Бирюлевские чудеса

      - Ага, - уважительно пожал "лопатку" Киль. - Здорово у тебя получается!
      - Чего получается? - не поняла девчонка.
      - Ну, это... Летать, говорю, здорово получается.
      - А! - махнула девчонка рукой. - Чего там сложного. Провода вот только здорово мешают, когда садиться надо, а так - ерунда. Меня Светка зовут, а тебя?
      - Киль.
      Светка еще раз тряхнула ладошку Киля и запрокинула вверх свою рыжую голову.
      - Опять затормозил где-то, - озабоченно проговорила она, высматривая что-то в темном небе.
      - Кто затормозил? - переспросил Киль.
      - Да Герка, сосед мой. Вечно он так - что-нибудь, да найдет, чтобы застрять на полчаса.
      Киль уже начал понемногу догадываться. Скорее всего, эта Светка была какой-нибудь маленькой ведьмой. Значит, неведомый Герка - тоже какой-то ведьменок.
      - А ты кто - ведьма? - осторожно спросил он.
      - Да нет еще, - неохотно отозвалась она, - На ведьму еще знаешь, сколько учиться надо - ужас! Да еще экзамены сдавать - я, как представлю, аж зубы сводит...
      - А Герка кто? Тоже... - запнулся Киль.
      - Герка-то? Не, он дракон, - просто ответила Светка.
      - Что, такой вредный, что ли? - не понял Киль.
      - Да просто дракон, - пояснила Светка, - Второгодник, даром что трехголовый. А вот и он, долго жить будет.
      Во дворе появился третий первоклассник. Точнее, его можно было бы назвать дважды первоклассник или двукратный первоклассник - юный дракон Герка шел в первый класс второй раз, так уж получилось.
      Вопреки ожиданиям Светки, он не спланировал с неба, а вышел из-за угла школы. Выглядел Герка воинственно и живописно - одет он был в ярко-красную майку с надписью "ЦСКА" и пятнистые десантные штаны сo множеством карманов. На правой его голове красовался голубой берет десантника, на левой бескозырка с надписью "Северный флот", а на центральной голове был надет настоящий кожаный летный шлем. Из-за этого в профиль Герка чем-то напоминал поздравительную открытку "С днем защитника Отечества!" Вместо портфеля Герка, небрежно помахивая, нес противогазную сумку из полинялого брезента. На шее центральной головы болтался на шнурке перламутровый театральный бинокль. Перед собой Герка пинал пустую банку из-под "пепси-колы". Он дошагал до Светки с Килем, коротким точным пинком отправил банку в кусты и только после этого повернулся к ребятам.
      - Привет, малышня, - снисходительно поздоровался он (хором). Вообще-то, слово "малышня" в устах Герки звучало немного нахально. Несмотря на свое второгодничество, ростом дракон был по плечо Килю.
      Герка
      Герка был драконом. Полное имя его было Герослав. Первую голову звали Генка, вторую - Ромка, третью - Славка. Вот и получилось - Герослав. Фамилия у него была самая распространенная среди драконов: Горыныч - почти как Иванов или Сидоров у людей.
      Всю свою жизнь Герка страстно мечтал стать военным. Любимыми его игрушками были танки и солдатики, любимыми фильмами - " В зоне особого внимания" и "Суворов". Его ужасно огорчало то, что в армию берут только взрослых. Чтобы поскорее вырасти, Герка подолгу висел на самодельном турнике. Правда, передние лапы от этого быстро уставали, и Герка непроизвольно начинал взмахивать крыльями. Крылья цеплялись за турник, и приходилась отцепляться.
      В том, что Герка был такой маленький, нет ничего удивительного, в наше время все драконы небольшие. Давным-давно драконы были действительно огромными, но тогда и их родственники динозавры были побольше нынешних слонов. Потом в природе случилось что-то такое, после чего все динозавры вымерли и остались только те, что были поменьше ростом - крокодилы, вараны, змеи, черепахи, ну и такие вот маленькие драконы, как Герка.
      Жил Герка с папой и мамой в лесу, в Горках. Их дом стоял неподалеку от дачи, где жила Светка со своей бабушкой Ядвигой Егоровной. Со Светкой они еще с пеленок были закадычными друзьями. И, между прочим, очень помогали бабушке Егоровне и Геркиному папе в охране леса. Особенно летом, когда часто возникают лесные пожары. Днем лес осматривали с воздуха лесные пожарные, а по ночам, когда пожарные улетали к себе на базу, на разведку вылетали Герка со Светкой (Светка, понятно, на метле). Увидев с высоты огонек в лесу, они приземлялись, и уточняли обстановку. Чаще всего это были маленькие, аккуратные, разожженные по всем правилам костры у палаток дисциплинированных туристов. Но иногда туристы попадались такие, каких к лесу и близко подпускать нельзя. Такие могли уйти, оставив после себя кучи мусора, битые бутылки и - что опаснее всего - не загашенные костры. Вот тут-то и приходилось трудиться Светке с Геркой. Если брошенный костер был маленький, Герка просил Светку отвернуться, после чего быстро и деловито тушил костер "по-пионерски". Ну, а если костер уже разгорелся серьезно, то Светка летела за подмогой к бабушке. Баба Егоровна выгоняла из гаража свой мотодельтаплан, на который она поставила двигатель мощностью в пять нечистых сил от своей старой ступы, заливала в подвесные баки воду и летела следом за Светкой, которая указывала дорогу. Иногда приходилось звать на помощь и Геркиного папу, Горыныча-старшего. Для тушения пожара папа брал с собой мешок соды и канистру уксуса. Прилетев к месту пожара, папа засыпал в свои пасти соду, запивал ее уксусом и, спустя несколько секунд, изрыгал три мощнейшие струи углекислого газа, которые сразу же сбивали любое пламя. Правда, после этого папа жаловался на изжогу и говорил, что из-за этих балбесов-туристов он заработает себе язву желудка.
      Но хоть Герка и делал очень нужное и полезное дело, оно ему не очень нравилось. То ли дело служить в армии! Об этом Герка мечтал каждый день. Он ярко представлял себе, как бы он спасал раненых с поля боя, находил и уничтожал ракеты в тылу противника, работал штурмовиком - да мало ли! Правда, здесь Геркины головы начинали спорить чуть ли не до ссоры. Генка считал, что "Лучше нету войск на свете, чем десантные войска", Ромка был уверен, что место дракона - только в авиации, а Славка бредил военно-морским флотом. Поэтому они еще не решили, в каком роде войск служить. Единодушны они были в одном: самое лучшее, самое звучное, самое почетное звание в армии - "прапорщик".
      Как это замечательно звучит: "П-р-р-рапорщик Гор-р-рыныч!" Или еще лучше: " Стар-р-рший пр-р-рапорщик Гор-р-рыныч!" В этом слышались и рев истребителя, и раскаты артиллерийской канонады, и грозное "Ура!" атакующего полка. Сначала Герке просто нравилось звучание этого слова, потом он узнал, что слово "прапорщик" означает "знаменосец", и от этого оно стало для Герки просто идеалом.
      В первый класс Герка шел с твердым намерением стать круглым отличником. В том, что он им станет, Герка абсолютно не сомневался: уж если "Одна голова хорошо, а две - лучше", то что уж про три говорить! Однако здесь-то и поджидала Герку досадная неожиданность. Во-первых, учительница Вия Черноморовна потребовала, чтобы у Герки было три дневника - на каждую голову.
      Во-вторых, при решении контрольных она давала Герке сразу три задания по той же причине. И, в-третьих, домашнее задание Герка должен был тоже сдавать в трех экземплярах. Услышав такое, он попробовал было взбунтоваться:
      - Лапы-то у меня одни! И так ручку ими держать неудобно, так еще и переписывай три раза одно и тоже! Железный я, что ли?!
      Но Вия Черноморовна была неумолима, и бедный Герка просиживал над домашним заданием по пять часов, забыв про мультики, солдатиков и футбол. Сначала он старался, потом плюнул на это дело. Старайся, не старайся, а когда каждый день переписываешь по три раза одно и тоже, то от такой учебы не столько умнеешь, сколько тупеешь. Как правило, третье домашнее задание было самым неряшливым и неаккуратным. Вия Черноморовна с каким-то странным удовольствием ставила двойки. А папа, хоть и понимал все, но на родительских собраниях кротко выслушивал упреки за слабую Геркину успеваемость и не пытался вступиться за сына, так как сам с детства побаивался учительниц, особенно таких строгих и непреклонных, как Вия Черноморовна.
      Когда в конце учебного года зареванный Герка пришел домой и сообщил, что его оставили на второй год, папа не стал ни ругать, ни наказывать его, прекрасно понимая, что сын и так натерпелся. К тому же папа знал, что Вия Черноморовна уходит на пенсию, а вместо нее первоклассников будет учить старшая сестра Светки Евгения Петровна, которая в этом году окончила педагогическое училище. Женя (как называл ее по-соседски папа Горыныч) была веселой и доброй девушкой, Герку знала с пеленок и частенько заступалась за него перед его мамой, если тому доставалось на орехи за порванные штаны или потерянные сандалики. Эти самые сандалики маленький Герка терял особенно часто, потому что забывал их застегивать, и они моментально слетали, стоило только ему взлететь. А потом попробуй их найди, в лесу-то... А босиком мама ходить Герке не разрешала: "можно простудиться, уколоться, да и вообще неприлично это!"
      В общем, хоть Герка и стал второгодником, папа философски рассудил, что все, что ни делается - к лучшему. Кроме того, папа знал, что его любимый писатель Антон Павлович Чехов тоже в свое время был второгодником в третьем и в пятом классах, и ничего - вырос вполне приличным человеком. Поэтому папа не стал делать из этого трагедии, а ограничился тем, что не купил Герке давно обещанный самокат.
      - Ты где застрял? - Спросила Светка дракона, пропустив мимо ушей "малышню". - Вместе же вылетали.
      - Да нигде не застрял, просто за школой сел, на стадионе.
      - Банку гонял, что ли? - догадалась Светка.
      - Ага, - беспечно откликнулся Славка, а Генка с Ромкой смотрели по сторонам.
      - Во, еще кто-то едет, - заметил Ромка. - Ух ты! Вот это тачка!
      К школьному двору мягко подкатил длинный серебристый автомобиль, элегантно-хищный, как акула. Первым из него вылез коренастый домовой в темном костюме и, несмотря на ночь, в темных очках. Держа руку за отворотом пиджака, он быстро осмотрелся по сторонам, глянул вверх, заглянул под машину и только после этого распахнул заднюю дверцу. Покряхтывая, из машины вылез полный домовой в ярко-малиновом пиджаке с толстой золотой цепью на груди. Из кармана пиджака у него торчал сотовый телефон, в руке домовой держал видеокамеру. Следом за ним из машины вылез толстый мальчишка в точно таком же пиджаке. Цепочка у него на груди была потоньше, зато щеки были куда круглее, чем у отца. В руках мальчишка держал шикарный портфель из крокодиловой кожи. Папа с сыном подошли к ребятам.
      - Ну что, студенты - учиться собрались? - широко улыбнулся папа, и в лунном свете ярко, как фотовспышка, сверкнули два ряда золотых зубов. - Это дело хорошее, ага. Во, знакомьтесь, - это мой Вован, вы уж на него того, особо не наезжайте, он у меня ничего пацан.
      Ребята с любопытством разглядывали нового знакомого.
      Вован
      Обычно домовых представляют себе эдакими заросшими, небритыми созданиями, в нестиранных домотканых рубахах до пят, с черными ногтями, не стриженными по сто лет. Лет сто назад, когда люди жили в темных, пропахших дымом избах, наверное, так оно и было. Однако времена меняются. И так же, как изменились дома и люди, живущие в них, изменились и их маленькие соседи - домовые. Как правило, они похожи на хозяев своих квартир, так как быстро перенимают их привычки.
      Вован с папой и мамой жили в квартире преуспевающего бизнесмена, который постоянно что-то покупал, что-то продавал, причем часто делал это по телефону, не выходя из квартиры. Квартира эта была забита какой-то почти музейной мебелью, дверь квартиры была похожа на дверь сейфа, а телевизоры не стояли разве что только в шкафах.
      Вообще-то, раньше семья Вована жила в подвале дома, в котором жил бизнесмен. Но однажды вечером папа Вована разговорился со своим старым приятелем тараканом Устином. Они долго обсуждали прошедший недавно матч "Спартак" - "Динамо", посетовали на то, что больно уж весна в этом году затяжная, а после этого Устин вдруг хлопнул себя лапкой по лбу:
      - Вот память-то дырявая! Самое главное-то забыл сказать, зачем приходил. Ты это, сосед, давай-ка, забирай свое семейство, да переберись в соседний дом, что ли - на время хоть.
      - А с чего это? - обеспокоился папа.
      - Да похоже, завтра у нас в подъезде взрывать кого-то будут: я только что видел, как в седьмой почтовый ящик бомбу засунули. Как жилец к ящику подойдет, так ее и бабахнут.
      - Ну ты даешь, Устин, - не поверил было папа. - Так-таки и бомба?
      - Да что я - не видел этих бомб, что ли?! - возмутился таракан. - Вон, в соседнем доме, почти точно такую штуку пристроили, в лифте только. Я-то тогда молодой ишо был, неопытный, не понял сразу, думал - ремонтируют чего... А потом как бабахнуло!.. Ох уж мне эти "новые русские", - вздохнул Устин, - никакого покоя не стало, как они появились. Ну, так я пошел своих уводить, да и ты давай...
      И таракан уполз к себе домой.
      А папа Жора задумался. Вообще-то домовые никогда не показываются людям на глаза, но тут случай особый... В конце концов, домовой должен оберегать дом и его жильцов от всяких напастей, да и добра своего жалко - вдруг от этой бомбы подвал завалит - наживай потом все сначала...
      Поразмыслив так, папа Жора направился к седьмой квартире, для хозяина которой, судя по всему, и подложили этот "подарочек". Ему повезло - возле двери был не один звонок, а два - второй был на метр ниже, очевидно, для сына хозяина квартиры. Кроме того, на двери был и второй глазок, на такой же высоте.
      Домового впустил в квартиру какой-то здоровенный дядька, сразу же захлопнув за ним дверь. Потом присмотрелся к гостю, задрал на лоб темные очки и озадаченно захлопал глазами.
      - Ты это... Кто такой? - наконец, выдавил он.
      - Домовой, - коротко ответил папа Жора. - Вы здесь живете?
      - Й-я? Н-н-е-е... Анатоль Сергеич! Тут к Вам пришли! - вдруг неожиданно тонким голосом закричал он.
      В прихожей появился толстый дядька в каком-то немыслимо роскошном атласном халате, восточных шлепанцах на босу ногу и с газовым баллончиком в руке. Не дожидаясь, пока хозяин квартиры придет в себя от вида необычного гостя, папа Жора коротко рассказал ему все, что слышал от Устина. Тот еще пару минут таращил глаза, потом осознал, что домовой ему не мерещится, нахмурился и озабоченно изрек: "Обожди, я ща". Потом достал из кармана халата сотовый телефон и скрылся в комнате.
      Скоро к дому подъехали две машины, из одной вылез странный человек, одновременно похожий и на космонавта в скафандре, и на рыцаря в латах. Он вошел в подъезд, осторожно осмотрел почтовый ящик, после чего принес какую-то штуковину (как впоследствии узнал папа Жора - водяную пушку), которая здорово бабахнула и лихо разнесла вдребезги этот ящик с бомбой (а заодно и два соседних). За всем этим бизнесмен Анатоль Сергеич, его телохранитель Гена и папа Жора наблюдали из-за приоткрытой двери. После того, как саперы собрали остатки бомбы и уехали, Анатоль Сергеич сгреб папу Жору в охапку, принес в комнату и усадил в кожаное кресло размером со среднего бегемота, перед столиком, уставленным кучей разных бутылок и бутылочек. Сначала он огорчился, когда узнал, что папа Жора не пьет ничего спиртного, а потом они проговорили почти всю ночь, рассказывая друг другу о своей жизни. Кое-какие слова тогда папа Жора сначала не мог понять, и Анатоль Сергеич ("...Да просто Толян, чего ты, в натуре!") даже вспотел, пытаясь разъяснить новому знакомому смысл таких слов, как "фирма", "наезд", "разборка" и им подобных. Под утро бизнесмен сделал папе деловое предложение: переселиться к нему в квартиру и стать помощником начальника службы безопасности. Папа Жора предупредил, что у него семья, услышал в ответ, что "...Базара нет, всех разместим", и согласился. После этого дня жизнь семьи домовых Медынских круто переменилась. На одной из трех лоджий была быстро отделана квартира с отдельным входом и со "всеми прибамбасами", куда они и переехали из подвала.
      Папа Жора (или, как его теперь все называли, Георгий Архипыч) быстро организовал в доме и офисе Толяна службу наблюдения, куда входили тараканы, мыши и голуби. "Сотрудники" докладывали ему обо всех подозрительных лицах, а он передавал полученные сведения начальнику службы безопасности, шкафообразному Гене. Так прошел год. За это время Жора стал закадычным другом Толяна, стал разбираться в жизни бизнесменов и, наконец, решил попробовать свои силы в мире бизнеса.
      В старых московских домах, в подвалах, на чердаках, да и просто под землей, можно разыскать множество ценных вещей - от старинных книг до кладов с драгоценностями. Домовые о них прекрасно знают, но не трогают - для чего они им? А если предложить им что-нибудь взамен? Папа Жора долго размышлял над этим и решил, что лучше всего предложить специальную бытовую технику, сделанную с учетом роста домовых. Переговорив со знакомыми домовыми, он понял, что не ошибся. Домовые охотно согласились бы приобрести стиральные машины, утюги, телевизоры, пылесосы - "Только чтобы работали как настоящие!"
      Папа Жора изложил свой план Анатоль Сергеичу, услышал в ответ, что он "Блин, гений, в натуре!" и дело завертелось. Компаньон заказал в Японии пробную партию маленьких стиральных машин, и папа Жора продал их за три дня, получив взамен столько драгоценных камней, что они еле поместились в большую пивную банку. Такого выгодного контракта у Толяна еще не было. Убедившись, что это дело необыкновенно выгодное, он стал заказывать все, о чем просил папа Жора. А тот прочитал несколько книг по экономике и понял, что для удобства купли-продажи нужно ввести свои деньги, что в скором времени и было сделано. Теперь домовые сдавали найденные драгоценности и антиквариат в приемный пункт (он же ДОМБАНК), получали за них деньги, которые печатались в том же банке и назывались "домбаксы", (хотя чаще всего домовые называли их просто "жориками"). На эти "жорики" домовые покупали утюги, кофеварки, телевизоры, а самые богатые - даже легковые автомобили.
      Папа Жора попробовал как-то продавать мебель, но из этого ничего не вышло. Все домовые были прекрасными мастерами и мебель для себя делали только сами, а покупать готовую мебель считали недопустимым баловством. Из закупленной большой партии мебели не удалось продать ни единой табуретки. И хоть убытки из-за этой неудачной сделки были не такими уж и громадными, папа ужасно переживал, и часто повторял, что все это оттого, что у него "...Образования - два класса и три коридора". И строго-настрого наказал сыну Вовке учиться, как следует, чтобы тот не попадал впросак, "как последний лох". Впрочем, Вовку тогда уже и Анатоль Сергеич, и папа называли Вованом. Через год папа Жора стал настоящим "Новым Русским Домовым". В его фирме "Домком-интернэшнл" работали уже сотни сотрудников - экономисты, менеджеры, продавцы, банкиры, охранники, шоферы, - все как в настоящей фирме.
      Доходы "Толян" с "Жоржем" честно делили пополам, и дело их процветало. Папа обзавелся уже тремя машинами, выстроил загородный особняк (рядом с особняком компаньона), и вообще старался во всем походить на него. Ну, а Анатоль Сергеич заказывал для Жоржа и Вована такие же пиджаки и галстуки, как для себя с сыном Сашкой - "...От Версаче, прикинь?" и обещал следующим летом устроить поездку на Канары. Он очень жалел, что не может сходить с Жоржем в казино, так как их дружба и сотрудничество должны были оставаться в глубокой тайне - иначе и другим тоже захочется, а кому нужны конкуренты?
      Однако в последнее время папа Жора стал сильно беспокоиться о сыне. Дело в том, что Вован остался практически без присмотра. Сам отец с вечера до утра занимался делами фирмы, мама тоже решила не отставать от него и открыла свой дом моделей, где и пропадала все время. А Вован оказался предоставленным самому себе. Целыми ночами он смотрел мультики, играл на компьютере и всласть лопал пирожные и "сникерсы", запивая их лимонадом этому он быстро научился у Сашки, сына Толяна. От этого занятия он быстро обленился, растолстел и совсем забыл те недавние времена, когда он бегал по подвалу наперегонки с мышатами или ловко взбирался по карнизу, чтобы вернуть на место выпавших из гнезда птенцов.
      Когда-то Вован очень хотел стать пожарным - он так трепетно любил этих замечательных бесстрашных мужчин, которые ловко взбегают по своим лестницам, спасают людей, отважно борются с огнем! Конечно, он понимал, что пока еще эта его мечта неосуществима - ведь даже папа Жора был ростом ниже, чем обыкновенный огнетушитель. Но все же он надеялся, что когда он подрастет, то и для него найдется место в пожарной охране. А пока он со всей серьезностью осматривал по ночам подвал, подъезд и двор своего дома, набрасывался как тигр на каждый дымящийся окурок и тушил его подручными средствами. А однажды он даже предотвратил настоящий пожар - заметил в подвале дымящуюся электропроводку и со всех ног кинулся в подъезд. Там он вскарабкался к щитку пожарной сигнализации и пнул по толстой красной кнопке.
      Приехали пожарные, быстро разобрались, в чем дело и навели порядок. Притаившись за стеной, Вовка прислушивался к разговорам пожарных, и тихо таял от гордости. Еще бы! Ведь пожарные говорили, что вовремя их вызвали, не то "...Через полчаса полыхало бы тут все ярким пламенем". Как потом Вовка раскаивался, что из-за своей дурацкой застенчивости он не вышел и не сказал пожарным, что это он их вызвал. Не нужно ему было никаких наград, но это ведь был такой прекрасный случай познакомиться с этими замечательными людьми! Может быть, они даже разрешили бы Вовке залезть в их необыкновенную красную машину с грозным лафетным стволом на крыше и дали бы примерить настоящую пожарную каску...
      В новой квартире Вовка сначала отчаянно скучал по своему подвалу, по ночным дежурствам и совсем не радовался ни новым игрушкам, ни всяким "прибамбасам" в новом жилище. Но потом подружился с Сашкой, быстро научился у него, как играть в "ходилки" и "стрелялки" на компьютере и, что называется, вошел во вкус. Теперь он все реже вспоминал о своей мечте, и с завистью слушал Сашкины рассказы о поездках в Америку и на Багамы, и даже научился растопыривать пальцы "веером", подражая Сашке.
      Однако вскоре им пришлось расстаться - отец отправил Сашку учиться в Англию, в какой-то жутко дорогой колледж. Вован тоже было попросился туда, но папа Жора сказал, что сын "перебьется", и пойдет учиться в нормальную школу. Если хочешь жить и работать дома, то и учиться надо дома, а то и знать не будешь, как со своими людьми говорить. А учителя наши еще и получше этих англичан, а если они с Вована немного жирку сгонят - так это вообще хорошо будет: вон, не ребенок, а дирижабль какой-то стал. Так Вован и стал первоклассником Бирюлевской средней школы.
      Глава третья
      Под любопытными взглядами ребят Вован чувствовал себя немного неуютно. "Ну, чего вытаращились, спрашивается? Красного пиджака не видели, что ли, лохи? Да еще наверняка Пузырем дразнить будут, или Мясокомбинатом каким-нибудь", - затосковал Вован. И ему вдруг так захотелось домой! К мягкому дивану, к любимому компьютеру и не менее любимому холодильнику, набитому всякими вкусностями! И тут в кармане у папы запищал телефон выяснилось, что папе срочно надо ехать в офис. Папа страшно огорчился, но бизнес есть бизнес. Он сунул Вовану видеокамеру, сказал, что Сема за ним заедет после уроков, помахал всем пухлой ладошкой и, сверкнув на прощание своими зубами, уехал. "Ну, все...", - обреченно подумал Вован. Однако ребята и не думали дразниться. По очереди пожали ему руку, назвали себя, ну и все. Разговор протекал вполне мирно.
      - Ты где живешь? - спросила его Светка.
      - Возле кинотеатра, "Керчь" называется. Знаешь?
      - А то! Сколько раз там пролетала, - независимо ответила та.
      - Билетов не могла достать, что ли? - не понял Вован.
      - Каких билетов? - тоже не поняла Светка.
      - Ну... Ты же говоришь - "пролетала". В смысле, в кино не могла попасть?
      - Да какое кино! На метле просто пролетала, вот и все.
      - На какой еще метле?
      - Да на той вон, - кивнула Светка в сторону метлы, прислоненной к старому клену.
      Все посмотрели на метлу.
      - Ага, щас...- заулыбался Вован, - гони больше...
      - Во балда, не верит, - пожала Светка плечами. - Ну, хочешь - сам попробуй.
      И она сунула ему метлу в руки.
      Вован продолжал недоверчиво улыбаться - ага, сядет он, нашли дурака... Светку эта недоверчивая улыбка рассердила - заводилась она с полоборота.
      - Ну, чего сияешь, - возмутилась она. - Слабо взлететь - так и скажи, и нечего тут...
      - Чего "слабо"? - хмыкнул Вован. - Если бы она летала, эта швабра твоя, - тогда запросто, а так чего я на ней, как дурак, скакать буду?
      - Не летает?! - взвилась Светка.
      - Спорим! - протянула она свою ладонь Вовану. - Герка, разбивай!
      - А на что спорим? - все еще улыбался Вован.
      - На шалабан!
      - Идет! - и Вован оседлал метлу, передав Герке портфель и камеру. - Ну, и что тут нажимать надо? Как она у тебя заводится?
      - Ничего нажимать не надо, - деловито и серьезно пояснила Светка, Просто представь, как взлетаешь, и все. Только осторожнее, смотри. И держись крепче. Ну, давай!
      Вован скептически хмыкнул, нахмурил брови, и вдруг неожиданно резко рванулся вверх! Правда, тут же резко клюнул вниз, не устоял при приземлении и растянулся на асфальте, ободрав ладони и перепачкав свой роскошный пиджак. Все кинулись к нему, подняли и дружно принялись отряхивать.
      - Ну, ты ваще! - обалдело проговорил Вован, возвращая Светке метлу. Предупреждать надо, в натуре!
      - А я не предупреждала?! - возмутилась Светка, - Говорила же, чтоб осторожней!
      - Говорила! - хором подтвердили все.
      - Ладно, давай шалабан, - покорно склонил Вован свою лобастую голову, подстриженную "ежиком", и зажмурился.
      "Щас влепит пиявку", - напряженно ждал он, - "вон, дылда какая..."
      - Да ладно уж, - вдруг легко остыла Светка, - на первый раз прощается. Э, да ты лапы ободрал, кажется? Ну-ка, покажи.
      Вован поднял к свету свои пухлые ладони, похожие на оладьи, смазанные вишневым сиропом.
      - Ну, точно. Пошли, промыть надо. Гер, где тут кран?
      - Айда, покажу, - отозвался Герка и пошел за угол школы, явно гордясь тем, что он ветеран, и уже все здесь знает.
      Все пошли за ним, мыть несчастные Вовановы ладони. А когда вернулись, по школьному двору катались на роликах еще две первоклассницы.
      Несмотря на то, что обе они лихо жужжали роликами, стремительно, словно ласточки, летая по асфальту, и даже держались за руки, были они совсем непохожие. Одна из них была - ну просто кукла (Герка даже раскрыл все три пасти) - с огромными голубыми глазами, пышными золотистыми кудряшками, маленьким носиком и с такой улыбкой, что было даже как-то непонятно, что может она делать в обыкновенном школьном дворе? Одета эта необыкновенная девочка была в черную майку с надписями на груди: "Я - дура" и на спине: "И ты - тоже" и узкие черные брючки. На шее у нее болталась стальная цепочка с "пацификом", на поясе пристроился маленький плэер, а на запястьях и в золотистых прядках волос разместилась куча блестящих бисерных штучек - так называемых "фенек". На черном кожаном рюкзачке за спиной девочки мотал во все стороны костями маленький пластмассовый скелетик, прицепленный за череп.
      Вторая же девочка была ее полной противоположностью. Скажем так: красавицей, как первая, она не была. Она была худенькая, носатенькая, какая-то вся такая, словно состоящая из сплошных острых углов. А узкие глаза словно стреляли во все стороны зелеными искрами. Волосы у нее были словно болотная осока: серебристо-зеленые, легко струящиеся под ночным ветерком. И одета она была совсем не так, как ее подружка - в простое коричневое платьице с белоснежным фартуком. На тонких ножках, обутых в могучие роликовые ботинки, ослепительно сияли белые гольфы, а в серебристо-зеленых волосах трепыхались такие же искристо-белые банты. И за спиной у нее был не рюкзак со скелетом, а обычный ранец с нарисованным зайцем.
      Наконец, подружки заметили ребят и, одновременно развернувшись, лихо подкатили к ним. Светленькая не сумела вовремя остановиться, и влетела в широко расставленные Геркины лапы (Герка вдруг глуповато заулыбался всеми тремя пастями).
      - Уау! - воскликнула она, когда Герка аккуратно поставил ее вертикально. - Не опоздали мы?
      - Да не... - смущенно пробормотал Герка. - В самый раз...
      - Это клево, - успокоилась она и принялась расстегивать свои роликовые ботинки, - Ксюха, это мы из-за тебя затормозили! Чего ты со своим фартуком столько возилась? Так наглаживать - у меня бы точно крыша поехала!
      - Да ладно тебе, Фень, - отозвалась вторая, укладывая ролики в пластиковый пакет, - что же мне - растрепой надо было приходить?
      Ребята переглянулись - кажется, компания собирается нескучная...
      Феня и Ксюша
      Они были давними подружками, так как жили по соседству, в Бирюлевском дендропарке. Ксюша была маленькой кикиморой, а Феня - лесной феей.
      Строго говоря, они еще не были ни кикиморой, ни феей. Потому что для того, чтобы стать ими, надо было долго учиться, сдать сложные экзамены и получить диплом. А еще надо было постоянно выполнять разные специальные задания. Этими вот заданиями они бы, кстати, с удовольствием поменялись. Так получилось, что их характеры на удивление не совпадали с их будущими профессиями. Ксюша, как дочка кикиморы, должна была по ночам пугать прохожих, строить им разные пакости, а ей это ну ни капельки не нравилось! И все вредности, которым пыталась обучить ее мама, - заслуженная кикимора Москвы - Ксюша делала совсем не так, как полагается.
      Вот, например, что случилoсь вo время выпoлнения первoй кикиморскoй контрольнoй работы. По заданию она должна была напугать поздних прохожих внезапно вспыхивающими болотными огнями и криками ночных птиц. Ксюша умудрилась нaкурoлecить так, что ее мама прoстo схватилась за голову. Во-первых, она разучила с лягушками и сверчками несколько колыбельных песен, причем сверчки пели на два голоса, а лягушки - на три. Тем лягушкам, у которых не было ни слуха, ни голоса, Ксюша поручила зажигать и гасить по ее сигналам болотные огни. А птицам - филинам и козодоям - Ксюша поручила ухать и кричать только в нужное время, чтобы не нарушать мелодию. Две ночи Ксюша тайком репетировала со своими лесными друзьями свое контрольное задание. На третий вечер она сказала маме, что задание готово, и гордая мама созвала всех своих подруг-кикимор, и даже главную Бирюлевскую кикимору Татьяну Подколодную, чтобы похвастаться успехами дочери. Увы, получилось совсем не так, как ожидала мама.