Зачарованное паломничество

      - Там что-то на вершине, - сказала Мери. - Следит за нами.
      Корнуэлл осмотрел горизонт.
      - Я ничего не вижу.
      - Я видела лишь мгновение, и не само что-то, а движение. И все. Я видела что-то движущееся.
      - За нами наблюдают, - сказал Снивли, когда вместе с Оливером подъехал к голове колонны. - И этого следовало ожидать. Теперь не будет ни одного мгновения, когда за нами не будут наблюдать. Они будут знать о нас все.
      - Кто это - они? - спросил Корнуэлл.
      Снивли пожал плечами.
      - Откуда мне знать? Нас множество живет в Диких Землях: гоблины, гномы, баньши, и может даже домовые и феи. И еще другие. Множество других, более или менее опасных.
      - Мы их не заденем, - сказал Корнуэлл. - Мы не поднимем на них оружие.
      - Но, однако, мы вторглись на эти земли.
      - Даже вы? - спросила Мери.
      - Даже мы, - подтвердил Снивли, - даже Оливер и я. Мы тоже чужаки, изменники, дезертиры, потому что наши предки покинули родину и стали жить в пограничье, рядом со своими врагами.
      - Посмотрим, - сказал Корнуэлл.
      Лошади, двигаясь по тропе, наконец доставили путешественников на вершину холма. Но впереди раскинулось не плато, как можно было ожидать, а цепь других хребтов, каждый последующий выше предыдущего. Они уходили к горизонту, как правильные застывшие волны.
      Тропа опускалась вниз по голому склону, поросшему выгоревшей травой. У подножия холма густой лес закрывал промежуток между хребтами. Не было видно ни одного живого существа, даже птицы. Странное чувство одиночества охватило путников. Но в то же время Корнуэлл спиной ощущал на себе чей-то взгляд.
      Медленно и неохотно шли лошади по тропе, которая огибала огромный дуб, одиноко возвышавшийся в траве. Это было хотя и толстое, но высокое дерево, с огромным стволом и огромными, далеко раскинувшимися ветками. Самые низкие ветки находились не более чем в двадцати футах от земли.
      Корнуэлл увидел что-то, глубоко вонзившееся в ствол. Предмет этот примерно на два фута выступал из ствола. Он был несколько футов в диаметре, изогнутый, цвета слоновой кости.
      Сзади Снивли затаил дыхание.
      - Что это? - спросила Мери.
      - Рог единорога, - ответил Снивли. - Таких осталось мало, и я никогда не слышал, чтобы единороги оставляли свои рога в дереве.
      - Это знак, - торжественно сказал Оливер.
      Корнуэлл подъехал поближе и схватил рог. Он потянул его, но тот не поддался. Корнуэлл потянул снова, но с тем же результатом. Похоже было, что с тем же успехом он мог бы попытаться вытащить и ветвь дерева.
      - Надо срубить его, - сказал он.
      - Позвольте мне попробовать, - предложила Мери.
      Она взялась за рог и легко, от первого же рывка, он вышел.
      Длиной он оказался в три фута, с заостренным концом, совершенно целый и невредимый.
      Все с благоговением смотрели на него.
      - Я никогда ничего такого не видела, - сказала Мери. - В старых сказках пограничья говорится, конечно, о таких вещах, но...
      - Это хороший знак, - сказал Снивли, - и это хорошее начало.
      18
      Перед наступлением темноты они остановились в начале ущелья, разделявшего холмы. У подножия холма бил небольшой ключ, дававший начало ручью, бежавшему по ущелью. Джиб нарубил для костра сучьев с упавшей сосны. Погода продолжала оставаться прекрасной. Травы для лошадей было достаточно, а густой лес, окружавший выбранную ими поляну, защищал от ветра.
      Хол сказал:
      - Они вокруг нас. Следят.
      - Откуда вы знаете? - спросила Мери.
      - Я знаю. И Енот тоже знает. Посмотрите на него. Кажется, что его ничего не тревожит, но на самом деле он их и слышит, и чувствует.
      - Не нужно обращать на них внимания, - сказал Снивли. - Ведите себя так, как будто ничего нет. К ним нужно привыкнуть. Они следят все время за нами. Но бояться нечего. Это всего лишь эльфы, тролли, домовые. Ничего опасного, ничего злобного.
      Корнуэлл пошевелил угли в костре и поставил на них кастрюлю с кашей.
      - А что будет, когда появится кто-то большой и злобный? - спросил он.
      Снивли пожал плечами. Он сидел напротив Корнуэлла.
      - Не знаю. Но кое-что сейчас в нашу пользу. Во-первых, рог единорога, который вытащила из дуба Мери. Это мощное средство, и рассказ о том, что он находится у нас, уже распространился в окрестностях. А через день-два все Дикие Земли будут знать о нем. Во-вторых, это ваш волшебный меч.
      - Я рад, что вы упомянули об этом, - заметил Корнуэлл. - Я все собираюсь спросить вас, почему вы дали его Джибу? Конечно, он рассказал мне о ваших намерениях. Но тут вы ошиблись, мастер гном. Следовало бы сначала проверить мои способности. Если бы вы их знали, то вряд ли сделали бы мне такой подарок. Ведь хоть весь мир обыщи, не найдешь худшего воина, чем я. Конечно у меня, как и у большинства мужчин, был меч. Старый, тупой меч, семейное наследие, но очень никчемный даже в сентиментальном плане. В течение многих лет я не обнажал его.
      - Однако, - улыбаясь, заметил Снивли, - мне говорили, что вы прекрасно проявили себя во время битвы в конюшне.
      Корнуэлл с возмущением фыркнул.
      - Лошадь лягнула меня в живот, и на том все кончилось. Джиб с его топором и Хол с луком - вот кто истинные герои схватки.
      - Но мне говорили, что вы убили вашего противника.
      - Случайность. Могу уверить вас, что это была случайность. Этот дурак сам налетел на лезвие.
      - Неважно, как это получилось. Важно, что вы справились.
      - Справился, но с трудом и без всякой славы.
      - Мне иногда кажется, - сказал Снивли, - что большая часть славы великих деяний связана с оглядкой назад. Простое убийство со временем может превратиться в рыцарский поступок.
      К костру подошел Енот и положил голову на колени Корнуэлла. Он прижался и усы его зашевелились.
      - Подожди немного, - сказал ему Корнуэлл. - Будет и тебе доля.
      - Я часто думаю, - сказал Снивли, - а много ли он понимает. Умное животное. Хол все время с ним разговаривает и клянется, что тот отвечает.
      - Не сомневаюсь, что так оно и есть, - сказал Корнуэлл.
      - Они связаны друг с другом как братья, - сказал Снивли. - Однажды ночью собаки погнались за Енотом, который тогда еще был щенком. Хол спас его и взял к себе. С тех пор они все время вместе. И теперь ни одна собака не захочет с ним связываться.
      Мери сказала:
      - Собаки, должно быть, теперь хорошо его знают. Хол говорит, что Самогонщик почти каждую ночь охотится на енотов. Но его собаки никогда не тронут Енота. Даже если во время охоты натыкаются на его след, то в азарте идут некоторое время по его следу, но затем сворачивают.
      - О, эти собаки достаточно умны, - сказал Джиб. - Умнее их только сам старина Енот.
      - Они по-прежнему здесь, - сказал Джиб. - Видно их движение в темноте.
      - Они с нами с того самого времени, как мы перешли реку, - сказал Снивли. - Мы их, конечно, не видим. Но они все время следят за нами.
      Кто-то потянул Мери за рукав. Повернув голову, она увидела маленькое существо со сморщенным лицом.
      - Один из них здесь, - сказала она. - Он вышел на открытое место. Не делайте резких движений, чтобы не испугать его.
      Маленькое существо сказало:
      - Я Бромли, тролль. Ты меня помнишь?
      - Не уверена, - сказала она с сомнением. - Ты один из тех, с кем я играла?
      - Ты была маленькой девочкой, - сказал Бромли, - не больше нас. Там был домовой Скрипичные Пальцы, а иногда Соломенная фея или эльф. Ты никогда не считала нас другими, чем сама. Ты была слишком мала, чтобы думать иначе. Мы делали пироги из грязи в ручье, и хотя я и Скрипичные Пальцы считали пироги из грязи пустым занятием, нам было весело с тобой. Если ты хотела стряпать пироги, мы шли и стряпали их.
      - Теперь я вспомнила, - сказала Мери. - Ты жил под мостом, и я всегда считала это очень странным местом жительства.
      - Теперь ты уже знаешь, - с некоторым высокомерием сказал Бромли, что настоящие тролли всегда живут под мостами. Никакое другое место для них не пригодно.
      - Да, конечно, я знаю об этом.
      - Мы часто ходили дразнить людоеда-великана: бросали камни, комья грязи, обломки дерева и другие предметы в его берлогу, а потом побыстрее убегали, чтобы он нас не поймал. Сейчас я думаю, что людоед вряд ли нас замечал. Мы были робкими и боялись даже тени.
      Корнуэлл хотел заговорить, но Мери покачала головой.
      - Зачем остальные следят за нами? - спросила она. - Почему они не показываются? Мы посидели бы вокруг костра и поговорили, могли бы даже потанцевать. У нас есть еда. Можно сварить больше каши, так что хватит на всех.
      - Они не придут, - сказал Бромли, - даже за кашей. Они были против моего прихода к вам, хотели задержать меня, но я пришел. Я знаю тебя очень давно. Ты была в пограничье.
      - Меня увели туда.
      - Я искал тебя и не мог понять, почему ты ушла. Если не считать пирогов из грязи - это скучное и противное занятие - мы отлично проводили время.
      - А где сейчас Скрипичные Пальцы?
      - Не знаю, он ушел. Домовые все бродяги. Всегда бродят. А мы, тролли, остаемся на месте: находим мост, селимся под ним и живем.
      Неожиданно послышалось гудение. Позже, вспоминая, все согласились, что оно не было таким уж неожиданным. Оно раздавалось некоторое время, пока тролль разговаривал с Мери, звучало, как писк насекомого, но теперь оно стало громче, перешло в вой, висящий в воздухе: дикая, ужасная музыка, частично похожая на бормотание сумасшедшего.
      Мери, испуганная, вскочила. Корнуэлл тоже и его быстрое движение перевернуло кастрюлю с кашей. Лошади в ужасе заржали.
      Снивли попытался крикнуть, но издал какой-то писк.
      - Темный Трубач? - пропищал он, и потом повторил еще несколько раз. Темный Трубач, Темный Трубач...
      Что-то круглое покатилось по склону к лагерю. Оно катилось подпрыгивая и издавая глухой звук, когда касалось земли. Подкатившись к освещенному кругу, оно остановилось и осталось лежать, оскалив рот, как в усмешке.
      Это была отрубленная человеческая голова.
      19
      На следующий день, в полдень, они нашли место, где была отрублена голова. Сама голова осталась погребенной после торопливой молитвы у подножия большого гранитного камня у прежнего лагеря. Над ней поставили грубый крест.
      Оливер возражал против установки креста.
      - Они не трогают нас, - говорил он. - Зачем же оскорблять их? Ваши глупые скрещенные палки для них - проклятье!
      Но Корнуэлл не уступил.
      - А как насчет швыряния в нас человеческими головами? - сказал он. Это значит, нас не трогают? Крест - это не оскорбление. Голова принадлежит человеку и, по всей вероятности, христианину. Мы просто обязаны прочитать над ней последнюю молитву и поставить крест. И мы сделаем это.
      - Вы думаете, что это один из людей Беккета? - спросил Джиб.
      - Возможно, - ответил Корнуэлл. - От самой гостиницы у нас нет сведений о Беккете. Мы не знаем, пересек ли он границу. Но если здесь есть люди, то это вполне могут быть люди Беккета. Этот вполне мог отстать от остальных, заблудиться и встретиться с кем-то, кто не любит людей.
      - Вы упрощаете, - заметил Снивли, - в Диких Землях нет никого, кто бы любил людей.
      - Но если не считать этой головы, против нас не было предпринято ничего, - заметил Корнуэлл.
      - Дайте им время, - заметил Снивли.
      - Вы также должны принять во внимание, - сказал Оливер, - что среди нас вы единственный человек. Возможно, и нас они не очень любят, но все же...
      - А Мери?
      - Мери жила здесь ребенком. К тому же, у нее рог, который какой-то пустоголовый единорог оставил в дереве.
      - Мы же не армия вторжения, - сказал Джиб. - Мы иммигранты, если хотите. Им нет причин бояться нас.
      - Но нам нужно считаться не с их страхами, - сказал Снивли, - а скорее с их ненавистью к нам. Эта ненависть, существующая уже не одно столетие, глубоко вошла в них.
      Корнуэлл спал мало. Как только он засыпал, его преследовал кошмар. Он снова видел голову, а, вернее, дикую, искаженную карикатуру на нее, вселяющую ужас.
      Он просыпался в холодном поту. Подавив страх, вызванный кошмаром, он снова вспоминал голову, но не во сне, а наяву, как она лежала у костра. Искры поджигали ей волосы и бороду, глаза были открыты и, казалось, смотрели на них. Они были похожи скорее на камни, чем на глаза. Рот и лицо были искажены, как будто кто-то взял голову в сильные руки и сжал. Оскаленные зубы сверкали, отражая пламя костра, а из угла рта тянулась нить высохшей слюны.
      Наконец, к утру он погрузился в сон, настолько истощенный, что даже видение головы не могло разбудить его. Когда он проснулся, завтрак уже был готов. Корнуэлл поел, стараясь, правда, не совсем успешно, не смотреть в ту сторону, где стоял крест. Разговаривали мало, торопливо оседлали лошадей и тронулись в путь.
      Они двигались по тропе, которая не расширялась и не превращалась в дорогу. Местность становилась все более дикой и неровной, пересеченной глубокими ущельями. Тропа то опускалась вниз, то поднималась на вершины, чтобы снова углубиться в ущелье. Страшновато было даже разговаривать, так как, казалось, звуки могли разбудить кого-нибудь, притаившегося в тишине. Не было ни жилища, ни следа чего-либо живого.
      По общему согласию, без обсуждений, путники решили днем не останавливаться.
      Вскоре после полудня Хол догнал Корнуэлла, ехавшего впереди.
      - Взгляните туда, - сказал он.
      Он указал на узкую полоску неба, видимую между кронами больших деревьев, росших по обе стороны тропы.
      Корнуэлл посмотрел.
      - Я ничего не вижу. Только одну или две точки. Это, наверно, птицы.
      - Я давно слежу за ними, - сказал Хол. - Их становиться все больше. Это канюки. Там что-то мертвое.
      - Корова, вероятно.
      - Здесь нет ферм, и, следовательно, нет коров.
      - Тогда олень или лось.
      - Не просто олень или лось. Канюков много, значит, много и падали.
      Корнуэлл натянул поводья.
      - К чему вы клоните?
      - Голова, - сказал Хол, - она ведь откуда-то взялась. Тропа впереди опускается в очередное ущелье. Там прекрасное место для засады. Если нас захватят здесь, ни одному не уйти.
      - Но мы уверены, что Беккет здесь не проходил. Ведь он не показывался у Башни, и мы ни разу не встретили никаких следов его отряда: ни отпечатков копыт лошадей, ни остатков костра, ни человеческих следов. Если бы здесь была засада...
      - Не знаю, - сказал Хол. - Но там канюки, и их много.
      Подъехали Оливер и Снивли.
      - Что происходит? - спросил Оливер. - Что-нибудь случилось?
      - Канюки, - сказал Хол.
      - Я не вижу никаких канюков.
      - Точки в небе.
      - Неважно, - сказал Корнуэлл. - Они здесь - ну и что? Там просто что-то мертвое. Прошлым вечером, перед тем, как кто-то швырнул в нас голову, слышалось гудение...
      - Темный Трубач, - сказал Снивли, - я же говорил...
      - Теперь я вспомнил. Но с тех пор так много всего произошло. Кто такой Темный Трубач?
      - Никто не знает этого, - ответил Снивли. - Никто никогда его не видел. Его слышат не часто, иногда он молчит годами. Он - предвестник бедствий, и играет всегда перед тем, как происходит что-то ужасное.
      - Не говорите загадками. Что именно? Голова - это и есть ужасное? спросил Хол.
      - Не голова, - возразил Снивли. - Что-то гораздо худшее.
      - Ужасное для кого? - спросил Корнуэлл.
      - Не знаю, - ответил Снивли. - И никто не знает.
      - Что-то в этом гудении мне знакомо, - сказал Оливер. - Я думаю об этом все время и не могу вспомнить. Это так ужасно, что я испугался. Но сегодня я вспомнил, частично, одну или две фразы. Это часть древней песни. Я отыскал ее ноты в одном древнем свитке в Вайлусинге. Там была эта фраза. В свитке говорилось, что она дошла до нас от очень далеких столетий. Возможно, это самая древняя песня на Земле. Не знаю, откуда человек, написавший этот древний свиток, мог знать...
      Корнуэлл хмыкнул и двинул лошадь вперед. Хол последовал за ним. Тропа неожиданно пошла вниз, как бы уходя под землю, и по обе стороны от нее появились крутые стены. По склонам текли ручейки, кое-где за камни цеплялись мхи, из трещин росли кедры, настолько изогнутые, что казалось, они вот-вот упадут. Отрезанное от солнца, ущелье, по мере того как они в него углублялись, становилось все темнее.
      Меж стен ущелья подул ветер и принес запах. И от этого запаха, тошнотворного и сладковатого, у путников пересохло горло.
      - Я был прав, - сказал Хол. - Там внизу смерть.
      Перед ними был поворот. А за поворотом ущелье кончалось. Впереди располагался амфитеатр - кольцо, окруженное крутыми утесами. Взрыв крыльев - и стая больших птиц оторвалась от пиршества и взмыла в воздух. Несколько отвратительных птиц, слишком объевшихся для того чтобы взлететь, неуклюже отпрыгнули в сторону.
      Запах стал резким, как удар кулака в лицо.
      - Боже! - воскликнул Корнуэлл.
      Он боролся с тошнотой, вызванной видом того, что лежало на каменистом берегу ручья, протекавшего посреди амфитеатра.
      Из общей массы мяса и костей выступали отдельные детали - лошади с застывшими ногами, люди. Среди травы скалились черепа, торчали грудные клетки, мягкие животы, как наиболее доступные для еды, были разорваны, виднелись ягодицы. На ветках колючих кустарников развевались клочья одежды. Копье с острием, вонзившееся в землю, торчало наклонившись, как пьяный восклицательный знак. Тусклое солнце отражалось во всех мечах и щитах.
      Среди растерзанных лошадиных и человеческих тел лежали и другие, покрытые черной шерстью, скалившие огромные клыки, с короткими хвостами с кисточками, с большими тяжелыми плечами, тонкой талией, огромными лапами, вооруженными изогнутыми когтями.
      - Вот где проходил Беккет, - сказал Джиб.
      На противоположном конце амфитеатра виднелась уже не тропа, а дорога, которая вела в новое ущелье.
      Корнуэлл приподнялся на стременах и оглянулся. Все сидели на лошадях неподвижно, с восковыми от ужаса лицами.
      - Мы ничего не сможем тут сделать, - сказал Джиб. - Уедем лучше отсюда поскорее.
      - Христианское слово, - сказал Корнуэлл, - чтобы дать им мир и...
      - Нет слов, которые помогли бы, - ответил Джиб хрипло. - И нет для них мира.
      Корнуэлл кивнул, соглашаясь, и пустил лошадь рысью в направлении дороги. По обе стороны от них били крыльями птицы, которым помешали пировать. Промелькнул хвост вспугнутой ими лисицы.
      Выбравшись на дорогу, они оставили бойню за собой. На дороге тел уже не было. А позади них черные птицы начали возвращаться к прерванному пиршеству.
      20
      Человек находился на вершине хребта, находившегося за амфитеатром, где они наткнулись на последствия битвы. Было совершенно очевидно, что он ждал их. Он удобно сидел у подножия большого дуба, упираясь в ствол, и с интересом смотрел, как они приближаются к нему по дороге.
      Рядом с деревом стояло странное сооружение, раскрашенное красной и белой красками, оно стояло на двух колесах, как будто с трудом удерживалось на них в равновесии. Эти колеса были какие-то необычные - не из дерева, а из железа, черного цвета, и обод их был не плоский, каким он должен быть, а какой-то закругленный. Спиц в колесе было не слишком много, и были они не из дерева, а из тонких полосок металла. Любой человек в здравом уме сразу же понял, что такие тонкие спицы ни на что не годятся.
      Когда они приблизились, человек встал и отряхнул с брюк листья и грязь. Брюки на нем были белыми, плотно облегающими. Кроме них, на нем была красная рубашка, а поверх нее была одета белая куртка. Ботинки у него были очень аккуратного изготовления.
      - Значит, вы пришли, - сказал человек. - Я был уверен, что вы сумеете это сделать.
      Корнуэлл кивнул, указывая назад.
      - Вы имеете в виду вот это?
      - Точно, - сказал человек. - Вся страна в возбуждении. Это случилось два дня назад. Вы могли попасть головой в петлю.
      - Мы ничего не знали, - сказал Корнуэлл. - Мы идем от Башни, а те люди внизу шли другой дорогой.
      - Что ж, вы прошли благополучно, а это главное. Я вас ждал.
      - Вы знали, что мы идем?
      - Я слышал о вас вчера. Пестрая компания, как мне сказали, И действительно, они были правы.
      - Они?
      - О, мои разнообразные друзья, пробирающиеся сквозь чащу, бегущие среди травы. Глаза и уши. Мало что происходит без их внимания. Я знаю и о роге, и о голове, подброшенной к лагерному костру. Я с нетерпением ожидал вас.
      - Вы знаете, кто мы?
      - Только ваши имена. Прошу прощения, но я не представился. Меня зовут Александр Джоунз. Я приготовил для вас...
      - Простите, мистер Джоунз, - перебила его Мери, - мне это не нравится. Мы вполне можем сами...
      - Мисс Мери, если я обидел вас, я прошу прощения. Я только хотел предложить вам свое гостеприимство. Убежище от надвигающейся ночи, тепло, горячая пища, место для сна.
      - Что касается меня, - заметил Оливер, - то все это будет принято с радостью. И еще хорошо бы кружку пива или стакан вина. Запах все еще стоит у меня в горле. Надо чем-нибудь смыть его.
      - Пиво, конечно, - сказал Джоунз. - Целый бочонок ждет вашего прихода. Вы согласны, сэр Марк?
      - Да, согласен. Я не вижу здесь ничего плохого. Но не зовите меня "сэр", я всего лишь ученый.
      - В таком случае держите покрепче своих лошадей, - сказал Джоунз. Эта моя кобылка - очень шумное животное.
      Он подошел к сооружению на двух колесах, перебросил через него одну ногу, и сев на то, что называется седло, взялся за два выступа впереди.
      - Минутку, - сказал Джиб. - Вы нам не сказали бы об одном обстоятельстве. Как вам удается оставаться в живых? Ведь вы человек - не так ли?
      - Хочется так думать, - ответил Джоунз. - А ответ на ваш вопрос прост. Здесь меня считают колдуном. Хотя на самом деле это не так.
      Он, держась на одной ноге, пнул что-то другой. Двухколесное сооружение с гневным ревом ожило, выпустив облако дыма. Лошади в испуге попятились. Оливер, сидевший за Снивли, упал с лошади, но тут же на четвереньках отбежал в сторону, чтобы уйти из-под копыт лошади. Рев двухколесного чудовища перешел в ровное гудение.
      - Простите, - крикнул Джоунз Оливеру, - но я вас предупреждал.
      - Это дракон, - сказал Снивли, - двухколесный дракон, хотя я до этого и понятия не имел, что бывают драконы на колесах. Но кто же, кроме дракона, может испускать такой рев и изрыгать пламя и дым.
      Он протянул руку и помог Оливеру взобраться на лошадь. Джоунз верхом на драконе покатил вниз по дороге.
      - Все же, я думаю, следует двигаться за ним, - сказал Хол. - Горячая еда. Мне бы хотелось горячей еды.
      - Мне это не нравится, - пожаловался Снивли. - Совсем не нравится. Не люблю драконов, даже прирученных.
      Дракон двигался быстро, и им пришлось подгонять лошадей, чтобы не отставать. Дорога стала гораздо лучше. Она пролегала по плато, мимо березовых и сосновых рощ, где лишь изредка попадались дубы. Потом дорога пошла вниз, но не резко, а постепенно. Они очутились в прелестной долине, где находились три палатки, ярко раскрашенные, с развевающимися вымпелами.
      Дракон остановился возле самой большой палатки, и Джоунз спешился. Рядом с палаткой находился стол, сколоченный из досок, была яма для костра с решеткой для приготовления пищи и большой пивной бочонок.
      Вокруг огня, горевшего в яме, толпились оборванные домовые, тролли, гоблины. При виде лошадей с путешественниками некоторые из них бросили работу и разбежались.
      - Посидим, поболтаем, - сказал Джоунз. - У нас найдется, о чем поговорить.
      С полдюжины троллей наполнили кружки пивом и поставили на стол.
      - Прекрасно, - сказал Джоунз. - Можно выпить перед едой. Еда, как обычно, никогда не готова вовремя. Мои маленькие друзья работают неохотно, неорганизованно. Садитесь и поговорим.
      Оливер схватил кружку, погрузил в нее мордочку и с удовольствием начал пить. Напившись, он вытер пену с усов.
      - Хорошее пиво. Гораздо лучше, чем в тавернах Вайлусинга.
      - Снивли называет вашего коня драконом, - сказал Хол Джоунзу. - Но хотя он изрыгает огонь и дым, убедительно ревет, я знаю, что это не дракон. Я никогда не видел драконов, но слышал о них, и ни одно описание драконов не похоже на эту штуку, на которой вы ездите. У нее нет ни головы, ни крыльев, а у драконов должно быть все это, да и хвост.
      - Вы правы, - обрадованно сказал Джоунз. - Это не дракон, хотя многие думают так же, как и Снивли. Это вообще не живое существо, а машина. Она называется "моторный велосипед".
      - Моторный велосипед, - повторил Джиб. - Я ничего подобного никогда не слышал.
      - Конечно, не слышали, - сказал Джоунз. - Он единственный в этом мире.
      - Вы говорите, что это машина, - сказал Корнуэлл. - У нас есть, конечно, машины, но все они не похожи на вашу. Военные машины, осадные машины, бросающие камни, стрелы и горючие материалы в осаждаемый город.
      - Или мельничное колесо, - сказал Джиб. - Это тоже машина.
      - Но мельничное колесо движется силой воды, - сказала Мери, - а военные машины натяжением веревок. А как работает ваша машина?
      - Я не могу вам объяснить, - сказал Джоунз. - Я бы рассказал, но для вас это не имеет смысла.
      - Значит, вы не знаете, как она действует?
      - Точно, не знаю.
      - Тогда это магия.
      - Могу заверить вас, что это не магия. В моем мире не существует магии. Чтобы ее отыскать, нужно явиться в ваш мир.
      - Не может быть, - сказала Мери. - Магия должна быть. Она часть жизни.
      - В моем мире магия уничтожена, - сказал Джоунз. - Люди, конечно, вспоминают о магии, но как о чем-то исчезнувшем. Когда-то она была, но потом исчезла. Я же явился сюда, чтобы отыскать утраченную магию. Я изучаю ее.
      - Странно, - сказал Корнуэлл. - Все это очень странно. В вас, должно быть, есть какая-то магия, хотя вы ее и отрицаете. Ведь этот маленький народ охотно работает на вас, смотрит за огнем, готовит еду, приносит вино, заботится о лошадях. А за нами они следили, но не помогали. Только прятались и следили.
      - Дайте им время, - сказал Джоунз. - Так же вначале было и со мной. Они прятались и следили за мной, а я занимался своими делами, не обращал на них внимания. Через некоторое время они стали приходить и разговаривать со мной. Из моего поведения и слов они решили, что я колдун и могу быть им полезен.
      - У вас преимущество перед нами, - сказал Корнуэлл. - В нас нет колдовства.
      - Я слышал другое, - сказал Джоунз. - Эти малыши мне все рассказали. Среди вас есть тот, кто смог выдернуть рог единорога из дуба, и есть другой, с магическим мечом, и третий, у которого особый камень.
      - Откуда они узнали? - спросил Джиб. - О камне? Камень укутан, и я несу его тайно. Мы о нем не говорили.
      - О, они все отлично знают, - сказал Джоунз. - И не спрашивайте меня, откуда, так как я этого все равно не знаю. Просто скажите, если они в чем-то ошибались. Этот камень изготовлен давным-давно древними и вы хотите вернуть его им.
      Корнуэлл порывисто повернулся к Джоунзу и наклонился к нему:
      - Что вы знаете о древних? Где их можно найти?
      - Только то, что мне рассказывали. Сначала нужно идти к Ведьминому дому, потом через Сожженную Равнину, обогнуть замок Зверя Хаоса и дойти до Туманных гор. Там, если повезет, вы сможете найти древних. Мне говорили, что они постепенно вымирают и их осталось совсем немного, да и те скрываются в труднопроходимых местах. Впрочем, если столкнуться с ними неожиданно, то придется спасать свою жизнь.
      - Ведьмин Дом? - с беспокойством спросила Мери. - Вы говорили о Ведьмином Доме? Это старый-старый дом, который как будто вот-вот развалится? Он стоит на небольшом холме над ручьем? И через ручей переброшен старый каменный мост? Старый двухэтажный дом со множеством труб и галерей вдоль сада?
      - Очень точное описание. Как будто вы его уже видели.
      - Я его видела, - сказала Мери. - В этом доме я жила ребенком. Под мостом жил тролль Бромли. И еще там был домовой Скрипичные Пальцы...
      - Бромли приходил к вам вчера вечером, - сказал Джоунз.
      - Да, он приходил повидаться со мной. Остальные притаились, а он пришел. Он меня помнит. Если бы не бросили эту ужасную голову...
      - Я беспокоился, что произойдет, когда вы достигните поля боя, сказал Джоунз. - Я трусил. Мне бы следовало выйти вам навстречу, но я боялся вызвать нежелательные последствия. Сначала я все же вышел вам навстречу, но потом вернулся...
      - Но нам ничего не повредило, - сказал Корнуэлл. - Это, конечно, было ужасно, но не так уж опасно. Ведь поблизости были лишь тролли, гоблины и другой народец.
      - Они мои друзья, - сказал Джоунз. - Я рад, что вы верили в их доброжелательность. Возможно, эта вера и помогла вам. Я не хочу вас пугать, но должен сказать, что тут есть и другие.
      - Какие другие? - резко спросил Снивли.
      - Церберы, - ответил Джоунз. - Стая кровожадных церберов. Они следуют за вами с того момента, как вы пересекли реку.
      - Церберы? - спросил Корнуэлл. - Там были тела на поле битвы, с хвостами и клыками.
      - Да, вы правы, это они.
      - Я знал о них, - спокойно сказал Снивли. - Они часть нашей традиции. Но я их никогда не видел и не встречал тех, кто видел. - Он объяснил Корнуэллу: - Они палачи, профессиональные убийцы. Они наказывают...
      - Но пока они позволили нам пройти, - заметил Корнуэлл.
      - И позволят идти дальше, - сказал Джоунз. - Они не настроены против вас. Но сделайте хоть один неверный шаг, и они набросятся на вас.
      - А как они к вам относятся? - спросил Корнуэлл. - Они и за вами следят?
      - Может быть, вначале, и следили, а может и сейчас еще следят. Но видите ли, у меня сложилась репутация колдуна, и, кроме того, они, должно быть, считают меня безумцем.
      - И это вас защищает?
      - Надеюсь. Я ничего не делаю, чтобы разуверить их.
      - Кто-то идет по дороге, - сказал Снивли.
      Все повернулись к дороге.
      - Это Сплетник, - сказал Джоунз. - Чертов паразит. Он чувствует еду за семь миль, а выпивку вдвое дальше.