Сыщик в законе - Гроза мафии

Борис Седов
Гроза мафии

ПРОЛОГ

      Милицейский «уазик» свернул из Днепровского переулка в обширный, весь в старых тополях двор, каких много на Васильевском острове, и остановился возле примостившегося к брандмауэру одного из домов двухэтажному флигелю. Строение, такое же грязно-желтое, как и соседние здания, тем не менее выпадало из пейзажа. Главное отличие – скат крыши был полностью застеклен. Причем, конструкция крыши резко выделялась своим новеньким европейским видом среди окружающей запущенности.
      Старший лейтенант Лемешев вылез из машины и направился к приоткрытой железной двери флигеля, возле которого топтались двое мужичин. Выглядели они колоритно. Оба – здоровенные, с огромными мозолистыми руками, высовывающимися из рукавов джинсовых курток. А вот лица у визитеров были хоть и испитые, но интеллигентные, обрамленные бородами, да и волосы несколько длиннее, чем обычно носят представители рабочего класса.
      Лемешев, не первый год работавший в этом отделении, подобной публики насмотрелся по самое не могу. На вверенной территории находилась знаменитая Академия художеств, так что художников и прочих служителей муз в округе крутилось немерено. А если кто думает, что все эти творческие личности – возвышенные романтики, думающие лишь о прекрасном – тот сильно ошибается. Скорее, наоборот. Занятия творчеством почему-то располагают к принятию внутрь большого количества спиртных напитков. А дальше люди искусства ведут себя точно так же, как строители или бизнесмены, то есть, их начинает вести на подвиги. Причем, никакого удержу они не знают. Да и попробуй, удержи их… Далеко не все они хлипкие задохлики. Скажем, скульпторы, особенно те, которые работают с камнем – там силушка нужна богатырская. Не зря в кабинете начальника отделения красовались несколько очень неплохих картин, которые подарили художники, благодарные, что их подвигам не дали хода.
      – Где? – спросил Лемешев у встречающих.
      – Там лежит… На втором этаже.
      Опер вошел внутрь. Первый этаж представлял собой нечто вроде мастерской – с верстаком и кучей всяких инструментов. Тут же притулилась электрическая плита, возле которой были свалены тарелки и сковородки. Наверх вела крутая и широкая деревянная лестница. Поднявшись, старший лейтенант очутился в просторном, очень светлом помещении. Свет лился как из боковых окон, так и сквозь застекленную крышу. По стенам висели картины, яркие, выполненные в авангардной манере – но сквозь этот авангард отчетливо просматривались знакомые до слез василеостровские дворы. Видимо художник ленился далеко ходить в поисках натуры.
      В центре комнаты, на самом светлом месте, стоял мольберт, на котором красовалась еще одна недописанная картина. Дальше – массивный дубовый стол чудовищных габаритов, каких не делают уж лет сто. На нем – водочные бутылки, стаканы и какая-то немудрящая закуска. Между столом и стенами громоздились мольберты, разнообразная осветительная аппаратура и другие предметы высокого искусства.
      – Там… в глубине… – отрывисто пояснил следовавший за Лемешевым один из скульпторов. Пройдя вдоль стола, опер оказался в дальнем, менее освещенном конце помещения. Тут находилась, если можно так сказать, жилая зона. Стояло кресло, на котором была навалена одежда – у стены стоял огромный диван, ровесник стола. На диване, наполовину прикрытый одеялом, лежал на спине человек неопределенного возраста в клетчатой рубахе и джинсах. Напротив сердца виднелась аккуратная дырочка от ножевого удара…
      Все было понятно. Лемешев достал мобильник, вызвал опергруппу и приступил к работе.
      Те двое, кто вызвал милицию, и в самом деле оказались скульпторами. Они хорошо знали убитого. Впрочем, о нем слыхали и в отделении. Потому что Сергей Самарин был в округе личностью весьма известной. Знаменитый художник, отмеченный всякими-разными международными премиями. И, что еще ценнее – зарабатывающий своими картинами очень приличные деньги. Несколько лет назад он то ли купил, то ли взял в аренду этот двухэтажный флигель. Строение находилось в состоянии полураспада и ни к какому использованию, казалось, не было пригодно. Разве что как склад чугунных чушек. Так вот, Самарин на свои деньги привел его в порядок и сделал из трущобы картинку – вплоть до того, что застеклил один из скатов крыши. Впрочем никаких других признаков преуспеяния – вроде роскошной иномарки и прочего – у него не наблюдалось. Это был невзрачный угрюмый мужик, внешне более всего походивший не на преуспевающего художника, а на алкаша, которых тут в окрестностях водилось в избытке. Ходил Самарин в каких-то шмотках, купленных на вещевом рынке, и на все, кроме своей живописи, плевать хотел. С женой он давно развелся, оставив ей квартиру – а сам жил и творил в своей мастерской. В перерывах между творчеством долго и обстоятельно пил. Впрочем, делал это тихо. Внимание милиции к нему было привлечено многочисленными жалобами соседей. Ничего существенного. Все окрестные дома до сих пор состояли по большей части из коммуналок. Видимо, кое у кого из жителей взыграло, так сказать, классовое чувство. Это ведь когда круто упакованный новый русский скупает недвижимость – все воспринимают данный факт как должное. А тут какой-то шаромыжник живет один, по сути, в особняке. Непорядок.
 

* * *

 
      Тем не менее, несмотря на свой неуживчивый характер, в мастерскую Самарина народ валил валом. Оно и понятно – Академия совсем недалеко. Поэтому многие художники, заходившие туда по делам, заглядывали на огонек и во флигель. Самарин, если не был занят работой, охотно принимал гостей, поскольку в одиночестве пить не любил. При этом у него всегда были деньги, а ведь обычно у людей искусства как? Сегодня густо, а наутро пусто. Так что этот флигель являлся чем-то вроде богемной распивочной, закрытой для посторонних. Впрочем, почему закрытой? Как показали скульпторы, заносило сюда и довольно далеких от мира художников людей. Каких-то рок-музыкантов, панков и прочую публику.
      – Когда Серега выпить хотел, ему было все равно с кем, – рассказывали скульпторы.
      Они и труп-то обнаружили интересно. Шли по Васильевскому, мучимые жестоким похмельем. Решили поправить здоровье с чувством и с толком. Закупились – и пошли в знакомый флигель. Дверь была незаперта. Ребята поднялись на второй этаж и увидели хозяина, лежащего под одеялом лицом к стене. Решили: раз спит – пусть спит. И начали поправлять здоровье. Когда пиво закончилось, сходили за водкой и продолжили. И лишь когда стали подумывать – а не пойти ли еще, озадачились: а что это Серега все спит и спит? Тронули его за плечо, потом перевернули… Только тогда бросились звонить в милицию.
      – В мастерской было что-нибудь ценное? – спросил Лемешев скульпторов.
      – Начальник, вот видишь эти картины? Каждая из них стоит от двадцати до пятидесяти тысяч баксов.
      – Но они ж висят…
      – Эти висят. А сколько их по углам еще было распихано, кто ж это знает. И никто теперь не узнает. Он, вообще-то был скрытный донельзя.
      Старший лейтенант прошелся по комнате. Всюду лежал многодневный слой пыли. Непохоже, чтобы здесь кто-нибудь производил обыск.
      – А деньги у него были?
      – Полно. Причем он никаким банкам не верил. Где-то хранил в загашнике.
      – Да, начальник, – подал голос другой скульптор, – я раз видел, у него какие-то бандюки сидели. Конкретные такие, не мелочь. Я-то знаю, я подмолачиваю тем, что памятники им на могилки рублю. Так что насмотрелся всяких.
      – И что?
      – А ничего. Он с ними нормально выпивал. Мы тоже сели, познакомились. Одного, вроде, Гена звали, второго не помню. Выпили за знакомство, поговорили о том, о сем. Потом они отвалили.
      Старший лейтенант потер лоб. Вот ведь повезло. Хуже не придумаешь. Хозяин пьяница, мастерская – проходной двор. Сколько было ценностей и денег – никто не знает. А ведь нельзя сбрасывать со счетов и этих скульпторов. Мало ли – выпили, повздорили, грохнули хозяина, а потом решили следы замести. Поди пойми этих богемных людей. У них там в голове черт знает что творится. А еще бандиты. На Васильевском сейчас строительный бум. И этот флигель Самарина, возможно, кому-то сильно приглянулся… В общем, пахло крутым и серьезным «глухарем».

Часть 1
КАРТИНЫ ИЗ НИОТКУДА

Глава 1
НО ПРОВЕРКА ПОДОСПЕЛА ТОЧНО

      Начальник таможенного пункта «Вартсия» Николай Замятин нервно закурил и скосил глаза на сидящего в углу в кресле проверяющего. Тот был одет элегантно – хороший костюм и стильно подобранный недешевый галстук – и держался с достоинством английского лорда. И откуда они таких вот берут? Двое приехавших с ним амбалов в камуфляже без знаков различия, вооруженные автоматами, находились в соседней комнате. И собака тоже. Вот ведь – они и собаку с собой притащили. Неспроста это. Значит что-то пронюхали. Потому что к прошедшим через границу час назад финским лесовозам они отнеслись с полным безразличием. Как, впрочем, и к фургону, который регулярно мотался из Суорярви в Финляндию за разными продуктами для тамошнего магазина. Значит – ждали тех самых машин.
      Замятин испытал сильное желание отойти сейчас вроде как в туалет и попытаться предупредить Ишмуратова – чтобы тот дал приказ заворачивать. Но, может, проверяющие именно этого и ждут? Ходили недавно слухи, что в Петрозаводске кому-то из больших чинов из МВД круто намылили башку за не слишком качественную работу. В итоге по всей Карелии начался очередной тур русской национальной забавы под названием «борьба с коррупцией». Со всеми ее особенностями – когда попадается тот, кто не успел спрятаться. Вот и теперь. Что им, трудно прослушать его разговор?
      Но дело-то в том, что куда больше беспокоили Замятина предстоящие неприятности с местным авторитетом. Проверяющие ему ничего пришить не смогут. Груз, конечно, придется сдать. В смысле – выявить контрабанду. А то, что он проходил и раньше – а ты докажи! И еще труднее доказать, что таможня имеет к этому отношение. Зевнули? Да, простите дураков, с кем не бывает. А вот разговаривать с бандитами… Они таких вещей страсть как не любят. Ишмуратов, конечно, не отморозок. Хоть и горячий кавказский человек, но вполне разумный. Но все равно как-то неприятно.
      От сигаретного дыма Замятин успокаивался. С другой стороны, от неприятностей не застрахуешься. Да и этим проверялыцикам, может, совсем не его крови надо, а просто требуется бодрый отчет: дескать, таможня не дремлет, граница на замке. В конце концов у каждого своя работа… Оставалось ждать, когда подойдут те самые машины.
      …Таможенники, а вместе с ними и проверяющие с собакой, двигались вдоль трех машин – мощных «Вольво» типа «шаланда». У средней машины собака довольно тявкнула и с чувством выполненного долга выжидательно посмотрела на своего проводника. Старший из проверяющих довольно хмыкнул:
      – Отворяй!
      Пока открывали дверцы, водитель, до того равнодушно куривший рядом, начал нервничать. А, значит, он при делах. Впрочем, кто ж будет использовать людей втемную? Несерьезно это. Мало ли что. Груз-то специфический.
      Внутри обнаружились какие-то коробки. По документам в них находились деревянные комплектующие для мебели, которую финской фирме-получателю почему-то выгоднее было производить на территории России. Наверно они, эти комплектующие, в коробках и в самом деле были. Замятин никогда внутрь этих машин не заглядывал.
      Впрочем, проверяющие коробками тоже совершенно не интересовались. Значит точно знали, что искать.
      – Разгружай! – бросил старший.
      Тут попытался вмешаться водитель, предпринявший безнадежную попытку спасти положение.
      – Послушайте! Да что такое! Меня ждут. Вы разгрузите – а кто обратно грузить будет?
      – Ты тут права не качай! – рявкнул на него Замятин, изображая служебное рвение. – Надо будет – по винтикам разберем твой драндулет. Есть еще вопросы?
      Водитель, кажется, уже смирился со своей судьбой. Что ж, как говорилось в каком-то фильме, умел воровать – умей и ответ держать. От судьбы не уйдешь. Все когда-нибудь попадаются.
      – Не все выгружайте. Проход сделайте – и хватит! – распорядился главный.
      В итоге машину не полностью разгружали, а всего лишь проделывали проход к задней стенке. Главный проверяющий участия в погрузочно-разгрузочных работах не принимал. Велев одному из таможенников присматривать за водителем, он и сам не спускал с него глаз. Хотя – дурак тот был бы, если в побежал. Куда? Кругом тайга, а впереди граница страны, которая традиционно выдает назад беглецов.
      Работа шла, на обочине громоздились вынутые коробки. Впрочем, продолжалось это недолго.
      – Товарищ капитан! Поглядите! Есть! – закричали из машины.
      Главный с легкостью, выдававшей хорошую физическую подготовку, забрался в кузов, жалея, что испачкает свой навороченный костюм. Следом влез и Замятин. Это далось ему куда труднее – расслабился на таможенных харчах.
      Широкий проход, проделанный в грузе, тянулся примерно на треть длины кузова. Дальше была пустота.
      – А! Приехали, ребята… – довольным голосом сказал главный.
      В глубине фуры, оказывается, были люди. В свете фонаря блестели от пота бородатые испуганные лица.
      – А ну выходи! – рявкнул капитан. Никакой реакции.
      – По-русски не понимаете? Сергеенко, объясни товарищам…
      Один из сопровождавших проверяющего выразительно повел Калашниковым. Вид знаменитого оружия, похоже, был знаком людям в кузове – они стали послушно выбираться наружу. Было их человек двадцать, в большинстве – бородатые, смуглые, восточного типа. Одеты они были по-европейски, но как-то очень неряшливо. Что, впрочем, понятно. Поболтайся вот так в грузовике… А сколько они еще времени перемещались разными путями по нашей великой и необъятной. А сначала еще по Таджикистану… Кто бы это мог быть? Наверняка – афганцы, попытавшиеся сбежать от бесконечной гражданской войны в Европу, которая казалась им раем земным.
      Замятин и не заметил, как откуда-то вынырнула «девятка», из которой вывалились парни с телекамерой. У него на душе сразу отлегло. Теперь куда спокойнее. Он тут ни при чем. Начальство в Петрозаводске, получив откуда-то информацию, решило устроить образцово-показательное шоу – «задержание нелегальных мигрантов». Ха, так под это дело, может, наоборот, какие-нибудь выгоды могут нарисоваться…
      – Есть куда их запереть? – спросил он у проверяющего. – Автобус за ними я уже вызвал.
      – Найдется место.
      – Тогда давай. Строим их и гоним к твоему цугундеру.
      И тут вдруг случилось нечто совершенно неожиданное. Один из афганцев, отпихнув соседа, прытко бросился в тайгу.
      Оба сопровождающих и таможенник бросились следом. Погоня продолжалась недолго. За придорожными кустами начинался заболоченный лес. Беглецу, одетому в какие-то легкие туфли, не уйти было от накачанных натренированных парней в десантных сапогах. В общем, отбежал этот тип недалеко, его поймали, повалили мордой в мох и скрутили.
      – Что это он? – спросил Замятин проверяющего.
      – Черт его знает… – протянул тот. Судя по всему, он был не менее озадачен.
      В самом деле, ну куда бежать человеку без документов и, наверняка без денег, не понимающему порусски, очутившемуся в глухом углу совершенно чужой страны? Да его бы комары в тайге сожрали.
      Капитан оглядел беглеца. Это был худощавый безбородый, но усатый парень лет двадцати пяти. В его глазах читалась откровенная тоска.
      – Что бежал? Кто такой?
      В ответ тот жалобно пробормотал что-то на незнакомом языке. Понятным было только имя Аллаха.
      – Может, нервы сдали у парня? – предположил Сергеенко. – Его можно понять – болтаться в такой колымаге…
      – Да нет, не похоже. Бежал – значит, имел к тому основания. А ну-ка обыщи его.
      Сергеенко начал деловито шмонать афганца.
      – Товарищ капитан, у него что-то такое странное под рубашкой. Типа рулона. Вроде какая-то материя.
      – Тащи.
      Парень задергался, но, разумеется, ничего поделать не смог. Вскоре на белый свет был извлечен пакет, завернутый в полиэтилен.
      – Что это? – спросил капитан.
      Парень снова забормотал что-то, поминая Аллаха.
      – Так, тщательно осмотреть машину. Может, там еще есть. А мы пойдем-ка, Замятин, к тебе в кабинет. Поглядим, что теперь возят нелегальные мигранты.
      В кабинете капитан развернул упаковку. Внутри оказался рулон холста. Положив на стол, капитан начал тщательно его разворачивать.
      – Едрить твою! Всякое я ожидал увидеть – но чтобы вот такое…
      Замятин увидел две лежащие на столе картины – какие-то явно нерусские пейзажи. Вроде как, старинные.
      – Вот так, – подвел итог капитан. – Ловили незаконных мигрантов, а нарвались на канал контрабанды произведений искусства. А ты об этом знал? – пронзительно глянул он на Замятина.
      – Я-то тут при чем? – как можно натуральнее ответил Замятин.
      – Ладно, верю, что вот об ЭТОМ ты не знал. А от остального все равно открутишься. Что ж, звони ментам, звони прямо в Петрозаводск. Пусть присылают людей…

Глава 2
ВСПЛЫВШИЕ КАРТИНЫ

      Сергей Казаков, он же Казак, толкнул дверь в кабинет шефа.
      – Вызывали? – и огляделся, оценивая ситуацию.
      Шеф, Алексей Князев, сидел за столом, уставленным разными электронными прибамбасами, в большинстве из которых, как все знали, шеф ничего не понимал. Это был крупный, несколько полный человек средних лет – какими бывают те, кто в молодости серьезно занимался спортом, а потом прекратил; с круглым лицом, украшенным пышными черными усами. В его внешности было что-то неистребимо ментовское.
      Но что самое главное, в кабинете присутствовал и хозяин, Расул Ишмуратов. Дело, судя по всему, было серьезным. Ишмуратов обычно всем своим поведением старался опровергнуть представление об азербайджанцах как о развязных и эмоциональных людях. Он всегда держался подчеркнуто сдержанно, словно брал пример с другого выдающегося кавказца – товарища Сталина. Но получалось это не всегда. Порой горячая южная кровь брала свое. Одним из признаков этого было, что Ишмуратов не мог сидеть на месте, предпочитая расхаживать по помещению. Вот и теперь он стоял у окна, затягиваясь своей любимой сигариллой.
      – Пришел? Садись и слушай. Дело есть.
      Сергей подвинул к себе кожаное кресло на колесиках, устроился в нем и приготовился слушать руководящие указания.
      – Дело такое. Вчера на таможне тормознули машины, которые мы прикрывали. Кто-то стукнул таможенникам. Нашли там афганцев-нелегалов… – Ишмуратов сделал паузу.
      Казак всем своим видом изображал внимание, одновременно прокручивая в мозгу ситуацию. Пока что все было непонятно. Тормознули – случается. Очередной стукачок завелся – тоже дело житейское. Но при чем тут он, Казак? Сергей работал у Ишмуратова кем-то вроде специалиста по неординарным ситуациям. Там, где требовалось хорошо трудиться мозгами. А поиски стукачка – это рутинная работа, по части которой у бывшего мента Князева имелись куда более квалифицированные ребята. Тем временем Ишмуратов продолжал:
      – Но суть не в этом проколе. Обычное дело. Случается. Куда интересней другое. У одного из нелегалов нашли «левый» груз. И какой груз! Картины нашли старинные. Три штуки.
      Дело становилось интереснее, но Казак все равно пока что ничего не понимал. Да, конечно люди, платившие Ишмуратову за то, чтобы он прикрывал их дела, поступили конкретно не по понятиям. Проворачивать необговоренные в соглашении дела – нехорошо. Эдак ведь завтра можно таким макаром и героин начать перекидывать. А на то цена совсем другая. Да и не стал бы Ишмуратов связываться с героином. Он уже взял курс на легальность – ему совсем были ни к чему игры, где тебе противостоят не ребята из местного УБОПа, с которыми налажены отличные отношения, а монстры из ФСБ со всей их техникой. Уже наигрались на всю жизнь… Но опять же – если хозяин решил кидать предъяву своим партнерам – то при чем тут Казак? Переговорный процесс, часто заканчивающийся всеобщей стрельбой – тоже не его амплуа. Хотя пострелять-то можно.
      Голос Ишмуратова вывел его из состояния задумчивости.
      – Мы тут с Алексеем посовещались и вот что решили. Тут кто-то третий влез. Со стороны. А ты как думаешь? Не спеши отвечать. Покури, поразмысли.
      Казак закурил и стал соображать. А ведь прав его хозяин. Он особо не влезал в эту возню с перевозкой афганцев, но кое-какое представление имел. Да и бывал он в Германии, где эта транспортная цепочка заканчивалась. Что такое, по сути, транспортировка нелегалов? Люди, задолбившись жить в какой-то стране, находят доброго дядю, который берет с них по несколько тысяч баксов, чтобы доставить их в Европу. Говорят, некоторых вовсе и не довозят – тогда мигранты исчезают бесследно. Но солидные люди так не поступают. Ведь письма на родину тех, кто доехал – это дополнительная реклама. Вот и тащат их разными маршрутами по бескрайним просторам бывшего Советского Союза. В последнее время в этом увлекательном бизнесе – правда на третьих ролях – стал участвовать и Ишмуратов. Оно и понятно – Карелия, глухомань, ни наши, ни тем более финские погранцы и таможенники о подобном и раньше не слыхали. Но дело не в Ишмуратове, а в тех, кого он прикрывал на своей территории. Их работа, если вдуматься, в области «придонного слоя». Кто эти мигранты? Никто, и звать их никак. Привезут их в Германию – а куда им деваться без документов? Либо в подпольные мастерские, либо, что чаще – наркотиками торговать. Другой альтернативы нет – как говорилось в рекламе.
      Ну, а все эти дела со старинными картинами? Казак мало знал про данный бизнес, но представлял себе, что это совсем иная среда, иные люди.
      – А может, кто-то из их ребят подсунул случайно подвернувшийся «левак»? – высказал он предположение. – Ну, достались как-то им эти картины, вот они и решили их к своим знакомым за бугор переправить? Типа – дальше уж как-нибудь.
      – Может, оно и так, – сказал Ишмуратов. – Мы тоже этот вариант пережевывали. Но, сам видишь, сколько тут непонятного. По-любому, мне не нравится, когда меня держат за дурака. В общем, мы это дело тебе поручаем. Разберись по-тихому. Кто там, что и откуда.
      – Информации маловато. Кстати, я и вчера, и сегодня утром смотрел карельские криминальные новости. Об этом задержании ничего не было…
      – Вот это тоже интересно. С таможни мне передали – там были телевизионщики. Причем, не ментовские. Видать, менты готовились сделать парадный отчет о своей доблести. Но, значит, передумали. Тормознули.
      Князев добавил:
      – Казак, наколку я тебе дам на своих людишек в ментовке. Они кое-что пронюхали, тебе обрисуют. А дальше уж давай сам. Ты, главное, набери побольше информации…
 

* * *

 
      От приграничного райцентра, где свил гнездо Ишмуратов, до Петрозаводска было сто пятьдесят километров по достаточно приличной дороге. Райцентр, кстати, был продвинутый, в котором все хорошо обстояло со всякими достижениями техники – в том числе и с Интернетом. Поэтому, договорившись о встрече с человеком Князева, Казак перед выездом отодвинул в сторону секретаршу шефа, влез в Сеть и прошерстил все как петрозаводские новостные сайты, так и два-три местных, сооруженных здешними энтузиастами. Городок-то маленький, даром что тут у всех мобильники и у многих Интернет – все равно деревня. Поэтому слухи могли просочиться. Но нигде ничего не было. Значит, менты тоже углядели в этом приграничном происшествии нечто, о чем распространяться не стоит.
      Он гнал свою «Тойоту»-внедорожник по шоссе и размышлял. Настороженность его боссов по поводу вроде бы незначительного происшествия понятна. В позапрошлом году чужаки уже пытались влезть на территорию Ишмуратова и устроили тут чуть ли не Курскую дугу . И эти «варяги» тоже были связаны с заграницей. Так что вполне объяснимо, почему на всякие непонятки, связанные с забугорьем, Расул Тенгизович реагировал очень нервно. Его никто бы не посмел назвать трусом, но если любимым историческим персонажем Ишмуратова был Сталин – это о чем-то говорит. Как и вождь всех времен и народов, Расул Тенгизович действовал осторожно и старался просчитать события на много ходов вперед. «Сталин ужасно не любил всякие неожиданности», вспомнил Казак фразу из какой-то книги.
      Очень неприятным было то, что Казак совершенно не понимал, по каким законам крутится система, с которой он столкнулся? Ведь кто они все? Говоря газетным языком, провинциальные мафиози. Как торгуют «левым» лесом и о всех подобных делах – это они знали досконально. Но тут на их поле обнаружились следы совершенно чужой и непонятной деятельности. Поэтому чувствовал себя Князев неуютно. В самом деле, ну, двинет, допустим, Ишмуратов тем людям, с которыми работал, предъяву. И получит, предположим, вполне цивилизованный ответ – да, мол, братан, это мы неправы, не проследили за своими людьми. Мы с ними разобрались, а тебе даем столько-то за обидку. И все. Но больше работать Ишмуратов с ними не станет. Казак имел дело с ребятами, занимавшимися переправкой нелегалов. Люди это были простые и незамысловатые. Для них главное – иметь чистый путь, по которому они гонят свой «товар». То, что эту дорогу запалили – ничего не значит. Через месяц-другой можно продолжать. А история с картинами так и останется темным пятном. И черт знает, что из нее выльется…
 

* * *

 
      Встреча была назначена в квартире на окраине Петрозаводска, которую Казак снимал для особых случаев. Обычно с петрозаводскими ментами он встречался без таких сложностей, но тут, видимо, был особый случай. Сергей открыл полученным от шефа ключом железную дверь и проник внутрь. Квартира была стандартной двухкомнатной, минимально обставленной новой, не слишком дорогой, но приличной мебелью. В большой комнате имелся телевизор и медиасистема, в шкафу нашелся небольшой бар. Судя по всему, за хатой кто-то регулярно следил и поддерживал ее в человеческом состоянии.
      Казак посмотрел на часы – до назначенного срока оставалось еще полчаса. Подойдя к бару, Сергей налил себе ямайского рома, потом вспомнил: как раз сейчас должны передавать местные новости, и включил телек. Привычка у него была такая – новости он старался просматривать постоянно. Лишняя информация еще никому не мешала.
      Телек засветился, замелькали какие-то мало интересные сообщения, и вдруг прозвучало слово «Вартсия». Казак прибавил звук и вперился в экран. Корреспондент, стоя около фур, бодрым голосом докладывал об очередной удачной операции таможни. Потом показали толпу афганцев. Далее Замятин не менее бодро доложил, что граница на замке и все хорошо… О картинах не было сказано ни слова.
      …В дверь три раза позвонили. Казак вырубил ящик и пошел открывать. На пороге стоял крепкий сероглазый блондин лет двадцати пяти, чей облик напоминал, почему эта земля зовется Карелией.
      – Вы от Князева? Сергей? – спросил он.
      Казак кивнул.
      – Михаил.
      Сергей пригласил его пройти в комнату.
      – Пить будете?
      – Коньяк есть? Я сегодня с работы отбыл с концами, так что можно и выпить.
      Казак налил посетителю. Тот пригубил и перешел к делу:
      – Князев просил меня информировать вас об этом случае в Вартсии…
      – Кстати, я только что посмотрел новости. Почему только сейчас об этом сообщили? И не все…
      – Только сейчас – потому что дураков у нас в системе много, – махнул рукой мент. – Пока согласовали, пока то да се. – А не все, потому что дело-то своеобразное… Решили, что не стоит… Как вы думаете? – Михаил пристально посмотрел на Казака.
      – Может быть. Я ж пока не знаю. А, кстати, что за картинки-то?
      – Вы начали с самого интересного. Точно сказать трудно. Серьезная экспертиза – штука непростая. Но из Питера вчера прискакали специалисты. Они говорят вот что: картины подписаны. На первый взгляд – подлинник. Художника зовут Робер Юбер…
      – Знаете, я из художников знаю Репина, Церетели и Сашку Нефедова – есть у нас такой местный пейзажист.
      – Я тоже не знаток. Да у нас специалистов-антикварщиков и нет. Но вот кое-что…
      Михаил вытащил из кармана принтерную распечатку.
      «Робер (Robert) Юбер (22.5.1733, Париж;, – 15.4.1808, там же), французский живописец. Работал в Париже. В 1754– 1765 жил в Италии. Член Королевской академии живописи и скульптуры (с 1767) и почетный вольный общник АХ в Петербурге (с 1802). Участник реконструкции парка в Версале (1775), хранитель Лувра (с 1784). Испытал влияние Дж. Б. Пиранези. Произведения Р., изображающие преимущественно античные руины, парковые виды, а также различные события из парижской жизни, отличаются богатством фантазии, тонкостью свето-воздушной перспективы; живые жанровые сценки, представленные в нарочитом контрасте с грандиозной архитектурой, вносят в пейзажи Р. элементы рококо».
      – Во всех энциклопедиях этот мастер есть. В Питере в разных музеях хватает его картин. В общем, дяденька был серьезный – а значит, стоят его картины очень даже хорошо, – дополнил Михаил.
      – А откуда их сперли, известно? Ведь, скорее всего, они краденые. Зачем легальные так переправлять?
      – Вот тут-то самое смешное. В списке похищенных ценностей этих картин нет! Мало того, как сказали специалисты, они вообще неизвестны. Ну, это, как они же сказали, бывает часто. Живописец был плодовит как кролик.
      – А этот, который гонец, что-то сказал?
      – Да уж намучились с ним! Он мало того, что только на фарси говорит, так еще и запуган до полусмерти. Правда, нашелся у нас один – воевал в Афгане, знает не только язык, но и ихние понятия, так что нашел с ним общий язык. В общем, картинки этот парень получил в Питере. Там этих бедолаг-мигрантов пихнули то ли на какую-то заброшенную турбазу, то ли в санаторий… Так вот, за ними присматривали трое, и сидели они там неделю. И уже перед самым отбытием один из охранников отвел парня в сторону – оказалось, он тоже на фарси рассекает. Дал он этому горемыке пятьсот баксов. Их мы нашли, кстати. И еще дал картины. И велел зазубрить телефон. Да еще какой-то дрянью несмываемой на руке у него телефон написал. Чтобы не забыл, значит. Сказал – как прибудешь в Германию, тут же позвони. Дескать, тебе дадут за это две тысячи, а главное – возьмут на хорошую работу, не то, что остальных, которые в рабы пойдут. Разумеется, молчать велел, и запугал до смерти. Не позвонишь, дескать, или если что с товаром случится – всюду найдем, и тогда будешь Аллаха сам о смерти молить. Вот потому-то этот тип и рванул в лес.
      – А телефон?
      – А что телефон? Разумеется, сотовый. Да и немецкий, скорее всего. Так что никаких концов. Тем более – преступления-то нет, раз кражи не было. Нам этим заниматься недосуг. А вот вы, – Михаил усмехнулся, – может, что-то и накопаете…
 

* * *

 
      Проводив Михаила, Казак снова заскрипел мозгами. Хотя что тут особо скрипеть? Ежу понятно, что надо ехать в Питер. Что, впрочем, неплохо. Давно он свою подружку Алену не видел… Кстати, она и поможет. Как-никак журналистка. Поможет сориентироваться, выведет на нужных людишек, тех, кто в живописи разбирается, а главное – знает, где это могут быть в Питере неучтенные картины. Но какая-то недодуманная мысль постоянно всплывала… А! Этот мент сказал, что про картины они намеренно придержали… И так выразительно сказал. Точно!
      Казак набрал телефон Князева. Кратко отчитавшись, подвел итог:
      – Надо ехать в Питер. Ну, это ладно. Но тут такой еще момент. Объясните этому вашему типу на таможне, что никаких картин у афганцев НЕ БЫЛО!
      – То есть… А! Я тебя понял. Они, если это узнают, решат, что картинки куда-то уплыли по дороге, и задергаются… Хвалю, Казак. Молодец. Так и сделаем. А ты что?
      – Да вот допью и на вокзал двину…

Глава 3
СЛЕД ВО ТЬМУ

      В «бумере», на большой скорости прущему по ночной трассе «Скандинавия», на всю катушку горланила из магнитолы залихватская попсовая музыка. Однако водитель, крупный мужчина лет под сорок, с резкими чертами лица, был мрачен. Он небрежно держал руль, но в то же время пристально следил за дорогой. Дорога была почти совсем пустой – лишь изредка проносились со свистом по встречной полосе огромные тяжелые тени летящих из Финляндии «дальнобоев». Игорь Кудрявцев, сидевший за рулем «бумера», то и дело посматривал в зеркальце – не видно ли «хвоста»? Но шоссе позади было пустым.
      Надо было спешить. Шестым чувством, которое ни раз спасало его в Афганистане, Игорь чувствовал опасность. Никаких конкретных фактов, но тем не менее… Товар отправили, а потом Игорь получил заверения, что, дескать, все путем. Но что-то ему не понравилось в этих заверениях. Как-то уж больно им хотелось убедить Игоря, что лучше дела и обстоять не могут. А потом убили Коляна… Глупо так убили, вроде как случайно. Но все это сильно Игорю не нравилось. Потом пропал Филин. Вообще пропал, с концами. Все то же спасительное шестое чувство говорило: что-то у них пошло не так. И крайними оказались он, Игорь, и его ребята. А ведь, блин, думал, что эти продавцы картинок – несерьезные люди, старательно косящие под американских деловых, какими их показывают в кинофильмах. А оказалось не все так просто…
      Сейчас план был у него простой. Отвалить на одну дачку, о которой никто не знал. Посидеть там тихо и не спеша разобраться в ситуации. А уж потом решать. Кудрявцев, служивший в разведроте десанта, опасности не боялся. Но тут был случай особый. Ощущение такое, как будто находишься с завязанными глазами в темной комнате. Непонятно было – откуда станут стрелять?
      Почти не снижая скорости, «бумер» вкатился в Сестрорецк. Трасса вела на мост через Разлив. Уже въехав на него, Игорь понял, что зря это сделал. Пришлось сбросить скорость, да и мост был узким. Надо было в в объезд…
      Но – поздно. На той стороне моста откуда-то нарисовался «лендровер», который буквально прыгнул из темноты на трассу, перегородив проезд. Боковым зрением Кудрявев увидел в зеркале огни машины, выскочившей из поперечной улицы. Обложили.
      Он резко затормозил, а потом дал задний ход. Набирая скорость, BMW пошел капотом вперед. Игорь открыл дверь и выпал из машины. Удар об асфальт был мощный, но толстая кожаная куртка его смягчила. Да и учили Игоря в свое время этому искусству – прыгать из машины на ходу… Он тут же откатился в сторону.
      Те, задние, такого явно не ожидали. Они-то, судя по всему, рассчитывали влететь на мост, захлопнув ловушку. Послышался визг тормозов, затем удар железа о железо. Так, этим некоторое время будет не до него. Тем временем от «лендровера» отделились две тени. Они бежали к месту столкновения – и явно не видели Игоря, он находился вне освещенного фарами пространства. Игорь извлек пистолет. Тени попали в полосу дальнего света от «бумера». Кудрявцев сделал четыре выстрела. Двое неизвестных повалились на асфальт. Игорь двинулся назад, держась края моста, готовый к тому, что из второй машины откроют огонь. Но тем было явно не до этого. Приблизившись, Кудрявцев увидел, что на мосту стояла обычная «девятка». Лобовой удар с «бумером» превратил ее переднюю часть в металлолом. Интересоваться, кто там и что там времени не было. Игорь миновал мост и растворился в улицах пригорода Сестрорецка.
 

* * *

 
      На вокзале Казака встречала Аленка. Завидев Сергея, девушка с места взяла хороший разбег и так прыгнула на него, что он, уж на что был крепкий парень, чуть не повалился на перрон.
      – Наконец-то! Приперся, гад! А то сидишь в своем медвежьем углу и занимаешься разными темными делами! – орала она на весь Ладожский вокзал.
      – Ты чего это так разошлась? – спросил Сергей, поцеловав девушку.
      – А-а, это я вчера к подружке заехала поболтать, она тут живет неподалеку. Мы под коньячок сериал какой-то глядели. Про офигенную любовь. Вот я и прониклась… В самом деле, единственный стоящий парень – и все где-то болтается. А вокруг какие-то чмошники… Даже и переспать толком не с кем.
      – Слушай… А что это ты с багажом? – спросил Казак, заметив на плече у девушки объемистую сумку.
      – Так ты ж не зря сюда приехал, верно? Жить без приключений нам никак нельзя. Я и с работы отпросилась – типа веду журналисткое расследование.
      Казак только хмыкнул. С Аленой Чигирь он познакомился во время одного веселого дела. Точнее, со знакомства с ней это самое дело и началось. С тех пор у них тянулась дружба, переходящая во время визитов Казака в постель. Впрочем, девушка была полезной и во многих других вещах. Она работала в медиаагентстве, которое, как считалось, выпускало газету, но на самом деле занималось «черным пиаром». То есть за определенную плату готова была смешать с дерьмом любого, на кого укажет заказчик. Там трудились зубастые волки информационных джунглей, умеющие найти компромат на кого угодно и на что угодно. Алена была волчицей не из последних. Когда-то совместные приключения с Сергеем открыли ей глаза на то, что в реальности представляет собой этот мир – и из дурочки-журналисточки, каких сотни, она стала специалисткой информационной войны. При этом на вид Алена оставалась все той же наивной дурочкой с широко открытыми на мир пустыми глазами. Именно поэтому она умудрялась в обыкновенном интервью вытягивать у разных ответственных товарищей совершенно убойную информацию. В общем, серьезная была девушка.
      – Ну, и где твоя блат-хата? Ты когда звонил, сказал, что все схвачено. А то я бы нашла…
      Казак огляделся. И тут же к нему подошел молодой неприметный человек.
      – Вы Казак? Я вас проведу к вашей машине…
 

* * *

 
      Квартира оказалась своеобразной, в таких Казаку бывать еще не приходилось. Она располагалась на Васильевском, на улице Репина – в жутко узком проезде, напоминающем улочки европейских средневековых городов типа Кракова. Но это еще что! Более всего поражала планировка жилища. Одна комната была как комната, но вот в другую вел узкий коридор из кухни – в обход первой. Все остальное было… Ну как всегда бывает на подобных квартирах, где размещаются нужные люди. Разве что имелся компьютер со всеми причиндалами.
      – Вот что мне нравится у вас, у бандитов, так это хорошо налаженная инфраструктура, – сказала Алена, оглядевшись. – Приезжаешь – а рабочее место готово.
      Казак врубил аппарат. На экране в углу появился значок, свидетельствующий, что с Интернетом все хорошо. Но загрузил «Оперу».
      – Это уже безобразие! – послышался возмущенный голос девушки. – Если и бандиты стали сетевыми маньяками, то куда ж мир катится?
      Алена стянула майку и прижалась к Сергею. Казак взял ее за плечи – и девушка сразу обмякла. Он знал эту ее особенность – переход от журналистской агрессивности к покорности мужской руке. До комнаты с кроватью было далеко – поэтому Сергей повалил ее на пол, на ходу стаскивая с девушки джинсы, а потом и сам кое-как освободился от одежды. Когда Сергей вошел в нее, она издала протяжный стон. Секс получился интенсивный, но непродолжительный. Уже вскоре Алена, блаженно жмурясь, разлеглась на Сергее.
      – Надо же, как, оказывается, я тебя хотела. Вот что значит смотреть на ночь сериалы. А тут еще подружка жаловалась, дескать, она к молодому человеку пришла, вся такая-растакая, принимает на диване разные эротические позы – а он, сволочь, в монитор пялится. Она ж не в Интернете, и, значит, ему не интересна. Вот я и подумала – приедет Сергей, он из тайги, он не такой.
      – У нас там, кстати, тоже Интернет.
      – Вот, блин, скоро в мире романтики совсем не останется. Приедешь куда-нибудь в Африку, в джунгли – а там возле хижины сидит негр и шарится в том же самом «Живом Журнале»… Ладно, давай кофе, что ли, выпьем. Если он тут есть.
      Алена слезла с Сергея, быстро оделась и двинулась на кухню. Когда туда подтянулся не очень торопившийся Казак, вода в «Сименсе» уже готовилась закипеть – а Алена раскладывала на столе какую-то нарезку из упаковок. В углу просторной кухни находился бар. Сергей вытащил оттуда бутылку виски.
      – Ну, что, давай за встречу старых друзей. И за начало нашей плодотворной совместной работы.
      – Про работу ты по телефону говорил, «типа подробности при встрече». Что там у нас?
      В глазах девушки загорелся холодный азартный огонек. Нет, журналистика – это диагноз.
      – Дело такое. Понимаешь, у нас всплыли три картины старого мастера. Судя по всему, они из Питера. Среди краденых не значатся. Так вот, нужен человек, который хорошо знает обстановку на местном художественном фронте. И хорошо бы – чтобы имел какое-то понятие о том, как серьезные картины толкают на Западе. Я, сама понимаешь, в этих делах лох лохом.
      – Какой вопрос, командир, сейчас мобильник из куртки выну – и начнем…
      Идея начать поиски именно так, казалась Казаку наиболее продуктивной. В самом деле, обращаться к партнерам Ишмуратова, ничего не имея, он считал лишним.
      Как и искать самому тех людей, которые сунули картину бедному афганцу. Как иголку в стоге сена. Никаких толковых примет афганец не дал, где их держали – не знал… Ну, а найдешь – попадешь на исполнителей…Алена между тем уже вышла на связь:
      – Вадим? Слушай, ты тут копал материал насчет той кражи у коллекционера… Да нет, мне эта кража по фигу, тем более, что менты уже всех повязали. Дело в другом. Ты рассказывал, что общался с каким-то мужиком, знатоком частных коллекций… Вот именно, мне он нужен. Да, дело веселое. Ты ж знаешь, я фигней не занимаюсь. Может потом расскажу… Нет, я тут с мужчиной. Очень суровым, кстати. Убьет и не заметит…
      – Так, телефон я получила. Что можно тому товарищу рассказывать? – спросила Алена Сергею, прервав связь.
      – То, что я тебе рассказал…
      – А как зовут художника?
      – Робер Юбер.
      Журналистка уже набирала другой телефон.
      – Андрей Ильич? – И тут ее голос стал прям-таки медовым, – вас беспокоит секретарь частного сыскного агентства Алена Чигирь… Видите ли, тут такое дело…
      – Ну, все, – сказала она минут через десять. – Можно двигаться. Старикан, с которым я говорила – очень крутой реставратор. О картинах и их владельцах знает все. Судя по всему, просто на стуле подпрыгивает от нетерпения нас видеть. Говорит, быть такого не может. Так что, думаю, проблем с выкачиванием информации не будет. Двигаемся. Да, он в центре живет, так что проще на метро, чем на тачке…
      Честно говоря, Казак ожидал увидеть в доме реставратора обилие картин и прочего антиквариата. Однако просторная комната с «фонарем», в которую их проводил хозяин – невысокий, плотненький и очень подвижный человек лет шестидесяти, была обставлена мебелью, которую на закате советской власти покупали хорошо зарабатывающие люди. В углу стоял компьютер. При виде его Сергей ощутил собственную техническую неполноценность. Вон, даже у стариков эта машина есть. А он себе комп приобрести так и не сподобился…
      Что же касается картин, то на стенах висело всего два каких-то пейзажика, изображавших морское, судя по серому мрачному небу – Балтийское побережье.
      – Это мои работы, – пояснил Аркадий Степанович, увидев, что Сергей заинтересовался картинами, – в Усть-Луге писал. Знаете, как становятся реставраторами? Все мы в юности мечтали стать художниками. Но… Не дал Бог особого таланта. То есть, чужие работы поправлять могу, а вот свои… Сами видите. Так, любительская мазня.
      – Да я думал у вас собственная коллекция есть…
      – Сапожник без сапог, – засмеялся реставратор. – У меня, молодой человек, в жизни не было таких денег, чтобы коллекционировать картины. Да к тому же… Я ведь до пенсии работал в Эрмитаже. Знаете, после этого собирать что-то самому… Я хоть и имею с коллекционеров свой кусок хлеба с икрой, но этих людей не понимаю. Сумасшедшие. Хотя… сейчас бизнес, вроде, цивилизуется, может, новый Третьяков из кого-нибудь вырастет…
      Сергей усмехнулся, представив своего шефа в роли покровителя искусств. А с другой стороны – почему бы и нет? Если кто-нибудь доходчиво объяснит Ишмуратову, что так поступают солидные люди – он ведь и поведется. И будет в Петрозаводске Ишмуратовская галерея…
      – Но, господа, я, кажется, вас заболтал. Это от волнения. Уж больно дело необычное. Присаживайтесь…
      Они расселись в креслах возле журнального столика, и Алена извлекла из папки снимки картин. Мент в Петрозаводске передал их Сергею. Еще по дороге Казак договорился с Аленой, что разговор будет вести она. Потому что в живописи он разбирался, как свинья в апельсинах. Девчонка тоже не особенно была сильна в этой области, но она хотя бы Университет закончила.
      – Вот эти картины. Всплыли из ниоткуда. Специалисты утверждают, что подлинные.
      – А кто именно?
      – Этим милиция занималась, – вмешался Казак. – Но уголовщины за ними они не нашли, дело не открыли. А наш человек, у кого они оказались, нанял проследить их историю. А то мало ли… Он человек солидный, ему репутация скупщика краденого не нужна. Да и вообще ему интересно. И он может себе позволить удовлетворить свое любопытство.
      – Никогда не встречался с современными последователями Шерлока Холмса. С милиционерами-«антикварщиками» контачил не раз. Но все же чем я могу помочь?
      – Вы ведь знаете питерских коллекционеров?
      – Всех, чьи собрания представляют хоть какой-то интерес. Мирок-то узкий. В последнее время появилось несколько из новых русских. Я понимаю, куда вы ведете. Но Юбера в Питере у частников вообще нет. Есть одна картина в Москве. Но ЭТИХ уж точно нет.
      – Скажите, а могли они где-то находиться? – спросила Алена. – Ведь во время блокады, насколько я знаю, были мародеры, кто собирал ценности по вымершим квартирам. Или другой вариант: из Германии после войны тащили всякое. Может, кто-то прихватил?
      Аркадий Степанович усмехнулся.
      – Какой-нибудь капитан или майор увидел в прусском замке картины, привез их, а потом держал их на своей даче?.. Наши офицеры, по большей части, люди были простые. Они тряпки тащили. Вот союзники, особенно англичане… те – да. Их тряпками было не удивить, а вот бесхозным антиквариатом… До сих пор там всплывают произведения искусства, вывезенные в сорок пятом из Германии. Что-то я по этому поводу хотел сказать… Эх, старею. Ну ладно, может, потом вспомню. Так вот, вариант, что их после войны привезли из Германии – очень маловероятный. Как и блокадный вариант. Дело не в том, что их не могли привезти оттуда, или прихватить в вымирающем городе. Могли. Но мало шансов, что с тех пор они ни разу не всплыли. Я еще допускаю, что где-нибудь в глухой деревне обнаружится уникальная старинная икона, хотя в шестидесятых-семидесятых годах глубинку по этой части тоже изрядно почистили. Тогда вспыхнула мода на иконы… А если говорить о картинах. Да, может всплыть, допустим, работа Филонова или каких-нибудь других русских авангардистов. Еще Айвазовского в провинции находили. Саврасова. Но Юбер… В России он не работал. Его картины покупала матушка Екатерина. Ну, и следом за ней, как это водилось, кое-кто из вельмож. Куда они могли пропасть? Утащил в семнадцатом какой-нибудь революционный матрос? Он, скорее, золотишко какое-нибудь утащил бы. Спрятали при приближении фашистов? Но это легенда. Все, что спрятали, потом нашли. Все, что не успели спрятать, немцы сразу, как пришли, вывезли в Германию. Господа, это не пиратский клад. Все эти вещи рано или поздно, а точнее, довольно быстро, всплывают…
      – А, может, существуют никому не известные коллекции? – спросил Алена.
      Реставратор добродушно рассмеялся.
      – Милая девушка, я всю жизнь занимаюсь живописью. Бывал во многих странах, общался с тамошними любителями. Так вот, мне никогда не доводилось слышать о сумасшедших эстетах, которые в своем особняке или замке за запертыми дверями любуются полотнами. Это уже что-то из области плохой художественной литературы. Одним из мотивов коллекционирования антиквариата является тщеславие. Коллекционер всегда рад похвастаться тем, что он имеет. Потому-то воровать известные произведения искусства – бессмысленное дело. Вот, в 1912 году в Италии похитили «Мону Лизу». И что? Через два года ее нашли на каком-то римском чердаке. Понимаете, такую вещь продать невозможно. По той причине, что ее никто не купит. Разве что украсть и предложить вернуть за выкуп – как людей похищают. О таких случаях мне слышать приходилось. Но это из другой оперы.
      – Но давайте поищем варианты. Ведь если картины есть – значит, они откуда-то взялись.
      Реставратор задумался. Потом резко наклонился к девушке:
      – А знаете, один вариант есть. Да-да, и достаточно вероятный. Вы, возможно, слышали, что в двадцатых годах коммунисты массово продавали произведения искусства за рубеж.
      – Слышала, конечно. Об этом одно время все газеты кричали – когда было модно коммунистов обличать во всех смертных грехах.
      – Этот-то грех за ними имеется. Но тут что для нас интересно? Списывали произведения искусства из музеев в обстановке, простите, полного бардака. Никакого серьезного учета не велось. Так что, возможно, кое-что и прилипло к нечистым рукам. Среди большевиков, знаете ли, были не только революционные матросы с маузерами. Имелись там и очень образованные люди. А ведь тогда многие были уверены, что советская власть долго не продержится. Мне отец рассказывал – сидели люди и ждали, что вот-вот большевистская власть рухнет и наступит нормальная жизнь. Так что могли припрятать до лучших времен. А потом – тридцать седьмой год случился. И многие видные коммунистические деятели неожиданно для себя сами оказались в роли жертв… Так что могли где-то припрятанные ценности так и остаться не найденными.
      – Логично, – встрял Казак. – А потом, допустим, кто-нибудь на какие-нибудь дедовские записки наткнулся или вообще случайные люди нашли. Но что нам это дает?
      – Установить, кто проводил изъятие ценностей легко. Это я по своим каналам выясню. Искусствоведы часто занимаются подобными расследованиями. Есть опытные люди.
      – Разумеется, наш заказчик оплатит ваш труд и труд этих людей…
      – Да бросьте! Мне и самому интересно. Я ж на пенсии, чем еще старику заниматься?
      – Но только тут вот какая странность. Я уж раскрою карты. Дело в том, что эти картины пытались переправить за границу. Вопрос: зачем? Если они всплыли совершенно легально, то зачем лезть в криминал? К тому же, имеется риск все потерять. Что и случилось.
      – Вообще-то на Западе произведения искусства стоят куда больше. К тому же… Знаете, я ведь в законах не очень разбираюсь. Если, допустим, их строители нашли при ремонте? Это что – клад или как-нибудь по-другому называется? Наверняка и теперь положено как-то и с кем-то делиться? С государством, с владельцем земли? А вот насчет заграницы… Ведь мелькала у меня какая-то идея. А! Ведь точно… Погодите, я включу компьютер. Мне надо в Интернет прогуляться.
      Реставратор запустил машину и влез в Сеть. На экране стали мелькать различные сайты на иностранных языках.
      – Так-так, где-то здесь было… А, вот нашел. Речь идет об одном немецком аукционе. Это, конечно, не «Кристи», но тоже очень престижная контора. Так вот, тут говорится, что на торги выставлены две картины Юбера.
      – Эти?! – чуть не подпрыгнул Казак.
      – Погодите, тут есть ссылка на репродукции… Нет, не эти. К тому же они уже проданы. Одна за два миллиона евро, другая – за два миллиона двести.
      – А я думала больше… – хмыкнула Алена. – Я читала, что работу Ван Гога недавно за пятнадцать миллионов продали.
      – В мире искусства тоже есть мода. Ван Гог, это как говорят в телевизоре, раскрученный брэнд. А Юбер… Да и не в моде нынче классицизм. Так, продавец пожелал остаться неизвестным.
      – Даже так?
      – Это ни о чем не говорит. Обычное дело на таких аукционах. А вот еще ссылка… – Аркадий Сергеевич некоторое время читал текст, потом обернулся к гостям:
      – Молодые люди, почитайте, я сейчас переключу на английский вариант…
      Казак кое-как мог объясняться на этом языке, но не питал иллюзий относительно глубины своих познаний. Алена двинулась к машине и некоторое время шевелила мышкой, листая страницы. Наконец, она отлипла от экрана:
      – Сергей, в общем, дело такое. Там изложена, так сказать, новейшая история этих картин. Это статья из какого-то бундесовского журнала.
      – Да, известный и очень солидный журнал. Печатает много статей об искусстве. Причем пишут там серьезные, понимающие люди, – подтвердил реставратор. – Они часто печатают статьи, подобные этой. Подозреваю, что по договоренности с аукционистами. Подогревают, так сказать, интерес к тем или иным произведениям, выставленным на торги.
      – Заказуха, дело известное, – кивнула Алена.
      – Ну так вот, в статье говорится, что в Англии, в одной из усадеб, была обнаружена коллекция картин. Они находились на чердаке. А все потому, что некий майор Стэнли в 1945 году привез их из Германии. И почти сразу же скоропостижно скончался. Его дом перешел к дальним родственникам, которые чердак обшарить не удосужились. И вот только теперь, как дошло дело до ремонта… Но интереснее другое. Картины, как здесь сказано, до войны находились в одной частной коллекции в Дрездене. Существует какой-то альбом, где представлена репродукция одной из картин. Но считалось, что коллекция погибла во время знаменитой бомбардировки Дрездена американцами. А вот значит не погибла.
      – Погоди. А там сказано именно о двух найденных картинах? – спросил Казак.
      – В том-то и дело, что нет! Тут автор явно и сознательно темнит. Но из текста, если я правильно поняла, получается, что картинок в этой коллекции больше. Причем там речь идет не только о Юбере. Вроде, есть и другие авторы. Но их не называют.
      Услышав это, Казак почувствовал некоторое облегчение. Дело выходило из малопонятных ему сфер высокого искусства, теперь наметилось что-то знакомое и привычное. Запахло нормальными криминальными делами. Итак, что получается? Похоже, этот груз был не первым. А, возможно, и не вторым. Ведь неизвестные контрабандисты могли реализовать картины и каким-нибудь иным способом. Схема, похоже, такая. Полотна западных мастеров переправлялись за бугор, где им создавалась легенда. Дескать, они никогда Запад не покидали. Но что самое главное – это явно не разовая операция. Работает налаженная схема. То есть, где-то на российских просторах имелись произведения искусства, которые деловито толкают за бугор, выбрав для этого весьма необычный способ.
      – Аркадий Сергеевич, вы тогда попытайтесь узнать о людях, занимающихся продажей картин.
      – Обязательно! Что ж, поиграю в сыщика на старости лет…
      Когда они уже спускались по лестнице, Алена вдруг остановилась:
      – Слушай! Появилось у меня одно соображение. Конечно, я уточню у своих ребят, кто специализируется на криминале. Но я тоже криминальную хронь почитываю. И передачи типа «криминальной России» смотрю…
      – Да не тяни ты!
      – Так вот, мне кажется, что эти люди – дилетанты. В смысле – они никогда не занимались контрабандой предметов искусства.
      – С этого места поподробнее, пожалуйста.
      – Способов контрабанды картин, насколько я понимаю, много. Но вот про такой, как в нашем случае, я ни разу не слышала. И штука в чем? У контрабандистов ведь есть наверняка свои каналы, связи и все такое прочее. Но они все – не у вас в Карелии, а где-то… ну, может, в Пулково или в Домодедово, в порту… А вот предположим, что у неких людей никаких связей нет. Они не хотят лезть в криминальную среду, чтобы не засветиться. У вас ведь там, в кругах мафиози и бандитов, наверняка информация расходится…
      – Это точно. Как в деревне. Все о всех если не знают, то слыхали.
      – Вот именно. И тогда они начинают шевелить мозгами – и в итоге придумывают такую вот комбинацию.
      – В чем-то ты прав, Чебурашка. И это меня не радует. Все по той же причине. Искать в нашей среде – одно дело. Искать в пятимиллионном городе – дело другое. И пока у нас нет других вариантов, придется лезть в мрачный период истории нашей Отчизны.
      Но все вышло иначе.

Глава 4
ПРОХОДИЛИ ПО ПАРКУ СКИНХЕДЫ

      Когда парочка вышла из двора на Итальянскую улицу, у Казака в кармане раздался звук разухабистого рокабилли – звонок у него был такой на мобильнике. Номер высвечивался чужой.
      – Слушаю.
      – Ты Казак? Я от Барина. Дело к тебе есть. С твоими мы все обкашляли. Хочешь, позвони вашим, проверь. Я позже перезвоню.
      Сергей отключился и набрал номер Князева. Барин – это был как раз тот человек, которого прикрывал Ишмуратов. Видимо, «наверху» случились какие-то события.
      Князев начал с ходу.
      – Казак, тут начались интересные события. Барин сам на шефа вышел. У них там с нашим делом какие-то крутые косяки. Они догадываются, что с грузом было что-то не так. В общем, Барин хочет взять тебя в аренду.
      – А что вы им сообщили?
      – Ничего. Мы продвинули, что ты, дескать, к своей девице поехал в Питер. Так что сообщай им сам, что считаешь нужным. А что ты, кстати, выяснил?
      – Кто-то внедрился со стороны. Причем левак гонят не в первый раз. В Германии уже целая система под эти штуки разработана. Остальное будем выяснять.
      – Вот, блин, чуяло мое сердце… Ладно, работай.
      Казак усмехнулся. Вот она – слава. Он уже был достаточно известным человеком в определенных кругах – и уже несколько раз его «одалживали» у Ишмуратова для выяснения разных сложных дел. В данном случае, правда, все было сложнее. Тут Сергей играл две роли. С одной стороны – он помогал местным бандюкам разобраться с какими-то их делами, с другой – партнер демонстрировал Ишмуратову, что скрывать ему нечего. То есть, к возникшим косякам он никакого отношения не имеет. Впрочем, кто в сомневался.
      Почти сразу же раздался звонок неизвестного от Барина.
      – Казак? Ну, что перетер со своим начальством?
      – Да все путем.
      – Слушай, ты где?
      – На Итальянской, вон напротив вижу эту… Ну, где телестудия.
      – Понял. Слушай, там на Малой Садовой есть чайная. Жди меня там.
 

* * *

 
      – Ну, что там? – спросила Алена.
      – Сейчас у нас будет встреча с местными бандитами. Где тут на Малой Садовой чайная?
      – Пойдем…
      Чайная была из тех новомодных заведений, что предназначены для долгого и вдумчивого сидения. Чем, собственно, немногочисленные посетители и занимались. В углу Казак приметил девушку студенческого вида, которая, похоже, готовила тут какие-то задания.
      Кроме многочисленных сортов чая имелось в заведении и спиртное. Сергей чай пил исключительно почти чифирной крепости – местная водичка его не устраивала. Алену, судя по тому, как она пренебрежительно рассматривала меню, тоже. Поэтому Казак заказал два по сто коньяка и отошел к столику возле окна. Отсюда хорошо просматривалась улица, на которой кипела бурная жизнь. Все скамейки были заполнены, у стены напротив какие-то потертые волосато-бородатые люди наяривали на трех гитарах и бубне старинную застольную песню про комиссара и батьку-атамана.
      Образ со стены под рубаху снял,
      Хату запалил и обрез достал.
      При Советах жить – торговать свой крест!
      Много нас таких уходило в лес.
      – Ну, что Алена, кажись, снова у нас тут начинаются развеселые дела.
      – А это и к лучшему. А то в последнее время мне что-то скучно. Ты не представляешь, как задолбали всякие мелкие политики и бизнесмены, которым нужно полить грязью своих конкурентов. Ничего необычного. Поскольку каждый по уши в дерьме, компромат на них искать не фиг делать. Хорошо у нас есть один чел, которому кого-то помоями облить – просто праздник сердца… Бандиты хоть не прикрывают свои дела разговорами о благе народа.
      – Не боись. Наш шеф уже планирует выдвигаться в депутаты. Да и другие… Так что скоро все авторитеты будут слугами народа.
      – Может, оно и к лучшему. Они хоть дело делать умеют. К тому же, как я заметила, у них присутствует своеобразное чувство патриотизма.
      – Оно конечно. Хотят сами быть хозяевами, а не работать на западного дядю.
      Девушка засмеялась:
      – Тема для диссертации. Роль организованной преступности в возрождении России. Смотри, кажись, твой друг подошел.
      В самом деле, в чайную зашел очень спортивный парень с мелкими чертами лица. Одет он был в дорогой костюм, который, откровенно говоря, сидел на нем, как седло на корове. Впрочем, человек был не так-то прост. Бегло оглядев зал, он тут же вычислил Сергея и Алену, хотя они по виду ничем не выделялись среди других сидящих в зале парочек.
      – Ты Казак, – уверенно сказал он и, не дожидаясь ответа, представился:
      – А я Валера. Может, слышал про Чемодана?
      – Не приходилось. Я Сергей, а это Алена, она со мной. Будет помогать работать.
      – Во дела, девицы в наше дело лезут. Впрочем, тебе видней. Погоди, я чаю сейчас возьму, а то пить ужасно хочется…
      Сделав заказ, Валера сразу начал рассказывать: – Барину это дело очень не понравилось. Что-то там нечисто. Фигня какая-то происходит.
      – Это точно. Левак сунули. Мы, честно говоря, думали и на вас, или на ваших. Но оказалось – все куда хуже.
      – А что там было, можешь сказать?
      – Почему бы и не сказать? Картины там были старые. Которые стоят очень хороших денег.
      – Ну, братан, ты сказанул, что вы на нас подумали. Чтобы дела какие-то мутить, надо ведь в них сечь, верно? А картины… Кто в них у нас разбирается? Барин, который образование на малолетке получал? Или, может, я в спортивной школе в них что-то понимать научился? Да для нас все эти картины – темный лес. И все у нас такие.
      – Мы уже сами поняли, что тут действует кто-то со стороны. Причем люди сообразительные. Но, как мы думаем, не профессионалы.
      Чемодан покачал головой.
      – Это как сказать, братан. Уж больно серьезно они работают. С чего мы кипеж-то подняли? А вот с чего. Эти чурки у нас сидели в старом санатории. За ними трое наших присматривали. Ну, так вот, один пропал с концами. Другого вчера менты из пруда в Сосновке выловили. По башке его стукнули. А третьего скинхеды этой ночью убили.
      – Скинхеды? Он что, всякой там национальности?
      – Ага. Другую такую рязанскую рожу надо поискать. Гнусное дело. Я, кстати, еду разбираться. Поехали?
      – Почему бы и не поехать?
 

* * *

 
      Машина свернула с Московского проспекта, проехала вдоль парка, миновала огромное здание Спортиво-концертного комплекса и выехала на один из длинных безликих проспектов, застроенных хрущобами.
      – Вон видишь тот магазин? Там его видели последний раз.
      Валера припарковал машину, и они вошли в заведение. Магазин был как магазин – обычный небольшой круглосуточный супермаркет, набитый всяким разным товаром, из тех, которых понастроили во множестве по всей Руси великой. Из трех касс работала одна.
      – Вот эта девка была в ту ночь, – пояснил Валера.
      Они подошли к кассе.
      – Добрый день, – начал Казак, мы насчет того случая ночью…
      – Я ж милиции все рассказала, – торопливо ответила продавщица, невысокая плотненькая девица довольно заурядного вида.
      – Девушка, мы его друзья. Мы хотим сами найти этих ублюдков. Понимаете? – С этими словами Сергей извлек стодолларовую купюру и положил на тарелочку кассы.
      – А почему бы и не рассказать? – ответила продавщица, торопливо спрятав бумажку. – Дело было так. Этот ваш друг зашел где-то возле двух часов ночи. Я его знаю. Он где-то рядом живет, часто у нас отоваривается. Машину он оставил вон там, отсюда видно. Значит зашел он. И тут ввалились эти скинхеды. Человек, наверно, пятнадцать. Разбрелись по магазину. Но вели себя тихо. Этот парень, ваш друг – находился вон там, в дальнем углу. И там у них что-то случилось… Я не слышала, но ссора вышла. В общем, они все вместе вышли – и пошли вон туда, во дворы.
      – Его нашли через два двора, на территории детского садика, – пояснил Валера.
      – Места у нас глухие. Ночью полная пустота. Вот только в этот магазин люди и ходят… В округе других ночников нет.
      – Скажите, а ведь тогда вы должны знать этих скинхедов? Парни они приметные и тоже, наверное, часто ходят.
      – Никогда их не видела. И вообще странно. У нас тут все больше готы…
      Алена заметила недоумение на лице Казака и пояснила:
      – Готы – это такое молодежное движение. Они ходят в черном, носят длинные волосы и увлекаются разной мрачной музыкой. И, что самое главное – скинхедов они на дух не переносят.
      – Все правильно, – подтвердила девушка. – У меня младший брат из них. Он иногда рассказывает, как они со скинами дерутся. Но не тут, не в нашем районе. Тут этих готов как грязи. Весь наш молодняк волосы отращивает.
      Больше ничего толкового узнать не удалось.
      – Я вот одного не понимаю, почему, если это была не случайность… – Начала Алена после того, как они покинули магазин.
      – Да уж какая случайность. Банда отморозков глухой ночью шляется по чужому и враждебному району… И докапывается к обычному и не слабому парню. Не к негру, не к кавказцу и даже не к готу, – усмехнулся Казак.
      – Так вот, а почему они его у магазина не подкараулили? Зачем им было лезть внутрь и светиться?
      – Он же был на машине. Все на виду. Продавщица могла ментов вызвать, – пояснил Казак.
      – Она права, – согласился Чемодан, – тем более, ментовка здесь совсем недалеко. Так что менты могли и за пять минут подъехать… Дела. Ну, поехали отсюда.
 

* * *

 
      – Погоди-ка, Валера, притормози – попросил Чемодана Казак, когда машина двинулась по проспекту. – Гляди, вон там, между домами, движется расписная компания. Алена, эта и есть готы?
      – Именно они, – подтвердила девушка, вглядевшись в просвет между домами. Из глубины дворов летящей походкой приближалась группа молодых людей, человек десять. Они были весьма крупного калибра и выглядели своеобразно. Большинство парней щеголяли длинными, давно не мытыми волосами, «косухами» и армейскими ботинками. Из-под расстегнутых курток виднелись черные же майки с какими-то навороченными рисунками. Две девушки смотрелись еще более интересно. Они тоже были в черном, обе с какими-то всклокоченными прическами и весьма своеобразной косметикой. В общем, для полноты имиджа девицам не хватало только метел. Получилась бы картинка «я у мамы ведьма».
      – Ну, черти какие-то… – протянул Валерий.
      – Слушай, Чемодан, мы сходим, проведем с ними беседу. Нет, ты лучше подожди нас в тачке, потому что на твоей физиономии крупными буквами написано, что ты о них думаешь. А мы попытаемся информацию добыть.
      – Валяйте. Только я не верю, что у вас что-нибудь выйдет.
 

* * *

 
      Парочка выбралась из тачки и направилась наперерез движущейся компании. Мельком глянув на свою подругу, Сергей подумал, что они могут сойти если не за своих, то за, так сказать, идейно близких. Алена была в черном. Правда, на ее майке красовалась какая-то африканская маска, а не готические ужасы, но все-таки… Сергей же на досуге любил слушать пусть не готическую, но все-таки «тяжелую» музыку, так что мог поддержать беседу.
      – Здорово, мужики! – приветствовал он компанию. – Разговор у нас к вам есть интересный.
      – Разговор, так разговор, почему бы и не поговорить, – сказал один из готов, парень лет двадцати пяти, похоже, лидер в этой компании. Казак, слава богу, разбирался в людях. Так вот – парень-то был серьезный. Что-то у него в биографии было такое… То ли служба в «горячей точке», то ли просто какая-нибудь мрачная спецчасть. В общем, бывший лесной егерь и участник двух «малых» войн, Сергей Казаков почувствовал своего. Собеседник, вроде бы, тоже.
      – Слушай, братан, мы тут банду скинхедов ищем. Есть у нас и наших друзей к ним ряд серьезных вопросов. Очень для них неприятных.
      – Скины? – засмеялся гот. – Ну, ты чел, скажешь. Нет, если у кого к скинам есть вопросы, так я только рад помочь. Но только не здесь ты этих бритых ищешь. Нас тут, вот таких, как мы, знаешь сколько? Да и все местные алконавты за нас впишутся. Не любят здесь скинов. Так что вряд ли тут мы тебе помочь можем… Ты, кстати, где служил?
      – Пограничники. АПГ. Ну, это типа лесной спецназ.
      – Ну, вот я и вижу что-то родное. А я в десанте. ДШБ. Так что рад бы помочь, но скинхедов тут нет.
      – О чем базар, Демон? – спросил еще один парень, подошедший откуда-то со стороны.
      – Да вот человек говорит, что скинхедов где-то в нашем районе видали. А я ему и объясняю, что они двадцать раз подумают, прежде чем сюда соваться.
      – Слушай, а ведь он прав. Видел я скинов… Дело, в общем, так было. Я ехал поздно вечером к бабке, ну, по домашним делам. Уже метро скоро должно было закрываться. Шел через парк. И вот у Шахматного домика мне навстречу они выскочили. Много их было… Я уж думал – ну, все, чипец настал. Но – они мимо меня ускоренным маршем проперли, даже внимания не обратили. Будто я цивил какой-то. Я хотел вам звякнуть, предупредить, да впопыхах, когда собирался, мобильник дома оставил. А там закрутился, из головы выскочило.
      – Может, это редскины были? – подал голос кто-то из готовской тусовки.
      Алена просветила Казака:
      – Есть на Западе такое течение. Те же самые бритоголовые, но они не нацисты, а совсем наоборот – прикалываются ко всяким коммунистическим делам. Но про них в наших краях я не слыхала.
      – Правильно говоришь, подруга, – согласился готский лидер. – Редскинды в России обитают только в Интернете. Я бы сам хотел посмотреть на такое чудо. Слушай, а что вообще за заморочка?
      – Да где-то тут друга нашего скины убили. Он здесь жил, а эти с ним в магазине схлестнулись.
      – Оба на! В нашем районе эти падлы убили человека. Да еще нашего, в смысле, того, кто тут живет! Слушай, мы тут тебе будем помощниками. Это уже чересчур. Чем помочь можем?
      – Для начала я твоего друга расспрошу. Братан, ты конкретно больше ничего не разглядел? Я понимаю, темно было.
      – В том-то и дело, что разглядел! Там, возле домика, как раз фонарь стоит. Я одного из них узнал. Вот, Демон, помнишь была заварушка возле того клуба на Петроградской?
      – Ты человеку расскажи, он-то не знает.
      Парень повернулся к Сергею:
      – Короче, там был музыкальный фестиваль, наши группы тоже выступали. Ну, и скины притащились. Есть у них такое слово «накрыть». То есть, внутрь бы они не полезли, да их бы и не пустили, но вот по дороге или у входа кого-нибудь отрихтовать – это они любят. В общем, там случилась на улице месиловка, потом менты подъехали. Менты – они и есть менты. Повязали всех, кто попался. Я тоже попал. И несколько скинов тоже. Меня-то почти сразу из ментовки выпустили. Но я успел одного из скинов приметить. У него на башке такой большой извилистый шрам. Вот эту башку я видел и в парке. И, что самое главное-то, фамилию я этого типа в ментовке случайно слышал. Знаешь, как это: менты задержанных спрашивают, кто да что. Я запомнил, потому, что прикололся. Тоже мне – борец за чистоту русской нации, а фамилия у него татарская.
      – Какая?! – подался вперед Казак.
      – Погоди, вспомню. Смешная такая фамилия, похожая на этого… попсового певца. А! Муликов!
      – Это уже кое-что. А еще что-нибудь?
      – Ах, да. Еще вот что интересно. Среди них один был… Как бы не совсем скин. В смысле – не бритоголовый. То есть прикинут-то он был как все они. Но башка у него была не бритая, а просто – короткая стрижка. Хотя, вообще-то, такое бывает. Если кто-нибудь из них работает в фирме, где на голый череп косо смотрят.
      – А вот это еще интереснее, – сказал Сергей. – Ну что ж, мужики, спасибо, теперь мы их найдем.
      – А наша помощь не нужна? – спросил Демон. – Если что – ты свистни, мы всей толпой подвалим. Мы много народа можем собрать. Пиши-ка номер моего мобильника.
      Казак записал номер телефона, тепло попрощался с «неформалами» и спросил напоследок:
      – Да, ребята, есть тут где-нибудь поблизости Интернет-кафе?
      – На Московском, возле площади, – ответил кто-то из молодых готов, стоявших на заднем плане. – Хорошее кафе, я там от школы часто отсиживаюсь. Там Интернет быстрый.
 

* * *

 
      Когда Сергей, вернувшись в машину, рассказал Чемодану о высоких переговорах, тот только головой покачал.
      – Не, все-таки у Барина башка варит конкретно. Это я к тому, что он тебя привлек. Я бы с этими чмошниками так разговаривать не смог бы. А теперь, я так понял, будем искать других чмошников, только бритоголовых? Я все-таки в расклад до конца не втыкаюсь…
      – Да все просто, – отозвалась Алена. – Эти скинхеды, казалось бы, шибко идейные. Борцы за русский порядок и белую расу. Но кушать-то всем хочется. А работать они не слишком любят. Я точно не знаю, но наши ребята из тех, кто криминалом занимается говорили: порой их нанимают для разных разборок. Имто что? Они и так морды бьют, а тут за деньги. К тому же, заказчики могли им и наплести что-то. Дескать, за правое дело сражаются. Сергей, ты обратил внимание, что один из них был не бритоголовый?
      – Не вчера родился. И, кстати, все это подтверждает твою светлую мысль о том, что тут дилетанты работают. Чемодан, если бы вашим потребовалось кого-нибудь завалить, вы бы стали вот таким образом поступать?
      – Ха, да нам бы это и в голову не пришло.
      – Вот именно. А ведь кому-то пришло. И ведь ничего так, идейка-то. Если бы этот гот не узнал одного хрен найдешь. Скинхедов в городе много. Всех трясти утомишься. Да и нашли бы их, допустим, менты. Что они, стали бы копать? Поперлись придурки гасить готов. Чего сюда поперлись? А пьяные были. Готов не нашли, докопались с тоски до первого встречного. Тем более за это дают меньше, чем за заказное убийство.
      – А мы в нашли? – спросил Чемодан.
      – Так эти неизвестные могут ментам помочь. В смысле, сделают так, что со свидетелями будет туго. Так что надо торопиться.
      Машина вырулила на Московский проспект. Долго искать не пришлось. На одном из домов виднелась неоновая надпись «Интернет-кафе».
      Внутри все было как обычно. Большой зал, компьютеры, за которыми сидели, в основном, подростки. Судя по времени, они все тут околачивались, прогуливая школу, занимаясь вместо нее разжижением мозгов посредством различных игр. Со всех сторон слышались довольно натуральные выстрелы, рычание, вопли и все такое прочее.
      – Эй, командир, Интернета нам сделай на эту сумму! – обратился Казак к сидевшему возле входа очкастому парню и протянул ему сотню.
      – Пожалуйста, проходите вон к той машине.
      – Начинаем. Алена, ты знаешь, как войти в адресную базу?
      – Только она не полная. Проверяли. Многих нет.
      – Не найдем, будем искать другими способами. Может и прокатит. Главное – нам повезло. Фамилия редкая. Маликовых я встречал и Мелиховых тоже. А вот Муликовых нет. Давай садись, действуй.
      Алена начала деловито орудовать мышкой. Продолжалось это недолго.
      – О! Их всего-то в городе человек двадцать.
      – Хорошо, что не Иванова ищем, – усмехнулся Валера.
      – Да уж, в этом смысле нам повезло. Теперь смотрим. Мужчина, возрастные границы от семнадцати до… ну на всякий случай – до тридцати. Хотя тридцатилетний скинхед – это у меня в голове не укладывается.
      – Есть только один. Сейчас ему девятнадцать. Проживает на проспекте Маршала Говорова, адрес…
 

* * *

 
      – Слушай, Казак, а нам, кажись, снова сильно повезло, – сказал Чемодан, оглядев стандартный двор, окруженный многоэтажками, с детской площадкой посередине. Через эту площадку двигался субъект в классическом наряде скинхеда – зеленый «бомбер», подвернутые голубые джинсы, из-под которых виднелись тяжелые ботинки.
      Машина с командой недавно прибыла на место прописки товарища Муликова. И в ней пошла дискуссия на тему: что делать дальше. Скинхед был прописан с родителями, так что тупо ломиться в квартиру – это поднимать много шума. Вот и обсуждали – то ли начать обходить окрестные достопримечательности с целью добыть побольше информации, то ли тупо ждать.
      – Ну, что, двигаем потихоньку за ним?
      – Ребята, а может, это не он? – спросила с сомнением Алена.
      – Какая разница? Если это его дружок, то через него найдем и того кто нам нужен. Они ж все должны тут друг друга знать.
      Между тем скинхед прошел между домами. Машина на некотором расстоянии следовала за ним. Вокруг было достаточно людно. На детской площадке играли дети, возле одного из подъездов сидели старушки. А эти бабушки они почище камер наружного наблюдения. Все видят, все помнят. Казак же был сторонником чистой работы – старался без особой нужды не плодить свидетелей.
      Скинхед пересек еще один двор и вышел на улицу Васи Алексеева. Цель его стала понятна. На улице притулился небольшой минимаркет, в который он и зашел.
      – Алена, пропаси его.
      Девушка выскочила из машины и скрылась в недрах магазина.
      Вскоре мобильник Казака зазвонил.
      – Он внутри, купил две здоровые банки джин-тоника. Сейчас у кассы. Там небольшая очередь, но скоро выйдет. Какой-то он дерганый… Нервишки у парня гуляют…
      – Ну, я пошел, – сказал Казак.
      – Справишься?
      – А я с ним в игры играть не буду. – Казак расстегнул куртку и показал кобуру с пистолетом.
      Скинхед показался минут через десять. Он спустился с крыльца и, отойдя немного в сторону, открыл поллитровую банку «Гринолз» и жадно к ней присосался. Почти сразу появилась Алена. Увидев Казака, она каким-то шестым чувством сообразила, что нужно делать.
      – Молодой человек, у вас не найдется зажигалки? – кокетливо спросила она, приблизившись к объекту. – Тот, казалось, не сразу сообразил, что от него требуется, но потом полез в карман. Тут к нему со спины приблизился Казак. Он достал пистолет и упер ствол в спину скинхеду.
      – Братан, в твою печень смотрит пистолет. Так что не дергайся, брось свою гадость и тихо и спокойно двигайся вон к той машине. В случае чего стреляю без предупреждения.
      Скинхед все понял и сделал так, как было приказано. Он втиснулся на заднее сиденье.
      – Руки вперед! – скомандовал Чемодан и защелкнул на руках клиента наручники. Надо ж, какой запасливый, мелькнула в голове у Сергея – браслеты с собой возит…
      – Садись вперед, я с ним, – велел Сергей Алене и спросил Чемодана:
      – Ты знаешь здешние места?
      – Я город знаю, работа у меня такая, – отозвался он и деловито развернул машину.
      Казак этой части Питера вообще не знал. К тому же ориентироваться было здесь трудно – сплошные новостройки. Машина перескочила несколько перекрестков, с одной стороны улицы потянулась какая-то промзона, с другой – то ли пустырь, то ли запущенный парк. Выехали на небольшую полянку, окруженную кустарником. Посреди нее лежало поваленное дерево, возле него – кострище, а вокруг – многочисленные пустые бутылки и прочие следы культурного отдыха жителей ближайших многоэтажек.
      – Вылезай, – приказал Казак.
      Он вытолкал парня из машины к кострищу и только тут как следует его разглядел. В самом деле, на голове у скинхеда виднелся извилистый шрам, видимо, полученный от удара каким-либо тяжелым предметом. Парень нервно озирался, пытаясь понять, что все это значит. Судя по всему, он страдал от жестокого похмелья.
      – Ну, здравствуй, истинный ариец, – начал Казак. – У нас к тебе разговор серьезный имеется. Насчет парня, которого вы грохнули.
      – А что? Да я ничего… А вы кто такие?
      – Кто мы такие, тебе знать не обязательно. Но поверь, люди мы серьезные. И убили вы человека, который нам очень сильно был нужен. И придется тебе ответить. Тут дела – не с волосатыми придурками долбиться и не кавказцев гонять. Ты влез, парень, в такое дело, откуда лишь вперед ногами выносят. И мы с тобой пока по-доброму. А можем уложить в багажник, прокатиться кое-куда… Там поговорим всерьез. А потом ты займешься водными процедурами – купанием в Финском заливе с камнем на шее. Так что давай колись.
      – Мы своих не сдаем, – буркнул парень, но видно было, что он уже поплыл.
      – Каких же «своих»? Вот вы человека грохнули, он был кавказец? Таджик? Не был он ни кавказцем, ни таджиком. А вот что с тобой будет, если даже мы тебя в живых оставим – я дальше могу сказать конкретно. Возьмут тебя за это убийство менты. И посадят в хату, где будут сидеть несколько злых парней в наколках – представителей тех самых не любимых тобой национальностей. Догадываешься, что дальше будет? Станешь ты истинно арийским петухом. Я еще раз для тупых повторяю: это не ваши детские игры с битьем морд. Тут все намного серьезнее. Так, я жду твоего соло.
      Казак, произнося речь, внимательно наблюдал за скинхедом. Вроде бы, его базар впечатлил скинхеда. Перспектива быть опущенным кавказцами, произвела на парня куда большее впечатление, чем угроза смертью. Но дело было даже не в словах – парень и так уже был внутренне надломлен. И вот он глубоко вздохнул и заговорил:

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.