Сан-Антонио (№1) - Не мешайте девушке упасть

Чтобы поторопить ее, толстый Том залепляет ей новую оплеуху, от которой она отлетает к стене.

Мы ведем ее к телефону. Я достаю дудору, переданную мне Берлие, и приставляю ствол к ее желудку. — Если сваляешь дурака, голубка моя, получишь маслину прямо в то место, которое я сейчас щекочу. Это так же верно, как то, что меня зовут Сан-Антонио. Тебе потребуются минимум два часа, чтобы отдать душу дьяволу, а ощущения, которые ты будешь при этом испытывать, заставят тебя пожалеть, что ты родилась на свет…

Она набирает номер и начинает говорить по-немецки. О господи! Я потею, как кусок швейцарского сыра. Я не знаю ни единого слова на этом собачьем языке. Она может нести все, что ей придет в голову, даже сказать, что у меня рожа рогоносца, а я этого не пойму. Фрэд встает сзади Греты и шепчет ей несколько слов тоже по-немецки, потом поворачивается ко мне и подмигивает.

— Лучше подстраховаться, — шепчет он.

Телефонный разговор оказывается коротким.

— Прошло? — спрашиваю я Фрэда, не упустившего ни единого слова, сказанного говорившими.

— Кажется, да…

— Ладно, поехали!

Грета ведет машину и жмет на всю катушку. Чувствуется, что она спешит закончить, хотя нам этого хочется куда больше. Через полчаса мы подъезжаем к зданию гестапо.

— Вы в форме?

Фрэд и толстый Том утвердительно бурчат.

— Тогда вперед!

Подъехав к воротам, Грета подает условный сигнал клаксоном. Ворота открываются. Часовой подходит к машине, и. после коротких переговоров мы въезжаем в широкий мощеный двор, по которому ходят несколько офицеров.

Грета описывает широкий вираж и останавливается перед крыльцом. Мы выходим следом за ней. Никто у нас ничего не спрашивает. Мы нормальным шагом идем по широким коридорам здания. Еще несколько метров, и караулка. Грета открывает дверь. Игравшие в карты солдаты вскакивают и отдают честь.

Грета приказывает им привести Жизель. Она разговаривает сухо. Эта стерва умеет заставить себя слушаться. Фрицы выполняют приказ. На лестнице появляется малышка. Она так ослабла, что вся трясется, а цвет кожи напоминает картофельное пюре. Я прикладываю палец к губам, чтобы приказать ей молчать. Сейчас было бы совсем некстати, если бы она бросилась мне на шею. Хоть эти солдафоны глупы, как табуретки, они все-таки поймут, что происходит что-то не то…

Мы выходим из караулки, следуем в обратном направлении по тому же коридору и выходим на крыльцо. Там нас ждет небольшой сюрприз: десятка два солдат с автоматами наизготовку стоят полукругом во дворе. Перед ними стоит Карл. Его честное лицо освещено доброй улыбкой.

— Собрались на прогулку? — спрашивает он.

Глава 23

Мы в изумлении останавливаемся. Такого я не ожидал.

Я стараюсь понять, что к чему, но в моем сером веществе образовалась большая воронка. Если бы мне показали двухфунтовую буханку хлеба и спросили, что это такое, я вполне мог заявить, что это лифчик Греты Гарбо.

Карл в офицерской форме. В руке он держит стек и постукивает им по своим начищенным сапогам.

— Вы, кажется, удивлены, — говорит он.

Грета подходит к нему.

— Позвольте вам объяснить. Карл.

— Это бессмысленно!

— Но…

— Замолчите!

Он выпячивает грудь.

— Грета Монхейстер, вы изменили нашей родине!

— Послушайте, Карл. Я провел свое собственное расследование и узнал, что вы по своей инициативе произвели обыск в полицейском комиссариате. Капрал мне рассказал, что Сан-Антонио оставил там сверток. Тогда я вспомнил его удивление, когда мы открыли при нем коробку, где должен был лежать BZ 22. Это вы завладели лампой и переправили ее в Англию.

— Это ложь! — вопит она.

На малышке не осталось ни единого сухого волоска. Она поняла, что продолжение будет не таким веселым, как фильм Лорела и Харди. Вот что значит пытаться наколоть всех сразу! Думала, что умнее всех, и так по-королевски фраернулась…

— Я вам приказываю молчать! Мы знаем, что BZ 22 находится у англичан. Наши службы радиоперехвата поймали передачу Интеллидженс Сервис, в которой сообщалось о получении лампы.

Он делает паузу.

— Из-за вас я потерпел самый тяжелый провал за всю мою карьеру. Никогда не думал, Грета, что придется использовать мою крысу на вас…

Малышка начинает выть, как тюлень в истерике.

— Нет, нет! Только не это, Карл! Сжальтесь!

Она падает на колени, но он поднимает ее ударом сапога.

— Сука! — скрежещет он сквозь зубы.

Тогда она бросается к воротам.

Карл выкрикивает приказ, и несколько солдат бросаются за ней вдогонку. Один из них хватает ее за талию. Тут начинается самое смешное. Грета в отчаянии выхватывает у него из кобуры пистолет и начинает палить. Изумленные солдаты на секунду замирают в полном замешательстве, а Грета, как фурия, продолжает стрелять. Странная вещь, несмотря на ужас, стреляет она метко. Положив двух фрицев, она делает шаг вперед и выпускает остаток магазина в кишки Карлу. Он роняет стек и валится следом за ним. Какое удовольствие видеть его извивающимся на земле, словно разрубленная пополам змея.

Далее следует минута полной неразберихи. Солдаты все разом стреляют в Грету. За короткое время, меньше, чем требуется, чтобы проглотить устрицу, они превращают ее в решето.

Фрэд делает мне знак.

Я сразу все понимаю. Просто невероятно, каким сообразительным я становлюсь в трудные минуты.

Мы в два прыжка оказываемся у машины, по-прежнему стоящей перед зданием. Я вталкиваю Жизель внутрь, Фрэд садится за руль, а Том рядом с ним. Разумеется, все происходит гораздо быстрее, чем я вам рассказываю. Я сую Тому две гранаты.

— Используй их как можно лучше, сокровище мое.

Он держится на высоте. Ловким броском отправляет первую гранату в группу солдат, а вторую внутрь здания, потому что оттуда спешит подкрепление. Тем временем я пускаю в ход мой пистолет-пулемет. Фрэд описывает широкий вираж и выскакивает из ворот. Перед тюрьмой стоят несколько машин. По дороге я выпускаю очередь по шинам, чтобы задержать погоню.

Дорога широка, а воздух свеж! Фрэд, отчаянно вцепившись в руль, мчит сквозь туман.

Он прибавляет скорость и сворачивает на все боковые улицы, попадающиеся на пути. Через некоторое время он останавливает машину на пустыре.

— Дальше пойдем пешком! — говорит он. — Нас уже ищут, и на этой машине мы далеко не уйдем. Через десять минут из Парижа не выскочит даже мышь…

Он прав.

— У тебя есть идея, как удрать в Лондон? — спрашивает он.

— Да. Мой коллега сказал, что сегодня вечером рядом с Версалем приземлится самолет.

— Туда еще надо добраться. При том шухере, что мы устроили, они объявят комендантский час с восьми и на каждом углу будут патрули!

Мы идем в сторону Версальской заставы. Чтобы не образовывать кортеж, шагаем двумя парами, каждая по своей стороне тротуара.

Вдруг на улицу поворачивает немецкая машина. В ней четверо военных. Мы продолжаем идти, как ни в чем не бывало, но машина останавливается, и военные окликают нас.

— Милый… — шепчет Жизель.

— Не пугайся! — отвечаю я.

Пассажиры автомобиля выставляют из окон автоматы и держат нас под прицелом.

— Подойдите! — кричит один из них.

Мы подчиняемся, потому что ничего другого не остается. Когда мы подходим к машине, раздаются два выстрела. Мы с удивлением видим, как два фрица падают на сиденье. Двое других оборачиваются. Воспользовавшись этим, я проламываю третьему затылок рукояткой пистолета. Четвертый стреляет в наших друзей. Вижу, толстяк Том падает. Фрэд стреляет снова, и последний фриц валится тоже.

Длинный Фрэд подбегает.

— А Том? — спрашивает Жизель.

— Убит! Эта свинья почти разрубил его из своей дудоры.

Смотрю по сторонам и констатирую, что мы на спокойной узкой улочке, зажатой между заборами двух заводов. Нас никто не видел.

— Слушай, Фрэд…

Он понял и улыбается.

— Да, отличная идея…

Мы засовываем трупы, в том числе и толстого Тома, на заднее сиденье, но с двух солдат снимаем кители и каски.

— Ты клево говоришь по-немецки, — заявляю я Фрэду.

— Ты сказал, посадочная площадка где-то около Версаля?

На этот раз, если не будет никаких загвоздок, мы, возможно, дойдем до конца наших страданий.

Глава 24

Пилот поворачивается к нам и что-то говорит.

— Ты понял, что он сказал? — спрашиваю я Фрэда.

Фрэд отвечает:

— Он просит пристегнуть ремни, потому что мы сейчас будем заходить на посадку.

— Серьезно? Ты и по-английски говоришь тоже?

На тонких губах длинного Фрэда появляется улыбка.

— Тоже! Ха-ха!

Жизель мечтает.

— Ну, куколка моя, — спрашиваю я ее, — рада, что попала в страну пудинга? Новый год мы отпразднуем лучше, чем Рождество. Эй, Фрэд, как насчет того, чтобы встретить его вместе?

— С удовольствием!

— Ребята, я устрою вам такой пир, который вы не забудете никогда! Я знаю одно отличное место на Трафальгар-сквер… Называется “Коронованный Лев”. До войны там подавали такие бифштексы!

— Этот ресторан больше не существует, — заявляет Фрэд. — Армия реквизировала его, чтобы устроить там клуб для янки…

— А!..

Я тут же подскакиваю на метр.

— Не хочешь ли ты сказать, что знаешь Лондон?

— Я там родился, — спокойно отвечает Фрэд.

— Родился?

— Именно… Надо же где-то родиться. Я жил там до того момента, когда поступил в Интеллидженс Сервис.

Тут моя крыша поехала.

Я и Жизель так поражены, что даже не заметили посадку.

Мы вздрагиваем, когда дверца самолета открывается и мой друг Монтлью просовывает внутрь голову и говорит:

— Привет, ребята, хорошо долетели?

Он помогает нам выйти.

— Счастлив вас видеть на нашем острове, комиссар, и рад познакомиться с вами, мадемуазель.

Потом поворачивается к Фрэду.

— Значит, вы дали этому чертяке Сан-Антонио обойти вас? BZ 22 у нас… Но, — добавляет он, хлопая его по спине, — мой палец мне подсказывает, что вы все-таки неплохо поработали, лейтенант.

Если вы не обалдели, значит, бесчувственны, как кусок вареной колбасы. В этом случае вам надо сунуть в трусы красных муравьев, чтобы разбудить в вас хоть какие-то эмоции!