстояло дело с нашим наступлением в начале 1945 года. Что же до вышеупомянутой оборонительной операции Красной Армии на территории Венгрии, то она оказалась последней нашей крупной оборонительной операцией в той войне.

И вот об этой операции я расскажу подробнее.

В начале марта 1945 года немецкое командование решило провести контрнаступление против 3-го Украинского фронта в районе озера Балатон. Цель – сохранение за собой западной части Венгрии с её нефтяными промыслами и ликвидация угрозы промышленным районам Австрии и Южной Германии. Прорвав советский фронт, немцы рассчитывали также изменить стратегическую ситуацию и затянуть войну.

Наступление началось в ночь на 6 марта 1945 года тремя ударами по сходящимся направлениям.

Главный удар наносили 6-я армия и 6-я танковая армия СС в составе двух танковых корпусов между озёрами Веленце и Балатон в юго-восточном направлении.

2-я танковая армия рвалась на восток, на Капошвар.

Армия «Е» наступала с правого берега реки Драва на северо-восток, навстречу 6-й танковой армии.

Общий замысел заключался в расчленении советской обороны, окружении и уничтожении наших войск западнее Дуная с овладением всем западным побережьем Дуная и приобретением плацдармов на восточном его берегу.

Собственно, если бы всё для немцев завершилось успешно, они овладели бы всем соблазнительным «треугольником», ограниченным озером Балатон и реками Дунай и Драва.

На небольшом участке между озёрами Веленце и Балатон немцы бросили на нас огромную массу танков в полосе 12–15 километров.

Я уже писал, что Балатонская оборонительная операция всегда оставалась в тени. Возможно, по той причине, что тогда Красной Армии единственный раз в 1945 году пришлось вести тяжёлое оборонительное сражение. А зря мы так задвигаем Балатонские бои на второй план – они достойны самой громкой славы уже потому, что выстоять в неожиданно критической ситуации, и не просто выстоять, а сразу же нанести ответный сокрушающий удар могут лишь войска, доблесть и воинская выучка которых безупречны! Как, к слову, и высшее руководство этими войсками.

Незадолго до удара в районе Балатона по русским немцы так же неожиданно нанесли удар по союзникам в районе Арденн. С участием на острие удара одной и той же 6-й танковой армии СС. Англосаксы от германского удара покатились назад кубарем. Мы – устояли.

Бои в зоне будущего немецкого наступления и до этого были для нас непростыми. В достаточно типичном боевом донесении командования 3-го Украинского фронта Верховному Главнокомандующему от 24 января 1945 года говорилось, в частности:

«1. Противник на участке от оз. Веленце до р. Дунай с 22.30 23.1.45 после мощной часовой артиллерийской подготовки группами по 10–12 танков и штурмовых орудий с пехотой непрерывно атаковал боевые порядки 5 гв. кк (гвардейского кавалерийского корпуса. – С.К.) на всём фронте корпуса.

Сосредоточив на узком фронте – Каполнаш-Ниск, Гебельяраши – до 100 бронеединиц в 1.30 24.1.45 возобновил наступление в сев. – восточном направлении, нанося основной удар на Барачка.

Бои носили исключительно ожесточённый характер, в результате которых противник, неся большие потери в технике и живой силе, прорвал первую линию обороны 5 гв. кк, смял его боевые порядки и потеснил от 2,5 до 5 км. Группою до 10 танков прорвался к южн. окраине Барачка, где уничтожается нашими частями…»

Однако всё это оказалось лишь «цветочками». А вот какими были «ягодки». Уже после того, как в районе Балатона всё было закончено, те же командующий 3-м Украинским фронтом Толбухин, член Военного совета фронта Желтов и начальник штаба фронта Иванов докладывали Сталину 23 марта 1945 года:

«1. Потерпев неудачу в январско-февральских наступательных боях, противник к 6.3.45, как теперь подтверждено пленными и документами, сосредоточил в районе Секешфехервар 6-ю танковую армию СС в составе: одиннадцать танковых дивизий (1,3,6,23 тд, 1 тд СС «Адольф Гитлер», 2 тд СС «Райх», 3 тд СС «Мёртвая голова», 5 тд СС «Викинг», 9 тд СС «Гогенштауфен», 12 тд СС «Гитлерюгенд», 2 тд /в[енгерскую]/), три пехотные дивизии (44, 356 пд и 25 пд /в/), две кавбригады (3 и 4 кбр) с артиллерийскими средствами усиления (403-1 арткорпус, 303-я бригада штурмовых орудий, 17-я минбригада, 85, 511, 959 ап РГК, 105, 809, 502-й артдивизионы РГК, 219, 1335 дивизионы штурмовых орудий, 504-й миндивизион СС, 1222 птд) с общим количеством 800 танков и 35 °CУ (самоходных артиллерийских установок. – С.К.). Кроме того, противник в ходе операции вывел на восполнение потерь из глубины 750 танков и СУ, из них типа «Тигр» и «Королевский тигр» – 350, «Пантера» – 240, средних – 160, бронетранспортёров – 670, орудий – 1700, миномётов – 780, пулемётов – 7200, живой силы до 150 000.

Южнее оз. Балатон с направления Надьканижа – три пехотные дивизии (118 лпд, 71 пд, 1 гсд [горнострелковая дивизия. – С.К.]), одну мотодивизию (16 мд СС «Райхсфюрер»), одну бригаду штурмовых орудий (261) с общим количеством до 100 танков и СУ, 60 бронетранспортёров, 342 орудия, до 40 000 живой силы.

Южнее р. Драва – четыре пехотные дивизии (11 апд [авиаполевая дивизия. – С.К.], 104 лпд [лёгкая пехотная дивизия. – С.К.], 264 и 297 пд), одну кавдивизию (1-ю казачью), два полицейских полка, 2-й и 606-й, 15 танков и СУ, до 300 орудий, свыше 35 000 солдат и офицеров.

С утра 6.3.45 после мощной артиллерийской подготовки одновременно на всех направлениях перешёл в наступление…»

Возможно, кому-то эта цитата покажется длинной. Но я привёл лишь седьмую часть боевого донесения одного только фронта! А у Сталина их было только на Западе семь, да плюс Дальний Восток, да плюс флоты, да плюс, да плюс… И со всем надо было знакомиться, всё ежедневно осмысливать, укладывать в голове…

Да ведь и решения надо было принимать.

Ежедневно!

Это я всё к тому, что о чём там говорить: Сталин, конечно, руководил фронтами – как сообщал позднее Хрущёв – «по глобусу» и по карте, сложенной «гармошкой», которую – как сообщал позднее тот же Хрущёв – доставал «из-за голенища сапога»…

Впрочем, я отвлёкся.

Балатонская оборонительная операция 3-го Украинского фронта была скоротечной – с 6 по 15 марта 1945 года, но она была очень для нас тяжёлой.

На шестой день боёв – 12 марта Военный совет фронта счёл необходимым обратиться к личному составу «в связи с контрнаступлением противника в южном направлении вдоль р. Дунай, предпринятым 6 марта 1945 г.».