Тайны эры Водолея

      Именно ануннаки доводят прекрасную богиню до беспамятства и страшного конца: ее глаза закрыты, прекрасное тело бездыханно, она мертва.
      Появляется огромного роста демон с чудовищной мускулатурой и неторопливо вбивает в стену недалеко от трона Эрешкигаль небольшой колышек. Эрешкигаль едва заметно кивает, и это существо из суперплоти, играя бицепсами, стискивает бездыханную Иннану, словно отбирая последние капли жизни из ее тела, розовато-жемчужного, с восхитительными тенями и полутенями. Вот этот древнейший прототип Квазимодо и Кинг-Конга делает шаг, медлит, потом приближается к колышку и пробует его, проверяя на прочность. На удивление крепко сидит на стене этот темно-алый колышек, вытесанный из камня. Неспешно поднимает зловещий великан гоминид все еще ослепленную Иннану, прилаживая ее на колышек, расправляя ее руки, ноги, все тело - так, чтобы закрепить, подвесить ее здесь навсегда, в память о своем деянии, совершенном в угоду госпоже.
      Иннана подвешена на колышке. Ануннаки удаляются. Гоминид низко кланяется госпоже, поглаживая волосатую грудь.
      На четвертый день приходит черед Ниншубур. Она должна действовать, чтобы спасти богиню. Подозрения, что Энлиль и Нанна могут отказать в помощи, оказались не напрасны. Ниншубур идет к Энки, и этот небесный мудрец, проникшись к ней сочувствием и узнав тайны подземного мира, создает двух существ. Вот их имена: Кургар и Калатур. Одно из них несет под землю пищу жизни, а другое - воду, тоже живую. Как раз в это время Эрешкигаль в интересном положении "из-за своих детей". И она готова стать матерью их, но - как бывает не только на земле, но и под землей - возникли трудности с родами. Помня наставления мудрейшего Энки, Кургар обуян сочувствием и выражает его, не сдерживая своих чувств:
      - О мать-роженица, о великая Эрешкигаль! От меня к тебе, от моего тела к твоему телу, и да облегчатся твои роды!
      Ему вторит Калатур, готовый немедленно отдать знаменитой роженице свое совсем недавно созданное тело. Возгласы и восклицания двух профессионалов с незапятнанной репутацией доходят до сердца грозной богини, тем более что оба не упускают случая вторить всем ее вскрикам с таким поразительным тактом, какого в этих мрачных, хоть и роскошных внешне подземельях давно не встречали.
      Ведь только на земле, говорят, есть еще племя, мужчины которого повторяют стоны женщин и даже кое-что прибавляют от себя, и таким образом с чисто мужской добросовестностью участвуют в общем деле до самого финала событий.
      Разумеется, Эрешкигаль обещает двум симпатягам высшую награду и высшее блаженство - предлагает стать ее подданными навеки. Кургар и Калатур, изобразив на лицах высшую степень восторга, тем не менее все же отказываются от невыразимо щедрого дара владычицы подземелий. И просят на память скромный сувенир - повешенное на колышке... Эрешкигаль давно враждует со своей сестрой, но на радостях готова выполнить просьбу двух лазутчиков мудрого Энки.
      Иннана возвращена к жизни. Но из подземного царства никому не разрешается возвращаться на землю. Таков закон этих суровых мест. Но для Иннаны делается исключение. Она может вернуться в наземный мир, но с условием: ей придется представить замену вместо себя. Того, кто будет вместо нее томиться в подземелье. К ней приставлена целая толпа демонов, следующих за ней по пятам. Что это за субъекты, мы уже знаем: мрак и ужас. Им нужна замена. Или сама Иннана.
      Иннана держит путь в города Умму и Бад-тибиру. Боги-покровители этих городов - Шара и Латарак - быстро смекнули, чем может для них обернуться этот необъявленный визит. Осклабившись и поигрывая дубинкой, к ним уже направляется один из сопровождающих Иннану типов. Шара в смятении озирает окрестность, выбирает самое пыльное место среди каких-то руин и, улучив мгновение, становится перед Иннаной на колени. Когда же к нему присоединяется Латарак, оба достойнейших покровителя до захода светила ползают в пыли. К счастью для них, в этой непредвиденной ситуации они великолепно сориентировались, предварительно надев на себя рубища, конфискованные у нищих, и таким образом предвосхитили изобретательность Лысенко, встречавшего Хрущева всегда в рабочем халате с налепленными на него лепешками органических удобрений.
      Иннана из жалости отпустила двух горемык из числа богов-покровителей. Но если она сделала это однажды, то последователь отпущенных не только был помилован в связи с разгромом генетики (и, в частности, менделизма), но и многажды награжден.
      Совсем иная ситуация складывается в шумерском городе Куллабе, где правит бог-пастух Думузи - как мы помним, супруг Иннаны. Ни тени сострадания, ни одной слезы не было замечено на гладком лице во время пленения его жены в подземном царстве. Наоборот: надев самые роскошные одежды и воссев на высокий трон, он радовался жизни, как мог. Окинув его беглым взглядом, Иннана выдает его демонам, при одном виде которых незадачливый бог-пастух бледнеет и от страха рыдает, как ребенок. Овладев собой, он воздевает руки и просит свояка, брата Иннаны - бога солнца Уту, вступиться за него, превратив его ноги и руки в змей. Продолжение мифа не обнаружено, таблички обломаны на этом месте, но из других источников следует, что, несмотря на вмешательство бога Уту, демоны все же уводят Думузи в места не столь отдаленные, а именно в подземелье.
      Из этого мифа, в частности, следует, что змееподобность божественна она даруется богом солнца. Это особый знак богов-покровителей городов, племен, народов. С другой стороны, он имеет некий характер вынужденности, несет на себе печать стремления избавиться от опасности. Однако знак это вполне небесный, в этом не может быть сомнений.
      Древнее свидетельство, пусть даже мифологическое, ясно освещает проблемы мира богов, где тоже идет борьба, как и на земле, и где все тоже течет и меняется, а жизнь бьет ключом. Эти проблемы возрастают, если соображения престижа или законы космоса заставляют бога покинуть небесную обитель (или, другим языком, ячейку биосферы планеты или Солнца) и явиться на Землю для выполнения или продолжения незавершенной миссии. И это как раз случай Кецалькоатля. Он должен был, как уже говорилось, вернуться с востока, куда он удалился, потерпев ряд неудач. И он вернулся. События в Галлиполисе - факт. Происшедшее, правда, понять не просто. Я живо представляю себе десятки американцев, глазеющих на существо, явившееся прямехонько из мифов. Кое-кто, вероятно, приветственно машет рукой: привет гуманоидам с далеких планет! Добрая половина проходит мимо и проезжает на авто, даже не глядя на существо со сложенными перьями: ведь время - деньги. Об инопланетянах уже написано столько книг и статей, что они просто надоели своей навязчивостью. Попробовал бы кто-нибудь объяснить, что это не пилот НЛО, а Кецалькоатль! Две тысячи лет назад - или даже тысячу - этому поверили бы, но сейчас?.. В наши дни человек не только утерял связь с высшими тонкими - мирами, но и, пожалуй, потерял способность мыслить: это роскошь, на которую нужно тратить время. Недаром же тесты показывают снижение коэффициента интеллекта.
      Что же остается? Бог должен снова удалиться на восток, ведь его появление среди людей вряд ли можно назвать удачным. Он изрекает пророчества, которые никто не хочет слушать и понять. На восток! Кольцо времени замкнулось помимо его воли! Ночной трагический полет над Атлантикой...
      Кто знает, входило ли в его намерения напасть на маяк, чтобы исчезнуть в огне и освободить свое тонкое божественное тело для возвращения в небесный мир? Может, столкновение с маяком было случайностью? Трудно ответить на этот вопрос.
      Правда, приходит на ум интересная параллель. На небе - как на земле; это древняя мудрость. Но воплощенные боги, в теле, подобном нашему, оказываются среди нас на равных условиях: они должны соблюдать все законы нашего мира и им подчиняться.
      Вот он, воплощенный Кецалькоатль, в раздумье стоит у моста. Забрезжил утренний свет, вокруг движение, которое нарастает. Пристально в который уж раз вглядывается он в далекие фигурки спешащих, потом - в лица. Он готов к диалогу, к пониманию: после всего увиденного, пережитого, накануне полета на Луну люди могли бы отнестись с пониманием к космическим силам, еще им неведомым. Он почти бессилен что-либо предпринять, он скован даже в полете: его могут сбить, как самолет, днем или ночью, над аэродромом, или просто расстрелять из пистолета или карабина над любой автострадой. Он ограничен в возможности общаться - никто не поверит, что он Бог. Он знает: вера - лишь внешняя маска, за ней - безверие, мало кто интересуется истиной она не нужна, этажи верхних миров закрыты от людей, они закрыли их сами, спрятались за словом, за безымянностью.
      А ведь единый Бог-Творец проявляется в конкретных своих ипостасях, в разные эпохи у него разные имена но эти ипостаси - живые. Кто поймет? Никто. Или почти никто. Он бормочет пророчества, - что еще остается? Им не верят, не слушают. Его настроение невольно передается тонким волнам и потокам эфира, а это уже игра гравитационных сил... опасно... он спохватывается, уходит, потому что даже не может взлететь на глазах у этих людей. Поздно. Мост вздрогнул. Первая волна разрушений прошла по полотну дороги. Неудача. Это непоправимо. С горечью он понимает это. Ему пора, пора... Добраться до побережья, потом - низкий шальной полет над волнами. По пути - новые попытки; на это уйдут годы...
      Акт сожжения подобен возгоранию крыльев Феникса Известный античный автор Плутарх (45-127), историк и писатель, отмечал: "Богословы - одни в стихах, другие в прозе - говорит и поют нам о том, что Бог неуничтожим и вечен, но, подчиняясь некоему промыслу и логосу, испытывает превращения своей природы и то возгорается огнем, стирая все различия между вещами путем расплавления, то возрождается в многообразии различных форм, чувственных свойств и потенций - как это действительно имеет место сейчас - в облике космоса".
      Пожалуй, это замечание Плутарха можно безо всякой иронии адресовать жрецам и согласиться с главной мыслью, которую они действительно выражали именно так, будучи не столь наивными, как об этом полагали гораздо позднее Плутарха. И тогда в ряд божественных проявлении вполне вписывается история о загадочной птице Феникс.
      Нередко в этот разряд попадали различные существа вполне реальные и в то же время наделенные способностью взаимодействовать с тонкими мирами. Под выбранным углом зрения особенно интересен лебедь. В некоторых языках название этой птицы точно соответствует обозначению змеи в скифо-сарматское время - "гуй". Змей-гуй до сих пор здравствует в языках мордвы (эрзя, мокша), а несколько восточнее это слово обозначает лебедя. Это не путаница, а скорее сближение длинношеей красивой птицы со змеей. Оба эти создания как бы иллюстрировали - в нашем мире - служили подтверждением существования загадочных крылатых змей с человеческими лицами. Соответственно, "инегуй" это мифологический, великий змей. Название солнца в древних языках содержит как будто бы именно этот корень. Это косвенно подтверждает и факт древнейшего изображения нашего светила - с крыльями. Солнце - птица, Солнце - летающий золотой змей... По другой линии могли сближаться небесные и земные змеи.
      Эзотерические предания и древние легенды рассказывают о нескольких последовательно появлявшихся расах человечества, об их эволюции и расселении на нашей планете. Восточные предания свидетельствуют, что во времена Третьей Расы люди были гигантского роста и что тогда впервые дух соединился с телом. В человеке как бы объединились три начала - тонкое (эфирное), огненное (дух) и обычная плотная материя. Территорию, где жили люди Третьей Расы, называли Лемурией; она описана в сочинениях оккультистов.
      Именно раса лемурийцев впала в грех "разъединения". Часть ее представителей стала напоминать животных и порождать людей-животных. Климат изменился. Из-за похолодания и прекращения эволюции разума существование человечества было поставлено под угрозу. Тогда-то, согласно преданиям, и сошли на землю "мудрые змеи" и "драконы света". Некоторое время они жили среди людей, наставляя их в мудрости и науках... Оккультные источники повествуют также и об их воплощениях в "плотном теле": в этом случае они напоминали внешностью людей, иногда добиваясь и полного с ними сходства.
      БЕССМЕРТНЫЙ ФЕНИКС И ДРУГИЕ НЕБОЖИТЕЛИ
      В оккультных науках и магии большое значение придается совпадениям имен и названий местностей. Самое удивительное совпадение - это, несомненно, сходство названия американского города, где появился Кецалькоатль в наше время, и названия древнеегипетского священного Гелиополиса, священного центра девяти богов и богинь. Следствия из повторов древнейших, к тому же священных традиций, имен и наименований в наши дни могут быть поразительными. Эта магия слов хорошо известна и древним, и нынешним магам. Ее, быть может, превосходит только магия образов, повторяемых издревле - на фресках, иконах, стелах. Нельзя отрицать тот факт, что иконы плачут, говорят с людьми, и свидетельства этого были не раз занесены в священные и светские книги очень добросовестными людьми.
      И вот, может быть, в силу сказанного именно со слов жителей египетского Гелиополиса "отец истории" Геродот, живший в пятом веке до нашей эры, записал:
      "Есть еще одна священная птица, под названием "феникс". Я феникса не видел живым, но только изображения, так как он редко прилетает в Египет: в Ге-лиополе говорят, что только раз в 500 лет. Прилетает феникс, только когда умирает его отец. Если его изображение верно, то внешний вид этой птицы и величина вот такие. Его оперение частично золотистое, а отчасти красное. Видом и величиной он более всего похож на орла. О нем рассказывают вот что (мне-то этот рассказ кажется неправдоподобным). Феникс прилетает будто бы из Аравии и несет с собой умащенное смирной тело отца в храм Гелиоса, где его и погребает. Несет же его вот как. Сначала приготовляет из смирны большое яйцо, какое только может унести, а потом пробует его поднять. После такой пробы феникс пробивает яйцо и кладет туда тело отца. Затем опять заклеивает смирной пробитое место в яйце, куда положил тело отца. Яйцо с телом отца становится теперь таким же тяжелым, как и прежде. Тогда феникс несет яйцо (с собой) в Египет, о храм Гелиоса".
      Издревле образ крылатого змея соединен с образом птицы. Их и называли некогда одним и тем же словом - во многих языках. Феникс - и это не условность - принадлежит к цивилизации крылатых змеев его свет - лишь отражение света "огненных змей и Драконов". Множественность, многоликость Феникса - еще одно свидетельство его "осовременивания" в античности. На самом же деле он восходит к птицезмеям и разумным драконам - первым на планете.
      Теперь хотелось бы предоставить слово вполне современному историку Ю. Богданову. Его комментарий как нельзя более кстати, и он показывает, что интерес к фениксу не ослаб, несмотря на скепсис. Итак, слово Ю.Богданову:
      "Многие народы древности непостижимо одинаковым способом создали в своей мифологии (а затем в литературе, искусстве и даже в научных трактатах) образ "сказочного" летающего существа - птицы по имени Феникс (Феник, Фойникс, Финикс, Финист, Фэнхуан, Бенну и др.). ...Откуда-то с Востока чаще всего из Аравии или Индии - в центр тогдашнего цивилизованного мира, в Египет, в храм Солнца, прилетает диковинное, похожее на птицу существо, подобного которому люди в природе не встречали. Внешним видом оно напоминает то ли орла, то ли павлина, то ли цаплю, хотя поступки совершает" далеко не птичьи. К примеру, "птица", прилетев, сжигает саму себя, а затем из пепла возрождается новый, молодой феникс, который, возмужав, улетает снова в Аравию, чтобы через много лет опять прилететь в храм Солнца и повторить те же чудеса... Многочисленные варианты этого сказания встречались в Египте, Шумере, Индии, Тибете, Ассирии, Вавилоне, Китае, античных Греции и Риме и в других странах. Предания о Фениксе различны как по времени возникновения, так и по месту происхождения, отличаясь друг от друга незначительными деталями. Фантастическая птица из древности перелетела в европейское средневековье, на Русь (Финист - ясный сокол), в литературу нового времени (Вольтер. "Царевна Вавилонская").
      Известный египтолог Б.Тураев указывал, что в Гелиополе был храм (Ха-бенну, что означает "храм Феникса"), где росло священное дерево, на котором сидел Феникс; на листьях же дерева боги записывали царские юбилеи. На этом месте Феникс рождался утром среди пламени... Отметим, что в египетских мифах Феникс не прилетает с Востока - он местный; рождается ежедневно с восходом солнца, и умирает ежедневно тоже в пламени (вечерняя заря). И только значительно позже в мифологии стала фигурировать цифра в 500 лет - интервал между появлениями Феникса в Египте".
      Римский историк первого века нашей эры Тацит спустя примерно пятьсот лет после Геродота оставил на память потомкам любопытный фрагмент о том же крылатом диве:
      "В консульство Павла Фабия и Луция Вителлия, после длительного круговорота веков, птица Феникс возвратилась в Египет и доставила ученым мужам из уроженцев этой страны и грекам обильную пищу для рассуждений о столь поразительном чуде... Что это существо посвящено солнцу и отличается от других птиц головой и яркостью оперения, на этом сходятся все, кто описывал его внешний вид; о возрасте же его говорят различно. Большинство определяют его в 500 лет, но есть и такие, которые утверждают, что этот Феникс живет уже 1461 год, так как ранее фениксы прилетали в Гелиополь, в первый раз при владычестве Сесосиса, во второй - Амасиса и в последний Птолемея, который царствовал третьим из македонян, причем их всегда сопровождало множество прочих птиц невиданного облика. Древность темна, но Тиберия от Птолемея отделяет менее 250 лет. Поэтому некоторые считают, что последний Феникс не настоящий, что он не из восточной земли и на него не распространяется то, что говорит о Фениксе предание древности. По истечении положенных ему лет, почувствовав приближение смерти, он у себя на родине строит гнездо и изливает в него детородную силу, от которой возникает птенец; и первая забота птенца, когда он достигнет зрелости, - это погребение останков отца. Все это недостоверно и приукрашено вымыслом, но не подлежит сомнению, что время от времени эту птицу видят в Египте".
      Все-таки видят в Египте эту птицу... Таким образом, скепсис Геродота уступил место полной уверенности в том, что ее видели, - и неоднократно.
      Что ж, Христос примерно во времена Тацита учил своих последователей быть мудрыми как змеи и кроткими как голуби. Это наставление, надо полагать, не случайно соединяет два образа - змеи и птицы, уже соединенные традицией издревле. Так что когда свидетельствуют о волшебной птице, мы вправе предполагать и наличие у нее достоинств змеи - как минимум, мудрости. Жаль было бы упустить случай и не воссоздать более полную картину. Это по силам, естественно, специалисту-историку, тому же Ю. Богданову, которому я охотно предоставляю слово:
      "Известная эпическая поэма 4 века нашей эры "Птица Феникс", принадлежащая, по мнению исследователей, перу Лактанция, суммирует и обобщает мифы и сказания о Фениксе, распространенные в разных странах Средиземноморья.
      Сначала в поэме рисуется тот "райский" край Boстоке, где Феникс обитал постоянно. Читателю предоставляется догадываться, где этот край находится то ли в Аравии, то ли в Индии, то ли в Двуречье, то ли на Цейлоне, то ли на Мадагаскаре или на каких-то загадочных южных островах (фениксы древнего мира, как помнит читатель, прилетали откуда-то с юга, из Аравии). Затем автор переходит непосредственно к Фениксу, говорит о его времяпрепровождении, дает ему характеристику и утверждает, что в родной стране эта птица живет в одиночестве. После этого автор повествует о приближении конца жизни Феникса, когда ему исполняется 1000 лет и птица начинает готовиться к смерти. Примечательно, что в поэме Феникс летит не сразу в Египет, а вначале в Сирию или в Финикию (в древности). Кстати, сирийское побережье, куда прилетела волшебная птица бессмертия, еще в древности получило название "Берег Феникса", Феникия или Финикия. Кроме того, имевшая хождение в начале эры книга "Физиолог", говоря о фениксе, упоминает также "кедры ливанские". Как известно, помимо Гелиополя египетского, существовал и Гелиополь сирийский, от которого сохранились знаменитые развалины храма Солнца близ Баальбека.
      В следующей части поэмы дана подробная картина смерти Феникса и возрождения "новой птицы". Затем следует отлет нового Феникса в египетский Гелиополь, чтобы схоронить "останки умершего отца". После этого вновь рисуется внешний вид Феникса, но уже подробный и всесторонний".
      Проиллюстрируем сказанное тремя небольшими отрывками из поэмы:
      * * *
      Вид ее - диво дли глаз и внушает почтительный трепет.
      Столько у птицы осанки, столько величия в ней.
      Хвост распускает она, сверкающий желтым металлом,
      В пятнах пылает на нем пламенем яркий багрец.
      * * *
      Скажешь: глаза у нее - два гиацинта огромных,
      А в глубине их, горя, ясное пламя дрожит,
      На голове золотистый изогнут венец лучезарный;
      Этим почетным венцом Феб ее сам увенчал.
      Бедра в чешуйках у ней, золотым отливают металлом;
      На когтях у нее розы прелестнейший цвет.
      Величиной ни одно из животных земли аравийской
      С ней не сравнится - таких нет там ни птиц, ни зверей.
      * * *
      Но не медлителен Феникс, как птицы с телом огромным:
      Вес их гнетет, поэтому шаг их ленив и тяжел.
      Птица Феникс быстра и легка и по-царски прекрасна.
      И пред людьми предстает, дивной блестя красотой.
      Чтоб это чудо увидеть, сбегается целый Египет,
      Редкую птицу толпа рукоплесканьями чтит.
      В мраморе облик ее изваяют тотчас же священном
      И отмечают на нем надписью памятный день.
      За десять тысяч километров от мест, посещавшихся необыкновенной птицей, записаны странные на первый взгляд свидетельства, которые, надо полагать, доставили немалые трудности тем, кто пытался адекватно запечатлеть их для истории. В древней китайской книге "Дао-дэ цзин" говорится о "первоначальных деяниях сына неба Хуан-ди". Место действия - песчаная равнина. "Поставишь ногу - и она тонет в песке; глубину его трудно измерить. Подует сильный ветер - и песок словно туман. Но в этом тумане множество чудесных драконов, рыб, черепах, и все они могут летать. Есть там каменная корзина - прочная, но чрезвычайно легкая; по ветру она свободно плывет над песками".
      Это наводит на мысль о пустыне Гоби. Песок и рыбы, упомянутые в источнике, несовместимы, но крылатые рыбы, умеющие летать, - это совсем другое дело. Остается согласиться с описанием, учитывая, что только словом "рыбы" и можно передать внешний облик части необыкновенных существ. Возможно, что вариант "летающие змеи" был бы не хуже. Но рядом источник называет чудесных драконов, и в это семейство, вероятнее всего, включены и крылатые змеи, так что по особому разряду проходят только черепахи, тоже умеющие летать. Все это множество рептилий каким-то образом подчинено Хуан-ди и выполняет непонятные древнему автору задачи. Непонятно ему и назначение каменной корзины, с необыкновенной легкостью плавающей над песками.
      Вся эта цивилизация рептилий оказалась на Земле - во главе с "сыном неба" - после того, как в созвездии Ковша (Большой Медведицы) звезда Цзы была опоясана сиянием великой молнии. Преемник Хуан-ди Шао-Хао появился сразу после того, как одна из ярких звезд радугой прилетела вниз. По другой версии, "огромная звезда, словно ковш, опустилась на цветущий остров". Третий "сын неба", Чжуань-сюй, приступил к выполнению своей миссии, как только "ослепительно сияющая звезда пересекла лунный диск наподобие радуги". Так повествуют фрагменты книги "Записи о поколениях владык и царей", но многое кануло в Лету, потому что этот древний документ в полном виде не сохранился.
      Хуан-ди летал на драконе. Это незаурядное по своим способностям существо (в отличие от девяти видов китайских драконов, хорошо известных по литературной традиции: они были синие, красные, черные, белые, иногда с рогами) умело разговаривать, отвечать на вопросы, имело крылья и усы.
      У самого Хуан-ди было четыре глаза, что давало иногда повод отождествлять его с инопланетянином в скафандре. Но вряд ли четыре иллюминатора лучше сплошного прозрачного шлема: ведь времена Герберта Уэллса прошли вместе с технологией того времени, и на других планетах наверняка тоже.
      Таким образом, и сам Хуан-ди остается загадкой, и можно даже предложить гипотезу о роботе под таким именем и его коллегах той же природы. В таком случае именно дракон являлся главным действующим лицом вместе со своими собратьями; а что касается роботов, то они выполняли функции неких уникальных приборов. Впрочем, такая версия сразу уводит нас в инопланетные миры. Если же мы хотим остаться в рамках гипотезы параллельных миров на нашей Земле, то придется изрядно поразмыслить над тем, что же записали китайские хронисты.
      "Хуан-ди, добыв медь на горе Шоушань, отлил треножник близ горы Цзиншань. Едва треножник был готов, сверху за Хуан-ди спустился дракон со свисавшими вниз усами. Хуан-ди взошел на дракона; все его помощники и "члены" семьи последовали за ним. Взошедших было более семидесяти человек. Остальные подданные не могли попасть на дракона и скопом схватились за его усы. Усы оборвались, и они попадали на землю".
      Живописная картина отлета Хуан-ди с падающими кубарем вниз спутниками не позволяет сохранить к ним серьезное отношение как к гуманоидам, но зато подтверждает мысль о биороботах, помогавших создать некий треножник и затем ставших ненужными. На юге Китая в те же легендарные времена, то есть не позднее третьего тысячелетия до нашей эры, действовала аналогичная группа странных существ. С ними был Чи Ю, тоже "сын неба". Оставленные нам его портреты загадочны. Имя его записано иероглифом-пиктограммой, соответствующей насекомому не то с тремя рогами, не то с трезубцем на голове. Древние книги упоминают его медную голову, по бокам которой, в случае необходимости и риска, выскакивали стержни. Их иногда называют копьями. У него было шесть рук (манипуляторы?), лицо его даже не упоминается. Так же, как у Хуан-ди, у него было четыре глаза, которые при желании можно квалифицировать как фотоэлементы или телекамеры. Чи Ю питался камнями и песком, причем уточняется, что ему приходилось лакомиться и "железными камнями". Он мог летать. После смерти его медная голова была снята с плеч и захоронена отдельно от туловища. В этом месте из-под земли выбивался горячий пар, и местные крестьяне навещали его, чтобы поклоняться.
      Чи Ю скорее всего принадлежал к племени био- или просто роботов, если подходить с мерками техники. Но если сделать поправку на разницу восприятия тогда и сейчас, то его можно отнести к классу летающих драконов, а детали, не вписывающиеся в эту версию, за давностью лет списать.
      Отдельно от группы Хуан-ди возвратился в свой мир Фэн-цзы. Любопытно описание этого возвращения:
      "Фэн-цзы сжег себя в пламени и вместе с дымом вознесся и опустился". Таким же образом этот сподвижник Хуан-ди "долетел до зыбучих песков". Там, как мы помним, трудилась вся группа загадочных рептилий, вместе с Хуан-ди.
      Один из самых выдающихся китайских историков Сыма Цянь (155-88 гг. до н.э.) записал:
      "Я бывал в местах, где почтенные старцы по отдельности и вместе постоянно рассказывали мне о Хуан-ди. Эти рассказы и поучения, конечно, разнились между собой, но в общем они не так уж далеки от древних записей и близки к истине. Я читал Чунь-Цю и Го-Юй; в них ярко раскрыты добродетели пяти владык и их родословные..."
      Пять владык - это Хуан-ди и его преемники. И тот факт, что Сыма Цянь сделал вывод после изучения Древних источников, заставляет провести очень серьезную параллель - спустя две с лишним тысячи лет после китайского историка, который, конечно, не мог знать о Кецалькоатле и даже о Фениксе: параллель эта связана с огнем и светом.
      Оккультисты хорошо знают, что есть три главных параллельных мира: плотный (наш), тонкий и огненный. При этом огненный мир - высший, он соответствует тончайшей материи души, свету и огню (прошу извинить меня за вынужденные упрощения). Тонкий - флюидический - мир иногда выступает как посредник между двумя крайними параллельными пространствами. Жизнь существует на всех трех уровнях, которые еще к тому же делятся на этажи-подуровни.
      Огонь и пламя в нашем плотном мире - это не тот всемирный огонь, который почти не проявляет себя в нашем привычном пространстве. Тем не менее он иногда соединяется и с нашим огнем. Это послужило основанием для создания систем веры (зороастризм) и использования огня для соединения миров. После сказанного остается констатировать: Кецалькоатль мог искать для себя источник пламени, чтобы, сгорев, снова соединить свою бессмертную сущность с верхним миром - мировым огнем и светом. Таким источником мог стать разве что маяк: это не приводит к жертвам среди людей (а если и да, то к минимальным), и, кроме того, этот источник надежен. Точно так же огнем пользуется Феникс. И параллель эта завершается именем Фэн-цзы. Этот сподвижник Хуан-ди действует точно так же, как Кецалькоатль, как Феникс, подтверждая всеобщность действия огня и света в удивительной ситуации перехода в иное пространство.
      ЗМЕИ СРЕДИ НАС
      "В начале было Слово" - так записано в Евангелии.
      Слово было главным инструментом и надеждой ассирийских жрецов. Некоторые их заклинания дошли до наших дней.
      Слово - огонь - свет. Это часть оккультной цепи событий.
      Галлиполис в Огайо и Гелиополис в Древнем Египте. Слова, созвучия помогли реализации почти невероятных событий. Об одном из них дошли уже легенды, другое запечатлено на полосах современных газет и журналов.
      Где-то близ песков Гоби расположено "озеро Грома". Таково название места, где появился Хуан-ди. Это вне тогдашнего Китая. Мы почти не знаем значения слов и символов этих мест, где пасли свои табуны арийцы племени юэчжи и их предки и остались только знаки Асгарда. Под именем "северные жуны" и "динлины" китайцам были известны варвары примерно в том же районе. Интересно, что Л.Гумилев отмечает близость "динлинов" к древнейшему населению Земли - кроманьонцам. Они рослые и светловолосые, лицом румяны, на китайцев не похожи.
      Нет полной ясности, из какого времени дошли до китайцев рассказы о Хуан-ди. Из начала времен - иначе не скажешь.