Тропы Тьмы (№2) - Хребет Мира

— В середине Чес, — уточнила Присцилла. — Ну, может, в его конце или в самом начале месяца Бурь.

— А что, ты чувствуешь, что беременность идет не так, как надо? — вмешался Темигаст,

Меральда уже в который раз убедилась, что старик ни ее стороне. Он знал или, по крайней мере, подозревал то же, что и Присцилла, но при этом не выказывал по отношению к молодой госпоже ни малейшей враждебности. Она понемногу начала относиться к управляющему как к отцу, причем его сходство с Дони Гандерлеем казалось ей еще большим, когда она вспоминала, как повел себя отец после ночи, проведенной ею с Якой. Дони догадывался о случившемся, но простил дочь во имя той большей жертвы, что она решилась принести.

— Я это чувствую, и этого достаточно, — язвительно сказала Присцилла, причем ей удалось одной интонацией дать понять, что она имеет в виду не здоровье Меральды. Присцилла взглянула на невестку, фыркнула, швырнула салфетку, встала из-за стола и стремительно пошла вверх по лестнице.

— Что это с ней? — спросила Меральда Темигаста, взглянув на него с испугом. Но ответить он не успел: сверху донеслись голоса, звучавшие на повышенных тонах. Слов разобрать было нельзя, но стало ясно, что Присцилла начала разговор с братом;

— Что мне делать… — начала Меральда, но Темигаст остановил ее.

— Кушайте, моя госпожа, — спокойно произнес он. — Вам надо быть сильной, впереди ждут большие испытания. — Меральда уловила двойной смысл сказанного. — Я уверен, что вы преодолеете их, если не потеряете голову, — добавил старый управляющий, дружески подмигнув. — Когда все будет позади, вы, наконец, обретете ту жизнь, о которой мечтаете.

Меральде захотелось подбежать к нему и уткнуться в плечо или же броситься прочь из замка к теплому уютному домику, который лорд Ферингал подарил ее родителям, и спрятать лицо на груди отца. Но вместо этого она глубоко вздохнула, постаралась взять себя в руки и сделала так, как советовал Темигаст, — принялась за еду.

* * *

В этом году снег выпал рано и сразу укрыл все вокруг. Морик предпочел бы оказаться в Лускане, но все же Вульфгар хорошо сделал, что привел их в эту затерянную в горах деревушку. Здесь было полно работы, особенно после схода лавин, когда надо было расчищать все от снега и обновлять заграждения, однако Моряку удавалось от нее отлынивать, ссылаясь на вымышленную рану, полученную в том сражении, благодаря которому они здесь оказались.

Вульфгар же, напротив, трудился как вол, нагружая себя, чтобы не оставалось времени думать или вспоминать. Но все же Эррту настиг его и здесь, как настигал всюду, куда попадал варвар. Однако теперь, вместо того чтобы прятаться от демона в бутылке. Вульфгар решил встретить свои страхи лицом к лицу, снова пережить все, что с ним случилось, как бы страшно это ни было, и заставить себя принять все, в том числе слабость и проигрыши. Много раз он сидел в одиночестве в темном углу своей комнаты, дрожа всем телом, обливаясь холодным потом и слезами, которые он больше не пытался сдерживать. Много раз ему хотелось броситься к неисчерпаемому запасу спиртного у Морика, но он не поддавался.

Он стонал и кричал в голос, но все же не отступал от твердого решения принять свое прошлое целиком и как-то начать жить дальше. Вульфгар не понимал, откуда у него взялись сила и решимость, но подозревал, что они дремали где-то внутри и пробудились, когда Меральда проявила такую храбрость, освободив его. Она могла потерять гораздо больше, чем он, но все же поступила честно и возродила тем самым его веру в людей. Теперь Вульфгар знал, что ему придется бороться с Эррту и победить демона, что вечно заливать свои страхи спиртным ему не удастся.

Ближе к концу года произошла еще одна незначительная стычка с орками. Жители ожидали нападения и успели подготовить поле для сражения, а подступы к нему залили водой. Орки скользили на льду, барахтались, пытаясь подняться, а лучники между тем осыпали их стрелами.

Однако больше, чем нежданная битва, идиллическую жизнь Морика и Вульфгара нарушило появление отряда лусканских солдат, сбившихся с пути в дозоре. Вульфгар был уверен, что, по крайней мере, один из них узнал в них пару с Карнавала Воров, но либо он ничего не сказал жителям деревни, либо им было наплевать. После ухода солдат ничего не изменилось.

Вообще же это оказалась самая безмятежная зима за всю жизнь Морика и Вульфгара, необходимая передышка. Дело шло к весне, хотя снега еще было много, и приятели начали задумываться о будущем.

— Больше никаких грабежей, — напомнил варвар Морику тихой ночью в середине месяца Чес.

— Нет, — согласился Морик. — Я вовсе не тоскую по той жизни.

— Тогда что, Морик?

— Боюсь, надо возвращаться в Лускан, — ответил бродяга. — Там мой дом. Мой вечный дом.

— Ты думаешь, что другое обличье спасет тебя от, преследований? — с неподдельной тревогой спросил варвар.

Морик улыбнулся:

— У людей короткая память, мой друг.

Про себя Бродяга понадеялся, что у темных эльфов тоже, так как возвращение в Лускан означало, что он больше не станет присматривать за Вульфгаром.

— С тех пор как нас выдворили, они уже сто раз успели утолить свою жажду крови на Карнавале Воров. Чужая личина очинит меня от властей, а сам я смогу вновь завоевать должное уважение на улицах.

Вульфгар кивнул, ничуть не сомневаясь в этом. Здесь, в диких горах, Морик был совсем не таким, как в Лускане, где мало кто мог оспорить его место.

— А что же Вульфгар? — спросил Морик и сам поразился, как озабоченно прозвучал его голос. — Долина Ледяного Ветра? Старые друзья?

Варвар покачал головой, потому что просто не знал, что ждет его впереди. Но сейчас он задумался о возможной встрече с ними. Готов ли он снова быть рядом с Дзиртом, Бренором, Кэтти-бри, Гвенвивар и Реджисом? Справился ли он уже с Эррту и с самим собой?

— Нет, — вслух произнес варвар, гадая, отважится ли он вообще когда-либо предстать перед взорами своих прежних друзей.

Морик кивнул, хотя ответ поверг его в некоторое уныние. Он не хотел, чтобы Вульфгар возвращался с ним в Лускан. Изменить внешность такого великана почти невозможно. И еще Морик не хотел, чтобы варвара схватили темные эльфы.

* * *

— Да она тебя за дурака держит, и весь Аукни знает это, Фери! — кричала Присцилла на брата.

— Не называй меня так! — гаркнул он, стремясь найти повод сменить тему, и прошел мимо. — Ты знаешь, я этого терпеть не могу.

Но Присцилла не собиралась отступать.

— Ты разве не видишь, какой у нее срок? — гнула она свое. — Да она родит через две недели!

— Варвар был громадным, — рявкнул Ферингал. — Ребенок будет большим, и это вводит тебя в заблуждение.

— Ребенок будет обычным, — отрезала Присцилла, — и ты сам в этом убедишься, не пройдет и месяца. — Брат двинулся прочь, не желая продолжать разговор. — Готова спорить, младенец будет хорошеньким, с красивыми темными локонами, как у отца. — Ферингал круто обернулся, гневно глядя на сестру. — Погибшего отца, — не дрогнув, закончила она.

Лорд Ферингал одним махом преодолел разделявшие их несколько футов и влепил сестре тяжелую пощечину. Но, сам ужаснувшись тому, что сделал, отшатнулся и закрыл ладонями лицо.

— Бедный мой братик-рогоносец, — прижимая ладонь к лицу, промолвила Присцилла, отыгрываясь за пощечину. — Ты сам увидишь. — И, не сказав больше ничего, она удалилась.

Лорд Ферингал долго стоял неподвижно, безуспешно стараясь восстановить дыхание.

* * *

Потеплело, снег начал таять, и Морик с Вульфгаром смогли покинуть деревню. Жителей их уход не обрадовал, потому что с возвращением тепла возобновлялись нападения всяких тварей. Но приятели, и в особенности нетерпеливый Морик, не вняли их просьбам.

— Может, я еще вернусь к вам, — обнадежил жителей варвар. Он действительно думал, что может снова прийти сюда, когда их с Мориком дороги разойдутся. Да и куда еще он мог бы податься?

Дорога, ведущая с холмов, была такой скользкой, разбитой и опасной, что им часто приходилось спешиваться и вести лошадей в поводу. Но как только они оказались на ровной местности, севернее Лускана, ехать стало легко.

— Тебе остается еще повозка и всякие припасы в нашей пещере, — заметил Моряк.

Вульфгар вдруг почувствовал себя виноватым за то, что бросает друга.

— Я почти уверен, что зимой пещера не пустовала, — ответил варвар. — Полагаю, там мало что осталось.

— Тогда забери имущество нынешних обитателей, — подмигнул ему Морик. — Наверняка это великаны, так что тебе нечего бояться. — Вульфгар улыбнулся. — Тебе надо было остаться в деревне, — продолжал Морик. — Вернуться со мной в Лускан ты не можешь, так что эта деревня ничем не хуже других мест, пока ты не выбрал, куда идти.

Они подъехали к развилке. Одна дорога вела на юг, в Лускан, другая — на запад. Оглянувшись на Вульфгара, Морик увидел, что тот смотрит в сторону маленького затерянного поместья, откуда Морик (по его утверждению) спас Вульфгара от неминуемой страшной смерти.

— Хочешь отомстить? — спросил Бродяга.

Вульфгар удивленно воззрился на него, но потом сообразил.

— Да нет, — ответил он. — Просто думаю, что стало с той дамой из замка.

— Той, что ложно обвинила тебя в изнасиловании?

Вульфгар повел плечами, словно это он вовсе не брал в расчет.

— Она ждала ребенка, — ответил он, — и очень боялась.

— Думаешь, она наставила рога муженьку? — спросил Морик.

Вульфгар поджал губы и кивнул.

— Так, значит, она решила пожертвовать твоей головой, чтобы уберечь свое доброе имя, — неприязненно подытожил Морик. — Обычная история со знатными дамами.

Вульфгар не ответил, но ему все представлялось несколько иначе. Варвар верил, что она вовсе не рассчитывала на то, что его поймают, скорее, пыталась придумать убедительное, но недоказуемое объяснение своему положению. Это нельзя назвать честным, но можно понять.

— Пожалуй, сейчас она уже должна родить, — пробормотал он себе под нос. — Интересно, как она выкрутилась, когда все поняли, что он не может быть от меня.

Тон Вульфгара насторожил Морика.

— А о твоей судьбе я и гадать не стану, если ты отправишься туда, чтобы разузнать о судьбе этой женщины, — сухо заявил он. — Ты даже приблизиться не смажешь к той деревне, тебя сразу опознают.

Вульфгар, соглашаясь, кивнул, не переставая при этом улыбаться.

— Зато ты мог бы, — хитро прищурился он.

Морик молча посмотрел на него, потом заявил:

— Если бы я не шел в Лускан.

— Ты сам выбираешь дорогу, тебя никто нигде не ждет, — возразил Вульфгар.

— Зима еще не кончилось. Мы спустились с холмов наудачу. Новая буря может разыграться в любое время, и тогда нас завалит снегом, — подыскивал Морик новые отговорки, но по его тону варвар понял, что он обдумывает его предложение,

— На южных склонах бури не такие уж суровые.

Морик фыркнул.

— Ну, окажи мне последнюю услугу, — попросила Вульфгар.

— Да что ты так печешься о ней? — возмутился Морик. — Эта красотка тебя чуть на тот свет не отправила, да еще таким способом, что Карнавал Воров позавидует!

Вульфгар пожал плечами, поскольку и сам не вполне понимал, что им движет, но отступать не собирался,

— Как друг, помоги в последний раз, — попросил он, — и расстанемся с доброй памятью, надеясь увидеться вновь.

Морик снова фыркнул.

— Еще раз подраться с кем-нибудь и чтобы я был рядом — вот все, что тебе нужно, — с наигранной строгостью сказал он. — Согласись, что без меня ты просто драчун, и только!

Вульфгар тоже рассмеялся, но не сводил с приятеля просящего взгляда.

— Ну ладно, пошли! — буркнул Морик. В его согласии Вульфгар не сомневался с самого начала. — Еще раз разыграю лорда Брандебурга. Остается только надеяться, что его исчезновение не связали с твоим побегом, а посчитали чистым совпадением.

— Если нас поймают, я честно скажу, что ты никак не способствовал моему побегу, — пообещал Вульфгар, пряча в отросшей за зиму густой бороде хитрую усмешку.

— Ты совершенно не умеешь меня успокаивать, — заявил Морик, пропуская друга вперед по дороге, ведущей на запад, в Аукни.

Глава 25

КРЕЩЕНИЕ

Двумя днями позже действительно обрушилась снежная буря, которую предрекал Морик, но стихия разбушевалась не в полную силу, и по дороге можно было проехать. Всадники продвигались вперед, стараясь не сбиться с пути. Несмотря на плохую погоду, они ехали быстро — Вульфгар спешил. Вскоре появились отдельные крестьянские хозяйства и каменные дома. Теперь буря была путникам на руку, поскольку люди сидели в домах за плотно закрытыми ставнями, да если кто и видел сквозь пелену снега двух закутанных путников, вряд ли их узнал бы.

Вульфгар остался ждать в укрытии среди холмов, а Морик переоделся лордом Брандебургом из Глубоководья и поскакал к деревне. Прошло довольно много времени, буря не стихала, и Морик не возвращался. Вульфгар покинул свое убежище и поднялся на холм, откуда можно было видеть замок Аук. Он беспокоился, что друга могли разоблачить. А если так, то не должен ли он броситься ему на помощь? Варвар усмехнулся. Скорее Морик остался в замке в расчете на прекрасный ужин и сейчас греется у камина. Вульфгар вернулся в укрытие и стал чистить лошадь скребницей, уговаривая себя иметь терпение.

Морик, в конце концов, вернулся, но лицо у него было мрачное.

— Меня там не встретили с распростертыми объятиями, — заявил он.

— Тебя раскрыли?

— Не в том дело, — ответил бродяга. — Они по-прежнему считают меня лордом Брандебургом, но им показалось странным, что я исчез одновременно с тобой.

Вульфгар кивнул: это они предполагали.

— Почему же тебя отпустили, если подозревают?

— Я убедил их, что это всего лишь совпадение, — ответил он, — а иначе разве вернулся бы я в Аукни? Само собой, мне пришлось с ними плотно поужинать, чтобы убедить окончательна

— Ну конечно, — ехидно согласился варвар. — А что с леди Меральдой и ребенком? Ты ее видел? — поторопил он.

Морик расседлал свою лошадь и тоже принялся ее чистить.

— Нам надо уходить, — просто объявил он. — И как можно дальше отсюда.

— А в чем дело? — не отставал Вульфгар.

— У нас здесь нет ни друзей, ни даже знакомых, мы тут никому не нужны, — ответил Морик. — Так что лучше будет, если Вульфгар, Морик и лорд Брандебург уберутся из этого ничтожного княжества куда подальше.

Вульфгар наклонился к приятелю, ухватил его за плечи и с силой развернул к себе.

— Что с леди Меральдой? — требовательно спросил он.

— Она родила ребенка вчера ночью, — неохотно промолвил Морик. Вульфгар с нетерпением смотрел на него во все глаза. — И она, и ребенок живы, — поспешно добавил Бродяга, — пока. — Вырвавшись, он с удвоенным усердием принялся надраивать коню бока.

Но Вульфгар не сводил с него тяжелого взгляда, и Морик с вздохом повернулся.

— Слушай, она там наплела, что ты якобы надругался над ней, — стал он уговаривать друга. — Ясное дело, скрывала какую-то интрижку. Она солгала и повесила на тебя всех собак, скрывая свою измену.

И Вульфгар снова кивнул. Все это было ему прекрасно известно.

Морик внимательно посмотрел на приятеля, удивляясь, что тот не чувствует злобы по отношению к женщине, из-за которой его чуть было не подвергли мучительной казни.

— Что ж, теперь никаких сомнений в происхождении ребенка нет, — продолжил Морик. — Роды случились слишком скоро после нашей встречи с девушкой на дороге. И в деревне, и в замке не многие верят в ее историю.

— Я предполагал, что примерно так все и получится, — с тяжелым вздохом сказал Вульфгар.

— Что-то поговаривают о юноше, разбившемся на скалах в день свадьбы лорда Ферингала и Меральды. Парень, умирая, выкрикивал ее имя.

— И лорд Ферингал считает, что из-за него он стал рогоносцем?

— Да не то чтобы, — ответил Морик. — Но поскольку ребенок был зачат до свадьбы — даже если бы это был и твой ребенок, — он ведь уверен, что его жена спала с другим. И теперь он может думать, что она это сделала по собственному желанию, а вовсе не потому, что какой-то разбойник напал на нее на пустынной дороге.

— Женщина, которую взяли силой, невиновна, — вставил Вульфгар.

— Тогда как женщина, которая изменила… — многозначительно добавил Морик.

Вульфгар вздохнул и вышел из убежища, чтобы снова поглядеть на замок.

— Что с ней будет? — окликнул он Морика.

— Брак будет объявлен недействительным, ясное дело, — ответил Морик, который достаточно жил в городах, чтобы знать, чем все закончится.

— А леди Меральду вышлют из замка, — бодро предположил варвар.

— Если ей повезет, то ее вышлют без денег и титула из владений Ферингала Аука, — ответил Морик.

— А если не повезет? — спросил Вульфгар.

Морик поежился.

— Обычно жен знатных людей за такие дела казнят, — сказал искушенный бродяга.

— А что будет с ребенком? — взволнованно спросил Вульфгар. В темных уголках сознания снова зашевелились образы его страшного прошлого.

— Если повезет, вышлют, — ответил Морик. — Хотя, боюсь, ему для этого понадобится гораздо больше везения, чем его матери. Все это очень сложно. Младенец — угроза не только владению Ауков, но и гордости их рода.

— Неужели они убьют ребенка, несмышленыша? — спросил Вульфгар и стиснул зубы, поскольку к нему начали подбираться собственные жуткие воспоминания.

— Нельзя недооценивать ярость обманутого господина, — хмуро отозвался Морик. — Лорд Ферингал не может проявить слабость, если не хочет лишиться и уважения собственных подданных, и земель. Все это очень запутанно и сложно. Так что давай-ка убираться поскорей.

Но Вульфгар уже сорвался с места — он выскочил из-под навеса и пошел по заснеженной тропе. Морик поспешил его догнать.

— Ну что ты сделаешь? — спросил он, видя, что друга не переубедить.

— Не знаю еще, но что-то я сделать должен, — отозвался варвар, ускоряя шаг, так что Морику становилось все труднее поспевать за ним.

Когда они вошли в деревню, буря снова сослужила им добрую службу — никого из жителей на улицах не было. Вульфгар решительно направился к мосту, соединявшему землю с островом, на котором стоял замок Аук.

* * *

— Отдайте ребенка на воспитание, как и собирались, — посоветовал управляющий Темигаст беспокойно шагавшему лорду Ферингалу.

— Но теперь все иначе, — пробормотал молодой человек, нервно постукивая себя кулаками по бедрам. Он бросил быстрый взгляд на сестру. Та уютно устроилась в кресле и сверкала улыбкой, говорившей: «Я же предупреждала».

— Но разве что-то изменилось? — спросил Темигаст, всегда олицетворявший голос здравого смысла в этом доме.

— Ты разве считать не умеешь? — фыркнула Присцилла.

— Ребенок мог появиться раньше срока, — возразил Темигаст.

— Самое что ни на есть доношенное дитя, — отрезала женщина. — Она родилась в срок, Темигаст, и ты сам это прекрасно знаешь. — Присцилла посмотрела в глаза брату, вновь возвращаясь к разговору, не умолкавшему в замке Аук весь день. — Ребенок был зачат в середине лета, — сказала она, — до предполагаемого происшествия на дороге.

— Разве можно быть в этом уверенным? — жалобно воскликнул Ферингал. Он без конца одергивал на себе одежду, из чего можно было представить, какие раздерганные мысли носятся в его голове.

— А разве нельзя? — оборвала его Присцилла. — Да над тобой вся деревня потешается. Неужели ты и сейчас проявишь слабость?

— Вы все еще любите ее, — вмешался Темигаст.

— Разве? — На лице Ферингала отражались смятение и мука. — Теперь я уже не знаю.

— Тогда отошлите ее, — предложил старик. — Отправьте в изгнание вместе с ребенком.

— Тогда ты станешь не только посмешищем, но и дураком, — недовольно возразила Присцилла. — Хочешь, чтобы этот младенец вернулся через двадцать лет и отобрал твои владения? Разве мало мы знаем таких историй?

Темигаст сердито посмотрел на нее. Такие истории действительно имели место, но они случались чрезвычайно редко.

— Но что же мне делать? — простонал Ферингал.

— Ее надо судить за распутство, — невозмутимо ответила сестра, — а плод неверности быстро и решительно уничтожить.

— Уничтожить? — недоверчиво переспросил Ферингал.

— Она хочет, чтобы ты убил ребенка, — подсказал Темигаст.

— Брось его в море, — нетерпеливо сказала Присцилла, поднимаясь с места. — Если ты проявишь твердость, народ станет уважать тебя по-прежнему.

— Они возненавидят вас, если вы убьете невинное дитя, — зло возразил Темигаст, обращаясь больше к Присцилле, чем к Ферингалу.

— Невинное? — осадила его женщина. А брату, подойдя ближе и дыша ему прямо в лицо, сказала: — Пусть они тебя ненавидят, это лучше, чем если они будут смеяться над тобой. Неужели ты оставишь этого ублюдка жить? Чтобы она постоянно напоминала тебе о том, с кем Меральда спала до тебя?

— Замолчи! — вскричал Ферингал, отпихнув ее. Но Присциллу это не смутило.

— Как она, должно быть, млела в объятиях Яки Скули, — продолжала она, и ее брат затрясся. — Наверное, изгибалась, как кошка, — тягуче докончила Присцилла.

В горле молодого лорда что-то заклокотало. Он обеими руками схватил сестру за плечи и оттолкнул в сторону. Но она продолжала улыбаться, потому что брат пронесся мимо Темигаста и стремительно бросился вверх по лестнице — туда, где находилась комната Меральды и ее незаконнорожденного ребенка.

* * *

— Ты же знаешь, что там стража! — орал Морик, пытаясь перекричать свист ветра.

Но Вульфгар не внял предостережению. Он упрямо шел к замку. Ему казалось, что снежные сугробы — это скалы Хребта Мира, разделяющие его жизнь на две части. Но теперь, когда его разум свободен от алкогольных паров, а сила воли дает защиту от страшных призраков его прошлого, стали ясно видны дороги, лежащие перед ним. Он мог оставить все как есть и прозябать остаток жизни, а мог не сдаваться и идти вперед, преодолеть стену, что разделила его жизнь, сражаться и вновь стать таким, каким был когда-то.

Варвар хрипел, борясь со встречным ветром. Достигнув мостика, он ускорил шаг, потом побежал, свернул вправо, где ветер намел сугробы у ограды и стены замка. Вульфгар влез на сугроб, увяз по колени, но лишь упрямо замычал и снова полез вверх. С высоты сугроба он подпрыгнул и зацепился молотом за край стены. Откуда-то сверху донесся изумленный и испуганный Возглас стражника, но варвар не остановился. Его могучие мускулы взбугрились, он напряг руки и перемахнул через парапет, оказавшись за зубчатой стеной. Вульфгар приземлился как раз между двумя остолбеневшими стражниками, ни у одного из которых не было оружия, поскольку они как раз грели руки.

Морик поспешил вслед за другом, взобравшись по стене с поразительной ловкостью, ничуть не хуже могучего варвара. Но все же когда он спрыгнул с парапета, Вульфгар был уже во дворе, стремясь к главной башне. Оба стражника лежали на земле и стонали, один держался за челюсть, а другой — за живот.

— Держите дверь! — сумел-таки сдавленно крикнуть один из них.

Главная дверь чуть приоткрылась, и из нее выглянул солдат. Увидев приближающегося Вульфгара, он попытался тут же захлопнуть ее. Однако варвар подоспел в последний миг и дернул на себя. Он услышал, как солдат отчаянно зовет на помощь, и дверь потяжелела, когда ее стали тянуть изнутри несколько человек.

— Я тоже иду! — выкрикнул Морик, а потом пробормотал себе под нос: — Хотя лишь богам ведомо почему.

Однако Вульфгар, унесясь мыслями в далекие дымные пределы, где воздух еще дрожал от последнего предсмертного крика его ребенка, не слышал друга да и не нуждался в его помощи. Рыча, он дернул изо всей силы, дверь распахнулась настежь, а пара стражников, как пара котят, выкатились под нога варвару.

— Где она? — рявкнул Вульфгар.

В этот момент распахнулась другая дверь, и в прихожей появился Лайам Вудгейт с мечом в руке.

— Теперь ты заплатишь мне, собака! — крикнул маленький кучер и бросился на варвара, сделав ложный выпад. Отдернув клинок, он молниеносно крутанул его, затем провел обманный боковой удар, снова перебросил меч и сделал смертоносный прямой выпад.

Лайам был хорошим бойцом, лучшим во всем Аукни, и он это знал. Поэтому он так и не понял, откуда так быстро возник молот Вульфгара, подцепил его оружие и отвел в сторону. Как мог этот верзила развернуться так ловко и оказаться совсем рядом? Как ему удалось так безупречно провести удар и поддеть своей толстенной рукой руку Лайама, державшую оружие? Лайам прекрасно знал степень своего мастерства, и тем сложнее ему было сообразить, как это варвар умудрился обратить хитроумное нападение гнома против него самого же? Кучер лишь понимал, что он оказался прижат лицом к каменной стене с вывернутыми за спину руками, а дыхание разъяренного варвара обжигает его шею.

— Леди Меральда и ребенок, — спросил Вульфгар, — где они?

— Умру, но не скажу тебе! — храбро заявил Лайам.

Вульфгар навалился чуть сильнее. Бедный старый гном решил, что это конец, но рта не раскрыл, а только застонал.

Вульфгар развернул его и ударил. Гном отлетел в глубь коридора на пол. При этом Лайам чуть не сбил Морика, пробравшегося через боковую дверь внутрь замка.

Вульфгар поспешил за приятелем. Они услышали голоса, и Морик первым распахнул двойные двери в большую удобную гостиную.

— Лорд Брандебург? — воскликнула Присцилла. Но сразу испуганно вскрикнула и сжалась в кресле, увидев за его спиной входящего в комнату Вульфгара.

— Где леди Меральда и младенец? — взревел варвар.

— Неужели тебе недостаточно того зла, что ты уже натворил? — храбро вытянулся перед великаном управляющий Темигаст.

Вульфгар поглядел ему прямо в глаза.

— Его слишком много, — согласился он, — но здесь я зла не причинил никому.

Темигаст даже отпрянул.

— Где они? — повторил Вульфгар, бросившись к Присцилле.

— Грабят! Убивают! — завопила она и закатила глаза.

Вульфгар переглянулся со стариком управляющим. К его удивлению, Темигаст слегка кивнул и указал на лестницу.

И в тот же миг Присцилла Аук ринулась по ступенькам наверх.

* * *

— Ты хоть понимаешь, что ты со мной сделала? — вопрошал Меральду Ферингал, стоя у края ее постели, где она лежала с новорожденной девочкой. — С нами? С Аукни?

— Я умоляю тебя попытаться понять меня, мой господин, — просила девушка.

Ферингал дернулся и прижал к глазам кулаки. Потом его лицо окаменело, он нагнулся и взял младенца. Меральда попыталась приподняться, но не смогла и снова откинулась назад.

— Что ты надумал?

Ферингал подошел к окну и отдернул занавесь.

— Сестра сказала, что мне следует бросить ее на острые камни, — сказал он, сжав зубы и хмурясь, — и избавиться от напоминания о твоем предательстве.

— Заклинаю тебя, Ферингал, не надо… — взмолилась Меральда.

— Знаешь, они все говорят… — продолжал Ферингал, словно не слыша ее. Он шмыгнул и вытер нос рукавом. — что это ребенок Яки Скули.

— Мой господин! — вскричала она, с ужасом глядя на него покрасневшими глазами.

— Как ты могла? — громко простонал Ферингал и перевел взгляд с младенца на открытое окно.

Меральда зарыдала.

— Рогоносец, а теперь еще и убийца, — пробормотал Ферингал и подошел ближе к окну. — Проклятье мне из-за тебя, Меральда! — закричал он. Держа кричащего ребенка на вытянутых руках, он поднес малышку к проему, но потом взглянул на нее и прижал к себе, обливаясь слезами. — Будь я проклят! — воскликнул он, тяжело дыша.

Внезапно в комнату ворвалась леди Присцилла, с шумом захлопнув дверь и закрыв ее на задвижку. Быстро сообразив, что происходит, она подбежала к брату и пронзительно закричала:

— Дай ее мне!

Лорд Ферингал загородил девочку плечом.

— Дай ее мне! — снова взвизгнула Присцилла, пытаясь выхватить младенца из рук брата.

* * *

Вульфгар бросился за ней, перескакивая через три ступеньки винтовой лестницы. Он выскочил в длинный коридор, увешанный богатыми гобеленами, и здесь наткнулся на еще одного стражника. Варвар выбил меч у него из рук, схватил его за горло и приподнял в воздух.

Морик проскочил мимо, перебегая от двери к двери и прислушиваясь, а потом резко замер у одной из них.

— Они там, — объявил он, но, нажав на ручку, обнаружил, что дверь заперта.

— Ключ, — потребовал Вульфгар у стражника.

Парень вцепился руками в железную лапу варвара.

— Ключа нет, — едва выдохнул он.

Вульфгар уже вознамерился придушить его, но Морик вмешался.

— Не волнуйся, я открою. — И он потянулся к поясу, где, как всякий уважающий себя вор, носил набор отмычек.

— Не волнуйся, у меня есть ключ! — крикнул ему варвар.

Глянув на него, Морик увидел, что Вульфгар несется к нему, а несчастный стражник беспомощно болтается у него под мышкой. Быстро сообразив, что имеется в виду, Морик убрался с дороги, и Вульфгар швырнул беднягу стражника в деревянную дверь. — Вот мой ключ, — пояснил варвар.

— Хороший бросок, — оценил Морик.

— Я много тренировался, — ответил варвар и ворвался в комнату.

Меральда сидела на краю кровати и всхлипывала, лорд Ферингал с младенцем в руках и Присцилла стояли у открытого окна, причем он потянулся к проему, как будто хотел выбросить дитя из окна. Все в недоумении обернулись к Вульфгару, но когда вслед за ним появился Морик, на лицах всех отразилось еще большее изумление.

— Лорд Брандебург! — воскликнул Ферингал.

Присцилла рявкнула на брата:

— Давай же, пока они не помешали…

— Ребенок мой! — громогласно заявил Вульфгар, и Присцилла замолкла.

Ферингал тоже застыл на месте.

— Что? — наконец выдавил он из себя.

— Что? — эхом повторили Присцилла, Морик и Меральда.

Последняя тут же закашлялась, стремясь скрыть свою оплошность.