Каприз фортуны

После оглашения завещания Майлз Брэкли устремил ледяной взгляд на виконта, а мать его поднесла платочек к глазам. Сарсбрук лишь наградил их надменным взглядом, который он приберегал для неприятных ему людей. Хотя он встречался с Майлзом Брэкли не более четырех раз, этого было достаточно, чтобы получить нелестное мнение о кузене. Виконт и Изабелла не разговаривали с Брэкли и его матерью, пройдя мимо, будто их не существовало.

После чтения завещания виконт неохотно принял приглашение на чай к сестре и ее мужу. Когда они расположились в гостиной Изабеллы, беседа, естественно, вернулась к завещанию.

– Должен сказать, я даже не ожидал, что старик окажется так добр ко мне, – сказал муж Изабеллы, беря чашку с чаем, – ведь он едва знал нас.

– Он вообще был странным, – сказала Изабелла, – и отказывался видеть кого-либо, кроме Роберта. Я даже боялась его.

– Это смешно, – сказал Сарсбрук.

– Он был отшельником, – сказал лорд Вер дон. – По-моему, я всего раз встречался с ним и был едва удостоен вопросом: «Как вы поживаете?», но теперь думаю о нем лучше.

– Я тоже, – сказала Изабелла. – Но вы заметили, как этот странный Майлз Брэкли смотрел на нас? Что за наглость с его стороны! Почему он надеялся, что дядя Хэмфри оставит ему что-нибудь? Между прочим, когда Энн сбежала с его отцом, это чуть не убило бабушку. Я слышала, что их тогда это мало волновало.

– Люблю семейные склоки, – сказал лорд Вердон. – У меня в семье все так благопристойно. Я хотел бы, чтобы произошло что-нибудь подобное.

Сарсбрук, взглянув на своего зятя, подумал, какой тот болван. Но решил, что не стоит начинать новый семейный скандал, чтобы после не разговаривать с Верденом.

– Я сочувствую им, – сказал виконт наконец.

– Ладно, Роберт. Не думаешь ли ты, что они заслужили от дяди большего?

Виконт поморщился.

– Я вообще сомневаюсь, что кто-нибудь что-то заслужил. Но Брэкли и его матери просто ничего не досталось. Хотя они столь же близкие по крови родственники, как и мы.

– Вы слишком добры, Сарсбрук, – сказал Вер дон. – Я слышал много историй о вашем кузене Брэкли. И ни одна из них не делает ему чести.

– Правда, – сказала Изабелла, – он не более чем пройдоха и интриган.

– Я и не сомневаюсь в этом. Но такова половина тех людей, что занимают самые роскошные апартаменты в Лондоне. В ком действительно нет недостатка, так это в авантюристах.

– Как ты циничен, Роберт, – сказала Изабелла, пронзительно глядя на брата.

– Если кому-либо и удается жить в этом мире и не быть циником, – отвечал Сарсбрук, – так это дуракам.

– Ладно, это все чепуха, – сказал Вер– дон. – Я же не циник, вовсе нет.

Виконту очень хотелось заметить, что ответ его зятя – лишь подтверждение его мысли, так как считал Вердона изрядным тупицей. Но, сдержав себя самым похвальным образом, он лишь слегка поднял брови.

– Боюсь, мне надо возвращаться в Сарсбрук-Хаус. Вынужден откланяться.

– Ты будешь на обеде в пятницу, Роберт? У нас соберутся гости. Обещай, что приедешь.

– Я не могу, Изабелла. Ты же знаешь, как я ненавижу званые обеды.

– Ты, кажется, намерен отказываться от всех моих приглашений?

– Вполне возможно.

– Но ты же не будешь прятаться от общества в течение всего сезона?!

– По-моему, неплохая мысль, а теперь извините, я должен идти.

Раздраженная общением с братом, Изабелла не удерживала его. Когда он вышел, она покачала головой.

– Мой брат становится с каждым годом все более эксцентричным. Скоро он будет таким же странным, как сэр Хэмфри.

Вердон кивнул.

– Твой брат не любит меня.

– Он никого не любит.

Немного утешившись той мыслью, что не он один не в чести у высокомерного виконта, Вердон улыбнулся.

– Изабелла, дорогая, я, кажется, еще не говорил тебе, что мистер Фитцхерберт сказал леди Вестмонт.

Мгновенно забыв о своем неприятном шурине, барон увлеченно принялся рассказывать очередную сплетню.

На следующее утро виконт по своему обыкновению встал рано. После ежедневно совершаемой бодрой прогулки по Гайд-парку он легко позавтракал и удалился в библиотеку работать над своим переводом Гомера. Прилежно поработав некоторое время, Сарсбрук понял, что никак не может сосредоточиться. Как ни пытался, он не мог отвлечься от мыслей о дяде Хэмфри его необычном дневнике.

Некоторое время потрудившись над сложным пассажем поэмы, он вскоре отложил работу. Затем, отперев ящик стола, достал дневник сэра Хэмфри из нового тайника. После того как виконт принес его домой, тот был прочтен полностью. Хотя Сарсбрук и чувствовал неудобство оттого, что испытывает слишком большой интерес к откровениям дяди, от чтения невозможно было отказаться.

Вновь перечтя первую часть дневника, виконт закрыл его. «Не стоит так увлекаться этим исполненным похоти документом», – строго сказал он себе. Он был убежден, что человек должен сдерживать свои эмоции. Его увлеченность греческим языком и науками укрепила его в мысли, что логика и разум должны обуздывать инстинкты.

И виконт был уверен в этом, пока не прочел о Мисс М. Узнав о любовнице дяди, он обнаружил, что очень интересуется этой леди со скандально-легким поведением. «Конечно, едва ли ее можно назвать леди», – подумал виконт.

Сарсбрук мысленно вернулся к последним словам дяди, касающимся Мисс М. Он хотел, чтобы его племянник позаботился о ней. Виконт нахмурился. И что ему следовало делать? Как он должен заботиться о любовнице дяди? По всей видимости, сэр Хэмфри уже дарил ей подарки и давал деньги. Ведь существовало же изумрудное ожерелье.

Виконт вытащил счет за драгоценности, который положил в дневник. Если ему нужно узнать, кто такая Мисс М., все, что от него требовалось, – это найти Вентворта и Джонсона на Стрэнде.

Еще некоторое время поглядев на счет, Сарсбрук сунул бумагу в карман. Убрав дневник, он поднялся с кресла и приказал подать экипаж.

Спустя некоторое время виконт прибыл в ювелирный магазин. Мистер Вентворт приветствовал Сарсбрука почтительно и вежливо, как обычно обращался с потенциальными клиентами. Когда высокий молодой джентльмен подал ювелиру счет за изумрудное ожерелье, Вентворт поглядел на него с интересом.

– Я хотел бы узнать, кому предназначалось ожерелье? – спросил Сарсбрук.

– Думаю, сэр, эта информация не подлежит разглашению. Могу я узнать ваше имя, сэр, а также для каких целей вам нужно знать это?

– Меня зовут Сарсбрук, – ответил виконт. – И мне хотелось бы сохранить в тайне мои намерения.

– Лорд Сарсбрук? Значит, вы племянник покойного сэра Хэмфри? Мои глубокие соболезнования вам, сэр.

– Да, спасибо, – сказал виконт нетерпеливо. – А теперь я желал бы узнать имя и адрес персоны, которой предназначалось ожерелье.

– Конечно, милорд, – сказал Вентворт. – Вы должны извинить меня, ведь я не знал кто вы. Я немедленно найду интересующие вас сведения.

Он исчез и вернулся через мгновение с листком бумаги, который подал Сарсбруку.

– Здесь имя и адрес дамы, которой было доставлено ожерелье.

Виконт взглянул на листок: «Мисс Марш. Кларенс Плейс, 16».

– Спасибо, – ответил он.

– Это большая честь для меня, милорд, – сказал ювелир.

Ответствуя величественным кивком, Сарсбрук покинул ювелирный магазин.

Дав своему кучеру адрес, переданный ему Вентвортом, виконт откинулся на мягкие кожаные подушки своего экипажа. «Итак, ее зовут мисс Марш, – сказал он себе. – Довольно обычное имя, ничего экстравагантного». Он смотрел в окно, пока экипаж проезжал по людным улицам Лондона. «Если повезет, – размышлял он, – очень скоро мне предстоит встреча с любвеобильной мисс Марш».

Пандора вернулась домой в превосходном настроении, только что прогулявшись по парку с Николасом и Мистером Стаббсом. Погода была довольно прохладной, и прогулка получилась бодрой, Пандора вволю насладилась и жизнерадостной болтовней Николаса, и энергичной охотой Мистера Стаббса за белками.

Войдя, Пандора положила свою соломенную шляпку на один из стульев в гостиной. Она села на софу и взялась за утреннюю корреспонденцию. Николас, задержавшись в холле, чтобы отдать шляпу горничной, наконец ворвался в комнату, преследуемый Мистером Стаббсом.

– Марта сказала, что папа повез Лиззи к перчаточнику, – сообщил он.

– А где Винни?

– Марта сказала, что он пошел к мистеру Альдриху.

– Ох, – вздохнула Пандора. Мистер Альдрих был одним из ближайших друзей Винфилда. Хотя Пандоре он очень нравился, она считала его безответственным молодым человеком, который потакает дурным привычкам ее брата.

Пандора взглянула на каминные часы.

– Да ведь уже почти десять. А твой преподаватель будет здесь в десять тридцать. Ты готов к уроку?

– Я никогда не готов, – сказал Николас. – А у мистера Мэйсона такой скверный характер.

Если ты будешь учить уроки, он не будет таким скверным. Тебе лучше пойти и подготовиться, прежде чем он придет.

– Ладно, Пэн, – уныло сказал Николас. – Пойдем, Мистер Стаббс.

Маленький пес последовал за своим понурым хозяином.

Пандора вновь взялась за сортировку почты. Было несколько писем и много счетов из магазинов. Узнав почерк близкой подруги на одном из конвертов, Пандора торопливо вскрыла его. Она только взялась за чтение, как в комнате вновь появился брат с книгой в руках.

– Никки, тебе же надо заниматься.

– Но я вот тут совсем не понимаю. Что это значит? – Сунув книгу в руки сестры, он указал на один пассаж.

Пандора посмотрела.

– Говоря словами Шекспира, «это для меня все равно, что по-гречески». – Она улыбнулась. – Ты же знаешь, я очень поверхностно учила греческий. Отец всегда говорил, что изучение греческого – привилегия джентльменов.

– Не знаю, почему этой леди так повезло, – проворчал Николас. – Ну ты можешь что-нибудь понять из этого?

Пандора покачала головой.

– Боюсь, немного.

– Извините, мисс, – сказала служанка, войдя в комнату. – Там вас спрашивает джентльмен.

Пандора удивилась: необычное время для посетителей.

– Кто он, Марта?

– Он дал мне свою карточку, мисс.

Служанка подала визитную карточку. Пандора поглядела на нее в замешательстве. На карточке было написано: «Виконт Сарсбрук». Пандора удивленно поглядела на служанку.

– Виконт Сарсбрук?

– Он ждет в холле, мисс. Что я должна делать?

– Не знаю, – сказала Пандора, немного сбитая с толку. «Кто этот виконт Сарсбрук, и почему он хочет меня видеть?» Вдруг внезапная догадка все прояснила. «Ожерелье! Возможно, он по поводу ожерелья?» – Я поговорю с ним, Марта. Проводите его сюда.

Служанка кивнула и поспешила вернуться за титулованным гостем.

– Кто это, Пандора? – спросил Николас.

– Джентльмен. Соблюдай хорошие манеры, Никки, – сказала Пандора, вставая с софы и в ожидании глядя на дверь.

Минуту спустя в комнату вошел джентльмен. Увидев Пандору и Никки, он остановился. На лице его было выражение, очень напоминающее замешательство.

– Лорд Сарсбрук? – спросила Пандора, заметив взгляд посетителя. – Меня зовут мисс Марш. Это мой брат Николас.

Торопясь продемонстрировать свои хорошие манеры, Николас почтительно поклонился.

– К вашим услугам, сэр, – сказал он. Виконт был готов ко всему, но внешность мисс Марш его поразила. Она была очень хороша собой и гораздо моложе, чем он ожидал. Те самые рыжие волосы, которые так воспевал дядя. Его глаза остановились на прелестной фигурке Пандоры с неподдельным интересом, отметив соблазнительные формы, скрытые скромным, высоко вырезанным муслиновым платьем. «Итак, это и есть безудержная и страстная Мисс М.! Как сдержанно и респектабельно она выглядит!»– подумал виконт. Но, пристально рассмотрев ее лицо, Сарсбрук решил, что ее чувственность отразилась в чудесных, полных губах и выразительных глазах.

– Что-нибудь случилось, милорд?

– Случилось? – переспросил Сарсбрук. – Нет, ничего.

Пандора выжидающе смотрела на виконта, который продолжал изучать ее с тем же напряженным интересом, так, что она почувствовала себя неловко. Хотя ей и было неудобно под взглядом гостя, Пандора тоже смотрела на него с не меньшим интересом. Что-то было в нем очень привлекательное.

Пандора знала, что Лиззи не посчитала бы виконта сногсшибательным, так как он был просто одет и не отличался красотой. Его лицо было очень худым, с тонкими чертами. Но в карих глазах его было какое-то сдержанное напряжение, что заставило затрепетать Пандору.

– Не желаете ли присесть, лорд Сарсбрук? – наконец спросила Пандора, надеясь, что ее голос не выдаст смущения.

– Да, благодарю вас.

Виконт вежливо дождался, пока Пандора сядет, и занял место напротив нее.

Николас, совершенно очарованный титулованным визитером, поспешил занять место рядом. Его милость оглядел мальчика с неудовольствием.

– Я думаю, мисс Марш, что лучше было бы поговорить наедине.

– Да, конечно. Николас, иди к себе. Ты должен закончить греческий, прежде чем придет мистер Мэйсон.

– Хорошо, – сказал тот, неохотно слезая со стула. Он уже собрался уходить, но остановился. Некоторое время глядя на виконта, мальчик колебался. – А вы знаете греческий, милорд?

– Греческий? – Неожиданный вопрос отвлек внимание Сарсбрука от Пандоры. – Да, знаю.

– О, как хорошо! Вы не взглянете на это? Я совсем не понимаю, о чем здесь речь. А мистер Мэйсон очень разозлится на меня. У него такой характер! Пандора не может мне помочь, ведь леди не очень сильны в греческом, так ведь, сэр? – Николас торопливо пролистал книгу и нашел нужный пассаж. Он указал на него. – Вот это, сэр.

Виконт взглянул в текст.

– «Персам свойственно было принимать решения в наивысшем расположении духа, когда разум их был разогрет вином, но что бы они ни решили в такой ситуации, позже всегда проверяли холодным рассудком. И напротив, все, обсуждаемое в трезвом состоянии, после еще раз проверялось, когда они были во хмелю». – Сарсбрук вернул книгу мальчику. – Геродот.

Николас поглядел на него с искренним восхищением.

– Благодарю вас, милорд. Мне кажется, вы знаете греческий почти как мистер Мэйсон.

– Возможно, – ответил Сарсбрук, позволив себе слегка улыбнуться. – И думаю, что вам нужно больше работать над этим, сэр.

– Слушай, что говорит лорд Сарсбрук, Николас, – сказала Пандора. – Могу представить, как много он занимался, когда был в твоем возрасте. А теперь иди. Лорд Сарсбрук хочет поговорить со мной.

– Еще раз спасибо, сэр, – сказал Николас и с неохотой удалился.

Когда он ушел, Пандора почувствовала себя довольно неловко наедине с виконтом.

– Вы, полагаю, ученый, лорд Сарсбрук? – спросила она.

– Я посвятил много времени изучению греческого языка, – ответил виконт, продолжая смотреть на нее с напряженным интересом.

– Это очевидно, – сказала Пандора. Она опустила глаза, потом вновь посмотрела на виконта. – Возможно, будет лучше, милорд, если вы объясните цель своего визита.

– Цель визита? – Сарсбрук был, очевидно, смущен. – Да, конечно. Простите меня. Вы, вероятно, теряетесь в догадках по поводу моего визита к вам.

– Да, в самом деле, милорд.

– Хорошо, я объясню, в чем дело. Я – племянник сэра Хэмфри Мэтланда.

Виконт рассчитывал вызвать ответный интерес, но Пандора лишь продолжала внимательно смотреть на него. Он продолжил:

– Мой дядя выразил желание, чтобы я заботился о вас. Вам не о чем волноваться. Я выполню его волю и обеспечу вас всем необходимым.

– Прошу прощения, лорд Сарсбрук, – сказала Пандора, смущенно глядя на него. – Но я не понимаю, о чем вы говорите. Я не знаю никакого сэра Хэмфри Мэтланда. Боюсь, вы принимаете меня за кого-то другого. Я – Пандора Марш. Вы, вероятно, разыскиваете какую-то другую леди.

– Пандора? – удивился Сарсбрук. – Та, кто выпустила на волю злые силы.

– Это глупая история, – возразила Пандора. – И вполне обычно для мужчин обвинять женщин во всех несчастьях.

– Возможно, – сказал Сарсбрук, размышляя, что Пандора очень подходящее имя для Мисс М. – Но, мисс Марш, я уверяю вас, не стоит скрывать от меня, что вы знаете моего дядю.

– Я ничего не скрываю. Я никогда не встречалась с сэром Хэмфри Мэтландом.

– Значит, вы не принимали то изумрудное ожерелье, которое посылал вам мой дядя?

– Ожерелье?! Ну да, конечно, я получила это ожерелье, но оно попало ко мне по ошибке. Оно, вероятно, было отправлено не по тому адресу.

– А вы обычно оставляете себе драгоценности, которые посылают вам незнакомцы?

– Я не знала, кто прислал его, – сказала Пандора. – И пыталась выяснить это. Я должна была вернуть ожерелье. В самом деле, я немедленно верну его.

– В этом нет необходимости. Мой дядя пожелал, чтобы оно принадлежало вам. Это было одним из его последних распоряжений перед смертью.

– Перед смертью? – переспросила Пандора.

– А вы не знаете об этом?

– Нет, не знаю. А почему я должна знать? Я не знакома с ним.

– В самом деле, мисс Марш, вам нет необходимости скрывать это. Возможно, ваша щепетильность объяснима. Вы, наверное, сохраняете видимость приличий. Но я даю вам слово, что никому не скажу, что вы были любовницей моего дяди.

– Любовницей вашего дяди? – Пандора глядела на него с искренним удивлением. Она вдруг почувствовала себя так, словно ей снится кошмар. – Я должна просить вас немедленно оставить мой дом, сэр. Я никогда не была ничьей любовницей. Вы ведете себя непозволительно. – Она поднялась со стула, и Сарсбрук встал вслед за ней. – Все это абсурдно. Я посмеялась бы над этим, если бы не была так оскорблена. Поэтому я настаиваю, чтобы вы удалились, милорд. Я сейчас же отдам вам ожерелье.

– В этом нет необходимости, мисс Марш. Я хотел, чтобы оно осталось у вас. И не смею более досаждать вам. Я понимаю, что весть о смерти моего дяди потрясла вас.

– Да я не знаю вашего дядю! – в гневе закричала Пандора.

– Как вам будет угодно, мисс Марш, – ответил виконт. Он поклонился и направился к выходу. Помедлив, вновь повернулся к ней. – В соответствии с последней волей моего дяди я решил немедленно положить на ваше имя тысячу фунтов. Вы будете получать пятьсот фунтов ежегодно. Мне кажется, этого более чем достаточно.

– Это какая-то бессмыслица! Почему вы отказываетесь верить, что я вовсе не была любовницей вашего дяди?

Сарсбрук серьезно посмотрел на нее.

– Потому что вы в точности такая, как он описал вас. А теперь я должен идти. До свидания, Мисс М. Вы получите деньги в ближайшее время.

– Я не приму их, – сказала Пандора.

– Как вам угодно, – сказал виконт, выходя из комнаты.

Когда он вышел, Пандора вновь села на стул. Она взяла визитную карточку, лежавшую на столе. Этот лорд Сарсбрук, наверное, сумасшедший. Он собирается положить на ее имя тысячу фунтов, потому что считает ее любовницей своего дяди несмотря на все ее протесты! Это было невероятно. Но в конце концов тайна ожерелья раскрыта, подумала Пандора. Она нахмурилась, вспомнив о драгоценностях. По крайней мере теперь она знает, кому нужно их вернуть. Она решила позвать Винфилда.

Пандора продолжала сидеть, скрестив руки, вновь и вновь вспоминая эту нелепую сцену. Она подумала о настоящей любовнице сэра Хэмфри. «Где она, интересно? Эта дама, наверное, до сих пор ждет свое изумрудное ожерелье». Пандора задумалась. «Возможно, настоящая любовница сэра Хэмфри тоже скоро объявится. Может, она приедет к виконту и все объяснит. Как глупо себя тогда почувствует лорд Сарсбрук!» Улыбнувшись этим мыслям, Пандора искренне понадеялась на то, что Мисс М. не заставит себя ждать.

Глава 8

Придя домой, Винфилд увидел, что Пандора в гостиной листает журналы мод.

– Винни! – воскликнула Пандора, откладывая журналы. – Ты сегодня рано.

Винфилд поморщился.

– Альдрих был невыносим. Мы собирались покупать новую лошадь, но у него разболелась голова, и он не захотел идти.

Хотя в другое время Пандора тут же предположила бы, что друг ее брата скорее всего страдает от похмелья после ночных увеселений, но в тот момент Альдрих мало ее занимал.

– Слава Богу, что ты дома, Винни. Мне нужно рассказать тебе, что произошло.

– Что-нибудь случилось?

– Ничего особенного. Хотя нет, случилось. Винни, произошло нечто невероятное. Я даже не знаю, что сказать папе.

Винфилд сел в кресло напротив Пандоры.

– Ну, рассказывай, что тебя так взволновало?

– Около часа назад пришел один джентльмен и предъявил права на ожерелье.

– Боже, Пандора, я надеюсь, ты не отдала ожерелье без доказательств, что оно действительно принадлежит ему?

– Он не взял его, хотя я очень хотела вернуть. Его зовут Сарсбрук.

– Не виконт ли Сарсбрук?

– Ты что, слышал о нем?

– Конечно. Он очень богатый малый. Между прочим, прошел слух, что ему повезло, и он получил наследство от своего дяди. Представляешь? Человек, который и без того богат как Крез, получает еще больше! Это несправедливо. Так ты сказала, что он прислал ожерелье?

– Нет, это его дядя. Его бывший дядя, полагаю.

– Тот, кто помог ему разбогатеть?

– Я не знаю, – сказала Пандора. – Его имя – сэр Хэмфри Мэтланд.

– Да, так его и звали.

– Но, Винни, я не смогла убедить его, что здесь какая-то ошибка. Ты никогда не догадаешься, что он предположил.

– И что же?

Пандора выдержала эффектную паузу.

– Этот виконт Сарсбрук думает, что я – любовница его дяди!

Винфилд озадаченно посмотрел на сестру и прыснул со смеху.

– Пэн, это же смешно!

– Смешно?! – воскликнула Пандора. – Мне кажется, ты должен быть в гневе!

– Но это же немыслимо! Ты – и чья-то любовница! – вновь со смехом сказал Винфилд.

Пандора почувствовала себя немного задетой. Она нахмурилась.

– Винфилд Марш, я была бы признательна, если бы вы не считали это столь уж смешным.

– Извини, Пэн. Я просто имел в виду, что это довольно неожиданно. Конечно, я должен был бы изобразить соответствующее негодование. – Он остановился и продолжил драматическим тоном: – Как смел этот человек позволить себе такие замечания в адрес моей сестры!

Пандора не могла удержаться от смеха.

– Да уж, звучит абсурдно.

– Но расскажи мне, что именно Сарсбрук сказал?

– Он сказал, что его дядя хотел бы, чтобы племянник позаботился обо мне. Я так понимаю, что похожа на человека, нуждающегося в опеке. Я ответила ему, что он принимает меня за кого-то другого, потому что я вовсе не знаю его дядю. Он, казалось, не поверил мне, сказав, что я пытаюсь сохранить видимость приличий. И после он заверил, что мне нечего беспокоиться. Он никому не расскажет, что я была любовницей его дяди!

– О Боже! – сказал Винфилд. – Это действительно очень странно. А когда ты уверяла его, что ты вовсе не любовница сэра Хэмфри, он не поверил тебе?

Пандора кивнула.

– Он сказал, что я выгляжу в точности так, как его дядя меня описал.

– Да, все это очень странно, – сказал Винфилд.

– Ты еще больше удивишься, Винни. Сарсбрук потом сказал, что он немедленно положит на мое имя тысячу фунтов. И я смогу получать пятьсот фунтов в год.

– Боги! – воскликнул Винфилд. – Тысяча фунтов! Должен сказать, этот Сарсбрук не мелочится.

– А когда я сказала, что верну ему ожерелье, он не захотел брать его.

– Тысяча фунтов! – повторил Винфилд и тряхнул головой. – Знаешь, Пэн, я даже хотел бы, чтобы ты была любовницей этого малого.

– Винфилд!

– Да нет, я шучу, Пэн. Да, теперь понимаю, почему этот визит так взволновал тебя.

– Что мне делать? Что я скажу папе? Винфилд, казалось, задумался.

– Возможно, лучше будет не говорить ему о предположениях Сарсбрука, что ты была любовницей его дяди. Он может расстроиться. Фамильная честь и все такое прочее. Никто ничего не должен знать. Да, думаю, не нужно рассказывать ему все.

– Может, ты и прав, Винни. Я думаю, лучше всего было бы вернуть изумрудное ожерелье Сарсбруку. Мы вместе можем отправиться к нему.

– Я думаю, лучше будет, если я сам верну ожерелье Сарсбруку, – сказал Винфилд. – Тебе нет необходимости идти. В самом деле, лучше, если это сделает мужчина.

– Да, наверное, Винни. Ты можешь отнести ожерелье немедленно? Я хотела бы закончить с этим делом до того, как папа вернется.

– Конечно, Пэн. Я сейчас же отправлюсь к этому Сарсбруку. Я думаю, не составит труда выяснить, где он живет. Я отнесу изумруды, и мы разделаемся с этим.

– Хорошо, – сказала Пандора, вставая со стула. – Я принесу ожерелье.

Когда сестра вышла из гостиной, Винфилд задумался, скрестив руки на груди. Итак, этот виконт собирается дать Пандоре тысячу фунтов и еще пятьсот фунтов ежегодно? Извилинки в сметливых мозгах Винфилда оживленно зашевелились, пока он соображал, как эти деньги могли бы изменить его жизнь. Его финансовые затруднения стали особенно серьезны в течение этой последней недели. Он действительно не знал, что ему делать, если в ближайшее время он не заплатит хотя бы часть своих долгов.

А теперь Пандора сообщает ему, что богатый лорд предлагает ей постоянную помощь. На симпатичном лице Винфилда появилась плутоватая улыбка, как только он осознал иронию ситуации. «Возможно, действительно жаль, что Пандора не была любовницей старика».

Пожурив себя за подобные мысли, Винфилд тем не менее начал дальше обдумывать это, рассуждая, можно ли извлечь выгоду из ошибки Сарсбрука. Он уже чуть ли не сожалел, что его сестра – столь добродетельная леди. Если бы она была столь же беспринципна, как и он, вместе они могли бы вытянуть приличную сумму из этого виконта, приняв его помощь. Поэтому, размышлял Винфилд, нужно найти способ оставить ожерелье у себя. Он продолжал обдумывать это, когда Пандора вошла в комнату.

Вернувшись в библиотеку, Сарсбрук сел за рабочий стол и уставился на огонь, ярко пылавший в массивном камине. С тех пор, как он покинул дом Пандоры Марш, виконт вновь и вновь вспоминал подробности их встречи.

Как не похоже она казалась на ту, какой он себе ее представлял. И столь достойно с ее стороны отказаться, что она знает дядю. Большинство женщин в ее положении с радостью приняли бы от него деньги.

«Кроме того она чертовски привлекательна», – подумал виконт, вспомнив Пандору в гостиной. Она вела себя с королевским достоинством, что ему очень понравилась. Всегда гордясь собой из-за своей способности противостоять чарам многих женщин, пытавшихся понравиться ему, Сарсбрук никогда не терял головы из-за какого-нибудь смазливого личика. Но Пандора произвела на него странное, необъяснимое впечатление.

– Прошу прощения, милорд. – Голос дворецкого заставил виконта удивленно поднять голову. – Мистер Майлз Брэкли хочет поговорить с вами. Должен ли я сказать ему, что вы никого не принимаете?

– Брэкли? Проклятие! – пробормотал виконт. – Нет, Арчер, пусть он войдет.

Слуга поклонился и вышел. Через некоторое время он вернулся с молодым человеком.

Мистер Брэкли был на редкость красивым джентльменом, одетым по последнему слову моды. Он был блондином, высоким, широкоплечим и довольно массивным. Женщины всегда замечали, как играют мускулы на его руках и ногах под обтягивающим костюмом. Его обожательницы находили такую мужественную внешность определенно привлекательной. Его аристократический нос и светло-голубые глаза заставили трепетать немало женских сердец.

– Здравствуйте, Сарсбрук. – Брэкли оделил виконта холодным недружелюбным взглядом.

Виконт не поднялся навстречу, равно как и не предложил Брэкли присесть.

– Здравствуйте, Брэкли, – сказал он.

– Я не отниму у вас много времени, кузен. Я лишь хотел сказать, что считаю несправедливым то, как обошлись со мной и моей матерью.

– В самом деле? – сказал виконт, с неприязнью оглядывая Брэкли. Хотя он и сочувствовал кузену во время оглашения завещания, вид Брэкли, стоящего перед ним, напомнил ему о том, что виконт не испытывал к нему обожания.

– Мне кажется, что сэр Хэмфри недопустимым образом обошел нас. Я надеюсь, что вы, сэр, восстановите справедливость.

– И как, по вашему мнению, я должен поступить?

– Просто отдать нам причитающуюся часть наследства.

– А какова эта причитающаяся вам часть?

– Ваша сестра получила десять тысяч фунтов. Я рассчитываю на такую же сумму для моей матери и столько же для себя. Я считаю, что так будет справедливо.

– В самом деле? – спросил виконт. – А я считаю это довольно странным, если учесть, что дядя определенно пожелал исключить вас. Я обязан следовать его воле.

Брэкли нахмурился. В нем закипало раздражение против кузена, который слушал его с выражением превосходства. Хотя они и были едва знакомы, Брэкли затаил глубокую неприязнь к виконту. Он вырос, слушая рассказы матери о гонениях, которым подвергала ее семья. И все эти годы мысли о благоденствии Сарсбрука, в то время как они, по мнению Брэкли, жили практически в нищете, раздражали его сверх всякой меры.

Тот факт, что Сарсбрук отказывал всякий раз, когда его кузен просил деньги, только ухудшал отношения. Будучи гордым молодым человеком, Брэкли терпеть не мог ходить к своему богатому родственнику с протянутой рукой. Он не переносил высокомерия Сарсбрука и его холодности по отношению к нему.

– Означает ли это, что вы не намерены отдать нам то, что причитается?

– Боже, Брэкли, не говорите как торговец, – сказал виконт. – Я намерен оказать помощь вам и вашей матери. Я буду обсуждать этот вопрос с моим поверенным.

– Конечно, – сказал Брэкли, – вы обсудите это со своим поверенным и выделите нам крошечную сумму, чтобы успокоить свою совесть.

Сарсбрук зловеще прищурился.

– Мне нет нужды успокаивать совесть, Брэкли. Предлагаю вам убраться по-хорошему, прежде чем я вообще откажу вам в помощи. Предлагаю также в дальнейшем продолжать общение в письменной форме, если это будет необходимо.